Джессике, которая любит истории
Энн, которая тоже любит их;
И Ди, услышавшей эту историю первой.
Мистер и миссис Дурсли, проживавшие в доме № 4 по Бирючинной улице, всегда с гордостью говорили, что они, слава Богу, совершенно нормальные люди. Попадания в какую-либо странную или мистическую историю следовало ожидать от них в последнюю очередь, потому что они просто-напросто не одобряли подобных глупостей.
Мистер Дурсли был директором фирмы «Граннингс», производившей дрели. Он был крупным, мускулистым, без намёка на шею, зато с огромными усами. Миссис Дурсли была худой блондинкой, и её шея была вдвое длиннее, чем принято, что оказалось очень полезным, поскольку она подолгу высовывалась из-за садовых оград и шпионила за соседями. У Дурсли был маленький сынишка по имени Дадли и, по их мнению, нигде в мире не было мальчика прекраснее.
У Дурсли было всё, чего им хотелось, но у них была и тайна, и больше всего они боялись, что кто-нибудь узнает её. Они считали, что если хоть кто-то узнает о Поттерах, они этого не вынесут. Миссис Поттер приходилась миссис Дурсли сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет; миссис Дурсли даже делала вид, будто у неё нет никакой сестры, поскольку её сестра со своим никуда не годным мужем были настолько не такими как Дурсли, насколько это возможно. Дурсли содрогались от одной мысли о том, что; сказали бы их соседи, если бы Поттеры появились на их улице. Дурсли знали, что и у Поттеров есть маленький сын, но они даже никогда его не видели. Этот мальчик был ещё одной веской причиной держать Поттеров на расстоянии - они не хотели, чтобы Дадли связывался с подобным ребёнком.
Когда мистер и миссис Дурсли проснулись скучным серым утром вторника, с которого и начинается наша история, ничто под облачным небом не предвещало, что скоро по всей стране произойдут странные и загадочные вещи. Мистер Дурсли мурлыкал себе под нос, повязывая перед уходом на работу галстук самой скучной расцветки, а миссис Дурсли счастливо щебетала, с трудом усаживая визжащего Дадли на высокий стульчик.
Никто из них не заметил большой рыжевато-бурой совы, пролетевшей за окном.
В половине девятого мистер Дурсли забрал свой портфель, клюнул миссис Дурсли в щёку и попытался поцеловать на прощание Дадли, но у него не получилось, потому что в тот момент Дадли злился и бросался кашей в стены. “Маленький хулиган”, – фыркнул мистер Дурсли, покидая дом. Он сел в машину и отъехал от дома № 4.
На углу улицы он заметил первый знак, что происходит что-то особенное — кошку, читающую карту. На секунду мистер Дурсли не понял, что; он вообще увидел — он резко повернул шею, чтобы посмотреть ещё раз. На углу Бирючинной улицы стояла полосатая кошка, но карты возле неё не было. И о чём он только думал? Это могла быть просто игра света. Мистер Дурсли моргнул и уставился на кошку. Она тоже уставилась на него. Когда мистер Дурсли свернул за угол и поехал вверх по дороге, он посмотрел на кошку в зеркало. Теперь она читала табличку с надписью «Бирючинная улица» — нет, она смотрела на табличку: кошки не могут читать ни карт, ни табличек. Мистер Дурсли слегка встряхнулся и выбросил кошку из головы. По дороге в город он не думал ни о чём, кроме большого заказа на дрели, который он надеялся получить в этот день.
Но на подъезде к городу дрели вылетели у него из головы ещё кое из-за чего. Когда он застрял в обычной утренней пробке, он не мог не заметить большого скопления странно одетых людей вокруг. Людей в мантиях. Мистер Дурсли не выносил тех, кто наряжается в странную одежду — посмотрите только на прикид молодёжи! Он предположил, что это какая-нибудь новая глупая мода. Он забарабанил пальцами по рулю, и его взгляд упал на кучку этих странных типов, собравшихся совсем рядом. Они возбуждённо перешёптывались. Мистер Дурсли с раздражением заметил, что некоторые из них совсем не молоды; вот почему этот мужчина, который старше его, надел изумрудно-зелёную мантию? Как раздражительно! Но затем мистеру Дурсли пришло в голову, что это просто глупый фокус — эти люди, конечно же, собирают пожертвования на что-нибудь… ну, пусть будет так. Движение возобновилось, и через несколько минут мистер Дурсли припарковался у фирмы «Граннингс», снова погрузившись в мысли о дрелях.
