День рождения и день смерти
(«Возвращение на родину» - продолжение)
Владимир Никифорович сдержал своё обещание и назначил Константина «тренером». Увеличил вдвое оклад и режим дня установил «офисный»: с 8-00 до 18-00. Но заметил, что при «крайней необходимости» Константину придётся выполнять и «особые поручения».
Никакими педагогическими навыками или знаниями Костя, естественно, не обладал. Отнёсся к делу с практической точки зрения. Половина «чоповцев» забросили все свои бывшие спортивные занятия, растолстели. Некоторые хоть и имели внушительный вид, но реальную опасность для противника вряд ли могли представлять. С этой группой Костя сам совершал каждое утро пятикилометровые пробежки. Другая часть «штатного контингента» спортивную форму ещё не растеряла. С ними Костя повторял различные приёмы самообороны и уличного боя. Демонстрировал, как можно быстро вырубить человека, чтобы успеть связать ему руки и ноги пластиковыми стяжками.
По пятницам устраивал общий «семинар», на котором делился как своими, так и известными ему от бывших коллег хитростями, которые могли пригодиться в работе телохранителям.
После этого семейная жизнь Кости и его возлюбленной приобрела более упорядоченный характер. День рождения Кости Констанция предложила отметить у них дома. Вдвоём. Устроить «романтический ужин при свечах» с последующей «сексуальной вакханалией». Возражать против такой увлекательной программы - глупо. Костя только заметил:
- Вообще-то я хотел собрать всех близких. Как без Ольги Михайловны, без самых близких твоих и моих друзей? Не хотелось бы ими пренебрегать.
- Всё схвачено, милый. Твоя днюха в будни, в четверг. Не всем удобно приходить в такой день. Мама, например, будет целый день в универе. А в субботу вечером соберём всех близких родных и друзей. Мы только с ней не решили: или у неё дома, там места всем хватит, или снять маленький зал в каком-нибудь ресторане. Так что эту проблему из головы выбрасывай. Она - моя забота. Твоё дело сходить до субботы в парикмахерскую, не заработать на своих тренировках синяка под глазом и завтра прийти домой к шести часам, не позже.
На работе ребята и Владимир Никифорович поздравили Константина и подарили… травматический пистолет с тремя запасными обоймами.
- При нашей жизни не тебе, так твоей жене пригодится. Это для дома, для семьи. Когда надо будет для дела, всегда получишь что-нибудь более увесистое. И можешь на час раньше уйти домой, сделаешь жене сюрприз…
«Ствол» был упакован в плоскую картонную коробку из-под торта, которую ему вручили в небольшом целлофановом пакете.
В подъезде своего дома Костя неожиданно столкнулся с Таней. Она явно шла от них.
Остановились.
- Здравствуй. Костя, поздравляю тебя с днём рождения!
- Спасибо. А куда уходишь? Конни должна была «накрыть поляну».
- Я помогала ей с салатами. Хотела оставить подарок для тебя, но Констанция не разрешила. Сказала, что ещё раз мы соберёмся в субботу. У вас и Ольга Михайловна была. Уехала полчаса назад. Она как специалист по стейкам приезжала.
- Ты такая красавица стала!
- Спасибо на добром слове. Поцеловать можно в честь дня рождения? По-дружески.
- Разумеется.
Костя шагнул к ней и Таня потянулась к его лицу. Но поцелуй не получился. Она прильнула к его щеке и застыла. Они невольно прижались друг к другу, как ещё недавно в коридоре её квартиры после той злопамятной драки. (См. «Божье отмщение»).
Костя обнял её и они простояли так, наверное, целую минуту.
Потом Таня упёрлась в его грудь руками и мягко оттолкнула.
- Я побегу, а то опоздаю на автобус. Дай Бог тебе счастья, Костя. – Она быстро перекрестила его. – Не говори Констанции, что мы сейчас встречались. Она стала меня ревновать к тебе. Мы даже с ней немного отдалились друг от друга. Надеюсь, что на занятиях по-прежнему будем сидеть вместе… Ты ещё постой с полминуты, а я пойду. Не будем портить ей настроение в такой праздник.
- Праздник вообще-то у меня, - заметил Костя. – Но портить ей настроение и я не хочу.
- Она такая радостная ходит… Сейчас сам увидишь. Не буду выдавать секреты… До свидания. Бог даст – встретимся ещё. - И уже у выходных дверей обернулась и дрожащим голосом произнесла: - Не забудь: мы с тобой сейчас не встречались.
Костя вошёл в квартиру, погромче захлопнув за собой дверь. Из большой комнаты раздавалась музыка и Констанция могла не услышать его появление. Пакет с подарком, полученным на работе, сразу положил на самый верх вешалки. Потом спрячет получше.
Конни выскочила в коридор в домашнем халате, босиком (ей так легче было ходить), но с необычной причёской.
- Привет, жёнушка!
- Ты почему раньше времени?!
- Отпустили пораньше, чтобы тебя порадовал. А ты недовольна?
- Костенька, миленький, я очень довольна. Только сначала иди в ванную, помой руки. Потом досчитай до пятидесяти двух. Нет, лучше до ста пятидесяти двух. И заходи в комнату. Понял?
- Так точно. Почему сначала сказала до пятидесяти двух?
- Это мой рекорд на чемпионате Европы. Но я не успею за пятьдесят две секунды одеться. Так что… Ну в общем понял?
