Шел седьмой год полета к звезде Барнарда. На борту гиперплана нас было двое: я, Раджив, и мой напарник Инглон. Дежурство навевало на меня страшную зевотную скуку. Целью нашей экспедиции являлась недавно открытая планета Алонса вблизи звезды Барнарда. У этого красного карлика нашлась-таки экзопланета, интересная для возможной колонизации. И я машинально рассматривал проекции звездных систем, видимые невооруженным глазом с поверхности Алонсы, смоделированные «Мамой» по данным рентгеновских зондов. Ничего особенно нового по сравнению с прежними двухсекундными протоколами я не увидел. «Да и что может такого за две секунды, пусть даже на скорости околосвета, измениться»? — рассеянно думал я, честно пялясь на голографическую сферу на капитанском мостике.
Все как обычно: шестьдесят северных созвездий и пятьдесят девять южных. Ну, одно северное отдаленно похоже на Большую Медведицу. Ну и что? Это дань привычному миру, образу жизни и детским воспоминаниям. Мультфильм про маленького медвежонка пришел мне на ум. Малыши, что зверята, что ребята всегда у меня вызывали умиление. И тут меня осенило — я страстно захотел завести ребенка, своего собственного. Слышать его смех и детское агуканье, видеть первые шаги и улыбку. Захотелось отвечать на всевозможные «почему» и «как».
О, боже! Неужели такие странные настроения возникают у человека в мозгу под действием глубокого космоса? Я одновременно изумился и увидел свои «измышлизмы» как бы со стороны. Только сейчас возникло осознание космической реальности на гиперплане. Это желание иметь детей созрело во мне не сразу и не вдруг, конечно. Долгими вечерами после дежурства, когда смотрел фильмы о жизни на Земле, то представлял себе, какой она для нас будет после возвращения домой. Но пока что мы находились в пути «туда», и до места назначения оставались еще год или два, — это уж как сложатся обстоятельства. Однажды ужас понимания, что полет «туда и обратно» плюс время на исследования «там» займет еще неопределенный период нашей жизни, одолел меня не на шутку. Полтора десятка лет?! Или даже более? Приличная часть жизни! Чем, каким местом, (но не мозгами точно!) думали мы раньше, когда согласились на экспедицию к звезде Барнарда?
Что-то жарко стало. Прислонился лбом к холодной алюминиевой переборке между отсеками. «Да, ну, это блажь», — уговаривал я себя. Но блажь не проходила. И тогда со своей гениальной идеей я решительно отправился к напарнику, в этот момент любовно ухаживающему за редиской и огурчиками в оранжерее.
Нечаянно подумалось, что из моего напарника, если очень постараться, можно вылепить женщину. Почему бы и нет? У него несколько женственное телосложение и хороший рост, густая шевелюра цвета начищенной меди. Когда мы ходили в спорткомплекс, я всегда обращал внимание на его ноги — это практически лягушачьи лапки. Продольные мышцы развиты больше, чем поперечные, и поэтому выглядят красивыми, балетными. Лицо утонченное, большие синие глаза и длинные ресницы. Я уже мысленно смотрел на Инглона как на кусок мрамора в мастерской творца.
Отсекая все лишнее, скульптор из камня сделал Галатею. Миф? Но в каждой сказке есть доля истины. Если он будет упорствовать, то для начала можно взять кожу Инглона (лучше со спины, хотя ягодицы подойдут тоже) и получить клетки без памяти, из которых потом я бы запрограммировал женскую яйцеклетку. Оставалась проблема в получении эмбриона. Я не силен в биотехнологиях, но, надеюсь, «Мама» нам помогла бы.
— Инглон, — кротким тоном обратился я к нему, когда открыл шлюз в отсек с оранжереей. — Как ты относишься к детям?
— Странный вопрос, Раджив. Конечно же, хорошо. Когда-нибудь мы вернемся из экспедиции на Землю, и тогда непременно женюсь.
— Ты календарь полетного расписания давно смотрел? — спросил я, листая картинки на электроноуте. Тач-экран, наконец-то, высветил нужный график. Затраченное время на полет туда-обратно плюс время там, «сожрет» многие годы. Да и космическое излучение может изменить наш генетический потенциал, испортить его. Сейчас мы молоды, Инглон, и это наиболее подходящий период для зачатия крепкого и здорового ребенка.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивленно спросил Инглон, он часто заморгал глазами и выронил лейку из рук.
