Меж двух войн. Часть третья. Транскрипция войны

               
                Как раз то, что просится под               
                перо, страшнее всего  представить               
                на суд читателя.               
                Жорж Санд.


                Глава I.Театр  Военных  Действий.



                Итак, через два года была война*. И это 2014 незапамятный год. Донецк:

26.05. – Первые звуки залповых взрывов или обстрела в районе аэропорта. Начало жизни в нереальном мире и измерении. Хочется проснуться и избавиться от явного бреда, коим является это противостояние.

27.05.  - Вымерший город с вечера 26, видеорепортаж просто жителя, объехавшего центр города. Такая тишина в центре, где обычно идет жизнь даже ночью – гуляния на бульваре Пушкина, в многочисленных барах и кафе, а летом – в уличных кафе, в 8 утра – ни души.

29.05. – День рождения Володи. На кладбище возле аэропорта не ездили, поминали по домам.
04.06. – День смерти Володи. Опять же не ездили, опять же по домам.

08.06. - Димке 3 года. Посидели под навесом – приехали только самые близкие.

 Рассказ крестного за столом. Он как первый очевидец рассказал, как рано утром, крутя педали на своем велосипеде,  с опаской выезжал из поселка, где снимал флигель, на мост, ведущий в том числе и к аэропорту. Его несколько раз останавливали  вооруженные люди в хаки, докладывал им, что едет на смену в шахту, а сам с испугом оглядывался – валялись трупы и их фрагменты, в том числе руки, пальцы и пр., а сам  мост был в лужах крови.

23 июня понедельник – День рождения Саши - 27 лет. Опять под навесом посидели после работы. В гостях был друг и одноклассник с женой из досмотровой службы аэропорта. 26 мая были в очередном отпуске до 6 июня. После – остались оба без работы, а последние деньги потратили на отпуск.

 26.06. – месяц со дня начала боестолкновений и первый раз безработные младший сын с женой. Суета со спасением имущества владельца фирмы.

27.06. – конец 10-дневного перемирия и его продление.

28.06. - День Конституции. И как ее под снарядами понимать и принимать?

30.06. – конец иллюзорного перемирия.
               
01.07. - звуки с 4 утра, на Киевском и Партизанском проспектах. Объявленный отпуск с последующим увольнением у среднего сына с женой. Уж так у них получилось – не специально, и не с самого начала, что в последнее время все три сына работают с женами в одной организации.

-----------------------
 *см. Часть вторая. Донецк До и После. Эпилог.


                1. Вперед к морю.

  03.07. - С утра столько впечатлений – и это у нее, пенсионерки, безвылазно сидящей дома уже который год.
      Если вы уже встречались с моей героиней – Ольгой Квадратько, то вам известна история ее жизни, занимательной как у всех послевоенных детей, и в меру напичканной идеями тех лет, претерпевшими большие метаморфозы со времен разделения бывших советских республик.

       И живет она в славном городе Д-ске, что на юго-востоке Украины, где уже больше месяца идет настоящая война «непонятно кого непонятно с кем». Она специально нашла такую формулировку, чтобы отойти от любой политизации и пересказывания сводок новостей, диаметрально противоположных по смыслу и значению, но одинаково страшных и чудовищных. Потому что поверить в это невозможно, что жители одной страны уничтожают друг друга, называя себя одинаково патриотами и борцами за лучшую жизнь.

       Вот  уже больше полгода страна расколота в жестокой борьбе за свои идеи, хотя кто-то скажет, что за передел собственности бывшей самой богатой и успешной союзной республики. Здесь возможно все, но лично ей идеи как-то ближе. Особенно к тематике Великой Отечественной войны, участниками которой были и ее родители.
 
       Вот таким она и решила для себя строить повествование от лица матери и бабушки, частной чадолюбивой тетки, на старости лет оказавшейся в зоне боевых действий.

       Но сегодня особый день – средний сын с детьми уехал на море. Как и раньше – в Крым. Это радость, ведь детей НАДО вывозить, но и волнения – что будет в дороге, особенно в их мятежной области, а потом и на Чонгаре, на новой украинско-русской таможне?
 
        Семейство выезжало утром, но когда уже вполне рассвело, потому что ночью, как ездили раньше, небезопасно приближаться к блокпостам. Даже детишкам – обоим мальчишкам – 8-ми и 3-х лет от роду - понятно, что это уже не прежняя увеселительная поездка с выпаданием в море в ее результате, а нечто опасное и напряженное, с остановками и ожиданием.
 И так это ужасно видеть в этих голубых огромных глазах недетскую обеспокоенность вместе с опрокидыванием глаз куда-то вглубь  любимых личиков, когда летят самолеты над головой или бухают взрывы пушек, минометов, ПЗРК, или просто автоматные очереди или винтовочные выстрелы. Реакция моментальна – и вот уже быстро сверкают пятки после слов трехлетки: - Надо «лазбегаться!»

       Вот он – опыт войны. И зачем он им, счастливым жителям Земли ХХI века, общества изобилия и всяких благ – а вот поди ж ты – пришло вместе с первыми обстрелами  в цепких объятьях страха за жизнь – главного инстинкта, что бы там ни говорили биологи и психологи об основных человеческих инстинктах.

       Итак, с утра все разъехались кто куда, в том числе и молодежь – младший сын с невесткой на работу, которая тоже уже как-то частично фунциклирует из-за наездов непонятно кого – то ли обычных бандитов, то ли  рейдерских захватчиков, то ли простых мародеров, то ли ополченцев ДНР, которым также нужны автомобили, их ремонт, в том числе и дорогие запчасти.
   И получается, что все равно, кто захватывает, просто прекратит существовать автокомплекс, дающий работу и зарплату, а значит – тоже право на жизнь пропорционально этой уменьшившейся зарплате.

       А для нее лично наступило по-настоящему свободное время, обозначающее относительную свободу времяпровождения, опять же во время иногда звучащих обстрелов пока что где-то далеко, но в основном в твоем районе города, где и знаменитый международный аэропорт БЫЛ, в районе которого велись наиболее ожесточенные бои, и железнодорожный вокзал, от которого пока еще ходят поезда – смогла же невестка отвезти поездом свою дочь Аню, перешедшую в 10-й класс, в 20-х числах июня, сразу после экзаменов и вручения свидетельства об окончании  средней школы, к своей бабушке в Белгородскую область. (А выпускного уж не делали, не до того)
       Надо оговориться, что и раньше каждое лето ее отвозили туда, но на этот раз не рискнули машиной по трассе через Горловку, Краматорск, Славянск, Красный Лиман – такие знакомые по сводкам названия городов северного направления, где шли и идут самые горячие бои. И  в объезд по соседней области тоже чревато.

     Ребята, уехавшие на юг, звонили после трех, а потом отдельно еще двух блокпостов. Два первых были ДНРовские, остальные – армейские.  А потом был звонок после переезда украинской границы. Обещали позвонить еще и после преодоления российской таможни – там очереди. А вот на блокпостах пропускали свободно,  лишь увидев сквозь слабо затонированные стекла двух «гавриков» на заднем сиденье.

        Она же в это время, сидя у ребят в саду на больших качелях в компании с Тузиком, перемещенным для охраны дома и «придомовой» территории, тоже несла, наверное, охранные функции… но так расслабленно, под чириканье птиц и стрекот насекомых в траве, кустах и множестве цветов, разноцветным ковром покрывающих всю эту территорию возле «пряничного» домика.

 Цветы – это все Оля младшая, средняя невестка. За забором шелестели старые плодовые деревья, в основном, абрикосы, а за ними – гаражный кооператив, навовсе неэстетичное хозяйство. Вот зимой, когда на деревьях этой зоны отчуждения нет листвы, тыльная сторона кооператива предстает во всей своей красе – криво положенный щербатый красный кирпич, бетонные обветшалые перекрытия, мутный ручей тающего снега или дождя, низвергающийся прямо с горки между гаражами. Но зато летом – рай земной – и ни души, если не считать бомжей, облюбовавших эти райские кущи для своих земных малоприятных дел.

 Но в основном они настроены мирно, и стараются не попадаться на глаза. Но вот в условиях боестолкновений в городе – кто знает, что придет им в вечно пьяные синюшные головы,  временами и философически настроенные?
               
04.07. -    День Независимости США. А у нее там одноклассник Яша. Учились вместе в Забайкалье. А здесь бои в пригородах Д-ска. Называю его так по аналогии со своим прежним эссе. Пусть так и остается. Один из городков называется Пески. Нет, по-местному – ПЕски, с ударением на «е». Здесь вообще много местных наименований, связанных, возможно, с повсеместным русско-украинским суржиком. Так, и вполне определенный Славянск называется СлАвянск, славянский город, оказавшийся в эпицентре дикой войны.

     Впрочем, такое название время от времени прорывается в реальных интервью местных жителей области и региона.
 
     Так вот, о Славянске чуть позже. Ведь у нее повествование импрессионистской направленности – всплыло впечатление – и вот  оно, черным по белому в своей, может быть, где-то даже обывательской интерпретации. Как известно, таким «впечатлительным» людям трудно согласиться с какой бы то ни было экранизацией известных литературных произведений или спектаклей по их мотивам, где впечатление одного режиссера вложено в прокрустово ложе его фильма или спектакля – а впечатления миллионов людей – у каждого свое, вариативное, в зависимости от возраста прочтения и личной одаренности, и не без уклона образования.
 
    Итак, Пески. Это очень памятное место с некоторых пор, впрочем, с предпоследнего приезда Ольгиной мамы в Д-ск в конце 80-х.
 
     Как-то в разговоре всплыло это местное название, где есть песчаный карьер, наполненный водой, вполне пригодный для летних купаний, когда нет времени ехать на Азовское море. А Екатерина Александровна возьми и начни свои воспоминания, безошибочно употребив именно ПЕски. Оказывается, во время войны их дивизия стояла в Песках на переформировании после жарких боев за тогдашнее Сталино, как назывался Д-ск в ту пору. Однако, если автора не подводит память, об этом уже было. Но тогда в Песках разворачивалось одно из воинских формирований Великой Отечественной войны!

      Был там и бойкий кудрявый содлдатик среднего роста Сережа Богатов, талантливый во всех отношениях, родом из Подмосковья. И все-то он старался обратить на себя Катино внимание, но безуспешно, хотя и вовсю задружился со всеми девчонками, и даже писал их портреты в карандаше.
 
      И надо же было такому случиться, что этот Сережа позже одно время был ординарцем старшего офицера, лечившегося в госпитале Подмосковного Н-ска, а затем долечивавшегося на частной квартире у Катиной мамы - Евгении Дмитриевны. Однажды он и углядел Катину фотографию на комоде и очень удивился, когда узнал, что это ее дом и ее мама. А когда еще молодая тогда бабушка Женя засмеялась на его слова, что Катюша на него ноль внимания, а потом добавила, что у нее есть еще одна дочь – Тоня, младше Кати на год с небольшим, быстро нашелся: - Вот закончится война – приеду и  на ней женюсь.
    
        И действительно женился, и родились у них сын и дочь, и появились затем  внуки – но это совсем другая история.  Хотя сегодня у Ольги в друзьях их сын с невесткой и их дети.
 
        А все упирается в эти Пески под Д-ском, в эту удивительную историю, более неправдоподобную, чем придумки романистов, но гораздо менее правдоподобную в том, что сейчас там идут бои братьев-славян, правда, идеологически по-разному окрашенных.

      Она опять сознательно избегает резких формулировок, кипящих безумной ненавистью и жестокостью – этого хватает в переписке в соцсетях, в  сводках новостей, и даже в выступлениях политологов, а также разных консультантов и экспертов. Красиво выглядит только дипломатическая служба нашей бывшей Родины. Впрочем, бывшей Родины не бывает!

        Вот и хотелось бы также спокойно и последовательно о запредельной истерии и выпадах за выпадами на грани тупика.

                2.  Славкурорт и Островский.

      Да, в многострадальном Славянске лечился автор романа «Как закалялась сталь», человек большого мужества и революционного долга. И мемориальная табличка там есть  на старинном здании водолечебницы Славянского курорта. Вот и железнодорожная станция так и называется – Славкурорт, где расположен целый оздоровительный комплекс санаториев для спинальников, суставников и сердечников – да простят мне такую произвольную классификацию. Кроме лечебной воды он еще славится лечебной грязью, подаваемой в грязелечебницу, общую для нескольких санаториев.

      И Ольга там была неоднократно, лечилась этими припарками, которые, как известно, при серьезных заболеваниях, мягко говоря, бесполезны. Но там так хорошо, такая удивительная природа после загазованного Д-ска. Там хвойный лес, озера, колокольный звон, песни Игоря Талькова в уличном кафе в сквере между санаторием и грязелечебницей даже тогда, когда он звучал все меньше где бы то ни было.
      Она недаром пишет обо всем этом постсоветском великолепии в настоящем времени, поскольку ни разу не слышала ни в одной сводке, что там прошли бои, в душе надеясь, что Славкурорт, стоящий несколько в стороне от города, сохранился, ведь это настоящий заповедник со своей экосистемой, оказывающей бальнеологический эффект.
      Иногда, правда, возникали мысли, что санатории – прекрасное место для дислокации воинства, не оставляющего камня на камне там, где оно ни побывает.

       Все это записалось вечером после появления в Одноклассниках двоюродной сестры Люды из Люберец. Уж она-то лет на пяток постарше самой Ольги Витальевны – и наверняка  тоже знает историю Сережи и Тони вкупе с Катей и бабушкой Женей, которую в детстве сестрица называла «бабаня».
 
       Вот и разволновалась и повспоминала то, что уже описывала раньше. А на самом деле лелеяла мысль написать о великой расслабленности днем на скамейке-качели на пару с Тузиком, обгавкивающем непомерно активных бомжиков за забором. О голубом небе,о редких разрывах, как потом оказалось из сводок – на Песках. О необыкновенно высоких 7-ми стройных тополях на их улице, видимых из Сережиного двора совсем в другом ракурсе – откуда-то издалека и почти во весь рост, кроме голых стволов снизу.
   И были 2-ой и 3-й из них ростом поменьше, только тянулись за старшими братьями. 4-ре тополя были стройными и с монолитной кроной, как и положено пирамидальным тополям. А вот 5-й из этих высоких тополей являл собой нечто необыкновенное – ах, как жаль, что подле нет внучат – уж они бы вместе пофантазировали на его счет. Хотя, слава богу, что они смогли уехать с родителями на море, пока как бы в отпуск. Пусть отдохнут от страха и взрывов и неопределенности будущего.

       Так вот, 7-ой из этого ряда тополей был похож… на огромного зайца, как их рисуют в современных мультфильмах – иногда и не доподлинно понятно, что этот зверь – заяц. Но этот был именно такой. Крона наверху раздваивалась после плотного комка на два уха, возле туловища были подняты до уровня подбородка две лапки, явственно шевелящиеся при небольшом ветерке, А от талии вниз шла большая абсолютно круглая попенция, надежно удерживающая все массивное сооружение. А еще расслабленное сознание постоянно не отпускала мысль, что этот тополиный ряд она уже где-то видела, и так же его пересчитывала, любуясь темными силуэтами разновеликих тополей на фоне темнеющего неба и освещенных аллей – и вспомнила – вот человеческая память, причудливая и изощренная – это было на Азовском море в университетском пансионате, на скамье возле их домика, а тополя шли по центральной аллее, а с ее места просматривались без стволов над крышами корпуса.
      
 5-6.07. - суббота и воскресенье – активные бои за славный город Славянск, погода дождливая, природа плачет над неразумными своими детьми, воюющими в угоду олигархов, политиков и милитаристских блоков.
 
       А перед глазами эта жуткая фотография ангелочка Егорки, в белом, с бумажной лентой на лбу и в гробу. Жестокая безвинная жертва.
Освобождены Славянск и Краматорск. Открыта дорога на Д-ск.

       До глубокой ночи она не могла заснуть – и дело даже не в звуках взрывов – к этому привыкаешь, как и оценивать: – «Этот – далеко».

       Просто даже в постоянной опасности человек размышляет бог знает о чем. В «Одноклассниках» появилась ее двоюродная сестрица из Люберец, пятью годами постарше, она уже здесь вспоминалась, с радостными восклицаниями: - Как здорово, что ты здесь. Я посмотрела все твои фотографии – ведь я ничего не знала о твоей семье. Как вы там держитесь?

         А у нее в друзьях племянница, которую Ольга не видела ни разу в жизни – красивая такая Маша, длинноногая блондинка 37 лет от роду, т.е. в расцвете взрослой красоты. А у нее очень милая дочка, юное создание, похожее на обеих люберецких бабушек.
        И вот ведь тоже история – старшая сестра Олиной мамы, «теть Маруся», как звали ее все племянники, еще в 60-е годы переехала на старости лет из подмосковных Люберец в Севастополь, ближе к морю, растить внуков в благодатном климате и самим быть поближе к солнышку. И все так и происходило - куда же лучше? Но в 90-е годы она оказалась с Людой и ее детьми в разных государствах.

 07.07. -  нас ждет блокада города по сообщениям из ящика, вокруг города группируется бронетехника, прибывшая из освобожденных городов.
 
                Из интернета:             ДОНЕЦК ГОТОВЯТ К БОЯМ

 08.07. - Столица Донбасса стала новой военной базой ДНР. Покинувшие Славянск и Краматорск республиканцы во главе со Стрелковым по большей части переехали именно сюда. Город сразу же наполнился вооруженными людьми, их стало на несколько порядков больше. Стрелков назначен «военным комендантом города». Он обещает основательно подготовить к обороне Донецк и дать бой украинской армии. Пока же «ДНРовцы» пытаются взять под свой контроль Донецкий аэропорт, где находится украинский спецназ. Бои там идут уже несколько дней.

        Просто нереальная ситуация – сидеть на качелях в красивом саду – и прислшушиваться к звукам дальнего боя, который однажды может стать ближним. Неподалеку шахта – а именно сегодня объявили о захвате директоров двух шахт. Значит, шахты в зоне интересов обеих воюющих сторон - на шахтах сконцентрированы большие материальные и денежные средства, а также грузовые автомобили – именно это было уже похищено однажды на шахте в Кировском, что возле Енакиево.

        А еще рядом Институт внутренних дел со всем комплексом корпусов для учебы и проживания, а попросту – казарм. Но по фотографиям и сообщениям для размещения избраны многоэтажные общежития родного университета в центре города. И это тоже волнует ее, отдавшую университету 30 лет своей жизни. А общежития и так в аварийном состоянии, ведь на них давно не выделяется необходимых для ремонта ресурсов.А теперь что с ними будет? Да и 12-ти-этажность весьма настораживает – «высоковато будет»!
        Несмотря на грозные ожидания все отмечают очень четкую и последовательную работу мэра города А.Лукьянченко с первых дней противостояния и до нынешнего – в городе, как обычно, цветет миллион роз, высаживается множество других цветов – подстригаются газоны, работают коммунальные службы, не меняя обычного графика вывозится мусор. При всем этом мэрия ни разу никем не занималась и не грабилась – хозяин смог доказать, что это не место для борьбы, а место для жизнедеятельности города. Не уехал никуда, спасаясь от опасности, не бросил и не растерялся, по-прежнему возглавляет дееспособный аппарат и держит руку на пульсе города. Таких бы людей - да побольше, а уж мэров, покрывших себя позором в этой ситуации в стране хватает с избытком.

10.07. – в середине дня стали доноситься необычные звуки – «ездили по ушам», по всему городу катались танки и бронетранспортеры, настоящая психическая атака. Ольга в это время читала в саду, тут и началось: завыли, залаяли, заплакали собаки по всему поселку – и вся эта какофония одновременно с жужжащими  страшными звуками бронетехники довольно близко – по Киевскому проспекту – это даже подходит как  символическое название – «По Киевскому проспекту пришла война».
 
       Тузик реагировал как все его собратья – лаем с подвыванием, переходящим в визг – он что-то пытался ей рассказать, как ему страшно, и что там творится что-то невообразимое, и надо идти в дом, тем более, что звуки сменились на ударные звуки тяжелого боя где-то на подходах к аэропорту.

       Она уже была на дороге к дому, когда позвонил Сашка – а она посреди Сережиного сада в райском цветнике под открытым жарким солнцем – ответила пару слов и узнала от него, что у них перед работой ездят бронетранспортеры и танки. И звуки уточнили – действительно «ездят по ушам» с тяжелым жужжанием.

       В своем дворе ее встретил Блэр, весь озабоченный и в раздрае чувств. Чего-то ей рассказывал, быстро-быстро, и убеждал в чем-то, вполне убедительно, хотя за минуты до этого она отчетливо слышала, как из лая он срывался здесь на вой – уж его-то голос не узнать – Блэрище вообще был любитель повыть, да еще и с руладами. А вот теперь и он понял, что все его более ранние поводы для воя – это ничто, мелочь в сравнении с той бедой, что пришла с новыми звуками в их город.
 
09.07. – вечером короткие  автоматные очереди буквально на соседней улице, но уж больно быстро прекратились – может, собак кто решил пострелять за активный лай? Но ей было достаточно, чтобы быстренько погасить свет и отправиться как бы спать.
10.07. –
11.07. –
12.07. – Днем явились второй раз безработные Сашка с Ирой. Опять с ноутбуками и всякой прочей белибердой с работы.
13.07. – воскресенье, не писала несколько дней. Молодежь полдня утрясала по телефону рабочие поблемы – кто за кем дежурит на работе в закрытом режиме, в том числе и ночью. Днем приходил самый старший внук, через неделю собирается отбыть к родителям в Урзуф (не путайте с Гурзуфом) – там их семья лет 10 назад приобрела «домик у моря» 1904 года рождения, зато с большим участком. Кому «зато», а кому пахать и пахать.
        В 11 часу вдруг начались какие-то всполохи без звука. Но на всякий случай выключила телевизор и сеть и удалилась спать. Ребята еще раньше удалились ночевать к Сереже в дом.

 А потом начался дождь, тихий и шелестящий.  Вставала проверить окна, не заливает ли случайно. Но нет, дождь шелестел правильно и отвесно, хоть всполохи уже превратились в далекое урчание грома. С одной стороны – гром всегда пугал своим явственным сходством с обстрелом, а с другой – вселял надежду – раз гроза – значит, какое-то время не будет этого самого обстрела – неписанный закон – стороны в грозу и дождь не воюют.
     А уж раз сон не шел и все равно встала – значит, можно чего-нибудь настрочить, пока не забылось и мысли не разлетелись.
 
     Сегодня уже и Сашка явственно озвучил то, что она им втолковывала ровно три дня – молодым надо уезжать, а она останется – и не уговаривайте. Первой реакцией было возмущение, а сегодня, ведь недаром говорят, что новость только три дня новость, а потом уже привычное дело…
      И не одна она такая самопожертвенная – вон и у соседей осталась одна «тетя Лена», как прилипло это от имени их младшего Сашки, моложавой и  энергичной женщины едва пенсионного возраста, и родители средней невестки Оли тоже не хотят уезжать, и в Славянске оставалось много стариков, отправивших детей и внуков как в сторону России, так и в другие области Украины.
 И еще неизвестно, какие мытарства их там ждут, вдали от родного  дома, даже при наличии неслыханной заботы. А вот ее по нашей славянской традиции очень скоро станет не хватать. Да и не в состоянии она перенести дорогу на перекладных, а потом еще и в транспортном самолете, например, да еще и в палаточных городках – одна морока всем будет с ней, а она не привыкла создавать своей особой большие проблемы и тормозить молодых. А в случае «остаться» вдруг и пронесет мимо самое страшное, а нет – то и… ладно, но все-таки «будем жи-и-и-ть!»

14.07. – уже ночью после 0.00 часов прочитала о минометном обстреле Александровки. Там не было указано, но это, как она полагает, Марьинского района. Знакомое село. Валюшка Лебеденко из ее отдела там живет. И ее родители жили. Да и Петровка – район Донецка – это тоже связано с ней…
        Впервые она побывала в Марьинке еще в бытность работы в облбыте – были такие полтора года в ее биографии, т.е. еще до работы в университете.
        И отправили ее в близлежащий районный центр по делам служебным – способствовать выполнению плана в быткомбинате, хотя это было довольно своеобразно – как кадровик мог мобилизовать коллектив, рассыпанный по всему району(?) – это надо было придумать очень изощренно.
        От автостанции пошла по главной улице, нет, скорее центральной площади городка, по краям которой  были магазины, районные присутственные места и прочая инфраструктура.
        Был очень жаркий день конца августа – солнце палило и слепило неимоверно – и вдруг из боковой улицы как-то очень тихо – выплыла многочисленная похоронная процессия – и уж тут-то – на главной улице – грянула музыка.

        Естественно, она отошла к палисадникам, в тень какого-то дома. Затем смиренно простояла весь ход, не отводя по обычаю глаз – и только подходя к нужному зданию вдруг со всей очевидностью поняла, что впервые в жизни ей не было страшно – а все потому – это объяснение пришло к ней одновременно – что месяц назад она пережила тогда личное горе – смерть  отца, которому и было-то всего 52 года.
 И было это в Москве, где жили ее родители с младшей сестрой после долгих лет военной службы в Забайкалье, где и сама  наша героиня закончила школу и сохранила на всю жизнь теплые воспоминания о холодном и суровом солнечном крае.

       А второе «попадание» в Марьинку, да, именно так, не в Марьяновку и не в Мариновку, как часто путают ее в СМИ, было при странных обстоятельствах полного загула на пару с мужем.
       А началось все вполне невинно с кафе-мороженого вместе с приятельницей из универа, которую звали  Гитта Андреевна. Она была татарских жгучих кровей и замужем за служивым человеком Павел Сергеичем. Собственно, он ее и привел в коллектив, как будто не знал о ее патологической ревности.

       После кафе, где не обошлось без пристрастных расспросов, кому ее замечательный Павел симпатизирует – а она в ответ не подавала и виду, что это вообще возможно, их, нарядных и легких от шампанского понесло  на окраину города к Гитте домой. Там заботливая  мама  доотвала накормила их какими-то необычайно вкусными и сытными блюдами с печеными татарскими лепешками, а далее они отправились к Ольге домой с бутылкой коньяка, усидели ее с Володей, а потом, теперь уже втроем, в десятом часу, зимой, в мороз, сверхнарядные  и возбужденные, вдруг подались в эту самую Марьинку, где с некоторых пор Павел с Гитой и проживали,  по приглашению последней.

      Не будем здесь останавливаться, сколько времени они ловили такси в те времена, а потом уговаривали частника, как потом ехали в снегопад по плохой дороге, но со смехом и прибаутками, как разглядывали 5-ти комнатную квартиру районного начальника, накрывали на стол в ожидании его самого. И вот он пришел часов в пол-первого ночи – один свежий и трезвый после рабочего дня в эту очень теплую компанию, познакомился с Дорониным, подключился и адаптировался – и только улучив один момент при переходе из столовой в гостиную, очень значительно сказанул ей:
 - Ну ладно моя-то! А от Вас, Ольга Витальевна, не ожида-а-ал…

    Хороводились, помнится, часов до двух, спали часа два,  а уж утром было совсем не весело. Но самое яркое впечатление осталось у нее от погрузки и поездки в темень и метель на каком-то почти рабочем автобусе, где ехали люди на шахтерскую смену, на рынок  или просто на работу в Д-ск – и среди них двое абсолютно буржуйского вида – наша подгулявшая парочка - в нелепых нарядных одеждах ни к селу ни к городу.

      А еще в Марьинском районе, в селе Александровка жила ее сотрудница из университетского отдела кадров – Валюшка Лебеденко, о которой она упоминала, да вдруг перескочила на что-то другое.

     Это совершенно героическая девушка, молодая женщина, а теперь уже и немолодая, проездившая каждый день на работу более тридцати лет в таких вот автобусах на перекладных. И приезжавшая на работу всегда раньше всех в отличие от ежедневно опаздывающих  работниц, живших в пяти минутах ходьбы. Ну, этот парадокс известен не только ей – это распространено повсеместно.

     А зимой, а в гололед? На вопрос: - Как ты? – она со смехом обычно отвечала: - Вышла из дому в пять утра – а кругом усе блестит под луной. Натянула поверх сапог носки Иван Иваныча – кто меня видит? – и на четырех точках поползла к калитке – там  у нас горочка – и дальше, дальше, а там уже натоптано, а где и посыпано, до самого автобуса, спасибо, он пришел вовремя – и  поехали потихоньку. И так каждый день, в вариациях на тему о дороге на работу.

     Это она стала в 27 лет вдовой шахтера, будучи на восьмом месяце беременности. Это она ходила по всем инстанциям, доказывая, что он погиб не от сердечной недостаточности, как записали в свидетельстве, чтоб не платить вдове и будущему ребенку и оставить их без пособия и квартиры.
 
   И только года через три получила она эту квартирку в Петровском районе, а попросту на Петровке – и Сашку, единственную свою дочку вырастила и выучила в университете на специальности «украинский язык и литература», как и племянников в техникуме, несмотря на отчаянное сопротивление всех троих, только теперь, наконец, с благодарностью  понявших, чего теть Вале это  стоило.
 
    И только в последнее время стал ее возить на работу племянник Виталька, которого она вылавливала раньше по городу и силком, и увещеваниями заставляла учиться в техникуме, навещая не по разу в семестр преподавателей нерадивого учащегося.
     И что же теперь? Марьинку бомбили, Петровку обстреливали, разрушали дома в Александровке. И это для нее не пустой звук – это же реал обитания такого знакомого человека – вот они ездили в Александровку хоронить Валиного мужа, а через  месяц – везли ее из Д-ского роддома на Петровке вместе с дочкой опять в Александровку, вот после операции везли Валюшку к матери и отцу в Александровку, туда же транспортировали– уже взрослую Сашку-студентку, обварившую в общежитии ногу от колена до пальцев. Все это говорит о жизни, а не о том, что там делается сейчас – и это противопоставление поистине страшно.
         
 Днем в Интернете появилось обращение мэра А.Лукьянченко, уже упоминавшегося ею за гражданскую позицию и мужество, о том, что он покидает город в связи с невозможностью выполнить требования руководства ДНР. Он надеется, что больше сможет помочь городу из столицы, куда отбывает, и что при первой же возможности вернется в родной город. Но этого не случится никогда.

  Дома продолжаются  баталии об отъезде молодежи. В городе практически остаются она и внук Ромка, студент университета, весной поступивший на работу в пожарную службу МЧС, и считающий, что он нужен здесь. А учеба в этом году - вообще неизвестно, будет ли возобновлена на родном физическом факультете по специальности «программирование».
    Молодежь намеревается забрать с собой на Белгородчину Ириных племянников, но там все упирается в нашу вечную расхлябанность – одному из племянников больше 16, имеется паспорт, в котором до сих пор нет прописки, нет, по-теперешнему – регистрации. И вдобавок на тетку нужна доверенность для пересечения  с ними границы. И тут же возникает вопрос: - Может, уже и так пропускают беженцев, ведь наверняка выезжали и с бабушками, и с дедушками, тетками и дядьями, мамами в разводе с отцами? И какие в разбитом Славянске нотариальные разрешения выезда от родителей?
 
      И какие баталии по поводу отъезда? Если в городе остается служивый Ромка – то она совсем не одна, он и переехать к ней запросто может – они с детства всегда очень хорошо контачили «фьюг с фьюгом».
     Из новостей последнего часа : - Обнародован дизайн новой украинской гривны.
Очень своевременная новость – ведь только печатания новой гривны нам сейчас и недоставало, многомиллиардного проекта на больную экономику страны. А в итоге – «Жизнь на юго-востоке и в центре идет в разных измерениях».
 
15.07. – Стреляли… Били и бУхали. А оставшиеся без конца обсуждали «уезжать-не уезжать». Полемика и сопротивление уже тише, тем более что соседка рядом тоже осталась одна, а сегодня уехала на неделю по путевке, которую приобрела уже давно. Присматриваем теперь и за ее домом вместе со следующими соседями по улице – как бы с двух сторон.

      Из Москвы показывали ужасные отчеты об аварии в метро – что же это за год такой? Какой такой лошади? А они с Димкой так любят детскую песенку «Далеко, далеко-о ускакала в поле молода-я лошадь. Так легко, так легко-о: не догонишь не поймаешь, не вернешь». Песенка-то со смыслом! Хоть и считается детской, и сопровождает отрывок из большого мультфильма, красивого и свободолюбивого. Песенка-то наша, а фильм – американский, хоть и не похожий совсем, однако.
     И горе – оно горе и есть, общее и одно на всех.

16.07.- есть новости с театра военных действий, что-то вздрогнуло и пошло-поехало. Эксперты ОБСЕ ходят и смотрят разрушения жилых домов мирных граждан, внимают слезам матерей и жен. Днем приходил Ромыч, студент-пожарный, «Правь струю рукой умелой» по бабушкиной литературной обзывалке.
    
     Днем вместе с Ромкой обнаружили, что закрыты несколько украинских телеканалов, на их месте – российские. Привычка – «второе счастье», а она привыкла смотреть несколько новостных программ, например ТРК «Украина» в 19.00 на русском языке одновременно с российскими дабы иметь полярную информацию, ибо «истина всегда лежит посередине». Ну, и путь запрещения и отключения всегда раздражает население – так было и при  отключении противоположно наоборот в самом начале конфликта. Жаль, что  самопровозглашенная власть наступает на те же грабли.
17.07. – лично у нее день прошел мирно, в обычном режиме: утром завтрак и готовка супа «Собачий вальс», вывешивание мусора на столбик у двора, сборы ребят на работу. Потом прогулка на пару с Тузиком в конце участка, что она и проделывала каждый день, читая книжку и приветливо кивая уже знакомому пирамидальному тополю-зайцу.
    Вечером приехавшие ребята были необыкновенно возбуждены – произошел уже третий «наезд» людей с оружием на их склад автозапчастей.
 
     И если первые два раза с них требовали немедленного перехода бизнеса, выдачи денег и дорогой бытовой техники, включая  ноутбуки, что заканчивалось немедленным «увольнением» всех работников и частичным вывозом матчасти и немым вопросом – «Кто это был?», то на этот раз все происходило с точностью до наоборот, хоть по привычке и страху натерпелись.

     Просто приехали люди в полной маскировочной выкладке и вежливо попросили обеспечить их запчастями по списку. Общаться с ними вызвалась Ирина, и это было правильное решение – деловая женщина всегда найдет более правильный тон в общении с вооруженным людьми и не доведет до конфликта.

     Список был весьма невразумительный и обширный. Не было года выпуска автомобилей, точной модификации и пр. Подключали аналитиков и работников склада, одни решали, что именно требуется, а другие искали и приносили, паковали и выдавали.
 
 И здесь в полной мере себя люди и проявили по-разному. Кто-то психовал и не мог включиться, а то и просто прятался. Кто-то выяснял форму оплаты – которой не могло быть по определению. Один парень, которого все считали редким «г» и зазнайкой – проявил чудеса собранности и дельного общения с вооруженными людьми – те тоже не сразу въехали, что им никто не будет сопротивляться, а тем более препятствовать: – Раз нужны запчасти, значит, будут вам запчасти. но и вы тоже должны понять, что они просто наемные работники, а хозяин в отъезде, естественно, и вообще  на них уже дважды наезжали.

   Люди в ответ куда-то звонили, обещали помощь в подобных ситуациях, если это повторится, ведь, скорее всего, раньше это были просто бандиты, которые пытались произвести рейдерский захват. Оставили телефоны нужных людей по предотвращению такого рода грабежей и  гарантийное письмо о получении запчастей там-то, тогда-то, у такого-то, на такую-то сумму.
     А вечером услышали эту дикую новость о малазийском боинге.  И виноватых, скорее всего, еще долго не найти – так усиленно отпираются все возможные участники.
18.07.-  Украинское телевидение отключено – и совсем без этой информации как-то даже странно. Даже представить невозможно, что там  говорят про трагедию с самолетом. Ну, конечно же, винят россиян – это же удобно – «пенять» другим, не замечая «бревна в глазу».

      Целый день шел дождь. Днем приходил Ромка. Вечером звонил Сережа с претензией, почему не выезжаем? А то до него дошли слухи, будто Сашка с Ирой уезжают, а ее, т.е. Ольгу Витальевну, оставляют. А информация пришла от Ромкиной мамы, старшей невестки, с его слов. Она уже всех приглашает к себе в Урзуф, в этот домик у моря 1904 года рождения.
  Но самое ужасное – это известие, что напротив их дома в Д-ске подбили крышу красивого двухэтажного дома, построенного лет 10 назад, по слухам – родственниками авторитета, погибшего несколько лет назад от взрыва на стадионе вместе с безвинными жертвами. Дом и участок были так красивы и ухожены, было чем полюбоваться. Правда, в доме жертв не оказалось, а вот случайный прохожий мимо дома – погиб. И совсем неприятно, что это уже совсем близко к родным – вот пусть и сидят на море, хоть и без удобств и привычного комфорта большого города.

       В этом же поселке на дальнем подъезде к аэропорту снимал флигель после развода с женой Сережин друг детства – Игорь, крестный одного из его сыновей. Это он рассказывал 8-го июня о поездке на велосипеде ранним утром 26-го мая на смену.
  Игорек, правда, с тех пор уже туда не ездит, перебрался к родителям еще одного закадычного друга детства, вывезшего семью на море.
 
 - Ну, Ромка у меня получит при новом появлении! Ведь в звонке прозвучало, что это она, бабушка подбивает внука остаться в опасном городе. Хуже нет, когда за твоей спиной начинают обсуждать твои поступки, нимало не вникая в их корни, а то и перевирая, - думала она в некотором раздражении чувств.
- Нет, семь лет она мечтала, чтобы ее хоть кто-нибудь вывез на море, однако этого не последовало. Ну и ладно, нет так нет – кому охота портить отпуск некоторой, но все же возней с инвалидом? А уж старшая невестка, с которой они не общаются около 7 лет – это последний человек, к которому она обратилась бы за помощью.

    Вечером, когда ужинали с Сашей и Ирой, после их возвращения с работы, начался новый обстрел аэропорта.
- Ба-а-ах! Ба-а-ах! Бу-бух! Бу-бух! – так сильно бабахали и хренячили из орудий впервые, аж земля вздрагивала, хоть до места обстрела было километров 10, не меньше.
 19.07. – Утром все новости про самолет – кто? почему? и чем? Помнится, когда в 2001 году над Черным морем сбили российский самолет, и изо всех сил отпирались, было необычайно тягостно и стыдно – вот, мол, до чего докатились. А сейчас уже больше полгода позоримся на весь мир – и чем дальше,  тем страшней – как в сказке – остается только вера, что это когда-нибудь все-таки закончится.

       Днем звонил Сашка. Теперь Сережка с моря взялся за него, чтобы приезжал к ним, да еще и с мамой. Она же категорически отказывается – ей нигде не будет так хорошо и привычно, как дома. Она везде будет всех тормозить и всем мешаться, т.е. создавать трудности молодым в их тоже не домашней жизни.
 А там будь как будет! И снова: - Будем жить!
     Во второй половине дня позвонил из Америки Яша, ее одноклассник по выпускному классу в Чите-46, теперь проживающий в городе Чикаго, родине гангстеризма, как их учили когда-то в школе. Звонил по Скайпу, сидя с удочками на берегу озера, показал природу, но прежде, как обычно, поинтересовался, как у них тут дела. Хотя регулярно читает новости в интернете, обо всем осведомлен и во всем разбирается как бывший офицер и сын офицера.

                3. «Что день грядущий?»

 20.07. – как бы обычное воскресенье, если не считать, что накануне в 12-ом часу ночи, едва улеглись спать, стали слышны звуки по-видимому установок залпового огня – она, сугубо штатский человек, определила это по звукам из фильмов и хроники – мощное жужжание и слаженная звуковая системность – Жжух! Жжух! Жжух! Жжух! – она бы определила это так. Но такое определение пришло уже позже, а поначалу пронзил леденящий ужас – но на несколько секунд, пока не взяла себя в руки и не пришло понимание,  что это далеко, опять в районе аэропорта.