- Всё понял, солнышко.
Констанция исчезла в спальне, а Костя достал подаренный ему пакет и засунул его глубже под ванну. Потом снял куртку, засучил рукава и вымыл руки. Подумав, ополоснул и лицо. От Татьяны вроде пахло какими-то духами, которые сразу учует Конни. Осмотрел лицо и воротник в зеркало. Следов губной помады не заметил. Впрочем, Таня не злоупотребляла макияжем.
Считать про себя не стал. Время он определял интуитивно. Можно выходить и принимать повторные поздравления и подарки от любимой женщины. Первые поздравления и поцелуи он получил от сонной Констанции ещё рано утром, перед уходом на работу.
Зашёл в большую комнату, которая служила у них гостиной. Стол Конни не раздвигала и он был тесно заставлен салатами и нарезками. Стояла бутылка дорогого коньяка и две бутылки минералки. Накрыт на два прибора. Может быть Конни и права. Иногда вдвоём что-то отпраздновать даже лучше.
Из спальни раздался голос жены:
- Достань Шампанское из холодильника. Через секунду я выхожу.
Констанция появилась в сногсшибательном ярко-красном платье. С ног сшибал не столько цвет, сколько покрой. Декольте, впрочем, это уже вряд ли было декольте, а имело какое-то своё название, тянулось до середины живота, обнажая до половины её груди.
- На тебе бюстгальтера нет?
- Нет. Но стой пока на месте.
Удовлетворившись произведённым эффектом, повернулась к нему спиной. Сзади разрез платья доходил до начала ягодиц.
- А трусы надела?
- Ответ на этот нескромный и типично казарменный вопрос скоро узнаешь сам. Но только когда мы поужинаем. Смотри какой стол! С утра с ним возилась.
- Никто не помогал?
- Да разве одна с такой прорвой блюд справишься? Приезжала мама и забегала Танюшка. Помогала салаты резать. Мне же надо было ещё укладку сделать. Красивая причёска?
- Очень.
- Не вздумай до неё дотрагиваться раньше положенного времени.
- Будет исполнено.
- А почему ничего не говоришь про платье? Не нравится мой первый подарок?
- Оно убийственное и эротическое одновременно. Мне так понравилось, что даже есть расхотелось. Может поужинаем позже.
- Ни в коем случае! Испортишь мне внешний облик. Костенька, я так старалась выглядеть наиболее эффектно и сексапильно для тебя. Теперь понимаешь, почему день рождения я предложила устроить на двоих?
- Понимаю.
- Тогда можешь очень осторожно поцеловать свою любимую женщину и открывать Шампанское. Выпьем. Ты как следует поешь. А потом, как поётся в какой-то блатной песне: «Я сегодня вся твоя».
- Согласен. Настаиваю только на одном. Сними туфли.
- Сяду и сниму. Без высоких каблуков платье не смотрелось бы.
- Больно, небось?
- Ничего. Пару минуточек, чтобы тебе понравиться, можно и потерпеть.
Во время ужина Конни только пила Шампанское, сказав, что уже «напробовалась, пока ждала тебя, всех блюд». И смотрела, как ест Костя.
А его продолжали интересовать вопросы покроя её платья.
- Оно только на этих полосках и держится?
- Да.
- А если их смахнуть в стороны, оно упадёт?
- Я на это надеюсь. Но до этого номера нашей программы время ещё не дошло. Ешь больше овощей. Мясо с ними лучше усваивается.
- У меня в желудке и гвозди перевариваются.
- Вот и надо его беречь. К принятию второго подарка готов?
- Так точно.
Конни не прятала далеко подарок. Вставать и идти за ним в туфлях ей наверняка было больно. А ходить в таком платье и босиком – не комильфо.
Рядом с ней стояла перевёрнутая дном кверху салатница. Конни убрала её в сторону. Под ней оказалась элегантная коробочка, покрытая чёрным бархатом с иностранной надписью. В таких обычно дарят золотые запонки или браслеты.
Костя открыл коробочку. В ней лежали часы.
- Ого! Swiss made. Это действительно аутентичные швейцарские?
- Да. Прямо из Берна. На полдня вырвались с девчатами после соревнований. Времени было в обрез. И я купила двое часов. Это было полтора года назад. Одни – отцу подарила. А вторые спрятала. И знаешь, что подумала при этом?
- Что?
- Если полюблю кого-нибудь по-настоящему, то ему и подарю на день рождения. Вот тебя и встретила.
Костя машинально прикинул по времени, что вскоре после этого подарка её отец скончался. Решил, что на него это суеверие не распространяется. Да и ситуация отвлекала от грустных мыслей.
До десерта Костя не дотерпел.
Платье легко соскользнуло с плеч Констанции, обнажив маленькие груди с остро торчащими сосками, и осело на бёдрах.
- Не разучился ещё женщину раздевать? – игриво спросила Констанция.
- Сиськи у тебя обалденные, - промолвил Костя, невольно протянув к ним руки. – Обожаю такие, как у тебя: небольшие и упругие. И почему стоит мужчине увидеть перед своим носом обнажённую женскую грудь, как он сразу тянется к ним руками и губами?
- Потому что у вас самих таких нет. А ты почему руки опустил? Испугался?
- Нет.
