Наконец, мы отлипли друг от друга и собрались. Но и собираясь, то Мила подходила поцеловать меня, а я брал ее за звёздочку, то сам хватал ее поперек животика и запускал руку в брючки. Выйдя на улицу, Мила впечатлилась весной и предложила пройтись по тихим боковым улочкам, сколько захочется. Сделали круг на полтора часа. Идя по улице, Мила держала свою ладошку в моей, а я обе – в своем кармане. На улице мы болтали о всякой чепухе: о вывесках магазинов, товарах, выставленных на улицу, встречных людях. На обратном пути зашли в магазин. Мила набирала овощей и фруктов, а я – мясо и сыры. Еще сладости.
Дома она занялась нарезкой и сервировкой, а я принял душ. Затем мылась Мила, я просто подождал ее. В небольшой кухне обогреватель быстро сделал свое дело, и мы обедали, не одеваясь. Нравилось смотреть на нее. Как шевелится грудь, когда двигается рука, как спрятан между бедер лобок, от которого виден только верхний край с пушком. Грудь чуть-чуть снизу выпуклее, чем верхняя половина – это придавало ей очарования. Животик не плоский, а приятно выпуклый немного, где-то уже от середины начинает угадываться его следующая форма – лобок. А бедра! За них, упругих и гладких, берусь и таскаю Милу, насаживая звёздочку на струй. Все видено не раз и не два, но все равно захватывает. И звездную ночь, и закат видывал тыщи раз, а не надоедает никогда. Естественное не приедается! Все же здесь не тропики и не лето, начали зябнуть, накинуть на тело пришлось.
После ужина остались на кухне и в тырнете, попивали чай. Мила сидела у меня на коленях в моей длинной рубашке, край которой был вровень с звёздочкой. Она была вроде как прикрыта, но всегда доступна не только моему взору, но и руке. Просматривали новости, я проверял почту, не скрывая от Милы. Когда рука освобождалась, гладил и трогал Милу.
Позвонила жена. Мила встала и ушла в комнату, хотя предлагал остаться, только встать с меня. Все эти телефоны-скайпы для обмена информацией, а разговоры предпочитаю вести только лично, глядя в глаза и ощущая собеседника всеми синапсами. Так что звонок был недолгий, состоял из обмена актуальными новостями. Спросила она, где Мила и как себя чувствует. Ответил, что все у нас отлично, но ушла в комнату, стесняется.
Мила вышла из комнаты, только когда я ее позвал. Снова уселась ко мне на колени.
- Мила, чего ты ушла? Тайны нет, отношение жены ты знаешь.
- Все равно мне неловко и неприятно. Она меня всю оценивает...
- Так мы все нового человека оцениваем. Ты – ее. Я не уговариваю: не хочешь – и ладно. Просто сообщаю, что для нее и для меня это не имеет значения.
- Она спрашивала обо мне?
- Конечно. Хорошо ли нам тут, как ты себя чувствуешь?
- Я или ты?
- Про тебя.
- Думаешь, это искренне?
- Мила, ну когда ты начнешь верить!
- Странные вы оба. Спокойно это принять!.. Этого не может быть, она все равно держит камень в душе.
- Мила, ты повторяешь слова моей знакомой и психолога. Мол, что жена б ни говорила, в душе сильно переживает. Ну и кому мне верить: чужому человеку, хоть и психологу, или родному, с которым я день и ночь, с кем обсуждал тему не раз и не два. А еще опираюсь на свои ощущения. Наконец, я бы жену тоже отпустил с мужчиной, если он для нее важен.
- Странные вы...
- Да как и вы!
- Кто мы?
- Все вы, кто не верит. Кто из этого делает большую проблему. Жена ходит к гинекологу-мужчине на осмотры. Чужой мужчина всю звёздочку ее осматривает. Хоть он и врач, но это не значит, что абсолютно абстрактен, осматривая женщину. Вполне, думаю, присутствует у него эротическая составляющая. Не на всех женщин, конечно, а к симпатичным. Особенно если он холостой. Тем не менее мужа не возмущает, что ее звёздочку осматривает и щупает чужой мужчина, даже пальцем в пещерку проникает. Осталось сделать последний шаг – она может и слияться с другим.
