Примечание
[1] Иеромонах Павел (Троицкий Пётр Васильевич) родился
11 января 1894 года в селе Тысяцкое Новоторжского уезда (Ка-
менского района) Тверской губернии в семье священника Хри-
сторождественской кладбищенской церкви города Торжка Ва-
силия Иосифовича Троицкого и матушки его Анны Ивановны.
Был наречён в честь святого апостола Петра.
В семье было четверо детей. Старшим был Михаил (буду- щий протоиерей), вторым — Пётр, третьим — Александр (буду-
щий епископ Вениамин). Самой младшей была сестра Елена.
Семья была просвещённой, дети воспитывались в глубокой
вере и преданности святой Православной Церкви.
Закончил Тверскую духовную семинарию.
Поступил в Императорскую Петроградскую Духовную ака-
демию. Учился в педагогическо-исторической группе.
15 октября 1916 года, когда закончил первый курс акаде-
мии, был призван на военную службу Новоторжским уездным
воинским присутствием.
В начале января 1917 года был зачислен в армию в 1-й под-
готовительный Нижегородский учебный батальон и направлен
во 2-ю Московскую школу подготовки прапорщиков пехоты.
25 февраля 1917 года принял присягу.
27 мая был произведён в прапорщики и назначен в 57-й пе-
хотный запасной полк в Твери.
Был переведён в 289-й полк в городе Вязьме в Смоленской
губернии.
16 сентября 1917 года переведён в 51-й пехотный полк в 11 роту.
В это время командир полка вызвал к себе офицеров и предложил
ехать на Дон, на территорию, принадлежавшую белым, чтобы
воевать против большевиков. Некоторые офицеры тогда уехали
из Вязьмы, не пожелав переходить на сторону советской власти.
Пётр Васильевич отказался куда-либо ехать, на стороне белых он
не выступал, но и за красных тоже не воевал.
В Вязьме Пётр Васильевич был выбран в Совет солдатских
депутатов, но вскоре был освобождён от службы как имеющий
звание учителя.
9 декабря 1918 года был вновь мобилизован и назначен ко-
мандиром взвода маршевой роты в 3-й стрелковый пехотный
запасной батальон 7-й дивизии в Осташкове Тверской губернии
За три дня до отправки на фронт был переведён в хозчасть
полка интендантом и казначеем, получил благодарность прика-
зом по армии за хорошую постановку отчётности в боевой об-
становке. В военных действиях не участвовал.
В 1923 году в Твери Пётр Васильевич был в школе комсоста-
ва делопроизводителем. В этом же году демобилизовался.
Ещё в 1922 году он высказывал желание принять монаше-
ство. Был близко знаком с епископом Феофилом (Богоявлен-
ским). Епископ Феофил тесно общался с архиепископом Фео- дором (Поздеевским), настоятелем Свято-Данилова монастыря
в Москве.
В 1923 году желание Петра Васильевича исполнилось. Он
стал насельником Данилова монастыря. В монашестве получил
имя Павел в честь преподобного Павла Фивейского. Вскоре
был рукоположен во иеромонаха.
В Даниловом монастыре в то время братия была неболь- шая: монастырь бедствовал. У отца Павла был друг — Митя,
с которым они вместе проходили начало монашеского пути.
Впоследствии он стал митрополитом Сергием (Воскресен- ским).
Отец Павел обладал прекрасным баритоном, поэтому на
всенощных его вместе с Митей, у которого был великолепный
тенор, благословили читать паремии.
Время было тяжёлое: всё ширилось и усиливалось гонение
на Церковь, то и дело совершались аресты духовенства, многие
епископы, священники и миряне совращались в организован- ное советской властью обновленчество. Данилов монастырь
явился одним из наиболее твёрдых оплотов православия,
в особенности после ареста патриарха Тихона. К архиеписко- пу Феодору постоянно приезжали епископы, вскоре почти все
ставшие исповедниками и мучениками, чтобы обсудить труд- нейшие проблемы церковной жизни — Владыка пользовался
большим авторитетом благодаря своей твёрдости и высоко-ду-
ховной аскетической жизни.