Костя решительно дёрнул застывшее на бёдрах платье вниз. Трусиков на Констанции также не оказалось.
- А ты оказывается развратница! – наигранно грозным тоном произнёс он.
- Ты разочарован? А кто меня развратил за эти полгода, а? И материться заставлял в самые неподходящие моменты. Ты, милый мой. Так что сам виноват… Значит, третий подарок тебе не понравился?
- Понравился больше первых двух…
Костя взял девушку на руки и понёс в спальню…
***
- Хорошо было, правда? – спросила Констанция.
- Да.
- Ты так раскочегарился, что я даже боялась, как бы меня насквозь не проткнул.
- А нечего такие эротические платья надевать. Сама виновата.
- Теперь специально буду надевать его почаще… Ладно. Я или от Шампанского ещё не протрезвела или после тебя заново опьянела, но хочу выдать тебе одну тайну.
- Она того стоит?
- Не знаю. Но тебя касается… Ты, как сильно уставший именинник, лежи и отдыхай. Я сейчас принесу сюда чай и пирожные. Тумбочку только освободи.
Пили чай, затем снова занимались любовью, но уже не торопясь и разнообразив свои ласки. Потом Конни наконец-то разговорилась.
- Костенька, миленький, я без тебя намолчусь за день, а поговорить хочется. Сегодня вообще весь день в хлопотах и беготне. Мама одно мясо потушила, другое пожарила и уехала. А с Танькой что-то у нас разладилось.
- Что не поделили?
- Не что, а кого. Даже говорить об этом стыдно.
- Какой может быть стыд между двумя разнополыми и полностью обнажёнными людьми?
- Тебя не поделили. Глупо всё это, я понимаю, но ничего с собой поделать не могу.
- Какие вообще причины для ревности?
- Никаких. Но всё началось после того, как ты её провожал. И ещё хочу тебе одну тайну рассказать. Обещала не выдавать её секрет, но коли Танька первая мне его выдала, я уже второй буду. Так что не очень совестно.
Конни плотнее прижалась к Косте и положила голову ему на плечо. Нашла там какое-то удобное место для своего подбородка.
- Ты о том случае, когда я подрался с ребятами?
- Да. Только ты не дрался с ними. Ты их изувечил. Всё из-за Таньки! Может быть, конечно, по-другому ты поступить не мог, я не знаю… В общем, если тебе это интересно, я узнала вот что. Двое из них целые и невредимые, а двое – в тяжёлом состоянии. У одного трещина в височной кости и что-то с левым глазом. Левое ухо наполовину оторвано. Танька говорит, уже пришили и наложили повязку. Правое ухо целое, но почему-то не слышит. Пацан вообще сейчас глухой. Но когда снимут повязку с левого уха, им должен слышать. Пока она с ним общается перепиской на блокноте.
- Чего она там делает? – недовольным голосом спросил Костя.
- Ты удивишься, но она этих двух мерзавцев, которые её же хотели изнасиловать, навещает два раза в неделю, ухаживает за ними да ещё мандарины покупает.
- Плохая новость. Их заводилу мне не жалко, сволочью растёт. Останется глухим, глядишь, вырастет более порядочным человеком. А что со вторым? Тот вроде боксом занимался.
- У него что-то с позвоночником на уровне шеи. Очень опасная травма, говорят, но надежда на улучшение есть. А пока лежит и не шевелится. Только смотрит и плачет.
- С ним иначе я не мог поступить. Парень крепкий, по уверенной стойке я понял, что меня не боится и будет драться. Пропусти я один его удар, упал бы. Тогда они затоптали бы и меня, и на Танюхе живого места не оставили бы.
- Наверняка. А она за ним утку с мочой выносит, представляешь? И жалобу главврачу написала, что санитарок не хватает в отделении. Жалеет его. Небось недовольна, что ты её отправился провожать.
- Глупости не говори. Она один раз перенесла изнасилование. На неё подействовало так, что ушла в монастырь. А здесь четыре здоровых подвыпивших парня. Представляешь, что они с ней могли сделать?
- Почему тогда она так за ними ухаживает? Может быть у неё «стокгольмский синдром»?
- Вряд ли. Думаю, это повышенное человеколюбие и сострадание к мукам ближнего, кем бы он не был… А что ты её больше в гости не приглашаешь?
- Потому и не зову, что понять её не могу. Она то ругает тех подонков, то тобой восхищается. А меня это бесит. Я хочу, чтобы ты любил только меня и на других даже внимания не обращал. И чтобы они на тебя не пялились.
- Ты же знаешь, что я люблю только тебя… А с ней мне надо срочно поговорить. Завтра созвонюсь.
- Зачем?
- Подумай сама. Те два парня, которые отделались лёгким испугом, может быть и продолжат утверждать, что их избили неизвестные хулиганы. А их вожак, когда оклемается, расскажет родителям всё, как было. Где Таня живёт, они знают. Возьмут её и начнут допрашивать. Она, разумеется, не выдержит и расскажет обо мне… Так и до свадьбы не доживёшь.
- Ты преувеличиваешь. Она тебя не выдаст. И пытать её никто не будет.
- А ты поставь себя на место родителей этих двух ребят. Их дети только угрожали изнасилованием, может просто попугать хотели девчонку. Ни Татьяну, ни меня никто даже пальцем не тронул. Не успели, разумеется, но это уже в суде вряд ли будет учитываться. Впрочем, до суда скорее всего доводить не будут. Устроят суд Линча. Что-то я не ожидал от Татьяны такого глупого альтруизма.
