Приближалось Рождество. Однажды в середине декабря Хогвартс к утру оказался под несколькими футами снега. Озеро замёрзло, а близнецов Уизли наказали за то, что они заколдовали несколько снежков, которые увивались за профессором Квиррелом и врезались сзади в его тюрбан. Нескольких сов, которым удалось проложить себе путь сквозь бурю, неся почту, пришлось отнести на лечение к Хагриду, пока они не смогут снова летать.
Никто не мог дождаться каникул. В гриффиндорской общей комнате и Большом зале камины пылали жаром, зато коридоры обледенели, а злой ветер стучал в окна классов. Хуже всего было на уроках профессора Снейпа в подвале, где воздух превращался в туман, стоило лишь выдохнуть, и все теснились как можно ближе к горячим котлам.
- Ах, как мне жаль всех тех, кому придётся остаться на Рождество в Хогвартсе, потому что дома им не рады, - сказал Драко Малфой на одном из уроков зелий.
С этими словами он поглядел на Гарри. Крэбб и Гойл хихикнули. Гарри, взвешивавший толчёный шип полосатой крылатки, не обратил на них внимания. После матча по квиддичу Малфой стал ещё невыносимее. Разозлившись, что Слизерин проиграл, он пытался рассмешить всех тем, как широкоротая древесная лягушка могла бы в следующий раз заменить Гарри в качестве искателя. Потом он понял, что никому было не смешно, потому что всех просто поразило, как Гарри умудрился удержаться на гарцующей метле. Так что завистливый и злой Малфой стал дразнить Гарри, упоминая, что у него нет нормальной семьи.
Да, Гарри не возвращался на Рождество на Бирючинную улицу. Неделей раньше профессор МакГонагалл всех обошла и составила список студентов, которые останутся на каникулы; Гарри сразу же записался. Он ничуть не был огорчён, возможно, это Рождество обещало быть лучшим в его жизни. Рон и его братья тоже остались, потому что мистер и миссис Уизли собрались в Румынию к Чарли.
Выйдя из подвала после урока зелий, они увидели огромную ель, лежащую поперёк коридора. Две торчащие снизу огромные ноги и громкое пыхтение дали понять, что за ней скрывается Хагрид.
- Привет, Хагрид, помочь? – спросил Рон, просовывая голову меж ветвей.
- Не, всё нормально, спасибо, Рон.
- Как насчёт уйти с дороги? – холодно спросил подошедший сзади Малфой, растягивая слова. – Что, подработку ищешь, Уизли? Надеешься сам в лесничие податься, когда Хогвартс окончишь, полагаю, хижина Хагрида покажется тебе целым дворцом по сравнению с домишком твоей семьи.
Рон накинулся на Малфоя, но тут на лестнице появился Снейп.
- УИЗЛИ!
Рон выпустил воротник мантии Малфоя из рук.
- Его раздразнили, профессор Снейп, - сказал Хагрид, показавшись из-за дерева. – Малфой оскорблял его семью.
- Может, оно и так, но только драки запрещены правилами Хогвартса, Хагрид, - сказал Снейп медоточивым голосом. – Пять баллов с Гриффиндора, Уизли, и скажите спасибо, что не больше. Быстро все отсюда.
Малфой, Крэбб и Гойл грубо протолкались сквозь ветки, разбрасывая повсюду иголки и фыркая.
- Я до него доберусь, - процедил Рон сквозь зубы, глядя вслед Малфою, - рано или поздно, я до него доберусь…
- Я обоих ненавижу, - сказал Гарри, - что Малфоя, что Снейпа.
- Да ладно, не дуйтесь, Рождество скоро, - сказал Хагрид. – Лучше пошли со мной, гляньте на Большой зал, конфетка просто.
И все трое пошли за Хагридом, несущим ель, в Большой зал, где профессора МакГонагалл и Флитвик были заняты украшением зала к Рождеству.
- А, Хагрид, последнюю принёс… не поставишь ли её в дальний угол?
Зал блистал великолепием. Венки остролиста и омелы были развешаны по стенам, а по периметру комнаты стояло не менее дюжины рождественских ёлок, одни сверкали снежинками, на других мерцали сотни свечек.