- Нет, это совсем другое! – очень живо, даже яростно возразила Мила. – У врача профессиональное, а слияние – это личное, наслаждение.
- Но мужу-то какая разница? Женщины мне говорили, что им приятно, когда осмотр ведет симпатичный мужчина, теплыми руками трогает губки... Видимо, это те женщины, у которых звёздочка получает мало внимания и ласк от мужа. Руки чужого мужчины трогали ее звёздочку, ей было приятно, мужчина при этом имел, хоть и не показал, эротические чувства, у него струй встал: намного ли это отличатся от троганий и эротических ощущений любовника? Или вот такой случай, – пришла мне в голову другая мысль. – Жена при долгом отсутствии мужа пользуется фаллоимитатором. Это измена?
- Не понимаю, к чему ты ведешь?
- К тому же. Жена получала удовольствие вне мужа. Ты ведь хотела возразить, что на приеме у гинеколога не было чувств. У жены полый набор ощущений от имитатора. Ревновать мужу?
- Запутал ты. К чему все? – повторила Мила.
- К тому, что измена – это обман, а ревность – скрываемая ото всех неуверенность. Вдруг жена сравнит его способности и умения в слиянии с умениями того! И скажет в адрес мужа – фи-и...
- А ты не боишься этого?!
- Ну как не боюсь... Готов выслушать ее замечания и пожелания. Я же не все знаю и умею. Если мне по силам, почему не постараться делать, что ей хочется! Это близкий мне человек, ее желание не пустяк для меня... Или вот мы с тобой. Будь супругами, то через время ты бы вошла в самый сексуальный возраст, а мои силы уже послабели. И как быть?
- Да, как быть? – игриво и заинтересовано повторила вопрос Мила.
- Ну не держать же тебя на голодном пайке. Ты будешь дерганная, злая – в общем, типичная неудовлетворенная женщина. Еще в какую-нибудь гадость вступишь: в движение или партию. Кардинальное решение – отпустить тебя, ищи и создавай семью...
- Не-е-е, это не вариант! От тебя уйти!? Если ты мой муж, никогда! – категорически отвергла Мила.
- Со мной ты все время раздраженная: как ни крутись, ласки и слияния хочется! Я бы тебе не мешал найти помоложе для секса. А хотя бы и для такого же слияния, как со мной. Заметь, Мила, не потому, что тебя хочу непременно удержать и готов на любые уступки ради этого. Сама подтвердила: ты; оставлять меня не хочешь. Не оставляй, мне тоже нужна. Но слияние очень важная часть жизни. Я не могу слияться, значит, и ты должна воздерживаться! – это как раз голый эгоизм. Важно делать все с доверием и откровенно обсуждать, не начинать обман. Не значит, что буду тебя толкать: иди трахнись с любовником, чтобы не рычала на меня. Может, нашли бы какой-то иной вариант, я не знаю; пока с такой проблемой не сталкивался, но ведь возможно в будущем!
- Не могу представить, чтобы я стала такой сексуальной: вот дай послияться!
- Не обязательно так, Мила. В первый день ты была неудовлетворенная. Хотела, но не могла получить; конечно, причины были иные. Что творила, а?!?!
- Это совсем другое.
- Да уж, другое! Качественно показывает твое состояние: страхи раздуваются, всякие намеки сразу толкуются самым превратным образом, скачки настроения. Можешь явно не осознавать, но характер и реакции твои неудовлетворенность поменяет.
- Знаешь, с последним примером тебя поняла. Очень удачно нашел. Не могу подумать, какая буду к сорокА,.. может быть и такой, как ты предполагаешь. Я тебя ценю и люблю еще больше после этого примера! Ты умный и понимающий! Главное – да! – диалог. Обсуждать и искать решение, заботясь о чувствах другого. С тобой хорошо, потому что можно все обсудить. Даже вот такую сложную проблему. Не одной ломать голову, не смея признаться тебе, чтобы не задеть твои чувства...