— Я предлагаю тебе трансформацию. Из тебя выйдет славная женщина и добрая мать, — ответил я и прищурился, мысленно прилепляя к напарнику женские формы.
— Уверен? — дрожащим голосом спросил напарник и решительно снял с себя огородный фартук в цветочек. — Я не согласен, Раджив. А почему бы тебе самому не «трансформироваться»? Ты упитанный, кругленький, ээ-э… обаятельный. У тебя больший запас питательных веществ на бедрах и талии, гораздо больше чем у меня. Для вынашивания ребенка это вв-важно. И вообще, ты забываешь, мм-мы анн-дд-дросы, а не люди. Да, мы мужчины, но не такие как все, мы необычные мужчины. Андросы никаким образом не смогут изменить пол. Не веришь, Сс-спроси у «Мамы».
Инглон осторожно выпутался из кругов поливального шланга и отступил в шлюз кольцевой галереи.
— Раджив, д-да-давай, ты все обдумаешь, а тогда поговорим на трезвый и свежий ум. Хорошо? А я пока поживу в одной из дальних кают, но не скажу в какой. Ты ко мне не ходи и не ищи меня. Будем общаться по корабельному радио.
С этими словами Инглон бросился от меня наутек.
— Стой! Подожди! — крикнул я в след. — Инглон, дружище, ты меня не так понял!
«Что я не так сказал»? — искренне недоумевал я. — Придется и вправду посоветоваться с «Мамой».
***
Я сидел в кают-компании в кресле приватного общения с «Мамой» и беседовал с ней на капитанской лингве, которой не владел Инглон.
— В чем проблем, Раджив? — спросила «Мама», тоже переходя капитанский язык.
— Мама, я хочу завести ребенка, — честно признался я. — Самое время.
— Поэтому ты надумал трансформировать напарника в женщину?
— Да. Разве роль матери и родителя — не благородная роль для человека? — искренне удивился я.
— Для обычного человека, землянина, конечно. Но вы андросы, Раджив.
— Андросы — это ведь люди?
— Люди.
— Тогда я не понимаю, в чем препятствие?
«Мама» замолчала. И я услышал, как громко загудели трансформаторы и неистово завыли кулеры, охлаждая «мамины» мозги. По-видимому, она глубоко копалась в архивных базах данных.
— Слушай, Раджив. Вот, я нашла предполетные медицинские карты, твою и Инглона. Здесь же есть и ваши пренатальные карты с момента зачатия и до рождения. Итак, зародыши андросов, Инглона и Раджива, получены в центрифуге при семикратной силе тяжести. Поэтому вы сможете комфортно жить на планетах с повышенной силой тяжести, как например, на планете Алонса вблизи звезды Барнарда. Примечание. Наследственный набор состоит исключительно из хромосом типа «игрек» и вообще не содержит хромосом типа «икс».
— Что это значит?
— Раджив, выводы из анализа медицинских карт таковы: без икс-хромосомы двуполое размножение невозможно в принципе.
— А однополое или клонирование?
— На корабле для этого нет условий.
Я огорчился безмерно. Сердцебиение, давление и температура подскочили до критических, что мгновенно отразилось на показателях на главном мониторе. «Мама» отозвалась тут же:
— Не огорчайся, Раджив, вы непросто люди, вы сверхмужчины; выносливые, дерзкие и смелые. Разве этого мало?
— Человеку этого мало, — уныло ответил я.
— Успокойся, мой мальчик, — ласково сказала «Мама», — есть одна непроверенная гипотеза. У первых поколений земных космонавтов рождались исключительно девочки. Но… влияет ли невесомость на преимущественное рождение девочек, никто никогда специально не проверял.
— Невесомость против гравитации?! — воскликнул я и подпрыгнул в кресле. — Спасибо, «Мама»! Это хорошая подсказка. Буду думать.
Я помчался в рубку управления. Там я лихорадочно стал шарить по схемам включения и отключения гравитации в каждом секторе и каюте.
— Эврика! Нашел! — обрадовано завопил я.