- Вот сучка религиозная! Если с тобой что случится, я её сама задушу. Кисти у меня, слава богу, сильные, одной руки хватит.
- Успокойся, солнышко. Не влезай в это дело. Я сам разберусь… Утром поедем с тобой в лес. Ты никогда не стреляла из пистолета или ружья?
- С отцом несколько раз ездила на стрельбище. Стреляли по летающим тарелкам. Но чаще промахивалась.
- Это уже не важно. Главное – на курок нажимать не боишься. Завтра покажу, как пользоваться травматическим пистолетом. Надо быть готовыми ко всему.
***
С Таней Константин встретился на следующий же день вечером.
Сидя в машине он видел, как она вышла из дома, где снимала комнату, и направилась в сторону Театральной площади. Встречу он ей назначил там. Перехватил её по дороге и понимая, что обстановка начинает пахнуть порохом, сразу поехал в другую сторону.
- Что-то случилось? – тревожно спросила она.
- Да, Танюша, у меня к тебе очень серьёзный разговор… Зачем ты их навещаешь в больнице?
- Она тебе всё рассказала, да?
- Я вопрос тебе задал.
- Извини… Жалко их стало. Поправятся, я и перестану к ним ходить.
- Тебе не приходило в голову, что их заводила, когда окончательно очухается, расскажет своим родителям всё, как было на самом деле. Судя по его манере вести себя и одежде, он не из простой семьи. Что будет дальше не думала?
- А что будет? Сообщат в полицию?
- Если в полицию, это нормально. Но скорее всего они по дороге в училище или из него схватят тебя, посадят в машину и отвезут в лес. Куда-нибудь в сторону Солотчи. И спросят, кто изувечил их сынков?
- Я им ничего не скажу.
- Танюша, есть такие пытки, после которых самые крутые мужики рассказывают всё, как на духу. А ты девушка.
- Пусть изобьют. Я этого не боюсь.
- Бить тебя никто не станет. Если сразу не ответишь на их вопросы, начнут пытать.
- Как?
- Не знаю. Могу только представить, но пугать тебя раньше времени не хочу.
- Что они со мной могут сделать? Снова изнасиловать? Пусть. Я уже знаю, что это такое.
- Зачем им такие хлопоты? Для начала разденут до гола, свяжут за спиной руки и посадят на кол.
- На какой?
- В лесу вырубить кол – дело нескольких минут. Вобьют его в землю и тебя посадят на него. И будут смотреть, как он всё глубже и глубже проникает в твоё тело. Боль при этом такая сильная, что кричать вряд ли сможешь. А они будут ждать, пока ты не заговоришь. Дальше продолжать?
- Не надо… - Таня замолчала, представив себе картину возможного допроса. И только через минуту спросила: - Что мне делать, Костя? Я могу уехать в посёлок к матери. И пожить у неё до начала занятий.
- Это вариант на первые дни. Адрес твоей постоянной прописки без труда узнают в училище.
- И куда мне теперь деваться?
- Я не знаю их возможности, Танюша. Но знаю твои. Дальше своей деревни ты всё равно не спрячешься. Если только опять в монастырь уходить. Но с этим не торопись… Главное, если будет возможность, сразу сообщи мне о том, что к тебе обращались с таким вопросом, поняла? Я буду уже готов к встрече, дальше мне легче действовать. Это уже моё поле боя.
- Костя, а чтобы ты сделал, если бы точно такой же… ну, конечно, не точно такой же случай… В общем если бы на моём месте оказался там, где ты воевал, человек, от которого зависела твоя жизнь. Чтобы ты ему посоветовал?
- Ничего. Я бы его убил. Нет человека, нет проблемы.
- А сейчас ты меня везёшь за город убивать?
- Совсем с ума сошла? Это мы за разговором заехали так далеко. Сейчас развернусь. Тебе куда? Могу в комнату, которую снимаешь, могу сразу в Кораблино. Но ты должна понять главное - тебе прятаться и бояться нечего. Ты никому ничего плохого не сделала. Вон даже ухаживаешь за этой сволочью. Им нужен я. Вот сразу и скажешь, где меня найти. Тебя и трогать не будут. Только мне сообщи об этом.
- А что будет с тобой?
- Это уже не твои заботы. В больницу больше ходи. Тебя хорошо помнит и знает лишь один парень – Колька его зовут, да? На тебя могут выйти только через него. Так что если кого и надо убивать, так этого Коляна. Но ведь он тоже ничего плохого не успел тебе сделать.
- Знаешь, он мне прошептал, что потом поможет мне дойти до моей квартиры. Вроде хороший парень, пожалел заранее…
- Все они хорошие, когда трезвые и спят зубами к стенке. Живи, как жила. Что хотел, я тебе сказал. Пока прятаться ни от кого не надо. Едем к твоему дому с железными воротами.
Перед тем, как выйти из машины, Таня неуверенно произнесла:
- Знаешь ещё что? Колька говорит, что если я ему не сделаю минет, он расскажет всё их родителям. Врёт?
Костя на секунду задумался, но потом постарался уверенным голос ответить:
- Конечно врёт. Ты с ним особую дружбу не разводи. И почаще вспоминай, кто кого хотел тогда изнасиловать. Пошли его куда подальше.
