«Великий перелом»: трагедия крестьянства
Происходя из старинного старообрядческого рода, идущего по линии матери от протопопа Аввакума, я воспитан на древнерусской культуре Корсуня, Киева и Новгорода и впитал в себя любовь к древней, допетровской Руси, певцом которой я являюсь. Осуществляемое при диктатуре пролетариата строительство социализма в СССР окончательно разрушило мою мечту о Древней Руси. Отсюда мое враждебное отношение к политике компартии и Советской власти, направленной к социалистическому переустройству страны. Практические мероприятия, осуществляющие эту политику, я рассматриваю как насилие государства над народом, истекающим кровью и огненной болью...Я считаю, что политика индустриализации разрушает основу и красоту русской народной жизни, причем это разрушение сопровождается страданиями и гибелью миллионов русских людей...Окончательно рушит основы и красоту той русской народной жизни, певцом которой я был, проводимая Коммунистической партией коллективизация. Я воспринимаю коллективизацию с мистическим ужасом, как бесовское наваждение. Такое восприятие выражено в стихотворении, в котором я говорю: Скрипит иудина осина И плещет вороном зобатым, Доволен лакомством богатым, О ржавый череп чистя нос, Он трубит в темь: колхоз, колхоз! И подвязав воловий хвост, На верезг мерзостной свирели Повылез черт из адской щели, - Он весь мозоль, парха и гной, В багровом саване, змеей По смрадным бедрам опоясан... Из протокола допроса от 15 февраля 1934г.
Николай Алексеевич Клюев (10 (22) октября 1884, Коштугская волость, Олонецкая губерния— выслан в 1934 в Нарымский округ, в Колпашево, расстрелен между 23 и 25 октября 1937, Томск). Избранное
Мысль, что центральным событием истории России XX века было столкновение коммунистической власти и крестьянства. Много ее подтверждений можно найти в работах западного исследователя А. Грациози, явно очень компетентного в фактической стороне дела. Его мысли суммированы в книге «Великая крестьянская война в СССР: большевики и крестьяне», изданной в 1996 году и появившейся в русском переводе в 2001-м.
Прежде всего автор предлагает рассматривать тысячи крестьянских восстаний во время Гражданской войны (то есть весь период 1918 — 1922 гг.) как единую крестьянскую войну. Он считает ее величайшей европейской крестьянской войной, предлагая включать в нее и коллективизацию с раскулачиванием (1928 — 1933). Автор сравнивает эту войну с Тридцатилетней войной в Западной Европе. Но ведь Тридцатилетняя война была войной религиозной — последней религиозной войной Запада. А в религиозной войне логической целью может быть только истребление противника. Это сопоставление соответствует непримиримому противостоянию эпохи нашей крестьянской войны XX века. Явно война шла не за землю, хлеб или за мобилизацию крестьян в армию. Здесь сталкивались два противоположных мировосприятия, два типа жизни, которым одновременно не жить на земле.
Вот это неожиданное для меня совпадение моих взглядов со взглядами историков, принадлежащих совершенно другому обществу, превратило мою уверенность в выводах, к которым я пришел (она была и раньше), в твердое убеждение.
Игорь Шафаревич. Зачем России Запад? 2005г. 349с.
https://vk.com/doc443516483_573375519
В этом очерке я попытаюсь обрисовать в общих чертах важную составляющую того явления, которое получило название «Тридцатилетней войны» нашего столетия. В действительности следовало бы говорить «Сорокалетняя война», поскольку, на мой взгляд, правильными хронологическими рамками являются 1912 и 1956 годы. Это — события, формировавшие эпоху, по крайней мере для тех, кто пережил их, ибо, возможно, две-три сотни лет спустя люди будут считать по-настоящему важным и решающим то, что происходило тогда в Индии или Китае.
Рассматриваемый мною эпизод этой войны представляет собой великую драму в двух актах — 1918-1922 гг. и 1928-1933 гг. — конфликт новорожденного Советского государства с подавляющим большинством его собственного населения (в 1926 г. крестьяне и скотоводы-кочевники разных национальностей все еще составляли 82% жителей страны). Как мы увидим далее, можно утверждать, что война эта являлась продолжением конфронтации между крестьянством Империи и Российским государством (с.6).