В своём кабинете на десятом этаже мистер Дурсли всегда сидел спиной к окну. Не сиди он так, сосредоточиться на дрелях в это утро ему было бы труднее всего. Он не видел налетевших средь бела дня сов, хотя люди на улицах видели их; они показывали и глазели на птиц с открытыми ртами, пока совы пролетали над ними одна за другой. Большинство из них не видели сов даже по ночам. Однако у мистера Дурсли было совершенно нормальное утро без всяких сов. Он накричал на пять человек. Он сделал несколько важных звонков по телефону и покричал ещё немного. Он пребывал в очень хорошем настроении до самого обеденного перерыва, когда решил размять ноги и пройтись до пекарни за булочкой.
Он уже совсем забыл о людях в мантиях, пока не прошёл мимо кучки одетых подобным образом людей рядом с пекарней. Проходя мимо, он сердито поглядел на них. Он не знал почему, но они смущали его. Эта группа тоже возбуждённо перешёптывалась, а он не видел ни одной кружки для пожертвований. На обратном пути, идя мимо них с большой булкой в пакете, он уловил несколько сказанных ими слов.
- Да, Поттеры, я сам слышал…
— Да, их сын, Гарри…
Мистер Дурсли встал, как вкопанный. Его охватил страх. Он оглянулся на шептавшихся, как будто хотел им что-то сказать, но подумал, что лучше не надо.
Он срезал путь, поспешил к себе в кабинет, наказал секретарше не беспокоить его, схватил телефон и почти набрал свой домашний номер, но передумал. Он положил трубку и стал в раздумье теребить усы… нет, он сглупил. Поттер – не такая уж необычная фамилия. Он был уверен, что многие носят фамилию Поттер и у них есть сыновья по имени Гарри. Если подумать, он и уверен-то не был, что его племянника зовут Гарри. Он этого мальчика даже никогда не видел. Может, его зовут Гарви. Или Гарольд. Не было никаких причин беспокоить миссис Дурсли - она всегда расстраивалась при упоминании сестры. Он её не винил — будь у него подобная сестра… но всё же эти люди в мантиях…
После обеда ему было гораздо труднее сосредоточиться на дрелях, и когда в пять часов он уходил из здания фирмы, он был так озабочен, что налетел на кого-то прямо за дверью.
“Извините”, – пробормотал он в адрес щуплого старичка, который споткнулся и чуть не упал. Лишь через несколько секунд до мистера Дурсли дошло, что мужчина одет в фиолетовую мантию. Он, похоже, не расстроился оттого, что чуть не ударился оземь. Напротив, его лицо расплылось в широкой улыбке, и он сказал писклявым голосом, из-за чего прохожие уставились на него:
- Не извиняйтесь, дорогой сэр, сегодня меня ничто не может расстроить! Возрадуйтесь, ведь Вы-Знаете-Кто наконец сгинул! Это следует отпраздновать даже маглам вроде вас, счастливый, счастливый день!
И старик обнял мистера Дурсли за талию и ушёл.
Мистер Дурсли стоял, как вкопанный. Его обнял какой-то чужак. Он ещё подумал, что его обозвали маглом, что бы это ни значило. Он был подавлен. Он поспешил к машине и поехал домой, надеясь, что он просто напридумывал то, на что не надеялся раньше, потому что не одобрял фантазий.
Когда он подъезжал к дорожке, ведущей к дому № 4, первое, что он увидел — и это не улучшило его настроения — ту полосатую кошку, которую он заметил утром. Теперь она сидела у него на ограде. Он был уверен, что это та же самая - у неё вокруг глаз были такие же отметины.
