Выполняя очередное адвокатское поручение, у меня возникла необходимость выехать за нужной информацией в один из райвоенкоматов соседней области, граничащей с Московской.
Конечно, можно было направить адвокатский запрос почтой, но, пока он дойдёт, пока его зарегистрируют, пока соблаговолят рассмотреть, пока напишут ответ и отправят его обратно пройдёт столько времени, что проще и быстрее съездить самому. Тем более, что работа почты по доставке корреспонденции до сих пор далека от совершенства. Во времена Петра Первого письмо из Санкт-Петербурга до Москвы (или наоборот) шло ровно три дня, с учётом времени от сдачи его в почтовое отделение до вручения адресату. Сейчас это «удовольствие» может растянуться на неделю при всех современных технологиях неизвестных ХVIII веку.
Если ещё запрос не потеряют, например: уронят куда-нибудь в такое укромное место, что его обнаружат только археологи будущего при раскопке культурных (и некультурных) пластов нашего исторического времени.
Если Вы думаете, что я фантазирую, то отнюдь!
Когда служил в милиции у меня был сослуживец-приятель моего же года рождения, такого же осеннего призыва, совершенно здоровый (даже уточняю – здоровенный), не имевший абсолютно никаких отсрочек от призыва, но отслуживший срочную службу в Советской Армии ровно на год позже меня.
Когда я поинтересовался: как же это могло произойти, он поведал историю, достойную фельетона!
Поскольку по исполнению восемнадцати лет, когда все подлежащие призыву юноши нашего общего года рождения уже были призваны в войска, а его проигнорировали, мой будущий сослуживец несколько забеспокоился, но не сильно. Когда про него забыли и в следующий, через полгода весенний призыв, беспокойство усилилось. Однако и в последующий осенний призыв (когда, если бы он был призван в положенный срок, то отслужил уже год), этого молодого (тогда) человека снова не вызвали в райвоенкомат, парень явился туда инициативно и принялся настойчиво ходить по кабинетам отделения подготовки и призыва на военную службу. Где не просил, а требовал, чтобы ему срочно предоставили возможность исполнить свой священный конституционный долг по защите Советской Родины со всеми тяготами и лишениями воинской службы!
Работники военкомата махали на него руками, убеждали юношу немедленно освободить помещение и не мешать работать, доказывали, что он не состоит в этом райвоенкомате на воинском учёте, но потенциальный призывник привёл свои железные аргументы в пользу требований, предъявив паспорт с пропиской и приписное свидетельство, выданное этим же райвоенкоматом.
В конце концов на шум и скандал явился лично военный комиссар, который разобравшись в ситуации повелел: немедленно перевернуть вверх дном все отделения военкомата, но найти документы на этого настойчивого товарища. Справедливо рассудив, что самостоятельно изготовить удостоверение гражданина подлежащего призыву на военную службу с печатью Тушинского райвоенкомата города Москвы скандалист никак не мог!
В военкомате началось нечто похожее на подготовку к экстренному переезду или к срочной эвакуации: выдвигались ящики столов, исследовалось содержимое обычных и стальных шкафов, сейфов, эти хранилища и мебель отодвигались и передвигались, пространство под ними изучалось самым внимательным образом! Разве что не вскрывались полы и обои, а сотрудники военкомата разве что не выворачивали собственные карманы и не рылись в карманах своих коллег.
Всех посетителей безжалостно выгнали в коридор, приказав стоять, молчать, трепетать и не мешать поисковым и обысковым мероприятиям!
В конце концов такие радикальные и решительные меры дали искомый результат: личное дало скандального призывника было обнаружено за одним из сейфов. Вряд ли кто его туда специально запрятал, скорее всего это был результат обычного разгильдяйства.
А может быть дело решило улизнуть самостоятельно. Какое-то время оно лежало и скучало поверх стопки иных таких же дел-сестёр, потом ему надоело лежать без движения, оно соскользнуло, завалилось за сейф и там отдыхало от бесцельного лежания наверху. (Или наверху было просто душно, личное дело искало место попрохладнее и его нашло!)
И пролежало бы это личное дело ещё Бог весть сколько ещё времени (а скорее всего до скончания веков райвоенкомата), если бы не настырность будущего воина. Которого радостно поздравили с его гражданской сознательностью, настойчивостью и, в качестве поощрения, тут же направили служить в воздушно-десантные войска, куда он вполне подходил по физическим и морально-психологическим параметрам.
Имея в своём жизненном багаже подобный (хотя и чужой) опыт шалопайства и разгильдяйства сотрудников столь серьёзного военного столичного ведомства, допущенного ещё в советское время, я как-то изначально не особо доверял этим «товарищам». Тем более в наше настоящее время, которое по сравнению с минувшей советской эпохой повышенной дисциплинированностью и исполнительностью не отличается.
И конечно был прав!
Сотрудницы военкомата, видимо сильно неудовлетворённые личной жизнью дамы, даже не вникнув в суть и цель моего раннего визита разорались так, что я чуть было не ретировался уже пожалев, что приехал лично, а не послал запрос почтой в этот чёртов военкомат, расположенный более чем за триста пятьдесят вёрст от Москвы!
Рассматривал только варианты, куда удрать: в дверь или в окно?
Мои судорожные размышления прервало появление абсолютно пьяного невысокого, кряжистого, молчаливого дядьки лет пятидесяти в гражданской довольно помятой одежде, которого возбуждённые дамы представили кратко, но по-военному чётко:
- Это наш военный комиссар, вот с ним и решайте Ваши вопросы!
