- Всё! Больше не опишу ни единой нашей встречи! – не думал, что наберусь вольнодумства и выдам ей такое. – Не хочу, чтобы ты сторонилась зеркал!
- Ты обиделся что ли? – сегодня я точно её удивил. – Дело в другой музе, верно?
- По дорогам придуманного мною мира бродят не персонажи, которых я сочинил, а реальные люди, которых я знаю! В этом всё дело! – выпалил я. – Сама же читала!
- Да, и меня позабавил ловкий сюжетный ход с фуд-терапевтом, что мечется в другом измерении! – очевидно, она припомнила комизм этой сцены и улыбнулась. – А разве это должно меня насторожить?
- Послушай, когда герой пытается во всём разобраться сам, чем это чревато? – верю, античное образование, помноженное на пожизненную каторжную работу с авторами, не притупили её интуиции.
- Такой шум-бара-бум поднимается! – простодушно выдала она.
- Ты необычайно проницательна! – знал, у нас выйдет конструктивный разговор. – Как только я потяну здесь за нити, на их другом конце сразу же упрутся! Могут пострадать дорогие мне люди!
- К чему ты клонишь? – невооруженным же глазом видно, что моё внезапное признание достигло цели. – Ещё, скажи, что теперь я не выпью вина, опасаясь утонуть в бокале. Ой, не драматизируй!
* * *
Не распробую вкуса вина, пока не осушу до дна кубка. И пока меня не ткнут носом в расчеты, не осознаю: насколько орбита моего разума отклонилась от траектории здравомыслия. Меня не захлестывают панические атаки. Моя личность не разрывается между лаврами Цезаря и комплексами Наполеона. Кустарные исследования, проведённые в бытовых условиях, не воссоздают полноты картины моего психического здоровья. Но этого и не надо!
Время сейчас непринуждённое. Заглянув в интернет, каждый может поставить себе диагноз. А из потока телевизионной рекламы медикаментов подобрать что-нибудь для лечения. И если уж посещать медицинское учреждение, то исключительно для пользы здоровью. Есть же клиника, где мне не отказывают в рецепте на триста граммов сухой конской колбасы. Туда и путь держу.
Уверен, там ждёт не дождётся меня фуд-терапевт Виталий Викторович. Я приду к нему на приём. Загляну в его глаза, излучающие участие. И расскажу, как на духу, о нашей невообразимой встрече в чайной лавке одного придуманного мною мира.
- Ну, у Вас и фантазия, – сочувствующе покачает головой Виталий Викторович.
И мы вместе посмеёмся. И он не позовёт санитаров. А выпишет для скорейшей стабилизации упущенного настроения усиленную дозу моего любимого продукта. И жизнь моя завертится, как прежде…
* * *
Знакомый кабинет. Но табличка, снятая с двери, делает его безликим и чуждым.
- Здрасьте,– я просовываю голову в приоткрывшееся мне пространство и надеюсь разглядеть за столом Виталия Викторовича, восседающего во всей красе и величии. Но за знакомым столом незнакомый человек.
- Вы что-то хотели? – в голосе ни участия, ни интереса. Убийственная фраза из разговорника ложной заинтересованности.
- Мне б Виталия Викторовича, – моя подача и приглашение к диалогу, словно шарик для пинг-понга, легко пересекает сетку его отстранённости.
- Так нет его, – он отбивает.
- А будет когда? – корректирую силу удара.
- Трудно сказать, – игра пока идёт на равных. – Не обижался, не увольнялся. Просто перестал ходить на работу. Всё!
- Так, может, случилось чего? Ну, семья-то должна знать? – и опять моя дерзкая подача.
- Семья-то должна, но не знает, – мой соперник не теряет самообладания.
- А вы его хоть сами-то ищете? – я взвинчиваю темп.
- Где? Люди тысячами пропадают. Заявление в полицию отнесли. Если жив и здоров, вернётся. Ну, а не вернётся, – я пропускаю его подачу.
Шарик для нашей игры в пинг-понг отскакивает от стола и, беззаботно цокая, катится по полу куда-то прочь…
* * *
Заглянул в свою контору, как говорится, наудачу. Написать заявление на расчёт да попрощаться со своей бригадой.
- Не прижились, значит, – знакомый менеджер клининговой компании разочарованно выдохнул и принял бумагу с моим лаконичным текстом.
- Наоборот, пару корешков даже пустил, – честно признался я. – Борьба за чистоту – на большого любителя. Думаю, диспетчером птичьих полётов устроиться. Вот где адреналин на смене запредельный! Птиц-то в воздухе по любому больше, чем самолётов.