      Сашка с Ирой отсыпались долго в Сережином доме, впрочем, как и всегда в единственный выходной. Потом собирали абрикосы, убирались и стирались. Днем приезжали Олины родители – собирали, что созрело на огороде и выдирали сорняки. Сама Ольга Витальевна и Тузик отдыхали от будничной охранной службы.

      Как выяснилось, ребята стрельбы не слышали – у них всегда так: чего не слышит она, там они - тут как тут – и наоборот.
      С Олиными «стариками» перекинулись парой слов о том, что происходит и куда бежать? «А бежать-то нам куда, нам бежать-то некуда». Понятно, что зовут и оттуда и отсюда, но жить в гостях – это не жить, а приживать. Тем более, что пенсии продолжают платить, правда, уже трудно найти банкомат, где выдают наличку в ее «Приватбанке» известного олигарха, отделения которого уже как бы  национализированы под лозунгом «Экспроприируй экспроприируемое».
   Но в любом случае приятно поговорить с людьми похожих взглядов и настроений – ведь в информационной войне главное – это  удивительным образом влезть в головы людей и перетряхнуть их содержимое.
 
21.07. - Годовщина смерти отца. 37 лет.

  На юго-востоке Украины сегодняшний день снова начался с обстрелов. В эти минуты бои идут в аэропорту и на железнодорожном вокзале Донецка. Приостановлена работа из-за повреждения путей. В городе слышны выстрелы, в нескольких районах повреждены линии электропередачи. Жителей просят не выходить на улицу.

        Обстрел с самого утра, бабахает и жужжит  в аэропорту, потом добавился ж.д. вокзал. Возле вокзала обстрелян супермаркет «Амстор», есть жертвы среди мирного населения. Все  указанные места находятся в их родном Киевском районе, вернее, по его окраинам.
       А с утра и вовсе курьез – Сашка пошел привязывать Тузика к гире – оказалось, что ни 2-х пудовой гири, ни поводка у Сережки во дворе нет. А заодно спионерили и тачку, на которой краской было выведено «Фердинанд», как в «Трех товарищах» Ремарка. Понятное дело – это бомжи, что за забором между ними и гаражами. Как говорила Олина мама:  - Это ли потеря?

     Вот только вопрос, когда провернули операцию «металлолом»? То ли с субботы на воскресенье ночью. То ли ночью же с воскресенья на понедельник. Вчера-то было много народу, Тузика не привязывали, поэтому и на гире не акцентировались. А то еще однажды была умора, когда Ира с Сашей второй раз «увольнялись», то приехали раньше времени – и она к ним перебралась под навес возле самого дома, а Тузик оставался  привязанным к гире для устрашения тех, кому все по барабану.
 Так вот, ребята немного покрутились и поехали в магазин, она осталась с книжкой под навесом, где приятно обдувало ветерком  - и вдруг- какие-то страшные громкие звуки чего-то движущегося привлекли ее внимание - оказалось, это  Тузик впрягся и перетянул гирю по тротуарным плиткам – отсюда устрашающий звук, а дальше – и вовсе обхохочешься, после ровной площадки началась дорожка под уклон – и вот там-то гиря под своей тяжестью стала обгонять собаку, а тот все волновался еще больше и теперь бежал от гири, постоянно на нее оглядываясь.
 
     Все объяснялось очень просто – он своими ушами слышал и своими глазами видел Иру и Сашу, приехавших с работы, и у него сработал условный рефлекс – его должны отцепить, как делалось и раньше, да еще и покормить с ласковыми словами за службу. А тут – на тебе – приехали и не отцепили, он ее и рванул сам, гирю-то.
     Закончилось все смешно – дорожка делала маленький поворот – и гиря въехала под клубнику, аккуратно минуя цветы, а в цветах красиво уселся белый пушистый Тузик с черным ухом и черными шельмоватыми глазами.
    Но вернемся к дню сегодняшнему, где все не так безоблачно, где некоторые звуки леденят и немедленно вырабатывается  адреналин.
 
     А народ привыкает ко всему – по улице ходят люди, ездят машины, т.е. совсем не так, как было 26 мая, когда война постучалась в город в первый раз.
   Надо же – и магазин «Амстор», их любимый для закупки продуктов на неделю, и возле него сегодня кого-то убили средь ясного неба. А в окно кухни она увидела после обстрела поднимающийся к небу серо-черный столб дыма, ориентировочно там, где ворота и сторожка того самого гаражного кооператива, который выходит задами на Сережин забор. И неизвестно, что это такое – ведь настолько близких разрывов она не слышала, то ли обман зрения и ветром несет из аэропорта, то ли кто-то поджег надоевшие всем покрышки, которые жгли на территории почти всей страны.

       В городе перекрыты улицы – еще неизвестно, смогут ли вернуться домой ее младший с женой – или придется ночевать на работе? Впрочем, ради мобильности и экономии они ездят сейчас на мотоцикле. Может, как-нибудь и проскочат. А вообще-то им нужно уезжать!
    Звонил Сережа, и ему она четко заявила, что сама никуда не поедет – не транспортабельна, мол, и имеет в конце концов право распорядиться своей инвалидной жизнью. Нет, она ей не надоела, она будет за нее бороться, но она уже нигде не сможет  прижиться, как в своем доме. И она просит их всех ее понять.

    Вот! Еще надо написать Сереже Бакшееву в Иркутск и переслать свои записки – он один серьезно к ним относится и способен выполнить ее просьбу, если что – ну, вы понимаете… Эти люди сегодня возле супермаркета тоже не собирались умирать!

     Позвонила отъехавшая на отдых соседка – попросила принять ключи у следующей соседки, которая уезжает вместе с очень старенькой мамой из города. По возможности просит кормить ее котов до ее приезда. Господи, неужели вернется?
 
22.07. – вчера вечером ребята вернулись после работы нормально, но единодушия явно нет. Самый молодой из них (он же рак) явно психует и напуган, а два стрельца – мамка и женка – его пытаются встряхнуть. На море Ира отказывается ехать совершенно – с больным ухом ( это и врач сегодня сказал) и за последние деньги. А дальше что? Ее мнение – надо работать, пока есть работа и платят зарплату.
 
     Обстрел продолжался до вечера. Это, конечно, нервировало, но не помешало Сашке заняться, наконец, организацией «возможного быта» в подвале. В результате молодые ночевали в разных домах, т.е. Ира варила варенье в Сережином доме, там и заночевала. А Сашка остался  в своем доме, при подвале, но ночевал в комнате подальше от дороги и с окнами во двор.
      Ночь прошла достаточно спокойно – и сразу поднялся боевой дух.
Правда, в самом начале 8-го утра возле двора остановилась легковая машина, из нее вышли три хлопца, один из которых был в камуфляже, но без оружия. Мирным путем они пытались  остановить и остановили большой  автобус для перевозки людей, который ехал с шахты, отвезя людей на утреннюю смену. Они о чем-то долго препирались, но затем разъехались в разные стороны, причем автобус уехал первым.
       Молодежь засобиралась и тоже отправилась на работу, снова на юрком мотоцикле.
   И начался обычный уже день с бесконечным просмотром новостей, из которых самые важные – передача «черных ящиков» и принятие Резолюции ООН.

               
                4. «Как хороши… были розы».

 
23.07. – О розах – это она размышляла опять под навесом, что возле Сережиного дома.
Как только пришла туда – откуда-то сразу примчался Тузик, освобожденный ранее от гири, свободный и независимый, но готовый приласкаться и позволить почесать себе за ушком, глядя немигающими преданными глазами. Прикрикнула: - Отстань! – но не удержалась и потрепала за ухо, и погладила, и почесала белый пушистый мех, и заглянула в преданные глаза на фоне черных обводьев глаз и одного черного уха: - Красавец!
     Но прежде чем о розах – о вчерашнем вечере, когда молодые стали уже сдаваться, стали размышлять предметно, намечают маршрут – непременно через Славянск, в том, самом коротком направлении – у них с работы в ту сторону все это время почти каждый день ездит туда парнишка с заказанными автозапчастями. Он и обещал сопровождение – знает наизусть все блокпосты, а они – его. Но все равно есть опасность – и от этого никуда не деться.
      Уже все вместе размышляли, что  надо заготовить ей из всякой всячины типа продуктов себе и «собакам», куда объединительно входит и кот Васька.
      Соседка возвращается из Миргорода 27-го в воскресенье – и уже она будет не одна практически ни одного дня.
 
   Ночью бабахали будь здоров, звонко и методично, но далеко.   По телевизору все разговоры о боинге «три семерки» - вот тебе и счастливая цифра!

     Итак, розы. Сколько их в этом году! И в городе, и у них на участке, но особенно -  у Оли, уехавшей «в отпуск» невестки. Высокие, махровые, сочные, мелкие и крупные, всех цветов радуги, источающие тончайший аромат – и вовсе без него. А плетущиеся в этом году и вовсе вылезли на самый гребень бетонного забора – и живописно расположились там, алые и крупные, одна другой краше – и горделиво поглядывают оттуда и на каскады душистого табака разных цветов, шарами выплеснувшиеся прямо под ноги на главную дорожку. А также на лилии, хосты, георгины, майоры, календулу, мальвы и прочую яркую крупность и мелочь.

      И странное дело – при взгляде на это великолепие и буйство цвета, как-то невольно вдруг припомнилось, что она, девочка послевоенного года рождения, лет до 16 считала, что когда идет война – то все краски исчезают – а вокруг только черный и белый цвет, вернее, их размытые оттенки – именно в этой серой гамме была хроника о войне, лучшие фильмы о войне, включая и замечательные по  Константину Симонову «Живые и мертвые» и «Солдатами не рождаются», вышедшие в 60-х годах.

      А позже им долго разъясняли теоретики будущих войн, что будет в таком же колорите и «ядерная зима», с длительным осыпанием ядерного пепла – а тут – такое разноцветье, как в праздник, и – война. Это неправильно, дико, чудовищно, это надо прекратить, надо собирать урожай, там, где он вообще есть, если был засеян, надо купаться в море, плести венки и шить «платья из ситца», они в жару так естественно «будут носиться» вместо  чудовищных вдовьих траурных нарядов и платков женщин страны, такой цветущей и радостной в прошлом.

      А вокруг были мирные звуки – уютно стрекотал бульдозер, сгребавший на отвалах шахты уголек, на обогатительной фабрике что-то иногда тягостно переворачивалось и бухало, заставляя вздрагивать в силу похожести со взрывами и артобстрелом - иногда погромыхивал состав с углем на автономной шахтной ветке, жужжали барабаны копра – такие привычные созидательные звуки, когда люди мирно работают, продолжают трудиться несмотря ни на что - и именно на таких людях держится мир. На людях, для которых чувство долга – это не пустой звук.

    Хотя на шахтах бывает всякое. Вот и муж Валюшки Лебеденко, уже упоминавшейся на этих страницах великой труженице и терпеливице, погиб много лет назад не в забое, а на поверхности  шахты, что в Петровском районе, вот в такой же жаркий июльский день. Он был бульдозеристом, подгребал уголек на транспортер в такой специальной бетонированной огромной круглой яме. Подгребал-подгребал, да и вырыл под собой большую пустоту, в которую и завалился вместе с  бульдозером. А мелкий сыпучий уголь моментально заполнил все пустоты в кабине, где были открыты окна.  И молодой парень, которому и было-то всего 27 – умер от удушья, а в акте написали «в связи с сердечной недостаточностью» чтобы не платить за несчастный случай на производстве, где были явные нарушения техники безопасности.

24.07.- вчера вечером около 9 часов ка-а-к жахнуло, показалось, что прямо вдоль по их улице, что-то звонкое и рассыпчатое. По ее мнению так должна звучать шрапнель.
       Она быстренько выключила свет и телевизор и созвонилась с соседним домом – ребята уже были там.
       Ночь была беспокойной – практически все ночное время  были слышны удары артиллерии. Потом был перерыв часов до 11-ти, а далее с постоянной ритмичностью до настоящего времени  - за компьютер попала только в пятом часу. Обстрелы же продолжаются.
        Сашка ночью обыскался, где ему спать безопасней всего, в результате перетащил матрац с кровати племянника Вовки на пол возле лестницы на второй этаж – там ни окон, ни дверей. Дрисливенький сыночек оказался… но кто же его осудит – ему всего-то 27?!
       Утром услышали новость, что у 62 беженок  в России родились дети за это непростое время. Значит, они пересекали границу уже будучи беременными на последних месяцах, а это такое трудное время даже у себя дома под присмотром нужных служб. Но одно вселяет надежду – Жизнь продолжается «несмотря на» и «вопреки всему».
       Ребята уже делают практические шаги в сторону отъезда – заправились бензином, поменяли гривны. Еще собираются отоварить ее и «собак» продуктами. Как бы уже умом поняли, что ей станет только легче морально, когда отпадет ответственность за них, которая не пропадает у матерей даже взрослых детей.

       Гулять выходила на скамейку строго возле своего дома – на что Тузик устроил форменный скулеж под разделительной калиткой с той стороны, даже пришлось прикрикнуть:
  - Тихо! Молчи уже! Привыкай! Будет еще хуже!
  Блэр в это время дипломатично помалкивал. Васька заигрывал с соседскими кошками, после порции бараньих яиц. Можно, конечно, обозвать это и бараньими семенниками, но так – доходчивей. А дело в том, что ребята регулярно привозят от Ириной бабушки и дяди  в том числе и баранину, сразу ее замораживают, а потом постепенно эти отдельные свертки и сверточки размораживаются – и идут в готовку. И что там разморозится – это никому не ведомо, так, общие очертания. И таким вот образом она и натыкается на всеми другими знающими людьми признанный деликатес – хотя лично у нее глаза каждый раз лезут на лоб от удивления – а особенно в первый раз.
     А делать-то что? А делать нечего, кроме как идти в интернет за рецептом. А там – есть и провокационный – очистить, вымочить, разрезать дольками – и съесть сырыми, причмокивая от удовольствия. Поскольку в «вязанке» обычно не два, а другое парное количество штук, то и готовилось все всерьез – действительно, получается вкусно, естественно, после термической обработки и со специями. Съедалось, правда, почти всегда на грани эксперимента особыми смельчаками или гостями, после предварительного предупреждения. Ведь есть же любители жевать подсушенные паяльной лампой или горелой соломкой свиные ушки!

       А вчера – ну какая там такого рода готовка - при обнаружении размерзшегося  деликатеса у нее хватило только сообразительности попотчевать им Ваську, который в последнее время обнаглел совершенно – и не ест ничего кроме мяска, рыбки и специального корма. А полоски вышеупомянутого пошли на «ура». А сегодня угощение повторилось. Только бы теть Ленины кошки дождались своей хозяйки в приличном виде!
 28.07. – ночь прошла совсем спокойно. Сегодня уезжают. Сашка за два дня отошел от ночного испуга с пятницы на субботу, только ничего не может есть. День начался как обычно – туда-сюда, собак покормить, мусор вынести. Потом как бы смотрели телевизор. Ира, правда, снова все скребла и мыла, как заведенная. На попытки остановить ее отвечала:
- Как вы не понимаете, для меня легче все время быть в делах и на подзаводе?
   Всех угнетали страхи и свидетельства очевидцев – так, Игоря не выпустили через блокпост за теткой уехавшего друга на дачу, где был нешуточный обстрел: - Мол, попадете под автоматы с той стороны. Из города могут не выпустить, дабы повоевали за свой город! У старшего сына на море сосед уже получил повестку в связи с последней частичной мобилизацией. Через границу не выпускают с этой стороны мужчин призывного возраста. Ехать надо до Харьковской области через блокпосты сражающихся сторон через печально известные Константиновку, Краматорск, Славянск со всеми прилегающими к ним поселкам.
      На все участки дороги были придуманы свои сценарии ответов на вопросы.
А тут еще  ребятам с работы позвонили, что приехали какие-то люди и пытаются «отжать» весь подвижной состав автомобилей-перевозчиков. По телефону дружно решили разыграть мизансцену-проверку «А те ли это, за кого себя выдают?»
      Для этого позвонили тому парню Тимофею, что обещал содействие от республиканцев, если будут новые наезды. Приехавшие оказались с ним знакомы, и, судя по авторитетности  слов  названного Тимофея и быстрому их исполнению – он пользовался  определенной властью. А сказал он буквально следующее:
  - Эти люди из этой организации нам уже помогают посильно. Забрать у них рабочие машинки – это остановить всю работу и оставить  без средств существования, а наша задача помогать местным труженикам, а не наоборот.

     Тут уж ребята маме покаялись, что во время второго  «увольнения с наездом» неизвестно кого, Ира уже во всю актерствовала, когда они на другой день позвонили по телефону ее начальника: - Готов ли выкуп и машины? – там речь шла об оставшихся  новых из автосалона.

     На это она бегала и кричала: - Начальник попал в аварию и сейчас в больнице, а телефон с номерами клиентов и других деловых абонентов оставил мне, и я сейчас буду звонить местным властям – ну, не в милицию же(?), и что вы не оставляете мне выбора, - а ей совсем не хочется отвечать не по чину! Кстати, подействовало, и никто от вторых захватчиков больше не звонил и не показывался.
 
      А время неумолимо приближалось к времени отъезда – «перевозчик» уже ехал за запчастями из Славянска, как бы заодно и ощупывая весь предстоящий путь в обратном направлении. Мыслей – целая голова одна другой страшней.

 Но вот и пробил час – присели на дорожку - лично она и всплакнула, все-таки улыбаясь, ведь нельзя же их совсем разбалансировать – и так через каждые полчаса-час восклицали: - А может с нами? -  и поехали ее соколики в пугающую неизвестность, только перекрестила  машину, и их в машине перед дальней непростой дорогой.
    Думала, что вот теперь-то наревется всласть, когда никто не видит – ан нет, слез не было, а появилось наконец-то ощущение, что ей станет легче не видеть этого страха за свою жизнь в родных глазах ребят. Ведь самое ужасное во всем этом, что не можешь защитить, что ситуация неподвластна ни тебе, ни кому другому – вон пол-мира кричит: - SAVE DONSASS PEOPLE? А другая половина делает вид, что ничего не происходит. И в обеих половинах есть еще сегменты местных локальных войн и заварушек, не менее диких и кровопролитных.

       В 15.35. позвонили, что выехали из Д-ска. На блокпостах не придирались, просто машины стоят вереницей.
       В 16.40. позвонили, что находятся уже в Краматорске.
       В  18.00. обрадованно   сообщили, что уже в Изюме Харьковской области.
       В 20.35. прошли украинскую границу, ждут очереди на российском переходе. Из России звонить не будут, пошлют смс, когда доберутся до  места – деревни под знаменитой Прохоровкой – мест боевой славы – Белгородской области.
       В 23.35. пришла смс: - Мы добрались нормально. Без приключений. Единственное – на таможне 2 часа простояли. Целуем. Саша молодцом.


                5. Средство снятия стресса.


29.07. – ночью обстреливали пару раз залповым огнем. Хлопец-постоялец из Сережиного дома говорил, что на шахте установили орудие залпового огня «Град». Вот он, наверное, и поливал - близко и звонко. Россыпью. С удивлением обнаружила, что и под обстрелом уже не так страшно, как при ребятах.
 
       Утром «постоялец», качая головой, признал, что здесь все так сильно слышно, совсем не так, как на Киевском проспекте, где он живет. Ну, понятно, и дальше от «Града» и кучная застройка пяти-девятиэтажками тоже гасит звук между домами.
       Опять суп «Собачий вальс», все утренние виды работ и процедур, кормление хищников. И опять ей вспомнился  этот устрашающий эпизод  из фильма про жизнь сказочника  Андерсена, когда он вернулся в родной городок после долгих лет скитаний и нашел свою мать в каком-то грязном и холодном убогом сарае, где она практически голой лежала на полу и ела из одной миски с собаками.

      Вы как это восприняли? С ужасом? А она, напротив, рассказала эту историю ребятам до отъезда в стиле мрачного юмора: - Вот, вернетесь как-нибудь, а ваша мать!
     Твою мать!
      Потом пошла на качельку под Сережин навес к Тузику. Немножко почитала, немножко послушала новости и спокойную музыку и тут… кА-а-ак хрен-на-а-а-нУ-у-ло!!!- да залпами, залпами разорвалось все небо да много раз, пока руки-в-ноги – и домой, хотя это тоже защита весьма относительная, но все-таки.
     Русский мат – он, конечно, наше если не все, то многое. Вон ходит шуточка: - Мат запретили, дороги не построили и не отремонтировали - как ездить будем?
Ведь с матом и в атаки ходили, а не только по-киношному «За Ленина», «За Сталина».
     Закрывая дверь изнутри встретилась с глазами Блэра и Тузика, обеспокоенными и вопрошающими: - Что бы это значило?
  - Да чтоб вы провалились! Теперь вы меня будете глазами вопрошать и терзать? – и сама себе ответила: - А они-то чем виноваты?

    
                -----------------------

   
30.07. – вчера обстреляли практически центр города, вот-вот, именно то, что так шандарахнуло и било совсем, казалось, громко и ужасно. Практически попадания были как раз вдоль той дороги, по которой она добиралась до работы каждый день в течение 30 лет. Целились, похоже, в здания, где дислоцируются ополченцы – в войсковую часть, где, как запомнилось, в этом же месяце была имитация боя – и в здание на  ряд кварталов ниже, уже несколько раз переходившее из рук в руки еще до войны. Но каков разброс – попадания в девятиэтажки на параллельных улицах.
     Звонил Олег, обещал зайти на следующий день.
 
     Вечером гуляли на улице с квартирантом Сашей. Славный, надо признать, парень. Рассуждает здраво и по существу. Работает геологом на этой самой шахте, которую она слышит  каждый день. Родом из Угледара, семья живет в частном доме. Быстро нашел общий язык с собаками – а ведь это совсем непросто, чтобы с первого дня тебя признали псы и позволили открывать калитку и двери дома, свободно ходить по их законной территории.  Говорит, что сейчас дома у них две овчарки, и всегда были собаки, поэтому знаком с этими тварями с детства, в хорошем смысле слова, разумеется.
      Полил цветы и огород там, где нет капельного полива.

31.07. – ночь прошла спокойно, правда, были разрушения домов на Текстильщике, микрорайоне на противоположном конце города, там, где  в Д-ске  находится ХБК. День выдался очень жаркий, на термометре в тени +32, в середине дня гулять не рискнула, посидела с утра у себя во дворе, проводив на работу Сашу-геолога, снарядив его пакетом мусора – вывесить на столбик у дома для мусорной машины – уж что-что, а мусор до сих пор вывозят как часы.  В голову лезет всякая чепуха.

      Помнится, в военном городке Домна, что в Забайкалье, была одна жена офицера, которая на вопрос: - А где это вы купили? – частенько отвечала: - «Та у диолоди», что в переводе означало «У геологов». А этому и вовсе требуется толкование: в военном городке был военторг, в селе был сельский магазин, а  на территории геологоразведки был магазин геологов, где, кстати, перед походом на Байкал после 10-го класса, где училась и Оля Квадратько, отоваривались и юные путешественники вместе со своей учительницей замечательно вкусными и питательными концентратами каш и макарон с мясом. Тушенку, правда, добывали в военторге. Все по пословице – «с миру по нитке» - и незабываемый поход на Славное море.

       Отчего-то пока не позвонил Олег. Есть повод для волнений, ведь он живет как раз на Текстильщике. А уже 5-й час вечера. Может, пробежал мимо по жаре днем на вечернюю смену. Возможно, зайдет после работы, по холодку.
 
01.08. – вот и 1-е августа. В этом, 2014 году – это 100 лет со дня начала   I-ой мировой войны. А тут опять такие кругом военные столкновения в мире.
        Вот и не зря говорят, что век по летоисчислению не совпадает с веком фактическим – вспомните 1812, 1914 и  новый 2014 год.
        Ведь именно каждый из этих лет обозначил весь драматический ход последовавших за ним ХIХ, ХХ и ХХI вв.
        Что-то она расфилософствовалась на этом. Вернемся к жизни простой обывательницы. Олег вчера все-таки зашел, все у него  сравнительно ничего.
        Вот еще одна особенность, на которой она себя поймала – на вопросы по телефону и в сети  она практически перестала писать «нормально» и «пока» - уж какая тут норма и нормальность (?), а также не хочется, чтобы это временнОе состояние «пока» заканчивалось, превратившись во врЕменное, если его взять и обозначить.
        Бои идут на дальних подступах  по новым направлениям большого города, поэтому как бы канонада звучит глухо. Правда 2 дня днем и вечером непродолжительное время вдруг где-то совсем близко – ощущение, что прямо за гаражами, звучала перестрелка из ручного оружия, чуть ли даже не из винтовок. Обменявшись с Сашей и Леной мнениями, пришли к выводу, что это похоже на здание института МВД, что как раз стоит после этой гаражной серии на  территории бывшего сквера шахты.
  Помнится, сколько его ни засаживали плодовыми деревьями – результат все равно был плачевным, больше садик напоминал пустырь с чахлыми деревцами. Зато по нему пролегал ближайший путь дочери Люды и ее домочадцев, к коим  Ольга Витальевна причисляла и себя, к матери с отцом – бабе Нате и деду Дане, имевшему медаль «За восстановление шахт Донбасса».  На этой, Д-ской шахте Даниил Михайлович так и остался до конца жизни, еще  поставил в 1957 году добротный дом с ванной и всеми удобствами. В этом доме они сейчас и живут, потомки этих двух стариков по отцовской линии. Правда, каждый год все чего-то усовершенствуя и реконструируя.

   Впрочем, она о сквере – ну да, на его месте два гаражных кооператива большой протяженности, одним краем эти гаражи выходят как раз на Сережин забор.
       Вечером разговорились с Сашей, что, следуя избранной тактике,  следует ждать ударов именно в выходные, т.е. завтра и послезавтра.
        Это еще и Ира заметила, что в выходные бьют сильнее и больше,  все же, мол, дома отсиживаются. А в понедельник дают людям выбраться на работу и ударно применить свои силы в более комфортных условиях на чье-то благо.

 Бред какой-то! Все-все происходящее по-прежнему является настоящим бредом. Зачем уничтожать красивые города и его жителей от мала до велика?
        Зачем докладывать о победах, когда это вовсе не победы, а полный мрак.
Зачем собирать с народа на армию, если эта армия воюет против народа? И так далее и тому подобное.

                ------------------


       Родной университет объявил набор абитуриентов – показывали репортаж из здания исторического факультета, где в этом году разместили приемную комиссию. И.о. ответственного секретаря – такой юный  парнишка, что сам проходит за студента. Сердце немного защемило – вот она история, которая вершится на глазах – и университета, и вообще и в целом.

02.08.  – вот и День ВДВ. Бравые ребята в тельняшках празднуют и гуляют по городам и весям, а также купаются в фонтанах. Но смотрится как-то невесело!
Дорогие мои мальчишки! Вы слишком многое видели и поэтому слишком ожесточенно празднуете свой День. А по сути – вы такое же пушечное мясо, подвластное политикам и генералам.

       Днем обычная возня «по хозяйству» и с «собаками». Тузик еще в пятницу научился открывать калитку между Сережиным и нашим двором – вот теперь его не изолируешь, такого смелого и умелого, артиста оригинального жанра.
      Потом прибегал Ромка, уже имеет огненную метку – небольшой с булавочную головку ожог на руке – схватился   за ручку двери, говорит: - Ерунда! Уже затянулось!
      При обстрелах уже выезжал на пожары во время двух дежурств. Первый раз – ночью –трижды возвращались в часть – не пускали к месту взрыва и пожара люди в камуфляже: - Куда вы лезете. Приехали тут – там еще обстрел продолжается! - Так и катались три  раза за ночь.
       Пообедали втроем с Сашей в основном борщом – в жару и вообще в такие времена готовить не очень-то хочется.
     А тут выходной и двое парней, которым надо хоть иногда есть горячее варево. В общем, под чесночок и со сметанкой пошло зело борзо.

       Вечером смогла посидеть возле дома в относительной прохладе до комаров – она теперь выходит два раза утром и вечером – жара пришла несусветная – на термометре в 11.30 уже +35.
        Телевизор она все чаще смотрит вечером без освещения. А тут по обыкновению  и задремала ненароком – это с ней случается – разминка сном перед сном.
        И тут взрыв большой силы, часов в 11 с минутами.

03.08. – ночь прошла без особенностей, с приглушенным отдаленным ворчанием канонады. По телевизору рассказали, что в Петровском районе накануне поздно вечером обстреляли школу, а также электроподстанцию и ретрансляционную телевизионную вышку. Обычный набор каналов отсутствует, кабельное продолжает транслировать, видимо, через спутники.

       Днем,  когда она уже пришла с прогулки (если это так теперь называется), и устроилась возле компьютера, заглянул Игорь, парень, который Сережин кум и знакомец квартиранта Саши. А она как раз открыла видео про Петровку – сначала вроде разбитая школа, люди, которые рассказывают на камеру телефона, что это их родная школка, поднимающийся столб дыма – и не один. А потом вдруг в кадре нечеловечески кричащие люди возле таких страшных трупов, что Игорек быстро сказал: - Я пошел, - да и она быстренько свернула «сюжет», стараясь не впускать в себя  увиденное – иначе и свихнуться можно.

04.08. – а вот ночь на 4-е августа началась в пол-двенадцатого с мощнейшего одиночного, как ей показалось – взрыва, как будто вздрогнула земля и заложило уши. Но это потом понимаешь, что это был единичный удар, а в первый момент – ступор животного страха. Почти сразу же начинаешь себя уговаривать, что это далеко, что еще не пробил час, что чему быть, того не миновать, двум смертям не бывать, а одной не миновать, и судьбу не объедешь.  В общем, полный набор народной мудрости. Даже в кавычки решила не вставлять – не чужие выражения, плод мысли и опыта миллионов, как-никак, поэтому и родные, и свои.

       Кстати, просматривается закономерность – по вечерам около 11.30. бабахать по городу без разбора. Кстати, на часах уже 11 с минутами. «Бабушка! Пола лазбегаться!»   
       А еще радость, что не видишь ничьих глаз в такие моменты. Нет, не от стыда за слабость, ни в коем случае, а страшно видеть встревоженные и испуганные глаза.
       День прошел как обычно, только все СМИ пугают, что готовится штурм Д-ска. И не как-нибудь, а с сюрпризами. Ну, приятных сюрпризов ждать не приходится, значит, готовься к худшему.

       Саша-геолог после работы поведал, что это так бабахнуло накануне почти в полночь. Оказалось, артиллерийский снаряд разорвался во дворе школы, в которую, по идее, должны были ходить все дети их семьи года с 75-го, когда ее построили.
        Но на самом деле ходили традиционно в ту, что была у бабы Наты на улице и где учились их отец и его брат. И поближе она к ним, практически на той же улице.
        Но и эта со снарядом – тоже не бог весть как далеко, вот потому и громко, что близко.               
               
05.08. – В Киеве отключили горячую воду, якобы с целью экономии газа на отопительный сезон. Сэкономят на 5 дней, а люди будут мучиться без душа с августа по октябрь, да еще и в такую жару.
На Майдане оказывают сопротивление милиции и коммунальщикам,  приехавшим освобождать площадь.
06.08. – с вечера 6-го практически всю ночь и день с небольшими интервалами орудия били город. Перестала работать мобильная   связь.

      Уже несколько дней подъездные пути к шахте работают днем на полную катушку – со всеми свистками, лязгом колес и вагонов – ребята говорят, что раньше это делали по ночам, но теперь поездные бригады отказались ночью вывозить уголь в опасном направлении в сторону Яковлевки  и перешли работать в день – поэтому стало более шумно.
       «Ухо» среднестатистического жителя областного города научилось различать множество оттенков мирных и военных звуков, которые временами так похожи, но так различаются по сути.
        Вечером заходил Игорь, принес наобум кефир, молоко и пряники. Извинялся, что не мог согласовать – связи же нет. Опять же: - Спасибо! У меня все есть. - Это она к тому, что магазины работают.
        Что магазины! Вон на соседнюю улицу все это время  парень возит на легковушке  молоко из Старобешевского района – за ним ходит соседка Лена, в том числе и на ее долю. Отчаянные люди! А с другой стороны, где фермеры сейчас найдут новые рынки сбыта, на что будут жить?
        Это вечное единство «как поработал, так  и полопал» заставляет простых людей, которых 97%, не оставлять свои рабочие места до последнего.
        Это же заставляет часть семей, выехавших на побережье Азовского моря, возвращаться назад, в небезопасный город, в том числе и с детьми. Иногда вереница автомобилей, едущих в сторону моря, меньше вереницы в обратную сторону.
        Если закончились деньги, то никто и не продлит твоего пребывания на съемной квартире.   
        Раз уж к слову пришлось, с продуктами для нее и «Тузиков» у нее все в порядке. Пока есть свет, варит суп «Собачий вальс» из мороженых косточек и всяких наполнителей, в том числе и с кабачками, которые уродились уже огромными на огороде у Оли, а девать-то их некуда.
        На случай отключения света и газа в веранде стоит большущий мешок сухого корма для «собак» и кое-какие консервы для нее. И все на этом – ну не любит она перечислять все эти бытовые подробности, как в мирной жизни – так и сейчас. Ну, раз уж речь зашла обо всем материальном, то и о пенсии тоже надо вставить для общей справки – пенсия выплачена за июль включительно с опозданием всего на один день, да и то про этот день предупреждали заранее как о дне, на который была заблокирована работа казначейства.
      Если в августе с пенсией будут особенности – надо будет не забыть об этом написать.
 
07.08. – результаты обстрелов жестоки – разрушена больница в центре города и напротив больничного корпуса повреждены сверхновые многоэтажные дома повышенной комфортности, как будто нарочно – одни из самых красивых жилых зданий в городе. Кто их обстреливал и с какой целью? Там наверняка нет вооруженных людей, в элитных-то постройках!
        Вновь пострадала Марьинка и Петровский район. Дошла война и до Кировского и Буденновского районов. Заблокирован местный телевизионный канал, на котором появлялись объявления и местные новости.
       На Майдане в Киеве жгут шины.
  Но мусор в Донецке вывозят четко по расписанию, в понедельник и четверг на их улице.
  Мобильная связь восстановлена еще днем. Тут как раз позвонила подруга Татьяна, которая до этого находилась в Мариуполе у друзей, согласившихся их приютить. Так теперь они совсем в обратной стороне области – в зоне отдыха Славяногорска, это где красивейший храм  в горах, его еще часто показывали и в сети, и по телевизору, когда бои шли в Славянске.
  Всего на несколько часов заехав домой, они отправились в этот специально развернутый для беженцев за счет Фонда развития Донбасса, лагерь на базе пансионата, где проживание бесплатно и ряд продуктов по числу семьи также выдаются бесплатно.
08.08. – Ночь и день прошли более или менее мирно. Это значит, что в ее районе слышались только отдаленные удары и взрывы. Но в это же время вся тяжесть испытаний ложилась на других мирных жителей.
      «Постоялец» пришел домой с работы пораньше – обмывали вынужденное увольнение двух сотрудниц отдела, которые эвакуированы вместе с семьями, так специально приезжали, чтобы взять теперь уже отпуска без оплаты.  Но желаемых отпусков им не дали, а предложили уволиться. Ну, что же, тоже путь для администрации – так, по крайней мере, «мертвых душ» будет меньше числиться и создавать ситуацию, когда народу много, а работать некому.
 
       Хотя на шахтах под землей вообще не мёд работать, а уж теперь – не дай бог какое попадание – тогда под землей блокируется целая смена, и молитесь, чтоб ненадолго.
 
                6. «Делай что должно»

09.08. - Донецк будет с водой. Специалисты «ДТЭК Донецкоблэнерго» ввели в эксплуатацию поврежденную насосную станцию.
В донецкой мэрии заверили, что не собираются прекращать вывоз мусора в городе
Ночь в Донецке прошла под звуки взрывов и залпов тяжелых орудий - горсовет.

10.08. - Обстрел Донецка из тяжелых орудий, начавшийся в четыре часа утра в воскресенье, привел к нарушению в работе газораспределительной подстанции, в которую попал снаряд. Об этом сообщает агентство "ИНТЕРФАКС-УКРАИНА" со ссылкой на информацию пресс-службы Донецкого горсовета.

                -------------------

 Сайт «Одноклассники» советует:- Живи ярко! Да уж куда ярче, однако!
       Последнее словечко – это по старой забайкальской традиции, где его вставляют, куда надо и не надо, «однако».
11.08. – утро понедельника, как и ожидалось, выдалось тихим – это враждующие стороны дают людям выйти на работу и начать рабочий день без эксцессов.
     По обыкновению проводила постояльца в 7-м часу на шахту, а он перед этим проводил в дальние ворота своих гостей – двух ребят и девушку из Курахово, с которыми вместе учился, а теперь у них разбили дом, где они квартировали – и они напросились к нему на постой.
       Потом вышла погулять, не взяв даже телефона на улицу – а то уже стало правилом – чем дольше и лучше соберешься – тем быстрей с улицы прогонят в дом взрывы и выстрелы.
       Когда вернулась в дом – куча пропущенных звонков – от соседки из магазина, куда она зашла после «наведывания» в квартиру своих работодателей – она у них вырастила малышку с годика теперь уже до 4-х лет.

        Вообще, создалась уже целая прослойка «наведывателей» - т.е. родственников и доверенных лиц, навещающих квартиры и дома в отсутствие хозяев – мало ли чего… «цветочки полить», такие времена.
        Когда пришла, поделилась новостью – у хозяев квартиры прямо с подземного паркинга  на эвакуаторе забрали машину – и еше у 4-х владельцев.  А она у них взята в кредит – просто кошмар какой-то. Хорошо, что техпаспорт оставался в квартире, попробуют по «горячим» телефонам из другой области выяснить, кто это и на какие нужды – официальные власти могут и ответить, что на нужды ополченцев, а может, и просто криминал.   
        А еще один пропущенный был с телефона Иры. Ну, - подумала Ольга Витальевна, наверное, перепутали с новой сим-картой, обозначенной у нее как «Аня» с малой оплатой роуминга. Набрала пожурить – а в ответ Ириным голосом:
 - Нет, это и в самом деле я, еду к вам, буду в Д-ске минут через 20!
Ну, ничего себе! Все отсюда, а она сюда!
    Тут и Лена подошла, стали судить да рядить зачем да почему – вывод один – за ней и племянниками.
     Тут и Ира подъехала, естественно, с большими сумками деревенских продуктов, на такси. Так все и оказалось – ну, о ней они сразу договорились – вопрос решенный  - на машине не поехала, а на поезде – тем более. Отругали ее на пару с соседкой – три дня такие бои – а она как в пекло – из мирной жизни. Такое «наведывание»  к ней и в квартиру братьев за 600 км – это уж слишком. А она только посмеивается.
     А тут и пожарный подрулил – тоже подивился сюрпрайзу. Вместе пообедали, послушали Ромкины рассказы – он, оказывается, целую ночь дежурил в пожарной машине возле какой-то элитной школы, которая должна открываться 1-го сентября, а тут неожиданно оказалась в зоне обстрела элитного жилья. Так вот их задачей было сразу принимать меры, если что.
      Вечер прошел без особенностей, если не считать, что гости снова пришли ночевать к постояльцу и что Ира испекла-таки пирог, несмотря на ее возражения про жару и что и так девать еду некуда. Тут ей досталось за то, что  еще и новые припасы привезла – а она только-только обрадовалась, что с оставшимися замороженными продуктами как-нибудь справится с «собаками», если вдруг отключится свет – ведь уже трижды это было, правда, совсем кратковременно, но все равно призадумаешься.
      Часов около 9-ти они примостились - одна у телевизора, а «наведывательница» у окна с компьютером – в деревне у них еще нет сети – соскучилась. Правда, Ольге как-то не понравилось, что Ира, смелая такая,  и свет включила, и сама лицом к экрану у раскрытого окна боком– в последнее время она лично себе этого уже не позволяла.
      Вот тут и шарахнуло! Да так, как еще ни разу не было! Да такой россыпью и такими гигантскими кувалдами по небосводу, да так близко и страшно, что они мелкими перебежками, наклонившись вперед, все выключали и закрывали и «лазбегались» по своим комнатам в простенки без окон. А потом еще с бешено стучащим сердцем слушали эту дикую какофонию, при этом еще и перекрикивались:
 - Ты поняла, куда тебя черти принесли?
 - Поняла, поняла! Но вот это уже дальше! Но это же не будет сплошняком!
  - Как знать! Вот с пятницы по утро понедельника били регулярно – минут через 30-40, в общем, как только орудие слегка остынет.
     А потом как бы все закончилось. Встали, улеглись уже на ночь, которая на удивление прошла спокойно.

