Иосиф родился незадолго до начала Второй Мировой войны на территории страны СССР, в городе Одессе. Семья мальчика, состоявшая из четырёх человек, проживала в коммунальной квартире старого, бывшего доходного, дома и занимала одну небольшую комнату с высоким лепным потолком, изразцовой печью во всю стену, мозаичным дубовым паркетом, двумя массивными дверями. Одна из них - входная, открывалась в коммунальный полутёмный коридор; другая, со стеклянными вставками, - на небольшой балкон с ажурными металлическими перилами.
Наружный выступ дополнительной жилой площади служил двум братьям и пушистой сибирской кошке излюбленным убежищем от маминых нотаций по всяким пустякам. То из-за умышленно перепачканных вареньем соседских дверных ручек, то из-за подброшенного на дороге затёртого кошелька на ниточке, вылетавшего из рук подслеповатого обладателя находки в самый азартный момент.
Соседи, по сути, жили одной семьёй: знали друг про друга каждый штрих биографии, принимали душевное участие в делах. Горести, похороны, праздники выносили на всеобщее обозрение и судейство. Смеялись громко - на весь двор, часто скандалили, реже плакали, всегда много говорили, постоянно возмущались, но также громогласно, мол пусть все слушают, мы - люди честные, нам скрывать нечего.
Шум и гам разносились эхом по всем этажам коммунального колодца.
- Сёмочка, шо случилось, почему наш Йося хныкает?
- Его Зинка дразнит "Йоська - жидёська".
- А у тебя руки отсохли навалять этой безмозглой по заднему месту? Она на секундочку забыла, шо Йосика назвали в честь Иосифа Виссарионовича, - учителя и родного батьки нашей великой страны? Шо, Сталин тоже жидёсик? А шоб избавиться от родителей по причине неуважения семьи к вождю государства, не обязательно загонять их в тюрьму. Пусть сама устроится на какую-нибудь стройку. Там дадут койку в общежитии. Или, може, она желает, шоб я самолично сошла вниз изобразить из неё отбивную котлету?
- Не, мам, уже не надо, её папаша уже сделали с неё фаршмак - канатом с-под биндюги.
Детство братьев походило на резвость только что вылупившихся морских черепашек, которые, едва вдохнув глоток свежего воздуха, бессознательно мчатся в будущее, не разбирая дороги. Чрезвычайно изобретательные по-своему, по-мальчишески, ребята не могли предвидеть чёрные тучи войны, которые вот-вот разразятся бедой над ними. Что говорить о детях, не все взрослые разбирались в происходящих международных событиях.
******
1941 год. В самом начале Великой Отечественной Войны с фашистской Германией отец Иосифа ушёл на фронт. Немцы стремительно наступали. Мать с тремя детьми: младшим - в животике, средним - четырёх лет, старшим - девяти лет, собрались бежать из опасной зоны военных действий. Трудно было им без помощи главы семейства, трудно стало всему населению страны.
Напоследок, перед тем, как оставить квартиру, солдатка оглядела, слёзной молитвой окропила родное гнездо. Сняла со стены фотографию мужа, вложила её в карман небольшого баула; застелила бархатной скатертью стол; поправила ровно коврик.
"Ждите нас, скоро вернёмся", - убеждённо произнесла она.
Посидели "на дорожку" с минуту, после чего женщина закрыла дверь, ключ отдала соседке. Уходили не оборачиваясь.
На крыльце, перекинув мешок через плечо, Дора Борисовна взяла за руки обоих мальчиков, велела не потеряться, и обездоленные примкнули к массе беженцев, устремлённых в сторону морского вокзала Одессы.
Народа на пирсе было видимо-невидимо, загруженные до отказа суда последнего каравана готовились к отплытию. На палубах разыскать свободные места не представлялось возможным.
Испугались мальчики, растерялись, тотчас осознали исключительную чрезвычайность ситуации, не выпускали из рук мамину юбку. Матросы помогли семье подняться на борт арьергардного корабля "Чапаев", нашли для них места в каюте. Караван взял курс на Мариуполь.
Вражеские бомбардировщики налетели внезапно. За несколько минут немецкие "Юнкерсы" потопили флагманские корабли "Ленин”, ”Днепр”. Много людей погибло. Страшной оказалась первая встреча ребят с войной, лицом к лицу со смертью. Из Азовского моря баржей плыли до Москвы, к маминой сестре. Однако, столица не принимала беженцев, городские власти дали семье предписание добираться поездом в сибирский город Омск.
Немцы бомбили эшелон неоднократно, и каждый раз мать своим телом прикрывала сыновей. Только нашла беда лазейку: Иосиф получил осколочное ранение в ножку. Пока доехали до места назначения, инфицированная рана вызвала повреждение тканей, усугубила тяжёлое состояние ребёнка. Развился остеомиелит бедра - воспаление костного мозга.
В районном центре Крутинка, Омской области, беженцев приняла на постой семья староверов. Относились к квартирантам строго, но без зла. Изредка детям перепадало по шанежке, иногда - по тарелочке горошницы. Сельская администрация поручила "тяжёлой" матери работать на кухне местной столовой.
Больного Иосифа доставили в областной госпиталь на повозке, успели вовремя. Пожилой, опытный фельдшер подлечил инфекцию: снизилась температура, сошёл озноб, перестал гноиться очаг воспаления, боль уменьшилась. Но необходимых лекарств в нужном количестве не было. Война, ничего не поделать, тыл работал на обеспечение фронта всем необходимым.