- И никакой ревности с моей стороны: какую-то часть эмоциональной жизни я не могу тебе дать, ты восполняешь с другим. Если ты мне дорогА, как я тебе, неужели частную проблему не уладим! А как быть с твоей ревностью, Мила? Говорила, что приняла бы соседку, но с горечью.
- Что ревность от неуверенности в себе, совершенно точно. Так ведь уверенность за день не приобретается. Я очень неуверенная в себе в личном плане. С тобой заметно укрепляюсь.
- А жена много лет со мной, у нее уверенность от меня передалась. Она уверена, доверяет мне, я ей откровенно свои мысли высказываю, в том числе о тебе. У нее нет сомнений во мне. В друзья она не навязывается, но и негатива к тебе не имеет. Так что уходить тебе не обязательно, Мила.
- Посмотрим. Ну тебе она верит, а мне?! Начну охмурять тебя, соблазнять райской жизнью со мной. Тело молодое, семейным бытом не обремененная. Все любовницы используют этот метод для увода мужей: соблазнительная, уступчивая, всегда готовая и всегда прекрасная. А жена и ворчит, и в мыле от хлопот, и не хочет иногда.
- Прием увода распространен, верно. Но мне ума хватает различать романтическую встречу со всеми ее праздничными моментами, и рядовую жизнь с ее повседневной прозой. Впрочем, уводящие мужа женщины показывают свою недалекость: если мужчину удалось таким простым приемом увести, спустя время, его и от нее уведет следующая.
- И ты даешь жене стопроцентную гарантию, что не уведет никто! Глупо.
- Полную гарантию может дать только страховой полис! И "Цэ" в кружочке!
- Цитата?
- Да. Классика!
- Ах ты! – Мила вцепилась в мою шевелюру и потрепала. – Опять свою эрудицию показываешь! Ну не знаю я твоего классика, что теперь?!
Я, смеясь и хватая ее в ответ за литые сисечки, ответил:
- Читать!.. Если так строго подходить, то и ты, и я, выходя из квартиры, не можем дать стопроцентной гарантии, что вернемся. Кирпич на голову, автомобиль на перекрестке, инсульт на остановке. Где только ни настигает смерть людей! Даже в собственной постели, даже молодых! Уже не один из моих молодых знакомых вот так умер: уснул и не проснулся. Так что, жене меня из квартиры не выпускать?!
- И что, только стихийное бедствие может тебя...
- Это означает, я не божусь и не клянусь, что никто и никогда меня не охмурит. Просто открыт жене весь, она сама видит. Уводятся любовницами те мужья, которые хотят этого. Первые корешки такого желания возникают задолго до появления любовницы. Само ее появление – следствие того желания. У меня его нет, жена видит.
- Ерунда это все, – подвела черту Мила, притягивая меня за волосы и погружая в них свое лицо. Я в ответ поцеловал ложбинку между грудей. – Вы оба нетипичные, особенные. Я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. А ты счастлив в своей семье. Никуда не уведу. Мыслей нет таких.
- Знаю. С тайно умышляющей что-то я бы не стал иметь дела. Как только она начнет показывать, что с нею я буду счастливее, уже ясно мне: не о моем счастии она думает, а о том, как свою жизнь устроить, как использовать меня.
Посчитал момент подходящим, приподнял ноут и достал деньги. Сказал просто:
- Это тебе, Мила.
Она спокойно взяла одну купюру, прочее отодвинула:
- Спасибо. Не ждала от тебя помощи, не для этого рассказывала. А предлагаешь – возьму.
- Знаю. Бери все.
Она обняла рукой за шею, внимательно посмотрела мне в глаза. Я тоже открыто смотрел в ее. Шутливо напомнил:
- Обязательно скажи, что ты не проститутка. Традицию нужно соблюдать. Иначе во что мы скатимся, не держа традицию! Разброд и шатания начнутся.