12.08. – утром проводила Сашу-геолога на шахту, а прежде он проводил своих гостей через дальние ворота. Посетовали и поахали о вечернем бешеном обстреле после тихого дня и вечера. Ребята даже картошки накопали в огороде и пекли во дворе на  Сережкиной сказочной печке, а Тузика с Блэром не пускали из-за незнакомых людей – так они весь вечер нервничали: - Ну, как же так, это ведь теперь исконная территория для охраны, а их даже не пустили, и картошкой так вкусно пахнет!

     Как оказалось, вчера за гостями из города Курахово, где расположена большая ГЭС,  родители отправили машину в Д-ск, но водитель на пути к городу где-то пропал – телефон не отвечает; и по адресу, где они раньше жили, он тоже не прибыл, как и не вернулся домой.  Так что сегодня попытаются выбраться из областного центра своим ходом.
                --------------------------
 
13.08. – обстрел начался только вечером. Ира успела днем переделать много дел – и все с беготней по городу, вполне успешно.
14.08. - за минувшие сутки, 14 августа, в Донецке погибли 11 мирных жителей, еще 8 были госпитализированы с ранениями. Об этом сообщает пресс-служба Донецкого горсовета.
     Весь день били по городу – с интервалом в 30-40 минут. Даже еду было приготовить проблемно. «Хорошо сидим!» - восклицание за обедом с тарелками -каждая в своем углу. В сберкассе за маму после обеда – после огромной очереди вдруг закончились деньги. На Гладковке по-прежнему тихо, это видела и слышала лично Ира, хотя по телефону звонили знакомые, что днем велся обстрел с Гладковки.
     Платежи за ЖК услуги и пр., в т.ч. за интернет – нигде не принимаются.
 Пенсии тоже пока нет – и это первая задержка  в непростых условиях этого лета.
15.08. – утром сообщили, что вечером, где накануне закончились как нарочно деньги, был первый в этом районе обстрел, но не С него, как утверждалось накануне, а ПО району. Сегодня Ира не выходила в город. Какой смысл, если все присутственные места закрыты, поезда не отправляются. А ведь была поначалу мысль уехать именно сегодня. Активно занимается хозяйственными делами впрок. Сейчас уже 18.30. До этого часа обстрел велся в их районе только один раз. Ночь тоже прошла терпимо. Но в целом итоги дня неутешительны.

      Все новости – о гуманитарном конвое, прибывшем на границу.               
16.08. -  опять целый день треволнений- прямо с утра уезжает Ира. Не на одном из поездов, которые не отправляются от станции Д-ск, а с перевозчиком, за которым они следовали до Славянска в прошлый раз.
     А поскольку на машине, то Ира пытается забрать все, что успеет упаковать, в том числе и Сашкин мотоцикл и Анькин компьютер. Все остальное – постели, одежда, т.е. «мягкий инвентарь».
     Допоздна собирала и паковала вещи, все старалась в прозрачную тару, чтобы меньше теребили на блокпостах и при переходе границы.
      Вечер пятницы и утро субботы прошли сравнительно спокойно, но на нервах и в ожидании машины.
       Вместо обещанных 8.00 были звонки о задержке в пути из Славянска на пару часов, потом еще на пару – очереди на блокпостах.
       Наконец, в 12-м часу подъехали два дюжих дядьки то ли армянской, то ли местной греческой национальности, похожие носатостью и слегка седым бобриком волос, и с неизменно вежливым обращением к женщине: - Ирина Федоровна! Ирина Федоровна!
      В немыслимую жару прямо на солнце закатили прицеп от красивого микроавтобуса во двор и как пушинку закинули в него Сашкин мотоцикл, принайтовили и сверху прижали «мягким инвентарем».
      А потом  выгнали со двора, прицепили  к микроавтобусу – и – в добрый путь!
Только помахала на прощание.
      А потом опять, как и в прошлый раз, пошли отзвоны – выехали из Д-ска, мы в Краматорске, проехали Славянск, въехали в Харьковскую область, проехали Харьков, выехали на трассу к пограничному пункту.
       Целый день волнений закончился в 3.30  ночи по местному времени смс-кой: - Мы добрались до дома. На что она кратенько ответила:- Ок!
  17.08. – утро началось в 5.30 с артиллерийских ударов, по обыкновению выходного дня, ведь сегодня воскресенье.
   И так все утро, с небольшими интервалами. И собак кормила около 8-ми – удары слышались. И постоялец уходил в магазин – канонада звучала, и Ромка позвонил, придя домой с дежурства – все то же. А потом и сам уже Ромка пришел – у него нет воды в доме, а он после дежурства – а в пожарке тоже нет воды в душе. Не знала, радоваться, что приехал от родителей из местного Гурзуфа или огорчаться – возвращаться в немирный город – очень опасно. Все то же самое твердили ему и родители, но он вернулся, и это является непреложным фактом.

       Рассказал, что познакомился с парнем, который в свободное от дежурств время, имея красивый  новый микроавтобус, частенько ездит с иностранными миссиями, журналистами и экспертами по горячим точкам области – был на разбитой Саур-Могиле, в Шахтерске и Горловке, на границе и в месте падения боинга. Так вот, еще при встрече на вокзале или перед гостиницей уже всем все ясно, что будут писать конкретно о том-то и так-то, не взирая на личные впечатления от просмотренного:
 – Вот, мол, и вози их, только время тратить! 
       Днем звонил Сашка, видимо, когда отоспался. А она ему сразу:
- Если ты когда-нибудь обидишь или только соберешься обидеть Иру, то будешь последним гадом и будешь иметь дело со мной лично – потому что такое, что сделала она  - не всякая женщина даже замахнется совершить.
На что он продолжил: - А потом еще тряслась на мотоцикле 250 км, сидя за моей спиной, да еще и по незнакомой дороге в ночное время.
       Оказалось, что Артем, который перевозчик, выбрал под себя пункт пропуска на границе – дальше он следовал в Армавир – так вот от него как раз 250 км вместо обычных 160, которые тоже не мёд на мотике проехать без практики, ведь здесь они ездили только с работы и на работу по городу.
      В общем, отбили себе все задницы, еле поднялись сегодня на ноги, но дело сделано. А потом, может, и вовсе его продаст – все-таки деньги.
      К вечеру стала меняться погода, подул ветерок, солнце спряталось за тучки. Хоть бы похолодало, хоть слегка – ну, замучила же жара!
18.08. – с обстрелом с утра припозднились – вместо полшестого начали это гнусное дело на час позже, как раз когда постояльцу идти на работу. Погода и в самом деле поменялась, ночью прошел небольшой дождь – и во весь горизонт полыхали зарницы – а там пойми и разбери, зарницы это или отсветы пожаров?
      Утренней прогулки не получилось – все время с нестабильными интервалами били по городу и на окраине с их стороны. Начиная еще с ночи – и так несколько дней – постоянно дрожит земля, с которой и по которой беспрестанно бьют из тяжелых орудий.

      Часов в 9 загремел гром, который не пролился дождем. Это все продолжались ночные зарницы – видимо, трудно давалась земле перемена погоды с 40 до 20 градусов. Ее, родимую, уже корчило и мучило второй день – и ветры носились горячие, и давление прыгало атмосферное вместе с артериальным.
      А потом привычные как бы звуки дальнего обстрела сменил такой мощный звук, такого царственного грома, так задрожало все кругом от этой сшибки  заряженных электрических частиц, что и в душе все сменилось на чувство торжества Природы над никчемной и жестокой человеческой возней, в том числе и в Театре военных действий, сплошь напичканном не только висящими ружьями, но и уставленном убойными механизмами разной силы, сходными в одном – все они направлены человеком против человека – и в этом жесточайший парадокс всех предыдущих, а теперь уже и  XXI века.
      Как красиво и могуче гремел этот гром после полутора месяцев безводья и жары в непростых условиях, как победно он звучал и вселял надежду, что все будет хорошо – но дождем пролился не по соответствующему звуку ранжиру, так, весьма средненьким. Но все-таки особенным образом запахла прибитая пыль, заблагоухали по-разному все цветы, травы и листья, все освежилось – значит, будем жить!

      Позже, правда, сообщили, что в городе больше не будет воды, причем неопределенное время – из-за военных действий, разгромивших прицельно насосную станцию, ремонтные работы пока невозможны. О воде говорили уже неделю, но в их районе, расположенном как бы в низине, вода была практически всегда, самотеком, и в прошлые времена, и сейчас – и Ромка приходил купаться после дежурств, хотя у него дома в 10 минутах ходьбы воды уже не было дней 10.

     К вечеру этого же дня воды не стало и у нее в благословенной низинке. Ну, что же делать – «комфорт, - говорят, - расслабляет». Значит, будем бороться при наличии кое-какого запаса воды.
     Трудно стало записывать свои мысли. Нет, не из-за их отсутствия, а из-за  невозможности какое-то время спокойно посидеть за компьютером… из-за обстрелов. Тем более, что сидеть приходится у окна.


                «Моё сердце остановилось»
19.08. – Весь день был как день. Ничего хорошего, но все как обычно. И вдруг после обеда начался такой обстрел – бабахало и бубухало, свистело и шипело, летело где-то не очень далеко, а поэтому еще страшней и ужасней.
                «Моё сердце замерло»
Длилось довольно долго. Но через какое-то время все начиналось снова – в СМИ говорили о применении новой тактики ведения боя – может, это оно?
                «Мое сердце остановилось...»
     Но передумало, осмотрелось, прочувствовало ситуацию   
                «Отдышалось немного...»
   В один из моментов передышки увидела в окно, как резво летит от ворот  в дом соседка Лена.
                « И снова пошло..»
               
        Вот  такой вот «Сплин».  А звучит  в последнее время где-то в голове постоянно  как сжатое выражение состояния  души и тела.
     И весь день – благословенная прохлада, всего 20 градусов. Бывают все-таки и приятные новости в такой ситуации.

20.08. – Ну вот, добралась к компьютеру  только в полвторого – и сразу – нате вам, пошел обстрел из «Градов», скоростерельными залпами – перерыв…
     А потом еще и в полшестого – тоже едва отважилась войти в комнату с компьютером и примоститься у окна. Вот так и развивается скорость и тренируется резвость.
     От сына из другого города узнала, что попали в одну из школ района в сторону Макеевки.  И позвонил-то чуть ли не в разгар обстрела – а что, ему там не видно и не слышно – получил информацию – давай перепроверять у мамы – а у нее только субъективные бабахи и шандарахи и всегда, кажется, что совсем вблизи – ну, кроме, разве, совсем отдаленной канонады.
      Ежедневно звонит Лариса, родственница из Макеевки ее лет, бывшая учительница. Самое интересное, что с ней они ни разу так и не виделись в мирное время, зато она регулярно звонит в теперешнее. Именно от нее Ольга Витальевна узнала имена всех своих двоюродных дядьев и теток, а также прадеда с прабабушкой по отцовской линии.
Практически их род идет из Донской области, часть которой сейчас находится в Ростовской области, в 20 км от Миллерово. И никто из них там никогда в современное время не был, даже ее отец, пока был жив, практически с довоенной поры – как ушел оттуда в 17 лет в Саратовское танковое училище  ускоренного  курса.
     Есть и хорошие новости – утром дали воду – и какое же это счастье, когда из крана течет вода. Заново перемыли посуду и пополнили запасы – а часа через три вода перестала поступать – видимо, дают порайонно, как можно большему числу жителей.
     Днем жара по обыкновению снова добралась до +30. Но все-таки сутки с небольшим от нее успели отдохнуть. И как бы она не свирепствовала и дальше – на календаре все-таки уже 20-е августа. И ночи становятся прохладней, а это уже отдых.


                7. Назад к простому.

21.08. –  В 8-м часу выключился свет из-за прямого попадания в подстанцию.
22.08. – Нет света. Впервые приладилась писать по старинке – ручкой по бумаге. Накатала изрядно. Будет время – перенесет.

         Морока и суета с продуктами из морозилок. Света не было почти сутки. И как же это здорово, когда он появился – хошь телевизор смотри, хошь в компьютере копайся, хошь снова продукты замораживай, если тебе их принесут назад из действующих холодильников, хошь читай, хошь телефон подзаряжай – много всяких возможностей открывается.
      Но она  на все махнула рукой - и пошла спать – сильно переволновалась, однако, как говорят в Забайкалье. Одним словом, Fiat lux!
      Ну, и конечно, без воды – и не туды, и не сюды.
23.08. – суббота. С утра ровно в 6 утра – предпраздничная субботняя разминка посредством обстрела. Как оказалось, разбита остановка трамвая, есть жертвы – все шахтеры, 4 человека, шли утром на смену от трамвая.
 
       И затем весь день активный обстрел города с интервалами в 30-40 минут – и все это где-то довольно близко.  Но утром как-то удалось погулять. А потом весь день при звуках ударов беготня в свой уголок. Впервые именно в этот день резво забралась под матрац и была очень довольна этой призрачной защитой. И совсем не тяжело оказалось – тонкий шелковый матрац, под ним шелковый диван. И она в шелковой юбке – скользь туда, и укрываешься с головой – и ждешь конца обстрела, и молишься, чтобы пролетело мимо, а тебя и дом – спасло и сохранило.
 
      Хоть и есть у нее довольно глубокий подвал  в кладовке – но туда она при своей прыти не набегается по лесенке
.   
   Когда позже пришел Ромка с другом из соседнего подъезда – притащили назад продукты – подтвердили, что разбили этим утром ближайшую остановку трамвая.  Вчера – Краеведческий Музей и Дворец Молодежи «Юность». Много можно было бы написать об этих двух зданиях и приятном времени, проведенном в них, причем совершенно по-разному.

     Вчера вечером практически с лету увидела краткий миг хроники, прежде чем выключить едва включенный телевизор – грустно стоит многовековая скифская баба во дворе Музея,  разрушенного  снарядами – и уныло внимает, кто на этот  раз совершил набег:
   - И когда же вы все уйметесь? Вы, кем бы вы ни были? – Кочевниками, завоевателями, армиями и армадами? Мне уже сколько лет? Вон, поседела вся, вся в зазубринах времени, сложила по-бабьи руки на животе, думала, вот в хорошее место поставили, можно на века – так и тут война! Эх, люди-люди!

     Днем же разбита Донбасс-Арена – колоссальнейший стадион, гордость Донбасса, как еще  все думали, что и страны, построенная несколько лет назад к международному футбольному чемпионату Евро-2012.

24.08. – 6.00. - День Независимости. Начался сильнейший обстрел. Без всякой пробежки и подъема плавно перетекла из-под простынки и с подушки  под открытый вчера способ отлеживаться – бочком-бочком и под матрац с одеялом и подушкой сверху. До вчерашнего дня обходилась только заворачиванием в одеяло во внутриутробной позе - и с подушкой сверху.
      Уже под  попоной осмысливала – вот  тебе и праздник – царский подарок, еще и военный парад в столице обещали.
     Когда большой бабах постепенно стих, осталась  только рокочущая канонада – по телефону и по телевидению узнали об обстреле областной клинической больницы, крупнейшей в области.

      При этом «занятно» так спрашивала ведущая новостей своего только что пережившего артобстрел репортера в каске и с надписью PRESS с места событий:
 - А что говорят пациенты больницы? – на что он мрачно ответствовал:
 - Пациентам морга, где перебило перекрытия – уже все равно. А другие пациенты – это ведь город в городе – до двух десятков корпусов различного назначения – так до них еще дойти нужно.

     Потом уже и парад показывали, вернее, два – из столицы с военной техникой, стоящий баснословных денег, и из Д-ска, парад пленных военных с водовозками, смывающими следом за ними дорожное покрытие центральной улицы.

     Лично ей не понравились оба – потуги есть, да масштаб и ситуация – не та!
Позже вдруг позвонили Олины родители, прорвавшиеся в город с Азовского моря, за теплыми вещами и раскидать содержимое холодильников – своего и своего сына – и сразу назад, а далее – будет видно.

     Потом приехали буквально на 10 минут – и так рисковали по южной дороге с Азовского моря – и сегодня же назад. Но успели так утрамбовать морозилки двух ее холодильников – что стало еще больше, чем до того, как Ромка отнес к себе. Дала себе обет каждый день варить компот – за месяц можно извести 30 пакетов ягод – вишен, малины, крыжовника, смородины.
 
     До этого она уже обмолвилась, что записи от руки за 21.08., когда не было света, она перенесет позже – вот, наверное, и придется перенести именно здесь. Потому что просто вернуться в ту дату, и выложить там – нарушится порядок повествования-впечатления. А вообще не вставить, то не поймешь сегодняшних страданий с холодильниками.

     Значит, пусть в таком своеобразном виде записи дня без света и появятся – тем более, что никто не застрахован от подобных и прочих аварий в их недалеком будущем.
Итак, 21.08. – весь день тихо – такая благословенная настоящая тишина. Гуляла в тишине утром целых полтора часа – и бульдозер стрекотал, и цветы пахли. Но тишине уже веришь слабо – и все время чего-то ждешь, вот как и сейчас.
… И побежала прятаться.
День прошел хорошо. Гуляла и вечером. Активно расчесала Тузика и Блэра к их обоюдному удовольствию.
    Первый, т.е. Тузилище, после того, как однажды сбежал, оторвав от Сережиных ворот кусок резины снизу – и вернулся еще затемно утром через обычные ворота с помощью Иры в тот ее приезд, которая не выдержала остервенелого собачьего свадебного лая и вышла к  воротам под утро, чтобы призвать этих гуляк со всей улицы к порядку.
 Так вот, среди тех, кто метался за воротами, она обнаружила жалкого и грязного  Тузика. Блэр, естественно, тоже был во главе всей компании – но его продирания сквозь решетки нового забора – это дело уже привычное. Собака для этого даже  похудела за неделю в прошлом году и лапы у него значительно удлинились – это все заметили. Первым в калитку на этот раз, когда открыла Ира, Блэр, озадаченный, видимо, жутким видом бывшего беленького пса – пропустил его вперед, что вообще вопиющий случай не по старшинству и не по чину!

     Все прошедшие после этой эскапады дни  песик чувствовал себя  виноватым  в доску, опускал морду к земле и косил отрешенным глазом.

     Всю неделю он постепенно приводил себя в порядок – уголек-то шахтерского края так просто из белой шубки не вытряхнешь – тут требуется химчистка – и вчера уже предстал совсем белым и чистым, готовым для причесывания, распушивания и массажа.
    Вот так гуляли мирно и благородно – и вдруг начался залповый огонь, да такой сильный и как бы близко. Кстати, раз уж речь зашла о собаках – эти весьма шумные создания, которые и лают, иногда и воют, если что не по ним, особенно когда душа зовет гулять, при обстрелах как будто исчезают вовсе. Их не видно и не слышно, забиваются в будки или под навесы и, практически как люди, сворачиваются клубком, чтоб занимать меньше места.
    Едва зашла в дом, бешеный огонь прекратился, всего было залпов 8, не больше.  Но в доме оказался вырубленным весь свет в результате этого точечного обстрела. Похоже, что в темноте оказалась большая часть  района, включая их округу.
     То-то стало весело – обхохочешься.  Нет, этого можно было ожидать – ведь сидели же уже без воды.

     Но сколько проблем в современном доме без электричества – и не перечесть. Ту же газовую конфорку без электроподжига не включить – давай деревянненькие с головкой спички. О прочем  и говорить не стоит – все блага цивилизации - они на электричестве, в том числе и свет в богоугодном заведении.  Сразу разыскала новенький настоящий фонарик в камуфляжном исполнении – это Сашка с Иркой так прикололись, покупая ей его перед отъездом. Спички, правда, тоже не забыли. И соль есть. Обычный набор военного времени!

     Самое неприятное – подзарядка телефона невозможна в принципе, а это гавкнется связь. Но будем надеяться. А вдруг и починят? Хотя это очень трудно в этих-то условиях.
     Но самое аховское дело – холодильники. Еще и Ира в последний приезд добавила продуктов из деревни – и что теперь со всем этим запасом делать?
      Солить! Ведь недаром говорят про слишком запасливых: - Ты что, солить собрался?
     А с ягодами? Варить и поедать зимний запас в свежезамороженном виде. Оттаять оно и само оттает.
     Весь вечер соображала, как, в чем и с чем делать. Ночью тоже из головы не шло, хотя в остальном она прошла спокойно.
 
       А 22.08. - В морозилки утром даже не заглядывала. Но в обычных отделениях холодная температура сохранялась. Решила, что до следующего утра морозилки и открывать не будет – там  замороженное охлаждает само себя и вокруг лежащее еще долгое время.
      А тут и Сережа начал названивать, оказалось, у него в доме тоже полная морозилка осталась. Она ему четко – пока буду ждать, холод еще держится, а ты закругляйся – я экономлю телефон – а то не подзарядиться.

     А он не внимает  ее лаконике и еще раза 4 перезванивает – и каждый раз:
 – Вот. Разъединились, здесь связь плохая. Про телефон не волнуйся, позови Игоря, у него есть свет, он тебе подзарядит, и продукты к нему можно переправить. Он заберет – и все это таким занудным расслабленным голосом, а тут зарядка на исходе, что она в результате не выдержала:

 - Так, ты там расслабился на море – так и продолжай, и не пытайся оттуда руководить ситуацией. Игорь тебе не мальчик на побегушках, а твой друг детства. Он и так тут за многими присматривает. А еще, между прочим, работает на шахте, каждый день. И вообще сейчас обращаться с любыми просьбами – это заставлять человека рисковать жизнью. Да лучше несколько дней без связи, да скормить все собакам, но просить я его не буду – и ты, наконец, закругляйся!

     Собаки в этот день пировали – настоящим украинским борщом, его все равно за раз не съесть, и мясными костями из морозилки.
     Себе же устроила головомойку – ванна-то наполнена на всякий пожарный. Значит, голову можно и под краном.
 
    Позже сам пришел Ромка с приятелем, она их накормила и пакеты навертела в Ромкин холодильник все отнести, а про подзарядку телефона договорились на завтра, если свет не дадут – пока еще есть «порох в пороховницах» при экономном разговоре.
 
                8. .«И будь, что будет!»

 25.08. – Вчера они были Независимыми, а сегодня как бы опять праздник в связи со вчерашним совпадением календарного праздника с выходным. Обстрел с утра  начался позже и не очень активно, Саша все равно пошел на шахту – работников осталось гораздо меньше, чем нужно по штату, многие поувольнялись.

      Но погулять как-то не заладилось с утра. Взялась воспроизводить записи за 21 число – так раза три вскакивала от компьютера – пусть и далеко, но стреляли.
26.08. – начали стрелять в полшестого утра – и так весь день до 12.00. – каждые часа полтора - два, где-то очень близко по ощущениям и звукам.
 
     Она описывала события на следующий день – отсюда и интервалы и время обстрелов, а тогда, вчера, ни о чем думать было невозможно. Только утром, как отстрелялись. А прогулки не могло и быть – занялась готовкой еды – борщ и жаркое себе, немного варенья из размороженных вишен, а также суп «Собачий вальс».
 Временами все выключала одним движением и бежала прятаться. Потом позвонил Ромка  с вопросом «Как ты тут, ба?». Оказалось, что он к родителям на море не поехал, как она думала, между дежурствами – и хорошо, что не поехал, вчера стреляли по всем направлениям, в том числе и в южном. Зато пришел пообедать. А тут и Лена подошла, предложили и ей – жаркое вполне удалось.

     И тут кА-а-ак началось  метание снарядов и залпов. Это было в 12.20. От окна в кухне, где мирно беседовали, в основном, обсуждали последние события,  рванули в дом так, что только пятки засверкали. А втроем как прятаться? Она как  хозяйка им кричит – Лезьте в подвал!  – А они ни в какую.

      И сидеть невозможно, и на пол упасть гордость троим не позволяет. А  сверху бабахает, шибает и рассыпается. Как в тот раз 21-го числа, когда попали в подстанцию. А тут и сейчас у них на глазах стал меркнуть, а потом и совсем погас свет зеленых и красных огонечков на электрофильтрах и телеоборудовании. Все. Приехали. Такое ощущение, что лупили тем же «рисунком», тем же количеством залпов и по тем же целям, что и в прошлый раз. Может, специальная карта пристрелки сохранялась, или как там это у военных называется.

      Когда перестало грохотать, Лена убежала к себе, потом и Ромка удалился к себе.
     А потом и в 14.00., и в 15.30., и в 17.00. и т.д. до самых 24.00.
 И в этих условиях уже никто не парился из-за холодильников – практический «эксперимент» уже доказал, что морозилки держат холод до 2-х суток.
     А на этот раз свет дали уже почти через три с половиной часа.

 Первым делом включила интернет – узнать новости – и куда сегодня попадали обстрелы – уж больно близко грохотало. Ничего особенного  не увидела, а тут как раз опять обстрел – ну, и в свой уголок.

 После обстрела включила телевизор – экран черный по всем каналам, а на экране надпись – Оператору звонить по тел. в связи с поломкой городского телефона.  Позвонила, поскольку думала, что просто отключили, несколько дней до этого они также надписью предупреждали, что в связи с создавшимися условиями неуплаты  абоненты в случае отключения могут позвонить оператору и подключить свои телевизоры и компьютеры.  Это делалось, чтобы выявить, кто в настоящее время еще не уехал и четко пользуется связью.

     А ей ответил испуганный парнишка, что стреляли и попали в ретранслятор, о прогнозах он не может судить, да и сейчас стреляют – это она уже слышала и у себя – шарманка вновь завелась на полную катушку. Значит, куда? – В уголок!

     И так целый божий день скакали и прыгали в свои уголки, замирали  и ждали, потом снова вставали и делали свои дела. Саша-постоялец так вообще после работы и хорошего ужина еще и картошку у невестки Оли выкопал к вечеру в свободное от обстрелов время – созрела, родимая. Но там, среди цветов и клубники, ее и было-то всего два пакета, но зато свеженькая и идти никуда не надо при этом.

      За компьютер и не садилась – что толку, только с мыслями соберешься или куда-нибудь доберешься, а тут у окна бух-ба-бах, да какой!
      По-человечески улеглась спать только после 12.00. ночи, но и то все чего-то ждала и прислушивалась.

27.08. – так и прислушивалась с полчетвертого, потом обычно в полшестого – но вот уже 14.00. – и ура! – пока ничего не дождалась, кроме того, что телевизор уже  работает, по крайней мере, с 6.00, как она его включила.

      Утром даже умудрилась погулять, потом помыла голову, все это в перерывах обычных домашних дел, правда, сегодня без готовки – еще много осталось от вчерашнего дня. Лена с утра умудрилась отстоять в сберкассе и оплатить коммунальные услуги и себе и ей. Это ведь тоже проблема немаловажная, особенно в нынешних условиях.
    Позвонил Игорь, Сережин друг, который поддежуривает у наших общих знакомых – так у него вчера попали снарядом в дом  рядом.

                Глава II. «Дом, который построил» сын.
 
                1. Гибель дома.

     Следующие страницы для нее очень тяжелы и написаны позже, после 11 сентября – и прочитавшему их будет понятно – почему?

28.08. – четверг. Начинался как обычный военный день, только в 8.00. была произведена сильнейшая атака « Градов» с разрывами где-то совсем недалеко. Тряслись стены дома, грохотало в небе  со страшной силой. Пережидала в своем куточке, замирая и трясясь при каждом взрыве. После обстрела не стало света.

     В четвертом часу дня  подобный же по силе обстрел повторился, но уже совсем-совсем по их поселку в том числе. Похоже, что из аэропорта.
     Она лежала и бесконечно повторяла вслух «Отче наш» и обращалась к Пресвятой Богоматери Троеручице, хранительнице дома еще со времен бабы Наты – ее старинная эмалевая иконка так всегда и хранилась в их доме.

     И здесь произошел такой неслыханный «Ба-а-ба-м-м-м!», казалось, что и стены упадут – и где-то, как ей показалось, совсем негромко и мелодично зазвенели стекла… А дальше она в своем «укрытии»  вдруг услыхала как будто шум водопада, сильный и тоже упорядоченный, красивый – и сразу следом запах бензина.

     Уже после этого она выскочила моментально и побежала к окнам кухни во двор. До окон бежать и не требовалось – по всему краю крыши от гаража до конца его кухни  пылал Сережин дом с эпицентром в гараже, где стояла машина, откуда и шел запах бензина. Пожар равномерно гудел и одновременно шелестел, как водопад, но его перекрывали звуки многочисленных взрывов в гараже и кухне, а также в котельной и даже ванной.
 Взрывы были совершенно разной силы – это взрывались стены,  распахивались двери, начинал гореть газовый котел – это мощные звуки  и вплоть до баллончиков аэрозоля, банок с красками и маслами и пр. – это мелкие «бабахи». Но все вместе – это был настоящий кошмар.

     Она быстро вернулась в дом, схватила сумку с документами, сунула туда телефон и пошла к самому дальнему от пожара окну, выходящему на безлюдную в то время улицу, ведь обстрел еще продолжался.

     Затем она сняла горшки с цветами, подтянула стул, выбила антимоскитную сетку и выбросила за окно две диванные подушки – все-таки окно располагалось высоковато и приземляться лучше мягко, ноги и так никакие.

     Только она собралась взобраться на стул, чтобы попасть на подоконник, как тут увидела соседа напротив, стоящего посреди улицы на проезжей части и из-под руки смотрящего на их горящий дом – в направлении над воротами.

     Сосед представлял собой такого маленького старичка-лесовичка лет 70, жили они на их улице всего года два в глубине участка напротив, т.е. даже окон их домика им не было видно.

     Вот тут она и стала кричать, не зная его имени: - Сосед! Пойдите к моей соседке, ее зовут Лена, возьмите у нее ключ и откройте мою калитку, а я буду вылезать. (Так получилось, что из 4 ключей один увезли,  другой у Ромки, второй у Лены, чтобы она могла ко мне заходить в любое время, а 4-й у Саши-постояльца из Сережиного дома, а у нее самой-то и нет).

     Дедок, а он вообще-то  очень легкий на ногу, быстро сориентировался и сбегал за ключом, также молниеносно открыл ее калитку и закричал, чтоб она не вылезала, а он пойдет вокруг дома и посмотрит,  нельзя ли выйти с крыльца и пройти мимо пожара. Потом еще и перекрыл газовый вентиль входа в дом (но сам газ, похоже, уже был кем-то перекрыт на всю округу).

     Она отговаривала его, но он умчался – и вот он уже вошел в дом с крыльца и машет ей  теперь изнутри, что можно еще попытаться – он же прошел.

     И она ему доверилась и поспешила к крыльцу внутри дома, а уж когда вышли на него – там был сущий ад и жуткая жара, казалось, вот-вот вспыхнут волосы и широкий сарафан, надетый на белую футболку. Спустившись с крылечка, пошли вдоль стены ее дома, до угла, самого ближнего участка к взрывающемуся и пылающему гаражу – вот там было поистине страшно.
 А потом повернули за угол, сосед вел ее под руку, повернулись к пожару спиной – и уже как бы стало полегче, под звуки огня и взрывов разной мощности, быстро удалялись к воротам и калитке, еще разглядывая, куда ставить ноги между массы валяющихся металлических и шиферных осколков, а уж оттуда она направилась к Лене, т.е. в дом прямо за забором  от ее дома
 
     Сейчас вспоминаются всякие мелочи – как, например, еле взобралась на  крыльцо, обложенное кафелем без поручней и не доходящее до стены – вполне могла грохнуться, но не грохнулась. А едва усевшись у нее в веранде в плетеное кресло, стала всем звонить, начиная с пожарных.


 
              2.   Отложим на потом.


 06.09.- Как бы   перемирие, но постреливают. Городские службы восстановили свет на столбе, питающем дом. До тех пор – почти 10 дней света не было, но на столбе искрил оборванный провод.

07.09.- о счастье(!), несмотря на воскресенье приехали ребята из  компании, которая поставляла им ТВ и Интернет. Едва договорились утром, что есть свет, как начался обстрел, о чем честно были предупреждены ремонтники. Но они все-таки приехали и поставили антенну на прежнее место на Сережином доме как символ обновления хоть малой части – кусочка стены, для чего демонтировали старую антенну и висевший на ней кусок опалубки крыши, сложенный пополам и заунывно раскачивающийся по ночам.
 Честно признаться, она не думала, что ребята согласятся лезть в разбитый гараж без крыши с нагромождением металла и взорванных шлакоблоков внутри и дальше по лестнице до антенны, но… и взялись, и сделали.

      В интернет входила очень осторожно. На минутку. Кратко сообщила о случившемся. Там еще какие-то письма от родственников из Подмосковья, от друзей из Забайкалья. Это все потом. Вечером по Скайпу прорвался Корсаков.

08.09.- объявлен выходным днем и 6,7 и 8 сентября отмечаются праздники – День города, День Шахтера и День Освобождения Донбасса. Ребята ее говорят, что людей в городе прибавилось, но обстрелы продолжаются. Днем разговаривала с Ириной и Яшей. Оба из Читы-46. Но сейчас  Яша в Чикаго, например, а Ирина выехала из Д-ска с семьей.
09.09.- около 2-х ночи проснулись от странного обстрела с прыгающим льющимся светом поверх полнолуния – что это? То ли фосфорные зажигательные снаряды, то ли просто другие – напугались не на шутку, полночи не спали, все ждали чего-то, но до утра обошлось. Пора браться за заметки, еще и решить надо, в какой последовательности описывать события, свалившиеся на них 28.08. около 16.00.
 
     Иногда она, правда, бралась за ручку и бумагу, чтобы записать, что за чем и не запутаться, но это были самые минимальные  строчки-тезисы в обстановке полного отсутствия воды, газа и света с ТВ и Интернета.

10.09. – пасмурный день, на душе тоже нет света, временами шел дождь. Горелый дом особенно подчеркивает заунывность времени, сезона и событий. Внуки с друзьями  возятся с мотороллером из Сережиного гаража – у него пробиты осколками колеса – будут варить где-то на выезде.

      В университете – новый ректор, но давно всем известный заведующий кафедрой.
Ну, новые назначения-то везде будут происходить массово – это же дань времени, хотелось бы, чтобы они были удачными.

11.09. – ночью дважды была слышна стрельба, утром узнали, что по Спартаку, это бывший совхоз в пригороде Д-ска. Это только так спокойно констатируется днем, как в сводке новостей, а на самом деле – буря эмоций – ведь перемирие же!!!
 
        В город вернулось много жителей, гуляют по городу, скапливаются в общественных местах – и все это преждевременно, опасно, неосторожно. Мир сошел с ума – черное выдают за белое, а белое выкрасили в мрак. Правда, уже появились наблюдатели Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе, но они тоже часто ангажированы.

     12.09. – вчера днем совершила подвиг – вдруг начала описание событий с 28 августа – самого трудного, что произошло в последнее время. Видимо, идет подспудное созревание готовности вновь пройти через этот  ужас и кошмар.
В остальном должно пойти нормально, по привычке к последовательности обыкновенной  перфекционистки.

     Вечером внук с друзьями жарил во дворе куриные крылышки, катались на Сережином обстрелянном скутере, который они заварили и починили. Звонила Лена, сообщив, что завтра приедет ее дочь Наташа за теплыми вещами. Да уж, ничего себе поездочка с побережья Азовского моря  – и обратно. Но наступает осень, а они и малышка Аленка  еще в летнем, ведь Лена совсем мало успела захватить при ее отъезде 29 августа к ним, а затем – в Херсонскую область.

        По улице вчера включили свет на всех столбах – все это вместе  как-то не к месту все, лично ее непривычностью и опасностью напрягало – но так вел себя почти весь город – гуляние на улицах, возвращение эвакуировавшихся и отпускников.
 Потом ребята укатили на своих велосипедах, а они с Сашей смотрели фильм –  как вдруг все загремело, засвистело, зашипело – обстрел «Градом» и где-то явно неподалеку. Этот и последующие обстрелы были краткими, но такими близкими и опасными, что телевизор был тут же выключен и они расползлись по комнатам, рассуждая, что хоть и весьма иллюзорно, но  там кажется  безопасней.

     Так второй раз за это лето она улеглась спать в одежде, так, на всякий случай. И это в перемирие.
     Но ночь на удивление прошла более или менее спокойно – это значит, что слышна была только иногда дальняя какофония войны.

     Утром умудрилась погулять пару часов подряд – такого не было давно, заодно и с приехавшей Наташей повстречалась. Кошек она своих нашла вполне присмотренными – это все Саша-постоялец, регулярно им вбрасывал сухой корм через забор. Но они и сами не терялись – в отдельно стоящей кухне у соседей для них было оставлена открытой форточка, через которую они могли свободно входить и выходить, когда им вздумается. Так, в открытом холодильнике они сбросили верхнюю полочку вместе с кормом и маслом, и, похоже, лакомились оставленными на столе в ведерке куриными яйцами.
     Наташа  зашла и к ней, обняла ее и поцеловала, посочувствовав их горю – и, надо признать, на нее это подействовало – она расчувствовалась и готова была заплакать впервые с 28 августа, но всерьез этого не случилось – Наташа очень спешила  на такси на автостанцию, собиралась также возвращаться автобусом – на своей машине так и не рискнула в такую поездку.

     Вот так – поплакать вместе некогда, а в одиночку не плачется, да и все время надо быть в полной боеготовности – что-то решать, кого-то ждать, с кем-то договариваться по телефону и т.д. и т.п.

           3. 28 августа и далее везде.

     С момента последней записи прошло немало времени  - и вот уже на календаре 1 декабря – и  за окном  деревья в снегу, красивая зимняя сказка.

     Много было мыслей о своем рассказе – если удастся когда-то продолжить, то с чего начать – ведь остановилась на 28 августа, том самом страшном дне, да и к нему пришла через сентябрь, в обратном порядке, когда отважилась вспомнить и изложить потрясение на бумаге, где, как известно, «мысль высказанная есть ложь».

     Но затем пошли события, исключавшие вообще какую бы то ни было писанину – только присядешь к компьютеру – начинается обстрел, в основном, дальний, но сидеть у окна сразу становится неуютно, а мысли разлетаются в разные стороны, даже если и появляются в таких условиях.

     А сейчас, по прошествии почти 3-х месяцев, в течение которых она продолжала вести маленький конспект-дневник, возникает решение вести рассказ с трех сторон – вначале закончить самый страшный (надеюсь) период конца августа – начала сентября, а затем,  скорее всего, параллельно, описывать действия  более поздние – сентябрь, октябрь, ноябрь и одновременно с 1 декабря, т.е. с первого дня  зимы, которая  нынче пришла  и  по календарю, и по состоянию природы в зимней красе.

     Вот и славно. Когда что-то осмыслил и упорядочил, самому становится понятней, что дальше. Изложила план действий – и за работу, а то совсем застоялась  без привычного и очень непростого  дела.