- Сколько дней до каникул? – спросил Хагрид.
- Всего один, - ответила Гермиона. – Спасибо, что напомнил — Гарри, Рон, у нас до обеда полчаса в запасе, нам надо в библиотеку.
- Да, точно, - сказал Рон, отрывая взгляд от профессора Флитвика, который выпускал из волшебной палочки золотые шары и разносил их по веткам рождественских ёлок.
- В библиотеку? – спросил Хагрид, выходя вслед за ними из зала. – Перед самыми каникулами? Прилежные какие, а?
- О, это не для занятий, - весело сказал Гарри. – С тех пор как ты упомянул Николя Фламеля, мы пытаемся выяснить, кто он такой.
- Что? – смешался Хагрид. – Слышьте-ка… я сказал… перестаньте. Неча вам знать, что пёс караулит.
- Мы просто хотим знать, кто такой Николя Фламель, и всё, - сказала Гермиона.
- Почему бы тебе не сказать нам и не избавить нас от хлопот? – добавил Гарри. – Мы уже чуть ли не сотню книг перелопатили, и нигде про него не нашли… просто намекни… я помню, что где-то встречал его имя.
- Ни словечка не скажу, - твёрдо сказал Хагрид.
- Тогда нам придётся выяснить самим, - сказал Рон, и они оставили рассерженного Хагрида и поспешили в библиотеку.
Они действительно искали книги с именем Фламеля с тех пор, как Хагрид обмолвился, потому что как иначе они могли выяснить, что хотел украсть Снейп? Проблема была в том, что трудно было понять, с чего начать, не зная, что такого совершил Фламель, что о нём написали в книге. Он не упоминался ни в «Великих волшебниках двадцатого века», ни в «Именитых волшебниках современности»; не говорилось о нём и ни в «Важных современных магических открытиях», ни в «Исследовании последних магических разработок». Не забудем, конечно, что библиотека была огромна; десятки тысяч книг, тысячи полок, сотни узких рядов.
Гермиона вынула список тем и названий, которые она решила поискать, пока Рон тащился вдоль ряда книг и доставал их с полок не глядя. Гарри подошёл к Особому хранилищу. Он подумал мельком, не там ли помещены книги о Фламеле. Это были книги о мощной тёмной магии, которую никогда не преподавали в Хогвартсе, их читали только старшекурсники, углублённо изучавшие защиту от тёмных искусств.
- Что ищешь, мальчик?
- Ничего, - ответил Гарри.
Библиотекарь мадам Пинс замахнулась на него метёлкой из перьев.
- Тогда тебе лучше уйти. Давай… уходи!
Стараясь уйти побыстрее и что-то обдумывая, Гарри покинул библиотеку. Они с Роном и Гермионой уже согласились, что лучше не спрашивать мадам Пинс, где можно найти имя Фламеля. Они были уверены, что она знает, но не рисковали – Снейп мог услышать, чем они интересуются.
Гарри вышел в коридор, чтобы узнать, нашли ли его друзья что-нибудь, но надежды было мало. Они и так искали уже две недели, и то только в свободные минуты между уроками, так что он не удивился бы, узнав, что они ничего не нашли. Единственное, что им требовалось – устроить долгие поиски в спокойной обстановке, чтобы мадам Пинс не дышала им в спины.
Через пять минут Рон и Гермиона подошли к нему, качая головами. Они пошли на обед.
- Продолжите искать, пока меня не будет, ладно? – попросила Гермиона. – И пошлите мне сову, если что-нибудь найдёте.
- А ты можешь спросить у родителей, не знают ли они, кто такой Фламель, - сказал Рон. – Уж их-то спросить можно.
- Ещё как можно, потому что они оба стоматологи, - сказала Гермиона.
* * *
Когда начались каникулы, Рон и Гарри расслабились и не думали особо о Фламеле. Спальня была в их распоряжении, в общей комнате было гораздо меньше народу, чем обычно, так что они занимали кресла у огня. Они сидели там около часа и ели то, что можно поджарить на вилке для тостов — хлеб, маффины, зефир — и прикидывали, каким образом можно исключить из школы Малфоя: им весело было говорить об этом, даже если бы ни один способ не сработал.
