Был сделан и профессиональный вывод на уровне всего военного ведомства. Ужесточались меры по допуску к работе с секретными и сов. секретными документами и материалами во всех подразделениях. Органы российской контрразведки лишь в 1908 г. оформились в отдельную профессиональную структуру. Это совпало с усилением разведывательной деятельности на территории империи немецких и австрийских разведок. В 1910 г. была пресечена шпионская деятельность агента австро-венгерской разведки барона Унгерн-Штернберга, его «оператор» военный атташе Австро-Венгрии Степанноки был выдворен из России. Поначалу в области контрразведки мало что делалось и всё же она имела тенденцию к развитию. Но оно сдерживалось и факторами чисто психологического свойства. В частности, по словам историка Н.С. Кирмеля «менталитет кадрового офицерства изначально был негативен по отношению к любому виду оперативного поиска в своей среде». Это затрудняло выявление завербованных иностранными спецслужбами высокопоставленных офицеров русской армии. Следует признать, что таких шпионов было не так уж и мало: за период с 1911 по 1913 гг. отечественная контрразведка смогла задержать полковника Штейна, пытавшегося продать немцам секретные карты Генштаба; полковника Лайкова, предлагавшего австрийским агентам мобилизационные планы российских вооруженных сил; а также полковника Леонтьева, решившего передать иностранным разведчикам планы наступления русской армии на случай войны с Германией и Австро-Венгрией. Между тем иностранные спецслужбы постоянно усиливали свою активность в России.
Например, немецкие агенты на Кавказе в одном только 1913 г. потратили на организацию разведсети около 10 млн. марок. Накануне Первой мировой войны контрразведка продолжала испытывать большие сложности с кадрами. С началом военных действий органам контрразведки всё же стали уделять повышенное внимание. При штабе каждой армии по штату теперь состоял жандармский полковник или подполковник, отвечающий за организацию контрразведывательной деятельности. Надо отметить, что жандармский корпус издавна занимался борьбой с «крамолой», понимая под ней всё, что могло угрожать правящему царскому режиму. Оказавшись в действующей армии, жандармские офицеры продолжали по привычке рьяно искать ту же «крамолу». Никакой связи контрразведки с боевыми операциями и тактическими действиями наших войск с целью прикрытия их от разведки противника жандармские полковники наладить не могли, так как не знали оперативной и тактической работы штабов и были недостаточны грамотны в военном деле. Помощниками у командированных в армию жандармов были армейские офицеры, также не имеющие практического опыта контрразведывательной работы. Дело осложнялось тем, что ни жандармы, ни военные не хотели командировать в КРО хороших офицеров. Они были нужны на старых местах службы, да и сами офицеры не стремились в контрразведку по причине отсутствия перспективы карьерного роста. Тем временем вражеские лазутчики безнаказанно добывали в районе военных действий нужные сведения, делая это под носом таких «контрразведчиков», для которых случайно обнаруженная листовка была во много раз важнее, нежели явное предательство и измена в армии.
Естественно, что германский генштаб широко использовал эту слабость русских. И всё же Россия сумела заблаговременно приступить к созданию системы органов контрразведки. В этом отношении Германия, по свидетельству самого начальника разведуправления германского верховного командования полковника Вальтера Николаи, отстала от России на 3-4 года, создав систему собственной контрразведки только в ходе войны, к тому же скопировав с российской контрразведки. По мере наращивания боевых действий германский генштаб широко развернул борьбу со шпионажем противника, поручив её также своему 3-му отделу. Германия готовилась к войне особенно тщательно. В разведдеятельности против России ей помогала Австро-Венгрия. Для этого обе стороны располагали благоприятными возможностями. Много лиц немецкого происхождения находились на русской, в том числе военной, службе, были близки к царскому двору, связанному родственными узами с германской монархией.
ВОЕННАЯ КОНТРРАЗВЕДКА В ПМВ
Почти все предприятия химической электротехнической промышленности, многие металлургические заводы в России принадлежали немецким фирмам. Основная сеть германской разведки ещё задолго до войны была развернута в Польше, Литве, Петербургском военном округе, а также в глубинных районах России. Руководство ею осуществлялось из германского и австрийского посольств в российской столице. Это учитывала российская разведка и старалась не оставаться в бездействии. Одним из первых контрразведывательных мероприятий начала войны была массовая депортация вглубь России австрийских и немецких подданных, оказавшихся в приграничных районах. Процесс коснулся также и некоторых российских подданных немецкого происхождения, что создало почву для недовольства среди перемещённых лиц и, в конечном счёте, могло стимулировать рост шпионажа в этой среде.