То ли менеджер на мгновенье представил себе эту канитель управления птичьими полётами, то ли это была искренняя реакция на моё откровенное безумие. Чего гадать? Я оставил его один на один с новым выражением лица. И было оно обескураженным.
В мужской раздевалке пустынно. Лишь слышно, как кто-то сопит и гулко возится в одном из шкафчиков. Иду на шум и набредаю на своего бывшего бригадира.
- О! Какими судьбами? – протягивает Палыч для рукопожатия крепкую пятерню.
- Вот уволился. Думаю, зайду попрощаюсь, – жму ему руку. – Не вижу Лёхи?
- Нету Лёхи, – и Палыч с досадой лупит рукой в металлическую дверь шкафчика.
- Персиками что ли торгует? – нервы-то у нашего бригадира, оказывается, ни к чёрту.
- Если бы, – Палыч потирает ушибленные костяшки. – «Отражёнка»...
- Как?! – от неожиданности у меня подкашиваются ноги.
- Да, понимаешь, в клинике какой-то взяли «левый» заказ: кабинет помыть, – Палыч то ли оправдывался, то ли стыдился. – Не работа, а слёзы. Нас же после того случая от комплексных уборок руководство оттёрло. Мы добровольно себя всякой мелочёвкой и загрузили. А чё делать? Вот и мотались с утра до вечера, высунув язык.
- Ну?! – моё нетерпение гнало его повествование вперёд.
- Баранки гну! – внезапно ощетинился на меня Палыч. – Говорю же, обычный кабинет. Не озолотишься. Если мыть, только окно да зеркало. Зеркало, правда, в половину стены и в рост человеческий. Мы с Лёхой уже закончили. Цепи страховочные от стояков отопления открепили. Ну, ты помнишь нашу технику безопасности. А у него, как на грех, цепочка на шее где-то за робу зацепилась. Вот он к зеркалу и подошёл глянуть. И надо ж было тут моему телефону зазвонить! Я чуть отвлёкся. Лёха даже пикнуть не успел. Вот, только и осталось…
И Палыч протянул мне Лёхину золотую цепочку, на которой болталась подвеска в виде буквы «L».
- Её бы родственникам отдать, – потеряно размышлял он. – Но у меня к ним ноги не идут. Может, сам?
- Ладно, времени всё равно навалом, – я легко принял его предложение. – Зайду в кадры – адресок Лёхин возьму.
- Я и сам рассчитаться хочу, – устало произнёс мой бригадир. – Не могу так больше. Спёкся…
- А где, ты говоришь, всё произошло? – хочу кое-что для себя прояснить.
- Так у меня и визитка их осталась, – и Палыч протянул мне замусоленную бумажку. – Вот, держи!
Мне было достаточно бросить взгляд на адрес. Это была клиника, где работал Виталий Викторович.
* * *
Вышел из конторы и начал спускаться по ступенькам. Яркое пятно на стоянке привлекло моё внимание. Мне знакомо это вызывающее сочетание хрома и красного цвета. Да это же раритетный автомобиль Юрия Ненастьева!
- Надо поговорить! – а вот и он сам делает шаг мне навстречу.
- Надо – поговорим, – сам того не ожидая, я снизу пробил ему в челюсть. Не думаю, что Ненастьев не был готов к моей агрессии. Но отвечать ударом на удар не стал.
- Отлегло? – он сплюнул кровь себе под ноги.
- Ну, более-менее, – перебрал я пальцами правой руки. – На Чёрную речку ради дуэли тебя не потащу. Много чести!
- Подвезти? – поинтересовался Ненастьев.
- Ну, надо в одно место, – я направился к его автомобилю. – Только, давай, не как в прошлый раз. Если вдруг что, сам и толкай!
Наш смешной автомобильчик решительно вклинивается в плотный поток раскалённого железа, разгоряченных моторов, нагретой резины и удушливых выхлопных газов. Но далеко продвинуться не может. И вязнет в немыслимой пробке среди переполненных маршруток, неповоротливых грузовиков-исполинов, знающих себе цену внедорожников, прилипших к сёдлам байкеров и легковух всех мастей. Что ещё остаётся делать, когда осознаешь, шестьдесят лет назад для этой машины ещё не придумали кондиционера? Только гонять горячий воздух по салону душевными разговорами.
- Будь готов к тому, что услышишь, – Ненастьев театрально начал с предупреждения. – Хотя это и поставит твой мир с ног на голову.
- Всегда готов! – я дурашливо занёс правую руку в пионерском салюте.