Рон также начал учить Гарри играть в волшебные шахматы. Они были совсем как магловские, только фигуры были живые, и игра очень походила на руководство войсками в битве. Шахматы Рона были очень старыми и оббитыми. Как и всё, что у него было, они раньше принадлежали одному из членов его семьи – его дедушке. Но от этого старые фигуры хуже не играли. Рон знал их так хорошо, что без труда заставлял их делать то, что ему хотелось.
Гарри играл шахматами Симуса Финнигана, одолжившего их ему, и они совсем ему не доверяли. Он играл ещё не очень хорошо, и они путали его, то и дело давая советы. “Не посылай меня туда, коня не видишь, что ли? Эту фигуру пошли, ею пожертвовать – невелика потеря”.
Накануне Рождества Гарри пошёл спать, с нетерпением ожидая утра из-за пира и веселья, но не надеясь ни на какие подарки. Но когда он проснулся рано утром, первое, что он увидел, было стопкой коробок у изножья его кровати.
- С Рождеством, - сонно сказал Рон, когда Гарри соскользнул с постели и надел халат.
- И тебя тоже, - ответил Гарри. - Видишь? Я получил подарки!
- А чего ты ждал, глупенький? – спросил Рон, подходя к своей стопе подарков, которая была намного больше, чем у Гарри.
Гарри взял верхний пакет. Он был завёрнут в толстую коричневую бумагу, а поперёк было написано «Гарри от Хагрида». Внутри была грубо сделанная деревянная флейта. Гарри подул в неё — её звучание напоминало уханье совы.
Во втором, очень маленьком пакете была записка.
«Мы получили твоё послание и посылаем тебе рождественский подарок. Дядя Вернон и тётя Петуния». К записке была пришпилена пятидесятипенсовая монетка.
- Очень мило, - сказал Гарри.
У Рона при виде монетки в пятьдесят пенсов загорелись глаза.
- Круто! – сказал он. – Вот так штука! Это деньги?
- Можешь взять, - сказал Гарри, смеясь над радостью Рона. – От Хагрида, от дяди с тётей – а это от кого?
- Кажется, я знаю, от кого, - ответил Рон, слегка порозовев и показав на очень толстый пакет. – От моей мамы. Я рассказал ей, что ты совсем не ждёшь подарков и… о нет, - пробормотал он, - она связала тебе «фирменный» свитер Уизли.
Гарри развернул пакет и нашёл внутри толстый, связанный вручную свитер изумрудно-зелёного цвета и большую коробку домашних сладостей.
- Каждый год она вяжет нам по свитеру, - сказал Рон, разворачивая свой подарок, - и мне - всегда тёмно-бордовый.
- Очень мило с её стороны, - сказал Гарри, пробуя сладости, которые оказались очень вкусными.
Следующий подарок тоже оказался сладостями — большой коробкой шоколадных лягушек от Гермионы.
Остался лишь один подарок. Гарри поднял свёрток и ощупал его. Он был очень лёгким. Он развернул свёрток.
Что-то текучее, серебристо-серое соскользнуло на пол и улеглось блестящими складками. Рон присвистнул.
- Я слышал о них, - сказал он сдавленным голосом, выронив коробочку с драже от Берти Ботт, присланным Гермионой. – Если это то, о чём я думал — они очень редки и очень ценны.
- Что это?
Гарри поднял с пола блестящую серебристую накидку. На ощупь она была какой-то странной, как вода, превращённая в материю.
- Это мантия-невидимка, - сказал Рон с благоговением на лице. – Я уверен – примерь её.
Гарри набросил мантию на плечи, и Рон возопил:
- Это она! Погляди вниз!
Гарри поглядел на свои ноги, но они исчезли. Он устремился к зеркалу. Он увидел своё отражение – но всего лишь голову, висящую в воздухе, тело было полностью невидимо. Он натянут мантию на голову, и его отражение полностью исчезло.
- Тут записка! – воскликнул Рон. – Из неё выпала записка!
Гарри снял мантию и схватил письмо. Узкие, изобилующие петельками буквы, которых он никогда не видел раньше, сложились в слова:
«Твой отец одолжил её мне перед смертью. Пора вернуть её тебе.