Мила, усмехнувшись, поцеловала меня, приникла к груди сильно, потом отстранилась и спросила, глядя в глаза сблизи:
- Зачем все-таки даешь? Мотивы? Жалеешь? Жалости мне не хочется от тебя. Я могу справиться. Ведь приехала сюда, сама нашла решение.
- Ну насколько приятнее говорить с умной девушкой! – похвалили ее. – Ты можешь, Мила, не сомневаюсь. Вернешься, долг отдашь, а самой жить придется в жестких ограничениях? У тебя и так будет стресс от расставания. Мгновенный переход из каникул в суровую реальность. Скучная диета из макарон. Скучные стены кабинета. Хочу, чтобы ты в первые дни расставания могла позволить себе небольшие приятности, какие – сама решишь. Возьми бутылочку вина или тортик, и мы – я буду виртуально присутствовать – отметим расставание. Или нужное купи, тогда надолго будет память о наших встречах-слияниях.
- Здесь не на тортик и бутылочку. Почти моя стипендия!
- Я в силах сделать тебе этот подарок. Не отрываю от себя последнее, просто выбрал, что мне нужнее: запас себе на общий случай или небольшой подарок тебе в виде облегчения проблем сейчас.
- Жене скажешь?
- Жена не выпытывает интимные подробности. Она спросит главное: она была счастливой с тобой? Почему тебе это так важно, Мила?
- Подумает, что я содержанка. Выманиваю деньги.
- Не подумает. Она все понимает, как я. Не желаешь, чтобы говорил, оставим это между нами.
- И что, ради меня соврешь жене, с которой вы открыты и честны? Не верю!
- Нет, не совру. Если прямо спросит, отвечу, конечно. Но она не спросит. Ведь не беспокоишься же ты о том, поинтересуется ли жена, как и в каких позах тебя слиял, хороша ли твоя звёздочка, как ты кончаешь. Общее спросит, ей тоже не безразлично: справился ли я, помог. А частности не нужны. Ну а если спросит, отчего не описать твою звездочку! – Мила раздумывала. Я повторил: – Бери, Мила.
- Понимаешь, – ответила она, – от этого ведь начнет портиться наша дружба. А она важнее. Не станет равноправия, буду чувствовать себя зависимой. Спасибо, но лучше не надо. Выкручусь.
- От мамы ты принимаешь помощь без сомнений и легко. Я тебе с тем же чувством, что она, помогаю. Как только почувствуешь с моей стороны хоть малейший намек на то, что я вот тебе дал, а ты, неблагодарная... так сразу вернешь. Возьми, Мила. Возьми на наш торжественный ужин после расставания.
- Умеешь ты парадоксы говорить! – она замерла у меня на груди. Прижалась сильнее и произнесла тихо лишь одно нежное слово: – Солнышко...
Я собрал все купюры вместе и положил на край стола перед Милой.
- Синичка моя. Ты уже не вырываешься, а доверчиво сидишь на ладони, озорно косясь на меня, а я любуюсь тобой. Скоро упорхнешь – вольного тебе полета! – но пока еще со мной.
- Солнышко мое... Ты даже это почувствовал: сказочно с тобой тут, а сотню откуда-то брать придется. Откуда?! Из своего будущего, больше неоткуда.
- Проедать будущее – самое вредное дело. Бери и ничего в голову не бери!
- Сразу столько! Я столько смогу с ними, – она кивнула на стол. – Да, наше блаженство будет ярче, сильнее, без груза. Не хочу, а само думается: как сделать, чтобы и отдать, и хватило хотя бы на то, где нет возможности экономить. Сити-карточку дешевле не купишь. За жилье тоже. Спасибо тебе за все! Обязательно отдам! Станет полегче, сразу и верну.
- Станешь маститой, никому не нужной теткой, мы встретимся, вспомним эти деньки как одну бесконечную и непрерывную слияние, эти ночи напролет с поцелуями и разговорами без преград. Тебя проймут воспоминания. Вот тогда и отдашь.