Мне не стоило большого труда вычислить, в каком секторе засел Инглон, когда он покинул оранжерею. Это было восточное крыло гиперплана. Я выключил в том секторе гравитацию и заблокировал вход-выход, чтобы он не смог выйти оттуда и снова включить гравитацию.
Так теперь мне оставалось продумать, чтобы из-за невесомости в организме Инглона чрезмерно не терялся кальций. Для этого ему надо доставить в отсек: специальный силовой тренажер, магнитную беговую дорожку и экзоскелет для имитации правильного распределения (голова-ноги) крови в теле. Это с одной стороны. С другой стороны, я понял, что еще хорошо бы обеспечить напарнику сбалансированную диету, желательно рыбно-вегетарианскую. Таким образом, я хотел с помощью невесомости заставить организм Инглона преобразовать какую-то часть хромосом из игреков в икс.
На весь эксперимент я отвел себе три месяца. По идее, как мне показалось, всего за три недели организм Инглона привыкнет к новому образу жизни и начнет перестраиваться с точки зрения наследственности. «Конечно же, Инглон из андроса не превратится полностью в женщину, но что-то иное, отличное от сверхмужчины, в нем должно появиться», — логически рассуждал я.
***
— Раджив! — захрипел корабельный динамик голосом Инглона. — У меня исчезла гравитация. Сделай что-нибудь! Там, наверное, что-то сломалось.
— Не беспокойся, Инглон, — невозмутимо ответил я. — Гравитация отключена лишь в твоем, агротехническом секторе.
— Зачем?
— Я запустил новый эксперимент.
— Какой.
— Секрет пока. Но обязательно расскажу через три месяца. Потерпи, Инглон, тебе тоже понравится.
— Ты сумасшедший, Раджив.
— Я знаю, напарник.
— Ладно, что я должен в этом эксперименте делать? — смирился Инглон.
— Ничего особенного. Каждую неделю будешь сдавать анализы, всякие разные. Файл со списком пришлю вечером. Считай, что ты в отпуске. Кино, тренировки по-старинке, блюда из вегетарианского питания, любимые занятия и крепкий сон. Приятного отдыха, Инглон.
По началу, я решил не посвящать напарника в суть моего эксперимента. Нервы будущему донору женской хромосомы лучше сберечь. Поэтому я всячески пытался увильнуть от истинной подоплеки моей деятельности. Смысл полета к планете Алонса приобрел для меня иной ракурс и заиграл новыми красками. Мысленно я летал, представляя себе, что на планете Алонса появится полноценная семья: папа (это я), дочь или сын и дядя Инглон. А мамой будет, — учитывая гипотетическое происхождение будущей икс-хромосомы, — одна из пра-пра-представительниц рода Инглона. Ее фотопортрет «Мама» как-нибудь да уж реконструирует для полноты фамилии. Оставалось ждать, ждать и ждать…
***
Время проходило медленно, в мучительных трудах с моей стороны. Я сутками проводил за микроскопом, ретортами с реактивами, спектрометрами и прочими биохимическими устройствами. Компьютерная симуляция после каждой партии анализов показывала разные изображения будущего потомка. Но началась гипотетическая эволюция с моллюсков, земноводных и рыб. Большой радостью для меня стал дельфин, который в модели почему-то никак не хотел вылезать из воды на сушу. Икс-хромосому я получил, но она все еще не принадлежала человеческому роду.
Из-за чего я вынужденно исключил из рациона Инглона рыбу и заменил ее орехами и бананами. «Они растут на суше», — предположил я. К счастью новый рацион помог. В симуляции появились приматы. Когда из приматов явилось существо, напоминающее кроманьонца, я был вне себя от эмоций: кричал и бил себя кулаками в грудь, словно вожак дикого племени. Этого показалось мало. Тогда я побежал в оранжерею, нашел высокую пальму и скакал вокруг нее с палкой, пытаясь ею сбить кокосовые орехи.