Однако весной 1918г. конфронтация приняла совершено новые формы и вступила в иной этап своего развития, определивший события последующих десятилетий.
Полагаю, данный конфликт стал наиважнейшим фактором довоенной советской истории. Это была действительно величайшая европейская крестьянская война (понятие, возможно, заслуживающее критики, но, думаю, в нашем случае смысл его достаточно ясен) современной эпохи, может быть даже, величайшая крестьянская война в европейской истории.
Чтобы доказать это, обратимся к весьма печальному и жестокому, но эффективному критерию: количеству ее жертв. Их было приблизительно 12-15 млн чел. — цифра неточная, скорее, указывающая на порядок величины, — если ограничиться теми, кто пал непосредственно в сражениях, погиб в результате репрессий и голода, следовавшего за каждым из двух главных этапов этой войны (надеюсь, в конце данного очерка станет ясно, почему сюда следует отнести хотя бы отчасти голод 1921-1922гг. и полностью — голод 1932-1933 гг.). Число это возрастет, если учесть также все эпидемии и болезни, не только связанные с голодом. Из общего количества жертв примерно несколько сот тысяч погибли в боях и в результате репрессий в 1918-1922 гг.; 1-3 млн — во время голода 1921-1922 гг.; до 1 млн — в ходе высылок и репрессий в начале 30-х гг.; более 1 млн — при переводе на оседлый образ жизни кочевников Средней Азии (где по крайней мере еще 1 млн чел. погибли с 1917 по 1920г.); 7-10 млн — в результате голода 1932-1933гг. (см. табл. 3 и 4 ниже, с. 60, 62) (c.7)
***
Вообще, поскольку сельский мир в конце концов исчез повсюду, можно задаться вопросом, что было — и до сих пор остается — следствием того весьма специфического способа, каким в СССР «разрешили» эту проблему. Как мы знаем, он заключался в максимальном подавлении автономного — по собственной инициативе — участия крестьян в процессе модернизации, т.е. собственного исчезновения.
Можно утверждать, что, несмотря на «крестьянизацию» городов, в 30-е гг. значительно ослабла связь между городом и деревней, бывшая такой сильной и активной до 1917 года, когда она являлась большим подспорьем для урбанизированных крестьян. Именно в 30-е гг. появились обширные, устойчивые городские трущобы: в 1939 г. около трети населения жило в городах, и те, кому удалось бежать от нового «крепостного права», спрашивали себя: «Какой дурак будет держаться в совхозе?» — и думать не думали возвращаться в деревню.
Оставшиеся, загнанные в новые коллективные хозяйства, разумеется, пытались — как было отмечено совсем недавно — обернуть в свою пользу писанные режимом законы. Таким образом они сильно способствовали загниванию и неэффективности советской системы сельского хозяйства, которые уже были записаны в генетическом коде принципов, лежащих в основе ее построения (c.95-96)
***
Население Российской империи-СССР, 1917-1937 (млн чел.)
Абсолютное число смертей и рождений, 1927-1936 (млн чел.)
Андреа Грациози. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917—1933. М.: РОССПЭН, 2 издание, 2008. 136с.
https://vk.com/doc12780981_527800603
«Великий перелом»: трагедия крестьянства
Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов
По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ
Насильственная коллективизация, составной частью и основным средством проведения которой было раскулачивание, — это трагическая страница истории советской деревни. Несмотря на то что ей посвящены тысячи статей, сотни книг и брошюр, подлинной истории коллективизации и раскулачивания еще не создано.
...Чрезвычайную ценность представляют адресованные И.В. Сталину шифрограммы, сводки, записки и письма о политическом положении в деревне, о сопротивлении крестьян насильственной коллективизации и раскулачиванию, о крестьянских волнениях и восстаниях зимой и весной 1930 г., доклады Сталину заместителя председателя ОГПУ Г.Г. Ягоды о депортациях крестьян и положении спецпереселенцев в 1930— 1932 гг. и многое другое.
... Начавшееся осенью 1929 г. раскулачивание части крестьянских хозяйств с переходом к сплошной коллективизации приняло широкие размеры. Объясняется это тем, что еще до принятия официальных документов о раскулачивании на местах руководствовались выступлением Сталина на конференции аграрников-марксистов (декабрь 1929 г.), в котором был провозглашен лозунг «Ликвидация кулачества как класса»[76]. Этот лозунг закреплен в постановлении ЦКВКП(б) от 5 января 1930 г.