                ------------------------------------------

Итак, 28 августа. Ведь тот день на бумаге еще не закончен.

     Вот она сидит у соседки в веранде, с завидным самообладанием  названивает во все возможные службы, на улице ужасная жара, а за забором  полыхает Сережин дом, двухэтажный  красавец со всей возможной начинкой. Лена из шланга поливает стены своей летней кухни, на которой плавится обшивка из светлого сайдинга.
 В небо вздымаются черные клубы дыма, летают куски обшивки крыши и стен, все усеяно осколками от  первого мощного попадания в гараж. Осколки рассеяны по всей территории двух дворов, это уже потом будет возможность их рассматривать и ужасаться их зазубренной  причудливой конфигурации и представлять, каково это встретиться с таким осколком живой плоти…

     Пожарным дозвонилась сразу, обещали, что выедут, а потом ответили, что выехали, но  так и не появились, а трубку уже операторы просто не брали, ведь мобилки запоминают абонента, и девчата-дежурные  просто сбрасывали звонки – им же не разорваться – в этот день в районе  было много попаданий  - через несколько домов на соседней улице  тоже шел в небо густой столб черного дыма, а в конце их улицы слева с дома просто снесло полностью крышу, ближе к Киевскому проспекту пострадали девяти-  и  четырехэтажки и т.д. и т.п.
 Но самое обидное, что в этот день дежурил ее личный пожарный – внук  Ромка, студент физфака университета. Но он  служил в части, обслуживавшей другой район, всем теперь известный Куйбышевский, соперничающий с Киевским по силе обстрелов до сих пор. Но основным пожарищем в этот день был Институт Внутренних Дел, куда и метили  попасть, ведь это была единственная  военная мишень в округе. Туда, естественно, и направлялись все возможные силы пожарных–минчеэсников.

     Несмотря на это она дозвонилась до брата мужа, майора МЧС в отставке, он был вообще в другом городе и только смог прислать к ней оперативную машину – в ней, видимо, и порешили, что все равно дом сгорит – чего же отвлекаться!

     А во дворе тем временем сосед Олег с приехавшей к нему семьей племянницы из Горловки – (уехали из своего разбитого города в более безопасный, по их мнению), а также прибежавший с шахты  по ее звонку Саша и по его звонку друг Сережи Игорь, находившийся в отпуске и живший неподалеку тоже в частном доме на время отъезда хозяев – общих друзей – пытались из шланга для поливки сада-огорода тушить особо рьяные языки пламени в сторону ее дома, и поливавшие самую опасную для возгорания стену этого самого дома с двумя трехстворчатыми окнами и металлической  входной дверью, через которую ее вывел Олег.

     От стены, двери и окон от этого шел густой пар, так они накалились от пожара, но дом спасли. И длилось все это каких-нибудь 45-50 минут. Столько потребовалось, чтобы сгорело то, что строилось три года и столько же обживалось. И остались ее дети в том, в чем уехали на море – в летних тряпочках – и это было для нее самой ужасной проблемой – как сообщить им об этом?
     Но сообщили без нее – скорей всего Игорь, близкий друг и участник этого  действа.      
               
      А потом ее отвели домой. К этому моменту она уже переговорила  с сыном о  его погибшем доме – это было очень тяжело - но не было слез, одно ощетиниванье  во все стороны.

     По двору ступала очень осторожно – кругом осколки. Надо было осмотреться – и начинать  жизнь  без газа и электричества. Газ на доме перекрыли  сами и, похоже, где-то еще на более крупном вентиле – ведь было много попаданий – аналогично и со светом – общая авария и  обгорелые выходы на доме.

     А начинать новую жизнь просилось по русскому обычаю – накрыть стол и выпить для разрядки – заодно и поблагодарить соседей за самоотверженную работу и участие. Ведь не секрет, что кто-то просто останавливался и глазел во время пожара, кто-то проходил мимо, ведь еще был обстрел.
 А вот  на помощь пришли именно те, кто пришел, практически  незнакомые с ними лично соседи, с которыми  ее ребята просто здоровались, а она и вовсе не общалась в силу своей изолированности во внутреннем дворе.  Да еще участвовали друзья, которые познаются в беде - это она о соседке Лене и парнях с шахты.

     В сторону сгоревшего дома вообще было страшно смотреть, в углах он еще тлел. Были разрушения и в ее доме, в веранде и кухне, где поливали окна, живописно треснули два внешних стекла в стеклопакетах, трещины нарисовали такие ветвистые красивые «деревца», плохо закрывалась перегретая металлическая входная дверь, да странным образом вылетело внутреннее стекло в окне, ближе всего находившемся к гаражу.
 На момент взрыва  оно было открыто «на проветривание», и такое ощущение, что взрывная волна влетела в эти щели и бабахнула изнутри, швырнув еще и горшок с орхидеей об стекло и на пол, прямо на осколки разной величины. А вот внешнее стекло, как ни удивительно, осталось целым, хоть его тоже поливали, и оно ближе всего находилось к пожарищу, но боком, а не прямо.

     Вот в этом бедламе уже кто-то вытаскивал оставшиеся в раме осколки  стекла, кто-то уже подметал осколки и мусор, попавшие с улицы в дверь и на ногах – люди готовились  к  трапезе и обещанной выпивке для разрядки  внешней и внутренней напряженности – и спасибо им за это!  Потому что люди – это великая сила! Вот что бы она делала без них?

     Лена тоже принесла коньяк и закуску. У Оли тоже все нашлось в лучшем виде  - и заначенный батон копченой колбасы, сыр и консервы, и коньячок, и приготовленная  еще утром еда, овощи, фрукты и даже шоколад из запасов, оставленных еще Сашкой и Ирой.
  Кстати, «постоялец» Саша из Сережиного дома тоже остался, в чем был, прибежав с шахты, т.е. даже без домашних шорт и тапок и какой-то еды в холодильнике, но это, собственно, и все – и без временного пристанища недалеко от работы.  Все его вещи, вообще-то, оставались на тот момент в снимаемой им квартире в девятиэтажном доме в том же районе, но вопрос с жильем тоже решился быстро – он сам спросил, нельзя ли теперь пожить у нее, «теть Оли»?
 Звала его и Лена, ведь  парень очень хорошо себя зарекомендовал – и аккуратист, и  немногословный, и трудолюбивый – и огород, и цветы у него вовремя поливались, и собаки его полюбили, и все необходимое делалось.
 
     А теперь она была рада, что он остается – ну как она одна-то, если дом сгорел, а в гараже огромная дыра в огород к соседям, в брошенный дом, где и ворота-то не закрываются – значит, по ночам жди непрошенных гостей.

     Но вернемся к застолью – это было «самое яркое», что  произошло с ней  за это время, как уехали  сыновья и младшие внуки, если не считать повода, конечно.
 
     И познакомились с Олегом, что пришел к ней на помощь, и далее продолжал вместе с семьей племянницы  отстаивать ее дом – надо же, сколько доброй воли и энергии в таком небольшом, если не сказать тщедушном  пожилом  мужчине, который из окошка всегда казался ей немного странноватым, но скрупулезно трудолюбивым  человеком, мывшим свою машину напротив возле  двора ежедневно в любое время года минимальным количеством воды из ведерка.

     В застолье все были дружны, поначалу немного стеснялись, потом снова и снова все вспоминали, как ни странно, много смеялись, радовались, что все  целы,  блистали юмором, и не только «черным». Выпивали мало, но со вкусом, кушали с устатку хорошо - и все хвалили – и вообще все чувствовали, что в этой ситуации быстрое застолье без особой сервировки, но с очень качественными закуской и напитками – именно то, что позарез нужно в этой  дикой ситуации, когда все были одним миром и одной семьей, и хозяева отнюдь не поскупились.
 Эмоции разряжались – и происходил постепенный переход к новой  жизни, уже не такой болезненный и острый, как на трезвую головушку.

                -----------------------------

     А за окном уже 2-е декабря,  и с утра канонада отдаленно и грозно разрывает небо при  минус 10 градусах. А она сидит в тепле на втором этаже девятиэтажки  и скоро к  ней приедет из университета ее старший сын. У него сегодня нет студентов и занятий, у него сегодня панихида по декану Волкову, патриарху правового факультета, и они даже не знают, умер ли он здесь, и будет  ли  прощание в университете, в построенном им здании  или  будет только панихида  в условиях нынешних суровых дней.

 Просто приехавший на днях  сын  пошел в воскресенье на занятия к заочникам и первое, на что он наткнулся  в корпусе – большой портрет  профессора, с которым еще год назад они бодренько играли в настольный теннис.
 
                -------------------------------


     Вечером  в тот же злополучный день  бесконечно говорили с Сережей  по телефону, он пытался осмыслить всю огромность потерь, называл себя и свою семейку бомжами и в отличие от нее практически плакал, постоянно выпивая.

     Еще засветло вдруг появился  в полном пожарном облачении Ромка со всей своей командой и уже без воды – они были  на институтском пожаре, практически рядом, и он упросил своего начальника караула заехать к ней. Это был  хоть и бесполезный акт, но приятный, а значит, и не совсем  без пользы.

     Уже и стемнело, пора было отдохнуть, но и уснуть было невозможно после пережитого. Да еще постоянно звонки от страдающего сына с ярким экраном в кромешной тьме – это тоже стало доставать, пока она на него не рявкнула, чтоб дал покоя. А у самой  как-то неприятно ныл и немел весь левый бок – еще не хватало, чтоб какой-нибудь паралич  разбил.

        Единственным желанием было дожить до утра и оглядеться. Вместо этого огляделась ночью – и ахнула!  В комнате напротив, где спал Саша,  за окном полыхало зарево.  Выглянула – матерь божья! – горит соседский сарай, что ближе всего к их сгоревшему гаражу – именно со стороны этого сарая и влетел  снаряд-град, оставив в стене огромную пробоину к соседям. А теперь ночью разгорелся ближний из целого ряда сараев и сарайчиков этого брошенного домо-не-владения.
 
     Как они потом узнали, все это нагромождение хозяйственных построек было сработано из просмоленных шпал, которые медленно разгораются, но тлеют бесконечно. А сейчас  разгорелось не на шутку, языки пламени вырывались из-под металлической крыши, а под ней тоже, как оказалось,  была проложена какая-то разновидность то ли стекловаты, то ли горючего утеплителя, что тоже  могло тлеть вечно.
  Стала будить Сашу, что удавалось с трудом – и понятно, и так наломался за сумасшедший день.  Но была реальная опасность, что это пламя перекинется на брошенный дом, стоящий очень близко, а от него опять на ее дом, который днем едва отстояли. 
     Снова звонки в пожарную  часть с воплями, что она уже потеряла сегодня один дом, снова  Саша  шлангом поливал чертов сарай,  предварительно перелезши  через забор к соседям.  И все это освещалось только  светом пожара и фонариков при полном отсутствии  нормального освещения.

  Но на этом пожаре они были одни, правда, пожарные приехали быстро – это был уже 1 час ночи, и даже не стали на них ругаться за этот вызов на дурацкий сарай, увидев погибший днем без их участия дом.
 А просто быстро вылили на постройку 4 тонны воды, залезли на всякий случай через окна – дверь от температуры заблокировалась - в сгоревший дом и кое-где пролили  спрессованные тлеющие участки бывшего домашнего скарба. И – о,  удивление! – не взяли за работу денег, причем четко и с внутренней  установкой – и уехали.

     А пожар разгорался в эту ночь еще дважды – снова возникало зарево в Сашином окне, он вставал и безропотно шел гасить, перелезая через забор  в каких-то брошенных ее родным Сашкой  пляжных тапках и его же шортах, туда, где на брошенном дворе полно палок с гвоздями и осколков шифера, а теперь и осколков от  попадания снаряда днем.
 
      И так вся ночь в воде с огнем и опасностями на земле – а ночи-то уже стали холодными в отличие от солнечных жарких дней. Вот так и проверяются на прочность люди. Чего греха таить – ее собственные сыновья уже протестовали бы против в голос, а вот этот молодой человек  29-ти лет  почти молча от усталости  делал то, что нужно.
     Да, еще и вечером  накануне он  по собственной инициативе, сообразив, что в сгоревший дом по оплавленным трубам может поступать вода, полез в водопроводный  люк  во дворе и перекрыл вычисленный вентиль.  Ее роль сводилась к тому, чтобы показать, где этот люк  и какой вентиль – искомый, да еще светить фонариком, ведь кругом кромешная тьма.
 
     Здесь надо невольно отметить, что и фонарик, и еще множество странных для мирных дней вещей приобрели для нее Ира с Сашей перед отъездом. И спасибо им за это, ибо все-все пригодилось в эту лихую годину.
 
     Утром  постоялец  (так он у нее значился даже в телефоне, поскольку вокруг оказалось много Саш, как обычно)  ушел на работу, а к ней неожиданно пришел сосед Олег с термосом кипятка, чтобы  она смогла выпить чаю.
 И это было так трогательно, что кто-то заботится о ней, ведь  у нее не было ни газа, ни света, ни телевидения, ни интернета. Только вода и опять же запас воды, потому что ее тоже уже несколько раз не было.


                -------------------------------


3 декабря началось  ярким солнцем и морозом, а вокруг по-прежнему снег – вот бы на Новый  год такую погоду. Господи! Ведь скоро Новый год! И он будет! Будет! И будет гораздо лучше и счастливей!
     Днем обещал приехать  Роман Витальич,  доблестный  пожарный. 
     А вчера по декану была только панихида – в последнее время он жил в Киеве, как оказалось, там же и скончался. Народу было мало. Большая часть факультета и руководства сейчас в Виннице, куда министерство как бы эвакуировало Донецкий университет, который таким образом разделился надвое; на улице мороз, и не все еще вернулись в город, опять же война.
 
     Жаль профессора.  В свою бытность она с ним отлично ладила  «в пределах своей компетенции», поскольку он всегда прислушивался, несмотря на  собственный правовой опыт, которым козыряли другие  руководящие работники, вступая неизбежно в контры с реальной жизнью.   А кроме того, просто они вообще много лет бесконфликтно проработали друг с другом.  Жаль, очень жаль.

     Ромка в этот день не приехал.  Везде говорили и вещали о новом перемирии, но «бахкало» целый день вопреки всему. Днем она прикинула, как ей в своих записках совладать с отставанием почти в три месяца. Получалось, что если очень постараться, то  к Новому году можно выйти на реальное время, день в день. Это так, мысли вслух – а пока никому даже не понятно, как она очутилась в девятиэтажке,  когда и почему?

               
 29.08. -  по календарю День Шахтера. Раньше это был общегородской яркий праздник, чествовавший  людей   тяжелого подземного труда, добывавших уголь, дающий людям тепло.
   
    Утром казалось, что все  произошедшее накануне было дурным сном. Впрочем, этот дурной сон длится уже с мая, а то и еще раньше, перемежаясь кошмарами.
     Вышла в кухню – и не смогла сдержать стон – боже мой, чего же наделали, вояки  клятые?  И с тех пор так и повелось – иногда вроде  в процессе «топтания» по кухне  на минутку забудешься в мелких проблемах, а потом как взглянешь – и вырывается нечто нечленораздельное и  рыдающее – ну, что же это такое и с нами  ли это?
     Днем Ромка рассказывал, как прошло его дежурство накануне в Куйбышевском районе, где тоже было много попаданий и пожаров, особенно на кольцо Бакинских Комиссаров,  куда упало 15 снарядов. А там – бойкое жилое, транспортное  и торговое место – много жертв.

     Ребята обследовали всю нашу территорию – оказывается «град» прошил весь участок от забора, который весь посечен и есть крупные дыры и провалы, прошелся по Сережиному гаражу, стоящему у его ворот,  прошил весь профнастил, из чего он был сделан, заклинил замки.
 А когда их сбили, оказалось, что есть потери и внутри – у Олиной машины разбито заднее стекло и колесные диски с резиной,  мотоцикл и скутер опасно посечены осколками, тоже диски плюс повреждения на расстоянии миллиметров от баков.  Но все подлежит ремонту, только когда и кто это будет делать в этих условиях?
     Парни занялись  неотложным ремонтом больших дыр в заборе, заменой замков в гараже, оформлением документов на утраченную собственность – акты пожарных, фотографии и пр.  Приезжали полицейские, они были и накануне вместе с медиками, которые интересовались, есть ли жертвы.

     В огороде и за забором в нескольких местах глубоко в земле торчали хвосты  трубок «града», в том числе в малине и в детской песочнице с яркими игрушками…

     Пролом со стороны соседей, где горел сарай, в стационарный гараж,  что находился под одной с домом крышей, полностью повторялся в стене Сережиной кухни, этот взрыв  также отбросил  большой двойной холодильник к противоположной стене и превратил его в выгнутую «корку сыра». В гараже остался железный остов машины без признаков чего бы то ни было из комплектации – просто гнутая железка – и все.

     Внутри дома – месиво из закрученных профилей  и гипсокартона – все сгорело до строительных  блоков, черные проемы окон, вокруг закопченные стекляшки, хоть смотри на затмения во всех концах света. Валяется кухонная техника, котел  и куски труб. На мебель нет даже намека, в том числе и на знаменитые  «черные стулья и белый стол»,  так любимые трехлеткой Димкой – ведь он уже не раз, мотаясь с родителями в затянувшемся отпуске по съемным  квартирам, требовал:

 - Я хочу туда домой, где у нас черные стулья и белый стол.
     Теперь стола на кухне не было  вообще, а от мягких стульев  на гнутых блестящих полозьях  остались части этих  самых полозьев, завязанные немыслимыми узлами.
     Но особо  удивительным было то, что сохранилась Блэрова будка, стоящая между сгоревшим домом и соседской летней кухней справа, где  у Лены поплавился сайдинг. Мало того, очевидцы все в голос утверждали, что Блэр во время пожара оставался в этой самой будке, где над ней неистовствовал пожар.

     А теперь собаки в недоумении  вставали возле окон на задние лапы, положив передние с осторожностью на проемы с битым копченым стеклом и долго смотрели в дом, в это непотребное месиво, туда, где  совсем недавно готовилась вкусная еда,  иногда открывались эти самые любимые окна и оттуда  бросали  вкусные косточки и прочие лакомства.

                ------------------------------

 4 декабря – мороз и солнце – день чудесный. Минус 10 градусов по Цельсию.
     Это у нее от Яши, ее одноклассника, ведь он всегда, на ее вопрос, какая у них температура в их американском далеко, отвечал сначала по Фаренгейту, а затем переводил  по Цельсию.
     Позвонил Ромка, что с Олиным папой они сегодня транспортируют на эвакуаторе  ее машину на СТО, а затем будут у нее, т.е. у бабушки.
 
      Зная, что мальчишки так рано не встают, она принялась за приготовление им завтрака, что они благополучно и со вкусом и слопали где-то через час и поехали в магазин  за продуктами для нее, поскольку где-то с полмесяца запасы не пополнялись.
     Вот ведь сколько понадобилось времени  с конца августа, чтобы сначала перевезти машину примерно туда же, где теперь обретается  и сама Ольга Витальевна, найти на пожарище  ключи без пластмассовой электронной начинки, изготовить эту начинку на болванках, а затем уже нарезать из болванок новые ключи, приобрести  новое  машинное стекло, получить его из другого города в их-то условиях – и все это в разных местах.

     В остальном день прошел  обычно, кроме того, что сегодня она делает свои записи вечером – уже 18.00, а зимой темнеет  рано. Вот вроде только что светило яркое солнце – а уже и потемнело.

                -------------------------------------

30.08.- День Города, тоже раньше яркий праздник.
     Утром приходил  Игорь, муж Володиной одноклассницы Аллы, сама она у сестры в Москве. А он пришел, услышав от соседей  из дома напротив про их беду, сам тоже бывает здесь редко, только проведывает жилье на поселке, находясь практически в центре города, в унаследованной от родителей квартире.
 
 Уже 2-ой день дымится соседский сарай, где-то около 4-х часов дня снова вызывала пожарных. Дежурная лихо так посоветовала ей взять ведро и пару раз полить на этот сарай, на что она в ответ весьма нервно  закричала, что  4 тонны не залили, а два ведра – уж непременно справятся. Вновь приезжали пожарные. В воздухе противная смрадная гарь от шпал и ваты.
 
     Опять же волнуют холодильники, ведь туда еще и Лена добавила, уезжая, и Олины родители  - тоже, перед отъездом.

   Питаются с Сашей всухомятку, правда дедушка Олег по утрам приносит ей завтрак и кипяток в термосе – у него, оказывается, баллонный газ. А она и не знала, что таким еще кто-то пользуется, ведь у них газифицированный городской поселок. А Саша ходит на шахте в столовую.
 А для пищи духовной сосед принес ей бестселлер конца 60-х годов под названием «Папийон», и она начала со временем его читать в перерывах между борьбой за выживание и обстрелами.  Занимательное чтиво, но как далеко от нашей жизни и совсем по-другому ужасны реальные описываемые события на каторге в Новой Гвиане. А может, это и было необходимо – куда-то улететь и отвлечься.

31.08. -  День Шахтера, оказывается, сегодня. Утром сарай опять дымился, и все ее негодование теперь изливалось на него. Всю ночь и утро он  дымится и выбрасывает язычки пламени,  горит и тлеет все дальше от сарайного звена к звену, вплотную  пристроенным друг к другу, наверное, в разное время, но все из той же гадости. Апогея это горение достигает  к послеобеденному времени, видимо, здесь немалую роль играло и положение солнца, с утра немилосердно палившее с небес. А к этому времени,  видимо, светило зависало над сараем.

     То есть едва она приляжет отдохнуть, как начинает задыхаться от гари, бежит к окну – и точно – возгорание. И эта активная фаза  длилась пять суток, но здесь она уже с сараем покончит заранее – уж так он ей надоел  и там, и здесь.
 
     К исходу этих дней  она уже позвонила соседке Ларисе, хозяйке, вместе с мужем Юрой, этого участка, весьма приятным людям,  на которых прошлой осенью свалилось ужасное горе – погиб 23-летний сын в машине с пьяным другом-водителем.  Участок, собственно, и приобретался несколько лет назад, чтобы построить этому сыну дом, но вот не сложилось, а теперь уже и сына нет.

     Как все они отметили. Лариса только этим  летом стала отходить понемногу от своей  беды. Может, это уже время прошло – и стало легче, а может, вокруг стало столько горя, что  и свое стало меньше болеть. В любом случае есть еще дочь, моложе Лешки, вот о ней теперь все заботы.
 
     Это она сейчас сделала небольшое минорное отступление, но тогда она уже просто орала в телефон:
  - Лариса, приезжай  давай и туши свой чертов сарай сама, - она же в духе дежурных  операторов очень мило ей  посоветовала:
  - Там у нас на участке есть бочка с водой на 100 литров – можете ей воспользоваться.
     Думаю, вы догадываетесь, что она услышала в ответ. Но все это было бесполезно, потому что  обе, наконец, поняли, что Ларисина семья - в Крыму.
На этом Ольга быстро оборвала разговор – а чего воду зря в ступе толочь?

01.09. -  Первое  сентября – практически каждый день праздник – и все по-настоящему в прошлом.
      Не плывут по улице букеты, не трепещут белые банты больше голов  юных  учениц,  не вызывают улыбок  серьезные сорванцы, чинно шагающие с ранцами за спиной. Первого сентября  нынче нет. Начало учебы перенесено – а как перенести этот праздник, если он святая святых начала сентября?
 
     Саша ходил в магазин, возвращаясь, увидел в нашей крыше дыру, а у Лены - в одном месте съехавшую черепицу. Это все последствия все тех же событий. В общем, еще одна проблема. Поскольку дыру в крыше надо залатать до дождей, как можно быстрей.

     Каждый день звонила газовикам. Интересное дело, такое ощущение, что всяческие дежурные у них главные профессионалы в разных службах. Эта просто ляпнула:
  - Убедитесь, что газопровод не нарушен и включайте вентиль, а затем и приборы. Если что-то пойдет не так, перезвоните нам.
  - Да вы что? Я думаю, звонить уже будет некому после ваших советов.
  - Ну, хорошо,  я вас запишу, но только на следующую неделю. Предварительно мы звоним, возможны перестановки, вы сами понимаете.

  - Понимаю, понимаю. Записывайте. Уже и так прошло 4 дня.

     А в аварийную горсвета  вообще дозвониться было  невозможно. Как оказалось, принимали звонки только со стационарных телефонов, приставив к прежнему аварийному номеру какие-то странные добавки – а чтоб меньше дозванивались. Так вот Игорю пришлось сходить на квартиру к общему другу, где еще сохранился стационарный телефон  - так он и вызвал  электриков.

     Вечером еще до прихода Саши  она вдруг как-то запоздало - целый день беготня ребят, покупка и замена замка, бетонных смесей, ремонт забора, кормежка пацанов – Ромки и двух его друзей, проблемные холодильники. Нервы, что все это под обстрелами – пойди пойми, куда и когда прилетит…

     Так вот, вечером она вдруг неожиданно и как-то запоздало поняла, что  только электричества нет на всей улице, а газ-то уже с того самого дня есть, и наверняка есть в летней кухне у Лены, а ключи она им оставила, не оставив от ворот – да и зачем? Саше легче перепрыгнуть через забор, чем обходить вокруг.

     Одним словом, они наметили соорудить себе царский ужин и собакам суп «Собачий вальс», ну, и чайник, само собой.  Уж чего ей, чаевнице, не хватало, так это чаю несколько раз в день.

     Но здесь возникла другая проблема – у Лены была отключена вода, и чтобы не возиться с ее включением – это опять где-то люк искать, а кто знает, что там за вентили и в каком они состоянии – в общем, легче налить кастрюли и чайник у себя дома.
 А затем  поставить Блэру на будку, перелезть к Лене, открыть кухню, опробовать газ - и уж затем перетащить кастрюли на плиту. Все это, разумеется, предназначалось для проделывания  Сашкенази.

     Но зато ах, как вкусно и обильно они в этот вечер ужинали  молодой картошкой с бараниной из запасов Иры из деревни, привезенной в последний ее приезд  для нее. Еще и таможенники к ней тогда в поезде  цеплялись.
А собаки лопали суп, радуясь жидкой и вкусной еде, поскольку до этого дня питались  сухим кормом из 24-килограммового мешка, прикупленного и оставленного для них также Сашей и Ирой, и  открытого  за несколько дней  до 28 числа.


                --------------------------------


 5 декабря  - у Сережки день зарплаты.  Да еще и пятница.
     Мороз и солнце. На улице по-прежнему очень красиво. Вся квартирка пронизана солнцем, но едва открываешь окно –« холодно, однако», как говорят в Забайкалье, где она жила и училась в разных школах  четырех военных городков с 1959 по 1965гг.

     Днем позвонил сват. А затем принес  ей гуманитарную помощь – здоровый такой пакетище.  Естественно, она сразу поделилась его содержимым, ведь если бы не Олины родители,  ей бы  гуманитарку вовсе  не получить. Они и все разузнали, и взяли справку в поселковом совете о ее временном здесь проживании, и зарегистрировали ее в месте выдачи. И поехали в назначенный день – и здесь было все – и промерзания на остановках  транспорта, и очереди во всех перечисленных пунктах и т.д. и т.п. И спасибо им большое!
 
     Но как это странно – получать что-то даром. Или в обмен на дом? Или сыр в мышеловке? Говорят, эта помощь от местного олигарха. И действительно, крупа вся в килограммовой фабричной фасовке, а ведь в автомобильных колоннах привозят в мешках, а потом просто фасуют, рассыпая  в пакеты.

     Вот уже декабрь, а она получает это впервые, хотя  люди уже получали раз 10, говорят.  Еще и талон дали на следующий раз – через месяц.  Полный  обалдец!
 

                ---------------------------------

               
02.09. -  день прошел в хлопотах. Ребята заливали  цемент в опалубку – это  на дыре в заборе, потом их кормила. Потом в авральном порядке грузила мешки из морозильника, поскольку  из No Frost  вытекла красная лужа – это ягоды, в основном вишня без косточек в килограммовых упаковках, бережно собранная и приготовленная к зиме сватами и лежавшая на всех полках сверху донизу – она-то и потекла, да как! – отмывала потом несколько дней со всех полок и полочек, емкостей и пазиков.
 Ребята втроем унесли три больших пакета в свои холодильники. Еще два взял на сохранение Игорь. Много всякой всячины все эти дни забирал дедушка Олег – у него оказались и курочки, и кролики, да и своих родственных едоков тоже хватало – пошло в ход все – и овощи, и мясо, и кальмары, и творог в килограммовой заморозке – причем все они считали своим долгом приносить ей на пробу.  А они пока подваривали у Лены  транзитом через Блэрову будку.  И даже заключали дурацкие пари, что вперед включат – газ или свет?

 03.09. -   И неспроста – в этот день приходил  газовщик из районного  горгаза.  «Как денди лондонский одет» и с дипломатом, средних лет красавец писаный, похожий на одного киноактера с амплуа банкира или  олигарха, который сразу с места в карьер заявил, что здесь нужны сварочные работы, чтобы заблокировать идущую в разбитый дом трубу.

 Поэтому  сначала надо прийти к ним в горгаз и оставить там заявку на  производство сварочных работ, а он  немедленно отбывает, вот только позвонит диспетчеру, что ему здесь делать нечего.  Правда, дал пару дельных советов – подпитать отопительную систему и надеть на вентиляционный канал  отлетевшую  во время  попадания снаряда металлическую трубу-фибру:
- А то у вас дяди еще  потребуют  акт  приемки вентиляции заново получить. Потом позвонил, и о!- радость – диспетчер предложила ему взять на адресе заявление  на бригаду сварочных работ и самому принести вечером на работу, т.е. в горгаз:

 - Чего людей зря гонять, раз ты уже там, они и так  сколько без газа сидят!

     Это тоже был явный прогресс в работе коммунальных служб – чтобы вот так, походя и по разуму решать текущие проблемы и зря не гонять людей. Да еще и под обстрелами.  Растут  люди.

04.09. -  Вечером в 8.00 дали свет.  Посмотрели с Сашей один-единственный работающий  без антенны новый местный телеканал, «Оплот». А там все то же самое, что и у них во дворе – горе и тоска, да еще и снежит, и всего-то на час программа,  а затем без конца повторяется.
  Но все равно как-то приобщились к жизни города и разошлись по своим комнатам, а потом еще долго разговаривали  обо всем понемногу – это стало входить у них в традицию.  Как известно, люди раскрываются не в словах, а в поступках. Но поступков уже было с обеих сторон – выше крыши, теперь уже можно было и поговорить обо всем понемногу, от текущего момента и взаимоотношений с начальством  до истории семей, не исключая и анекдотов к месту.

 И удивлялись, и поддакивали, и хохотали.   А потом тряслись  под обстрелами. Причем у Саши всегда выходило, что это бьют «от нас», а не «к нам», это чтобы ее успокоить, наверное. А когда уж явно слышались именно близкие разрывы или озарялось небо в какой-нибудь стороне,  он или замолкал, или бурчал что-нибудь вроде: - Что-то не того! – на что она неизменно ехидничала:

- Да откуда  тебе знать, ты и в армии-то не служил!
     А с победителем в пари пока не спешили!

05.09. Через несколько дней  -  День рожденья у Сережи  из Забайкалья. Это брат ее одноклассника по 7-ому классу в городе Нерчинске. Ему, собственно, и предназначались эти записи в ближней перспективе да еще двум-трем верным друзьям, у кого хватало терпения на ее прежние  словесные  упражнения. Ну, а в дальнейшем, наверное, и дети прочтут.

     Днем приехали электрики. Уже часа в 3, а до этого времени курсировали по их улице и микрорайону, висели на вышке линии электропередачи, латали  и соединяли и, наконец, добрались до их столба. И про провод, оказывается, знали, и что столб искрит. Она им рассказала свою проблему, что вчера подключился единственный прибор в дом, тот, что питается после счетчика на улице. А они ей: - Такого не может быть!
 - Так посмотрите сами.
 -  Нет, наша только уличная проводка вплоть до счетчика, а дальше нанимайте частных электриков, кто вам обычно разводку во время ремонта делает. А у нас и так дел хватает. Вот сейчас оголенный провод ликвидируем за углом вашей улицы и все.
    Но провод от столба до счетчика во дворе все-таки осмотрели, потом сразу запрыгнули на «вышку» и покатили за угол.
     В отчаянии позвонила Сашку, что все без толку – не чинят и даже за деньги  - и это тоже можно понять – у них ЛЭПы оборванные, подстанции взорванные, а тут с глупостями. А Сашко ее успокоил:
 - Вот увидите – вечером включат свет – и все будет в порядке. Они же заменили часть спаянных проводов, и каким-то образом  все начнет фунциклировать, вот увидите.
     Так оно и вышло. С этого дня появился свет. Но без телевизора и интернета – опять не так, плоховато будет.

     А антенна  оператора, к которому они подключались еще несколько лет назад, как только  стали делать эти услуги в частных домах, закреплена у них на Сережином доме, в самой оптимальной точке. А сейчас вся ее начинка выгорела, осталась только решетка, на которой висел огромный рваный кусок  профнастила – бывший защитный короб под крышей – и еще какие-то слои то ли «каменной ваты» - облицовки дома то ли оплавленного  битума из современной мягкой черепицы.

         
                ------------------------------


  6 декабря – как сейчас помнит, это день рождения у Наташи Ракитиной, дочери  командира дивизии в Забайкалье, у которого ее отец служил главным инженером. Ну да, это самое начало истории  Ракетных войск стратегического назначения. И кочевали они вместе  с семьями по трем городкам. Незабываемое время!

     Так вот, Наташа была ровно на год моложе  нее, и тоже попала в 1966 году  в дополнительный 11 класс – тогда и было всего два таких выпуска. Таким образом, констатируем факт – скоро день рожденья и  у вашей  покорной слуги О.К.

     Через много лет семьи встретились в Москве, на одной улице через дом, до этого не раз были у комдива в гостях.  Потом как-то затерялись  по понятным причинам – не стало родителей. А вот сейчас уже много лет подряд она ищет Наташу в соцсетях и не находит, причем отлично помнит, что  есть сын, Костя, но его фамилии по отцу она никогда  не знала.

     С утра пасмурно, но потом разгулялось. Часов в 10 сват принес с рынка  по ее просьбе 2 кг соленых огурцов и даже рассол в бутылке. Килограмм она точно съест сама, она готова была начать это прямо с порога, так по ним соскучилась – Ромка приносил, правда, из магазина в баночках, пальчиковые интеллигентные маринованные, но… не то!

  А второй килограмм  пойдет на стол и в салаты.  Ой! Вижу и чувствую, как  у заинтересованного  читателя  непроизвольно  «слюнки текут». А все правильно – зима! И огурцы соленые – это  исконно наше. Говорят, за границей спрашивают: - А зачем вы их солите? Ведь можно круглый год  покупать свежие. Ну, что они понимают, честное слово? Помните Кису Воробьянинова: - «Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два».

     Стирала, сушить выносила в лоджию, там же и гуляла, любуясь сверху  на людей и зверей – откуда-то столько санок, даже лыжи у детворы, ведь суббота, выходной, как в детстве говорил младший, Сашка -  «выдохной».
      И отдаленная канонада.
   
                --------------------------


04. - 05.09. – ночью стреляли, шел мощный бой в районе Авдеевки.

     Свету возрадовались рано – утром его отключили, или сам отключился.  Но поскольку так продолжалось 3 дня – утром отключали, а вечером на темное время включали, поняли, что это специально электрики днем сводили электросети наживую, чтобы ночью люди не блукали в потемках и холодильники подмораживали слегка, т.е. продукты в них, а утром и весь день снова  продолжали ремонт всерьез. Да надолго ли?
     Часов в 10 приехали сварщики-газовщики, предварительно позвонили.  Капризничали из-за собак: - Уберите собак! – а как  это сделать, если  она дома одна. Вышла на середину двора, придерживала одного за поводок, другого  как бы блокировала палкой:
 -  Да заходите! Только вы калитку откроете, они моментально убегут, обрадовавшись свободе, - только стали ломиться, обнаружилось, что Сашка утром  закрыл калитку на ключ и не оставил в условленном месте возле ворот, хотя специально переспрашивал: - Закрывать – не закрывать? Оставлять – не оставлять? (ночью при свете луны видели в горелом доме мародеров, заходивших в дыру гаража от соседей, где калитка не закрывалась – выносили металл).

     Бросила собак, метнулась за ключом, и это с ее-то скоростью и по жаре. Вот голова садовая, ведь можно было открыть ворота элементарно изнутри, впрочем, все это от неожиданности и глупых неувязок. А эти стоят и бубнят, что возьмут и уедут.
 
     Но не уехали, дождались, отрезали трубу и заварили место отреза, проверили и подключили. Денег тоже не взяли – это уже просматривалась общая установка – и это правильно, на общей беде нельзя наживаться – и укатили.

     Ура! У нее теперь есть газ, это значит  еда и горячая вода  в ванной, кухне и котельной – немыслимое счастье при общем состоянии «этого нет, того нет» т.е. теперь наоборот.

     Вот кто мне ответит теперь, что дали вперед, газ или свет?

  Вечером по устоявшейся традиции его включили вновь, но радости им это не доставило. Дело в том, что по дому сразу от счетчика у них был подключен кондиционер, который при подаче в дом электричества, даже если не был включен, оповещал дом мелодичным звоночком и загоранием зеленого «нулика» на табло. Это было очень удобно, ведь иногда свет давали и ночью, а тут звуковой датчик – и все понятно. Так вот, на этот  раз звоночек сработал, но в доме не включился ни один прибор и ни одна лампа.

     А ведь Саша уже не раз говорил, что в переулке через дом от них  висит кусок оборванного провода, но когда  подачи электроэнергии нет, он никому не опасен и ни на что не влияет – а вот теперь произошли какие-то спайки фаз, что ли (пардон за серость, если  нечаянно ею потрясла), мощно искрит столб возле  ворот, но ток дошел только по отдельному проводу от счетчика к кондиционеру.

     Так, опять полночи промаялись, все выглядывая в окно на столб, да пробуя включать светильники. Да еще постоянно отключая кондишн  с его надоедливыми звоночками. Лично она еще и предположила самое худшее, что в доме отказал нормализатор или вообще что-то с проводкой – ведь немыслимое же дело  - от столба загорается один прибор в доме, вовсе и ненужный  по холодным ночам, да и так его в этом году мало включали.  В общем, опять волнения.

   На этот раз телефон на подзарядку взял Саша, до этого носил к себе домой Ромка. В 8.00. дали воду, которую отключали из-за аварии на обстрелянной подстанции  сразу после ремонта газа, так что горячей воды накануне не получилось. Но, как говорят оптимисты, зато она  может быть – и есть еда!

 
                --------------------------------


  7 декабря – воскресенье. По всем каналам вещают о перемирии, и одновременно сообщают о числе погибших – стреляют.

     А она потихоньку готовится  к торжеству. Одна незадача – у Ромки в этот день  дежурство. Значит, она перенесет со среды на пятницу или субботу. Правда, в выходной  и гулянка всегда серьезней – уломается, но, да ничего, уж больно давно не было семейных торжеств, уже самой хочется всех накормить и на всех посмотреть, ну, хотя бы из тех, кто здесь, в городе.

     На улице пасмурно и сыро, хотя днем все-таки небольшой, но мороз – минус 5 градусов. Ночью – минус 10.

- «Ну, научи ты танцевать!» - это нервное, приставучее. А вообще, собирается и постричься, и покраситься.   Последнее слово подчеркнул  автоматический редактор и знаете, какие варианты выдал?  - подкраситься, прокраситься, окраситься. Ну, разумник! Но все-таки оставляю свой вариант – это значит покрасить волосы, причем собственноручно, ну, разве не понятно?  А вот сумеет ли хорошо  окраситься, при этом  максимально прокраситься – потом увидим. Но уж точно не преминет подкраситься.
               