- Кыш! – громко сказал мистер Дурсли.
Кошка не шелохнулась. Она лишь сурово посмотрела на него. Нормально ли для кошки так себя вести? Мистер Дурсли удивился. Стараясь собраться с мыслями, он вошёл в дом. Он всё ещё был полон решимости ни о чём не говорить жене.
У миссис Дурсли день прошёл замечательно и привычно. За ужином она рассказала всё о проблемах с дочерью у Соседки, Живущей Рядом и о новом слове, которое выучил Дадли («Хачуу!»). Мистер Дурсли старался вести себя как обычно. Когда Дадли оказался в кровати, он пошёл в гостиную посмотреть последние вечерние новости.
- И наконец, все орнитологи сообщили, что живущие в нашей стране совы вели себя сегодня необычно. Хотя совы, как правило, охотятся по ночам и вряд ли кто-то видел их при свете дня, имеются сотни свидетельств о полётах этих птиц во всех направлениях с самого восхода солнца. Эксперты не могут объяснить, почему совы вдруг сменили свой режим сна. – Диктор позволил себе усмехнуться. – Самая большая загадка. А теперь передаю слово Джиму МакГаффину с его прогнозом погоды. Ещё ливень из сов ожидается, Джим?
- Ну, Тэд, - сказал ведущий прогноза погоды, - об этом я не знаю, но сегодня странно себя вели не только совы. Очевидцы из Кента, Йоркшира и Данди звонили мне и говорили, что вместо дождя, который я обещал вчера, у них случился звездопад! Видимо, народ досрочно праздновал ночь Гая Фокса — ведь она только на следующей неделе, ребята! Но сегодня я могу обещать сырую ночь.
Мистер Дурсли застыл в кресле. Звездопад по всей Британии? Совы, летающие при свете дня? Загадочные люди в мантиях повсюду? И шепотки, шепотки о Поттерах…
Миссис Дурсли вошла в гостиную с двумя чашками чая. Нет, нехорошо. Ему надо что-то сказать ей. Он нервно прокашлялся.
- Э-э-э… Петуния, дорогая, у тебя же в последнее время не было новостей от сестры?
Как он и ожидал, миссис Дурсли стало изумлённым и сердитым. В конце концов, она обычно делала вид, что у неё нет никакой сестры.
- Нет, - резко ответила она. – А что?
- Странные новости, - пробормотал мистер Дурсли. - Совы… звездопады… и куча людей нелепого вида в городе сегодня…
- И что? – резко спросила миссис Дурсли.
- Ну, я просто подумал… может быть… что-то случилось с… так сказать… с её братией.
Миссис Дурсли цедила чай сквозь плотно сжатые губы. Мистер Дурсли думал, осмелится ли он вообще произнести фамилию «Поттер». Он решил, что не осмелится. Вместо этого он спросил как можно непринуждённее:
- Их сын — он же ровесник Дадли?
- Полагаю, да, – чопорно ответила миссис Дурсли.
- Как там его звать? Говард, что ли?
- Гарри. Банальное, дурацкое имя, если хочешь знать моё мнение.
- О да, - сказал мистер Дурсли с упавшим сердцем. – Да, я совершенно с тобой согласен.
Он не сказал об этом больше ни слова, пока они не поднялись в спальню. Пока миссис Дурсли была в ванной, мистер Дурсли подошёл к окну спальни и уставился вниз, глядя на сад. Кошка всё ещё сидела там. Она смотрела вдоль Бирючиной улицы, как будто чего-то ждала.
Можно ли было представить такое? Может ли всё это быть связано с Поттерами? Если может… если окажется, что хоть что-то связано с ними… нет, он этого не вынесет.