До конца намеченного срока оставался месяц. Икс-хромосома, взятая у Инглона, приобретала все более и более человеческие черты. Вскоре бульон из зародышей оказался в пробирке. Сколько их там, я не знал. По законам природы: выживет сильнейший. «Теперь не грех бы подумать и об инкубаторе для ребенка», — крутилась мысль в голове. Где, где, где? Где его взять? Я вспомнил об инкубаторе для телят. Один из них хранился в резерве. Из него-то я и вознамерился сделать необходимое устройство для вынашивания человеческого дитяти. Капсула оказалась полностью закрытая, а не прозрачная — и это был ее главный недостаток, — что мешало контролировать процесс развития малыша в полной мере. К «Маме» я не обращался, мучился сам. Но на последнем этапе — получения питательного раствора, пришлось вновь пообщаться с «Мамой».
Все это время Инглон сидел взаперти в своем отсеке и не догадывался о результатах моих опытов. Полет «туда» заканчивался. Гиперплан вышел в окрестности звезды Барнарда. Лучи красного карлика облизывали обшивку корабля во всех диапазонах частот: от радио, рентгена и инфракрасных до интенсивных оптических. Торможение корабля до выхода на орбиту планеты Алонса займет примерно девять месяцев, а это как раз было мне на руку.
***
Однажды утром меня разбудил вой сирены. Я кинулся в рубку управления и обнаружил, что нарушение блокировки входа-выхода в восточное крыло гиперплана. Это означало лишь одно — Инглон сбежал из заточения. И теперь бродит неизвестно где-то по кораблю. Надо было его чипировать, а я сплоховал, закрутился и забыл. Понадеялся на его порядочность, порядочность лабораторного кролика. Осел!
— Инглон! — зарычал я. — Ты, твою пра-прародительницу, где?
Тишина в динамиках. Но он подло молчал и не отзывался.
— Подлый трус! Выходи! — завопил я. — Инглон, отзовись!
Тишина шипела, хрипела помехами в динамиках. Старую электропроводку давно следовало обновить, но руки не доходили. Эксперимент отнимал все мыслимое время. Я запросил у «Мамы» поиск сбежавшего подопытного. Она включила все мониторы, и вскоре беглец нашелся в кухонном отсеке. Хорошо бы его не спугнуть. Нейлоновая сеть, электрошокер (в самом крайнем случае) и наручники — вот набор для поимки моего «кролика».
— Привет, напарник! — миролюбиво сказал я, появляясь на кухне.
— Так в чем заключался твой странный эксперимент? — спросил Инглон, яростно набросившись на кусок просоленного сушеного мяса, которое он достал прямо из рефрижератора, стоящего позади него, и разморозил в микроволновке.
Он смачно грыз длинную полоску, снятую, похоже, с лопатки буйвола, громко чавкал и не эстетично отрыгивал.
— Сто лет не ел ничего мясного, а все из-за тебя, — жаловался он. — Все рыба, да рыба, лягушки и моллюски. Тоже мне еда?! Я думал, чешуей покроюсь.
— Ты нарушаешь диету, Инглон. Мясо тебе не показано, — сказал я, подбираясь со своим арсеналом к нему ближе.
— Кем не показано?
— Медицинским роботом диетологом.
— Он мне не указ, и чихать я хотел на все диеты и запреты, — ответил Инглон, облизывая губы.
— Пожалей свой желудок, — увещевал его я. — Может стать плохо.
— Раджив, не занудничай!
Тут я изловчился и накинул на него ловчую сеть. Иглон забарахтался в ней, но кусок мяса не выпустил, а наоборот впился в него бульдожьей хваткой. Изо рта потекли длинные и густые слюни.
— Попался, голубчик! Отдавай мясо.
— Нет! — взвизгнул он. — Ни за фф-фто!
Я ждал, когда он доест. После чего сгреб его в охапку и потащил в медицинский отсек.
— Чего изволите, Раджив, — спросил робот-врач.
— Сделай-ка нашему пациенту хорошее промывание желудка и кишечника. Чтобы в его организме от мяса не осталось ни малейших воспоминаний. А потом дай ему поспать часов девять-десять.
— Задачу понял. Готов исполнить, — ответил робот и, усадив Инглона на специальный стул, приступил к процедурам.
— Я не согласен. А-аа!..
