Как преодолеть насилие, как защитить слабых, как усмирить буйных, какие барьеры способны обуздать волну ненависти и вспышки безумия?
Убийства, массовые расстрелы беззащитных людей, становящихся жертвами бессмысленных актов мести и террора, потрясают общество и вынуждают людей задумываться над механизмами агрессии.
Самые радикальные предлагают легализовать огнестрельное оружие, кто-то склоняется к тому, чтобы ужесточить меры контроля и наблюдения за потенциально опасными индивидуумами и целыми группами населения, другие предлагают массовый исход из городов и поселение в закрытых анклавах, где единомышленниками будут обеспечены все условия для безопасной жизнедеятельности человеческого муравейника.
Все эти достаточно рискованные и неоднозначные меры, помимо того, что требуют огромных энергетических, организационных и финансовых затрат, не обеспечены сколько-нибудь рациональным анализом ситуации. Это абсолютно спонтанная реакция на насилие, вызванная страхом перед ним.
Насилие - это террор, или, по-русски говоря, страх. Цель террориста запугать общество, заставить его биться в пароксизме ужаса. Вооружиться до зубов и отвечать выстрелами из пушками на каждый шорох. Но, что провоцирует появление этого бессознательного чувства? Почему человек, считающей себя вершиной эволюции, так беззащитен перед этим ужасом смерти, что заставляет его так легко пугаться того, что он сам, со всем его величием и высокомерием, является всего лишь звеном в пищевой цепочке?
Мы – люди, взрослые и равнодушные к чужому страданию, далеко не всегда были так уверены в собственном превосходстве. Было время, когда меня пугал вид сырого мяса, например. Или я помню, как отец, строивший планы на обогащение, выращивал кроликов, а потом забивал их, и я в ужасе умолял его не делать этого, пощадить несчастное животное, которое я кормил травой, собирая ее за огородами. Но, нет, - кроля забивали под детские крики с каким-то особым остервенением, подвешивая его за задние лапы вниз головой, чтобы стекла кровь.
Я помню, как отец рубил головы петухам и курицам, и они еще некоторое время бегали без головы и я наблюдал за этим диким предсмертным танцем обезглавленной птицы с каким-то замиранием сердца, в котором все мои чувства были спрессованы так, что я даже не отдавал себе отчет в том, что я испытываю, глядя на это дьявольское представление под демонический хохот родителя.
Ладно, все это лирика, допустим. Но какого черта, скажите мне, мясные отделы открыты для доступа детей и несовершеннолетних подростков? Почему обезглавленные и ощипанные тушки куриц продаются в соседнем отделе с мороженым и молочной продукцией? Мы продаем тела животных и даже не скрываем этого. В рекламах колбасы стада быков превращаются в мясную нарезку и колбасу, и это отрыто демонстрируется на экранах телевизоров в праймтайм.
Если вы считатаете это нормальным, то я вам возражу: мы просто с годами стали тупыми и бесчувственными животными, не способными к сочувствию, только и всего. Мы убили в себе этот ужас, подчинили его разуму, заставили себя примириться с тем, что убийство это норма жизни человека, и главное его развлечение, если припомнить ему охоту, войны, страстное увлечение оружием и боевыми искусствами.
Не знаю, чем заняты законодатели, но я бы предложил им принять закон о продаже мясной продукции в специально отведенных для этого местах, и в строго отведенное для этого время. Запредить продавать, например, колбасу несовершеннолетним и подросткам, ограничить время торговли мясной продукцией дневным временем и посмотреть на то, какой эффект принесут эти меры. Уверен, что эффект будет, независимо от того, снизится ли агрессия в обществе или нет. В конце концов, для политика важно, чтобы его заметили, разве нет?