     Теперь снова возвращаемся к концу главы, написанной до 28.08.- 05.09., явно не по порядку, но уж теперь-то череда событий  выстроится хронологически  верно, если не считать, что  в конце каждой главы продолжатся современные, декабрьские события.
13.09. – суббота.  Обстрел весь день не очень интенсивный, даже не верится, ведь в субботу и воскресенье всегда бьют на полную катушку.
     Спать легли рано, и ночь на удивление прошла спокойно. Изображается перемирие.
14.09. – ночь-то прошла, и нет ее, а с 10 утра начался серьезный обстрел из «градов», который к 12 усилился. Но в это время заходил сосед-спаситель Олег. От него услыхала два новых глагола  из серии народных эвфемизмов: бахкает – это когда стреляют  (сокр. Бабахают)  и прилетело – это когда попадание в дома, огороды, тротуары и пр.
 
   Потом приехал Ромка с приятелем Сережей на скутере из дядькиного гаража – они его починили, и Ромка ездит на нем на работу.  А сейчас примчались бледные и испуганные, говорят, что пока  ехали, все по сторонам кругом горит – просто страшно и докладывают:

- Ба, мы тебе скутер в веранду поставили.
- Рома, я тебя умоляю – вы поставили и забыли, а я до завтра как  буду? И вообще неизвестно, что там завтра. Хватит с меня машины в гараже  через стенку с жилым домом! Там же бензин! И вдобавок на выходе из дома!
 
     Быстро вынесли опасный предмет, внук вскочил верхом и в объезд через ее ворота - к Сережиным, и в его дальний гараж, а приятель побежал через двор открывать  отдаленные  ворота для Ромки на скутере.

     А она стояла и молилась, чтобы все обошлось – ведь продолжался обстрел, а она своими руками отправила внука с товарищем.  Но, слава богу, все обошлось.  Дело сделано – и побежали домой. А потом  ребята отзвонились, что добежали  нормально. Хотя и дома тот же обстрел, но вот на улице его переносить намного ужасней.
15.09. -  размышляла над рассказом дедушки Олега накануне – тоже судьба-судьбинушка. Несколько лет назад под колесами мажора в центре города погибла жена. Иначе, как «моя лапочка» он ее не называет.  Жили в нашем же районе, но гораздо ближе к центру, в сталинском доме.  Но сын  прогорел с бизнесом, пришлось  продать квартиру.
 После этого купили маленький домик на нашей улице на крохотном участке в глубине когда-то единого домовладения. Удобств, похоже, тоже особых нет, ведь недаром же баллонный газ, да и свет ему год назад отрезали электрики за нарушения, возможно, прежних хозяев.
    Вот ему 72 года, а он все еще работает, крутит баранку - вот  только сейчас в отпуске. Вдобавок  от сына ушла жена, дети остались с ними – и помогает их воспитывать новая жена, которая ждет своего ребенка. Сейчас они все под Одессой.

     До 2-х часов было тихо, затем начался обстрел. Впервые так рано пришел с работы Саша – их отпустили. Вечером в 22 часа внезапно на поселок обрушился «Град» сериями с рассыпающимся свистом (это значит,  падало где-то сравнительно близко) и небесной какофонией.
16.09. -  А в целом ночь после вечернего обстрела прошла спокойно.
 
     Днем с Ириной работы приезжали за ключами от гаража – искали какой-то выставочный инструмент, которого там не оказалось. Сопровождал их Ромка. Пока искали ключи, нашла ключи от сгоревшей в нашем гараже машины  с сигнализацией. А вообще-то нужны ключи от слегка раненой Олиной. Одним словом, одна машина сгорела, но остались ключи, а другая есть в наличии, но нет ключей, чтобы ее отогнать и отремонтировать.

     Вдруг  на каком-то канале оказалась «Пиковая дама» - фильм-опера с любимыми Олегом Стриженовым в роли Германа и Вадимом Медведевым в роли  Томского.

     Сидела и слушала не шелохнувшись. Это как раз то, что нужно в настоящую минуту. Вспоминала, как слушала  эту оперу в первый раз в Мариинском в Ленинграде, тогда еще – театре оперы и балета им. Кирова - еще девочкой лет 11, как папа перед спектаклем  рассказал ей кратко либретто:
    - И во сне к нему пришла старая графиня  и назвала  три карты: тройка, семерка, туз.
   И слегка напел незабываемую арию безумного Германа «Она мертва».

     А потом и этот фильм в начале 60-х годов произвел на нее почти такое же сильное впечатление, как и фильм «Евгений Онегин», где Вадим Медведев сыграл главную роль. А саму оперу Чайковского  она слушала в Москве уже лет в 15, в постановке театра Станиславского и Немировича-Данченко. И тоже вспоминала дословно, как отец рассказывал ей  о знаменитой пушкинской любовной  коллизии – и метания Владимира Ленского в ночь перед дуэлью, и ария Гремина «Любви все возрасты покорны». Недаром говорят, что в детстве все семена знаний попадают в плодотворную почву.

17.09.-  Саша вчера остался ночевать у друзей, значит, она оставалась в доме одна с дополнительными хлопотами – покормить собак, закрыть калитку на ночь. Закрыть дом и постараться уснуть, хотя  в домах ни справа, ни слева никого нет. Ни одной живой души, кроме собак, конечно.
 
     Только она закрылась, как в 8.30.  вдруг примчался на велосипеде Ромка, оторвавшись от своих молодых времяпровождений  вечернего времени. А зачем? Сработал «испорченный телефон», ему позвонил Игорь, а тому - Саша, что он оставил меня одну, и Игорь поручил Ромке ее закрыть, чтобы она не выходила в темноте из дома.

     Так, пересмеиваясь, пообщались с внуком через окно,  и он быстро умотал назад. А она еще смогла посмотреть две серии фильма «Хорошие руки» после программы «Время», чего уже давно не удавалось из-за  стрельбы.

     Ночь прошла нормально, на столбе как по заказу горел фонарь – и так на всей улице, даже как-то чересчур  иллюминированной по военному времени.
     Утром Саша не пришел, а сразу отправился на шахту, часов в 7 утра явился за скутером Роман, чтобы отбыть на дежурство, как он говорил: - «на сутки».
     А потом начали стрелять, как будто бы из Авдеевки. Наобум, ведь аэропорт вроде на несколько дней затих.

     Испуг - само собой. Сразу пропал аппетит – она как раз завтракала. Сразу разволновалась, как доедет Ромка в свою пожарку в соседнем, тоже опасном, районе. Кстати, про аппетит – она уже похудела к этому времени на 7 кг и продолжала худеть – нервы и боязнь  переедания, ведь переевший человек не так проворен и резок, как слегка  недо-. А это уже вопрос безопасности, если хотите.


                ---------------------------------


8 декабря – Продолжила подготовку ко дню рождения, сложила высохшее на балконе белье, ведь возможно приедет сын с семьей – но это еще вилами по воде, она пока что их отговаривает – путь неближний и небезопасный. Вообще-то она думала, что можно бы хоть раз в жизни встретить этот день в одиночестве – и это было бы впервые в жизни.
     Вот даже Новый год  она два раза не встречала дома – один раз в роддоме и один раз в ортопедическом отделении. 
     Но старший сын сказал, что непременно в этот день будет, а вот у Ромки, его сына – очередное дежурство:
- Может, ему поменяться?
- Да ни в коем случае!  В военное время  не стоит дежурить не  со своей командой. Уж лучше я перенесу со среды на пятницу или субботу, там видно будет.
     Вечером звонили средний и младший по  Skype. Ира сегодня первый раз вышла на работу, Сашка ждал ее с ужином.

   У Сережи вечная тусовка малышни, это они ее и вызвали, а потом взрослые подключились. Повидались. Напомнила им, что завтра у Иры день рождения, на один день раньше, чем у нее самой. Можно бы и конференцию  затеять по Skype, чтобы всем одновременно повидаться. Завтра день покажет, что и как.
 

                -----------------------------


18.09. – пятница. День прошел обыкновенно, только вечером слышались одиночные выстрелы. А днем  была суета с гаражом Лены – она позвонила с Азовского моря, чтобы Рома  и его приятель Сережа пришли к ее гаражу – они еще раньше напросились ставить в ее гараж Сережин джип – открыли его и выдали подошедшим мужичкам аппарат для сварки водопроводных труб – он у нее там давным-давно тоже на постое находится. Ничего, не прошло и получаса, как все образовалось и разошлись в разные стороны.

  19.09. -  сплошная суета сует и всяческая суета – пришла смс-ка из магазина – об ошибке при пользовании ее банковской карточкой – это Ромыч нашкодил, ведь карточка была у него, чтобы не тратить наличные при отсутствии с некоторых пор в их городе  отделения банка, куда перечислялась ее пенсия.
 
     Днем Ромка встречал посылку для нее от Сережи, эти самые пополняемые им наличные  из транзакционных перечислений на его карточку. Еще некоторые лекарства. В обратную сторону поехали с той же оказией некоторые теплые вещи – гуманитарная помощь друзей и знакомых, эти пакеты тоже накануне собирали по разным адресам – когда у тебя сгорело все – собранное пригодится.
 
     В этот же день вернулась Лена, уехавшая на следующий день после пожара. Как оказалось, она была вовсе не у дочери, а помогала Наташиной знакомой с ее ребенком. И опыт у нее для этого имелся неоценимый – три года помогала с ребенком в одной семье неподалеку, и девочка полюбила ее как родную, и за квартирой  ей доверили приглядывать на время  отъезда хозяев, но этого оказалось недостаточно – дети, оказывается, бывают разными!

     Этот шестилетка отличался  своеобразным нравом – с первого дня обзывал  и провоцировал  ее, но по этическим соображениям она здесь не будет передавать  изречения юного хама, но зато  они вволю надивились с Леной вместе при ее откровенном  пересказе.
 
     Первым желанием  соседки было немедленно уехать, она еле сдерживала себя,  но потом решила не отступать – не страшней же пацаненок обстрелов в родном городе – и стала справляться с ситуацией. В результате, когда истек срок ее 3-х-недельного контракта,  воспитуемый  расплакался и сказал, что она хорошая, и он не хочет с ней расставаться.

20.09. – суббота.  Утром прогремело два мощнейших взрыва  - у нее даже зазвенели стекла, а также открылась и закрылась самостоятельно входная дверь, ослабленная еще пожаром. Она даже крикнула: - Кто там? – была полная иллюзия, что кто-то вошел.

    Саша ночевал у друзей, но и ей уже не так  было пусто – все-таки за забором появилась живая душа. Когда приехал, похвалился новеньким планшетом – ха-ха, а ведь хотел купить велосипед, как у Ромки и Игоря.

     Сразу и объяснение нашлось – уже сентябрь, какой-такой велосипед под осень?
     Вечером молодежь собралась жарить сосиски в оставшейся невредимой Сережиной уличной печке, как в сказке «Гуси-лебеди», гордо называемой «барбекю».  Она в вечеринке не участвовала, только вздрагивала  и кричала, чтоб шли в дом, как только начинали звучать выстрелы. В ответ ей кричали, что это далеко, что это не сюда, пили пиво и занимались  планшетом.
 
     Только девочка Аня, вернувшаяся накануне из Харькова, с непривычки тоже ахала и вздрагивала от страха – а они толпой ее теми же словами успокаивали.
     Когда гуляки разошлись,  вздохнулось свободней – но пыталась понять и молодых – погода хорошая, выходной, хочется на улице посидеть и пообщаться, заодно пивка  и барбекю тяпнуть, хоть и на пожарище – жизнь-то продолжается.
     Поздним вечером был сильный дальний обстрел в аэропорту.

21.09. -  точно, что по субботам и воскресеньям обстрелы усиливаются, когда людям не надо на работу, зато, как пришитые, сидят под крышами домов, которые тоже стали слабой защитой. В этот день были обстрелы утром и в течение дня, сильные, но скоротечные. А потом в 9.20 вечера, ночью, в 5.20 утра  и  продолжались утром уже следующего дня.
     К Роме приезжала мама, она же  и с целью побывать на работе в университете, ведь считалось, что они все на работе с 1-го сентября, но занятия пока не начинались. В университете уже был назначен новый ректор, а упоминавшийся ранее, оказывается, отказался – ведь он мечтал о ректорстве совсем в другой  ситуации и в другой период времени.

     Новый ректор был из историков, естественно, доктор наук и профессор, ранее слыл вольнодумцем, что не мешало ему одновременно быть по-настоящему глубоко образованным человеком  и  по-сибаритски-органично носить шейные платки.

22.09. – похолодало, на улице пасмурно. Раньше при такой погоде обычно уже включали котел, но сейчас она не рискнет – не знает, запитана ли система, не обрушилось ли что в вентиляционной трубе, а еще  со всех сторон призывают экономить газ во что бы то ни стало, ведь даже 15 октября отопительный сезон явно не начнется, значит, можно и в частном доме потерпеть.

  «Перемирие» продолжается, о стрельбе в этот день  она уже написала  в день предыдущий. Весь день читала Шарьера, вослед за «Папийоном» уже «Ва-банк». Вот где  длительные каторжные страдания.
 
     В книге попалась неожиданная ремарка – там, где бывший французский узник, осевший в Венесуэле, размышляет об окончании II Мировой войны и победе союзников, т.е. США и Великобритании, над Гитлером, кто-то ручкой от руки  дописал: - А где же роль и значение доблестных советских войск?

     Кому-то стало обидно, пусть  здесь и не  тот персонаж, который мог бы в этом разбираться, а в целом – ведь история действительно стала перекраиваться на глазах – а вот к каким последствиям это приводит – видит уже их поколение, отцы и деды которого воевали на фронтах Великой Отечественной войны 1941-45гг.


                ------------------------
 
  9 декабря – День рождения Иры, вроде договаривались с Сережей и Сашей на 7 часов созвониться по Skype, но вот уже восьмой час, а их нет в сети – неужели уже празднует на работе, где всего второй день трудится? А что? Очень может быть, так сказать, вливается в коллектив.

     Весь день обычная суета. Звонила соседка Лариса, что волею судеб  была по месту службы мужа в Забайкальской Домне – и это они тоже однажды выяснили  ненавязчиво и случайно  на новоселье у Сергея. Ах, какой же был дом у ее сына – и какое замечательное новоселье. И удастся ли его восстановить? В акте четко записано: восстановлению не подлежит. Время покажет, а сейчас ничего загадывать  нельзя, просто не имеет смысла заниматься химерами.

     Так вот, завтра к ней придет  знакомый парикмахер, несколько дней назад она и ее приглашала  присоединиться.   Так что завтра ее ждет преображение – здесь очень сильная электризация всего – в том числе и волос из-за сухости воздуха и статического электричества. Вот она и решила  постричься кардинально, а уж потом  покраситься.
     Ну вот, наконец, все собрались на Skype для конференции – и поздравлялись и смеялись, ребятишки колобродили, Ира делилась успехами на новой работе – миллионы микроскопических деталек для компьютеров и телефонов – это теперь ее поле деятельности – и их надо изучить, и не путать, и учитывать, и не растерять. Ничего, с автозапчастями  и их базой справлялась, теперь и здесь справится – девушка до работы хваткая и ответственная.

     Посмеялись. Расцеловались. Друг на друга полюбовались – и завтра договорились на том же месте в тот же час собраться, чтобы поздравить второго Стрельца. На вкладке было написано вы создали чат – ну, значит, початимся  (а редактор  подчеркивает это слово - и взамен предлагает - покатимся).  Что ли только со смеху?


                ----------------------------


 23.09.- обстрел с 7 вечера и гроза до утра. И как же все-таки грозовые раскаты грома похожи на разрывы снарядов. Все время прислушиваешься и не всегда различаешь. Но в одном случае – это стихия, не зависящая от воли человека. А в другом – дурная грозная сила  не людей – так и хочется два последних слова написать слитно.

24.09.-   В 4.20. поднялась буря, и весь день шел дождь. В общем, было пасмурно и хотелось выть.
    Днем начали обстрел с 12 часов, стреляли в аэропорту.

   Вечером Саша открыл для себя  старую черно-белую серию  «Мистера Питкина», английскую комическую классику ее молодости с  Норманом Уисдомом в главной роли. Лично она выразила почти восторг, что у современного молодого человека есть желание просмотреть эти фильмы. Так, с этого дня по вечерам  она засыпала под очередную серию  фильма, который Саша смотрел в соседней комнате, а она просто слушала, улыбаясь и почти ничего не различая, под звуки залпов  пушек и минометов.

25.09. -  всю ночь обстрел с 7 часов вечера. Утром в новостях сказали, что бой за Авдеевку длился 30 часов. Потом был перерыв,  а в 8.45. пушки снова забахкали  из города в ту сторону. Страшно представить, что в это время происходит в эпицентре этих взрывов и обстрелов.

    Рома сегодня на дежурстве, а вчера звонил и говорил, что в их доме никто не спал всю ночь – это с завода напротив, через улицу,  велся этот обстрел, все небо было в светящихся трассах, и светло, как днем, не говоря уже о страшном громе и реве близкой стрельбы.

26.09. – блаженная тишина весь день, видимо, настрелялись накануне, собираются с мыслями. Оказывается, накануне  с той стороны стреляли прорвавшиеся из Авдеевки в аэропорт около 600 военных.  Все родные и друзья звонили, все волнуются.

     Саша должен был уйти на свою съемную квартиру  встречать друга по институтскому общежитию – жили в одной комнате, он на пару лет моложе. У этого однокашника недавно, в такое суровое время и в горячей точке - городке Кировское - родился сын, сейчас ему уже 2 месяца, а его даже крестить негде – церковь в Кировском разбили снарядами.

 А до этого он приглашал Александра в крестные отцы.  Но поехать тогда не случилось, теперь они решили приехать к Саше и крестить мальчика  здесь.
Но в этот  день  приехать не получилось, это зависело от автобусного сообщения с Кировским. Значит, приедут завтра.

  Рома рассказал  о повреждениях накануне на улице имени художника Куинджи, который, как известно, родился в Мариуполе. Если же говорить об улице – то это весьма близко  к дому, где с семьей жил ее старший сын. Но там, слава богу, с начала лета никого нет.  В этот ужасный день накануне было разбито еще много улиц.


                4. С днем рождения!

          
 10 декабря -  вот он и наступил, 68-ой день ее рождения. При последней встрече старший сын пообещал, что он по любому в этот день будет у нее. Она, естественно, нажарила и напекла накануне, а с раннего утра  наготовила салатов, чтоб с ним посидеть, так сказать, предварительно.

     Но часов в 10  прозвучал  звонок, где он сдержанно ее поздравил, а затем сказал, что, к сожалению, не приедет – у них сегодня похороны Элкиной бабушки Вали, что умерла  вчера в 11 вечера и что хоронить будут на Щегловском кладбище, что тоже проблемно, но вот второй день как бы не стреляют.

     Да… Валентина Ивановна не дожила почти два месяца до 90 лет, а последний год вообще стал для нее испытанием – почти полгода в домике без удобств на берегу Азовского моря, возвращение не к себе домой в конце ноября, в последние дни – больница, где она и скончалась – и царство ей  небесное.
     Но спасибо ей большое, что это произошло не в  день ее рождения 10 декабря, чего, признаться, тайно побаивалась.

     А с утра звонки со всего мира, из западного и восточного полушария, от одноклассников и их братьев и сестер, от предпринимателей и военных пенсионеров, от медиков  и друзей  Володи, вернее, их общих друзей, от родственников, т.е. от всех, кто ее знает и помнит или познакомился на просторах  интернета. И можество, множество поздравлений  по электронной почте и в Одноклассниках.

 Такого количества теплых слов и слов поддержки  она не получала никогда – и это просто замечательно, что выдался такой день рождения, когда можно с удовольствием и без спешки принимать обеими руками и распахнутой душой эти поздравления, не суетясь на кухне и за столом – о таком свободном дне рождения она давно мечтала, но… чего-то не хватает – хотя бы одного  гостя, кто разделит радость и насладится  ее промежуточной готовкой.

  И она пригласила на обед сватов, но сватья, к сожалению, приболела, а вот сват, который и обеспечил в основном ее продуктами к большому застолью, пришел в обеденный перерыв.

     Так что труд ее не пропал, и они прекрасно посидели за столом, но кратковременно и ни-ни, не нарушая трудовой режим.

     Режим она нарушила, когда пришла парикмахер, подстригла ее в присутствии  симпатичной и нарядной  соседки-домнинки, а вот тут-то она им и объявила, что у нее сегодня birthday и надо отметить.
     Но все это тоже очень быстро и бегом, да дело и не в длительности, а во внимании.

     Вечером она отдыхала и улыбалась до ушей и во весь рот. Вспоминая, кто и что ей наговорил и написал. А еще строила планы на следующий день, что надо заранее сварить на послезавтра, что оставить на день застолья, в общем, планов громадье местного значения.


                --------------------------

 27.09. – суббота.  Саша ушел к 7-ми на шахту, а в 8 где-то близко начался  обстрел. Один удар был такой силы, что опять открылась входная дверь и в нее с перепугу заскочил оказавшийся поблизости Тузик.

     Самое смешное, что вот уже несколько дней она мечтала о новой двери из веранды в дом на месте пустого проема и о новых трех стеклопакетах,  на замену поврежденных в августе. Мечты мечтами, но какой смысл что-то менять, когда не ровен час… ладно, не будем предполагать вслух.

  Потом весь день было тихо, но вечером обстрел повторился.  Стреляли в этот день и ночью, и в 8 утра следующего дня – и все в аэропорту, до которого километров 14.
28.09. -  Саша-постоялец ночевал  в съемной квартире в 9-ти-этажке на той же широте и расстоянии от аэропорта, только в другую сторону  от крупной городской артерии – Киевского проспекта. К нему все-таки приехали друзья из Кировского с 2-х месячным грудничком, чтобы крестить его в областном центре.
 
     В 8 утра с минутами  Саша позвонил и сообщил, что ночью у них во дворе  взорвался снаряд – аж все осветило, и выбило все стекла, что сделало невозможным находиться там с ребенком – будут  возвращаться назад, хоть и там не слаще.

     Днем трезвонили все отъехавшие родственники – по новостям услышали  названия очень близких улиц, подвергшихся сегодняшнему обстрелу. Прилетело, в том числе, и в крышу  Киевского исполкома, и на склады по улице Экономической. И Ромка звонил, что его Аня боялась выходить из подъезда на улицу, ведь кругом все грохотало.

  Уже было 13.10, но обстрел не прекращался, как говорили ребята, в основном туда.
29.09. – понедельник. Ночь прошла тихо, весь день тоже было терпимо.

30.09.- ночь  была тихой, а утром разбудили страшные звуки со всех сторон сразу. Видимо, произошла массовая передислокация, и стали стрелять по всем ранее непривычным направлениям, в том числе прямо вдоль по улице, что вместе  с прежними и другими новыми звуками было просто нестерпимо.  Потом как бы все успокоилось, часов в 10 зашла Лена, умудрившаяся сходить во двор ближних девятиэтажек за молоком, куда его привозил все это время  мужичок из села – тоже в своем роде  герой.

 А у нее в это время был Ромка, зашел  с дежурства, чтобы искупаться – у него как всегда в последнее время дома не было воды – тут и началось.
 
     Действительно, переехавшие  пушки с территории  ближнего института стали  лупить по аэропорту, а оттуда время от времени  тоже стало прилетать  со  страшной силой, грохотать и взрываться.

     Ромка философски изрек, что вот стреляют же через дорогу от его дома – и ничего. Это, конечно, успокаивало, но не очень, ведь от них на два-три километра ближе к этому самому аэропорту.
 
     Это только сейчас, при описании все чинно-благородно, но тогда они все бегали по дому, не зная, куда приткнуться, ведь кроме нее двое были не у себя дома, где они уже так-сяк приладились пережидать стрельбу. Страх,  граничащий с животным, загнанность и неприкаянность – вот что это было, а это - ужасно.

   А в  новостях уже который день твердили о найденных страшных захоронениях посреди поля-дороги-овражка. О живых в этом  театре военных действий  именно в этот день говорили до обидного мало.

     Сашу отпустили с работы раньше. Одновременно прибежал Ромка – ему позвонил Сережа  с категорическим предложением отправить бабушку, т.е. ее, Ольгу Витальевну, на другой конец города, в спальный район, в квартиру к сватам, Олиным родителям, которые ее там  уже ждут.

     Надо сказать, что  ей уже не раз предлагали переехать в тот район, где  у ребят стояла пустая квартира в том же доме, куда из  области переехали в прошлом году и Олины родители, точно в такую же двушку на том же этаже, только через подъезд. Но у нее постоянно находились отговорки: – И собак жалко бросать. И что с ней там будет? И  у себя дома – это по-настоящему дома, - и т.д. и т.п. Да и сваты только недавно вернулись из  дальних странствий и метаний, куда приткнуться?

     А тут уже припекло по-серьезному, особенно вот эти полеты снарядов в разных направлениях, где и сосредоточиться и пообвыкнуть невозможно – и она неожиданно быстро для всех согласилась. Вызвали такси, на сборы ушло минут 10, захватила сумку со всем необходимым, путешествовавшую с ней еще 28 августа, т.е.  с документами, лекарствами  и деньгами, прихватила, в том числе, и что-то из одежды, включая верхнюю - все-таки осень – и укатила, думая, что ненадолго, на  недельку-другую.А оказалось - навсегда!

     Дом оставила на Сашу, ему все равно  некуда деваться, раз все стекла в квартире вылетели, да и шахта рядом, да и собаки к нему привыкли, которым он обещал варить еду и чередовать с сухим кормом, которого оставалось еще ровно полмешка, т.е. килограммов 12.
 
     Укатить-то укатила,  а со слезами смотрела на ворота и дом, на оставляемых Сашу и Рому, на прыгающих у решетчатого забора собак – совсем непросто покидать свой дом.

     По мере удаления от своего района  все больше удивлялась вслух  тишине и спокойствию на улицах, движущимся машинам, работающим магазинам,         золотой красивой осени и всем оттенкам невообразимой палитры  ярких  красок.  Водитель оказался  понимающим седым  джентльменом "нашего" возраста – и сам рассказал, как пару-тройку раз  вместе с пассажирами и без жестоко попал под обстрел на опасной территории.
     Когда подъехали, на улице возле подъезда  ее уже ждала  сама сватья. На лавочке сидели  бабушки-старушки – и жизнь здесь текла, как и прежде.
 

                -------------------------------


  11 декабря – дождь с утра, все развезло,  очень плохое самочувствие, а надо претворять в жизнь  построенные в голове планы. Так и топталась весь день почти без передышки, отвратительно себя  ощущая из-за резкой перемены погоды, непривычных уже хлопот и повышенного эмоционального  фона – волновалась, как доедут дети и внуки из другой области,  как организовать стол из двух имеющихся – кухонного и  компьютерного.
     Раздавала последние поручения – привезти, отправляясь к ней, заодно скатерть и мелкие рюмки и т.д. и т.п.

     Поздно вечером, когда уже выполнила все задуманное на этот день, куда-то поскакало сердце, нарушая ритм, что случалось с ней крайне редко. С мыслями, что надо срочно отдыхать, она  лежала и думала, как же она завтра выдержит все свое застолье, перед которым осталось еще столько работы.

 12 декабря - как известно – утро вечера мудренее. Еще вчера боялась, а утром поднялась – и  все сначала, и со всем справилась, ударно потрудившись весь день, до приезда первых гостей. А первыми оказались, как ни странно, гости из соседней области, проторчавшие еще часа полтора на новом пограничном пункте, называемом блокпостом, а то бы приехали  еще раньше.

     Здесь и наступила резкая смена ее деятельности, собственно, она уже все подготовила, в бой за стол вступили невестка Оля и ее мама, а именинница занялась внуками,  желанными разбойниками, визжащими и хохочущими на весь дом.
 
     Сын привез в подарок пылесос, как она и просила, поскольку, по крайней мере, два бывших сгорели: один в доме, другой – в гараже, где им Сашка чистил машину, да так и уехал. Такая же судьба постигла  хорошую деревянную дверь, бывшую входную до пристройки веранды, которую он тоже вынес в гараж, чтобы очистить  от остатков старого лака – ну, да огонь все подчистил, весьма радикально, без остатка.
 
     Так что пылесос им всем в будущем  пригодится – и вообще сейчас не время для бесполезных подарков.
     Итак, столы на месте, закуски  и посуда – на подоконнике, ждали скатерть и остальных гостей – вот и соседи подошли, которые утром предупреждали, что смогут только после работы.

     Ну, наконец-то старший сын  со своими сыновьями, одного из которых мы здесь уже частенько встречали – это Ромыч с приятелем Сережей, а также Саша-постоялец, всего пятеро молодых мужчин.

     Наверное,  всем заметно, что она собрала у себя всех или почти всех, кто в эти лихие времена  принимал в ней участие в той или иной степени, и с кем она  подружилась на  этой почве. Не приехал только Игорь, чем-то  занятый в эту  пятницу. А еще просто захотелось праздника и хорошей обильной еды – ведь давно никто из них не собирался в этой компании и с этой же целью.

     Молодежь  приехала позже всех потому, что ждали Александра с работы, т.е. с шахты, чтобы ехать всем обществом на джипе Ромкиного Сережи, который  может не выпивать, и потом также всех отвезет домой. Потом еще заезжали за цветами, за тортом и конфетами, за запасной водкой, которой, как известно, всегда не хватает.

     После взаимных приветствий, поздравлений и расцеловываний  быстро расстелили привезенную скатерть,  наставили на нее все с подоконника и со столешницы в кухне – и сели праздновать.

     Сыновья ее на тосты были  не горазды, зато здесь был Володя, Ларисин муж, выпускник  местного высшего военно-политического училища, вот он-то и служил в Домне  в свое время, а поскольку был замполитом, то и был общепризнанным лучшим тамадой в застольях.   Не обошла его эта роль и сейчас, как и  на памятном новоселье в том доме, которого сейчас  нет.

     Наша именинница  торжественно восседала в кресле, временами по ней прыгал  внучок Димка, заливаясь веселым смехом от акробатических  упражнений и бабушкиных целовалок и щекоталок, не отходя от стола.
 
     После обильного стола с выпивкой был еще сладкий стол с двумя тортами – покупным и домашним, который Оля испекла и привезла с собой.

     Публика куда-то ходила курить, откуда-то  из соседской квартиры приносила  тарелочки  под торт и недостающие табуреты, все рассматривали друг у друга фотографии в телефонах, чего-то рассказывали – было очень весело, но постепенно настало  время для расставания.
 
     После ухода всех бабушка с внучатами  водворилась  в комнате, где мы спим, по еще детской классификации ее младшего сына Сашки, когда у них была только 2-х-комнатная квартира, где были: комната, где мы спим и комната, где мы сидим.

     Так вот, досиделись до того, что Димка перевернул своей  вездесущей ножкой  пластмассовое ведерко с водой, которое она ставила под тюлевую занавеску возле дивана для увлажнения крайне сухого и наэлектризованного воздуха.

  Вода растеклась по ковровому покрытию  моментально и с пузырями, что помогло быстро  частично ее собрать, но Димон  малость перепугался, что его будут ругать, притих на пару минут, но быстро  ожил, когда никто не разбушевался, воду бабушка собрала.
  А потом они еще вместе с Вовкой стали разглядывать замечательное мокрое пятно с головой в чалме, гибкими руками в широких рукавах и  сужающимся  фантастическим  торсом – ну, прямо джинн из бутылки, ни дать ни взять – Старик Хоттабыч,  любимый Вовчиком персонаж, о котором впервые он точно услышал от этой самой  бабушки.
   
    Уже в 12-м часу ребята, прибравшись полностью, пошли сами, и повели своих чад ночевать к сватам, т.е. Олиным родителям, в этом же доме – там уже и постели были приготовлены.
     Улеглась и она, мысленно поблагодарив всех и лично себя за   очень хорошо прошедший праздник.

 
                5. Начало жизни не у себя.
                (как оказалось, на долгие годы)
 
         
 01.10. -  так и началась ее новая жизнь в спальном районе, где обстрелы были слышны не всегда, а если и доходили звуки канонады, то  просто как фон – никто не ускорял шагов  во дворе, видимом со второго этажа девятиэтажки, все продолжали ходить по своим делам, в том числе самостоятельные школьники.

    Но о жизни микрорайона – это потом, у нее еще впереди масса времени, ведь пара недель растянулась по предварительным подсчетам на  три месяца,– вот уже  и декабрь подошел ко второй половине, а там и Новый год, а она все еще не дома.

     А первое октября было объявлено началом школьных занятий – и был жестоко обстрелян  ареал их многолетнего обитания -  микрорайон, откуда она вчера сбежала, в том числе  6 снарядов попало в школу на их улице, где были убиты трое мужчин – папа первоклассницы, учитель и охранник.

     Обыкновенная такая школа – типовая 50-х годов, в такой она училась в Чите и нашла оттуда одноклассников. И в этом самом  городе она знала несколько таких, и даже в Мариуполе, где она однажды училась ровно один месяц во время отпуска родителей – там тоже была такая самая школа.

     В этой школе учился ее муж и его брат, а также трое ее собственных сыновей. Раньше в школе было много знакомых учителей во главе с легендарным директором  Вайнштейном  Д.А., участником войны, военным летчиком.  Он не раз бывал у нее в университетском кабинете по разным вопросам, по которым школе требовалась помощь – направить  на работу молодых педагогов, помочь  оплатить почасовку руководителям практики студентов в школе и тому подобное.
   Она всегда была рада ему как родному – бывают такие люди, оставляющие заметный след вокруг, ведь на них-то и держится сама  жизнь.

     Давид Абрамович был историком, кандидатом наук,  большим философом и одновременно  где-то пофигистом – к этому его приучила любовь к детям и умение войти в их положение, умение поддерживать  с очередным сорванцом уважительное отношение на равных, которое невозможно подвести просто по детской дурости.

 В нем было что-то от Викниксора из «Республики ШКИД» - глубокая  культура, образование  и твердый характер  с обаятельным чувством юмора.  Во время его правления школу закончили братья  Бубки, один из которых Сергей  Бубка  -  всем известный  Олимпийский чемпион и шестикратный мировой рекордсмен по прыжкам с шестом, ныне член Международного Олимпийского Комитета или просто человек, который первым в мире преодолел планку в 6 метров.

     Позже  Д.А. по просьбе жены уехал с ней в Израиль, где уже проживали их дети.  Но на склоне лет вернулся в Донецк один, не прижился там, не смог забыть  страну, где он прожил такую  замечательную и трудную жизнь. Приехал, чтобы здесь его проводили в последний путь его коллеги, ученики и друзья.

     Так как же воспринимать эту жестокую новость, если в этой школе известен каждый камень и бугорок на спортивной площадке?
     Звонили дети с сожалением о своей школе, звонила Лена, что такого жестокого обстрела еще не было ни разу – и правильно, что она накануне уехала.
 
     Потом в новостях показали и взорванный в этот же день на Киевском проспекте автобус возле остановки – раскиданных возле  издательства людей, в том числе умирающего тщедушного старика.

     Звонил Саша – у него на бывшей квартире окончательно выбило все стекла – дом  боком выходил именно на Киевский проспект.  И он попросил разрешения переехать к ней полностью, т.е. перевезти  вещи, приобретенные во время его холостяцкой жизни  - стиральную машину, компьютер и прочее по мелочи, ну, и всю одежду – в холодной и сырой квартире ничего не сохранится.
     А у нее болела душа, что  место переезда, увы, совсем небезопасно для него.


                -----------------------------


  13 декабря – эта суббота выдалась просто удивительной – после недели снега, таяния, тумана и изморози на деревьях – откуда-то выглянуло  яркое ласковое солнышко, стало по-весеннему тепло.
     Сын пришел с утра пораньше и отправился по магазинам с приготовленным ей списком, быстро с этим управился и собрался в гараж, где стояла отремонтированная частично Олина машина, к которой все приложили руку – Ромка заказывал ключи, Олин папа  отгонял ее в ремонт на эвакуаторе, потом забирал, а теперь они хотели возвращаться в свой временный дом по месту работы двумя машинами – чего ей тут зря стоять? Тем более, что кроме замененных  напрашивалась и замена лобового стекла, в котором нашлась-таки дырка от осколка.

     Учитывая, что погода хороша, в гараже надумали охватить своих друзей, с которыми давно не виделись, заодно и детишки побегают-попрыгают на воздухе, и сосисками можно закусить, зажаренными на мангале.

     Как ушли  часов в 11, так и вернулись, когда уже стемнело, и никакого теплого солнышка на улице уже не было – все замерзшие, но сытые и довольные с двумя оставшимися друзьями, один из которых - не приехавший вчера Игорь, целый месяц кормивший их собак, выбравшись со смены в шахте.

     Расцеловались-пообнимались – всегда приятно видеть хороших людей у себя дома, тем более в этом году – те, кто вокруг, явно стали ближе друг другу.
Игорек же вообще стал просто незаменимым во всех отношениях, ведь она сама лично это много раз ощущала на себе – его ненавязчивую, но очень действенную помощь во всем.
     Малышня с мамой  залезли в ванну парить ножки-ледышки, потом сидели усталые на диване, силы оставались только на тихие разговоры.
     Ночевать пошли на прежнее место. Утром обещали зайти перед отъездом, который планировали не очень рано, чтобы доехать и успеть отдохнуть перед завтрашней работой.
     О будущем и о планах никто не говорил, как и вообще все, кто встречался или перезванивался в эти времена – ведь  своего будущего никто не знал, зато все тосковали о прошлом – оказывается, жизнь была просто прекрасна в воспоминаниях.

14 декабря -  утром  Сережа  встал раньше всех - готовился в гараже к поездке, оттуда принес из подвала для нее картошки, заготовленной  сватом.

     Потом пришли все вместе  перед самым отъездом, с новым чайником – опять общеполезный подарок, хоть она его и не заказывала.
     И укатили, надеясь на скорые встречи, по крайней мере, по  Skype.
Во второй половине дня позвонили, что доехали.


                -------------------------


     Месяц октябрь  пойдет здесь в ускоренном режиме, с указанием лишь нескольких особо памятных дат. Возможно, таков же будет и ноябрь. Впрочем, все решится во время работы и будет зависеть, кроме всего прочего, от личной усидчивости.
     С 1-го по 10 октября обстрелы продолжались каждый день. 3-го октября прилетело в центр города на проспект Мира, к миссии Красного Креста, убит иностранец.

 4-го октября близкому другу мужа исполнилось 70 лет – сам с семьей находится в деревне у родственников, а переехал туда из летнего лагеря под Славяногорском, который закрыли 1-го октября. Поздравила, вместе посетовали, вспоминая его пышные  60- и 65-летний  юбилеи.

     Саша и Игорь  перевезли свои вещи со съемных квартир – и это очень удачно, особенно для Игоря, поскольку 5-го октября был обстрел их поселка, по двум улицам, вплотную примыкающим к их.

  Разбило дом, где находился старик после инсульта, правда, уже выздоравливающий – так он с перепугу перелез через забор к соседям, они его приютили, и таким образом  он уже оказался как бы на другой, параллельной улице, а его продолжали искать  вдоль своей улицы – ничего, главное, что без жертв. В этот же день был разбит дом хозяйки Игоря – а это в той стороне, где  находится дом, где живет ее старший сын (на этот момент находящийся на море), хотя уже и ему пора куда-то возвращаться и выходить на работу -  всех преподавателей, оставшихся в городе, усиленно вызывали в университет, предлагали заключать трудовые договоры на новый учебный год.

     Сваты  собрались в соседнюю область за оставленной там во время летних метаний машиной сына, который сам  уехал на работу еще дальше и обходится там без транспорта.