Одним из духовников в монастыре был замечательный ста-
рец архимандрит Георгий (Лавров). К нему обращались мно- гие из московского духовенства и мирян, его духовному руко-
водству был поручен и отец Павел. Послушаниями отца Павла
были управление хором и исповедь.
Уже в те годы он удивлял иногда своей прозорливостью. На-
пример, однажды ему передали банку с маринованными грибами
оря, от кого. Отец Павел велел выбросить её в нужник.
Впоследствии на исповеди открылось, что некая женщина на-
колдовала на этих грибах, желая привлечь к себе сердце отца
Павла.
Шёл 1929 год. Архиепископ Феодор был арестован уже дав-
но, в монастыре не раз менялись наместники, их тоже аресто- вывали, ссылали, но была группа близких владыке епископов,
которые нередко приезжали и служили в Данииловом монасты-
ре. Один из них, епископ Парфений, после службы обратился
к прихожанам с призывом мирными способами сохранить и за-
щитить монастырь (в частности, монастырский храм, который
хотели превратить в склад), так как то и дело стали приходить
разные комиссии, ищущие повода, чтобы его закрыть. За это
и он был арестован, и с ним целый ряд монахов и мирян.
28 октября 1929 года впервые был арестован и отец Павел
и заключён в Бутырскую тюрьму.
23 ноября 1929 года особым совещанием при коллегии
ОГПУ он был осуждён по групповому «делу об иноческом брат-
стве Данилова монастыря во главе с еп. Парфением (Брянских).
Москва, 1929 г.».
По «Делу об иноческом братстве Данилова монастыря» про- ходили: архимандрит Стефан (Сафонов), архимандрит Тихон
(Баляев), епископ Парфений (Брянских), игумен Кассиан (Ва-
лерьянов), иподиакон Голубцов Серафим Александрович и не- сколько мирян — всего 11 человек.
Дело отца Павла очень короткое, содержит только один
протокол допроса 14 ноября 1929 года. Когда его спросили
о том, что говорил в проповеди епископ Парфений, он ответил:
«Я — или управляю хором, или исповедываю, потому я не обра- щаю внимания на то, что говорит тот или иной проповедник.
Мне некогда. Служу я очень редко: раз в полтора-два месяца».
В качестве одного из обвинений арестованным вменялось
то, что монастырь из общебратской кружки посылал денежные
суммы ранее арестованным архиепископу Феодору, архиман- дриту Георгию (Лаврову) и другим.
Приговор отцу Павлу: 3 года ссылки.
Месяца полтора после ареста он провёл в Бутырках, затем
был выслан этапом в Казахстан. Когда был объявлен приговор,
то архимандрит Симеон (Холмогоров) призвал к себе Марию
Феоктистовну Кутомкину, мать 28-летней девушки Агриппины,
которая была духовным чадом отца Павла, и спросил: «Вы не
огласитесь послать свою дочь за отцом Павлом? Если с ним ни- кто не поедет, он там погибнет».
Мария Феоктистовна согласилась. Тогда отец Симеон благо-
словил Агриппину ехать с отцом Павлом.
Ей пришлось дежурить на Казанском вокзале, чтобы усле-
дить, когда его привезут вместе с другими заключёнными и по- садят их в вагоны. После долгого ожидания она увидела отца
Павла в колонне заключённых, их посадили в столыпинские ва-
гоны. Ей удалось сесть в другой вагон этого же состава, и поезд
двинулся на восток.
На каждом полустанке надо было следить, не высадят ли
заключённых на остановку в какой-либо пересыльной тюрьме.
Первый раз колонну высадили в Самаре. Агриппина также вы-
шла из поезда и проследила путь заключённых до тюрьмы. Ей
нужно было дежурить там, чтобы уследить за отправляемой ко-
лонной и вскочить в тот поезд, в котором повезут отца Павла.
Так они прошли четыре тюрьмы. Потом этап прибыл в Казах-
стан.
На станции Кокчетав колонну высадили и повезли в санях
в город Акмолинск (с 1961 по 1992 — Целиноград, ныне Астана).
Агриппину в сани не посадили, и она бежала долго за санями,
пока конвоиры не сжалились и не посадили её у ног отца Павла.
