в соавторстве с Александрой Шепляковой
Пролог
Я не помнил себя, не знал кто я и откуда. Загребая стоптанными сапогами жухлую листву, я бесцельно брёл по оголившемуся осеннему лесу. Живот сводило от голода, язык прилип к нёбу от жажды, я валился с ног от усталости, но словно какая-то неведомая сила толкала меня вперёд, не давая отдыха и сна. На исходе дня лес расступился, и показалась просёлочная дорога. Не раздумывая, я двинулся туда, куда вели меня ноги и через пару часов добрёл до небольшого поселения. Трактир с неоригинальным названием «У дороги» обещал приют уставшему путнику. Я пошарил по одежде и за пазухой обнаружил увесистый кожаный кошель с серебром. Дверь тяжело отворилась и тут же захлопнулась, приложив меня по спине. Недовольно потирая ушибленную часть, я огляделся. Очаг с котлом освещал трапезную, языки пламени плясали на деревянных плохо обработанных стенах, посетителей не было. У котла шебутилась неопрятно одетая старуха. Я поморщился, но не в моём положении выбирать. Я сел на лавку у стены, кинул на стол две монеты, звон серебра привлёк внимание трактирщицы.
- Ночлег и ужин, - бросил я ей.
- Сейчас-сейчас, всё будет, - засуетилась она, сгребая монеты костлявыми скрюченными пальцами, которые показались мне птичьей лапой.
В тепле меня разморило. Я откинулся к стене и почти задремал, но необработанный сучок впивался мне прямо в затылок. Не спать! Сначала нужно подкрепиться. Аромат тушёного мяса и пряных трав приятно щекотал ноздри, рот наполнился слюной. Я открыл глаза. Налитые кровью глаза и звериный оскал старухи, склонившейся надо мной, прямо перед моими глазами.
- Не сметь! - сказал я.
Ведьма отпрянула, но в глазах по-прежнему был голодный блеск. Я резко встал, она приближалась, скаля на меня жёлтые клыки.
-Не сметь! – рявкнул я на неё и грохнул кулаком по столу.
Мерзкое упырское отродье, – ярость переполняла меня – громогласный рёв вырвался из моей груди, – Не смеееть!!!
Старуха сжалась и будто уменьшилась в размерах, в расширившихся зрачках я увидел ужас, но меня было уже не остановить. Я схватил кровососку и одной рукой оторвал ей голову, отбросив другой рукой обмякшее тело. Ярость выжигала моё сердце адским пламенем, разметав столы, я, тяжело ступая, вышел на улицу, разворотив дверь и часть стены в щепки. Редкие прохожие с воплями шарахались от меня и разбегались в стороны, почему-то все они были такими крохотными. Я хотел сказать, что не причиню им вреда, но из горла моего вырвался лишь жуткий рык и столп пламени. Загорелись дома и деревья. Я сокрушённо мотнул головой, нужно уходить, пока я не натворил ещё больших бед. Мне нет места в мире людей. Два огромных крыла за моей спиной подняли меня в воздух, встречный ветер резал глаза, сердце сжимала жгучая тоска, но слёз не было. Драконы не умеют плакать.
1 глава
Ночные смены были самым сложным в работе. Хирургическое отделение, тяжёлые послеоперационные больные не давали сомкнуть глаз. Вета надавила на переносицу, пытаясь прогнать сон, телефонный звонок разорвал тишину.
– Хирургия, - ответила она, подняв трубку.
- К вам поднимают пациента, готовьтесь.
- Хорошо.
Положила трубку и бросилась в сестринскую, где дремал дежурный хирург.
– Сергей Степаныч, проснитесь, к нам больного везут.
- А? Что? - пробормотал сонно грузный врач, но тут же собрался, потерев помятое лицо руками, бодро поднялся со старенького скрипучего дивана. По пустым коридорам уже громыхала каталка.
Они вышли навстречу. Мужчина на каталке истекал кровью. Вета, повидавшая немало за свою девятилетнюю практику медсестры, содрогнулась - из раскуроченной грудной клетки торчали рёбра, будто кто-то разорвал её, пытаясь вытащить сердце. Но самым поразительным было то, что мужчина всё ещё был в сознании. Его обезумевший взгляд метался по стенам и потолку, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Вета встретилась глазами с этим отчаянным взглядом и потонула в золотисто-янтарном океане боли.
-Светлана, ты будешь ассистировать, - голос хирурга вернул её к реальности.