     Ромка приезжал с приятелем в их отсутствие, чтобы сделать вместе с ней транзакцию на Сережину банковскую карточку для  обналичивания ее  накопительного пенсионного депозита, которому несколько лет, поскольку этого банка теперь в их областном центре нет.

  Если честно, она очень сомневалась в успехе этого безнадежного дела, даже текущую пенсию за август негде было обналичить, вот они с внуком и расплачивались карточкой  за коммуналку и в продуктовых магазинах, не надеясь на приход натуральных денег.

  А вот с копилкой-депозитом как раз все получилось, хоть и срок договора еще не истек. Правда, раза три присылали отдельные пароли проверки, и дважды задавали вопросы по ее личной анкете на сообразительность – где заключали, и сумма взносов в месяц? И сколько вам полных лет? Номер паспорта, и где вы родились?-  и закончили коронным: – Девичья фамилия матери?

     Конечно, это фантастика – взять и переслать накопленные деньги со счета на счет, не говоря уже о пополнении счета в телефоне и коммуналке.  Таким образом, получается, что пользователи интернета находятся в более  надежном положении, чем те, кто далек от него и по-прежнему во все инстанции бегает стоять по очередям, которые теперь и вовсе бессмысленные.

     Благодаря карточке с последней пенсией, еще принимаемой в магазинах, они с Ромкой нормально прожили  этот месяц, а иначе – как бы они справились, если Ромке при такой опасной работе с лета не платят зарплату – они же бюджетники.

9-го числа снаряды при обстреле попали в магазин Амстор, есть жертвы. В квартире на 6-м этаже  их родственницы, тоже из университета, выбило все стекла с той стороны, что обращены к Амстору.
10 октября  Сережа бился  с  установкой нового котла в съемной квартире, родители Оли, забрав  автомобиль, заехали к ним, помогали с уборкой, утром собираются  возвращаться домой.

  В это же день у Игоря умер отец, который уже изрядный срок был лежачим больным.
Вопрос вопросов – где и как хоронить, если кладбища в нашем районе все под регулярным обстрелом – там, где похоронен ее муж, за стеной аэропорта, возле нарядной новой церкви и женского монастыря – там уже и церковь с монастырем разбиты –показывали в новостях – и могилы повреждены – столько времени обстрелов.

 А другое, где родители и дедушка с бабушкой мужа – там еще хоронят, но рядом шахтный ствол, в который регулярно метят попасть.  Уже, говорят, были случаи, когда покойников окончательно  хоронили и формировали могилу уже на следующий день после того как привезли, опустили и присыпали – живые должны в первую очередь думать о живых – не правда ли?

     Серега  передал  с родителями Оли  ее обналиченную транзакцию и помощь своему другу Игорю в связи с кончиной отца. С его похоронами все обошлось нормально.

                -----------------------


15 декабря -  отдых – понедельник день тяжелый. Сознательно дала себе перекур, чтобы отойти от праздника и мыслей о нем, а также восстановить физическую форму – за  окном минус 5 градусов, земля без снега, а все деревья в  белом куржаке, некоторые особенно густые деревья выглядят живописно, как на картинке, и одновременно сказочно-волшебно.
     Нет, положительно невозможно без потерь переносить такие колебания температур, давления, туманов и осадков – и все за неделю.
 
16 декабря – пора за работу, ведь опять допустила отставание на 5 дней, но по уважительной причине.  Деревья еще в инее, праздник  волшебства продолжается. Обстрелов и даже отдельных выстрелов весь день здесь не слышно. Не слышно их и в нашем районе – по словам  старшего сына, обосновавшегося там.

    А вот она уже давно заметила, что в этом микрорайоне, где она теперь находится, почти совсем не слышно собачьего лая, хотя бездомных псов хватает. Но у них, видимо, особая выучка в спальном районе – не мешать своим присутствием покою людей, такому относительному во время  войны.

     Делаем вывод – она скучает по своим Блэру и Тузику, наглым и необученным, по всякому поводу и без оного заливающимся звонким лаем,  особенно приятным ночью.

     Днем с интересом наблюдала за фигурками людей, перемещающимися по району под окном – многих из них она уже знала, нет, не в лицо, а скорее по общему фигуральному виду – вот эти две девочки после школы ходят с гитарами в чехлах за спиной – значит, учатся музыке. Есть одна очень высокая девица, которая  таким же образом носит за спиной виолончель.  Люди занимаются музыкой, хоть и гремят пушки.

     Вот длинный-предлинный мальчик тянет возок своей тепло одетой  мамаши
в переднике поверх шубы – видимо, мать предлагает  мелкий товар возле  троллейбусной остановки – она видит их каждый день в одно и то же время.

     Вечером выходят  на моцион группы пенсионеров. Одна из них – самая  организованная – во главе с дедком, с которым важно вышагивают 3-4 бабки, у всех – руки за спину.

     Причем, эти дамы явно обиделись бы на нее за такую аттестацию – они о себе высокого мнения, и соответственно одеты – никаких стеганок, хоть и пуховых – в драповых пальто и с норковыми шапками.

     Особая когорта – собачники. Их немало, и выгуливание своих питомцев для них радость, а не обуза. Они сами готовы  делать петли и повороты вслед за  мелкими и большими  собачками, полными важности от такой любви и домашнего проживания.  А когда был снег, какие милые и уморительные наряды напяливали на  собак их хозяева – прямо парад мод и разноцветье радуги. А модники и модницы собачьего роду такие важные – потому что нарядные.

 А какашки, какашки можно и сапожком в снег или травку  подпихнуть, ведь никто не увидит! Нет, не скоро еще у нас привьется манера убирать за своими гадилками.


                6. Почти как в санатории.


11-20 октября – она уже больше 10 дней живет в квартире сватов, а до сих пор ничего не написала об этой жизни, которая скорее напоминала жизнь в санатории, чем реальную.  О ней заботились, ее кормили, ничего не давали делать, все было по режиму и в лучшем виде.

      И вот  в шкафу она нашла несколько книг Жорж Санд – это был ее давний должок себе самой и родному филологическому факультету – ну, не случилось в молодые годы и в годы учебы  ничего прочесть из этой писательницы – и вот, наконец, наступил этот час - и она первым делом выбрала «Консуэло», а затем и ее продолжение «Графиню Рудольштадт».
 Читать старалась у приоткрытого окна на кухне в отсутствие кого-либо дома или в лоджии на высоком табурете, т.е. в очень освещенных местах, дабы окончательно не испортить свое зрение.
     А поскольку в окно и из лоджии открывался  определенный городской ландшафт – пришло время  его описать.

  Стояла теплая золотая осень, поэтому двор их длиннющей девятиэтажки просматривался пока сквозь пронизанные солнцем пирамидальные тополя и другие деревья, которые поэтапно начинали сбрасывать листья. Природа как всегда была величава, неизменна и органична.

    Форма  их дома напоминала собой всем известный знак бесконечности, если убрать из него эти завитушки справа и слева, получится такая загогулина – вот ее-то и было видно в ясный день  в основном слева, где дом действительно заворачивался и уходил в бесконечность. Но там  все же заканчивался детским садом, в который ходил Вовка, пока не переехал с семьей в новый дом  три года назад.

     Немного левей окон стояли гаражи – штук 15, кучно в три ряда, напротив виднелись пятиэтажки   последних лет их возведения с  широкими, но короткими рядами  окон по вертикали над подъездами,  с лоджиями во всю ширину дома со стороны торца.

 Далеко слева виднелся дом детского творчества, справа – почти новый магазин бытовой техники. Двор и последующие за первой пятиэтажки были окаймлены множеством асфальтовых и протоптанных дорожек, такая дорожка почти перпендикулярно к стене их дома проходила мимо гаражей и убегала вдаль, но возле самого основания этой дорожки была  устроена узенькая высокая голубятня.

      Голуби выпархивали утром и реяли весь день до сумерек. Хозяев голубятни она ни разу не видела, зато голуби подлетали прямо к окнам, присаживались на подоконники с улицы, и смотрели прямо в глаза или в книгу. Кормил пернатых весь микрорайон, а также котов и кошек, которых было немало, равно как и собак, количество которых было гораздо меньше.

     Вся живность знала своих самых  добрых и постоянных кормильцев и, завидев их,  выстраивалась в неспешный пеший эскорт (в том числе и голуби) и с важностью дефилировала до той произвольной точки, где им раздавалась еда, причем обходились без толчеи и схваток – все чинно и благородно, как у дрессированных жизнью.

   Коты и кошки были красавцами и красавицами – яркие, разномастные, довольно крупные и довольные жизнью. А еще они были страшно любознательны – и на все взирали с ленивым любопытством – не  слишком ли расшумелся голубь,  не уронит ли ребенок яркий мячик, что это за травка выросла?  А две особи были вообще верхолазами – забирались на одно высоченное разлапистое дерево чуть ли не до пятого этажа, регулярно - каждый день. А потом благополучно спускались вниз.

     К этой второй декаде октября она мало-помалу привыкла, что звуки обстрела здесь слышны очень издалека, что совсем не нарушает ритма привычной жизни.  Но она-то в отличие  от многих знала, что творится там, где находится  обстреливаемая территория.

   11 числа уехал домой в отпуск ее постоялец Саша, практически до начала ноября. Дом будет стоять пустой, только Ромка будет забегать,  и Игорь взялся заходить раз в день по дороге с шахты, чтобы кормить их собак, подсыпая и сухой корм, и тут же и варить им еду на завтра.

  12 октября звонил Ромыч, что завтра он приедет проведывать ее вместе с папой  – старший сын приедет с моря за зарплатой, которую потом еще надо будет отработать как аванс. Назавтра встретилась  с ним первый раз за лето. Сообщил, что Элкина бабушка совсем стала плоха, заговаривается. Будущее туманно, надо возвращаться на работу, а в их доме выбило все окна – но в этот приезд он туда под обстрелы даже не отважился сунуться.
 
    На кафедре осталось всего 3 человека, кто-то уволился, кто-то выехал на работу вместе с частью университета в Винницу.

    Начало отопительного сезона их дом встретил без отопления, как  частный, так и этот девятиэтажный. Но здесь-то было тепло и так, а там – просто никого не было, для кого и топить, спрашивается? Звонил Саша-постоялец от своей мамы, где у руля  прежняя власть. Звонила  Лена-соседка, что у них вроде все нормально: ребята заходят, часто берут машину у нее в гараже, заодно заходят проведать дом и  таким образом создают видимость проживания.

     Звонила Татьяна Ильинична, мама  Сашиной Иры, приехавшая из  пограничной области России, чтобы вставить новые  стеклопакеты  взамен выбитых взрывной волной  еще с месяц назад. Сейчас, чтобы подключить к отоплению их девятиэтажку, надо закрыть все окна – есть и материалы, и бригады, и скидки – это все помогает шахта, поскольку она строила  этот микрорайон для своих шахтеров – и продолжает считать его своим.

    Потом она же попросила через Интернет узнать ее долги по квартире, чтобы их оплатить, благо получила пенсию за себя и за сына по инвалидности.
 
     А с Интернетом у нее и у самой  редкие свидания – у сватов старенький компьютер, медленный и тормознутый, вдобавок стоящий в спальне, куда не совсем удобно постоянно врываться – так что долги узнавал ее внук, а потом передал ей по телефону. Сват заготовил для нее картошку на зиму и опустил в подвал в Сережином здешнем гараже – зимовать явно придется здесь.

     Числа 17-го Игоря вместе со сменой не пустили в шахту – было попадание, таким образом, 5 дней относительной тишины прошли, хоть каждый день были жертвы.
     Все дни до 20 числа  велись обстрелы, Игорь вообще по телефону сказал, что  идет мочилово.
 
    20 октября днем  прогремел страшный взрыв на химическом заводе – содрогнулся весь город, там есть цех, производящий взрывчатку – что-то такое сказали в «Новостях», которые реагируют  очень быстро – если не у соседей, то местные. В этот день была самая мощная с 1 октября канонада даже в их отдаленном районе.

 
                -------------------------------


17 декабря – этот день уже вышел  on-line, решила наверстывать, не меняя хронологии, 5 дней – это не два месяца.

     Еще вчера был сказочный лес с кружевными  заиндевевшими деревьями, а сегодня уже  грязь и туман, в окно видно, как осторожно  идут по диагональной вытоптанной дорожке люди, стараясь придерживаться краев, где травка зеленеет, уже побывавшая в этом году под снегом.

     Недаром мудрые проектировщики и строители сначала заселяют микрорайон, а уж затем асфальтируют дорожки по диагоналям, протоптанным жителями – это самый верный способ избежать вытаптывания газонов и грязи в городе. А иначе – ходи  по параллелям и вертикалям, строго вписываясь в искусственные прямые углы.

     День прошел без особенностей. Звонили сыновья, звонил внук Роман.
     Гуляла на балконе, варила борщ.  Нет, наоборот – сначала варила борщ, а уж затем гуляла. После прогулки  прилегла – и проспала  часа два под  такую мокрую сонную погоду, поэтому до борща дело дошло, только когда проснулась, а за окном уже стемнело.
     Получилось явно не по режиму, зато здорово – отменный борщ с бараниной после сладкого сна тоже  пошел на «ура».
 
     Уселась за писанину  уже в восьмом часу. В интернет еще не заходила. Закончит – и зайдет.  Скоро вечерние  новости по телевизору – эта традиция смотреть вечерние новости - осталась  с давних времен, когда страна была единой, время было единым и программа «Время» выходила в 21.00., как и сейчас.


                ---------------------------------


       1-31 октября – вставив все стекла и проделав еще несколько неотложных дел, изрядно напугавшись, попав под обстрел прямо на улице – уехала мама Иры, автобусом, прямо до места, с пересечением границы. Звонила из городка по дороге уже из-за границы,  а потом уже от детей, которые встречали ее в теперь своем новом для них городе.

     Постепенно дочитала «Консуэло», не переставая удивляться  таланту, знаниям,  умению разбираться в искусстве, в том числе и в музыкальном, а также в сложных и бурных политических событиях прошлого, во многом напоминающие и день сегодняшний – войны, вражда, религиозная нетерпимость в центре Европы, деспотизм ее правителей  Марии-Терезии и особенно Фридриха Прусского, унижение, истребление и пытки,  и желание создать идеальные, нет, даже идеалистически-романтические образы главных героев, не лишенные утопизма и откровенной мистики.
 
     Все это относится и к продолжению романа  про  Консуэло, под именем графини Рудольштадт. Часть «Графини» написана  в виде дневника в крепости-тюрьме  Шпандау.
     Каждый раз, как  употребляла типично мужской псевдоним  Жорж Санд, под которым  писала просвещенная писательница, имевшая дружбу и переписку с видными писателями и деятелями искусства своего времени, невольно улыбалась, вспоминая  одну сценку из студенческой жизни.

     Сдавали тогда, помнится, зарубежку  довольно непростому и пожилому профессору, он потом уехал в Америку, по фамилии как у одного голливудского актера, которого они тогда еще не знали – было самое начало 70-х годов.

     Так вот, они тогда дружили вчетвером, и вполне друг на друга могли положиться. Лично она всегда шла сдавать в первой пятерке, но не от смелости, а скорее от скорости, хотелось быстрее освободиться, ведь у нее была семья и маленький сын.
 
     Так вот, с ней вместе зашла в аудиторию одна из четверки  по прозванию Чума – девушка добрая  и веселая, но с очень низким голосом, который было слышно всегда, даже  в толпе,  и соответствующей симпатичной греческой физиономией.

     Они сели друг  перед другом в наклонной аудитории,  через плечо  она увидела  вопросы  своей  басовитой подружки, конспективно сходу ответила на свои, что вспомнила  в первую минуту. А потом конспективно же  - на Галкины, где первым вопросом у нее было  «Творчество Э. Ожешко». Второй и третий - она шепнула, что более или менее знает, а этот – ну, совсем  ноль.

     Потом они занялись развертыванием ответа на черновиках, готовясь к выходу  лицом к лицу с профессором.  Когда отвечала Чума, она уже практически тоже была готова и поневоле прислушивалась к ответу, тем более, что с ее голоском это было элементарно.  Все шло более или менее нормально, только одно обстоятельство смущало  нашу подсказчицу.
 
     Когда дошел ее черед, она быстро  отстрелялась на отлично и вышла в коридор, где вовсю оскорбленно басила  Чума:

 - Все ему доложила, ничуть не запнулась, первый, правда, Олька подсказала, про Ожешко, два других сама откуда-то вспомнила, а он сидит и ехидно так со значением улыбается. А потом хвалит и ставит тройбан… ну, как это называется?

  - А это называется так, что автора зовут Элиза Ожешко, которую ты все время  мужскими местоимениями обзывала – этот Э.Ожешко, он написал,  у него было много поклонников, вот  Духовный и улыбался…
  - А ты чего не подсказала?
  - Как? У меня и в мыслях не было, что надо подсказывать пол - так, даты, произведения, туда-сюда, но пол!

     Каждый день со сватами обедали в их уютной кухне, на обед приходил сват, работающий без выходных   неподалеку, с возможностью выкраивать  время  несколько раз в день забегать домой.

     После сытного обеда успевала  рассказывать свои нескончаемые истории, и послушать  своих визави.

     Так они и жили, но жизнь в санатории тоже когда-нибудь надоедает и приедается: и она привыкла к свободе, и родственников хочешь-не-хочешь стесняла, и личная праздность казалась уже обременительной.
 
     В их районе по-прежнему регулярная стрельба, с 23 числа на термометре  появилась минусовая температура – осень крепчает. Регулярно созванивалась с соседкой и кормильцем Игорем, которого Тузик  за это еще иногда и не пускает в калитку и рычит – поскольку от него пахнет чужими собаками – в том доме, где он присматривал – там тоже собаки на его попечении. Вот досталось – своих сроду не имел, а теперь в двух точках братья наши меньшие – и все на нем.

25 октября вместе со сватами отметили день рождения ее отца, ему в этот день было бы 90 лет. Но история, как и человеческая жизнь, не знает сослагательного наклонения – на самом деле он умер в 52 года  37 лет назад, в городе Москве, где после перевода туда прослужил всего четыре года и похоронен на Кунцевском кладбище.

     Сваты, конечно, его не знали, никогда не видели, ей самой тогда было всего 30 лет  и  горе от потери  затмило все вокруг на долгое время. Но папин день рождения – это святое, а у сватов  перед глазами его  близкий клон  – его внук Сергей, вроде бы одновременно больше всех сыновей похожий на собственного отца, но и чем-то неуловимым вроде  взгляда вскользь исподлобья, когда вроде никуда не глядит – а все видит, общей стойки, ходьбы, умения откидывать ножку особым образом, да и в лице – нос и губы характерного рисунка  делали  лицо, унаследованное от отца,  близким к лицу деда по матери.

     В этот же день  в очередной раз побит снарядами  Путиловский  мост, ведущий из города  к аэропорту  над железнодорожными путями – важная  городская  коммуникация.
 
     По местному каналу показывали парад в честь 71 годовщины Освобождения Донбасса возле памятника освободителям, который прошел накануне.  Парад проходил под знакомые до боли  песни  из «Белорусского вокзала» - "А нам нужна одна  победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!" Солдаты внутренних войск принимали присягу.
     Очень трогательно пели дети, новый глава  еле смог говорить от волнения после одной из песен.

  На следующий день  огласили итоги предварительных выборов в Раду.  Обстрелы  как не прекращались, так и продолжаются.

     Жорж Санд  действительно была близко знакома с  Альфредом де Мюссе и Фредериком Шопеном, она помнила это еще из книги о Шопене, в серии Жизнь замечательных людей,  и в следующем томе в предисловии нашла этому подтверждение.

     В доме пора бы уже включать отопление, что и делал Игорь, но на короткий срок, пока сам находился там и варил собакам кашу, в отличие от ее «собачьего вальса».  Дело в том, что при последнем  ремонте  был допущен просчет, о котором тогда никто не задумался – в отопительную систему был введен насос, который  позволял горячей воде быстрей циркулировать по опоясывающим дом трубам и батареям.
 В связи с этим работа котла полностью теперь была связана с электричеством, т.е. если нет света, то котел продолжает гореть, но вода не гоняется по дому – и закипает вплоть до аварии. Поэтому включить котел с насосом и уйти стало невозможно. Ведь подача электричества  очень часто останавливается из-за  обстрелов подстанций и нарушения системы электропередачи.

     Сережа у себя там по интернету заказал  электрический клапан по газу, который сможет перекрывать газ  при отключении электричества.

     Как бы там ни было, но у окна или в лоджии она находила время полюбоваться природой и ее обитателями – и здесь опять ее поразил очередной пирамидальный тополь во дворе, растущий поблизости от дома. Этот отличался от всех других, как когда-то один на их улице, напоминающий огромного зайца с поднятыми лапками, тем, что начинал зарастать ветками где-то уже на уровне метра над землей.

  А вот  выше эти ветки росли почти вплотную к стволу, как бы оплетая его снизу доверху,  пока не начиналась обычная разлапистая крона, с определенного момента расширяющаяся и устремленная вверх.  Еще одной особенностью этого тополя какой-то невиданной породы было то, что – вот уже и конец октября на носу – а он стоял все еще зеленый, весь в листьях по стволу от самого низа, включая и крону.

     29 числа  приехали  Сережа с семьей, все время созванивались – вот подъезжаем  к Мариуполю, вот едем уже к вам. Выехали затемно ранним утром, поэтому приехали довольно рано, радость встречи не передать, лично она всплакнула – это первая встреча после 2-го июля.

 После обеда взрослые поехали «на дом», напившись успокоительных, ведь фотографии фотографиями, а увидеть своими глазами обгорелый остов дома, который построили сами, и три года были в нем счастливы – это совсем другое.  Приехали, как оказалось, почти вовремя - накануне ночью обокрали гараж, похоже, что местные мародеры – им уже мало пожарища с обрывками проводов и металла – утащили мотоциклетные шлемы, в том числе и детские, 2 зарядных устройства, зимнюю резину с Олиной машины – тащили с  точки зрения воров по мелочи, поскольку  подраненную машину и мотоцикл, а также скутер на ходу – оставили. Не помогли и новые замки, которые  меняли  пацаны в начале сентября.

     В этот  же день эвакуатором перегнали машину и скутер сюда, в гараж  спального района.  Мотоцикл Сергей перегнал сам на следующий день, немного его полечив.  Когда приехал за мотоциклом, на улице встретил одного из неблагополучных соседей со своим старым зарядным устройством для автоаккумуляторов, что умыкнули накануне.

  Парень, правда, отпирался, что сам его  срисовал, сказал, что на пункте приема металлолома  ему дали  устройство для тестирования – рабочий или нерабочий?  Хотя и так было все ясно, как белый день. Хлопец  еще так наигранно удивлялся, что Сергей оказался здесь: - А разве у тебя там что-то еще есть? Ведь все же сгорело!
 

                7.К самостоятельной жизни.


    Пока они отсутствовали, Ольга Витальевна потихоньку собиралась  переезжать в их старенькую пустую квартиру в этом же доме  на том же втором этаже, только через подъезд от сватов.  А ребята одновременно собирали ее  там, в доме – и посуду, и постель, и продукты из холодильника  и кухонных шкафчиков, которые еще оставались за месяц ее отсутствия.
 
 31 числа она переехала от сватов – ей-то "голому собраться - только подпоясаться", а там уже и холодильник старенький включили, и пол Оля помыла, и продукты к привезенным докупили – живи на здоровье, снова будь самостоятельной себе хозяйкой – и это хорошо.

  Думается, что и родственники  тоже  повеселели – у каждого свой уклад жизни, и менять его в их возрасте совсем непросто. И спасибо большое, что на целый месяц приютили ее у себя!
 
 Ура!"Свобода! Нас примет радостно у входа!"
 
    В этот же день дети с внуками уехали, позвонили уже по приезде к себе домой. Столько дел  прокрутили, в том числе и с документацией по возмещению убытков за дом, в чем имеется большое сомнение.
   
                ------------------------


  18 декабря – опять дождь всю ночь и весь день  с утра  до вечера.
Утром звонила в свою компанию, которая обеспечивает в их частном доме интернет и телевидение с вопросом – как оплачивать эти телекоммуникационные услуги?  До сих пор платили через интернет в отделение банка  г. Харькова, где находится их головная фирма – могло же что-то измениться, как изменились, например, условия оплаты коммунальных услуг
.
     Поскольку банки не работают из-за экономической блокады, платежи предлагается производить по отдельности  в гор-газ,  -электро, -водоканал и даже  за вывоз мусора, а там везде очереди в несколько сотен человек, причем в электрокомпании оплату принимают только с карточек  Сбербанка.

 Вот поэтому по всему она и не платила уже за 3 месяца, причем в октябре-ноябре там никто толком не жил, поэтому платежи минимальные, а вот за ноябрь, когда на полную катушку уже включили газовый котел, сумма значительно возросла по сравнению с прошлым годом – ровно на 60 процентов больше, поскольку  это повышение  с 1 мая зафиксировано и на их территории. В дальнейшем, правда,  обещают тарифы не повышать, в отличие от всей страны, где идет дискуссия, во сколько же раз повысить плату за газ, в 3 или 5?
 
     Здесь в 1,6 раза заметно дорого стало, а что будет с теми, кому повысят в 3 или, что совсем немыслимо – в 5 раз? Будет полное обнищание  простых людей, на ком весь мир держится, потому что именно их можно обдирать до нитки, собирая по кругу  последние  гроши на любые  нужды страны.

     Впрочем, она отвлеклась – в телекомпании  ответили, что до конца года, т.е. за декабрь, можно опять-таки заплатить через интернет на тот же счет. А с начала года следует вновь уточнить.

     Днем слушала пресс-конференцию главы государства, ведь умного человека всегда приятно послушать.  И если вчера уснула под звуки дождя во время фильма, то сегодня как штык – от начала до конца.

     Потом гуляла на балконе – было «прекрасно - тепло и сыро», но быстро стемнело, хотя и день не отличался особой освещенностью.
 
     Пейзаж  открывавшийся с лоджии был пустынен, только изредка пробегали люди-человеки разного возраста  смутными силуэтами, но все непременно с зонтами – так одно семейство прошмыгнуло  с четырьмя зонтами и зонтиками по количеству членов семьи  и  соответствию их росту.

     Когда включили свет в пятиэтажке напротив, только один пролет  в 10 квартир оказался освещенным полностью или частично, в остальном дом еще пустовал, ждал хозяев и постояльцев с работы и учебы.
 
     А вот в двух окнах квартиры на верхнем, пятом этаже  прямо под крышей теплился такой странный мутный рассеянный свет, как и все обложное сумеречное небо вокруг, что это  выглядело как отсутствие крыши сверху и просвечивание неба в двух отдельно взятых окнах. Поймала себя на мысли, что это уже наблюдение  человека, знакомого с тем, как выглядят дома без крыш в военное время.

     Тем более, что в окнах четырех этажей было темно, стекол не видно – и  была полная иллюзия, что сохранились перекрытия и задние стены – это и затемнило  окна  тоже как бы без стекол.

     19 декабря – обычный день в ожидании Нового года. Погода немного улучшилась, нет дождя и тумана, но сырость и серость осталась. Правда, дважды за день на короткий срок выглядывало солнце.

 Поздравляла родственницу с 60-летием – серьезный рубеж перейден.

    20 декабря – воскресенье. Ночью – дождь, туманно и сыро, но тепло - +8.
     Днем вышла на балкон – по диагональным дорожкам – ни души, все ходят зигзагами и под прямым углом.  Не успела оглядеться – забарабанил по металлической  крыше над кондиционером сильный дождь.  Но исправно догуляла свое время, хотя хотелось  смотаться и  немедленно уснуть.

     Вечером  по  Skype общалась с сыновьями – Серега купил елку, и они всей толпой ее наряжают, отдавая предпочтение самодельным игрушкам – как когда-то  в наше детство золотое.  Вместо крестовины приспособили  автомобильное колесо, потом его накроют и закамуфлируют под снег.
 
     Сеанс вел по новому планшету – заметно улучшился звук,  плохое качество которого он приписывал ей, когда приезжал, пытался его поднастроить, а оказалось плоховато звучало у них.

  Провел ее с планшетом по квартире, которую они снимают – отличная 3-х-комнатная квартира, за которую ему доплачивают на работе, но пока они ее нашли, все извелись, ведь из их местности не очень-то принимают на квартиру, а также косо смотрят на  иногородние автомобильные  знаки.

 В общем, дома-то все равно лучше было.
     Пока бродили с планшетом – поймали на кухне в кадр Димку, увлеченно макающего  свернутые блинчики в свежеотдавленную клюкву с сахаром:
  - Вкусно, - говорит,- он вообще у них любитель чего-нибудь пожевать – и желательно постоянно.

     Сашка в соцсети написал, что уже собирается с работы домой, надеется на  Skype – но вот уже и 21.00. – пора новости смотреть, а он все не в сети – пока надо отойти от компьютера – уже устала возле него сидеть – и общаться, и  записывать глупости всякие.
     Да, сегодня 20 декабря – день рождения трудовой книжки. Вот! И это с 1938 года.

                ------------------------------
               

  1-10 ноября – после переезда понемногу осваивала и убирала новое пространство вокруг себя, наводила  возможный уют малыми средствами, там вазочку извлекла, там  накрыла ярким халатом кресло – таким образом устроила яркое пятно, как советуют дизайнеры.
 Телевизор оплатили по интернету от себя дети, они же и подключили его через местное кабельное. У самих у них холодно – не включается после приезда газовый котел в съемной квартире, впрочем, он у них и до отъезда барахлил.

     У нее дома тепло, отопление включили еще, когда она прохлаждалась у сватов – числа 20-го октября.

     В день выборов 2 ноября было тихо. Весь день смотрела новости. Погода стоит хорошая. Холодно, но солнечно, а потому и терпимо. В этот  же день к вечеру вернулся Саша-геолог из отпуска, так ни разу еще не встретившись с Сережей, хоть и присматривал за его домом после отъезда брата.
 
     Вплотную встал вопрос  о  приобретении новой двери из веранды в дом – старая, если помните, сгорела в гараже вместе со старым лаком, который прособирались отчистить.

     Пока она размышляла, как включать котел, парни уже разобрались – Игорь с Сашей еще до отъезда последнего в отпуск – и Игорек включал каждый день на полтора-два часа, когда заходил кормить собак и варить им на следующий день. Так что дом не остывал  по максимуму. Но и теплым тоже не был – только по минимуму.

     Все следующие дни  по всем каналам говорили о выборах и их результатах. Сват  помогал с магазинами, ведь он несколько раз в день ходил мимо них – и для него это дело привычное. Хотя бывали и казусы: так,  на просьбу купить ей водяной фильтр,  он быстренько принес ей начинку, а ей-то требовался весь кувшин с фильтром: - Яснее надо выражаться, тетенька! – сказала она, когда человеку пришлось  идти второй раз.

     За стеной, если помните,  живут соседи, служившие в Домне, очень симпатичные муж с женой. Общее забайкальское прошлое, хоть и с разницей лет в 30,  сразу создает  особые доверительные отношения.

     Надо сказать, что перемещение ее на два подъезда ближе к началу дома  создает более широкий кругозор-обзор – она теперь знает, что там дальше – гаражи и голубятня. А здесь их тоже видно. Но далеко влево. Зато она приблизилась к пятиэтажкам - одна из них, самая первая в последующей шеренге, теперь находится прямо напротив нее. Разрешился и загадочный для нее на прежнем месте вопрос: – В торце пятиэтажки  длинные лоджии были сделаны строителями или уже жильцами? – выяснился сам собой, поскольку здесь она увидела  боковые стенки  этих длинных лоджий со 2-го по 5-й этаж явно промышленного производства.

 А вот остекление их – это да, это уже  явная самодеятельность – кто во что горазд.  Такая же картина и в более отдаленных пятиэтажках, но главное, что нет совершенно отсутствующих лоджий, что наверняка было бы возможным – где-нибудь, на каком-нибудь этаже кто-нибудь да не удосужился бы сделать так, как все.

     Из достопримечательностей – золотой от листьев двор, а на деревьях их почти не стало. Голубей здесь меньше, они просто пролетают иногда, шумя крыльями, или важно идут пешком за  персонажами с семечками или признанными своими кормильцами, а еще любят посидеть на крышах кондиционеров и на козырьке черного хода в подъезд.

     После выборов опять  время от времени производятся обстрелы.  Посреди недели невзначай наткнулась на одну из первых серий  Джейн Эйр с Тимоти Далтоном. Посмотрела и потом улыбалась целый день, вспоминая, что у бабушки ее мужа, от которой  им достался дом, было всего три книги: «Книга о вкусной и здоровой пище», «Кройка и шитье» и «Джейн Эйр».

     6-го ноября был обстрелян поселок шахты «Октябрьская», погибли два мальчика на спортивной площадке возле школы – объявлен траур – нет слов…

  Дочитала «Графиню». Много о религии, ее истории, равенстве, свободе, братстве, тирании и войне – хоть цитируй.

    7-го ноября передавали  Парад на Красной Площади, посвященный Параду 1941 года. Грандиозное зрелище. Эти  юноши и их командиры – все выверено до сантиметра и многолико, лишь иногда выхватишь  особо  вдохновенное  и взволнованное лицо в этом всеобщем  азарте военного строя.  А потом показали еще и Парад в Самаре (бывший Куйбышев) – так тот тронул именно своей провинциальностью, безыскусностью и теплотой.

     Потом звонила Лена, что привезли дверь, которую на днях купили по ее просьбе Ромка и Саша.  Лена звонила аж из Мариуполя, где она у дочери, а ей позвонили соседи через дом, потому что  дверь привезли – а никого нет, но ребята из магазина уже  с покупателем-хозяином  созвонились и говорят, что он  уже бежит.

   Хозяин потом получил от нее, но сказал, что понадеялся на их опоздание минут на 10, а они приехали точь-в-точь.

     Саша поехал в Енакиево, наконец, крестить ребенка своего товарища по техническому университету, про который только и можно здесь добавить, что в нем когда-то учился Н.С.Хрущев. До знаменитой перестройки он назывался политехническим институтом  и вместе с классическим университетом, в котором работала автор этих заметок,  и медицинским, в то время тоже институтом, составляли  основу высшего образования в областном центре, а значит,  и в области. Все последующие  новоделы в образовании  она до сих пор признает с трудом.

     Так замечательно совпало, что туда же, в Енакиево, Сережа передал  с кем-то из поехавших  на выходные сотрудников своей фирмы, этот заковыристый электрофильтр  по газу  итальянского производства, который он выискал в интернете. Правда, он его еще и дооформил сгонами и прочими необходимыми деталями, чтобы ребята смогли его поставить сами.  А то, что толку с того, что она уже обращалась к местным  газовщикам, которые то ли сделали вид, то ли правда слыхом не слыхали  о таком приборе – и изобразили невозможность выполнить ее заказ  самим. Да оно и понятно – у них сейчас работы… давай вари трубы, большие и маленькие, да меняй колена, не подлежащие восстановлению.

     Вдобавок  ко всему именно на этой декаде она переболела какой-то вирусной гриппозной инфекцией, но в ней все дружно приняли участие – и потихоньку все прошло.

     В ночь на 9-е где-то с 4-х до 5.30. страшный обстрел ворвался в жизнь этого до сих пор спокойного района. Лично она сразу перебралась в другую комнату подальше от окна.  Днем выяснилось, что была попытка прорыва в город, поэтому подключили резервные силы с этой стороны – так что  в военном городе всякая безопасность лишь относительна.

10-го числа в понедельник  приезжал из Ялты (Азовской) ее старший, чтобы проводить занятия со студентами-заочниками.


                -------------------------------


 21 декабря – воскресенье, "девочкам варенье". Потеплело. Значительно потеплело. Утром во дворе  сверхпустынно, потом забегали, но все какие-то новые персонажи – хозяйки дома убираются, готовят на всю семью и обеспечивают тыл  на новую рабочую неделю. А по разным поручениям посылают мужей и детей – вот они и бегают туда-сюда, то за хлебом, то на рынок.
     Неизменно прогуливаются сами и прогуливают своих любимцев собачники – все идет своим чередом.

     На хорошую погоду причепурились коты и кошки – распушились,  важно двигаются,  красиво  показывая свои зимние шубки в теплый, почти весенний день.
 
     Один кот – вылитый их бывший Май, от которого у соседки Лены, в смысле, у ее кошек, уже несколько поколений с таким же окрасом – яркий серо-белый, но не полосатый, а отдельными  мазками – манишка, лапы, мордашка – белые, а все остальное густо-серое, вплоть до раздвоенной челки на лбу.
 
     А еще один – по повадкам – вылитый их Васька, пушистый и толсто-квадратный, но с оригинальной расцветкой – весь серый, без прозелени, но туловище темно-серое, а башка и  задок – светло-серые – и все это распушенное, как будто и не дворовый-девятиэтажный-коммунальный.

     Целый день обычная суета,  вечером общение по  Skype  с ребятами, да подолгу, уже и сидеть устала – а все не отпускают.

     Звонил Саша-постоялец, интересовался, как она после дня рождения, погутарили о том, о сем, он заодно сообщил, что Блэр отсутствовал 5 дней – потеплело, сразу и увязался за собачьей свадьбой. Вот  проходимец – то уже едва выходит из будки  принять еду, идет, качаясь и хромая с несчастным видом, а то вылез сквозь решетки – и поминай, как звали.
 Тузик тоже теперь устроил себе свободный режим по стопам старшего товарища – ежедневно сбегает из-под  Сережиных ворот, а вечером дожидается людей  у калитки на этой улице, всем своим видом демонстрируя:  - Я голоден, жду-жду, а вы все не идете – ну, куда это годится, честное слово! – и сплошное виляние.

22 декабря – сегодня у Анны день рождения. Бог мой – 16 лет! Целый день с мыслью – надо поздравить, а их все нет в сети – сына Саши и его девушек, одна из которых по аналогии с мамой, называет их вместе  родителями.

Уверена, всем в данный момент хочется пропеть: - Где мои 17 лет? – На Большом Каретном!

     Сегодня с самого утра очень яркий солнечный день, но не очень тепло. Все стало подсыхать, люди двигаются быстрей, солнечная погода бодрит, несмотря на понедельник.

     Радуясь яркому солнцу, дающему классное освещение, читала в лоджии  и даже без очков, ну да, вы догадались, очередной том Жорж Санд.

     Смешно, но это похоже на сюжет рассказа О*Генри  «Справочник Гименея», очень любимого у них в семье, где два золотоискателя провели в одной избушке в горах целую зиму – и где-то в середине заключения нашли две книги, которые поделили весьма произвольно  - и что из этого вышло.
 
 Любимая фразочка  возмущенного  героя, которому достался Омар Хайям:
  – Какой дурак станет подписывать книжку инициалами. Если это Омар X. М. Спупендайк, или  Омар Х. М. Джонс, так и скажи, а не жуй конец фразы, как теленок подол рубахи, вывешенной на просушку. - в этом месте они  дружно  вытирали слезы от хохота с повизгиванием, который уже преследовал их с самого начала много раз перечитанного  рассказа. Точность цитирования не гарантирую, зато смысл – определенно.
     Вот так и она со свалившейся на нее Жорж Санд.


                8. Не прошло и месяца.


11-20 ноября – последняя  треть ноября. Перечитала записи – почему-то именно на этом самом ближнем отрезке времени подумалось – как давно это было.

      Еще дворники сметали и убирали листья, значит, было еще сухо и тепло, ведь дождей не было ни в октябре, ни в ноябре, зато переизбыток в декабре.

     Еще тогда, в самом конце октября, соседка сказала ей, что у них есть Wi-Fi, сообщила его пароль, и  что она может пользоваться им, если есть ноутбук. Но ноутбука у нее не было. Как и крутого телефона или их модификаций – она сама себя ограничила в них – а зачем? Несколько раз Ромка приезжал  с ноутбуком, она заходила тогда на свои часто посещаемые сайты, и даже делала платежи разного рода.