- Паразит! Маститым профессором я стану, а теткой – никогда! – Мила резко замолчала. Вздохнула тяжело: – И теткой стану. Не представляю этого, а понимаю. Буду как наша главная: толстая, щипаная, бесцветная, не желанная никем... господи! Смотри меня! Любуйся мной, любимый! Наслаждайся мной, пока это есть у меня! Ведь все равно оно… оно уйдет. Сохранятся воспоминания хотя бы. Что мной любовался мой мужчина. Что он брал меня и всею целиком восхищался. Улетал со мной в блаженстве! Это же вернейшее подтверждение, что я для тебя совершенство. И радость! Я твоя. Единственный вариант как-то сохранить свою молодость – в чьих-то воспоминаниях о совместном блаженстве. Безумном блаженстве. Слияй меня, мой милый! Смотри, целуй, слияй, наслаждайся, блаженствуй.
- Все так, Мила.
- Удивительно! Тогда я не соглашалась от тебя обед взять, чтобы не подумал, что проститутка, сейчас беру деньги без возражений. Хотя со стороны именно так есть: даю потрахать и беру потом деньги. Не важно, что ты добровольно даешь деньги, общий итог в конце такой: дала – получила деньги. Почему это не вызывает никакого негатива? Не унижает меня?
- Сама ответь, Мила.
- Мама давала мне все, что имела; я брала и не считала это унижением? Потому что она родная, желает мне помочь, радуется моим успехам. Ты мне родной тоже. Роднее мамы. С нею я только принимаю, отдачи еще мало. А с тобой мы на равных. Счастье у нас общее. Ты меня, я тебя делаем счастливыми, мы вместе блаженствуем. Между нами помощь – это искренняя поддержка, никакой покупки услуг.
- Это же самое я мог сказать тебе и в первый день, Мила! Ты бы не поверила, а я уже так к тебе относился: моя синичка. Так что весь тот вздор сидел в твоей прекрасной головке! Но иногда ты ею все-таки думаешь!
- Ах ты! – Мила изо всех сил стиснула меня. – Ах ты!! – повторила она, впиваясь поцелуем мне в шею.
Касание тел, возможность тронуть, погладить, полюбоваться ее красивым телом, поласкать, наконец, обеспечивали исключительное чувство близости. Суть обнаженности не в том, что она разрешает себя трогать, оставаясь холодной и отстраненной, а в участии. Каждый из нас дает другому всего себя. И телесно, и духовно. Это либо получается и не требует объяснений, либо остается пустым словом, кто не испытал. Можно ведь сидеть обнаженными, обнявшись, но чужими.
Мила приподняла ноут за край экрана и подсунула купюры под него. Пока она листала странички, я переключился на нее саму. Предложил сесть удобнее, спиной ко мне. Перебирал волосы, оглаживал по бокам, проводил по спинке с проступающим ребрышками. Целовал в шейку, под волосы. Привлекали меня ее бедра и попка. По ту сторону находится желанная звёздочка. Гладил бедра, брался за них, будто собираюсь слиять во второй позиции. Миле эти хватания значили то же самое, она водила попкой, терлась.
Закончив с ноутом, Мила пересела верхом на колени и лицом ко мне. Расцеловала: долго, страстно, с проникновением язычка. Потом отстранилась и неуверенно сказала:
- Еще вот что хочу у тебя попросить... – она молчала, то ли раздумывая, то ли ожидая от меня ободряющего побуждения. Продолжила: – Хочу попросить сделать мне кунни. Можно? Ты целовал лобок сегодня и губки посасывал – пронзительный огненный поцелуй! А я тебе, конечно!
- Фу ты, Мила! Начала так официально. Я сам хочу, наконец, расцеловать твою звёздочку. Сегодня немного получилось, продолжим. Раньше ведь не позволяли условия. Точная взаимность не нужна. Нет желания – не принуждай себя.
- Как нет! Струй симпатичный, хочу его целовать и ласкать! Сидела одна сегодня и представляла, как целую струй в головку, беру его в ротик, губками охватываю. Только не умею, расскажи, чтобы не сделала неприятно.
