Не возьму на себя смелость предполагать, дорогой Читатель, что Вы думаете будто бы армейская служба мёд или что-нибудь в этом роде. Дудки! Как бы эта служба Отечеству спокойно не складывалась, всё равно она проходит вдали от насиженных мест с подъёмами, отбоями тревогами и всякими там нарядами и хозработами, о которых на гражданке понятия не имеешь.
Здесь хочешь ты или не хочешь, но сам себе не принадлежишь, и всевластным хозяином над тобой является человек со звёздочками на погонах — сиречь офицер.
Пуще офицера, который в части бывает с девяти утра и до восемнадцати вечера (кроме дежурных), тобой распоряжается младший командир (сержант, старшина) — такой же, как ты солдат, только с лычками на погонах, который рядом с тобой все двадцать четыре часа в сутки. И уж тут не забалуешь, а ежели, что не так, то и наряд вне очереди можешь схлопотать, и даже не один.
Бывает же и так, когда твоя физиономия командиру отделения, то есть сержанту, не понравится, то быть тебе тогда бессменным туалетным или кухонным работником, дневальным или разгрузчиком вагонов с углём на весь срок службы, или, как у нас в части говорили: «через день на ремень, через два на кухню».
Что, друзья, напугал?! Однако человек ко всему привыкает, а армия закаляет, приучает быть мужчиной во всех обстоятельствах, что на «гражданке» даёт служилым явные преимущества по отношению к другим парням.
Короче, моя вводная часть дала Вам, наверное, некоторое представление о воинской службе, и то, что Ваш покорный слуга отдал Родине все положенные ей два года.
По окончании техникума забрали меня, как полагается, в одночасье в армию рядовым и повезли куда-то на поезде. Ехали долго ли, коротко ли, но оказались аж за Уралом в сайгачьих степях на станции Сары-Шаган у самого синего озера Балхаш.
Наш, как мы его называли, Сары-Париж оказался не просто полустанком, который пассажирские поезда минуют только ночью, а секретнейшим в то время полигон ПВО страны. Вот так я попал, что называется в элитнейшие войска нашей необъятной Родины.
Поскольку привезли меня позже основного призыва, то стал я как бы белой вороной среди таких же бритоголовых, только на два-три года постарше да ещё и с образованием, посему, начальство решило меня в школу сержантов не направлять (учёный же, а учёных учить, как известно, — только портить!), а обучить всем премудростям бойца прямо в роте, чтобы потом использовать по назначения, то есть по специальности.
Не буду утомлять Вас, уважаемые, описанием обучения всем премудростям воинского устава, владения оружием и приемам драенья полов в казарме. Это, как говорили старослужащие, — на первом году положено. Однако мой «первый год» закончился довольно быстро и через три месяца я уже был готов к труду и, тем более, обороне на все сто процентов.
Пока все мои однокашники по роте продолжали нести бремя воинской службы в пределах части, отцы-командиры, после определения моей профессиональной аттестации, предложили служить на передающем радиоцентре нашей части, но на удалении в пятнадцать километров. Мне-то какая разница!
Как оказалось, разница была большая, ибо передающий центр обслуживало всего пять или шесть солдат, офицеры приезжали в девять утра, а в пять вечера уже сматывали удочки со службы, причём, никто из них, и практически никогда, не оставался дежурить на ночь. Рядом с антенным полем центра в километре плескался Балхаш, в котором в то время было рыбы видимо-невидимо, а в полутора километрах от центра находилось подсобное хозяйство полигона с картошкой, луком, морковкой и прочей снедью. Вы сами понимаете, наверное, какой заманиловкой были такие условия, ведь испокон веков солдату в армии всегда хочется есть.
Что касается, службы, то в нашу обязанность входило поддерживать ежедневную связь по расписанию, которая нам не докучала, тем более, что ночных сеансов связи почти не было. Наиболее напряженной работой было обслуживание аппаратуры, но мы все были специалистами своего дела, и оборудование работало исправно, а приезжающие командиры нам не докучали тоже. Чего докучать, ежели все исправно работает! Приедут, проверят документацию, в озере искупаются, позагорают и спокойно, с чувством выполненного долга, отбудут в часть. Одно условие было непременным — чтобы задержек в связи не было, линолеум на полу был натёрт и блестел, как начищенный медный самовар, а в углах помещения не было следов паутины. За безупречное ведение связи мы отстранялись от всяческих нарядов в части, а также чистки оружия, которого у нас и не было на центре.
Курортная служба службой, однако, близость Балхаша и подсобного хозяйства, а также отсутствие надзирающего ока делали своё дело. Ну как не сбегать по очереди искупаться в озере, как не посидеть по очереди с удочкой на берегу, тем более, что за сорок минут, час можно выловить четырёх или пятерых судаков или окуней на всю нашу честную компанию.
Само собой были налажены связи с подсобным хозяйством, откуда у нас стали появляться овощи, масло и даже иногда яйца. Сковородку и электроплитку мы купили вскладчину, наладив каждодневный вечерний праздник желудка на дармовых харчах и иногда даже с выпивкой по чуть-чуть. У нас даже появилось развлечение — призовые сто граммов горячительного напитка за наилучший недельный улов рыбы.
