По работе мне часто приходится бывать в разных домах, квартирах, офисах. Вот и сейчас вспомнилась одна нежилая квартира, в которой делали ремонт. Окна были старые, ещё со времен постройки этой девятиэтажки. Думаю, что новые хозяева собирались их заменить в скором времени на новые стандартные, пластиковые. Сейчас же моему взору предстало окно с двойными рамами. Внешняя рама была повреждена, стекло разбито. Как оно разбилось - мне не известно. Этаж высокий - восьмой и какой-то шалопай вряд ли запустил в окно камнем. Думаю, не хватило бы силенок, чтобы с детской площадки, которая находится как раз напротив окна, докинуить метко свой снаряд. Да и трофей должен находится по логике вещей здесь же между рам. Но вместо этого между ними, раскрыв клюв, в предсмертном крике находился стриж. Он широко распахнул крылья, словно в свободном полете, чтобы лететь выше, дальше но стеклянная ловушка забальзамировала его на веки. Мне почему-то в тот момент представился кусочек янтаря с мошкой внутри. Вот и здесь, слово кусочек обманчивого людского неба впитало его в себя, что-бы показать нам свой шедевр. Я смотрел на стрижа и у меня сжималось сердце от боли. Я сожалел, что не оказался здесь тогда, когда он влетел сюда на огромной скорости из внешнего мира к нам, людям. Но спустя время понимаю, что именно так моё сердце смогло стать немного добрее, сочувствуя и проникаясь в суть вещей.
Стриж сидел в картонной коробке из под кастрюльки для мультиварки и "зализывал" раны, полученные после встречи с кошкой. Хотя сказать "зализывал" - это наверное громко, больше подходит молча смирял себя.
Ранка на крылышке давно не болела и пернатый ждал своего часа, чтобы оперевшись на крыло взлететь как можно выше в небо, чтобы охватить взором как можно большее пространства земли. И от туда сверху пикировать вниз, и перед самой землёй вновь лететь вверх, набирая высоту.
Сейчас же он не мог этого сделать, так как над коробкой люди прикрепили белую тканевую сетку, что-бы он не выбрался.
Стриж делал уже попытки побега. Но все были неудачны. Впервые он выбрался из своего картонного домика, когда хозяин - человек спал. Но далеко сбежать не удалось. Стриж порхнул в цветы на подоконнике и забился за стеклом небольшого террариума, угодив в стеклянную ловушку между двух стёкол. Стекла - окна, за которым свобода и настоящая жизнь и стекла террариума, за которым существование других животных и человека. Крылышки раскрылись в полёте да так и застыли, потому что птица застряла и была не в силах пошевелить ими.
Стриж слышал и видил одним глазом, как хозяин - человек проснулся, встал, заглянул в коробку - домик и, не обнаружив его, стал искать повсюду светя фонариком: за батареей, шкафом, столом. Он даже писал в своём маленьком устройстве для связи своей второй половинке о том, что пропал их питомец. А он не пропал, он здесь, он все видит и слышит, да только не в силах пошевелиться. Если бы у него тоже был такой прибор для связи, он наверняка бы написал хозяину - человеку, где он сейчас. Но к сожалению у него есть только ультразвук как у летучих мышей, да цепкие лапы для того, чтобы повиснуть где-то на чердаке бетонного выступа или, если это пещера, то там под сводом её. Но сейчас это всё бесполезно. И стриж стал взывать к Создателю благ всяческих о своём спасении.
Он однажды уже взывал, когда попал в цепкие лапы кошки. Помощь пришла тут же в виде собаки, которая отогнала кошку от него, а через мгновение его подняли заботливые руки девочки. Это была дочь хозяина дома, который сейчас светил фонариком под кровать отчаянно выискивая его там.
Через мгновение пришёл домой сын хозяина дома и молоденькими глазками быстренько обнаружил его в ловушке. Стриж, правда, пошкрябал лапкой так, на всякий случай, чтобы его точно заметили. И его заметили. Хозяин бережно извлёк его из застеколья, запеленал, напоил из пипетки, дал червячка и отправил назад в картонную коробку из под кастрюльки для мультиварки. Ну и что-бы беглец вновь не отправился в новые приключения, накрыл плотно коробку сетчатой тканью и запечатал с четырёх сторон биндерами.
Рана хорошо зажила и стриж давно забыл об усатом проказнике, простил его и душа рвалась в небо.
Девочка, дочь хозяина дома, сообщила маме о том, что стриж уже здоров, стал сильным, вертким и крепким и что сегодня за один только вечер во время кормления он вырвался, пролетел всю комнату и повис на гардине. И так несколько раз.
- Мама, пора выпускать птичку на волю!
- Ну что ж, - ответила мама, - значит завтра вынесем его на пустырь, поднимешь руки на уровне глаз, раскроешь ладошки с птичкой и, если он повернётся клювом вперёд, а хвостом к тебе, значит он готов лететь, а если наоборот, значит хочет ещё пожить с нами.
На следующий день, скормив птичке последних двух насекомых и напоив питомца из пипетки водой, мы отправились выпускать стрижулю. Дочь держала его в ручках; стриж сидел в ладошках тихо-тихо, будто прислушиваясь к биению сердца хозяйки, взвешивая все за и против. Когда ладошки открылись, ветер обдул ему каждое перышко, словно проверяя их на прочность, словно испытывая и заглядывая под каждое и выискивая силы стрижа. И когда ветер убедился, что сил у птички достаточно, вдруг перестал дуть.
Стрижуля долго сидел в ладошках, смотря глазками- бусинками на свободу, вертя клювом по сторонам в поисках собратьев и вдруг он услышал зов своих со стороны больших бетонных домов. Это был ультразвук. Словно по команде он стал в позу полёта, взведя крылышки в стороны. Стриж мелко дрожал, разогревая их перед стартом. Он ещё раз повертел головой, девочке показалось, что он смотрит ей в сердце, говоря, не печалься, всё будет хорошо, и выпорхнул из девичьих рук.
Мы стояли и смотрели ему во след и нам казалось, что он пролетит пару тройку метров и рухнет в траву и мы подойдём возьмём нашего питомца, скажем: "Ну, ничего страшного, ты ещё просто слаб и не окреп. Пойдём домой".
Стриж летел и просил Дарителя благ всяческих о дарования ему сил для полёта, ведь он король неба. Так как большую часть жизни проводит там под облаками для радости.
Когда он улетел, мы ещё постоял с минуту выискивая взглядом тёмную точку стрижа и, когда поняли, что всё свершилось, я сказал:
- А полетел то хорошо!
- Да, да, - подтвердила дочь, - хорошо полетел, правильно.
А через мгновение в сердце появилась тихая благодатная радость, для которой не нужно слов. Слова Богу за все!