В Акмолинске отец Павел и Агриппина поселились в ма-
леньком домике. Через некоторое время они познакомились
с местным священником отцом Игнатием Кондратюком, помо-
гавшим заключённым, которых в Акмолинске было очень мно- го. Вскоре отец Павел стал тайно совершать литургию. Агрип-
пина пекла просфоры, пела, читала. Она и готовила, и прислу-
живала, и стирала.
Отец Павел с Агриппиной Николаевной пробыли в ссылке
3 года, но срок продлили, и они остались в Акмолинске ещё на
1 год.
Потом, в 1970-е годы отец Павел описал эту ссылку в пись-
мах: «В Акмолинске я очень болел, у меня было очень плохо
с желудком. Вшей было сплошь: всё бельё в них. Морозы 50 гра-
дусов, и жара тоже 50 градусов, бураны песочные, снежные.
Самые трудные работы Агриппина Николаевна прекрасно
выполняла, не зная чёрной работы, не имея к ней навыка. Она
меня выхаживала от всяких болезней, которых у меня было
очень много. Всё ею испытано: и холод, и голод, и вши, от кото-
рых она очищала и меня, и себя. Нас в дома не пускали, боялись
В 1933 году батюшка вернулся из Казахстана и жил полулегаль- ным образом в городе Каменке Калининской (ныне Тверской)
области, в Ростове, в Малоярославце, в деревнях Брянцево,
Нездылово, наконец, в Завидове. Агриппина Николаевна ски- талась вместе с ним. В Малоярославце жили рядом с отцом Вла-
димиром Амбарцумовым.
Агриппина Николаевна рассказывала, как батюшка вдруг
посылал её искать новую квартиру, и она уезжала туда, куда го-
ворил, и каждый раз всё устраивалось по его слову. Он был про- зорливым: предчувствовал опасность и знал, когда и куда надо
было ехать.
В 1937 году было возбуждено дело «контрреволюционного
„Иноческого братства Даниловского монастыря“, возглавляе-
мого архимандритом Симеоном (Холмогоровым) и архиепи- скопом Феодором (Поздеевским)». Было арестовано много
ссыльных епископов и духовенства.
Иеромонаха Павла Троицкого также привлекли по этому
делу, но арестовать его не смогли, так как он от ареста скрывал-
ся.
Арестованных разделили на несколько групп (дело П-5328
архива УФСБ по Владимирской обл., дело П-8151 того же архи- ва и др.).
В материалах этих дел имеются неоднократные упомина-
ния об иеромонахе Павле Троицком.
Из дела П-5328 (по нему были осуждены 16 человек):
«...Установлено, что на территории Московской обл. и ряде
районов Ивановской обл. существовала подпольная к/р орга-
низация церковников и монашества, т.н. „Всероссийское Ино-
ческое братство“, возглавляемая архиепископом Поздеевским
и архимандритом Холмогоровым с группой своих послушников
из бывшего Московского Даниловского монастыря на основе
к/р платформы ссыльных епископов, известной под именем
„Истинно Православная Церковь“...
Были созданы к/р группы — ячейки организации, объеди- нённые в т.н. «домашние нелегальные церкви“ („скиты“, „оби-
тели“ и т.д.)... В г. Малоярославце и в Зарайске имелись к/р
группы, которые возглавлялись архимандритами Соловьёвым
Поликарпом, Сафоновым Стефаном и иеромонахом Троиц-
ким».
Также в этом деле имеется справка:
«Составлено: 15/IV-1937 г. г. Иваново.
ПРАВКА
1). На проходящих по делу Холмогорова М.М., Поздеевско-
го А.В., Коренченко П.С., Бекренева Г.И., Селифонова А.И., Ка-
ретникову А.И., Алексеева А.А., Ставицкого В.С., и Голубцова
С.А. — материалы выделены в особое производство.
2). Соловьёв Поликарп, Сафонов Стефан и Троицкий Павел
привлекаются к ответственности по самостоятельному делу
УНКВД Калининской обл.
3). Вещественные доказательства по делу — переписка к/р
содержания приобщается особым пакетом.
Нач. 3 отделения IV отдела УГБ лейтенант госбезопасности
/Новиков/».