...26 января 1930 г. подготовленный проект постановления ЦК был направлен в Политбюро, 30 января утвержден как постановление ЦК «О мерах по ликвидации кулацких ХОЗЯЙСТВЕ районах сплошной коллективизации», которое в тот же день было передано по телеграфу на места[78].
Хотя текст постановления до сих пор не опубликован, его содержание хорошо известно, поскольку оно было подробно изложено в печатных трудах. Основное содержание постановления от 30 января отражено в секретной инструкции ЦИК и СНК СССР от 4 февраля 1930 г., опубликованной в 1991 г. в сборнике документов «Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг.»
Мы обратим внимание только на некоторые моменты.
1. Прежде всего были установлены «ограничительные контингенты» раскулачиваемых— 3 — 5%, а это в полтора-два раза больше, чем имелось, даже по официальным данным, кулацких хозяйств в стране (2,3%).
2. Кроме того, к первой категории кулаков санкционировалось применять такие меры репрессий, как аресты, заключение в концлагерь, «не останавливаясь перед применением высшей меры наказания». Намечалось заключить в концлагеря по девяти районам СССР 49 —60 тыс. человек, а выселить в северные и отдаленные районы вместе с первой категорией 178 —214 тыс. семей, т.е. примерно 1 млн человек.
3. В помощь местным партийным комитетам в проведении раскулачивания предусматривалось мобилизовать сроком на четыре месяца 2500 партийных работников не ниже окружного масштаба из промышленных районов (Москва, Ленинград, Иваново-Вознесенск, Нижний Новгород, Харьков, Донбасс).
4. ЦК решил в связи с проведением кампании по изъятию кулаков и раскулачиванию крестьянских хозяйств увеличить штаты ОГПУ на 800 человек и войск ОГПУ на 1000 человек.
5. Предлагалось дать директиву ЦК о закрытии церквей и молитвенных домов [79]. Это особенно важно подчеркнуть, так как спустя месяц после принятия постановления Сталин в статье «Головокружение от успехов» взвалил всю вину за закрытие церквей на местных работников. «Я уже не говорю о тех, с позволения сказать „революционерах", — лицемерно писал он, — которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, — подумаешь какая ррреволюционность!»[80]
Политбюро ЦК ВКП(б) в этом же постановлении давало директивы ЦИК, СНК СССР и другим центральным ведомствам о принятии соответствующих постановлений, вытекающих из документа от 30 января (о запрещении повсеместно свободного переселения кулаков и распродажи ими своего имущества, о железнодорожных перевозках в связи с раскулачиванием и т.п.).
Материалы Политбюро ЦКВКП(б) и ОГПУ позволяют установить и другие не менее важные моменты. Большой интерес, например, представляют документы, предшествовавшие принятию постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. Так, еще 14 января, т.е. до создания комиссии В.М. Молотова, секретарь Северного крайкома партии С.А. Бергавинов сообщал в ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу, что ОГПУ предполагает к весне 1930 г. выслать в край до 100 тыс. кулацких семей. Крайком просил снизить контрольную цифру до 50 — 60 тыс., обеспечив высылаемых примитивным инвентарем (топоры, пилы, лопаты), и, если возможно, выделить одну лошадь на пять—десять семей и «на первый случай дать голодные нормы снабжения»[81].
16 января 1930 г. А.А. Андреев телеграфировал Сталину: «Мы приступаем к практическому переселению кулаков за пределы края. Нужна санкция ЦК:
а) выселить около 20 тыс. наиболее махрового элемента, из них 2 тыс. националов. Переселение желательно произвести на Север (колонизация). Выселение 1/4 кулаков из края лучше всего подействует на оставшихся;
б) необходимо отбор подлежащих выселению произвести постановлением сельсовета и собранием колхозников;
в) уже теперь дать указание ОГПУ наметить отбор;
г) желательно ускорить переселение» и т.д.
Андреев предлагал: «Сославшись на заявления с мест, оформить эту меру законодательно». В отношении остального кулацкого населения признавалось необходимым «конфисковать в пользу колхозов все орудия и средства производства ведения эксплуататорского хозяйства»[82].
