Недолго устраивали пир королевские слуги, да повара искусные, да охотники удалые, что набили дичи. Но долго пировали гости иноплеменные, цари, султаны, да раджи, свита королевская, бояре великие и кавалеры ратные. Весёлым был пир горой, всяк нашёл себе яства по вкусу, всяк пил златых медов да зелёных вин по желанию, всякого усладила музыка и танцовщицы...
Но вот пришёл черёд жениху и невесте идти в опочивальню, и выстроилась стража до самых покоев, и обсыпали молодых лепестками цветочными да семенем маковым да канареечным.
Для молодых – ложе мягкое, лебединого пуха, простыни шелковые, покрывала шерсти ламовой. Столы уставлены фруктами заморскими, сладкими пирогами вкусов необыкновенных, напитками для разного времени да разной охоты. Чтоб молодые могли подкрепить силы свои в брачную ночь.
Вот ушли слуги, свита да бояре, остались король и королева одни. Сел у ног своей суженой король и говорит:
– Знаешь же, любовь моя: это колдовство сатанинское заставило меня испытывать тебя. Не держишь ли ты, ненаглядная моя, обиды какой?
– Что ты, мой сердешный друг! – прижала к груди цветочек аленький невеста. С ним не расставалась всю свадьбу. – Понимала я, что не со зла ты полонил меня во дворце своём, не из корысти не пускал к моим батюшке и сестрицам любимым, в сторонку мою родную. И за добро твоё, терпение безграничное полюбила тебя больше всех на свете.
– Помнишь ли ты, краса моя ненаглядная, душа доверчивая, что до тебя я испытывал других одиннадцать дев, красавиц писанных, телом богатых, умом блещущих?
– Не продолжай, мой сердешный друг! Мне нет надобности знать, что было с тобой до счастья моего. Те девицы не предали тебя, а просто не смогли полюбить, не смогли рассмотреть за образом чудища безобразного душу твою, чуда любви ожидающей. Не всем это дано: видеть и получать добро и быть просто благодарным. А я увидела, и от этого прикипело моё сердечко к тебе, и я люблю тебя больше жизни. – И она поднесла цветок к лику своему, вдохнула аромат.
Обнял тогда король свою суженную, подхватил руками сильными, понёс на ложе брачное. Обняла невеста любимого своего, только не заметила, как выронила цветок, как упал он на пол мраморный. А король уложил невесту на постели мягкие, но тут настигло их колдовство.
Ударился цветок о камень холодный, и тут же заблестели алые и зелёные молнии со всех сторон, затряслась земля, повалил дым густой. Испугалась девица, побледнела, но только король не удивился. Вскочил он с ложа брачного, вынул из ножен шпагу острую.
А по палатам разлился аромат заморских благовоний, заполнила хоромы райская музыка, и из дыма выступила дева, краса чарующая, с чёрной косой до пят, с огненной диадемой, в наряде из парчи смарагдовой.
Сказал тогда ей король:
– Ты зачем явилась, проклятье моё? Заклятье уже растаяло, потому что нашлась мне душа светлая и чистая, хотя ты этого не чаяла.
Рассмеялась тихонько девица и молвила голосом ласковым, тихим и нежным:
– Не спеши, дерзкий мой король! Ещё не всё зло сотворено, не все чары пали. Грядёт тебе новое испытание.
– Повторю тебе: нашлась для меня та, которая полюбила меня вопреки твоему колдовству! Уходи! Все твои условия выполнены, все твои загадки разгаданы. Выполни же своё обещание.
– Всё да не всё сошлось в нашей сказке. Не я причиной была, но ты своим норовом и видом звериным. Стал ты человеком вновь, но не твоя в том заслуга, а невинной девушки. Это она разрушила деяния сил нечистых на свою беду!
– И что?
– Посмотри на ложе брачное!
Глянул король на свою суженную и увидел чудо морское в своём виде страшном, противном, безобразном: не белы руки – щупальца кальмаровы, не ножки, а хвост акулий, не груди, а спереди-сзади горбы великие, в чешуе отверху донизу, во лбу рог нарваловый, а глаза бездушные, осьминоговы. Выронил шпагу свою король, закрыл глаза руками, не веря, а когда открыл, то побоялся не то что прикоснуться, не то, что подойти близко к ней, но приблизиться даже к ложу. Охватило его омерзение.
– Теперь ты видишь её, ту, которую боготворил, и которая была твоей надеждой. Не знал ты, что колдовство и на неё распространится, как только ты её полюбишь по-настоящему. Рухнули твои планы, стыд и горе отныне поселятся во дворце. Не будет тебе счастья, не будет у тебя прекрасных наследников. А будут ужасные мерзкие отпрыски, пугающие народ... Но есть у тебя выход. Единственный! – и она стыдливо потупила взор долу. – Возьми меня в жёны!
– Не бывать тому, отец мой, зная тебя, не дал нам благословения!
– Отец твой в могиле. Кто может тебе запретить жениться на мне?
– Я обещался другой и должен выполнить свою клятву!
– Не беда, – тут смеялась своим злым смехом колдунья. – Ибо нет на свете мужчины верного. И одиннадцать дев-избранниц не ты интересовал, не душевные твои терзания, а плотские наслаждения со зверем невиданным. И ты вёл себя с ними не как верный рыцарь, добивающийся руки девичьей, а потакал порывам их похотливым и ужасным, как вид твой. Только эту – не удостоила презрительным взором невесту, но указала на неё перстом, – не обрюхатил ты до свадьбы, она тебя тем и спасла. И теперь на ней заклятье.
– Заткнитесь оба, надоели! – сказала купеческая дочь и щупальцем отогнала муху. – Я хоть и дура, что влюбилась, но головы не потеряла. – И пока ведьма и король соображали, что за речи тут странные незнамо кто говорил, продолжила: – Не надо тут трепаться о «судьбе неминучей»... Это банально и пошло! Ты, мой жених, лучше вспомни, что нас объединило, и забудь то, что разделило!
И король вдруг понял всё. Схватил он шпагу и проткнул колдунье, зла алчущую, белу грудь. Брызнула кровь на зелёное платье, расцвела кровь не ужасающим пятном, а пятилистником. Закричала колдунья от боли, в страхе превратилась в мерзкую старуху и стала усыхать на глазах, пока не превратилась в кучку скрюченных листьев.
И как только это произошло, снова рассыпались чары злобной колдуньи, собой стала невеста. Сбежала она с ложа, разгребла труху – то, что осталось от колдуньи, нашла то, искала, открыла двери в сад ухоженный, подбежала к пригорочку зелёному и зарыла там найденное семечко. Дождичком покапало, насытило водой землю, и расцвёл цветочек аленький на радость людям. Пусть растёт цветок, и пусть спит колдунья до поры сном волшебным в образе прекрасном, приворотном.
А король подошёл к невесте, приголубил её, вновь обретённую, и подумал: «Красивая баба эта колдунья, да не по мне. Моя краше!»
Май 2021