Она кинулась за ним в операционную.
В пять утра, измождённые, они вышли из стерильного блока. Бригада экстренно вызванных хирургов вместе с Сергеем Степановичем сделали всё возможное, теперь оставалось лишь ждать.
Вета присела на кушетку в коридоре и прислонилась спиной к холодной стене. Почему стены в больницах красят в такой унылый цвет? Словно без того мало гнетущей больничной атмосферы. Руки и ноги дрожали от усталости. Через два часа закончится смена, сегодня суббота, значит, Лизу нужно отвести в школу, приготовить обед, а потом забрать и сделать уроки… а нет, уроки можно оставить на потом, завтра же воскресенье.
Лиза, восьмилетняя дочь Светланы, уже ходила во второй класс. Вообще Лиза была достаточно самостоятельной девочкой и даже дома одна оставалась, когда Вета уходила на ночное дежурство, но отпускать её одну в школу Вета до сих пор ещё боялась.
- Ничего, впереди два выходных, отосплюсь, - подумала она.
Недели летели за неделями в своей обыденности и привычном течении дел, Вета как обычно пришла на смену. Санитарка баба Нюра что-то ворчала себе под нос, недовольно громыхая ведром и распространяя вокруг едкий запах хлорки.
-Что случилось, баб Нюр?, - поинтересовалась Вета.
- Что случилось, что случилось… говоришь им - нельзя на подоконнике сидеть, а они всё одно лезут, будто мёдом им там намазано. И этот туда же, не успели из реанимации спустить тут как тут. И ухом не ведёт, сидит будто не слышит, что ему говорят. Аль глухой? А?
- Я разберусь, баб Нюр, - Вета вошла в палату.
Мужчина сидел на подоконнике раскрытого окна, лучи заката обтекали его профиль, золотили смуглую кожу и заливали небольшую двухместную палату тёплым розовато-оранжевым светом. Вторая кровать пустовала. Грудь пациента была полностью забинтована. Он даже не оглянулся, когда она вошла.
-Тот самый, - вспомнила Вета.
– Послушайте, вы должны соблюдать правила больницы, - она решительно подошла к мужчине и тронула его за плечо, - нельзя…
Он повернул голову. Его глаза, в обрамлении тёмных ресниц … боль… океан боли…
- … сидеть на подоконнике, - эти слова Вета еле выдавила из себя, такими бессмысленными они ей сейчас казались.
Накатившие на неё чувства были подобны урагану. Они смешали все мысли в её голове, лишили здравого смысла, ей хотелось лишь одного, чтобы в этих прекрасных глазах не было боли. Смутившись, она опустила голову и вылетела из палаты, едва не сбив с ног пожилую санитарку.
Безразличный взгляд пациента вновь устремился в окно.
Вета влетела в процедурную и принялась судорожно набирать тройчатку, сделать хоть что-нибудь, чтобы ему не было больно. Остановилась, прикрыла глаза, провела ладонью по лбу и курчавым каштановым волосам, собранным на затылке в хвост.
– Стоп. Что я делаю? Есть назначение врача, никакой самодеятельности.
Стала листать журнал назначений – палата №7, Безымянный…
Безымянный? Странная фамилия. И имя не написано. На ночь никаких назначений. Что ж тем лучше, она так глупо повела себя, что было стыдно снова встречаться с этим пациентом.
Вечерний обход - уколы, таблетки, что кому нужно… Безымянный лежал, отвернувшись к окну, и никак не отреагировал на вопрос. Ну и Бог с ним.
Ночью Вета как обычно сидела на посту, заполняя постовой журнал. Далеко за полночь хлопнула дверь служебного выхода.
– Снова кто-то курить вышел, - подумала Вета, - гоняешь их как школьников, гоняешь и всё без толку.
Вета пошла посмотреть, кто в очередной раз нарушает режим. На лестничной клетке никого не было, только наверху лязгнула железная дверь.
– Этого ещё не хватало, неужели выход на крышу не заперли? - Вета побежала вверх по ступенькам, с пятого на восьмой и уже начала задыхаться.
- Похоже старею, - усмехнулась про себя, надо бы спортом заняться.
Дверь, ведущая на крышу, оказалась не заперта. Вета вышла в тишину майской ночи. Воздух уже не такой холодный как в апреле, но всё равно зябко. Она обняла себя за плечи, было не по себе. Вроде никого нет. Огляделась по сторонам и увидела его.