***
Когда Инглон уснул, то на каталке я самолично довез его в восточное крыло в любимую каюту. Мне, безусловно, было его жалко: оказаться в качестве подопытного малоприятно. Но высокая цель оправдывала средства. Тем более что здоровью Инглона это ничем не грозило. Теперь я беспрепятственно чипировал напарника (мало ли что?). А на замок входа-выхода поставил кодировку с квантовым шифрованием, которое нельзя было никак обойти в случае всех катастроф, форс-мажоров и отключения электроэнергии всего крыла. Я вновь отключил гравитацию в восточном крыле и тихо умилялся, глядя в монитор слежения. Беглец крепко спал, стянутый ремнями безопасности, а невесомость тихо и ласково обнимала Инглона. Эксперимент продолжался в штатном режиме.
Настал час, когда я выпустил Инглона из своего места заточения и позвал его в кают-компанию для примирения и беседы. Точное место инкубатора мне пришлось засекретить, благо пространство корабля это позволяло. Догадаться о том, где находится инкубатор, Инглон, по моим расчетам, быстро никак не мог. Робот-бармен накрыл стол к чаепитию, предложив микробулочки с имбирем, сыр и жареных кузнечиков.
— Инглон ты готов выслушать, в чем суть эксперимента, спросил я.
— А, чего? — только и сказал он, вместо салфеток утирая рот рукавом комбинезона.
— Не торопись, кушай, кушай спокойно. Успеем все обсудить, когда срок придет.
Я наблюдал за его первобытными манерами, не понятно, откуда взявшимися. И понял, что сегодняшним вечером, напарник не сможет оторваться от трапезы. Сыра и кузнечиков во время эксперимента ему не полагалось.
***
Гиперплан закончил торможение и вышел на расчетную орбиту планеты Алонса. Она порадовала нас толстой и довольно плотной атмосферой с достаточным количеством азота, паров воды и кислорода. К этому времени, по всем расчетам и срокам, ребенок в инкубаторе вырос до размеров доношенного плода и вот-вот должен был перейти в режим родившегося младенца. О чем я Инглону пока не сообщал. Зачем? Всему свое время. Настал день, когда я и робот-врач приняли из лона инкубатора двоих, мальчика и… девочку.
— О, Логос! Этого не может быть! — воскликнул я.
— Поздравляю, Раджив, у тебя сын и дочь, — сказала «Мама» по громкой связи. — Эксперимент завершился удачно. Все параметры в норме.
— Стоп, стоп, стоп! «Мама», откуда взялась девочка? Появление мальчика понятно: икс-хромосома Инглона и игрек моя, поэтому и сын мой. Но откуда взялась девочка? Я андрос, с набором хромосом исключительно игреков. Вторая икс-хромосома у девочки чья?
— Не знаю, Раджив. Это требует дополнительных исследований и анализов твоих и Инглона.
— Хорошо бы разобраться, — и тут меня осенило. — А скажика-ка, Мама, что нового за последнее время, допустим, за год-два, появилось в арсенале вводных данных, о которых ни я, ни Инглон не знаем?
Возникла пауза. «Мама» зависла на несколько минут.
— Видишь ли, Раджив. По мере приближения к цели путешествия, я заметила все более и более возрастающее излучение звезды Барнарда. Гиперплан не во всех отсеках имеет хорошую и достаточную защиту от космического излучения. Спектр красного карлика отличается от спектра Солнца, поэтому сложнее просчитать поведение звезды наперед. Регулярные вспышки Барнарда, звездотрясения и магнитные облака постоянно атакуют корабль.
— Возмутительно! Ты хочешь сказать, что пока Инглон находился в защищенном отсеке и в невесомости, я подвергался облучению Барнарда?
— Да, это так.
— Глупая машина! Включи логику! Это излучение могло повлиять на мою наследственность и появление второй икс-хромосомы?
— Утверждать не могу. Я ничего не знаю, но не исключено, — металлическим голосом проскрипела «Мама». — Не огорчайся, Раджив. Давай, взглянем на эту ситуацию под другим углом. Как говорят древние: что ни делается, все к лучшему.
— Вот как? Очень интересно, — саркастически процедил я сквозь зубы.
— Я хочу сказать, во всем есть не только минусы, но и плюсы.
— И в чем же плюс?
— Девочка, возможно, — это дар звезды Барнарда.
— А иди-ка ты в гибернацию, помощница.