- Чего откладывать, пошли.
В комнате растянулся навзничь: ужин и выпитые чашки чая вынуждали отдохнуть немного. Мила расположилась рядом на боку, я укрылся ее волосами и наслаждался. Обняла меня, гладила по телу, перебирала волосы. Сообщила задумчиво и немного обиженно:
- Прочитала. Даже не интересуешься...
- Как пришел, держал в голове вопрос. Да не к месту было. Где спрашивать? На прогулке? За обедом? И что поняла?
- Понравилось. Захватило. Как ты мило и сердечно Олю описываешь. Писал для кого-то?
- Нет, Мила. Пока свежи и ярки были чувства, сразу записал. Для себя: чтобы запомнить и понять самого себя. Писал: как снова с нею был. Поэтому так ярко.
- Я ее хорошо представляю. Понимаю! Тусклая, нерешительная, нечем заинтересовать и никого не было. У всех есть веселая жизнь – она так считает, – только у нее нет. А она все равно добрая, отзывчивая, не окрысившаяся на всех. Мне попадались такие, я их жалела, но считаю глупыми, ни к чему не способными. Оля со стороны как бы такая, а на деле она другая! Решительная, смелая. Она тебя сразу повела домой? Слиялась! За час общения поверила в тебя?!
- Как написано, так и было.
- А что тебя в магазин потянуло?
- Оно самое – Судьба! Век не бывал в таких заведениях, делать мне там нечего, а вывеску увидел – ноги сами пошли.
- Это всё? Есть про нее еще?
- Есть. Завтра почитаешь. Ну и как, убедилась?
- Вот все прочту, тогда скажу. Пока мало, да и разброд у меня в мыслях. Рассказал очень хорошо, с невероятными деталями, – помолчала, переключаясь на свои мысли, произнесла задумчиво. – Чего себя обманывать, ясно, что далее у меня только работа, дела. Не умею и не настроена искать, перебирать мужчин. Семью хотелось бы, но кругом партнеры... Ты – лучший мне муж. И любимый! Идеально просто. Получается, эта поездка с тобой уникальная и единственная. Жила уже сколько, и далее проживу... но как здорово, когда мной любуется мой мужчина, мой любимый! Это буду помнить всегда. Мой мужчина любуется мной целиком и каждой частью. Ему в радость моя грудь и моя рука, мои волосы и мой животик, мои бедра и мои плечи. Ну и, конечно, моя звезда! Он не только любуется мной, слият меня! Своему мужчине даю блаженство!
- Муж будет любоваться, чего ты так обреченно.
- Муж не обязательно любимый. Просто хороший человек может оказаться. И не такой бабник, как ты, это точно. Сеанс секса проведет и отвернется. Меня очень радует, но и поражает, как ты любуешься мной неустанно. У мужчин как? Потрахал, получил, что хотел, и потерял интерес до следующего наката либидо, а ты все равно ласкаешь, обнимешь и любуешься опять. Будто снова хочешь.
- Именно хочу! Только не могу. Ну какой я бабник!? Ни за кем не бегаю. Женщинам покоренным счет не веду и не ради этого действую. Для меня женщина – это прекрасное явление, которым любуюсь издали...
- Да уж издали!
- Иногда получается и вблизи: став участником этого восхитительного явления. Иногда совершенство и красота позволяют себя обнять, прижать, слиться с ними. Благодарный и блаженствующий, я отдаю себя всего.
- Это имею в виду: ты бабник другой. Ценящий женщин, воспринимающий их как совершенство и тайну. Ты сказал, что я как Вселенная тебе. Очень приятно. Вижу кругом: жена – это партнер, она мужа не вдохновляет и не очень привлекает. А уж чтобы ею любоваться! Конечно, хотелось бы по любви... но и по уважению – уже неплохо. Ладно, чего о грустном. Сейчас ты со мной. Любуйся, наслаждайся мной. Это и приятно, и означает, что я прекрасна для тебя. Хочу больше давать тебе прекрасного блаженства. Бери и наслаждайся, мой любимый! Слияй, целуй, трогай, лапай. Говори, как тебе нужно или что хочешь. Я буду тоже наслаждаться, ты чудо!