С тех пор ребёнок выходил из больниц, лишь, на непродолжительное время. Свищи периодически возвращались, болезнь перешла в хроническую форму. Мама наведывалась в госпиталь редко. Новорожденный братишка не оставлял достаточно свободного времени, да и работу никто не отменял. Великую благодарность испытывала Дора к сектантам за примеры добросовестного трудолюбия перед детьми, за пригляд, наставления.
"Не повязывайте красную нить на руки, вы - ни кабалисты, ни иудеи, не богохульствуйте. Вера кабалистов замешана на гордыне, тешит чувство собственного превосходства, вроде бы, они обладают тайными знаниями, недоступными другим. Вот и незачем прибегать к их оберегам. Может, ранение Иосифа связано с данным несуразным суеверием, в наказание за нечестивость", - учили они мать и Семёна, старшего из братьев.
******
1945 год. Победу в войне отмечали всенародным ликованием. Никогда ещё сыновья не видели такого счастья на мамином лице: глаза женщины лучились молодостью, цветами, возрождением. Жизнью!
По возвращению в Одессу Иосифа срочно прооперировали. В больнице моряков хирург, доктор Гончаров, удалил часть загнивающей кости. Ножку спас, но хромота у ребёнка осталась.
Квартиру давно заселили посторонние жильцы, ничего из предвоенного имущества не сохранилось. Да что уж там - вещи, счастье не в них. Зато комнату вернули через несколько месяцев.
И кошка прибежала. Тут же учуяла, душа преданная, возвращение хозяев, несмотря на годы беспризорного существования у площадки чёрного выхода из квартиры.
И балкон, излюбленное прибежище братьев, радостно встретил повзрослевших мальчиков солнечно-голубыми парусами выстиранных простыней, развевавшихся на блочных верёвках через весь двор.
Открытые форточки коммунальных кухонь источали забытые в эвакуации ароматы жареных бычков, картофеля с чесноком и укропом.
******
Когда отец Иосифа вернулся с фронта, дверь на его звонок открыла соседка. Мама занималась приготовлением обеда, нарезала салат из розово-бурых помидоров с огурцами. Высокий, могучего телосложения демобилизованный артиллерист, бывший командир орудия, на цыпочках прошёл через весь коридор, неслышно остановился у порога кухни. Облокотясь на старый дубовый шкаф, перекрывавший собой часть дверного проёма, он любовался женой, её ловкими быстрыми движениями. Стоял и широко улыбался, наслаждаясь картиной некогда привычного мирного быта. Во время военных действий, после каждого боя, глава семейства многократно представлял себе данный момент.
Дора Борисовна, смуглая брюнетка маленького роста, подошла к крану ополоснуть руки, непроизвольно обернулась и, вдруг, замерла. Машинально развязала тесёмки фартука, забыла его снять… Они кинулись в объятия друг к другу.
- Петенька, родной мой, я так ждала тебя! Мы все ждали! Как чувствовали скорое твоё возвращение. Голодный, наверное. Вот, холодец из куриных лапок, почти готов. Идём к детям, познакомишься с нашим Боренькой.
- Я стал инвалидом: без глаза, без щеки, со множеством шрамов от пулевых ранений. Не делай вид, что не замечаешь. Нужен ли я тебе? Такого примешь?
- Глупый! Пусть, пусть, какой угодно, но ты вернулся - живой, с наградами. Мы все …
- Похудела, досталось тебе …
Плакали. От горя тяжких воспоминаний, от радости встречи и окончания войны. Наконец-то, после длительной разлуки семья воссоединилась. Обошлось без похоронок, хвала Всевышнему.
Годом позже в окно счастливой квартиры заглянул аист и подарил братьям маленькую сестру, миловидную светловолосую любимицу. Семейный очаг увеличился ещё на одного человечка, - долгожданную девочку.
С тех пор новые дети больше не появлялись, ведь и присутствующей команде озорников не вполне хватало места для проживания: шесть человек в одной скромной комнатке, бок о бок, плечо к плечу. Тесно, зато сплочённо.
Писатель Сергей Сергеевич Смирнов весьма своевременно затронул вопрос о предоставлении инвалидам войны лучших квартирных условий. Руководство города предложило многодетному семейству переселиться в четырёхкомнатную отдельную секцию в новом доме. Только ветеран отказался: считал неприемлемым пользоваться хоромами в то время, когда более нуждающиеся граждане проживали в аварийных домах.
Дети подрастали, любили друг друга. Старшие помогали младшим в трудных ситуациях, зато малые донашивали их одежду и обувь, - всё происходило, как и должно вестись в добропорядочном ковчеге.
Гражданское население восстанавливало страну после чудовищной разрухи; военные продолжали воевать, только сейчас уже с многочисленными бандами и внутренними, часто надуманными, врагами Родины. На некоторые продукты массового потребления сделали снижение цен. Позитивное настроение людей вселяло оптимистичные надежды на ускоренное построение развёрнутого социализма.
Пережили войну, но боль памяти из сердец не уходила: писали книги, выпускали фильмы - про войну, пели песни военных лет, из чёрных картонных репродукторов доносились стихи Константина Симонова, на маленьких колясках передвигались безногие инвалиды. Дети гордились своими родителями, подражая их героизму, играли в разведчиков, в медсестер.
Началась мирная послевоенная жизнь. Мужчины перестали умирать от пуль, женщины вернулись к приятным обязанностям хранительниц семейных очагов.