Тем не менее, от депортации был получен огромный эффект, поскольку деятельность австро-венгерской разведки в прифронтовой зоне была, по утверждению австрийских разведчиков, основательно затруднена. Несколько забегая вперёд, отметим, что подрывная деятельность германских спецслужб стала мощным фактором в условиях войны. Если в "рыцарском" XIX в. шпионаж считался позорным явлением, недостойным честного человека, то в начале XX в. Япония произвела настоящую революцию в военном деле путём массового его применения, давшего в условиях русско-японской войны весьма ощутимые результаты. Германия расширила и углубила эту практику, включив в задачи агентуры не только разведку, но и дезорганизацию тыла противника - моральную, политическую, экономическую. Во многом внутреннее разложение России стало результатом целенаправленных диверсий. Тем более что в разгар войны двери в страну были широко открыты через Швецию и Финляндию, входившую в состав империи, но не подчинявшуюся её юрисдикции (именно из-за этого самому сильному разложению поверглись Балтфлот и Петроград). Германией поддерживались и оппозиционные движения внутри России - одни напрямую брались на содержание, другие использовались втёмную, не догадываясь о своих истинных покровителях. Третьим этапом в становлении контрразведки Российской империи некоторые исследователи считают период ПМВ. Она показала, что контрразведка мирного времени должна быть дополнена системой специальных мер и соответствующих подразделений на театре военных действий.
С первых же дней разразившейся войны отечественные спецслужбы столкнулись с довольно высокой активностью иностранных разведчиков. К примеру, уже в конце августа 1914 г. сотрудниками Департамента полиции в непосредственной близости от Архангельска был задержан немецкий пароход, имевший на борту радиотелеграфную станцию. В том же месяце ГУГШ вскрыло шпионскую деятельность немецкого агента К. Бергхарда, работавшего под видом коммивояжера в Петрограде и Саратове. Не бездействовала и австрийская агентура: разведшколы в Вене, Кракове и Кошице форсированно готовили профессиональных шпионов для засылки на территорию России. А в октябре 1914 г. Военное министерство засекло факты участия турецких дипломатов в ведении разведдеятельности и развертывании панисламистской пропаганды в разных концах страны. Поскольку начальный этап военных действий характеризовался грандиозным всплеском патриотизма, то это наложило свой отпечаток и на особенности контршпионской работы российских силовых структур. Многие русские солдаты и офицеры, завербованные иностранными спецслужбами, после попадания на территорию России тотчас же шли с повинной в контрразведку. Так, например, поступил подпоручик 23-го Низовского пехотного полка Я. Колаковский, признавшийся в получении от немцев заданий по подрыву моста под Варшавой и убийству великого князя Николая Николаевича. Впрочем, несмотря на такие проявления верности присяге и долгу, случаи измены российских подданных в 1914 г. также были весьма нередки.
К примеру, переправкой австрийских шпионов через границу стали активно заниматься жители прифронтовой полосы, получавшие за это жалованье в размере 20 руб. Многие жандармские офицеры, желая быть поближе к передовой, подали рапорты с просьбой перевести их в органы контрразведки. Из-за большого количества рапортов командир корпуса жандармов ген. Джунковский специально разъяснял желающим, что жандармские управления и охранные отделения также имеют отношение к защите государства, но только внутренней. Таким образом, политическая полиция стала проявлять повышенную активность и внутри империи. Товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов В.Ф. Джунковский, выступавший за искоренение секретной агентуры, с началом войны признал её необходимость по некоторым направлениям полицейской деятельности. Например, выступившая против войны большевистская фракция РСДРП, сразу же привлекла к себе повышенное внимание полицейских структур. Кроме того, большевики подозревались в связях с немецкой разведкой. Чтобы не дать им соединиться с меньшевиками, было признано усилить среди них агентурную работу. В 1915 г. Джунковский был отправлен в отставку, потому что указал Николаю II на негативную роль Г.Е. Распутина. После Джунковского секретные сотрудники вновь начали давать большой объём информации. Восстановилась и секретная агентура в армии. Это было очень важно, поскольку позиционная война располагала к нахождению войск на одном месте долгое время, а это влекло за собой усиление революционной и антивоенной пропаганды среди солдат, что было выгодно врагу.
Продолжение следует в части 12 http://proza.ru/2020/08/23/1631