- Я так ему и сказала…
Костя понял, что его роль «Спасителя» в этой «пьесе» приближается к финальной сцене.
***
Когда вечером легли спать, он спросил у Констанции:
- Миледи, а вы не согласитесь выйти замуж за простого охранника без высшего образования?
- Ой, а что это ты об этом спросил? Мы вроде и так неплохо живём.
- Значится не согласна. Я не хотел, чтобы квартира пропала, если что со мной случится. Прописаться тебе здесь надо.
- Подожди. Что-то ты наговорил с три короба, я ничего не поняла. Давай по порядку. Кто сказал, что я не согласна выйти за тебя замуж? Просто ты мне раньше этого не предлагал, кстати сказать. Но я согласилась на повторную операцию. Обещают, что после неё может быть и хромать перестану, и боли в левой стопе уменьшатся. Не хватало ещё в ЗАГС на костылях заходить! Вот после операции можешь покупать обручальные кольца. Это – раз. Что ты ещё там сказал? О прописке. Если хочешь, я всегда могу прописаться у тебя. По наследству родительская квартира в любом случае мне должна достаться. Это – два. А что с тобой может случиться? Не убьют же они тебя. Если полиция арестует, то тоже вряд ли надолго посадят. Никого ты не убивал, защищал девушку. Хорошего адвоката мать всегда найдёт. В самом худшем случае год-два я тебя всегда подожду. Во мне можешь быть уверен. Может за это время я и бегать смогу, а не только ходить. Это – три. Так какие у тебя проблемы, Костик, я не поняла?
- После твоего ответа осталась только одна. Ты должна была заметить, что я никогда с тобой не спорил и во всём соглашался. Так?
- Всего я, конечно, не вспомню, но вроде так. Сама удивлялась, почему мы не соримся, как другие.
- А вот с завтрашнего дня я объявляю военное положение. Его надо понимать так: если я что-то тебе не сказал, а приказал, ты моментально и без лишних вопросов это делаешь. Потом можешь десять раз спросить «зачем?» и «почему?». Но мой приказ выполняешь немедленно. Понимаю, что тебе это не понравится, но поверь, что я злоупотреблять командованием не буду. Возможно это будет всего один раз. Поняла?
- Да. Только мне после твоих слов стало страшновато.
- А с отвесной горы тебе лететь на скорости сто км в час не страшно?
- Сравнил! Там всё зависит от меня. Я рискую только собой. А сейчас всё по-другому. Запомни, что без тебя и я жить не буду. Не хочу и не буду.
- Какие-либо решения пока принимать рано, но я тебя предупредил. Договорились?
- Договорились.
- И последнее. На твоей коляске я изнутри с правой стороны прикреплю кобуру и в ней всегда будет лежать заряженный пистолет. Как им пользоваться ты уже знаешь. Только потренируйся быстро его вынимать. Когда тебе не требуется, ты можешь коляской не пользоваться. Но сразу садишься в неё в следующих случаях. Во-первых, когда я прихожу не один. Смотришь, с кем я пришёл. Если свои люди, то можешь вставать. Во-вторых, когда кто-то звонит, представляется кем угодно, хоть моим другом, и просит открыть дверь. Садишься в коляску, а потом открываешь. Имей ввиду, что тебя убивать никто не будет и вопрос могут задать только один: где я сейчас нахожусь? Сразу отвечаешь на этот вопрос без всякого обмана, где я. Понятно?
- Да. А зачем мне тогда пистолет?
- Потому что наверняка будут ещё и в-третьих, и в-четвёртых, которые я пока не могу спрогнозировать.
- А когда начнутся занятия в училище?
- Пистолет перекладываешь в свою сумку и с ней не расстаёшься, даже когда идёшь в туалет.
- О, господи! Это называется «военное положение»? И всё из-за Таньки! Кстати, она наконец-то сделала себе стрижку и не хилый причесон. И сама расцвела. Интересно, ради кого?.. Да, а у тебя самого есть пистолет?
- Мне он не нужно. Я по возможности решил избегать огнестрельного оружия. Настрелялся в своё время на всю оставшуюся жизнь. И потом в меня могут стрелять только издалека. Если кто подойдёт ближе десяти метров, у меня есть метательный нож. Ты знаешь, он у меня всегда в рукаве.
- Это который ты называешь «Осётром»?
- Да. Ситуация у нас изменилась. Теперь, как говорили древние, para bellum.
- Ох, как мне не нравится эта подготовка к войне.
- Больше об этом говорить не будем.
- Вот и хорошо. Ты лучше расскажи, как ты мог полюбить хромую и безногую девушку?
- Ноги у тебя на месте. Причём обе! Бёдра и попка у тебя, солнышко, офигительно соблазнительной формы. Стоит дотронуться и уже руку не оторвёшь. А хромота позволяет чаще брать тебя на руки. Мне это очень нравится. Мне вообще нравится ухаживать за тобой. Впрочем, учитывая, что я весь день на работе, получается это не очень часто. Даже твоя беспомощность в некоторых случаях мне нравится, хотя это уже попахивает садизмом. Так что моя любовь к тебе весьма своеобразная.
- Это нормально, Костик. Мы по-разному любим друг друга. Так, наверное, и должно быть.
- А ты ещё умудряешься сама убраться в квартире и даже полы помыть.
