Некогда улицы, начинавшиеся от центральной площади Костромы, за пределами города имели продолжение в виде дорог по всему лесному Заволжью, и Кинешемская улица, в частности, а затем одноименная дорога действительно приводила в Кинешму. В советское время этот проезжий путь, увы, сократился наполовину, и по нынешнему Кинешемскому шоссе, вопреки его названию, можно добраться разве что до Плеса.
Весной 1612 года этой дорогой, как известно, в Кострому прибыло Нижегородское ополчение, которое первоначально продвигалось правобережьем Волги, пополняясь в Юрьевце и Кинешме, пока не получило предупреждение о том, что костромской воевода Иван Петрович Шереметев, принявший сторону польского королевича Владислава, весьма негостеприимно готовится к обороне; и тогда, чтобы не оставлять врага у себя в тылу и не форсировать Волгу в окрестностях Костромы под возможным артиллерийским обстрелом, ополченцы с помощью жителей Плеса смастерили плоты и переправились заблаговременно. Вооруженного столкновения в Костроме, впрочем, не произошло, потому что костромичи, услыхав о намерениях воеводы, возмутились и едва не лишили его жизни, - лишь подоспевший князь Пожарский остановил расправу, а воеводой поставил своего сподвижника Романа Ивановича Гагарина.
Осенью 1619 года той же дорогой с богомолья из Макариева Унженского монастыря с матерью, великой старицей Марфой, возвращался молодой царь Михаил Федорович Романов, в письме отцу, патриарху Филарету из дворцового села Красного в белокаменную жалуясь на «грязи великие». Царская одноколка, пришедшая в негодность после первой половины пути и брошенная в монастыре, три сотни лет затем хранилась как святыня, пока не погибла в революционном пожаре.
Раньше других дорог Кинешемское шоссе покрылось сначала оружием пролетариата, а потом и асфальтом, но не за исторические и революционные заслуги, а потому что в этом направлении располагались номенклатурные дачи, а кроме того, маяк социализма - совхоз «Караваево», где разводили костромскую породу крупного рогатого скота, полюбоваться на который съезжались не менее крупные партийцы.
На Козловы горы они положили глаз еще в 1919 году, ограбив и вышвырнув оттуда дачника, с которого даже уездная земская управа денег не брала – Федора Сологуба. Спасибо, что не расстреляли, как половину красноселов тем же летом.
Необъяснимым образом уцелел лишь старорежимный обелиск возле дороги, правда, без надписи. Вот она: Здесь, возвращаясь после открытия больницы в селе Красном, 7 января 1912 года, внезапно скончался, на 66 году жизни, председатель Костромской уездной земской управы, член 3-й Государственной Думы Василий Семенович Соколов, человек светлого ума и чуткого к народным нуждам сердца, много и с пользой работавший на городском и земском поприщах».
У села Поддубного дорога раздваивается. По левой, почти не тронутой асфальтом, разъезжались когда-то по своим поместьям литераторы Анна Ивановна Корнилова с сестрой Марией Ивановной Готовцевой – в Подберезье, Александр Николаевич Островский с фамилией – в Щелыково. И сегодняшний лунный пейзаж, добавим, сто пятьдесят лет назад впечатлял его «лесом и горами». «Мы ехали на переменных и потому останавливались переменять лошадей на вольной станции между казенными Карабаново и Князево, в которых отличные постоялые дворы».
А прибрежная дорога была привычней для Дмитрия Петровича Горчакова, владевшего селом Пушкиным, и для владельца села Красного Петра Андреевича Вяземского, и если первый из них был несентиментален, то в поэтическом наследии второго отыщется немало прочувствованных строф о русских проселках, вроде:
Дорога лесом ли?
Такие кочки, пни,
Что крепче свой язык
К гортани ты прильпни…
Путешествующим по Кинешемке и сегодня повстречаются, за незначительными исключениями, те же памятники архитектуры, которые представлялись взорам вышеперечисленных классиков, - Никольская церковь села Тростина, Воскресенская – Карабанова, Успенская – Подольского и, само собой, шатровая красавица Богоявленская в Красном. А еще загадочные названия древних придорожных сел: Рубалдино, Тетеримово, Шолохово… Компатриоты, кстати, не сомневаются в происхождении последнего от фамилии советского писателя.
Любителям народной этимологии – лет сто десять назад молодому священнику Ильинской церкви села Здемирова Александру Грудеву бессменный редактор Костромских ЕВ Василий Иванович Строев ответил следующее: «Автору хочется доказать, что село Здемирово, судя по наименованию его, стоит на месте заключения Россией или каким-то удельным князем с кем-то какого-то мира. Но с кем, когда заключен и в чем состоял мир, об этом в статье нет ни малейших сведений. Самое предположение о каком-то мире основывается только на созвучии слов: «Здемирово» и «здесь - мир» и на какой-то затерянной каменной плите с неизвестной надписью. Это отсутствие в статье определенности и более или менее положительных доказательств в пользу предвзятого предположения вынуждает Редакцию отказать в напечатании оной. Статья может быть возвращена, если будут высланы четыре 7-коп. марки на пересылку.
Наибольшую популярность прибрежная дорога, протоптанная, по всей видимости, еще конницей монголо-татар в 1237-1238 годах, приобрела с основанием северной столицы и с освоением Урала и Сибири и утратила, соответственно, с развитием речного и железнодорожного транспорта, и хотя почтовая гоньба левобережьем Волги вследствие частых и сильных ее разливов не осуществлялось с 1858 года, какой бы то ни было транзит прекратился только столетие спустя с подъемом уровня Волги, благодаря чему костромичи теперь вынуждены ездить в Кинешму через соседний областной центр.