  А тут вдруг однажды  вечерком ее осенило: - А почему бы ей не перевезти сюда компьютер полностью?  Ведь Саша-постоялец давно подключил свой. Просто  ей надо будет подкупить какой-нибудь принимающий  Wi-Fi, или как он там называется, как делал ей Сергей, тот парень, который восстанавливал ей антенну после пожара. Ха-ха, да он же тогда говорил, что будет ехать к ним практически из того района, где она обосновалась сейчас – вот он-то ей и нужен. Тем более, что Саша говорил, что хорошо бы пригласить мастера, а то скорость интернета что-то хромает в последнее время.
 
     Сказано-сделано, Сергей согласился и в дом заехать насчет скорости и даже ее компьютер перевезти к ней  – ему же все равно ехать сюда, а затем и Wi-Fi  купить и установить стационарный компьютер ей на радость.

     Все так и произошло в течение 2-3-х дней. С компьютером жизнь пойдет веселее, однако, как говорят в Забайкалье. И Одноклассники, и Skype, и почта, и доступные фотографии, и  прекращение творческого зуда  путем серьезной работы и много чего другого.
 
  23 ноября сильно стреляли в том нашем районе, на следующий день тоже, был обстрелян в который раз Киевский проспект, названный именно в честь столицы, отвернувшейся от них, артерия опять же Киевского района. Волновалась в который раз за Ромку на дежурстве, хотя в этой буче можно волноваться везде и постоянно.

     Сваха начала вылазки за гуманитарной помощью для О.В., поскольку она одна подходит под этот разряд по возрасту.  Для начала решила съездить в разведку. Когда приехала, выяснилось, что давали уже раз 10, каждые две недели – кто не успел, тот опоздал.  А чтобы ей получать в этом районе  нужна справка из поселкового совета о ее временном проживании здесь.  Ну, если за это взялась  Олина мама, значит, толк будет.

  Забегая вперед, она получила-таки эту помощь 8 декабря с талончиком явиться через месяц за следующим пайком. Приличная, надо сказать, помощь – пенсионеру-одиночке  сроду  не съесть за месяц – стали давать с такой  систематичностью – видимо, подразумевается и вся семья пенсионера – мука, чай, крупы, макароны, рыбные консервы и тушенка. Естественно, она поделилась с молодыми пенсионерами до 65 лет, кто все это выходил по инстанциям. Еще и Ромке и ей самой осталось.

     25 числа из своей приазовской деревни выехал  с женой и ее бабушкой, с собаками и курами, а также всем прочим скарбом ее старший сын, но пробил колесо – и вернулся назад. Говорят, пути не будет: вроде бы в районе Смолянки, т.е. там, где служит Ромка и где тоже небезопасно, нашел по интернету домик внаем вместо бабушкиного подраненного дома в направлении аэропорта.

     Приезжали из фирмы, где работали Саша с Ирой, опять им понадобился Ирин гараж, вернее, то, что туда отволокли – это хорошо, жизнь пытается восстанавливаться, а может, еще какие-то причины  заставили  их оживиться.

     Виталий приехал 26-го к вечеру, позвонил ей и сказал, что хозяйка сдаваемого дома уехала в Мариуполь, ведь они же должны были вчера появиться, чтобы заселиться, а имеющийся второй вариант – это вообще развалюха. Так что бабушку они затащили к Роме на 2-ой этаж, а сами с курами и собаками приехали к ней, больше им некуда деваться. Но будут искать, пусть она не волнуется, здесь же все равно один Саша живет, а теперь еще и они ему компанию составят.

     Все так, и она ни словом не возразила – война, их собственный дом значительно поврежден и зимой под обстрелами его нет смысла и восстанавливать – так, только раны и проемы закрыть по возможности, хотя  все равно  у них, особенно у невестки, которая с ней не общается  лет 7, конечно, ни стыда, ни совести.
     Примерно то же самое сказала ей на следующий день по телефону Лена:
 - Ба! У вас новые жильцы!
 - Знакомые вам лица!
 - Да уж, а помнят ли они народную мудрость  Не плюй в колодец – пригодится воды напиться.
  - Не знаю, может они ее ко мне применяют, т.е. все с точностью  до наоборот.
 - Ну, это уж чересчур. Мы же с тобой уже 21 год  вместе здесь прожили. И я-то знаю, какие у тебя отношения  с другими  невестками – и Олей, и Ирой.

     На прогулке в лоджии  все вглядывалась в прохожих – как много можно о них узнать, если просто внимательно посмотреть. Вот идут три женщины – явно, мать, дочь и ее дочь, т.е. как в старой загадке – две дочери, две матери, одна внучка – сколько их всего?  Все трое  тщательно одеты, идут степенно, занимая всю асфальтовую дорожку, и у всех троих на руках… думала,  мопсики или болонки, но нет, коты или кошки, которые тоже ухожены, степенны и нарядны, сидят себе, не удерживаемые ничем и даже не стремятся спрыгнуть – школа дрессуры, да и только.

 А дальше можно размышлять сколько угодно – и что они все три одиноки, занимаются только собой и вот этими божьими  тварями, которые как-то скрашивают их одиночество, но даже размышлять – и то как-то очень грустно.  Да что она, в самом деле, пусть лучше на голову сядут, но пусть толпятся в праздники  и продолжают род свой, а заодно и ее, многочисленные  родные баламуты и баламутики.
 
     Вон Димон в последний раз по Skype весело кричал ей как маме своего папы:
- Меня папа заругал за то, что я говорю ё-моё, а сам по пальцу стукнул и завопил: - Вот бляха-муха! – ну, что ты ему скажешь, если он вроде бы жалуется авторитетному для папы человеку, а на  самом деле подразумевает, чтобы все рассмеялись – смекает про великий и могучий  русский язык.

     Вечером позвонил Рома и поделился переездом родителей:

 - А сюда мы еле затащили бабушку, ноги она еще как-то переставляла, но – ты не поверишь, я и ее и  за нее боюсь – она желтого цвета и уже заговаривается. А тут еще вчера ее так потревожили – собрали, посадили в машину, а потом назад выгрузили снова в дом. Снова постель разворачивали, топили, раздевали, а сегодня все снова повторилось.

     В сторону все тяжелые мысли – у нее зато теперь есть компьютер. За которым она толком не сидела  с июля месяца. Ведь до 30 сентября – только сядешь – начинается обстрел, а она у окна – не до развлечений и общений.
 

                ---------------------------


23 декабря -  обычный день с дождем и привычным распорядком – и это хорошо. Потому что не стреляют. На прогулке в лоджии перезванивалась с детьми, вечером Skype с Сашей – интересный факт – на днях на улице встретились с человеком отсюда, который был  постоянным клиентом их фирмы и работал в смежной области.

  Вчера  ходили к нему в гости – мир тесен, ах, как же он тесен, как много в этом положительного  и совсем наоборот – люди начинают теснить друг друга, отвоевывая пространство себе и только себе.

     Саша прислал фотографии со дня рождения, а ему их прислал Ромка. Потому что отсутствующие тоже должны их увидеть. Вот таким образом лично именинница, она же виновница торжества, увидела их в последнюю очередь. Но она не в претензии – это все мелочи жизни. Новый год собирается праздновать тихо и в одиночестве – в этом есть своя  прелесть и некая грусть.

     Вечером вычертила графики  глав – и что в них должно значиться, ведь идет двойная подача материала с двух временных  отрезков – запросто можно и запутаться. Добравшись до октября-ноября, решила описывать их по декадам, кратко и конспективно о главном или как получится, тогда потребуется на это несколько подглавок – а тут и Новый год. Но это только в том случае, что не будет новых отставаний и отлыниваний от дела.

    
                -------------------------------


 1-30 ноября.  Приехавший отчитать студентам сын на следующий день добрался до нее в сопровождении Ромки и  его приятеля. Пообедали, поговорили – планов на ближайшее будущее и строить невозможно -  здесь ждет работа, но негде жить, неделю назад  прилетело и в их дом, который стоит там же, где Игорь снимал флигель.
 В доме уже давно выбиты стекла и изрыт снарядами весь двор – так теперь еще снесло часть дома, где ванна и кухня, а также входной тамбур. На этот  раз отважился и съездил с Ромкой на место – с улицы можно войти прямо в центральную комнату, видна красивая люстра, стена из ванной, где стоял шкаф от стенки – в руинах, пытался найти одежду в заваленном шкафу – все в грязи. Смеясь, добавил, что одно пальто сохранилось – почему-то висело на вешалке в котельной. Она тут же добавила:
 - Неужели не ясно, почему? Да в прошлом году, небось, попал под снег и повесил просушиться.

     Удивительное дело, частенько  спасаются именно те вещи, которые кто-то где-то забыл или кто-то не вернул вовремя. Так, у нее в веранде, когда внуки уже уехали летом, осталась стоять коробка с детскими книгами, гордо называемая  с ее подачи библиотекой, куда ребятишки ныряли во время прогулок и приносили  ту книгу, которую им хотелось, чтобы бабушка им прочитала.

 Вот эта громко называемая кучка книг сохранилась, и они все в последний приезд были готовы целовать  их и плакать над ними, как и над кастрюлькой, которую Оля тогда привезла ей  при  переходе через Альпы в соседний подъезд: - Я там прихватила одну маленькую кастрюльку и котелок ваш красивый, а еще одну мы купили – совсем большие оставили на месте.

 - Оля, так эта маленькая ведь твоя. В ней Саша-постоялец  разогревал борщ, а потом принес назад, так она и осталась целой – и над  кастрюлькой в банальный цветочек опять чуть не слезы.
 
    Еще сын попросил денежку – они не получали с июня, как выплатили отпускные.  Бабушка Валентина Ивановна тоже пенсию не получает с сентября – как хочешь, так и живи. 90-летней старухе  и так несладко досталось в доме за тридевять земель без удобств, как могли, приспосабливали  к ней быт, но она дважды там серьезно переболела.  Старшему сыну заодно  привез его собаку, теперь с ними осталось  еще две.

     Поулыбались, представив, как рада будет собаке  Лехина  подруга, с которой они вместе сняли  квартирку, переехав из опасного района. Это сюрприз!

     По телефону  со средним сыном обсудили, что делать старшому:
   - Вот увидишь, он будет проситься к тебе туда.
   - Да ты что, да как же Элка, с какими глазами? И что там будет после нее и бабки? А с другой стороны, что ты сделаешь? Война ведь. Но вообще,  знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил.
   - Да уж. Я ему  денежек перевел.
   - И я дала. Да и Ромка все лето и теперь на моем обеспечении.
  - К Ромке бы, но у них же собаки и еще какая-то живность.
  - Рома сказал: - Только не ко мне.
  -  Вот так растишь-растишь, а они тебе от ворот поворот.
  - Да ладно, не сетуй. Твои еще маленькие киндеры. А потом – больно они его послушаются, если что.

  - Вообще-то надо возвращаться, а то можно  работу потерять, да и там, чтобы перезимовать, надо серьезно закупать топливо - уголь, скорее всего, какие в этой местности дрова - откуда в степях?

Погода сырая и противная. Белье в лоджии висит по трое суток, а потом еще заново сохнет в квартире.

     Звонил Саша, что его бывший шеф собирается разворачивать свое дело в Краснодаре, но это еще в неблизкой перспективе:
   - А чего звонил тогда?
   -А спрашивал, мы с ним или где?

    В середине ноября  их регион отключили экономически, т.е. создали экономическую блокаду, не работают банки, к оплате не принимают карточки, не выплачиваются социальные платежи и т.д. и т.п.

     С Серегой посредством Ромки с его другим Серегой  передавали  с сотрудницей, приезжавшей на выходные домой,  бумаги по дому, а он им – наличность.  При этом сам Ромка был в это время на дежурстве, мотался  приятель Сережа – хороший надежный парнишка.

     Однажды  средний сын рассказывал ей по телефону, что брал с собой на работу Диму, сына  трех с половиной лет. Ну, там вся контора носила ему конфеты, вафли, апельсины-мандарины, он пил чай многократно, сидел за компьютером, всех смешил и со всеми смело контактировал, а потом вдруг громко во всеуслышание заявил с очередной конфетой за щекой:

  - Ну, папа, у тебя и работа!

19 ноября – День Ракетных Войск  Стратегического Назначения, которым  служил ее отец с момента становления этих самых РВСН и практически  отдал им жизнь,  уйдя из нее в 52 года.

     Родители Оли в эти же дни еще раз съездили к брату свата, через блокпосты, с заездом к молодым. Вернулись с возгласом:

  - Гумконвой! – это Оля с Сережей опять  накупили  там у себя на рынке мяса, рыбы, фруктов и поделили на три части, одну из которых передали ей.

 
                -------------------------------


 24 декабря -  утром +8 градусов, опять был дождь, потом немного развиднелось и ненадолго вышло солнце.  Но днем опять пасмурно.

     Вчера не получилось вечером досмотреть последние серии «Мажора», уселась возле телевизора днем  во время повтора. Вот уж никак не ожидала такой трагической  развязки: - А где же happy  end?  -  Но зато в наличии явное торжество правды жизни из серии "богатые тоже плачут".
 
     Но все же жалко мажорика – такой славный и занятный парнишка и явно не типовой, а очень индивидуальный.
 
     Потом заходил сват. Позже - соседка с сообщением, что на Новый год они с Володей уезжают  к сыну в Крым – и это значит, что она в блоке остается одна, только будет изредка заходить ее брат поливать цветы. Ну вот, в перспективе новое лицо.
 
     Часа в четыре звонил по Skype  Яша из Америки, если помните - ее одноклассник по городку Чита-46.  Как рассказывал им с Ириной однажды декан  филологического факультета, ее учитель профессор Евгений Степанович – в годы его ученичества  был букварь, в котором он помнит  краткую и емкую фразу  для первоклашек: - Чита – город  далеко. (Ох, далеко, сколько ни повторяй).

     Так он радовал их своим непреложным знанием кое-чего о городе их детства и юности, столице  Забайкальского  края – Чите.

    Так вот, с Яшей поболтали по-свойски, как старые приятели – у него было около 7 часов утра, а он уже был как штык на работе. А у  них теперь - московское время, а это значит, что разница с Чикаго увеличилась на 1 час, а вот с востоком  бывшего Союза – тоже на час, но уменьшилась. Договорились созвониться в Новогоднюю ночь, после чего он передал по обыкновению приветы ее детям и обещал посмотреть новые фотографии на  школьном сайте.
               
  25 декабря – нонешний денечек  проходит нормально, а вот вчера вечером  с лоджии слышались дважды серии выстрелов  то ли из автоматов, то ли  ружейные. Здесь слышать это странно. Закрадывается мысль, а не так ли это, как однажды во время импровизированного салюта на свадьбе  ополченца.
     Вспоминаются слова девочки – переселенки  из летнего лагеря, который показывали на весь мир:
 - Мама, сейчас стреляли  так, когда страшно, или так, когда красиво? – это про обстрелы и фейерверки.

     Рано утром был удивительно багровый рассвет, но днем все равно туман, сквозь который в первой половине  еще немного пробивалось солнце – вот именно тогда она и наготовила себе на весь день, а борщ так и вовсе на несколько дней.

     Сегодня уезжают соседи на каникулы и к детям с внуками.
К вечеру увлеклась своими заметками, заранее рассчитав и разметив главы и их наполнение по дням и даже по декадам. Предварительно зашла в интернет, во все свои привычные часто посещаемые традиционные места и полюбившиеся сайты.
 
     Во время писанины позвонила Лариса и попрощалась – они уже вышли из подъезда на улицу, она в ответ попрощалась и пожелала им всего самого и в дороге, и на отдыхе – все-таки ехать автобусом далеко и утомительно, тем более, что они  давно имеют свою машину.

     Потом снова увлеклась - и с результатом – написала значительно больше, чем обычно, в октябре и ноябре отказавшись от строгого стиля дневника, заменив его  на воспоминания по декадам.

     После окончания работы привычно хотела снова зайти  в почту и в Одноклассники – оп ля! А интернет недоступен! И это будет до 6-го числа, до приезда соседей, Wi- Fi  которых она использует. Так вот оно. В чем и было ее смутное беспокойство, когда Лариса только сообщила ей несколько дней назад об отъезде – тогда она проворонила это неоформленное  беспокойство, что  при выключении их компьютера она неизбежно останется без интернета.

 И опрометчиво наобещала всем звонить, со всеми повстречаться по  Skype  вплоть до новогодней ночи – со всеми странами и городами, одноклассниками, друзьями и родственниками. Да! Вот это да!  Осталась как без рук!
 
     Немного посетовав,  немедленно утешилась – зато она наверняка закончит свое повествование и даже может быть прочтет его с начала до конца, если промежуточным концом посчитать 31 декабря 2014 года. А еще и займется редактурой последних записей, ведь когда Трындычиха в сердцах, она пишет через пень колоду, не соблюдая временами правил  пунктуации,  лепя слова друг на друга и с ошибками-опечатками.
               
 26 декабря – пятница. Со вчерашнего дня размышляла, в чем положительные стороны отсутствия интернета – и нашла их немало. Ну, во-первых, освобождается часа полтора-два ежедневного времени. Во-вторых, не портится зрение, не переливается  из пустого в порожнее  при встречах на  Skype.

Да, в-третьих, время освобождается для творчества, как бы его там кто ни называл.

     Можно больше размышлять и  одновременно трудиться по хозяйству, ведь скоро праздник. И в Новогоднюю ночь не ловить эти звонки, а потом не  собираться в кулачок возле монитора и камеры. Нет, когда это есть – это здорово, это замечательный прогресс, но она же мечтала встречать Новый год тихо и уединенно – так и будет сверх тихо и сверх уединенно.

 Жила же она  два, а то и все четыре месяца без интернета – потом наверстаем с лихвой, в конце концов, есть телефон – и это тоже какой еще прогресс, когда можно из любой точки звонить в любую точку – вот как Лена из Мариуполя ей в спальный район, что им в другой  район привезли дверь!

     А день тем временем шел своим чередом – солнечный и прозрачный, с зеленым газоном от дождей и тепла. Прямо под окнами, например, вовсю зеленел чистотел, выдвигая из оранжевых корней мясистые мохнатые живучие стебли с листочками – и не пугали их и не заглушали  сотни окурков, выстреливаемых щелчками пальцев с балконов.

     Дважды гуляла, перешагнув за дверь одной из комнат в лоджию – хотелось посидеть на солнышке, которого этой зимой явный дефицит – а где взять тогда витамин D?  И вообще  просто приятно ощущать на лице ласковые лучи после  мутной мути и туманного тумана, в конце концов.

    Витамины  здесь зачем-то приплела – она всегда была против такого строго разграничивающе-потребительского  понятия о природе как о совокупности  полезности для человека.  А для души? А эмоционально,  что еще на нас так приятно воздействует, как природа? Что успокаивает наш нрав?  Заставляет погрузиться в  нирвану и глупую радость, что деревья зеленеют, опять идет снег, из земли показались подснежники – и не какие-нибудь,  а, например, Забайкальские, или зацвел багульник? Все это вместе заставляет трепетать наши  нервы в возвышенном и философском ключе.

               
27 декабря – с утра туманно и прохладно. Не может же она написать холодно, когда всего  - 4 градуса. Что скажут тогда на необъятных просторах Сибири и Дальнего Востока, где  -30 - -40 – привычное дело, но после +8 – это уже похолодание.

 Потом суетилась по хозяйству – и вдруг ненароком выглянула в окно, а там пасмурно, как и было, но зато пошел снег – медленный тихий и настоящий, как положено в Новый год – красота и чудо что такое.

     Вот и объяснение ее сегодняшней активности – переделала невзначай все, что откладывала в эти нудные дождливые дни.

     Воцарилась на своем наблюдательном пункте – прогулка  во время тихого снегопада – это просто дар природы – и воздух чистый, и мысли белые и пушистые, как все вокруг.

     А сколько  мам с юными принцессами тоже вышли на прогулку – принцессы во всех оттенках розового, нарядные на белоснежном фоне до невозможности и торжественные от парадности природы и своей лично.

     А вон и знакомая моська, вся в розовом лапсердачке, тоже посеменила  даже высокомерно, пытаясь пружинисто  при этом вскидывать коротенькие лапки.

     А вот мама с двойняшками в одинаковых, но разного цвета комбинезонах, из чего она сделала заключение, что это мальчик и девочка, кормят прямо у нее под окном голубей, причем девчонка,  звонкая и веселая, на весь двор подзывает: - Гули-гули-гули! – и получается у нее так, как произносят  «г»  в этой местности – фрикативно – от чего  уже становится весело и просто смешно нашей тайной наблюдательнице.

  Гули, кстати, кормежку проигнорировали, но минут через 10 – она в это время как раз отвлеклась  на что-то – глядь – а на снегу в том самом месте  кормятся стайкой  вороны, черные, глянцевые, деловитые и довольные.  Это видно невооруженным глазом по бесхлопотливости крыльев и несуетливой повадке – им однозначно ведомо, что их группе товарищей здесь явно всего хватает.

     Интернета как не было, так и нет, но зато в голове столько мыслей и воспоминаний.  Так, дня три назад она бродила по карте Васильевского острова в Санкт-Петербурге, искала улицу, по которой она ежедневно в течение двух с половиной лет – это 2-ой, 3-й и половину 4-го класса самостоятельно ходила в школу, причем  два года все время во вторую смену, т.е. учила уроки, разогревала еду, обедала,  гладила галстук, одевалась и отправлялась по назначению.

  Просто родители у нее, оба участники войны,  теперь также  были студентами: папа – слушателем военной академии, мама – студенткой библиотечного института. Студенткой они называли и ее – и очень ей доверяли, обращаясь почти на равных.

  Об этом периоде она достаточно много написала в свое время, но ведь интересно же кого-то найти, о ком вспоминаешь  неоднократно в течение всей жизни, ибо каждый человек, особенно в нежном возрасте, оказывает неизгладимое впечатление и остается в личностном багаже какой-то историей, песенкой, побасенкой  или даже просто произношением, т.е. своеобразным кодом памяти.

     Она уже давно нашла хоть по несколько одноклассников  из еще более чем 10 школ, где ей довелось учиться, а вот из этой – никого. И дело не в том, что нет никого, а в том, что она не уверена в номере этой самой школы.

     Она-то зарегистрировалась в школе №14 – так ей почему-то казалось,  но там - ни одного знакомого лица, а ведь воспоминания у нее были достаточно яркими.  Так, они снимали комнату с печным отоплением в семье блокадницы, у которой был парализованный муж, дочь и внук, все по фамилии Кудрины.

     В коммунальной квартире этажом выше жила  семья Горячевых, где были дети – брат Гера и сестра Лера. На самом деле, они были Георгием и Элеонорой, с которой она училась в одном классе. Обе были отличницами и, естественно, одновременно дружили и соперничали друг с другом. Лера  была такой правильной, что иногда она по этой причине от нее отрывалась в свободное плавание, и шла  к двойняшкам из их же класса - сестрам Васильчиковым -  из многодетной семьи – там было замечательно просто и кипела настоящая жизнь.

    У Леры и на пару лет постарше ее Геры  мама была акушером-гинекологом здесь же на Васильевском, и они не раз  ходили к ней на работу в старинный роддом с парком с какими-либо поручениями во время  дежурств. А еще у них ну, точно так же, как в фильме «Дети Дон-Кихота» имелся шкаф с медицинской литературой, закрытый на ключ, и открывать его детям запрещалось категорически – а они и не открывали  в силу  петербургского воспитания.

  А еще Герка однажды сразил ее, третьеклассницу, как ему казалось,  труднейшим вопросом  - он  уже проходил географию:
 - Что такое Европа? – у нее появилась, конечно, первая мысль ответить в рифму, но вспомнив  об их воспитании, она поняла, что  уронит себя  и просто показала Европу на  огромном старом глобусе, стоявшем на столе, а потом еще и отрапортовала о знаменитой картине «Похищение Европы».

     Но вернемся к карте Васильевского острова – вот Стрелка, вот Ростральные колонны, вот Петропавловская крепость, вот Университетская набережная, переходящая возле Академии Художеств в Набережную Лейтенанта Шмидта – вот они, вот - это все места их обитания.  Дом напротив моста Лейтенанта Шмидта был на самом деле огромен и занимал целый квартал – но они-то жили как раз с другой стороны этого домища, с окнами в переулок.

 А двор-то был один, с закоулками между поленницами дров и даже с прачечной для жителей дома. Чтоб попасть в их часть двора, можно было спуститься в сквозной подъезд с набережной и пройти двором, а можно было обойти дом в сторону Академии Художеств и, не переходя улицу к Академии, спуститься до упоминаемого здесь  переулка, пройти немного по нему, и через арку войти во двор, и по стеночке налево войти в подъезд.

     Вот теперь ее как раз и интересовало название этой улицы, ведущей от набережной   со знаменитым сфинксом перпендикулярно   Неве в сторону Большого проспекта, минуя  рынок справа и продовольственный магазин  слева, поскольку она каждый день ходила по этой улице, сама переходила оживленный Большой, а далее через несколько домов слева и ее школа, преобразованная  из дореволюционной гимназии, облицованная понизу нешлифованным гранитом. И не помнит она ни двора возле школы, ни деревца, зато помнит огромный спортивный зал с балконом, где с первого класса физкультуру преподавал  соответствующий  учитель, а ученики занимались в единой форме – голубой  футболке и  темно-синих трусиках.
 
     Однажды она даже к кому-то обратилась из написавших ей забайкальцев, обосновавшихся теперь в северной столице, описала свой маршрут, довольно понятный, на ее взгляд, но ответа не последовало, причем на просьбу люди напросились  сами, но не сдюжили.

     Днем звонил сын, провентилировала  ему вопрос с интернетом, вернее, его отсутствием на время отпуска соседей. На вопрос: - Чего делаете?- ответил: - Отдыхаем, сегодня же суббота, а вчера  от фирмы на берегу  Днепра  устраивали сабантуй, посвященный встрече Нового года – семьями, с арендой  ресторана и лужаек с мангалами. Лично  ему досталось  поджарить на решетке 7 килограммов мяса – после этого точно надо отдыхать. Погода была  теплая и пасмурная, сегодня такая же:
- Понятненько. Наш снег к вам еще не дошел.
- Ну, дойдет! Хоть на Новый год будет похоже.


                -----------------------------

               
  28 декабря – она полностью профилонила и не написала ни строчки – сегодня 29 декабря будет форсировать упущенный день. По ее подсчетам, все должно получиться до Нового года, а там, наверное, если  ее не отпустит этот творческий зуд,  она возьмется за какое-нибудь продолжение.
 
     Кстати, слово-то какое памятное – профилонила. Был у них в школе парень по фамилии Филонов – длинный такой  и учился на год старше. Одним словом, он почему-то с их классом участвовал в ремонте школы в военном городке Домна, хотя  на заработанные деньги  именно их класс собирался в поход на Байкал.

     Так вот, стояло жаркое лето, в этот день они красили парты, стояла духота, и вместе с запахом краски – это было невыносимо. А воду пили из большого почему-то чугунного  закопченного чайника – то ли из дома кто принес – в школе-то во время учебного года функционировал бак с кружкой на цепи – кто помнит такие?

     В один  не самый лучший  момент она попросила чайник испить водицы – но вместо этого молодчина  Филонов подошел сзади и налил  ей воды под платье, начиная с шеи. Она, естественно, заорала от неожиданности и от холодной воды, и  инстинктивно стала локтем отпихивать этот чертов невидимый ей сзади  чайник, да попала так метко и крепко, что чайником выбила парню основательную часть переднего зуба – теперь заорал он: - Больно же! Пошутить нельзя! Сразу зубы выбивать, - но все это, слава богу, не  прикладая рук – от заливания воды, до высшей степени возмущения – воспитание у деревенского паренька было  получше, чем у офицерских деток, хотя не будем обобщать, никому из  сотоварищей она больше зубы  не ломала и их реакции в связи с подобным не наблюдала.

     Вот чего только не вспомнится! Небось этот Филонов  тоже всю жизнь  эту историю не забывал, а тогда 1 сентября пришел в школу с металлической коронкой, но уже не учиться, поскольку  учебу он закончил в этом году. И чего, спрашивается, вообще тогда делал на ремонте школы? Явно оказался не в том месте и не в тот час.

     Итак, всю ночь на 28 число шел дождь – и это на красивую снежную сказку, в окружении которой  очень кстати пришелся бы новогодний праздник.  Так нет же, всю ночь дождь назойливо стучал по крыше над  кондиционером – и это  было слишком даже для ее нервов – хотелось в промежутках между сном и явью, когда эти звуки особенно донимали, вылезти и подложить  под капли что-нибудь мягкое, вплоть до собственной подушки, лишь бы не стучало по черепку – недаром  в древнем Китае пытали капающей на затылок водой, хотя нечто подобное недавно показывали  про современные американские пытки.

     К утру  одновременно монотонные, но резкие звуки стихли, и рассвет произошел  с перспективой на хорошую погоду, только от снега остались жалкие остатки, едва прикрывающие землю и совсем оттаявшие тротуары.

     Потом позвонил Ромка, что уже едет к ней и готов прошвырнуться по магазинам: - Готовь список! – правда, они это произносили как Джамшут, но здесь  это  будет выглядеть неприлично, слегка.

     Ромка со своим приятелем Серегой действительно прошвырнулись со скоростью  600 гривен в час. И еще внуку надо было  подкинуть денежку под Новый Год – отпуск у него уже закончился. Отпускные потратил, естественно, а теперь обещали заплатить только в следующем году.

     А еще он возмущался, что ему не дали отпуск в полном объеме за все проработанные месяцы, а только за шесть, когда их уже отлучили  от  общегосударственной службы:

 -  И все, это уже никогда не вернут, а мне же еще и учиться надо, хотя бы по одному дню на экзамены забирать бы.
 -  Молчи уже, начальству видней – может, у них такая установка в связи с военными действиями.

     От обеда хлопцы отказались, зато втроем пили чай  с вафельным тортиком – когда-то подобные торты папа привозил из командировок в Москву в Забайкалье чуть ли не чемоданами – и они ими дружно объедались, пока и крошки не заканчивались – а что еще привезешь?  Хорошо бы копченую колбасу и сыр, но за ними надо было стоять в очереди, как и за апельсинами, но на это  папенька  не шел, ведь это был почти подвиг для него – торчать в очереди, в какой бы то ни было.

     Когда  ребята уехали, она продолжила свои дела-делишки по подготовке  себя  к празднику – сняла и сложила белье, сушившееся в лоджии, взамен вывесила новую порцию. В очередной раз потревожила квашеную капусту прокалыванием – еще день-два и будет готова – в этом году первая ее капуста, а ведь уже хочется похрустеть кисленьким.  Огурцы ей покупали на рынке – обычные соленые из бочки, она принципиально предпочитала их маринованным из банок.
 
     А тем временем, когда еще ребята были в магазине, резко изменилась погода – четвертый раз за двое суток – задул ветер, понесло оставшийся снежок и заметно понизилась температура опять от +8-ми до -5-ти градусов. Ну, что за наказание – всеми клетками организма трепыхаться вслед за природой, да и для нее это тоже экстремальная ситуация.

     29 декабря – раньше в этот  день всегда ставили елку – и на это была веская причина, ни за день до этого, ни на день позже – именно 29-го, перед днем рождения Сережи.

     Еще с вечера и ночью размышляла кроме всего прочего, что надо бы написать кому-нибудь из сверстников той школы в Санкт-Петербурге, где она зарегистрировалась как выпускница 1965 года,  и попросить найти  по ее детскому маршруту именно ее школу – вчера  наткнулась на фотографию 3-го класса, где и учительница Татьяна Иосифовна, и Лера с Вадиком за одной партой сидят, и сестры Васильчиковы смеются, и она собственной персоной сидит за последней партой. А впереди – Валерка Селезнев, с которым ее усадили вместе в 4-м классе.

     Этот персонаж запомнился ей  тем, что однажды в работе над ошибками он сделал 4 ошибки в одном слове – что уж там было в самой работе – бог весть, она не видела. По заданию слово с ошибками надо было написать три строчки – она глянула и  обомлела на всю жизнь – ведь помнит же – слово "сегодня" он написал как  "сёдни, сёдни, сёдни" - и так все три строчки. А еще она помнила, что у него в 4-м классе был 40-й размер обуви  и почему-то всегда сравнивала своих сыновей  и  их детей с этим эталоном в определенном возрасте – вот ведь, какая чепуха гнездится в голове – и никуда от этого не деться, недаром же в Одноклассниках пишут, что до сих пор при  определении нужного  дня недели мысленно видят разворот школьного дневника – три дня слева, три дня справа, воскресенье в уме. А еще – самое сладостное, КАНИКУЛЫ  большими буквами  через весь разворот на обеих страницах.

     А сегодня елки  ставить некому и незачем, имеется в виду здесь, у нее. Ну и ладно, однако хлопотное же это дело – ставить и наряжать елку. Просто скажет сыну, он завтра обещал подъехать, чтобы  привез ей коробку с тремя маленькими искусственными елочками, чисто формально, они уже наряжены и высотой не больше колонки возле компьютера – и с нее довольно.

     Днем уже понемногу готовилась к праздничному столу – отварила овощи, мясо, сварила компот.

     Опять же днем погуляла, наблюдая как по скользким дорожкам еле-еле передвигаются люди под отдаленные звуки обстрела. Да, продолжают стрелять - и это каждый день, несмотря на то, что вроде бы намеревались перестать в связи с отведением тяжелого вооружения и праздниками.

    Помнится, кто-то просил у нее еще цитат из Жорж Санд – была одна прямо в тему, кажется, из «Индианы», но не Джонс.  Она время от времени листала  все три имеющиеся у нее тома, но все напрасно – как сквозь землю провалилась и вдруг позавчера, описывая вторую декаду ноября, в записи от 12 ноября, она ее неожиданно нашла. Вот ведь какая молодец, не поленилась дословно и полностью переписать, почувствовав всю важность этих слов, в том числе и для сегодняшнего времени, а ведь все остальное – так, конспективно с сокращениями  и почти неразборчиво даже для самой себя.
А приводит здесь, под Новый Год, а может еще перенесет ее на 31 число, а может и закончит ею повествование.

     «Личные дела приобретают огромное значение в эпохи смятений и неустойчивости, когда общественная жизнь  волнует человека до предела. Именно такие эпохи  бывают богаты мечтой, замыслами, романтическими ситуациями, вспышками энтузиазма, сомнений и страхов».

     И пусть попробуют ее обвинить в излишнем внимании к знаменитой писательнице, чьи слова и произведения  говорят о замечательной наблюдательности, авторском  самораскрытии  и особом нравственном уровне.
 

                9. Вечная разминка до-             
               
30 декабря – день вечной разминки перед встречей  Нового Года – Сережин День рождения. И сегодня ему ровно 40 лет – но он не отмечает по какому-то общепринятому  предрассудку, ну и пусть, а они с его старшим братом встретятся накануне  праздника и сделают себе промежуточный праздник, а завтра она насладится одиночеством.

     Поэтому накануне  и в этот день готовила, ждала сына и сватов, но пришел один сват с работы на обед, так втроем очень быстро и продуктивно посидели, в темпе рабочей посиделки в обеденный перерыв – но все остались довольны – и столом, и темпом, и общением – снова мечтали, чтоб скорей мир наступил, скорей зима прошла, чтоб начать восстанавливать дома сыновей и снова обустраивать привычную жизнь.
     С Виталием повспоминали, как родился Сережка, ведь  старший брат один из ныне живущих помнит это событие, поскольку ему уже шел седьмой годок, и осенью он собирался в школу. А тут посреди года мама сорвала его из детского сада, и они поехали в Москву за  сестрой или братом.

 В дороге произошел казус – вечером они вышли из купе, чтобы прогуляться в конец вагона, глядят, а прямо от их двери в другой конец на ковровой дорожке  лежит  змейкой,  как разложенная  колода карт,  пачка  10-ти и 25-ти рублевых купюр.

  Они сразу поняли, что это их  сосед так наследил – ему жена еще перед отправкой  в окно трещала, чтоб не смел выпивать, к детям и внукам едет – а он так сразу и послушался, едва отъехали, подсуетился  и начал отмечать отрыв от дома  или еще чего, такое же значительное.
 
     Как правильная мама, хоть и беременная на 9-м месяце, они с ребенком в воспитательных целях деньги собрали, вернулись в купе и отдали  их  удивленному персонажу в присутствии  еще одной соседки в их временном коллективе. Дед сразу куда-то помелся, о чем они с соседкой  составили свое мнение – туда, где он, видимо, вывернул внутренний карман, а потом шел и аккуратно сорил деньгами из штанин, купюра за купюрой, как на ленточном конвейере.

     Вскоре  сосед вернулся, но не один, а в сопровождении милиции и с претензией к ней: - Где остальные деньги? – она тогда от обиды и его наглости просто  опешила и не смогла ни слова вымолвить, а вместо этого расплакалась, как легко делают все беременные – слезы текли и текли без всякого ее разрешения.

     Но тут, спасибо, вмешалась соседка:
 - Да как же вам не стыдно!  Вас люди спасли  от вашего собственного ротозейства  по пьяному делу – а вы вместо спасибо так к ним придираетесь, да еще к будущей маме  с мальчиком, которые наклонялись за вашими  вонючими бумажками. Где - где остальные? А не там ли где дует прямо с путей  в воронку после нажатия рычага? Какой же вы  бессовестный! В милицию он пошел! Жаль жена не видит вашего геройства. Да они и не звали никого, сами собирали, иначе бы вы и этого не досчитались!

     На этом инцидент был исчерпан, только Виталька, улучив  моментик, задумчиво  выдал, правда, потихоньку и только ей:

 - Вот козел! Да лучше бы мы их ему не отдали  или вообще не собирали, сам бы ползал, - на что ей пришлось ответить ему что-то  сугубо правильное и  педагогичное, чтоб  веру в людей не терял в 6-то лет!
     Старшой сказал, что ему в университете как потерпевшему предложили бесплатные обеды:
  - Представляешь, с таким сурлом  я буду  благотворительно питаться в буфете со студентами.

 Так еще для этого я должен каждый день(!) ездить на работу – есть пары – нет ли. А тут и вовсе сессия начинается.  Нет, вот пока праздники, перебью всех оставшихся кур, которых  бомжи не утянули – и нам надолго их хватит, да и так еще не нуждаемся.

     С именинником весь день перезванивались, он даже на работу по этому случаю не пошел – не хотелось из-под снега откапывать машину, по холоду куда-то ехать, а в отделе и в фирме вообще все разъехались в свой родной город  или еще куда - на каникулы. Но завтра обещал выйти, проводить с людьми старый год.

     Ночью барабанила по подоконникам капель, а днем – минус 8 градусов.    
     А жизнь идет – звонят  друзья, которых давно не слышала и не видела, но которые  тем не менее очень дороги. У друзей тоже не очень веселые новости – летом умерли трое общих друзей, у  Володиной одноклассницы умер старший сын – это вообще  ужасно, тем более, что в семье медиков.
 
     В Москве умер брат  ее подруги, Миша, почитаемый и любимый в их семье, который когда-то  прилепился к ее мужу Володе на основе большой  личной  симпатии, а потом и ко всем его домочадцам. Мишу любили и ее дети, особенно младшие, ждали  с удовольствием редких встреч с ним. В те  дни, когда он приезжал,  тогда  с сестрой Ларисой обязательно их навещал, а к Володе с некоторых пор ездил на кладбище, хоть и был  лет на 10 старше  него.

     По телефону с Ларисой даже всплакнули, пока она рассказывала, что билет у нее был из Харькова в Москву на следующий день после, как оказалось, Мишиной  смерти, когда он перестал отвечать по телефону – и она уже ехала прощаться вместо теплой встречи, и дочка одела ее в свои вещи, поскольку  у них еще было тепло, а свое у нее было только то, в чем приехала летом из нашего города.