- Хорошо, что ты этого никогда не видел. И не увидишь.
- Почему?
- Потому что очень неприглядное зрелище. А я не хочу, чтобы ты меня такой видел.
- В чём неприглядность? Я ведь многое чего повидал неприглядного, ты знаешь.
- В общем, я всё по дому делаю на коленках.
- Это как?
- То, что ноги у меня натренированные и сильные ты должен понимать и сам. Но сейчас вся сила осталась только выше колен. Вот я на коленях и ношусь по комнатам. Мне на стул залезть на коленях с самого пола – два раза плюнуть… Не будем больше об этом. Не хочу о себе такие вещи рассказывать. Давай я тебе расскажу другое…
Констанция ещё плотнее прижалась к Косте.
- Мне до сих пор иногда снится, как я спускаюсь по трассе. Несусь по ней всё быстрее и быстрее, обхожу флажки, а она всё не кончается. Я уже устала, а финиша спуска, где всегда стоят люди, не видно. И мне становится страшно. Я первое время в такие моменты просыпалась с криком. Мама приглашала на дом психолога и та рекомендовала какие-то снотворные. Спала без снов. Но не пить же таблетки до конца жизни? И без них плохо. А тут ты появился! И почему-то сразу мне понравился. Когда ты был рядом, мне всегда было спокойнее. Точнее сказать: даже приятно. Ты относился к моей беспомощности, как к нормальному явлению. Привык, видимо, к раненым на своих фронтах. Я поняла, что мне с тобой всегда будет хорошо, лишь бы не разонравилась. Потому так и старалась в постели угодить тебе. Но никогда в этом не раскаивалась, потому что свой кайф обычно ловила. А иногда, ты должен это помнить, когда снова начинал сниться такой сон, я будила тебя и просила, чтобы ты обнял меня. И мне сразу становилось спокойнее. Правда, ты понимал это по-своему, считал, что мне хочется секса… А для меня было самым главным – прижаться к тебе всем телом, чувствовать, что ты рядом и что мне бояться некого и нечего…
***
Вторичное празднование дня рождения Константина проходило вполне достойно и прилично. Платье на Конни было снова очень оригинальное: под самое горло да ещё со стоячим воротником. Когда одевались перед выходом, она без особого раздражения прокомментировала комплимент Кости по этому поводу:
- Сам ты оригинальный! У меня вся шея в пятнах от твоих засосов. Вот и пришлось его надевать. Придётся потеть в нём весь вечер.
Косте надарили массу нужных и не очень подарков. Больше всего его поразил подарок Ольги Михайловны: тяжёлый старого литься бронзовый канделябр. Она держала его двумя руками и Костя, принимая подарок, с трудом удержал его в одной руке.
- Это менора, наша семейная реликвия. Пусть теперь стоит у вас и оберегает от несчастий! – сказала будущая, как Костя надеялся, тёща.
Позже Констанция заметила:
- Странно, что она тебе семисвечник подарила. Менора очень старая и передавалась в нашей семье всегда по женской линии. Не захотела ждать моего дня рождения?.. Или была у неё другая причина?..
Татьяна, с которой Констанция за столом общалась мало, хотя они сидели рядом, подарила портрет Кости, написанный темперой и чем-то похожий на икону. Нимба над головой, к счастью, не изобразила. Практически фотографическое сходство поразило всех присутствующих.
Кто-то из гостей спросил:
- А почему он у тебя на небо смотрит?
- Не знаю. Мне он таким представился в воображении, - ответила художница.
Другой женский голос добавил:
- На святого похож. А есть у нас в святках святой Константин? Кто знает?
- Их было несколько, - пояснила Таня. – Но самый главный – это римский император Константин Великий, признан Равноапостольным.
- Его хоть не распяли? – захотел уточнить менее трезвый мужской голос.
- Нет, нет! Он умер своей смертью и с почестями похоронен, - торопливо добавила художница.
- Слава богу! Тогда предлагаю налить, поднять и выпить за такой красивый подарок и за именинника! – провозгласил мужчина.
Когда гости разошли, Констанция спросила:
- Надеюсь, что ты не ездил к ней на квартиру позировать?
- Солнышко, ты же знаешь, что нет. Она рисует по памяти.
- Уж очень похожим у неё рисунок получился, - недоверчиво прокомментировала Конни.
Констанция с Костей помогали разбирать посуду на столе, относили на кухню, где Ольга Михайловна укладывала её в посудомоечную машину. Когда закончили, она вышла из кухни и громко объявила:
- Станя и Костя, подойдите ко мне. Давайте сядем на диван и устроим семейный совет.
Уселись все вместе, чувствуя, что разговор намечается серьёзный.
- Я уже договорилась в той клинике, где тебя оперировали первый раз, о повторной операции на левой голени. Правую трогать не будут. С понедельника ты должна начать сдавать анализы и за неделю обойти всех нужных специалистов. У нас это будет сделать проще и быстрее. И будешь пока находиться дома с Костей. А потом уже поедем с тобой в Москву. Это ясно?
- Навещать её можно будет? – спросил Костя.
- Разумеется. Навещать, но не сидеть там. Это женская палата.
- А в отдельной палате не лучше? – снова спросил он.