Дурсли улеглись в кровать. Миссис Дурсли скоро заснула, но мистер Дурсли лежал без сна, прокручивая всё в голове. Напоследок, перед тем как он заснул, у него возникла утешительная мысль о том, что даже если Поттеры причастны ко всему случившемуся, у них нет причины являться к нему и миссис Дурсли. Поттеры отлично знали, что; он и Петуния думают о них и таких как они… Он не мог представить, как они с Петунией могли быть связаны с тем, что случилось… он зевнул и повернулся… нет, на них это отразиться не может…
Как он был неправ!
Мистер Дурсли погрузился в беспокойный сон, но кошка на стене сада не подавала признаков сна. Она сидела неподвижно, как статуя, вглядываясь немигающими глазами в дальний угол Бирючинной улицы. Но не слышалось ни шороха, разве что на соседней улице хлопнула дверца машины да сверху пролетели две совы. Было уже около полуночи, а кошка даже не шевельнулась.
На углу, за которым наблюдала кошка, появился человек; он возник так внезапно и бесшумно, как будто просто вырос из-под земли. Кошка дёрнула хвостом и сузила глаза.
На Бирючинной улице подобных людей ни разу не видели. Он был высок, худ и очень стар, судя по седине его волос и бороды, настолько длинных, что он заткнул их за пояс. На нём было длинное одеяние, пурпурная мантия, подметающая улицу и башмаки с пряжками и на высоких каблуках. Его светлые ярко-синие глаза блестели за стёклами очков-полумесяцев, а нос был очень длинен и горбат, как будто его ломали как минимум дважды. Звали этого человека Альбус Дамблдор.
Похоже, Альбус Дамблдор не понимал, что он только что пришёл на улицу, где ничто – от его обуви до его имени – не приветствовалось. Он шарил по карманам своей мантии, что-то ища. Но похоже, он всё-таки понял, что на него смотрят, поскольку вдруг поднял взгляд на кошку, всё ещё взирающую на него с другого конца улицы. Взгляд кошки почему-то забавлял его. Он тихо усмехнулся и пробормотал: “Я должен был догадаться”.
Он нашёл то, что искал, во внутреннем кармане. Эта вещь была похожа на серебряную зажигалку. Он резко открыл её, поднял вверх и щёлкнул. Ближайший уличный фонарь погас, тихо хлопнув. Он щёлкнул снова — ещё один фонарь потух. Он щёлкнул гасителем двенадцать раз, пока на всей улице не осталось двух точечек где-то вдалеке, и этими точками были устремлённые на него глаза кошки. Если бы кто-нибудь в этот момент выглянул в окно, даже всевидящая миссис Дурсли, они не смогли бы увидеть того, что происходило на мостовой. Дамблдор спрятал гаситель во внутренний карман мантии и пошёл вдоль по улице к дому № 4, где уселся на ограду рядом с кошкой. Он не глядел на неё, но через секунду заговорил с ней.
- Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл.
Он с улыбкой повернулся к полосатой кошке, но она исчезла. Вместо неё он улыбался даме довольно сурового вида в квадратных очках точь-в-точь такой же формы, как отметины вокруг глаз кошки. Она тоже была в мантии, только изумрудного цвета. Её чёрные волосы были собраны в тугой узел. Она явно сердилась.
- Как вы догадались, что это я? – спросила она.
- Ах, профессор, я никогда не видел кошек с такой чопорной осанкой.
- Будешь тут чопорной, просиди-ка весь день на кирпичной стене, - ответила профессор МакГонагалл.
- Весь день? Когда могли бы праздновать? Пока я добирался сюда, я заметил около дюжины празднующих компаний.
Профессор МакГонагалл сердито засопела.
- О да, конечно, все празднуют, - сердито сказала она. – Не кажется ли вам, что им следует быть осторожнее? Ну нет – даже маглы заметили, что что-то происходит. Об этом говорили в их новостях. – Она мотнула головой в сторону тёмного окна гостиной Дурсли. – Я слышала это. Тучи сов… звездопады… Нет, они не так глупы. Они всё-таки кое-что заметили. Звездопад в графстве Кент – чем угодно поклянусь, что это устроил Дедалус Дигл. Он никогда не отличался большим умом.