В деле П-8151 иеромонах Павел назван «руководителем к/р
группы послушников епископа Поздеевского в Москве и Ма- лом-Ярославце».
Указано также, что «специально для обсуждения вопросов
создания к/организации» в 1934 году он приезжал в Зарайск из
Ростова к епископу Феодору (Поздеевскому), где «встретился
с архимандритами Соловьёвым, Сафоновым».
Архимандрит Симеон (Холмогоров) и другие проходившие
по делу П-8151 были расстреляны.
В 1939 году отец Павел проживал в селе Завидово Калинин-
ской (ныне Тверская) области.
В начале июня он уехал в Москву, и в это время за ним при- шли из органов.
Агриппина Николаевна сказала, что его дома нет, и как толь- ко сотрудники НКВД ушли, сразу же поехала в Москву, нашла
его и попросила, чтобы он не возвращался. Но отец Павел ска-
зал: «Если я не вернусь, то тебя арестуют», и поехал в Завидово.
7 июня 1939 года он был арестован и заключён во Внутрен-
нюю тюрьму ГУГБ НКВД СССР в Москве.
23 августа переведён в Лефортовскую тюрьму в Москве.
29 октября 1939 года Особым Совещанием при НКВД СССР
осужден по статьям 58-10 ч. 2, 58-11 УК РСФСР.
Отец Павел не назвал ни одного имени: «Что же касается
лиц, которые были со мной связаны, то я ещё раз подтверждаю
свои прежние показания о том, что назвать этих лиц я не могу
по своим религиозным убеждениям».
Приговор: 8 лет исправительно-трудовых лагерей.
С 10 по 17 ноября содержался в Бутырской тюрьме как осу-
жденный ОСО НКВД для объявления постановления.
17 ноября 1939 года отбыл по этапу в Ивдельлаг НКВД под
усиленным конвоем.
С 28 ноября 1939-го по 1944 год содержался в Ивдельлаге
НКВД.
Если при отправлении в лагерь отец Павел был признан
годным к лёгкому труду, то в июле 1940 года смог отработать
только один день на расчистке баржи. Далее сразу заболел и до
нового года отмечен как «инвалид неработающий». Впослед-
ствии он говорил, что остался живым только благодаря тому,
что был взят на работу в лагерную санчасть.
В 1942-м и 1943 годах в дело отца Павла поступали медицин- ские справки, свидетельствующие о тяжёлом состоянии его
здоровья: «Страдает тяжелым неизлечимым недугом в форме
декомпенсированного порока сердца, стойкая отёчность, пе- чень увеличена, отёчность в легких на обеих базах — хрипы
застойного характера». Он находился в стационаре по два-три
месяца, имел инвалидность то первой, то второй группы.
В 1942 году вышло постановление об освобождении осу-
ждённых, страдающих неизлечимым недугом. Однако отца
Павла освобождать не торопились. О его освобождении хлопо-
тала сестра Елена Васильевна. Очевидно, что каким-то образом
ей удалось спасти брата. Может быть, лагерное начальство по-
жалело его, быть может, за деньги оформили документы о его
смерти, то есть списали как умершего и отпустили с какими-то
другими документами…
В 1944 году батюшка вышел из лагеря с чужими документа- ми и справкой о собственной смерти.
Жил в затворе. О месте его жительства знала лишь его ду-
ховная дочь — Агриппина Николаевна.
С 1944 года он проживал около села Кувшинова Калинин-
ской области.
Место жительства для своих духовных чад (за исключением
Агриппины Николаевны и двух-трёх из Санкт-Петербурга), как
потом и место погребения, отец Павел пожелал оставить неиз- вестным.
Он был великим аскетом, постником, всегда молился, жил
очень строгой жизнью, ничего не имел. Даже литургию совершал,
используя в качестве чаши стеклянную рюмку. Все подарки, присы-
лавшиеся ему, обычно сразу кому-нибудь отсылал — передаривал.
В начале Великого поста всегда писал: «Я теперь ухожу в за-
твор». Весь Великий пост не отвечал на письма. Категорически
апрещал говорить о себе. Жил нелегально, скорее всего, под дру- гим именем. Все силы отдавал молитве, службе и писанию писем.
Агриппина Николаевна была прихожанкой московского
храма святителя Николая в Кузнецах.