Не вдаваясь в анализ содержания телеграммы, отметим, что крайком Северного Кавказа пытался придать этой акции видимость законности.
20 января 1930 г. бюро Средневолжского крайкома ВКП(б) приняло постановление «Об изъятии и выселении контрреволюционных элементов и кулачества из деревни». В нем говорилось: «В целях практического осуществления директивы партии о ликвидации кулачества как класса и максимального обеспечения проведения сплошной коллективизации края, лучшей подготовки к весенней посевной кампании поручить ПП ОГПУ:
1. Немедленно провести по всему краю массовую операцию по изъятию из деревни активных контрреволюционных, антисоветских и террористических элементов в количестве 3000 человек.
Указанную операцию закончить к 5 февраля.
2. Одновременно приступить к подготовке проведения массового выселения кулацко-белогвардейских элементов вместе с семьями, проведя эту операцию с 5 по 15 февраля.
3. Считать необходимым провести выселение кулацких хозяйств вместе с семьями в количестве до 10 000 хозяйств».
Для руководства операцией был создан боевой штаб, в состав которого вошли представители крайкома партии, крайисполкома, Реввоенсовета Приволжского военного округа, крайпрокуратуры[83].
...О том, как шли раскулачивание и выселение кулаков, свидетельствуют многочисленные документы как партийных, так и карательных органов. В одном из сообщений из Сибири, переданном Сталину, говорилось: «Работа по конфискации... у кулаков развернулась и идет на всех парах. Сейчас мы ее развернули так, что аж душа радуется; мы с кулаком расправляемся по всем правилам современной политики, забираем у кулаков не только скот, мясо, инвентарь, но и семена, продовольствие и остальное имущество. Оставляем их в чем мать родила»[89].
...К лету 1930 г., по данным Наркомфина СССР, в 1269 районах (из 2851 — без ЗСФСР, Средней Азии и Якутии) было экспроприировано 191 035 хозяйств, а в целом по СССР — свыше 320 тыс.[95] Такие же сведения содержатся в справке ОГПУ от 24 августа 1930 г.— 319 784 хозяйства. Из них за пределы края (области) было выселено 99 515 семей и расселено внутри края 51 889 семей, осталось раскулаченных на месте 194 078 семей. Общая численность людей, подвергшихся раскулачиванию и репрессиям, к августу 1930 г. превысила 1,5 млн[96].
...В целом по СССР к концу 1931 г. было раскулачено около 200 тыс, хозяйств, а всего в 1930— 1931 гг. экспроприировано 569,3 тыс. хозяйств, небольшую часть которых можно было бы отнести к действительно кулацким, т.е. эксплуататорским. Подавляющее большинство раскулаченных таковыми не являлись. Это были зажиточная часть деревни или крепкие середняки, которые вели хозяйство собственным трудом. Тем не менее они не только раскулачивались, но и подвергались административной высылке.
По данным докладной записки Ягоды Сталину от 16 октября 1931 г., в 1930 г. было выселено 77 795 семей (за вычетом неправильно высланных), а в 1931 г. — 162 962 семьи. Таким образом, за два года интенсивного раскулачивания из районов сплошной коллективизации, а точнее, объявленных таковыми было выслано на Север и в отдаленные районы страны 240757 семей (1 158 986 человек). В числе высланных было 454 916 детей. Для перевозки раскулаченных потребовалось 715 эшелонов (37 897 вагонов)[99]. Кроме того, внутри-краевое переселение раскулаченных в 1930—1931 гг. составило 136 649 семей, общей численностью 646351 человек. Всего в 1930—1931 гг. было выселено и переселено 388 334 семьи (1 637 740 человек) [100]. к началу 1932 г. в спецпоселках 14 районов спецпоселений находилось, по данным докладной записки Ягоды Сталину (4января 1932 г.)[101], 1 421 380 человек, т. е. меньше, чем было выселено. Объясняется это как высокой смертностью, так и многочисленными побегами ссыльных. В Северном крае, например, до начала февраля 1931 г. бежало 39743 человека, умерло 21213 человек. На Урале за два месяца 1931 г. (сентябрь— октябрь) бежало 27 909 человек. То же самое наблюдалось в Сибири и других местах спецпоселений[102].