Используй её как следует.
От души поздравляю с Рождеством».
Подписи не было. Гарри уставился в записку. Рон любовался мантией.
- Я бы отдал за такую всё, что угодно, - сказал он. – Всё, что угодно. Что с тобой?
- Ничего, - ответил Гарри. У него было очень странное чувство. Кто прислал мантию? Неужели она вправду раньше принадлежала его отцу?
Прежде чем он успел ещё что-то сказать или подумать, дверь спальни распахнулась настежь, и в неё ввалились Фред и Джордж Уизли. Гарри быстро убрал мантию с глаз долой. Ему не хотелось, чтобы о ней знал кто-нибудь ещё.
- С Рождеством!
- Эй, смотри, — Гарри тоже получил фирменный свитер Уизли!
На Фреде и Джордже были синие свитера, один с большой жёлтой буквой Ф, другой – с буквой Д.
- Однако у Гарри свитер лучше наших, - сказал Фред, взяв свитер Гарри. – Ну да, для тех, кто не член нашей семьи, она старается больше.
- Почему ты не надел свой, Рон? – спросил Джордж. – Давай, надень, он такой милый и тёплый.
- Ненавижу тёмно-бордовый цвет, - пробормотал Рон и натянул свитер, скрепя сердце.
- Твой без буквы, - заметил Джордж. – Ну да, она считает, что ты своё имя помнишь. Но и мы не дурачки – мы помним, что нас зовут Дред и Фордж.
- Что тут за шум?
Перси Уизли просунул голову в дверь с неодобрительным выражением лица. Он явно уже развернул половину своих подарков, потому что на руке у него висел бесформенный свитер, который Фред тут же схватил.
- С – значит «староста»! Надевай, Перси, мы наши надели, даже Гарри получил такой.
- Я — не — хочу, — важно сказал Перси, но близнецы натянули на него свитер через голову, сбив очки.
- Что-то ты не сидишь сегодня со старостами, - сказал Джордж. – Рождество – семейный праздник.
Они выволокли из комнаты Перси, руки которого были прижаты к бокам свитером.
* * *
У Гарри никогда в жизни не было такого рождественского ужина. Сотня жирных жареных индеек, горы жареного и варёного картофеля; целые подносы сосисок; целые кастрюли фасоли в масле, серебряные судки густой вкусной подливки и клюквенного соуса — и целые кучи волшебных хлопушек через каждые несколько футов по всему столу. Эти фантастические праздничные штучки совсем не были похожи на те ничтожные магловские, которые обычно покупали Дурсли - с маленькими пластмассовыми игрушками и мятыми бумажными зонтиками внутри. Гарри с Фредом выстрелили из волшебной хлопушки, и она не хлопнула, а громыхнула, как пушка и окутала всех облаком голубого дыма, изнутри которого вырвались адмиральская шляпа и несколько живых белых мышей. За преподавательским столом Дамблдор сменил свою остроконечную шляпу на шапочку с цветочками, которые покачивались в такт шутке, которую зачитывал профессор Флитвик.
За индейкой последовали горячие рождественские пудинги. Перси чуть не сломал зубы о серебряный сикль, запечённый в его кусок. Гарри смотрел на Хагрида, который становился всё краснее из-за выпитого вина, а потом поцеловал в щёку профессора МакГонагалл в сбившейся на бок шляпе, которая, к удивлению Гарри, просто хихикнула и покраснела.
Когда Гарри наконец вышел из-за стола, у него в руках была целая куча штучек из хлопушек, в том числе пакетик невзрывающихся светящихся шариков, набор для выращивания собственных бородавок и собственные волшебные шахматы. Белые мыши исчезли, и у Гарри было нехорошее ощущение, что они послужили ужином для Миссис Норрис.
Гарри и братья Уизли весело провели день, устроив ожесточённый снежный бой. Потом, застывшие и промокшие, едва дыша, они сели у камина в гриффиндорской общей комнате, где Гарри впервые сыграл своими новыми волшебными шахматами, с треском проиграв Рону. Он подозревал, что сыграл бы с меньшими потерями, не старайся Перси помочь ему столь рьяно.
