– Ты все сделала, что хотела? – спросила Лену Марина, размешивая в кофе сгущенку и делая глоток.
– Главное, что я чашку купила из сервиза, которую зимой разбила. Я этот сервиз, – Лена кивнула головой на стоящую перед ними на столе чашку в крупный оранжевый горох, – терпеть не могу. Хотела маме новый купить, так нет же, память, говорит, на свадьбу подарили.
– Ну это аргумент.
– Аргумент, – согласно кивнула она головой, – поэтому и искала. Осталось только на Каляева заехать. Ну и так, по мелочи – пару книг, зонт хочу с видами Петербурга...
– А на Каляева тебе зачем? – удивилась Таня.
– Папа там когда-то жил. Хочет своего детского приятеля найти, Толика. Адрес и фамилию вспомнить не может, вот, схему мне нарисовал.
Лена вытащила сложенный вчетверо бумажный листок, на которой ручкой была нарисована схема с крестиком.
– Осталось от Толика только имя… – философски заметила Танька, – а зачем?
– Дело в письме. Когда-то папа взял у него книгу почитать, а в книге было вложено письмо с фронта. Потом дедушка с бабушкой – ну и с папой – переехали. Ну и то одно, то другое…
– Так адреса на письме нет, что ли?
– Да в том и дело. Ты не переживай, иди по своим делам, я сама съезжу.
– Хорошо. К пяти приезжай в нашу рюмочную на Кронверкский, помнишь?
– Господи, неужели она еще жива?
– Живее всех живых! – засмеялась Таня.
…Лена шла по улице Кирочной, старательно ища номера домов.
Улица изменилась. Дома она не узнавала, да и сама улица выглядела как-то непривычно. В ее воспоминаниях дома были ниже, и дом семнадцать был трехэтажный, с колоннами.
Она начинала злиться. «Ну не могла же я так все забыть! Не было здесь никакого магазина!»
Новый зонт-трость цеплялся за все подряд, сумка оттягивала плечо – не удержалась, забежала на Невском по старой памяти в Дом книги. Еще повезло, что дождя нет.
Задрав голову, она крутилась на одном месте, мешая прохожим. Неудачно повернувшись, она налетела со всего маху спиной на что-то твердое, не просто налетела, даже дыхание перехватило. Новый зонт полетел на землю, она повернулась, едва увернувшись от чьего-то локтя.
– Девушка! – ее подхватил мужчина в дорогой кожаной куртке, не давая упасть, – ну что же вы не смотрите, куда идете! – он наклонился и поднял ее зонт.
– Спасибо...Да вот дом ищу… – Лена растерялась, – дом семнадцать!
Мужчина посмотрел на ее бумажку и приподнял бровь:
– Так Вы ищете Калява или Кирочную?
– Каляева же переименовали в Кирочную!
– Неет, Вы путаете! Кирочная – это Салтыкова-Щедрина, а Каляева – это Захарьевская! Пойдемте, я Вам покажу, мне в ту же сторону!
Лена сначала возмущенно воззрилась на него и раскрыла было рот, но тут же выдохнула – а ведь он прав, ну как она могла перепутать!
Минут через десять, возле кафе, которого Лена тоже не помнила, они повернули на спокойную улицу с широким бульваром.
– Ну точно, вот же она! – облегченно засмеялась Лена, узнавая, – здесь когда-то жил мой папа, в доме номер семнадцать. Мне надо найти булочную, вход с угла, и от нее третий дом, возле арки слева.
Мужчина озадаченно посмотрел на Лену.
– Дом семнадцать знаю, там сейчас банк, а булочной на этой стороне Каляева нет! Покажите мне бумажку!
Она протянула ему тетрадный листок.
– Тут какая-то ошибка! – он покачал головой.
Он снова оказался прав.
Дом с колоннами стоял на месте, и Египетский дом был, а углового дома с дверью куда бы то ни было, не было.
Мужчина достал визитку и протянул Лене.
– Меня зовут Павел. Может быть, выпьем вечером кофе?
– Спасибо, Павел, очень приятно. Но боюсь, не получится, сегодня вечером я занята, а завтра уже улетаю.
– Далеко?
– Домой, – она решила не говорить, кто она и откуда.
– Жаль. Но если надумаете, позвоните.
– Хорошо.
Павел откланялся, а Лена, поискав еще немного, пошла в сторону Таврического сада – ну что поделать, не обходить же подворотни с вопросом, где тут Толик.
…Лена ненавидела расставания, поэтому никому не позволяла себя провожать. Она приехала в аэропорт заранее, быстро прошла контроль. До самолета оставалось больше часа.
Походив по дьюти-фри, купила армянский коньяк папе, заказала себе кофе в Шоколаднице – и тут глаза ее встретились с глазами давешнего мужчины, Павла.
Павел поднялся из-за столика.
– Ну вот видите, мы все-таки выпьем с Вами кофе! - улыбнулся он Лене.
– С удовольствием! - она засмеялась.
– Нашли приятеля отца?
– Нет, – сокрушенно покачала она головой, – ни намека. Ни булочной, ни угла.
Официантка принесла ее заказ - раф и шоколадные эклеры.
– Знаете, что интересно, – задумчиво сказал он, – после нашей встречи я поспрашивал на работе. Я работаю на Фурштатской, ну бывшей Петра Лаврова, помните?
Лена кивнула.
– Так вот, у нас есть пожилой сотрудник, Чечик Анатолий Самуилович. Он сказал, что помнит булочную на углу, но где она расположена, объяснить не смог. Все, как на Вашем плане – от Египетского дома влево, три ступеньки вверх, вход с угла.
– Да уж. Странная история. Вернусь домой – напишу в соцсетях, может, Толик и откликнется.
– Разумно. А куда Вы летите?
– Домой, в Вену.
Тут Павел рассмеялся:
– Так ведь и я в Вену!
...Свечи на столе догорали. Сильно пахло воском и лавандой, от этого запаха кружилась голова.
За столом, застеленным красной скатертью, сидели две женщины.
Первая, постарше, убрала в ножны небольшой ритуальный нож.
– Поняла, как это делается?
Вторая взяла в руки деревянную плашку с длинной рунической формулой, окрашенную кровью.
– А ты уверена, что у нас получилось изменить прошлое?
Первая, крупная женщина с копной черных волос, взяла в руки колоду карт.
– 8 монет… 6 мечей… Колесница. Изменения произошли. Как это отразится в глобальном смысле – Жрец – четверка посохов – мир. Никак.
– Ну а как же люди, которые там жили еще раньше?
– Нуу, сказала! Мы изменили прошлое за последние пятьдесят лет. Решат, что забыли!
– А можно что-то глобальное так изменить? Отменить, например, войну?
Первая беспечно махнула рукой.
– Что должно случиться, случится. Не забудь утром подношения на перекресток отнести и плашку под деревом зарой. Общий принцип ты поняла. Просто берешь… и делаешь!