Ночной этюд.
- Молодой человек, дайте закурить даме!
Я оглядел ее внимательней. За заурядной внешностью угадывалось что-то неуловимое, которое она пыталась скрыть напускной бравадой. Вот если убрать эти, уже не модные стрелки с подведенных глаз, и сменить помаду с синей на красную, то лицо волне можно назвать даже миловидным.
- Я не курю. Хотите я Вам лучше Маяковского почитаю?
- Маяковского? Мне его агитки еще в школе надоели!
- "Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плево;чки жемчужиной?"…
- А дальше?
- “И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку…”
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Казалось, что она даже не дышала.
- …Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?
Я замолчал.
- Как здорово! Кто это?
- Маяковский, я же тебе сказал. Я обычно не обманываю.
- Мы этого в школе не проходили.
- В школе многого не проходят, или проходят скорее не то, что нужно.
- Во, и я говорю, ну на фига мне эта биология, например?
- Ну, хотя бы для того, чтобы представлять к чему может привести соприкосновение двух разных полов. Хотя это уже возможно из раздела физиологии.
- Лучше еще почитай чего-нибудь?
- "Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король...
... Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
Нет на земле твоего короля…»
Она вдруг странно шмыгнула носом.
- А это его дочка была, я догадалась!
- Да, ты прямо провидица.
- Ты смеешься надо мной. А мне сегодня 18, сказала она с печалью.
Поймав мной удивленный взгляд, она продолжила:
- Я сегодня из дома ушла. А чего он распускает руки?
- Он, это кто? - спросил я как можно осторожней.
- Да отчим. Как напьется, так и лезет.
- Ну и где ты будешь ночевать?
- Не знаю, к девчонкам в общагу поеду.
- Поехали ко мне. Не бойся, скоропостижно добавил я, увидев, как она вскинулась,
- Обещаю, руки распускать не буду. А утро вечера мудрёнее. Что-нибудь придумаем.
- Ну да, ты же не врешь.
- Не вру.
- Никогда, никогда не врешь? Так не бывает!
- Да, наверное, не бывает... Но я по крайней мере стараюсь. Никогда не лгать без нужды. Ну, разве ложь во спасение...
- Это как не говорить больному, что он умирает?
- Не знаю. Я бы хотел узнать правду.
За поворотом показался троллейбус. Я вдруг почему-то испугался, что она сядет в него и я больше никогда ее не увижу.
Ну так поедем, или я такой страшный? - спросил я с напускным безразличием, с удивлением вдруг услышав стук собственного сердца о ребра грудной клетки. Как будто я готовлюсь к прыжку с вышки
- Но мы даже не знакомы...
- Как это не знакомы? Я ведь все-все про тебя знаю. И что ты уже совсем взрослая, и что биологию в школе не любила, и что накрасилась ты так назло маминому мужу. И что зовут тебя... Вот это забыл.
- Ася, сказала она просто.
- Правильно, Ася! А я Илья.
- Муромец?
- Не совсем. Скорее тимуровец
- Ну, поехали? Торжественно обещаю руки без приглашения не распускать, и горячо любить… родину!,- добавил я с пафосом.
- Хорошо, сказала она просто. И протянула руку. Смешной ты.
Я взял ее ладонь, которая оказалась на удивление нежной и теплой, я бы даже сказал горячей, и вдруг почувствовал, что я никогда не смогу причинить боль этой доверчивой девочке.
Подошел троллейбус и распахнул двери. Я помахал водителю, левой рукой, мол уезжай. Правая рука все еще держала Асину руку, которую я, почему-то боялся отпустить. Я быстро поймал такси и назвал адрес. Галантно распахнул перед ней дверь и сел рядом. Машина тронулась. Мерное покачивание, наверное, навеяло на нее дрему, так. она вдруг прильнула ко мне, положила голову на плечо и закрыла глаза.
Когда мы приехали, мне даже стало жалко ее будит. В голову пришла мысль, что красиво бы было вынести ее на руках из машины. Но представив, как я буду стукать ее головой о дверной проем, я отказался от этой затеи.
- Просыпайся, Ася! Мы уже приехали!
- Что, так скоро? А я так сладко уснула! Странно, не выглядишь толстым, а оказался таким мягким.
- Я просто вынул кости из плеча, чтобы тебе было мягче.
- Она по-детски рассмеялась и вылезла из машины.
Были жаркие объятья и мурашки по спине.
На спинке стула висело платье
C яркой пряжкой на ремешке…
Потом мы лежали рядом.
- Ты же обещала, что не будешь распускать руки!
- Врунишка! Это ты обещал, а не я! Но теперь и тебе можно. Только давай поспим немного.
- Хорошо. Я поцеловал ее теплую ладошку и пожевал губами.
- Ой, щекотно! Ты как теленок. У бабушки в деревне такой был.
Она устроилась на плече и почти мгновенно тихонечко засопела.
А я лежал, глядел в потолок, и пытался анализировать то чувство, которое я начинал испытывать к этой девочке. И не мог заснуть.
- А спят ли сны? - спросили у меня,
- А где же спят они тогда всегда?
- Где спят они - не знаю я ответ;
Бессонницей страдаю я много, много лет.
Как только наступает бессонница в тиши,
В те самые моменты рождаются стихи.