Наевшись сэндвичей с индейкой, оладий, бисквитов со взбитыми сливками и рождественского пирога, все слишком отяжелели, всех клонило ко сну, так что никому ничего не хотелось, оставалось только сидеть и наблюдать, как Перси гоняется за Фредом и Джорджем по всей гриффиндорской башне, потому что они стащили у него значок старосты.
Это было лучшее Рождество в жизни Гарри. Впрочем, где-то в глубине мозга у него копошилась навязчивая мысль. Лишь забравшись в постель, он наконец-то вывел её на свет: мантия-невидимка и кто её прислал.
Рон, наевшись индейки и пирога, не вникал больше ни во что загадочное, а погрузился в крепкий сон, едва задёрнув полог. Гарри свесился с другой стороны своей кровати и вытащил из-под неё мантию-невидимку.
Папина… она принадлежала его отцу. Он пропустил сквозь пальцы материю – мягче шёлка, лёгкую, как воздух. В записке было написано «используй её как следует».
Ему надо было попробовать прямо сейчас. Он соскочил с кровати и завернулся в мантию. Взглянув на свои ноги, он увидел вместо них только лунный свет и тени. Прелестное было ощущение.
«Используй её как следует».
Вдруг Гарри осенило. Пока мантия на нём, ему открыт весь Хогвартс. Его охватил восторг, и он наслаждался этой мыслью во тьме и тишине. Он может пойти в ней куда угодно, куда захочет, и Филч никогда ничего не узнает.
Рон что-то пробормотал во сне. Может, надо разбудить его? Что-то удержало Гарри… мантия его отца… он, понял, что сейчас… в первый раз… он хочет воспользоваться ею сам.
Он выбрался из спальни, спустился вниз, прошёл через общую комнату и вылез через дыру за портретом.
- Кто здесь? – взвизгнула Толстая Дама. Гарри промолчал и быстро пошёл вдоль по коридору.
Куда ему идти? Он остановился с гулко бьющимся сердцем и задумался. И тут до него дошло. Особое хранилище в библиотеке. Он может пойти туда и читать сколько угодно долго, пока не узнает, кто такой Фламель. Он двинулся дальше, оборачивая на ходу мантию-невидимку вокруг себя поплотнее.
В библиотеке царила зловещая непроглядная тьма. Гарри зажёг фонарь и двинулся вдоль книжных стеллажей. Фонарь как будто плыл по воздуху, и хотя Гарри ощущал свою руку, несущую его, это зрелище повергало его в дрожь.
Особое хранилище было в самом конце библиотеки. Осторожно перешагнув через трос, отделяющий эти книги от всех остальных в библиотеке, он поднял фонарь повыше, чтобы прочитать заглавия.
Они ему ни о чём не говорили. Облупившиеся, потемневшие золотые буквы складывались в слова на языках, которых Гарри не понимал. Некоторые книги были вообще без названий. На одной из книг было тёмное пятно, ужасно похожее на кровь. Волосы у Гарри на затылке встали дыбом. Может, ему показалось, а может быть, и нет, но из книг доносился едва уловимый шёпот, как будто они знали, что пришёл кто-то, кому здесь не место.
Но надо было хоть с чего-то начать. Осторожно поставив фонарь на пол, он осмотрел нижнюю полку, ища книгу, которая выглядит поинтереснее. Его взгляд упал на огромный фолиант в чёрно-серебряном переплёте. Он с трудом вытащил книгу, потому что она была очень тяжёлой и, пристроив её на колене, открыл.
В тишине раздался пронзительный душераздирающий крик — книга завопила! Гарри захлопнул её, но вопли продолжались на одной высокой, непрерывной, режущей уши ноте. Он отступил и сбил фонарь, который тут же разбился. Он в панике расслышал шаги, доносившиеся из коридора. Засунув орущую книгу обратно на полку, он побежал. В дверях он пробежал мимо Филча; бледные, дикие глаза надзирателя смотрели сквозь него, и Гарри проскользнул под его вытянутой рукой и устремился вдоль по коридору, а вопли книги всё ещё звучали у него в ушах.
Он резко остановился перед доспехами. Он был так озабочен бегством из библиотеки, что не разбирал, куда держит путь. Он совершенно не мог понять, где он, видимо, из-за темноты. Он знал, что возле кухни есть доспехи, но он должен был находиться пятью этажами выше.