В 1951 году настоятелем храма стал протоиерей Всеволод
Шпиллер, вернувшийся из болгарской эмиграции в Россию. Ей
понравилось его благоговейное служение, и она рассказывала
о нём отцу Павлу.
Около 1970-х годов начались удивительно близкие, особен- ные отношения отца Павла с отцом Всеволодом, их переписка
и духовная связь. Отец Всеволод считал отца Павла святым
старцем, своим духовником, хотя ни разу его не видел.
В это время и в последующие годы по благословению отца
Павла установилась через Агриппину Николаевну его письмен- ная связь с целым рядом молодых священников и их семьями.
Письма (их сохранилось примерно 300–400), содержавшие
указания о воле Божией и духовные наставления отца Павла
воспринимались как письма «с Неба», становились святыней
и руководством к жизни для его учеников. Они свидетельству- ют о том, что отец Павел — удивительный подвижник, обладав-
ший такими поразительными духовными дарами, которые всег- да соединяются в нашем представлении с великой святостью.
Он был совершенно прозорлив, знал, где, что происходит,
кто что думает и делает, предсказывал будущее, отвечал на пись- ма, ещё не полученные и даже ещё не написанные.
Как-то сказал: «Есть такие люди, которые, если сделают
что-нибудь хорошее, то сейчас об этом и рассказывают. Я со
всей ответственностью говорю: лучше бы они ничего не дела-
ли». Свои дары тщательно скрывал. Но когда к нему обращались
с верой и мольбой, в помощи духовной отказать не мог. Письма
его были пронизаны отеческой лаской, любовью и нежностью.
Нередко бывало так, что передавалось Агриппине Никола-
евне письмо для отца Павла, а она тут же вручает его ответ — на
всё, о чём спрашивалось в письме.
Отцу Павлу была свойственна удивительная свобода, он
никогда не говорил того, чего не думал или не знал. Главным
принципом его подвижнической жизни было следование воле
Божией, и он в письмах часто писал: «Такова воля Божия». Те
кто с ним переписывался, хорошо знали, что если послушаться
благословения старца, то всё будет так, как он говорит, всё бу-
дет хорошо. И горе тому, кто спросил и не послушался.
Когда, один из его чад духовных, отец Владимир Воробьев,
спросил у него в письме, а нельзя ли к нему приехать и увидеть-
ся, он ответил: «А зачем видеться, я и так вижу, кого хочу». Ви-
дел он в подробностях, до мелочей. Знал, кто, что и когда делал,
и писал об этом.
Агриппина Николаевна говорила, что отец Павел жил
в доме, хозяйкой которого являлась некая Мария Николаевна.
У неё была дочь Галина. Мужа Галины звали Анатолием. Гали-
на и Анатолий часто ездили в Москву, привозили письма отцу
Павлу и отвозили его ответы, записывали в Николо-Кузнецком
храме проповеди отца Всеволода на магнитофон или получали
чьи-то записи и очень быстро доставляли их отцу Павлу.
В своём письме в 1989 году старец писал: «Очень прошу,
обо мне никому не говори. Я никого не боюсь, но хочу умереть
тихо, без всяких почестей, как миллионы людей умирали в лаге-
рях без всякой вины. У меня нет зла на всю эту страшную жизнь
и на этих людей с 1917 года. Теперь как будто стали понимать
всю прожитую жизнь — всё развалили, разгромили, расстреля-
ли, уничтожили, а теперь пожинают всходы своего посева за 72
года...»
Последнее своё, прощальное письмо отец Павел прислал 16
февраля 1991 года, потом прислал ещё по обычаю красные яич-
ки на Пасху с краткими приветственными словами.
Отец Павел скончался, не дожив двух с половиной месяцев
до 98 лет, втайне, так же, как и жил. Точный день своей кончи-
ны и место погребения он не позволил сообщить, уподобляясь
в этой строгости древнему святому, своему небесному покрови-
телю, преподобному Павлу Фивейскому.
Духовные чада отца Павла приняли считать днём его кончи- ны 6 ноября — день празднования иконы Божией Матери «Всех
скорбящих Радосте».
Вячеслав Иванович Марченко