Я был зол, очень зол, страшно зол. «Мама» замолчала. Однако тишина длилась недолго. Ох уж мне эта компьютерная психология для Искина?! По-видимому, как все женщины, она хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. Поэтому «Мама» вскоре ожила и, как ни в чем не бывало, миролюбиво спросила:
— Как назовешь малышей?
— Сейчас посоветуюсь с Инглоном.
Я застал Инглона в медицинском отсеке. Он просматривал протоколы моего опыта, свои анализы и рыдал во весь голос.
— А-аа! Раджив, разве так друзья поступают?! — возмущался он. — Ты перестроил мою наследственность. Как я смогу ходить по планете Алонса, которая в три раза тяжелее Земли, без моего набора из трех игрек-хромосом? Я теперь не сверхмужчина, а простой человек.
— Инглон, — обнял я напарника за плечи. — Ты теперь не просто человек — ты мужчина, способный стать папой и вообще дать жизнь новому существу. Ты молодец! И сегодня настал тот самый торжественный момент, завершивший наш эксперимент.
— Серьезно?
— Я стал папой мальчику, моему сыну. А ты стал папой чудесной девочке, твоей дочке. Хочешь посмотреть?
Инглон перестал хлюпать носом, вытер слезы и кивнул.
— Пойдем, познакомлю с детьми.
Мы пришли в детскую каюту, где под наблюдением робота-врача и робота-няньки лежали малыши: мальчик и девочка. Оба в синих комбинезончиках для новорожденных. Эти комбинезончики вместе с роботом-инженером мы смастерили за одну ночь после рождения детей.
— Сына я назвал Арджун, традиционное имя в моей семье.
— Раджив, а как бы ты назвал мою дочку? — спросил Инглон, пристально рассматривая девочку с медными пушком на голове цвета начищенной меди.
— Эту честь, Инглон, я предоставлю тебе. Ведь ты же подарил малышке и моему сыну «икс-хромосому». Полагаю, что в твоей генетике она не случайна и реально принадлежит какой-нибудь бабушке или прабабушке. Вспоминай, кто из них имел такие же волосы?
— Ба, так это бабушка Дэйзи, бабушка моей мамы.
— Решено, тогда дочку зовут Дэйзи. «Мама», ты слышала?
— Да-да. Раджив и Инглон, я вас поздравляю. Настоящие ученые! Вы подтвердили гипотезу о влиянии невесомости на наследственность человека. Опыт удался! — воскликнула «Мама».
— Это победа, но не окончательная. Не хватает статистики, — скептически сказал я. — Но это еще не все. Мама, один вопрос продолжает меня мучить. Прошлый раз ты на него прямо не ответила. Откуда же взялась вторая икс-хромосома?
— Загадка. Я всего лишь машина, Раджив. Ты не сдал новые анализы, и у меня не хватает достоверных вводных. Излучение звезды Барнарда и есть неучтенный параметр. Окончательных выводов пока нет, но я над этим работаю.
— Ну-ну! Ясно, что ничего не ясно, — констатировал я. — Будем считать, что девочка Дейзи — это дар звезды Барнарда.
Через год спускаемый аппарат точно приземлился в заданном квадрате. На планете Алонса начинался день. Восход радовал разноцветными красками. Светило, звезда Барнарда, озарило богатую и пышную природу, сплошь и рядом состоящую из фиолетовой растительности. Ее еще только предстояло изучить. Анализаторы воздуха ядовитых испарений не обнаружили. Уже добро! Тяжелый и густой аромат трав, цветов и кустарников буквально висел в воздухе повсюду. Запахи были сладковатыми и приятными; с непривычки немного кружили голову.
Мы созерцали новый мир. Сила тяжести на Алонсе неумолимо прижимала нас к земле, тянула вниз. Но наша семья: я, Раджив, мой сын Арджун, девочка Дэйзи и ее папа Инглон, крепко стояли на ногах. Мы должны, нет, просто обязаны, покорить эту планету, этот необыкновенно красивый мир! Вдруг дети вырвались из рук и, весело лепеча, побежали за мимо летящим и звонко стрекочущим «геликоптером», похожим на земную стрекозу. Трехкратная сила тяжести планеты Алонса не была им помехой.