Раскулачивание и выселение крестьян продолжались и в 1932 и даже в 1933 г., несмотря на то что еще 20 июля 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, в котором отмечалось, что задание о массовом выселении раскулаченных в основном выполнено, поэтому в дальнейшем выселение разрешалось производить только в индивидуальном порядке. Тем не менее в 1932 г. Политбюро санкционировало выселение 1100 семей из Калмыкии, 300 — 400 единоличных хозяйств из Нижневолжского края на Север, 200 семей с Северного Кавказа в Западную Сибирь, 500 семей из Одесской области, 300 из Черниговской. 5500 байских и кулацких семей Средней Азии разрешалось расселить внутри республик[103]. Всего в 1932 г. было депортировано в районы спецпоселений 71236 человек, не считая 37 978 человек, возвращенных «из бегов»; в 1933 г. было выселено уже 268 091 человек (и 54211 человек возвращено «из бегов»). Так на практике проводилось выселение «в индивидуальном порядке».
Раскулаченные были расселены в Северном крае (230 тыс. человек), на Урале (около 550 тыс.), в Сибири (375 тыс.), Казахстане (192 тыс.), а также на Дальнем Востоке, в Якутии, Башкирии, Нижегородском крае, Ленинградской области и других местах.
Эта нечеловеческая акция сопровождалась высокой смертностью как при перевозке, так и на пересыльных пунктах, в тюрьмах и на новых местах поселений. Особенно страдали дети. Смертность детей была в пять-шесть раз выше, чем у местного населения. Неудивительно, что даже в 1932— 1933 гг. умерло более 240 тыс. человек, а родилось в семь раз меньше (35 тыс.). Смертность в первые годы депортаций (1930—1931) была еще выше— достигала примерно 350 — 400 тыс. человек. Это и понятно — первые годы были самыми трудными для переселенцев, которые выселялись зимой или ранней весной в безлюдные северные края.
...Миллионы людей были с корнем вырваны из родных мест и выселены в неведомые безлюдные края, где они были обречены на непосильный труд, голод и вымирание.
Сталинское руководство проводило по существу политику геноцида в отношении наиболее дееспособных крестьян, так называемых кулаков, но не только их. Интересно в связи с этим привести следующий факт. Незадолго до смерти В.М. Молотова к нему обратился бывший министр торговли СССР Д.В. Павлов с вопросом: при коллективизации «миллионы крестьян были отправлены в ссылки и лагеря. Земля лишилась самых деятельных людей, и Вы хорошо знаете, что это пагубно отразилось на экономике страны. Можно ли считать оправданным такое насилие над миллионами судеб?» Молотов ответил: «Вы хотели бы, чтобы остались кулаки и продолжали эксплуатировать крестьян? Тогда зачем нужна была борьба за свержение капиталистического строя?» Эти слова были сказаны с нескрываемым сарказмом[106].
Проведение в начале 30-х годов такой жестокой акции, как раскулачивание миллионов людей и насильственное выселение сотен тысяч семей, не может быть оправдано: оно не вызывалось ни политической, ни социально-экономической обстановкой того времени. Более того, раскулачивание и насильственная коллективизация привели к резкому обострению политического положения не только в деревне, но и в стране вообще, вызвали решительное сопротивление крестьянства, вылившееся в массовое антиколхозное движение. Страна была поставлена на грань гражданской войны. Над советским режимом в очередной раз нависла смертельная опасность.
Не решила эта акция и экономических проблем, в частности зерновой, скорее наоборот: привела к разрушению производительных сил в деревне, падению сельскохозяйственного производства и страшному голоду 1932— 1933 гг. Да и хозяйственное освоение необжитых и малонаселенных районов Севера, Урала, Сибири и Казахстана было бы более успешным, если бы оно проводилось планово, на добровольной основе.
Словом, ни одна из поставленных сталинским руководством задач не была решена. Бесчеловечная акция начала 30-х годов должна быть официально осуждена, а невинно осужденные люди реабилитированы.