Нет, конечно, утром в обед и вечером кто-то из нас или служащих автовзвода, который базировался на нашей территории, ездил на заготовку завтрака, обеда, ужина и привозил их. Столовая же находилась на территории автовзвода, и его служащие успевали съедать добрую половину, покуда не появлялись мы, поэтому «белая кость», как нас называли, считала морально оправданным нарушение устава в плане самоволок за рыбой и доставания продуктов на стороне. Прочитав это всё, Вы конечно скажете — курорт! Да, курорт, но только летом, а вот зимой в тридцатиградусный мороз и сильный ветер на Балхаш не пойдёшь и подсобное хозяйство тоже… Нет, пойти, конечно, можно, но можно и не вернуться — вьюжит так, что в десяти метрах ничего не видно.
Кроме развлечения рыбалкой и купалкой по вечерам у нас был телевизор. ТВ вещание велось с полуострова, где располагалась наша часть. Передачи, конечно, были не столичные, но все же лучше, чем ничего, а иногда даже крутили фильмы. Во всяком случае, развлечение было ежедневное, тогда как в части кино показывали только в выходные, а телевизор в ленинской комнате включали всего на час. Вот через это телевидение мы чуть было все не погорели и, возможно, до дисбата (дисциплинарный батальон).
Дело в том, что в автовзводе были автомобили с радиостанциями нашего подчинения, но не было телевизора, а у нас — наоборот. А поскольку телевизор был у нас, то служащие автовзвода просились к нам на передачу, и мы им разрешали, но с условием, чтобы приезжали на машинах и — ключи на стол. Короче, они в своё удовольствие смотрели телевизор, а мы в это время гоняли на их машинах по дорожкам антенного поля в свое удовольствие, изображая адских водителей из одноименного фильма.
И на этот раз все было, как всегда: шоферы приехали на телевизор, а мы пошли гонять по антенному полю.
Знаете, друзья, — это непередаваемое удовольствие и кураж погонять на машине не по асфальту, когда вокруг никто не мешает, никакого ГАИ, ВАИ, офицеров, и вообще — ты сам себе хозяин… Рули себе, дави на газ и смотри, как, оголодав по свободе, пожирает дорогу передок машины, а колеса наматывают на себя километры… Рули себе, рули, только смотри в оба, чтобы не съехать с проселка и не врезаться в опору, высотой метра в три, к которой подвешены линии связи (фидеры) от передатчика в аппаратном домике до антенны.
Всё было, как всегда! Мы с упоением носились друг за другом по проселкам между устройств антенного поля, передавая свой адреналин колесам автомобилей… Все было, как всегда, только, вдруг, одна из машин с высоким кунгом (закрытый кузов в виде домика) свернула на дорогу, по которой мы никогда не ездили даже на легковом газоне…
Не успела эта машина проехать и ста метров, как раздался скрежет тормозов в облаке пыли, фидеры сорвались с четырёх опор и повалились на землю, а сами опоры сиротливо пригнулись к земле.
Когда мы подъехали к пострадавшему, тот понуро сидел на подножке машины и тихо качался из стороны в сторону, схватив голову руками. Доигрались!!! Не дай тебе Господь, если линии связи сорвались с антенны, высотой пятнадцати-двадцати метров… Ту уж без посторонней помощи и докладу командирам не обойдёшься, а это труба — можно угодить и под суд с приличной статьей.
Пока наш участник гиблого дела находился в прострации, мы начали изучать объём катастрофы: фидеры сорваны с опор на расстоянии около ста пятидесяти метров, но, слава тебе, Господи, не порвались, опоры не упали, а только сильно наклонились, последняя опора устояла и на ней линия держится — значит, саму антенну не повредили. Со стороны передатчика в домике тоже всё нормально. И на том спасибо! Теперь главное, чтобы не заказали повреждённую линию, — это раз, а два, — попытаться всё отремонтировать до приезда офицеров утром. Не успеем — хана всем: и тому, кто сорвал, и тем, кто гонял…
Сбегали за ребятами из автовзвода и начали военный совет… На наше счастье нашелся в наличии автомобиль с передней лебедкой, которую подогнали к первой накренившейся опоре, застропили её и начали сантиметр за сантиметром, очень медленно, выпрямлять, чтобы не сломать у основания. Провозились мы с этой дурищей больше двух часов, но грунт оказался мягким, и мы её все-таки выправили, даже не повредив.
Начало смеркаться… Ночи в Казахстане тёмные, и, чтобы продолжить спасение утопающих, мы подогнали ещё две машины для освещения фарами места работ. Таким же образом, как и первую опору, часам к четырём ночи выправили остальные три.
Половина дела сделана, теперь надо найти или починить сломанную арматуру крепления фидеров на опорах, затем поднять и уложить их на опоры и закрепить. Работы до черта, а времени до приезда офицеров всего часа четыре, и надо успеть, чтобы не поплатиться буйными головами.
Мы вертелись, как угри на сковородках или что-то вроде этого, пот лил ручьём, хотя ночи казахстанские теплом не отличаются. Часам к половине восьмого утра все работы были закончены, автомобили припаркованы в автопарке, а линия связи передатчика с антенной проверена на работоспособность и вовремя — как назло, в девять часов тридцать минут эта линия была заказана.
Никто ничего, кроме наших хмурых лиц, не заметил, офицеры после сеанса связи пошли купаться, а мы до их отъезда ходили, как неприкаянные.
После случившегося, шофёры по-прежнему просились вечером к нам в гости, но мы больше не решались гонять на их машинах по антенному полю.
Бережёного Бог бережёт!!!
Примечание
На рисунке показан один из возможных вариантов антенного поля.
С-Петербург
21.05.21