Он стоял на ограждении плоской больничной крыши. Вета зажала рот руками – что он задумал? Осторожно, чтобы не спугнуть, она подкралась сзади и, обхватив его обеими руками, рванула на себя. Они вдвоём полетели на холодный бетон. Кажется, она отшибла себе всё что можно, и ещё этот сумасшедший придавил её всем своим весом.
Он не шевелился. Вета с трудом высвободилась из-под его тяжести. Голова запрокинута, спутанные тёмные волосы закрывали лицо. Да что с ним такое, он жив вообще? Она подползла к нему и положила его голову себе на колени. Осторожно убрала волосы с лица. Внезапно он открыл глаза, и она вскрикнула от неожиданности. Его веки снова закрылись, и он перевернулся на бок, обхватил Вету обеими руками, поджав к себе ноги. Что случилось с ней в этот момент, она не могла понять ни тогда, ни потом.
Волна необъяснимой нежности накрыла с головой, ей захотелось всю свою любовь и заботу отдать этому человеку. Как давно не касались её мужские руки, как давно она не чувствовала себя женщиной. Она стала гладить его волосы и плечи, целовать лоб и закрытые веки, а затем губы. И вот уже страсть захватила обоих.
Она проснулась от того, что перестала чувствовать его тепло рядом. Села, поправила растрепавшиеся волосы и одежду. На горизонте забрезжили первые лучи рассвета. Огляделась, его нигде не было, лишь белые бинты на полу были доказательством того, что всё это ей не приснилось.
Прошло несколько дней, всё отделение гудело о бесследно пропавшем пациенте. Вета делала вид, что это её не касается, но воспоминания той ночи вновь и вновь возвращались яркими вспышками: его губы, его руки, его глаза…
Она не могла их забыть, как ни старалась. Пыталась жить, как жила до этого, но тоска разрывала сердце.
Дочь раздражала своим нытьём, -Мама, пойдём гулять… мама, то… мама сё. - Мама, посмотри, что я нарисовала, - что-то щёлкнуло в сознании, Вета выхватила рисунок из рук дочери и в бешенстве смяла его.
– Ты достала меня!!! Сколько можно мамкать?
Лиза испуганно смотрела на мать. На глаза девочки навернулись слёзы.
Вету трясло, - Одевайся, пойдём погуляем, - взяла она себя в руки.
Вечерело. Вета быстро шла по улицам родного города, держа за руку дочь, малышка еле поспевала за мамой, но боялась слово сказать, мама никогда не была ТАКОЙ.
Если бы Вета увидела себя со стороны, то поняла бы, что с ней что-то не ладно. Руки дрожат, глаза лихорадочно блестят, движения резки и порывисты. Но Вета ничего не замечала за собой.
- Хочешь мороженого?, - спросила она дочку.
Та помотала головой, но Вета всё равно потащила девочку в маленькое уличное кафе. Усадила её за столик, улыбнулась дочери, словно наконец-то пришла в себя.
- Посиди, я сейчас всё принесу.
К продавцу образовалась небольшая очередь. Взгляд Веты блуждал по витрине, потом переместился на стоящих в очереди людей, а затем упал на журнал, торчащий из кармана ветровки впереди стоящего парня. На обложке журнала «Вокруг света» были изображены горы.
- Мне нужно туда, – озарило Вету.
Как заворожённая, она протянула руку и вытащила журнал из кармана. Парень удивлённо обернулся, хотел возмутиться, но Вета уже шла прочь, забыв про дочь, забыв обо всём на свете. Она знала лишь одно – ей нужно попасть туда, любой ценой.
Лиза несколько часов просидела за столиком уличной кафешки, а мамы всё не было. Продавщица стала складываться, и обратила внимание на одиноко сидящего ребёнка,
- Девочка, мы закрываемся, иди домой.
- Я маму жду.
- Здесь нет твоей мамы, иди, она тебя наверняка дома ждёт.
Дома, конечно же, мама уже дома! Лиза, подскочила и побежала по улице. Она никогда не гуляла одна так далеко от дома. Оживлённое движение на дороге, поток людей, спешащих с работы домой. Девочка растерянно встала на большом перекрёстке, не зная в какую сторону идти.
– Мама, - прошептала она еле слышно, - мама, - губы затряслись, слёзы потекли из огромных, тёмных как смородины, глаз, - мамочкаааа…. – заревела в голос, размазывая слёзы по щекам. Вокруг стали собираться люди. Что же это, ведь уже не маленькая так плакать – наверное что-то случилось?