- Вы просили меня пойти прямо к вам, профессор, если кто-то будет шляться по ночам, а кто-то был в библиотеке — в Особом хранилище.
Краска сбежала с лица Гарри. Где бы он ни был, Филч явно знает короткий путь, потому что его тихий елейный голос приближался и, к его ужасу, в ответ прозвучали слова Снейпа: «В Особом хранилище? Что ж, они не могли далеко уйти, мы поймаем их».
Гарри замер, как вкопанный, а из-за угла показались Филч и Снейп. Разумеется, они не могли увидеть его, но коридор был узок и, подойди они ближе, они просто врезались бы в него — мантия не лишала тело твёрдости.
Он как можно тише отступил прочь. Рядом, слева, была дверь. Она была единственной его надеждой. Он проскользнул в неё, сдерживая дыхание, стараясь не двигать ею и, к своей великой радости, он сумел пробраться в комнату незамеченным. Те двое прошли мимо, а Гарри прислонился к стене, тяжело дыша и слушая, как их шаги замирают вдали. А ведь он чуть не попался. Только через какое-то время он заметил нечто, скрытое в комнате.
Она походила на класс, в котором не бывает уроков. Вдоль стен угадывались тёмные очертания парт и стульев, там стояла опрокинутая мусорная корзина, но нечто, прислонённое к стене напротив него, выглядело как что-то нездешнее, как будто кто-то просто отодвинул это с дороги.
Это было великолепное зеркало до потолка в украшенной орнаментом золотой раме, стоящее на двух заострённых ножках. Сверху дугой красовалась надпись: «Eиналеж еечуг жёов таоц илёов тен юавыз ак опя».
Паника в душе Гарри улеглась, поскольку больше не было слышно ни Филча, ни Снейпа, и он подошёл поближе к зеркалу, желая посмотреть на себя, но не видя своего отражения. Он встал перед зеркалом.
Он быстро зажал рот руками, чтобы не вскрикнуть. Он огляделся. Его сердце заколотилось сильнее, чем от крика книги — в зеркале он увидел не только себя самого, но и целую толпу народа прямо у него за спиной.
Но комната была пуста. Часто дыша, он медленно повернулся назад к зеркалу.
Он отражался там, бледный и пристально смотрящий, а за его спиной стояло около десятка людей. Гарри обернулся через плечо, но в комнате никого не было. А может, они все тоже невидимы? Может, он в комнате, полной невидимых людей, а секрет зеркала заключается в их отражении, хоть невидимых, хоть видимых?
Он снова посмотрел в зеркало. Прямо за его спиной стояла женщина, которая улыбалась и махала ему. Он протянул руку назад и схватил воздух. Будь она на самом деле здесь, он бы почувствовал её, их отражения были так близко друг от друга, но рядом был только воздух — она и все остальные существовали только в зеркале.
Это была очень симпатичная женщина. У неё были тёмно-рыжие волосы, а глаза… «У неё глаза как у меня», - подумал Гарри, придвигаясь чуть поближе к стеклу. Ярко-зелёные — с таким же разрезом, но потом он заметил, что она плачет; улыбается и в то же время плачет. Высокий, стройный, черноволосый мужчина, стоявший рядом, обнял её. Он был в очках, а его волосы были растрёпаны и топорщились сзади, как у Гарри.
Гарри подошёл к зеркалу так близко, что почти прижался носом к своему отражению.
- Мама? – шепнул он. - Папа?
Они просто смотрели на него, улыбаясь. Постепенно Гарри вгляделся в лица других людей в зеркале и увидел ещё несколько пар глаз, как у него, носов, как у него, даже у маленького старичка были выступающие колени, как у него — Гарри впервые в жизни смотрел на членов своей семьи.
Поттеры улыбались и махали Гарри, а он пожирал их глазами, прижав ладони к зеркалу, как будто надеясь проломиться сквозь стекло и присоединиться к семье. Он ощущал внутри жгучую боль – наполовину радость, наполовину ужасную печаль.