- Всё, что ты знаешь обо мне – только часть правды! – мне показалось, он переигрывает.
- Ну, хватит! Давай, как нормальные люди, – я сходу скомкал его стройную речь. – Просто не терплю, когда со мной обращаются, как с бестолочью, ага?
- Как и ты, я попал в травму по «скорой», – ну, может же по-человечески изъясняться. – Но скорее по глупости: прыгнул на концерте прямо со сцены в толпу фанатов. Ну, а те и расступились, идиоты!
- Да тебе не чужд эпатаж, как я посмотрю, – поддел его я.
- Это часть моего образа. Точнее, прикрытия, – он даже не обиделся.
- Дай угадаю! А по ночам ты борешься за всё хорошее, против всего плохого! – меня натурально несло.
- Нет, противостояние идёт круглыми сутками, – поясняет боец невидимого фронта.
- А кто наш враг? – любопытствую я.
- Толл Стунн, – при упоминании его имени Ненастьев почему-то мрачнеет.
* * *
Двенадцать лет назад. Чайная лавка.
- О нём я даже не слышал, – признаюсь Хранительнице Утреннего Вкуса.
- Ничего удивительного. Вы же – путешественник! – понимающе улыбнулась та. – Поэтому о моём предложении, кроме Вас, знать больше никому не обязательно. Кругом так и снуют шпионы Толла Стунна! Видите, того мужчину, что весь наш разговор крутится у соседнего прилавка?
Я, как бы разглядывая залу, обернулся и… обомлел! Упаковки кофе в зёрнах с невозмутимостью обнюхивал Фей!
* * *
Наши дни. В пробке с Ненастьевым.
- Толл Стунн в своём вымышленном мире – важная шишка! – продолжает мой спутник. – Хотя без земной энергии творчества и наших фантазий его мироздание – пустышка.
- Это что? Новый виток вампиризма? – интересуюсь.
- Тут ничего нельзя исключать, – ответил Ненастьев. – Почему я затеял наш побег? Мне требовались факты. Твой контакт с «отражёнкой» для меня был сомнительным. Но если всё так, то следующей фазой должно было стать появление твоего опекуна из вымышленного мира. А чтобы его спровоцировать, я просто ускорил ход событий.
- Складно слагаешь, – как будто две трети из сказанного я и без него не знал. – Но зачем ты увёз мою туалетную воду для вдохновения?
- Считай, я тебя спас.
- От чего?
- От искушения творчеством.
* * *
Двенадцать лет назад. Рождественский сочельник.
- Мальчик мой, не торопись все свои мысли сразу выкладывать людям, – этот голос материализовался прямо из-за моей спины.
Я обернулся. В начало текста вглядывалось широкое лицо, увенчанное мясистым носом и наделённое глазами флегматичного сенбернара. Не вдаваясь в подробности, он представился Феем. На дворе стояла волшебная рождественская пора. Я пил уже целую неделю. Поэтому с лёгкостью принял этот странный визит за причудливое воплощение моего второго «я».
- Но люди ждут от меня новых историй, – запротестовал во мне благодетель.
- Люди? Что мы знаем о людях? А точнее, что они могут о нас знать? – снисходительность Фея была абсолютной. – Важнее не то, что они ожидают. А то, что им надо дать…
- Что с меня взять? Я всего-то складываю слова в предложения. Я даю людям слова? – неуверенно предположил я.
- Слова – лишь малая часть в огромном пространстве энергетических потоков, что связывает меж собой людские души, – наставлял меня Фей. – Ты способен дать людям большее! Пробуждение эмоций, например.
- Считаешь? – как всё же лесть меня приятно расслабляет. Или так дорогой коньяк работает?
- Чем поделишься с читателями сегодня? – Фей кивнул подбородком в сторону монитора.
- Если не замолчишь, напишу древнегреческую трагедию! – как мне показалось, это был изящный предупредительный выстрел в его мясистую переносицу.
-Ха-ха-ха! Прости, но рот у меня редко закрывается! – он театрально дурачился. – Избавь их, а заодно и меня, в этот магический вечер от пролитых слёз и острой боли в сердце!
- А в любой другой вечер, значит, можно? – кисло поинтересовался я.
- Завтра же Рождество! А ты бездарно проводишь время в компании своего домашнего халата и недельной щетины. В то время, когда те, кто хоть изредка тебя читают, ждут волшебства новой сказки! – вот это он неожиданно.
- Ты хочешь сказку? – уточнил я.
- Нет-нет, не подумай, что этого желает мой эгоизм, – предупредительно изрёк Фей. – Её хотят люди…
Продолжение следует.