Дубыня уродился так себе мальцом.
Нескладущий, пухлый как тесто в кадке, лежал целый день на печи да алабыши трескал. Мать только и успевала их печи да подкладывать сыну своему негораздому.
- В кого ты киселяй такой уродился? - ворчал бачка, уходя утром на поле. - Мамка тебя никак не отпустит от юбки своей, а ведь тебе 20 уже годочков!
Уходили батька да мамка в работу, хлопая дверями. А Дубыне того и надобно!
Цельная кадка с ествой да чбан с молоком кислым. Добрая жизнь! Откушал да почивай!
В одно утро крамольное осерчал бачка да крикнул Дубыне:
- Почини бредник и чтобы рыбы наловил к нашему приходу! Не будет рыбы, уходи вон, видеть не можу тебя, пентюха эдакого!
Кинул ему на печь рыбальную сеть. И ушел.
Почесал Дубыня головушку свою лохматую. Повертел в руках бредник. Закрепил как мог прорехи бечевой. Повздыхал тягостно, да делать нечего.
Зажевал пышный блин, взял ведро и побрел к болоту.
Забросил бредник да и прилег под куст подремать.
Проснулся Дубыня от девичьего пения.
- Что это такое делается?- подивился он и решил узнать, что за поющая дева тут обитает.
Шел, шел, да пришел к полянке. Посередь полянки изба стоит. И столб высокий. А на столбе череп человечий, поет соловьиными трелями, заливается.
Напугался Дубыня, бежать хотел, да ноги не слушаются его.
Вдруг грянул голос сокрушительный:
- Человечьим духом пахнет, чую душу людскую!
И вышла из избы великанша. Жуткая это была бабища. Ростом в три сажени, волосы белые, лохматые. Зубищи кривые и желтые торчат во все стороны. А пуще всего страшней то, что очей у нее не два, как у всех сущностей живых, а один! И горит он лютой злобой посередь лба ее морщинистого!
Окостенел Дубыня в ужасе - Лихо одноглазое!
Говаривали бабки на селении, что к Лиху попадают те бедоумцы, кто ленится много, да лежит день деньской. И потом их Лихо забирает. Что уж потом с ними делается, неведомо никому. Не возвращался никто.
- Будет днесь доброе яство у меня, жареная человечинка! - похлопав себя по животу, прогрохотало Лихо.
Схватив Дубыню, чудище побрело в избу.
Швырнув его в угол, Лихо принялось растапливать печь.
Лежал Дубыня в ужасе и думал, как спастись ему. И надумал.
- Лихушка моя одноглазая, - зачем напрягатися будешь? Ляг полежи, сам я печи растоплю, сам обмажусь хреном да травами вкусными, сам лягу на лопату. Как испекусь, так и съешь меня!
Лихо одобрительно крякнуло
- Дело глаголешь, человек.
Легло чудовище на кровать и захрапело в тот же миг.
Дубыня разжег печь, нашел прут железный и сунул его в огонь. Раскалил до багрянца, подошел к Лиху спящему и вонзил в сердце лиходейское.
Закричало Лихо страшным голосом и издохло.
А Дубыня возвернулся к матушке да батюшке с полным бредником рыбы и опосля никогда не ленился, а работал наравне со всеми.