- Прекрасны те, которые ощущают себя женщинами. В них присутствует тайна и совершенство. Дуры, партнеры с вагиной, стервы – это уже не женщины.
- Замечаю, что говорю твои слова и там, где можно сказать прилично. Они указывают на особые наши отношения. Звезда – это специальное название той моей части, что тебе дает наслаждение и прекрасна. А если сказать "она" – это просто какая-то штука. Слияться – тоже. Ну а струй! Он приятный и милый! Нравится быть для тебя Вселенной и такой же прекрасно-загадочной. Люби меня, любимый. У меня есть для тебя сладкая звёздочка, я готова. Для этого мы здесь. Грустно мне немного сегодня...
- Оттого, что не выслиял.
- Выслияешь, счастье заполнит меня... но ведь реальность останется. А она сурова: нам три с половиной дня осталось. Бросавшую тень на наши каникулы проблему ты решил. Мы проведем их радостнее! Вернусь – мне не надо будет ужиматься во всем вплоть до ланча на работе. Совершенно прав, контраст между беззаботными и счастливыми каникулами с тобой и моей жизнью был бы ужасным: пустой бесплатный кофе из кофемашины. Благодаря тебе я пойду в столовую и возьму нормальный обед. Скушаю его с тобой, виртуально сидящим со мной. – Мила немного отодвинулась, повернула меня к себе и начала горячо целовать, покрывая все лицо легкими, нежными касаниями прохладных губ, и приговаривая. – Милый мой, любимый! Откуда ты такой! Спасибо тебе. Каникулы сделал, передышку дал, слияешь, передавая мне силы – и все настоящее, подлинное даешь! Вот даже о пост-каникулах подумал. Почему?! Что я тебе? Зачем?
- Мила, верно как мимоходом сказала: подлинное даешь! Правильно тебя понял?
- Да. Слияешь не свысока снисходя до бревна, наслаждаешься мной! Не знала, как это приятно, когда наслаждается и блаженствует от меня мужчина. Это тебе нравится, и это, и рука, и шейка, и звезда! И вся я. Еще каникулы устроил, я на твоем обеспечении... и ни разу не проскочила у тебя нотка превосходства: я; тебе это обеспечиваю. Хотя бы просто как напомнить мне о своем великодушии. Мол, я великодушный, признай это! Да вижу это сама! а таким напоминанием ты бы выпятил твое превосходство. В тебе этого нет. Реально вместе. Сила от тебя идет, общаюсь с тобой – мне легче и на душе становится, и просто бодрее физически Подлинность в этом: не на показ, не для потешить свое эго, кинув гроши бедной девушке, а полное участие. Живешь со мной. Не в квартире, а вот полностью в моей жизни. Или я в твоей.
- Да, скорее, ты в моей.
- Зачем это делаешь?
- Во-первых, Судьба свела и дала знак помочь тебе. Ты сама подошла, мне понравилась; всем нашим планам был зеленый свет как на твоей стороне, так и на моей. Судьбе не противлюсь – а зачем? Дело-то она предлагает приятное. Во-вторых, подлинность даешь и ты, Мила. Твоя любовь настоящая. Твои восторги и наслаждения искренние. Я радуюсь и блаженствую с тобой и от тебя. И мне не важно, какова в нем доля твоего, моего. Наше счастье и блаженство только совместное.
- Получается, вопроса "Зачем?" просто нет. Общаемся, обмениваемся, чем имеем. Но ведь это любовь! Не партнеры, а мужчина и женщина, которые вместе без подсчета, кто с чем прибыл, общаются, берегут друг друга, ценят и любят. У нас любовь! Настоящая! Господи, у нас любовь! Ты меня любишь, и я люблю тебя, мой милый, хороший! У меня есть любовь! – она снова повернула меня к себе и целовала страстно и нежно.