Он не знал, сколько простоял там. Отражения не потускнели, и он всё смотрел и смотрел на них, пока отдалённый шум не привёл его в чувство. Ему не надо оставаться здесь, ему пора вернуться в спальню. Он оторвал взгляд от лица матери, прошептал «я вернусь» и выбежал из комнаты.
* * *
- Мог бы и меня разбудить, - сердито сказал Рон.
- Можешь пойти со мной сегодня ночью, я собрался туда, я хочу показать тебе зеркало.
- Хотел бы я посмотреть на твоих маму с папой, - с жаром сказал Рон.
- А я хочу увидеть всю твою семью, всех Уизли, ты сможешь показать мне других твоих братьев и всех остальных.
- Ты можешь увидеть их в любое время, - сказал Рон. – Просто приезжай ко мне домой летом. Кто знает, может, оно показывает только мёртвых. И всё же жаль, что ты ничего не нашёл про Фламеля. Да поешь хоть чуть-чуть бекона или чего-нибудь, почему ты ничего не ешь?
Но Гарри кусок в горло не лез. Он видел своих родителей и собирался вновь увидеть их ночью. Он почти забыл о Фламеле. Он больше не считал это важным. Какая разница, что охраняет трёхголовый пёс? И что с того, если Снейп и правда украдёт эту вещицу?
- С тобой всё в порядке? – спросил Рон. – Ты как будто не в себе.
* * *
Больше всего Гарри боялся, что не сможет найти комнату с зеркалом снова. На следующую ночь они с Роном спрятались под мантией, и идти приходилось гораздо осторожнее. Они попытались вновь проложить путь Гарри от библиотеки, переходя по тёмным коридорам, почти час.
- Я замёрз, - сказал Рон. – Давай плюнем на это дело и вернёмся.
- Нет! – прошипел Гарри. – Я знаю, это где-то здесь.
Они прошли мимо призрака высокой ведьмы, скользящего в противоположную сторону, но больше никого не встретили. В тот миг, когда Рон начал ныть, что у него ноги отнялись от холода, Гарри заметил доспехи.
- Это здесь… точно здесь… да!
Они толкнули дверь. Гарри стащил мантию и подбежал к зеркалу.
Они были там. Его мать и отец просияли при виде его.
- Видишь? – прошептал Гарри.
- Ничего не вижу.
- Погляди! Погляди на них на всех… их там целая куча…
- Я вижу только тебя.
- Посмотри хорошенько, давай, становись на моё место.
Гарри шагнул в сторону, но когда перед зеркалом встал Рон, его семья уже не была видна ему — он видел только Рона в пёстрой пижаме.
Но Рон вперил взгляд в своё отражение.
- Посмотри на меня! – сказал он.
- Ты можешь видеть всю свою семью вокруг себя?
- Нет… я один… но не такой как есть… я выгляжу старше… и я староста школы!
- Что?
- У меня… у меня значок, как у Билла был… и я держу в руках кубок Дома и кубок за победу в квиддиче… а ещё я капитан команды по квиддичу!
Рон оторвал глаза от своего великолепного образа и ошарашено посмотрел на Гарри.
- Как ты думаешь, может, это зеркало показывает будущее?
- Каким образом? Все члены моей семьи умерли… дай мне ещё посмотреть…
- Ты всю прошлую ночь смотрел, теперь я хочу посмотреть ещё немножко.
- Ты просто держишь кубок за победу в квиддиче, что в этом интересного? Я хочу видеть своих родителей.
- Не толкайся…
Внезапно раздавшийся в коридоре шум положил конец их спору. Они забылись и заговорили очень громко.
- Скорее!
Рон накинул мантию на себя и Гарри как раз когда в двери показались светящиеся глаза миссис Норрис. Рон и Гарри стояли неподвижно, думая об одном и том же — скрывает ли мантия от кошачьих глаз? Простояв у двери целую вечность, она повернулась и ушла.
- Здесь опасно — она, наверное, пошла за Филчем, держу пари, она нас услышала. Давай отсюда.
И Рон потащил Гарри за собой прочь из комнаты.
* * *
К утру снег не растаял.
- Хочешь сыграть в шахматы, Гарри? – спросил Рон.
- Нет.
- Почему бы нам не пойти навестить Хагрида?