- Вам не следует винить его, - осторожно сказал Дамблдор. – Мы заслужили хотя бы маленького праздника впервые за одиннадцать лет.
- Допустим, - раздражённо сказала профессор МакГонагалл. – Но это не повод терять голову. Они все до жути легкомысленны – на улицах, средь бела дня; даже не оделись по-магловски и навели столько шороху.
Она окинула острым взглядом Дамблдора, как будто надеясь, что он сейчас что-то скажет ей, но он ничего не сказал, и она заговорила снова.
- Шикарно выйдет, если в день, когда Вы-Знаете-Кто, по-видимому, наконец-то исчез, маглы узнают всё про нас. Я надеюсь, он и вправду исчез, Дамблдор?
- Скорее всего, да, - ответил Дамблдор. – Мы были бы премного благодарны ему за это. Не хотите ли лимонный леденец?
- Что?
- Лимонный леденец. Это что-то вроде магловских конфет, которые я очень люблю.
- Нет, спасибо, - холодно ответила профессор МакГонагалл, как будто считала, что сейчас неподходящий момент для поедания лимонных леденцов. – Как я сказала, даже если Вы-Знаете-Кто исчез…
- Ах, профессор, конечно, разве такая чувствительная особа, как вы, может называть его по имени? Все эти «Вы-Знаете-Кто» - глупость, вот уже одиннадцать лет я пытаюсь убедить всех называть его настоящим именем: Волдеморт. – Профессор МакГонагалл содрогнулась, но Дамблдор, разлеплявший два лимонных леденца, как будто не заметил этого. – Как-то неудобно продолжать говорить «Вы-Знаете-Кто». Я никогда не видел причин для испуга при произнесении имени Волдеморта.
- Знаю, что не видели, - сказала профессор МакГонагалл полусердито-полувосхищённо. – Но вы – другое дело. Все знают, что вы – единственный, кого Вы-Знаете-… ой, ну хорошо, Волдеморт боялся.
- Вы льстите мне, - спокойно сказал Дамблдор. – У Волдеморта есть силы, которых никогда не было у меня.
- Только потому, что вы слишком… ну… благородны, чтобы использовать их.
- Хорошо, что сейчас темно. Я давно так не краснел – с тех пор, как мадам Помфри сказала, что ей нравятся мои наушники.
Профессор МакГонагалл бросила на Дамблдора пронзительный взгляд и проговорила:
- Совы – ничто по сравнению с ходящими всюду слухами. Знаете, что все говорят? О том, почему он исчез? О том, что; его наконец-то остановило?
Похоже, профессор МакГонагалл дошла до того, о чём ей хотелось поговорить больше всего, до единственной причины, по которой она ждала, просидев весь день на холодной жёсткой стене, чего Дамблдор не распознал в её пронзительном взгляде ни кошки, ни женщины. Было ясно: что бы «все» ни говорили, она не хотела в это верить, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. Но Дамблдор достал ещё один лимонный леденец и не ответил ей.
- Говорят, - настаивала она, - что прошлой ночью Волдеморт явился в Годрикову Низину. Он пошёл за Поттерами. Ходят слухи, что Лили и Джеймс Поттер… что они… мертвы.
Дамблдор склонил голову. У профессора МакГонагалл перехватило дыхание.
- Лили и Джеймс… поверить не могу… Я не хотела верить в это… О Альбус…
Дамблдор выпрямился и погладил её по плечу.
- Понимаю… понимаю… - с трудом выговорил он.
Когда профессор МакГонагалл заговорила снова, её голос дрожал.
- Это ещё не всё. Говорят, он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но… не смог. Он не смог убить маленького мальчика. Никто не знает ни почему, ни как, но говорят, что когда Волдеморт не смог убить Гарри Поттера, его сила каким-то образом покинула его… поэтому он и исчез.
Дамблдор мрачно кивнул.
- Это… это правда? - нерешительно спросила профессор МакГонагалл. – После всего, что он совершил… он убил столько людей… и не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… после всех попыток остановить его… но силы небесные, как Гарри выжил?