Коллективизация крестьянских хозяйств в начале 30-х годов проводилась административно-командными методами с применением экономических и иных санкций к нежелающим вступать в колхозы. В результате этого удалось провести коллективизацию. Но какой ценой! Численность крестьянских хозяйств и население деревни заметно сократились. Миллионы людей были разорены и сосланы в северные и отделенные районы страны, еще больше людей, спасаясь от насильственной коллективизации и раскулачивания, бежали из деревни в города и промышленные центры.
Еще в 1932 г. группа М. Рютина (Союз марксистов-ленинцев) следующим образом оценивала сталинскую коллективизацию: «Авантюристическая коллективизация с помощью раскулачивания, направленная фактически главным образом против середняцких и бедняцких масс деревни, и, наконец, экспроприация деревни путем всякого рода поборов и насильственных заготовок привели страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду... Всякая личная заинтересованность к ведению сельского хозяйства убита, труд держится на голом принуждении и репрессиях... Все молодое и здоровое из деревни бежит, миллионы людей, оторванных от производительного труда, кочуют по стране, переселяя города, остающееся в деревнях население голодает... В перспективе — дальнейшее обнищание, одичание и запустение деревни» [107].
О динамике коллективизации и сокращении численности крестьянских дворов в 1929—1937 гг. свидетельствует табл. 2, составленная по материалам Государственного архива Российской Федерации (Ф. 1562. Оп. 2. Д. 271).
Данные табл. 2 показывают, что за время коллективизации численность крестьянских дворов сократилась на 5,7 млн, или примерно на 25 млн человек. В колхозах к лету 1937 г. числилось 18,5 млн крестьянских хозяйств, или 93% оставшихся к тому времени хозяйств и 72,3% к числу имевшихся к началу сплошной коллективизации. Принудительная коллективизация означала коренной рубеж в раскрестьянивании деревни. Крестьянин из мелкого или среднего собственника фактически превратился в крепостного работника советского государства; он был отчужден от средств производства, лишен права распоряжаться результатами своего труда. Колхоз по существу являлся государственным предприятием с тем, однако, отличием, что государство не несло ответственности и не имело обязательств перед колхозом и колхозником, но зато имело право распоряжаться колхозом и произведенной им продукцией по своему усмотрению.
Таблица 2
Темпы коллективизации в 1929—1937 гг. (на 1 июня)
В результате коллективизации крестьянин был ограничен и в гражданских правах — он не мог свободно выбирать место жительства и работу, был привязан к колхозному производству, не имел права покинуть деревню, за исключением случаев призыва в армию, выезда на учебу или на работу в промышленность и на строительство по организованному набору.
И наконец, государство могло в любой момент волевым решением изменить социальный статус колхозника, превратив его из крестьянина в наемного рабочего, преобразовав колхоз в совхоз, и наоборот.
Таким образом, советская власть методами принуждения и насилия, репрессий и депортаций осуществила сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств, следствием чего явились снижение сельскохозяйственного производства, разорение деревни. Крестьянство в прежнем понимании этого слова перестало существовать; оно потеряло свою индивидуальность и превратилось в послушного раба тоталитарного государства. Пагубные последствия коллективизации сказываются и поныне. Только на путях отказа от насилия и кампанейщины, равноправного развития всех форм хозяйства, в том числе и подлинно кооперативных, можно вывести деревню на рельсы прогресса и процветания.
Н.А. Ивницкий, доктор исторических наук, профессор
Н.А. Ивницкий. Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов. По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПТУ. - Сборник: Судьбы российского крестьянства, М., РГГУ, 1996, c.249-297
http://you1917-91.narod.ru/ivnickiy.html
http://www.lubimayarossia.ru/authors/1
Русская цивилизация может предложить человечеству древнюю культуру, идеал которой — не двигать куда-то мир, а сосуществовать с ним; не в беге времени, а в идее вечности. Разные признаки указывают, что сейчас народ ищет такого типа пути в жизни. Это, по существу, — возрождение древней культуры Православия, а может быть, еще более древней - Игорь Шафаревич
Влесо бо наущi тоя земЪ ратi а зърно сЪятi
Такооу боiща тоii ПраЩурi огнiщанама статi
а бытi земетрудiцi...
А iмемо вяну вянiте одо поль тех
жiтву трудiтi а яшень пълоте
а пшено просово сбiряшете
до закуте Сврожiа