(отрывок из книги воспоминаний школьных лет)
…И вдруг я поймал на себе такой взгляд, что, кажется, даже покраснел. Большие зеленовато-карие глаза на полудетском личике смотрели на меня так, как будто вбирали меня всего целиком. Никогда ещё ни до, ни после этого случая, не ловил я на себе такого сияющего взгляда. Несколько позже я узнал, что эту девочку зовут Тамара, но кто бы мог подумать, что с этого дня она навсегда войдёт в мою жизнь.
Мы подружились с Тамарой практически с первых дней моей учёбы в Николаевской средней школе. Мне нравился её тихий искренний смех, красивые длинные волосы, и даже её милая застенчивость. Но особенно удивительными были её глаза. Они, казалось, светились изнутри какой-то неподдельной добротой, которую, к сожалению, многие мужчины начинают по-настоящему ценить только с годами.
Очень скоро мы с Томой оказались за одной партой. Сидеть вместе нам было как-то особенно комфортно и интересно, ведь наше общение не ограничивалось разговорами на школьные темы. Мы часто обменивались стихами и песнями в тетрадях-песенниках, одна из которых до сих пор бережно сохранена мною. Я не понимал тогда, почему у Тамары практически не было подруг. Возможно, из-за её некоторой замкнутости, даже робости и внутренней неуверенности в себе? Но, скорее всего, одноклассницы просто не понимали её и, потому, не принимали в свои компании.
Тома казалась мне очень беззащитной девочкой. До сих пор помню, как трогательно она терялась у классной доски, даже, если знала материал. Учёба давалась мне легко, поэтому, я с удовольствием решал для Тамары задачки по химии, как мог, опекал её и заботился о ней. Возможно потому, что некоторые из наших девчонок сами могли обидеть кого угодно, но только не Тома.
Вечерами я нередко приходил в Николаевку. Это было достаточно большое расстояние, если учесть, что из школы домой приходилось добираться пешком километров восемь, значит, мне нужно было пройти это расстояние три раза за сутки, чтобы увидеться с Томой помимо школы.
Мы любили сидеть на лавочке у её дома и говорить, говорить обо всём на свете. Причём, если быть честным, говорил, в основном, я, а Тома больше молчала и слушала. Глядя в её восхищённые глаза, и будучи достаточно самоуверенным, я чувствовал себя тогда, по меньшей мере, киногероем.
Родители воспитывали Тому в строгости. Помню, как мы оба были расстроены, когда её не отпускали на вечеринку. Потом мама Тамары всё же смилостивилась, и под мою ответственность, разрешила нам погулять. Так мы, единственный раз за всё время нашей дружбы, встретились в кругу хорошо знакомых мне парней и девчонок. Тома стеснялась наших ребят, потому старалась держаться ко мне поближе, а мне нравилось чувствовать себя её защитником. Мы тогда натанцевались до упаду, и этот вечер я запомнил, действительно, на всю жизнь…
В девятом классе я вдруг решил продолжить учёбу в Таганрогской школе, где моя мама преподавала русский язык и литературу. Не могу передать, насколько несчастной и растерянной выглядела Тома в тот день, когда я забирал свои документы. Едва сдерживая слёзы, и с отчаяньем глядя прямо перед собой, она провожала меня до самого выхода из здания школы. Нас видели учителя, которые, конечно же, всё понимали, и ученики, находившиеся в коридорах школы. Все они смотрели на нас с любопытством и даже сочувствием, поскольку наша дружба уже давно ни для кого не была секретом. Меня поразило то, никому даже в голову не пришло тогда сказать что-то в наш адрес, засмеяться или отпустить какую-то шуточку.
В новой школе как-то не сложилось с учёбой, и через три дня я вернулся обратно в Николаевскую среднюю школу. Сколько же счастья и радости было в глазах Томы! Эта радость невольно передалась тогда и мне. Мы снова были вместе, снова сидели за одной партой, и я опять ходил в Николаевку по вечерам, ведь нам так не хватало нашего общения.
Но всё хорошее, наверное, не может длиться вечно. Между нами произошла нелепая ссора, и я пересел за парту к другой девочке. Мне до сих пор стыдно вспоминать тот день, стыдно за горькие слёзы Томы на виду у всех одноклассников и нашей учительницы по химии. Помириться мы так и не смогли, наверное, в силу моего мальчишеского эгоизма, а может быть ещё по каким-то причинам? История умалчивает об этом, но только ни я, ни Тома не сделали ни одной попытки, чтобы наладить прежние отношения. До конца учебного года мы оба делали вид, что не замечаем друг друга, а после девятого класса, Тамара ушла учиться в вечернюю школу, так закончилась наша школьная дружба.
Почти случайно встретились с ней снова только через год, и это была последняя наша встреча перед очень долгой разлукой.
Её школьные фотографии я хранил все эти годы. Жаль только, что письма не уцелели: уже тогда Тома преуспевала в эпистолярном жанре.
Я до сих пор помню строки из этих её писем…
И кто же мог знать, что много лет спустя Судьба подарит нам удивительную встречу, которая, в каком-то смысле, станет спасением для нас обоих…
К моменту этой долгожданной встречи была прожита основная часть моей жизни. Я был уволен в запас кадровым офицером по сокращению штатов. Личная жизнь как-то не задалась. Зато моя давняя любовь к литературе, а именно - мои стихи и авторские песни, неожиданно получили признание в литературных кругах. Возможно, это произошло чаяниями моей мамы и двух моих бабушек, в прошлом, так же, учителей русского языка и русской литературы. Так или иначе, но на этой благодатной почве я и «взрастил» несколько первых книг своих стихов.
Чем дольше я жил, тем больше возникало разочарований в личных отношениях. Женщины, с которыми меня сводила судьба, отнюдь не всегда, руководствовались искренними ко мне чувствами. Не один раз мне доводилось начинать всё с чистого листа… И всё чаще в памяти ворошились страницы прошлых лет, где робкая девочка Тома смотрела на меня восхищёнными глазами…
Ах, если бы возможно было, так же легко, как книжные страницы, перелистать назад целую жизнь…
© Copyright: Евгений Евгеньевич Остапов, 2013