- Не лучше, а хуже, - ответила за мать Конни. – Нога будет на вытяжении, задрана к потолку. Не повернуться, не пожаловаться, не попросить кого-то о чём-нибудь. И просто поболтать не с кем. Нет, первые дни лучше с кем-то в палате. Станет получше, можно будет и в отдельную попроситься. И там сможешь подольше находиться…
***
Констанция готовила ужин и заранее радовалась, как сообщит Косте о том, что все её анализы и все консультации специалистов свидетельствуют о том, что она «от колен и выше абсолютно здорова».
Госпитализация назначена на послезавтра. Беспокоила Констанцию только одна мысль. Она там месяц будет лежать «на вытяжении», потом наверняка такой же реабилитационный период. Костя, конечно, будет её навещать. Но что это за встречи: спросит о самочувствии, погладит её пальчики, поцелует, и назад. А там – Татьяна. Наверняка начнёт ему помогать, готовить что-нибудь вкусное. Как кулинарка Констанс ей, конечно, конкуренцию составить не могла. Да ещё она сразу вспомнила, что когда Танька что-нибудь говорила о Косте, то сразу начинала дышать так, словно оргазм словила. Не хватало только, чтобы Констанция лежала в Москве с задранной ногой на вытяжении, в Костя в Рязани трахал каждый вечер Таньку! А парня у неё до сих пор нет. Наверняка на секс должно тянуть…
Но об этом лучше не думать. Сейчас самое главное – чтобы операция прошла удачно. А когда она потом прижмётся в постели к Костику, тот сразу забудет всех Танек, которых когда либо видел в жизни. А уж когда они поженятся…
Услышала, как открывается замок двери, но через секунду насторожилась. Костя открывал его сразу и бесшумно. А сейчас кто-то чужой пытается найти в связке нужный ключ и пробует открыть дверь.
Быстро вернулась в комнату, села в своё кресло-каталку и выехала в коридор. Увиденное её потрясло так, что она с трудом вспомнив наказы Кости, усидела в кресле. Двое взрослых мужчин за руки затащили неподвижно лежащего Костю в коридор и бросили на пол. Увидели Констанцию.
- Что с ним? – спросила Конни.
- Девушка, сидите там, где находитесь. Ваш муж жив и убивать его никто не собирается. Вы должны знать, что он сделал с нашими сыновьями.
Второй такой же солидный и более пожилой продолжил:
- Нам точно известно, что это он их сделал инвалидами. Ваша подруга всё рассказала. В полицию мы решили не обращаться, а поступить по-христиански. Как в Библии написано: око за око и зуб за зуб. Мой сын до сих пор лежит в больнице без движения. Вот и вашему мужу мы попросили перебить позвоночник. Какой-то особой пулей. Она в позвоночнике застряла и никакого кровотечения нет. Но когда мы уйдём, советуем вызвать «Скорую помощь».
Наконец-то Констанция очнулась и закричала:
- Костя, что с тобой? Ты жив? Говорить можешь?
Он с трудом повернул голову в её сторону и громко прохрипел:
- Сиди и ничего не делай. Это приказ. Поняла?
- Хорошо. Я буду здесь. – Обратилась к мужчинам: - А вы уходите! Отомстили и хватит с вас.
- Не так быстро, милая девушка. Я ещё не сказал про своего сына, - снова заговорил первый мужчина. – Он, видимо, останется глухим. Я хочу, и это справедливо, чтобы глухим остался и ваш муж.
Он достал из кармана обычное канцелярское шило.
- Не беспокойтесь. Это, говорят, даже не очень больно. Я проколю ему барабанные перепонки и мы сразу уйдём.
- Нет! – завизжала Констанция. - Больше не дотрагивайтесь до него!
- Кричать вовсе не обязательно. Вряд ли кто прибежит к вам на помощь.
Мужчина встал на колени рядом с лежащим Костей, прижал его голову к полу.
- Где она там, эта перепонка? Чёрт подери, её не видно.
- Время не тяните, - заметил второй мужчина. - Кольните поглубже и всё. Мы должны быстро уйти.
Мужчина наклонился над Костиной головой, шея его вытянулась. Поднёс шило к уху.
Констанция вытащила из кобуры пистолет, сняла с предохранителя и дважды выстрелила ему в шею.
Прерывистым фонтаном заструилась из пробитой артерии кровь. Мужчина повалился на Костю.
Другой закричал ей:
- Ты зачем стреляешь? Все должны остаться живые!
Констанция молча выстрелила ему в голову. Мужчина пошатнулся, заойкал и прижал обе руки к образовавшейся ране. Воротник на его рубашке разошёлся, обнажив кадык. В этот выступ на шее Конни также выстрелила дважды, держа пистолет обеими руками. Мужчина обмяк и повалился на пол с другой стороны от Кости.
- Зачем стреляла? Я же приказал! – снова прохрипел Костя.
Конни подъехала к нему и собралась сойти с коляски. Но в этот момент хлопнула входная дверь и в коридор быстро вошёл ещё один мужчина: молодой и высокий. В руке у него был пистолет с длинным дулом.
- Кто здесь шум устроил? – спросил он.
В пистолете у Констанции оставалось ещё два патрона. Она снова подняла оружие.
- Зачем убила их, дурёха? – повторил вопрос вошедший.
Констанция уже не соображала, что делала. Она направило свой пистолет на вошедшего, но тот её опередил. Голова девушки – пуля попала ей точно в лоб – сначала откинулась назад, потом качнулась вперёд и она повалилась на пол, оказавшись рядом с Костей.