- Нам остаётся только гадать, - ответил Дамблдор. – Мы можем никогда не узнать об этом.
Профессор МакГонагалл вынула кружевной платочек и промокнула глаза за очками. Дамблдор испустил глубокий вздох, достал из кармана золотые часы и посмотрел на них. Это были весьма необычные часы. У них было двенадцать делений, но цифр не было; вместо них по краю двигались маленькие планетки. Но похоже, Дамблдор разбирался, что; они показывают, потому что он спрятал часы обратно в карман и сказал:
- Хагрид запаздывает. Полагаю, это он вам сказал, что я буду здесь?
- Да, - подтвердила профессор МакГонагалл. - И я сомневаюсь, что вы скажете мне, почему вы именно здесь, а не где-либо ещё.
- Я пришёл передать Гарри его тёте и дяде. Из всей его семьи у него остались только они.
- Не хотите ли вы сказать… вы и вправду считаете, что люди, которые живут здесь?.. – воскликнула профессор МакГонагалл, вскакивая и указывая на дом № 4. – Дамблдор, нет! Я наблюдала за ними целый день. Людей хуже, чем они, не найти. А ещё у них есть сын… я видела, как он всю дорогу пинал свою мать, клянча конфеты. Чтобы Гарри Поттер пришёл сюда жить?!
- Для него это лучшее место, - твёрдо сказал Дамблдор. – Его тётя и дядя смогут всё объяснить ему, когда он станет старше. Я написал им письмо.
- Письмо? – еле слышно повторила профессор МакГонагалл, снова усевшись на ограду. – Дамблдор, вы и вправду считаете, что можете объяснить всё это в письме? Эти люди никогда не поймут его! Он прославится… станет легендой… я не удивлюсь, если в будущем этот день станет известен как день Гарри Поттера… о Гарри напишут книги… каждый ребёнок в мире будет знать его имя!
- Верно, - сказал Дамблдор, глядя очень серьёзным взглядом поверх своих очков-полумесяцев. – Этого достаточно, чтобы вскружить мальчику голову. Стал знаменит раньше, чем научился ходить и говорить! Знаменит благодаря тому, о чём он даже не вспомнит! Разве вы не видите, насколько ему лучше расти подальше от подобной шумихи, пока он не будет готов воспринять это?
Профессор МакГонагалл открыла было рот, но передумала, сглотнула и наконец сказала:
- Да-да, конечно, вы правы. Но как мальчик попадёт сюда, Дамблдор? – Она оглядела свою мантию, как будто прикидывала, сможет ли укрыть Гарри под ней.
- Хагрид привезёт его.
- Вы считаете разумным… доверять Хагриду такие важные дела?
- Я доверил бы Хагриду собственную жизнь, - признался Дамблдор.
- Я не говорю, что у него нет сердца, - натянуто сказала профессор МакГонагалл, - но вы не можете утверждать, что ему не свойственна небрежность. Он весьма склонен к… что там такое?
Низкий рычащий звук нарушил тишину вокруг. Он раздавался всё громче, а они оглядывались вверх и вниз вдоль улицы, ища признаки освещения; пока они смотрели вверх, звук превратился в рокот, и огромный мотоцикл свалился с неба и приземлился на дорогу перед ними.
Если мотоцикл был огромен, то что говорить о том, кто сидел на нём! Ростом он был почти с двух взрослых мужчин, а в ширину – и со всех пятерых. Он выглядел просто немыслимо большим и таким диким – длинные космы растрёпанных чёрных волос и борода скрывали почти всё его лицо, руки его были размером с крышки для мусорных баков, а ноги в кожаных сапогах походили на дельфинят. В огромных мускулистых руках он держал свёрток в одеяле.
- Хагрид, - облегчённо вздохнул Дамблдор. – Наконец-то. А где ты взял этот мотоцикл?
- Одолжил, профессор Дамблдор, сэр, - сказал гигант, осторожно слезая с мотоцикла, и добавил: – У молодого Сириуса Блэка. Он у меня, сэр.
- Там всё было без проблем?