(Комиссара я скорее принял бы за первого утреннего посетителя вино-водочного отдела местного гастронома, чем за военного руководителя. Но поскольку иных военных комиссаров в обозреваемых окрестностях не наблюдалось было понятно, что решать свои вопросы придётся всё-таки с этим).
Комиссар нетвёрдо стоял на ногах, но очень внимательно изучал мой внешний вид покачиваясь, как морской волк на палубе в боевом походе и наводил резкость, как в бинокле, только вращая не дисками окуляров, а собственными глазами – то туда, то обратно. При этом он попыхивал продуктами распада спиртного и если бы кто-нибудь догадался поднести к его ноздрям зажжённую спичку, зажигалку или иной источник открытого огня, выдал бы из них две огненные струи не хуже Змея Горыныча или ранцевого огнемёта безжалостно спалив всё вокруг, в том числе и вверенный ему военкомат.
Наконец военком запечатлел мой образ, но был настолько пьян, что немедленно, без всякой медкомиссии сделал вывод о моей годности к военной службе, и решил призвать меня в армию (хорошо, если по контракту)!
Заведя в кабинет и усадив на стул, комиссар задал мне самый простой вопрос, вполне подходящей для ситуации, которую ему нарисовал абсолютно нетрезвый мозг:
- Где бы Вы хотели служить? В каких войсках?
Вообще-то для своих (почти пятидесяти девяти) годов я действительно неплохо выгляжу – лет на сорок восемь – пятьдесят (может быть с небольшим «хвостиком»). Но, насколько помню, возрастные ограничения даже для службы по контракту составляют максимум – сорок лет. Однако комиссару было на это – плевать. Он твёрдо решил, что и я сгожусь для выполнения плана по призыву!
Пришлось развеять эти мечтания:
- Я уже дважды отслужил: и в армии, и в милиции! Я сержант Советской Армии и офицер милиции в отставке! Куда мне ещё служить? Я и так служу в Подмосковной адвокатуре!
Про то, что имею ещё и чин офицера Всевеликого войска Донского скромно промолчал, чтобы комиссара от обилия информации совсем не «замкнуло». В противном случае просто не знал бы, что делать? И вынужден был бы признать свою поездку «за тридевять земель» пустой и бесполезной тратой времени. Судя по всему, заместители военкома были ещё в более обременительном состоянии, если вообще не смогли явиться на службу к этому времени.
Кроме комиссара (или его заместителей) вопрос по интересующей меня информации больше никто решить не мог (или не желал брать на себя ответственность).
А поскольку накануне был День Советской пионерии, видимо они его отчаянно отмечали и очень хорошо отметили! Если уж военком – крепкий, здоровый, ладно сбитый мужчина с утра с трудом держался на ногах, его заместители, очевидно, если и могли к этому времени передвигаться, то исключительно по-пластунски или в лучшем случае на четвереньках. И, вероятно, уже были на пути к военкомату… Хотя понятно, что решать с ними серьёзные вопросы в таком состоянии не представлялось возможным!
Однако и сообщённой мной информации вполне хватило для перемены настроения комиссара с позитивной на негатив.
Он нахмурился:
- Адвокаты – наши враги!
- Да?! – «изумился» я, - Вот, значит, как?! А кого на помощь зовёте случись чего? Мне и ваших товарищей – военных приходилось защищать и весьма успешно! Например, полковника ГРУ Квачкова и по обвинению в покушении на Чубайса, и по обвинению в подготовке вооружённого мятежа!
У комиссара брови полезли на лоб:
- Вы… Вы защищали полковника Квачкова?!
- Да, - ответил я, - и до сих пор Владимиру Васильевичу юридическую помощь оказываю!
Вижу – не особо верит. Пришлось в мобильном телефоне выйти в Интернет, в поисковике набрать: «Квачков Першин» и сразу же нашлась статья в газете «КоммерсантЪ» за февраль 2020 года:
«Полковник Квачков снова может ходить в разведку», где мы вместе запечатлены на фотографии у Дорогомиловского районного суда города Москвы.
Комиссар напрягся и начал всматриваться в фото. Квачкова в военной форме он узнал тут же и внимательно изучал облик второго персонажа.
Может он изучал бы его весьма неопределённое время, но этого времени не было у меня, поэтому пришлось прервать этот «процесс»:
- А теперь на меня посмотрите! Похож?!
Комиссар перевёл пьяный взгляд на меня, навёл резкость, зафиксировал…
- Да! – промолвил. И добавил словечко из сленга своих подопечных-призывников, - Уважуха!
Он вышел из-за стола, пожал мне руку и уверенной, хотя нетвёрдой походкой зашёл в кабинет напротив, где провёл короткую, но весьма действенную словесную артподготовку по своим сотрудницам, затем перешёл в наступление по всем правилам военного искусства, развил его и одержал убедительную победу раздолбав их напрочь! (После чего все мои вопросы были разрешены немедленно и на них ушло не более трёх минут).
К чему это я?
То, что мой доверитель – полковник Владимир Васильевич Квачков, герой четырёх войн, бывший командир легендарной 15-ой бригады спецназа ГРУ весьма популярен в войсках и вообще у военных, далеко не секрет. То, что отблеск (или тень) этой славы немного накрывает и меня – к этому тоже привык.
Но, к тому, что военный комиссар трёх районов области, соседней с Московской, прибывает на службу в 10 часов утра в гражданской одежде с трудом держась на ногах, и беспощадно поражает окружающее пространство свежим перегаром, привыкнуть как-то проблематично…
Май 2021. Подмосковье, хутор Мусино.