Тот посмотрел на её рану. Тихо прошептал:
- Что же ты не слушала мои приказы, солнышко?.. Вот я и не смог тебе защитить… Прости меня…
Прохрипел громче:
- Ты, Михаил, всё-таки мразь. Убивать своих – это беспредел.
- Извини, Костя. Приказ шёл с такого верха, что и ты бы не смог отвертеться. Живи. Я ухожу. Ты меня не видел и не слышал.
- А ты не помнишь, чему я вас, дураков, учил? Нельзя оставлять свидетелей, если хотите сами остаться в живых…
***
Стрелок быстрыми шагами вернулся в машину, на которой они все приехали.
- Гони, Юрик. Номера потом придётся сменить. Уловил?
- А где те два мужика?
- Я сказал «Гони!» Не понял?
- Понял… - ответил водитель, но через минуту снова спросил: - Что-то случилось?
Стрелок какое-то время молчал. Потом, матерясь через каждый два слова, рассказал:
- Свою часть работы я рассчитал и выполнил точно. А как вмешались эти два старых мудака, всё пошло кувырком. Папаши должны были затащить его в квартиру, проткнуть уши и через минуту смыться. Но девка у Костяна совсем сумасшедшая. Стрелять стала из того «травмата», который мы ему подарили, представляешь?
- Ну это не смертельно.
- Смотря куда попадёшь. Два выстрела одному папаше точно в шею. Пробила сонную артерию. Давно такой картинки не наблюдал. И другому две пульки в шею. Только спереди, в горло. Этот может выживет, не знаю. Крикнул дуре, что творишь, вызывай быстрее «Скорую»? А она в меня стала стрелять. Но ещё не родился человек, который быстрее меня мог нажать на курок.
- А что Костя?
- Он в сознании был. Лежал, не шевелился, но всё видел и слышал. Я ему говорю: лежи и молчи. Убивать вообще никого не планировали. Тем более тебя. А он мне: - Хреново мои уроки запомнил. Свидетелей нельзя оставлять. Особенно когда всё пошло не по плану.
- Ты и его?
- Представь, что через год или два он оклемается. Найдёт меня и на краю света. И что со мной будет? Так что лучше сразу самому застрелиться… Твою-то мать!
Таня, сидевшая сзади и, разумеется, слышавшая весь разговор, с вызовом спросила:
- Про меня не забыли? Я ведь тоже свидетель. Чего не убиваете?
- Ты, девка не нарывайся. Обещали тебя высадить, сейчас отъедем подальше и на какой-нибудь остановке выйдешь. Ты своё дело сделала, где он живёт показала. Живи… Юра, давай через мост проедем. Река - лучшая могила. – Он достал из куртки револьвер с длинным дулом. – Хорошая машинка, даже жалко расставаться.
- Глушак сними, - посоветовал водила. - Он завсегда пригодится…
Татьяна подумала, что если даже они и оставят её в живых, что вряд ли, то этот стрелок, который убил Костю и Констанцию, тоже останется в живых. И будет жить, как ни в чём не бывало?
«И снова я виновата. Предала человека, которого полюбила. Стала причиной гибели лучшей подруги. Со мной до сих пор в училище кроме Констанции никто так и не подружился… Нет, перед Богом грех предательства не прощается. Если Он простит, я сама себя не прощу. Иисус распятия не испугался, а я струсила допроса. Поступила как Иуда».
Таня не знала, что Стрелок так и не сделал контрольного выстрела, не добил Костю. Сейчас она боялась только одного, что её могут действительно высадить из машины или убить «раньше времени».
Их автомобиль въехал на длинный мост. Стрелок открыл боковое окно, дождался, когда они окажутся над серединой реки и с силой метнул своё оружие в воду.
- Не жалко пистолета? – снова спросила Татьяна. Она не могла не говорить, хотя и понимала, что ей лучше было бы молчать. Но как ещё отвлечь их от дороги?
- Это, девка, не пистолет, а револьвер, - пояснил стрелок. - После него гильзы не остаются. Намёк поняла?
- Поняла. Получается, что пистолет хуже револьвера.
- Не всегда. Бывает и наоборот. Когда, например...
Наконец Татьяна увидела то, что так долго ждала: навстречу ехала фура с огромным прицепом.
«Главное не торопиться, - думала она. - Главное сделать так, чтобы авария стала неизбежной. Хватит ли у меня сил? Господи, помоги совершить этот последний грех».
Фура ехала в торопливом потоке встречных машин, которых в этот ещё не затихший час пик было много. Татьяна уже подсчитала, через сколько секунд их машина встречается со встречной. И когда до фуры осталось семь метров, она перегнулась через сиденье водителя, оттолкнув локтём его голову в сторону. Вцепилась в руль и изо всех своих сил повернула его влево.
Водитель фуры машинально тоже свернул влево, надеясь, что удастся разъехаться со встречным седаном. Но, столкнувшись, только развернул легковую машину поперёк дороги. Перевернувшийся от такого резкого манёвра прицеп накрыл её всей своей массой. Легковушку вместе с пассажирами придавило к асфальту, расплющило и ещё метров двадцать, размазывая железо и человеческие тела по дороге, волочило вслед за фурой…
***
Май 2021 г.