- Нет, сэр, дом почти разрушен, но я забрал его раньше чем маглы начали рыскать вокруг. Он заснул, когда я летел над Бристолем.
Дамблдор и профессор МакГонагалл наклонились к свёртку в одеяле. Там едва виднелся крепко спящий маленький мальчик. Под копной чёрных волос на лбу просматривался порез странной формы вроде молнии.
- Это здесь?.. – прошептала профессор МакГонагалл.
- Да, - подтвердил Дамблдор, - этот шрам останется у него навсегда.
- Можно с этим что-то сделать, Дамблдор?
- Я бы не сделал этого, даже если бы мог. Шрамы могут пригодиться. У меня самого над левым коленом великолепная схема лондонского метро. Ну, давай его сюда, Хагрид, надо покончить с этим.
Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому семейства Дурсли.
- Можно… можно попрощаться с ним, сэр? – спросил Хагрид. Он склонил свою огромную растрёпанную голову над Гарри и наградил его небрежным, колючим поцелуем. Затем Хагрид вдруг завыл, как раненый пёс.
- Тсс! – прошипела профессор МакГонагалл. – Вы разбудите маглов!
- Из-звините, - всхлипнул Хагрид, доставая огромный, весь в пятнах носовой платок и пряча в нём лицо. – Но я н-не могу перенести это… Лили и Джеймс померли… а бедный малыш Гарри будет у маглов…
- Да-да, всё это очень печально, но возьмите себя в руки, Хагрид, а то нас обнаружат,- шепнула профессор МакГонагалл, осторожно перекладывая Гарри на руки Дамблдору, который перешагнул через садовую ограду и пошёл ко входной двери. Он аккуратно положил Гарри на крыльцо, достал из кармана мантии письмо, пристроил его в одеяле Гарри и вернулся к ожидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и смотрели на маленький свёрток, плечи Хагрида тряслись, профессор МакГонагалл сердито сверкала глазами, а блестящие искорки, всегда светящиеся в глазах Дамблдора, как будто потухли.
- Ну, - сказал наконец Дамблдор, - вот и всё. Нечего нам здесь стоять. Мы тоже можем пойти и присоединиться к празднующим.
- Ага, - глухо сказал Хагрид. – Только я лучше позабочусь о мотоцикле. Доброй ночи, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор, сэр.
Вытирая рукавом куртки глаза, из которых ручьём текли слёзы, Хагрид вскочил на мотоцикл и завёл его, потом с рёвом взлетел и пропал в ночи.
- Надеюсь, мы скоро увидимся, профессор МакГонагалл, - сказал Дамблдор, кивая ей.
Профессор МакГонагалл вместо ответа шмыгнула носом.
Дамблдор повернулся и пошёл вдоль по улице. На углу он остановился и вынул серебряный гаситель. Он щёлкнул им, и двенадцать шариков света поспешили к своим уличным фонарям, так что Бирючинная улица внезапно окрасилась в оранжевый цвет, и он заметил полосатую кошку, проскользнувшую за угол с противоположного конца улицы. Видел он и свёрток в одеяле на крыльце дома № 4.
- Удачи, Гарри, - прошептал он. Повернувшись на каблуках, он со свистом исчез.
Ветерок пробежал по аккуратным живым изгородям Бирючинной улицы, тихой и чистой, раскинувшейся под чернильным небом, местом, где в последнюю очередь можно было ожидать чего-то удивительного. Гарри Поттер повернулся в своём одеяле, но не проснулся. Его маленькая ручка коснулась письма, лежащего рядом с ним, а он всё спал, не зная, какой он особенный, не зная, что он знаменит, не зная, что через несколько минут его разбудит вопль миссис Дурсли, когда она откроет входную дверь, чтобы выставить бутылки из-под молока и что потом его кузен Дадли будет толкать и щипать его… Он не мог знать, что в тот самый миг по всей стране тайно собирались люди, чтобы поднять бокалы и тихонько сказать: «За Гарри Поттера – за мальчика, который выжил!»