Ночью спали на полу, ведь ещё они не успели изготовить домашнюю утварь. Но всё равно, по сравнению с тем, что им пришлось пережить накануне, такая обстановка казалась райским местом. Где-то в ночи издали слышались протяжные завывания, а под нашими друзьями завораживали воображение тревожные шорохи, но тем не менее Саныч и Матвейка чувствовали свою безопасность.
Всё было настолько непривычно, они часто просыпались и подходили к окошку, сделанному из лиан, смотрели за передвижением луны и на неясные тени внизу, понимая, как им повезло. А ведь им действительно повезло. Саныч, обладая способностью распознавать опасность, не зря предложил этот вариант жилья, поскольку хоть и старался при спуске с водопада не разглядывать монстров, но ведь ему боковым зрением не один раз попалась на глаза парочка, после чего благочестивого старика чуть не стошнило от миловидных зверушек, которые при совокуплении поедали друг друга. Вот поэтому, запомнив эту картинку, Саныч решил как можно подальше держаться от местной фауны, да и собственно говоря, он понял, что не надо лезть в эту непонятную фауну. Мёртвых змей он хотя бы понимал.
На утро солнечный луч прошёл через окошко и остановился на Матвейке, после чего тот недовольно заворочался и открыл глаза.
— Саныч, ты спишь? — почему-то шёпотом спросил он, видать все ещё чувствуя испуг от странных шорохов под их деревом.
— Да так, немного, — пробормотал его друг.
— Чем займёмся? — Матвейка как обычно верил мудрости друга.
— Забор нужно ставить, — задумался Саныч, — кровати смастерить, а то спина уже не гнётся, — он скривился и ощупал лицо, — даже умыться нормально не можем, — Саныч мучительно сел на пол и добавил, — да и костёр нам нужен, чтобы всякую нечисть отгонять от дома.
Далее долго молчали, приходя в себя, но навязчивая мысль о катастрофе с яхтой не покидала их умы, а об этом говорить ой как не хотелось, да и размышлять об их будущем наши друзья вслух боялись. Долго им сидеть на одном месте не позволяли обстоятельства, поэтому пришлось спуститься на землю и отправиться за лесозаготовками или бамбук-заготовками. Не знаю как правильно это действо назвать, извините.
«Смотри как Матвейка закалился, — размышлял Саныч, разглядывая как его друг с азартом подрубает самодельным топориком ствол бамбукового дерева, — совсем самостоятельный стал, не то что раньше…»
— Ой, — в один из моментов вырвалось у Матвейки, он повернулся к Санычу и показал ему, что топор уже не годен.
— Стоп, хватит, — Саныч почувствовал уныние, — не с того начали.
— А с чего надо начинать? — растерялся и одновременно съехидничал его друг, затем краски на его лице усилились и он почти с кулаками набросился на друга. — С чего надо начинать, — твердил он, — я думал что…
— Для начала будем делать инструмент, — невозмутимо отвечал Саныч и для пущего эффекта тяжело, но хлёстко положил одну свою ладонь на другую, одновременно дивясь громкости и мощи хлопка. — Пойдём за камнями вверх по реке, может ещё что подобное найдём, не заканчиваются же острые камни на планете, наверное.
— Пошли, — Матвейка понял, как они проведут сегодняшний день и обречённо, после проявления столь непонятной эмоции, решил полностью отдаться в распоряжение своего большого друга.
Не стоит утомлять читателя описанием производства жизненно важных инструментов, но к вечеру у них было аж три кремневых топора, связка из лиан, которая заменяла верёвку и кое-что секретное, которое они нашли по дороге. Это секретное по-видимому принадлежало древней черепахе, но было естественным образом, то есть без их участия расколото пополам, да так, что напоминало ковшик, который наши друзья вознамерились использовать как шанцевый инструмент.
— Надо тут дырки сделать, — указывал Саныч на находку, — тут и тут, дальше ручку прикрепим с помощью лиан через дырки и будет нам лопата.
— Отлично! — ликовал Матвейка. — А зачем нам лопата? — вдруг как-то наивно по-детски добавил он.
— Закапывать тебя буду, — огрызнулся его друг, негодуя недальновидности Матвейки.
Побродив по пляжу, наши друзья отыскали острые камешки, которые по их мнению должны были заменить шило и отправились творить очередное искусство производственной мысли. Сначала дюже не получалось, они даже успели рассориться, но терпение и фантастическая тяга к труду сначала помирила их, затем включила умственные процессы. Осколок от брони доисторической черепахи был настолько толстым, что подобранные ими камушки смотрелись как детский совочек на стройке огромного дома, нет даже гидроэлектростанции. Поэтому, немного подумав и проявив терпение, которое начало снова угасать, Саныч, вспомнив о китайской мудрости, отнёс осколок к водопаду, где отыскал тоненькую струйку и подложил под неё фрагмент защитной амуниции доисторического животного, спустя несколько дней он с удовольствием наблюдал, как вода камень точит и всячески помогал собранными камушками, чтобы дырки расширились. В общем-то ушло на эту затею очень много дней, а удалось просверлить две дырки, но и за это уже Саныч возблагодарил Бога, который, как ему тогда казалось, хоть и дал испытания, но тем не менее предоставил райские условия, если голова работает, как он тогда считал, любой ад можно переделать в рай при условии терпения и наличием серого вещества, которым современный человек, к сожалению пренебрегает, стараясь всё измерить неким благосостоянием.
— Ну вот, смотри, — по окончанию проделанной работы благодушно наставлял Саныч, продевая свежесрезанные лианы через дырки в панцире, — всё ведь возможно. Неправда ли?
— Правда, молодец, — хорохорился Матвейка, — будто я не смог бы этого придумать.
— Да угомонись ты уже меряться, — устало отвечал Саныч, любуясь тем, как привязал ковш лианами к довольно-таки крепкому стеблю бамбука и добавил, — пойдем спать, устал очень.
Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/05/23/991