- Мила, – удивился я, – что у нас любовь, ты поняла вчера во время ночного разговора. Большая любовь, настоящая!
- Вот это смутно помню. Что-то про любовь болтала... назвала настоящей любовью?
- Да. Настоящей и полноценной.
- Верно! У нас истинная любовь! Здорово! У меня она есть! Это же такое счастье!
- Примерно то же самое ночью говорила.
- А ты что ответил?
- Согласен полностью. Да я тебе писал, что люблю, но ты это приняла прохладно, я не стал развивать тему.
- Ты уже тогда знал?
- Про себя. Твои чувства были под вопросом.
- Милый, любимый! Мой любимый! Люблю тебя. Настоящая любовь. Это счастье! У меня настоящая любовь: люблю и любима.
- Мила, вот так же ты ночью радовалась, поняв, что у нас любовь.
- Смутно. Вроде бы да, говорила. Сейчас на ясную голову еще раз поняла.
Она схватила меня крепко и откинулась на спину. Я оказался на ней. Обнял ее и целовал ее доверчивые и открытые глаза. Медленно приближался, и она трепетно прикрывала их, а я нежно и бережно касался. Потом носика, а в конце приник к губам, проник языком и коснулся ее язычка, Мила ответила горячо.
Теперь я охватил ее всю и перекатился, чтобы Мила оказалась на мне. Пояснил:
- Тебе тяжело меня держать на себе. А мне тебя без проблем. Ложись.
Мила чуть сдвинулась и вытянулась на мне, положив голову мне на грудь. Ручками обняла за плечи. А я ее оплел руками и ногами. Сказал:
- Ты моя, Мила. Любимая.
- А я – твоя. Это не банальщина. По-настоящему так. Здесь. У меня есть любовь! Понимаешь!
- Понимаю. Почему тебе так важно, Мила?
- Ну как... Наверное, тоже из того возраста влюбления и романов. Вроде как и прошло, но какая-то щеминка осталась: любовь очень важная в жизни вещь, не узнать ее – это не узнать главную радость жизни. Да по сути оно так и есть. До тебя не знала, жила и не очень тужила. Теперь вот, зная, понимаю, как много лишалась. Не зря то первое представление верно, оно ведь не замутнено всякой чушью: как бы другим показать, что ты круче. Любить и быть любимой – это как у нас: доверие, доверие, доверие.
- Наслаждение ты испытала уже в первый вечер. А осознала, что это любовь, только на четвертый? – я намеренно упрощал и задавал вопрос.
- Было понимание, что наши отношения особенные. Куда особенные? Заметил, как развилась я? На все согласилась – и всему бы уступила – но ты не торопил, ждал, пока я сама приду к этому. Привыкла, себя поняла. Доверие волнами захватывало меня. Окончательно доверие заполнило меня, почувствовала себя твоей... вот из того девичьего представления: стали близки, значит, вся твоя. На самом деле четыре дня – это очень быстро. Схожусь с друзьями постепенно, даже в переписке у нас с тобой была невероятная скорость сближения. За четыре дня сама почувствовала, что нет во мне стыда перед тобой ни в чем: что думаю, чего хочу, чего боюсь. Бери и наслаждайся. Какая есть. И могу обо всех своих чувствах говорить прямо: влюблена в тебя, хочу быть выслиянной, хочу струй поласкать. Как мне сейчас легко и хорошо с тобой, знал бы ты!!! Любишь, какая есть.
- Ты прекрасная есть!
- Может, я начну? Соскучилась по твоему симпатичному струю. Вторую ночь почти не вижу.
- Не, все-таки первым хотел бы я. Давай.
- Я хочу смотреть, как ты будешь ласкать и любоваться моей звёздочкой. Можно?
- Конечно.
- И скажи, как ты ее видишь. Головой понимаю, что она для тебя прекрасна. А на простом уровне хочу услышать еще эти приятные, волнующие слова.
- Тогда ложись так, чтобы голова повыше была. Полулёжа. И смотри.