- Нет… сам иди…
- Гарри, я знаю, что ты думаешь про это зеркало. Не ходи туда ночью.
- Почему?
- Не знаю, просто у меня насчёт него дурное предчувствие — а ещё ты не раз уже был на волосок от неприятностей. Филч, Снейп и Миссис Норрис так и рыщут вокруг. Ну и что, что они тебя не видят? Вдруг они наткнутся на тебя? Что будет, если ты напорешься на них?
- Ты прямо как Гермиона.
- Я серьёзно, Гарри, не ходи.
Но у Гарри в голове была лишь одна мысль, которая гнала его к зеркалу, и Рон был не в силах помешать ему.
* * *
На третью ночь Гарри нашёл дорогу быстрее, чем раньше. Он шёл очень быстро, хотя знал, что так производит больше шума, но никто ему не встретился.
И снова его мать и отец улыбались ему, а один из дедушек счастливо кивал. Гарри сел на пол перед зеркалом. Ничто не может помешать ему остаться на всю ночь со своей семьёй. Абсолютно ничто.
Кроме…
- Так… вернулся, Гарри?
У Гарри как будто всё заледенело внутри. Он обернулся. На одной из парт у стены сидел не кто иной как Альбус Дамблдор. Гарри следовало бы подойти к нему раньше, он пришёл в отчаяние оттого, что глядя в зеркало, не заметил директора.
- Я… я не видел вас, сэр.
- Странно, каким близоруким ты стал, будучи невидимым, – сказал Дамблдор, и Гарри с облегчением заметил, что тот улыбается. - Итак, - продолжил Дамблдор, соскальзывая с парты и садясь на пол рядом с Гарри, - ты, как и сотни людей до тебя, открыл для себя наслаждение, которое даёт зеркало Еиналеж.
- Я не знал, что оно так называется, сэр.
- Но надеюсь, что ты уже понял, что оно делает?
- Оно… ну… оно показывает мне мою семью…
- А твоему другу Рону оно показало его самого старостой школы.
- Как вы узнали?..
- Мне не нужна мантия, чтобы стать невидимым, - осторожно ответил Дамблдор. – Теперь ты можешь догадаться, что показывает зеркало Еиналеж каждому из нас?
Гарри покачал головой.
- Давай объясню. Самый счастливый на Земле человек смог бы пользоваться зеркалом Еиналеж как самым обычным зеркалом, то есть, глядя в него, он увидел бы самого себя таким как есть. Улавливаешь?
Гарри подумал. Потом медленно произнёс:
- Оно показывает то, чего мы хотим… чего бы нам ни хотелось…
- И да, и нет, - спокойно ответил Дамблдор. – Оно показывает нам более или менее глубинные, самые безнадёжные желания наших сердец. Ты, никогда не знавший своей семьи, увидел себя в её окружении. Рональд Уизли, который всегда был в тени своих братьев, видит себя одного лучше их всех вместе взятых. Однако это зеркало не даст нам ни знаний, ни истины. Люди пропадали перед ним, заворожённые тем, что видели или сходили с ума, не зная реально ли или хотя бы возможно ли то, что оно показывает. Завтра зеркало перенесут в другое место, Гарри, и я прошу тебя не искать его больше. Если ты когда-нибудь снова на него наткнёшься, ты будешь уже подготовлен. Оно не для того, чтобы витать в мечтах или забыть о жизни, помни об этом. А теперь почему бы тебе не надеть эту чудесную мантию и не вернуться в постель?
Гарри встал.
- Сэр… профессор Дамблдор… Можно спросить у вас кое-что?
- Конечно, ты уже спросил, - улыбнулся Дамблдор. – Но можешь спросить меня ещё о чём-нибудь.
- Что вы видите в этом зеркале?
- Я? Я вижу себя с парой тёплых шерстяных носков в руке.
Гарри изумлённо воззрился на него.
- Носков всегда не хватает, - сказал Дамблдор. – Наступило очередное Рождество, а мне не подарили ни пары. Все продолжают дарить мне книги.
Только в постели Гарри внезапно осенила мысль, что Дамблдор был не совсем откровенен с ним. Но потом, сгоняя с подушки Скабберса, он подумал, что задал слишком личный вопрос.