  А сейчас  она  уже тоже здесь, устала мотаться по детям и внукам, ведь совсем не девочка, уже и подлечиться профилактически просто необходимо. Лариса была лет на семь старше самой Ольги Витальевны, и жила в одном доме с ДД до его отъезда за границу – в своем-то городе она всех знает из медицины – брат и сестра были стоматологами.

    Вечером  по телевизору  ее ждала большая радость – на каком-то канале наткнулась  на красивую Елену Образцову в черном, в центре сцены усаживающуюся в высокое  кресло, зазвучала музыка  – и сразу поняла  Старая графиня - ария из «Пиковой дамы».

     А потом два часа  замечательного повтора октябрьского  Оперного бала в Большом Театре в честь великой певицы такими роскошными силами и такого  современно-элегантного. На сцене  звезды оперы наивысочайшего уровня – Дмитрий Хворостовский, Анна Нетребко, Мария  Гулегина. В зале – столько узнаваемых  лиц, известных всей стране, в ложе сама Елена Образцова с двумя дамами, в одной из которых она узнала Тамару Синявскую.

     А как держалась юбилярша – это великая школа, какие замечательные  сцены из опер и отрывки из концертов   демонстрировались  на огромном экране – и особенно полюбившаяся всем  блестящая Кармен в ее исполнении.
 
     В этот день к компьютеру не подсаживалась, и более ничего не смотрела и не слушала, вся была во власти волшебной силы искусства  - поэтому пишет на следующий день, когда  и вовсе весь день минус 12, а к вечеру еще на 5 градусов температура понизилась.
 
     Старый год  продолжает напоследок  свои игры  - не мытьем, так катаньем – вот вам еще и морозца напоследок, чтобы ни ночью, ни днем носа не высовывали, празднику не радовались – да, еще и без елок в каждом доме – новогодних базаров нынче в их городе нет – от своей лесной зоны в районе Красного Лимана – Славянска-Славяногорска, где специально растят елки  для новогодних  базаров,  миллионник отрезан, импортировать как бы незачем – и других проблем хватает. Зато главная елка города в сияющих синих  оттенках – и  наряжена не хуже, чем в прежние годы, и сверкает ослепительно, и дизайн  восхитительный.

     31 декабря  проходит в обычном режиме – и это прекрасно. Если честно, то уже много лет подряд  она с трудом выдерживает многочасовые подготовки, а потом и сами проводы-встречи  поздним вечером, ведь привыкла последний раз  принимать съестное до 6 часов вечера, а потом  свободный режим, в основном отдых.
 
     А в Новый Год по традиции надо нагрузиться  под завязку да еще так поздно – вот несколько дней потом организм дает сбой – зачем  нагрузили?
     Новый Год к нам мчится – скоро все случится!  А, тем не менее, стреляют и стреляют каждый день, хоть и заявляли о новогодних каникулах.

      А в мире есть  такая красота, например, как вчерашняя застольная из Травиаты Джузеппе Верди в исполнении  блистательного созвездия  красивых нарядных и гордых  певцов: – Налейте, налейте бокалы полнее!  - и это настоящий праздник.
     Но мы сильны духом!
     С Новым Годом!



                Глава III.      Побуждение к миру.



               
           Вначале о военном побуждении (принуждении) к миру.
          Принуждение к миру (peace enforcement) предполагает две формы так называемых операций по принуждению к миру: без использования вооруженных сил  и с использованием вооруженных сил.

   Принуждение к миру не предполагает согласия враждующих сторон. В ходе операций по принуждению к миру вооружение и военная техника используются не только в целях самообороны, но и по прямому назначению: для уничтожения военных объектов и инфраструктур, вооруженных группировок ,(в том числе незаконных военизированных формирований, бандформирований и т. п.), препятствующих локализации конфликта, его урегулированию и разрешению.
          А теперь о побуждении в широком и сугубо мирном плане.
 
          Побуждение к действию - мотивация (от лат. movere) - динамический процесс психофизиологического плана, управляющий поведением человека, определяющий его направленность, организованность, активность и устойчивость.

  А что такое побуждения страны или народа - очень сложная тема, но иногда складывается ситуация, когда побуждения многих людей становятся определяющими  в создании событий большого масштаба – от отдельного региона до планетарного.


                --------------------------------
 
          Оказывается, она уже, по крайней мере, дважды входила под новообразование с заглавием и эпиграфом, и именно тогда разместила здесь и многословную  сноску и даже первый  абзац о том, как она соскучилась по своим записям, но дальше дело не пошло, а потом и вовсе забылось, ну, разве кроме того, где и когда она впервые услышала эту фразу «Побуждение к миру», и, оказывается, вобрала в себя это емкое побуждение  - и уже тогда разделила его на две  равноценных части: это, во-первых, принуждение к миру во время войны и, во-вторых, внутренняя мотивация к этому самому миру. И только когда это совпадает  у правителей и миллионов,  получается  настоящий мир.

     И вы окажетесь совершенно правы,  если  так же, как автор,   впервые услышали  и  запомнили эти  слова из 2008 года, из времен  Олимпийских Игр  в Пекине и грузино-абхазского военного конфликта.
 
     И как же не врезаться в память  это емкой фразе из военно-дипломатической терминологии,  если  тогда это привело  к быстрым ожидаемым результатам – а вот  теперь на своей территории  они  уже год живут в затяжном военном конфликте – и конца и краю не видно, только все увеличивается число стран, по своей доброте в мирных целях в порядке помощи отгружающих все новые виды некоего губительного вооружения, не буду называть этот латинский почти медицинский термин, означающий смерть.
  Образовавшийся парадоксальный набор несочетаемых, казалось бы, слов  (доброта, помощь, летальное вооружение)  с необыкновенным цинизмом прижился вместе и, в свою очередь,  красноречиво говорит о состоянии  мировой цивилизации с ее двойными стандартами и правом  сильных вместо международного права.

    И чем дальше продвигается время, тем всему миру все больше наплевать  на то, что здесь происходит, как исходит кровью сердце, когда  показывают  горы трупов и гробов, а среди них - маленькие  гробики с детьми сродни упакованным  ангелам.


                1. « Перепутаница».

   
        Пока ничего не писала – столько всего произошло.  Но представляет на суд читателя  уже ранее появившиеся фрагментарные записи, почти ничего в них не меняя, сохраняя  относительную хронологию, одним словом, как  появлялось, в начале следующей главы.

        Сначала со 2-го января по 15 февраля  были сильнейшие обстрелы города.
За это время  произошли события, которые она приняла близко к сердцу – умерли  Елена Образцова  и ее собственный учитель Евгений Степанович.

  Казалось бы, события разные  в планетарном масштабе, но объединило их то, что вот совсем недавно она  на этих страницах восхищалась  юбилейным концертом великой певицы, где она предстала в образе  Пиковой Дамы, являла собой  неувядающую красоту,  силу женственности и таланта – а вот уже и отмерен срок.

     Так случилось, что и о профессоре она упоминала совсем недавно, в контексте  фразеологии  для нее и Марины из довоенного  букваря: - Чита – город далеко.  И больше его нет, и никогда уже совершенно неожиданно  не позвонит, чтобы поздравить с каким-нибудь праздником,  или просто так, чтобы сказать:

 - Олечка, а я  по вас соскучился, - и все меньше людей, которые могут называть ее по имени –  по старшинству и по соответствующей степени дружественности.
  И снова: Увы, увы!

    Несмотря на то, что с 15 февраля, т.е. уже больше месяца продолжается как бы перемирие, все туманно и зыбко, неопределенно и сомнительно, и жить настоящим днем и часом надоело – хочется планировать свою жизнь, восстанавливать ее шаг за шагом, но это невозможно и бессмысленно, и все время ждешь  положительного развития событий, безоговорочного мира, а получаешь все наоборот – новости одна еще более дикая, чем другая.
               
     И одновременно полтора месяца молчания – в новом году. И как будто чего-то не хватает, что-то зреет и подталкивает, особенно, когда посещает интересный образ, история или сравнение – все, кроме  грохота разрывов и  военных действий. Уж так заведено, что человек ко всему привыкает, хотя к ЭТОМУ привыкнуть нельзя.

   Просто  становится неинтересным  день за днем описывать страшные события. Душа просит  мира и тепла, весны и радости. Надоела зажатость и готовность к плохим новостям, а хороших что-то не добавляется, почти.

   В этом втором месяце года – феврале  были  Минские соглашения в формате «Нормандской четверки», за которыми следила и она «вместе со всем прогрессивным человечеством», под  звуки активной  стрельбы и  с большой надеждой  на положительные изменения.               
     Правда, и дальнейшие  уже прошедшие  месяцы  тоже были  наполнены многообразными  неравнозначными событиями.

  Помнится, когда в 90-х на волне перестройки появился  политик Борис Немцов, они с мужем прозвали его  «Олененок Бэмби»  за яркую красоту и миндалевидный разрез глаз, и очень ему симпатизировали, и ведь было за что.

     И куда же занесло его за эти годы, зачем растрачены сила и энергия в «бессистемной» то ли оппозиции, то ли 5-й колонне?  Хотя чисто по-человечески, конечно, жаль.

     Сама же она по-прежнему читала очередной том Жорж Санд, снова находя много созвучного и сиюминутного в словах писательницы. Правда, в один из приездов младшая  Оля нашла в шкафу, что стоит в лоджии, еще несколько книг, но сама Ольга Витальевна  принялась за их разборку после  отъезда детей,  и первым делом  - за  «Лолиту» Владимира Набокова.

  Но на этот раз искала  в книге  не скандальности  и подробностей, а была восхищена  литературным уровнем произведения,  точностью и  красотой языка,  описаниями природы  и людей, психологической тонкостью переживаний  и даже  обычным непростым бытописанием.
 

                2. Весна  непобедима.


           Вот и долгожданная  весна неожиданно наступила. «Одеяло убежало, улетела простыня, и  подушка, как лягушка, ускакала от меня». Вот так и возникшая на прогулке начальная фраза куда-то делась и вовсе растаяла, едва Ольга вернулась домой с холодной во всех отношениях прогулки.
 
       И в компьютере полезла сразу совсем не туда, куда можно еще было вставить ухваченную за хвост исчезающую фразу, а там напомнили, что завтра 1 апреля, а у кого-то далеко в Забайкалье это самое 1апреля и вовсе уже наступило – и пора про спину белую  и еще какую-нибудь дурацкую теплую глупость всем написать, и в ответ получить тоже что-нибудь несуразное и родное.
               
      «1 Апрель – никому не верь» А что делать, если 1 апрель у нас уже каждый день в последний  год? И верить невозможно, и не верить без надежды на лучшее еще хуже. Остается только смеяться: - А у вас спина белая!


                --------------------------

     Мимо такой сценки пройти невозможно – вот  и просится в «наблюдения».
Под ее окном метрах в 10 остановилась знакомая парочка с рыженькой собачкой, они прогуливают ее ежедневно. Парнишка обыкновенный с виду, в меру рослый, в меру воспитанный, по крайней мере, от них никогда не было слышно воплей, как от других старших школьников, которые, несмотря на присутствие девчонок, кроют  матом  округу во всю ивановскую.

     Необыкновенной была девчонка – типичная современная «стерлядка», по определению Виля Липатова, высокая и спортивная, с прямыми плечами и узкими бедрами, неизменно в мальчишеских ботинках, иногда с двумя косами, незамысловато, но как-то очень здорово  заплетенными. В общем, как бы юный синий чулок, однако нет, она дала бы форы кокетливым пухленьким «барби» в розовых одеяниях.

    Она уже предвидела, что последует далее – парочка вдруг резко остановилась, и, казалось бы, совершенно индифферентная девчонка резко вцепилась в парня и впилась в него поцелуем, а он, кстати, этого ждал.

    Они стояли и целовались взахлеб, она обнимала его вокруг шеи руками, в одной из которых был поводок для  ее подопечной. Лично она, по-авторски  сидела и смеялась, но даже не над поцелуем, а над тем, как спокойно и терпеливо стояла рыжая собачонка с белым пушистым хвостом и смотрела куда-то вдаль с философским выражением морды.
  Ей было известно, что так надо – и не проявляла никаких признаков беспокойства или неудовольствия – пусть, мол, себе целуются, раз им так приспичило.  На этот раз все закончилось не так, как обычно, когда хозяйка вдруг отрывалась от своего кавалера и шла с ним дальше, чтобы метров через 20 повторить все сначала.

  На этот раз мимо бежала рыжая дворняга и сунулась к собачке, та взвилась и побежала, дернув за поводок высоко на плече парняги. Молодежь от неожиданности разом неимоверно изогнулась и почти полетела параллельно земле, как у Шагала…

     А вообще наступала настоящая весна, через три дня  обещала быть Пасха. Уже неделю шел дождь, порой нудный и серый, и было довольно прохладно, но весна приближалась, как и положено, в свое время, в отличие от того теплого зимнего  безрассудства природы, когда и радуешься теплу, да не знаешь как на него реагировать – организм еще во власти зимы и чувствует, что это просто обман, еще и снега жди, и холодных ветров, и заунывных безрадостных дождливых дней.

     От переизбытка влаги некоторые участки земли таинственно светились лужами молочного или золотистого цвета – это на земле, особенно вокруг стволов деревьев, где очень маленький слой земли  из-за корней, и нечему впитывать вылившуюся с неба воду – лужицы окрашивались молоком, когда отражали белые  облака и золотом, где отражали их края, окрашенные солнцем – и все это особенно в редкие моменты просветов на небе.

    И все же дождь шел и шел – и вот его результат – вся природа умылась и стала нарядней, особенно из-за яркой кудреватой травки, вылезшей на газонах.

    Зазеленел куст крыжовника под окнами, пахнет мокрыми тополиными почками  - и этот всепоглощающий запах  доминирует в городе, где по дорогам мчатся автомобили со всеми своими выхлопами.

     Вот-вот появится в их дворе  зеленая дымка вокруг деревьев, но пока ее еще нет, как  ты в них ни вглядывайся – здесь в основном тополя и абрикосы. Тополя еще набухают почками, клейкими и пахучими, а абрикосы сначала зацветут, окутавшись розово-бело-сиреневой дымкой, а уж потом, сбросив яркий и ароматный наряд, оденутся листвой – она каждый год ждала и боялась нечаянно пропустить этот период, такой волнующий и непередаваемый по ощущениям.
 
     И, конечно, многое изменилось, практически до середины мая  интенсивность обстрелов  значительно уменьшилась, но сейчас она вновь набирает силу – и это очень всех тревожит.


                3. Майский  субботник на руинах.


     На расчистку, т.е.  разобрать  мусор до самых стен в разбитом  снарядами «града»  дом,  приезжал  на майские праздники Сережа всем семейством, заранее обзвонив друзей, дружно приходивших на субботники день за днем в течение целых 4-х дней. Работали, пока  не  начинало темнеть, чтобы засветло уехать до наступления комендантского часа, там же и праздновали с шашлыками, крылышками, сосисками, обжаренными на уличной печке, похожей на печку из сказки «Гуси-лебеди».

 Печкой-то активно пользовались  и временные местные жители – семья старшего сына,  который  продолжал жить в ее доме. А в их доме  по-прежнему постреливают  с очевидной регулярностью ввиду большей близости к аэропорту – и живут там теперь только стаи бродячих домашних животных, все больше собак и котов.

     По-хорошему, поскольку все оказались в одинаковом положении, старшой вместе со своими великовозрастными детишками и свободным графиком работы преподавателя  вуза,  вполне мог разобрать горелый дом, ведь он у него перед носом.

  Ан нет, занять дом, напустить собак и кошку, устроить курятник, пользоваться гаражом и печкой, а также всем, что в доме, включая телевидение и интернет  – это он  мог с превеликим удовольствием, а в остальном – больно надо.В том числе и платить за коммуналку должен кто? Мать! Ведь ее же дом. А ведь недаром говорится: если ты поможешь, и тебе, глядишь, помогут. Но, увы, не случилось.
   
  В первый день детей оставили с ней – чтобы  без них оглядеться на пожарище  и сделать как можно больше на расчистке. На второй день впервые взяли туда и детей. Младший  умилялся найденным  в разных уголках двора  и песочнице  игрушкам – не забыл, скучал, оказывается.
   А когда вдруг стали стрелять в районе аэропорта, скорее всего, как-то чересчур забеспокоился, засуетился, стал запихивать игрушки  в яркую детскую тачку, подаренную  два года  назад на двухлетие. Сначала написала было «год назад», но тогда подарили настоящий  практически фирменный мотоциклетный  детский шлем, который благополучно украли из пробитого осколками гаража  наряду с другими  хорошими и нужными вещами.

    На следующий день малышня опять осталась с ней, только была настоящая весенняя и очень мощная гроза, очень похожая на разрывы снарядов, а дети подтащили к дивану два кресла и прятались за ними, как бы играя, но уже  и вкладывая свой новый  опыт:
 - Это мы от осколков, на всякий случай, прячемся, как ты не понимаешь?               
               
     Теперь гроз боялась и она, раньше восхищавшаяся этими разрядами, этой небесной страстью и мощью. И невольно понимала теперь, почему грозы всегда боялась ее мама, бывшая на фронте. А она еще и смела подсмеиваться  над ней: - Что ты за трусиха такая!? – и неизменно получала в ответ:
 - Вырастешь, Оля, узнаешь!
               
       С тех пор, т.е. с майских и одновременно Пасхи, до самого конца октября  сын с семьей больше не приезжал – усложнилась процедура преодоления  то ли блокпостов, то ли границы, как это ни назови – все равно усложнился приезд, превратившийся в многочасовые  стояния на новоявленном пограничном пункте.


                4. 70-летие Победы.

     Зато дважды съездил к младшему брату – на 70-летие Победы и на его день рождения. Места знаменитые, военные – Курская дуга, бои под Прохоровкой,  где посетили  грандиозный  военный мемориал.
 
     Помнится, ее отец, воевавший танкист, восхищался  танковой битвой под Прохоровкой, хоть сам в ней участия и не принимал  по молодости лет, еще учился в это время  в Саратове, проходя ускоренный курс танкового училища.
               
   70-му Дню Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. принадлежит  особое место в этом году и в ее собственной душе.
     И этой темы она ни разу не коснулась  в прежних эпизодических озарениях ввиду ее огромности  и особому чувству к той великой битве, где воевали и ее родители.   

     Ко Дню Победы были открыты военные архивы,  и в интернете она нашла наградные документы своих родителей.

   Пережила большой душевный трепет, узнав номера войсковых частей, название фронтов и соединений, о чем давно мечтала  узнать – ведь именно этого фактического материала  никогда не касались в рассказах о войне ее родители, да и странно было бы в устном рассказе называть номер  Гвардейской Краснознаменой танковой дивизии ордена  Суворова, говорить о должности, так, упоминалось, что после окончания танкового училища в городе Саратове  ее отец  был командиром танка, несколько раз терял в боях танки и экипажи, имел контузии и ранения.
 
     Но самое интересное – это настоящие отсканированные наградные листы тех времен, что для нее как бывшего кадровика имело особое значение – это подлинные документы  – и все совпадает, дата и место рождения, место учебы и службы.

 Написанные от руки, заполненные каким-нибудь  полковым или даже батальонным писарчуком, как называл  отец  всю свою жизнь любых канцеляристов и штабистов,  они имели раздел, как и современные наградные – «за что представлен к награде».  Это  оказалось так замечательно, что просто необходимо привести их здесь полностью:
(Орфография и пунктуация сохранены из оригиналов)

       Товарищ К. за весь период службы в танковой роте  показал себя как одного из дисциплинированных ком-ров, требовательный к себе и своим подчиненным, отлично знающий свое дело.
23.07.44г. экипажу машины К. была поставлена боевая задача установить положение наших частей  и оборону пр-ка в г. Люблин.
      При достижении города встретился с пр-ком, где завязался бой. Огнем из артиллерии была подбита машина К. и несмотря на огонь пр-ка машина была выведена  с поля боя,  силами экипажа машина была восстановлена и экипаж продолжал  выполнять поставленную задачу.
25.07.44г. выполняя задачу по разведке маршрута с р-на Конковка в р-он ж.д. станции  Орл Меня встретил пр-ка в с. Вулька  Вацековска, где было им уничтожено пулеметная точка, убито 4 немца и подавлена автомашина с боеприпасами
30.07.44г. группа танков, в которую входил  экипаж К. получил задачу занять местечко Веленки.  В р-не переправы  через р. Днуга группа встретила пр-ка,  батарея противотанковых пушек, 4 ПТР, 2 танка «Пантера» и до 150 человек автоматчиков  было уничтожено танком К., подавлен огонь одного ПТО и до 20 немцев. В период боя при налете авиации пр-ка  в моторное отделение танка попала бомба и загорелась машина т. К. презирая смерть пытался погасить танк, но в этот момент был контужен.

    Это – из наградного к ордену  Красной Звезды.

  А это – из наградного к  ордену  Боевого Красного Знамени.
17.1.1945г. в боях за населенный пункт Кратово, действуя в разведке командир взвода будучи ранен и тов. К. выполняя боевую задачу заменил его. Смело и стремительно продвигаясь вперед он настиг колонну пехоты  и артиллерию на конной тяге пр-ка  огнем и гусеницами танка он раздавил 9 пушек, 8 автомашин и повозок с грузами и уничтожил 70 гитлеровцев.
    Смело и решительно действуя на подступах к населенному пункту Кратово он подбил танк и 30 гитлеровцев.
    
    Ее пацаны, прочитав эти тексты в интернете, дружно согласились:- А дед-то был крут - настоящий герой! А деду-то было всего 20 годков.               
     А однажды позвонил старшой и сообщил, что в интернете он нашел биографическую справку про ее отца, подготовленную ко Дню Победы настоящим научным сотрудником - настоящим полковником.
 

                ***


    ВИТАЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ КУБАТЬКО родился 25 октября 1924 года в селе
Малчевско-Полненское, Волошинского района Ростовской области
(ныне - сельское поселение Малчевское в составе Миллеровского района
Ростовской области).

По окончании 9-ти классов 5 июля 1942 года Апанасенковским Районным
военным комиссариатом Ставропольского края Виталий Кубатько был
призван в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии и был направлен
для обучения курсантом в 9-ю запасную стрелковую бригаду.

22 сентября 1942 года В.Н. Кубатько стал курсантом 2-го Саратовского
танкового училища.

По окончании училища 11 ноября 1943 года ему было присвоено воинское звание "младший лейтенант" и он был направлен во 2-й запасной танковый полк на должность Командира танка Т-34.

Виталий Николаевич Кубатько - участник Великой Отечественной войны.

С 22 декабря 1943 года по 13 февраля 1944 года он воевал на 1-м Украинском фронте.

С 14 февраля по 17 июня 1944 года он служил в должности Командира танка Т-34
51-й танковой бригады 3-го танкового корпуса 2-го Украинского фронта.

С 18 июня 1944 года он являлся Командиром танка Т-34 74-го Отдельного
мотоциклетного батальона 3-го Танкового Уманьского ордена Суворова
корпуса 1-го Белорусского фронта.

С 7 ноября 1944 года младший лейтенант В.Н. Кубатько воевал в должности
Командира танка Т-34 59-й Гвардейской танковой бригады
1-го Белорусского фронта (с 18 сентября 1944 года - в составе
2-го Белорусского фронта).

С 20 декабря 1944 года он являлся Адъютантом Штаба 2-го танкового батальона
59-й Гвардейской Танковой Люблинской Краснознамённой ордена Суворова
бригады 8-го Гвардейского танкового корпуса
2-го Белорусского фронта.

23 марта 1945 года Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "лейтенант".

В день Победы, 9 мая 1945 года он был назначен на должность Начальника штаба
1-го танкового батальона 59-й Гвардейской танковой бригады
8-го Гвардейского танкового корпуса.

21 июля 1945 года Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "старший лейтенант".

С 11 января 1946 года по сентябрь 1952 года он служил в 5-й Гвардейской механизированной армии.

До сентября 1946 года он являлся инспектором отдела по учёту потерь Штаба армии.

С 15 сентября 1946 года В.Н. Кубатько исполнял обязанности офицера
организационно-мобилизационного отдела и укомплектования Штаба армии.

14 июня 1947 года он был назначен на должность Командира танковой роты кадрированого батальона 29-й танковой дивизии, а 28 июня 1947 года
В.Н. Кубатько стал Командиром танковой роты 78-го танкового полка
12-й механизированной дивизии.

31 января 1949 года Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "капитан".

26 октября 1949 года он служил в должности Командира танковой роты
129-го танкового полка 12-й механизированной дивизии.

Без отрыва от службы в 1950 году Виталий Кубатько сдал экзамены за 10-й класс,
таким образом получив среднее образование.

16 мая 1951 года В.Н. Кубатько был назначен на должность Начальника штаба
3-го танкового батальона 129-го танкового полка
12-й механизированной дивизии.

29 сентября 1952 года капитан Виталий Николаевич Кубатько был зачислен
слушателем Автотракторного факультета Военно-транспортной Академии
имени Л.М. Кагановича (с 20 сентября 1956 года - Военная Академия тыла
и транспорта, с 2011 года - Военная ордена Ленина Академия материально-
технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулёва).

29 декабря 1952 года Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "майор".

С 13 декабря 1957 года он служил в должности старшего офицера по боевой
подготовке отдела, а с 7 февраля 1958 года по июль 1960 года он являлся
офицером по боевой подготовке и эксплуатации автотракторной службы Забайкальского военного округа.

Приказом Министра обороны СССР от 17 декабря 1957 года
Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "подполковник".

С 4 августа 1960 года В.Н. Кубатько служил в Ракетных войсках
стратегического назначения.

 В 1961 году он окончил трёхмесячные курсы переподготовки офицерского
состава при Ростовском Высшем артиллерийском инженерном училище.

Службу в РВСН он начал в должности Начальника технической части - заместителя Командира 119-й Ракетной бригады по технической части.

С 1 июня 1961 года Виталий Николаевич Кубатько служил в должности Начальника автотракторной службы 4-й Ракетной Харбинской дивизии
(посёлок городского типа Дровяная Читинской области, ныне -
в составе Улётовского района Забайкальского края).

С 28 августа 1961 года он являлся заместителем Командира 4-й Ракетной
дивизии по ракетному вооружению.
На тот момент, на вооружении дивизии имелись межконтинентальные
баллистические ракеты Р-16 и УР-100.

Приказом Министра обороны СССР от 7 мая 1963 года
Виталию Николаевичу Кубатько было присвоено
воинское звание "инженер-полковник".

17 февраля 1969 года он был назначен на должность заместителя Командира
9-го Отдельного ракетного корпуса по ракетному вооружению
(был дислоцирован в городе Хабаровске).

Личный состав корпуса нёс боевое дежурство до своего расформирования
(в июле 1970 года) имея на вооружении Межконтинентальные баллистические
ракеты Р-12, Р-14, Р-16 и УР-100.

13 июня 1970 года инженер-полковник В.Н. Кубатько был назначен на должность заместителя Командующего 53-й Ракетной армией по вооружению - Главного инженера армии, а с 19 августа 1970 года он являлся членом Военного совета Армии.

Постановлением Совета Министров СССР от 2 ноября 1972 года
инженеру-полковнику Кубатько Виталию Николаевичу было
присвоено воинское звание "генерал-майор-инженер".

2 февраля 1973 года он был назначен на должность Начальника Управления технического обеспечения объектов Ракетных войск стратегического назначения.

С 7 марта 1974 года и до последнего дня жизни он занимал должность первого заместителя Начальника Главного управления эксплуатации ракетного вооружения.


                ***               
               

Награды:
Приказом 8-й Танковой армии
от 11 августа 1944 года № 053/н, от имени Президиума Верховного
Совета Союза ССР "За образцовое выполнение боевых заданий Командования
на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом
доблесть и мужество" Командир танка Т-34 74-го Отдельного мотоциклетного батальона 3-го Танкового Уманьского ордена Суворова корпуса,
младший лейтенант Кубатько Виталий Николаевич
был награждён орденом Красного Знамени.

Приказом по 8-му Гвардейскому танковому Краснознамённому корпусу
от 13 февраля 1945 года № 07/н, от имени Президиума Верховного
Совета Союза ССР "За образцовое выполнение боевых заданий Командования
на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом
доблесть и мужество" Адъютант Штаба 2-го танкового батальона
59-й Гвардейской Танковой Люблинской Краснознамённой ордена Суворова
бригады Гвардии младший лейтенант Кубатько Виталий Николаевич
был награждён орденом Отечественной войны I степени.

Он был также награждён орденом Трудового Красного Знамени; медалями:
"За Победу на Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945  годов",
"За боевые заслуги", "За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия
со дня рождения В.И. Ленина" и другими наградами.


 
   Выдающийся военачальник и организатор Ракетных войск
стратегического назначения Виталий Николаевич Кубатько
скончался 21 июля 1977 года от пневмонии и поражения
внутренних органов после перенесённого инфекционного
заболевания.

Похоронен он в Москве, на Кунцевском кладбище (уч. № 9).



                ***


 При создании страницы использованы:
• текст биографии Кубатько Виталия Николаевича
составленный историком ракетно-космической техники,
членом-корреспондентом Российской Академии
Ракетных и Артиллерийских наук, полковником
Ивкиным Владимиром Ивановичем,
за что ему Низкий поклон и Большое Спасибо!


                ------------------------

 
      Разослала детям, Сергею Бакшееву, еще нескольким близким родственникам.
Вот Бакшеевские  отдельные мысли по прочтении:
Прочитал и оба дополнительных материала по ссылкам. Отдельно попробовал набрать в Яндексе ключевые слова Фронтовик Танкист КУБАТЬКО Виталий Николаевич - сразу открылся тот же самый материал. И это правильно. Спасибо тем, кто поработал над созданием этой информации.

  Вот в самом конце желалось бы, чтоб причина ухода была указана точней, в связи не просто с пневмонией... инфекцией, а - на боевом посту, в связи с аварией при эксплуатации ракетной техники (так, наверно, нужно понимать ранее описанный тобой очень кратко эпизод с разливом топлива).

  Через 28 лет твои родители соединились, значит, в одном месте... Отметил для себя, что на памятнике в профиль Виталий Николаевич напоминает артиста Георгия Менглета.

 
  Среди списка перечисленных в хронологии должностей и наград твоего отца - лично моё побуждение и мнение - очень хотелось бы видеть отдельным приложением описание его фронтовых подвигов - материал, что нашелся на сводном сайте, посвящённом фронтовикам.
   
  Героика прошлого, что ещё не так давно мы воспринимали светло, с гордостью, теперь приобретает какой-то тревожный смысл. Вы, потомки фронтовиков-освободителей, живёте в условиях войны. Неспокойно в нашем мире. Дай бог вам выжить и пережить!

    Не знаю, как правильней остановиться, что-то в минор ударился. Вот ты в своё время так писала - ясно, просто, легко.
Пока!

                5. Новые слова и надежды.
   

         Вот уже и 19 мая – и вдруг  настоятельно прозвучало где-то в голове  - хочется вновь записывать свои мысли,  жаль некоторые из них терять невозвратно, что ее «поток сознания» может быть кому-нибудь интересен, да, в конце концов, хотя бы ей самой через некоторое время.

       А конкретно-побудительными встали вдруг живые воспоминания, как  6 лет назад у нее во дворе валили огромный  грецкий  орех, т.е. дерево царственного грецкого ореха, всем орехам орех с необыкновенно вкусными продольными плодами,  легко  трескавшимися под небольшим нажимом – а это тоже немаловажно, ведь бывают же невозможные орехи, как камень, вокруг которых прыгаешь и так, и эдак, а все никак не даются.

      Была весна 2009 года, но уже  ближе к лету. Дети уже решили строиться  на  участке, где давно стоял дом  со времен деда Дани и бабы Наты – прадеда и прабабки  собственных детей Ольги Витальевны.

      Под стройку отходила  и  фундаментальная летняя кухня  - т.е. под одной крышей три хозяйственные постройки -  кухня (в середине), гараж (слева) и угольный сарай (справа).  К этой кухне должна была примкнуть  двухэтажная пристройка, а  начиналось все с расчистки участка, в центре которого и красовался орех.

     Взрослые  собрались все там, вокруг великана, а  она и трехлетний внук Вовка  были оттуда отправлены ввиду опасности предстоящего  мероприятия – и уселись как зрители под верандой дома лицом к кухне, вдали над которой возвышался красавец, шелестя  большими пятипалыми листьями.

     А дальше началась борьба. Ревели две бензопилы, в трудовом порыве перекликались люди, тряслась видимая часть дерева, которое никак не сдавалось. Далее люди  уже  окликали друг друга озабоченно, что-то не ладилось, а они с Вовкой  волновались  все больше и больше – ведь там родные люди, включая и  деда Витю с бабой  Любой – маминых родителей.

     Потом пилить перестали, стали стучать и орать, что должен повалиться, но сопротивляется, а подпиливать дальше – опасно, стали тянуть за веревки, накинутые на основные ветви еще раньше. Макушка тряслась и дрожала каждой веткой и каждым разлапистым листом – дерево было отчаянно жаль, и невольно все зауважали его за такую непоколебимость еще больше, но оставлять начатое никто не собирался – борьба продолжалась.

      Крики стали еще интенсивней, в них было столько опасности и тревоги, что зрители уже не могли усидеть на месте и ждали, подпрыгивая у скамьи, как заведенные.

     И вот, наконец, после долгой схватки макушка стала заваливаться в сторону от крыши кухни, а затем под общий хор торжествующего победного крика исчезла вовсе, но радоваться было еще рано – падение замедлилось, как бы дав людям оценить ситуацию, а затем дерево стало быстро валиться совсем в другую сторону, «с подвыподвертом»,  да так, что  в этой другой стороне все едва успели отскочить от него.
  А потом дрогнула земля – и исполин упал, вырывая из земли  с противоположной падению стороны  часть мощных корней, и еще какое-то время гудел и дрожал, уже поверженный, ломая под собой ветки и прижимаясь к матери-земле.

    Вот с тех пор и нет у них на участке ни одного ореха, а ведь был еще один, перед домом, могучий исполин, орехами которого  в сезон  лакомился всяк прохожий люд. Это дерево убрали парой месяцев раньше, для чего нанимали людей, которые убирали его по частям, поскольку ветви его простирались и над их собственным и  над соседским домом, презирая заборы  и условное деление территории на границы.

        Орехи у этого дерева были  не так хороши, как у того, «с огорода», а с некоторых пор, как  на их улице открыли трассу для шахтного транспорта с угольными самосвалами,  и вовсе перестали их собирать  на хранение, так если только, в охотку, когда падают орехи молочно-восковой спелости  и имеют необыкновенный, совершенно отличный от зимних орехов вкус, съедали по несколько орехов для забавы  и люди, и  собаки.

  Особенным любителем  был в этом смысле Блэр – зубами, языком, с помощью передних лап так разделывал  извилистый плотный орешек, что и руками так не всегда сможешь.

     Да… вот и до Блэра добрались, а ведь Блэра  уже  месяца два нет. Хочется написать – нет дома, но скорее всего, нет совсем. Да что там Блэра – он старый пес, а вот  нет и Тузика, а это прям беда для всех – потеря всеобщего любимца, черноухого, белоснежного, пушистого, веселого и живого, готового играть с утра до ночи, всегда в настроении и с признаками всеобщей любви.
 
     Как сказал  теперешний жилец дома, старший сын Виталий, сначала за ворота выскочил Тузик и больше никогда не вернулся, а через несколько дней подался и Блэр. А все остальные просто  констатировали, что выжил старший сынок  аборигенских собак своими двумя псами, почувствовали они, что никому здесь больше не нужны, остались жить на улице, а потом и вовсе сгинули.

     Печальная собачья повесть. А ведь собаки заслуженные, переносившие  обстрелы наряду с людьми, хоть и не нравилось, ох, как не нравилось им это.
     Никуда ранее не уходившие от дома, даже когда хозяйка  уехала из него, признавшие за своего Сашу-постояльца, продолжавшего их кормить и поить до отъезда в отпуск, не бросившие дом, когда приходил  раз в день друг хозяина и Саши-постояльца, варивший им еду на несколько дней и оставлявший  ежедневно  им  привычные порции  качественной  вареной пищи  и сухого корма.

     А вот теперь ушли – и что-то оборвалось в душе, без конца вспоминается, как  подкинули Тузика к воротам, как они его взяли к себе, что он вытворял поначалу да и потом, как он подавал лапу и танцевал на задних лапках, как  возили его к ветеринару,  как ставили ему капельницы с глюкозой, когда он заболел, как  надоедал он коту Ваське и Блэру, но вот последний и не смог  прожить без этого надоеды, когда его не стало.

    Ей все продолжало казаться, что Тузика подобрал  кто-нибудь на поселке, уж больно славный зверь и с ошейником, и что появись она сейчас на их улице и на двух-трех соседних  и позови: - Тузик! Тузик! – и появится  комичная белая лохматая мордочка с черных ухом из-под какой-нибудь подворотни  со звонким лаем, ведь сколько  ни называй собаку Теткой, она все равно помнит, что она Каштанка… и бежит  на свое имя со всех ног, даже по рукам и головам в цирке.


                ------------------------------

     А жизнь идет своим чередом, хоть она и не пишет больше своих  дневников.
Для дневников дни слишком  страшно-однообразны и записи могут превратиться  в  дикую череду  монотонности  и монохромности.

     А на самом деле уже яркая весна – и ожидаемая лиственная зеленая дымка уже давно превратилась в свежий зеленый ковер  и на деревьях, и на земле.  Часто идут дожди, все умыто и напоено влагой. Вокруг раскрылся настоящий парк – и это все между домами. Под окном отцвели  абрикосовые деревья, здесь именуемые просто абрикосы, как и просто орехи.

     Под окном-то цвели так себе абрикосы средней красоты, с корявыми стволами, чем и отличаются эти деревья в старости, а вот прямо над тропинкой к пятиэтажкам и справа  от них цвели поистине элитные абрикосы, купой цвета начинавшиеся где-то на уровне полутора метров и так до самой вершины  огромных плодовых деревьев с хорошо сформированной  вазообразной кроной.

    Но самым первым распустился клен, в своем роде тоже великолепный образчик. Эдакий красавец клен, сразу затенивший  хорошую часть над  пешеходной дорожкой и создавший на ней неимоверную таинственность и торжественность. Оделись листьями и пирамидальные тополя, широко представленные в окрестностях, но их ветви взметнулись ввысь, не закрывая даже светлые смолистые стволы.

 Все окуталось неимоверными ароматами цветущей сирени и массы как бы сорняка чистотела вместе с одуванчиками. А как пахнет после дождя(!) – непередаваемо пахнет, не будем и пытаться передать.
   Красивая пора – весна. И всем хочется быть красивыми. Вчера вдруг накрасилась, чего не делала с декабря, и сделала фотографии.  И удивилась, как изменилась за этот год – все-таки сбросила 17 килограммов. Естественно, постарела, ведь столько пережито, но в то же время откуда-то стало проглядывать настоящее лицо, без  поддутых обрамлений – и это просто замечательно, ведь всегда приятно встретиться с самой собой.

   Если честно сказать, то сначала худела  произвольно,  стала меньше есть, чтобы легче было забиваться в какой-нибудь угол при обстрелах. А потом стала себя чувствовать более легкой и продолжила уже сознательно, что и  оставила  до сих пор – значительно сократила  перечень и объем съестного, стараясь все это делать «по науке». За всю жизнь она это проделывала не раз, но рекордом было 16 кг потерянного веса.  А хочется много больше, но там видно будет.

     Вот еще вчера выложила фотографии разбитого дома, назвав их «техплан». Действительно, вид сверху расчищенного от гари и мусора дома, без крыши, комнаты-коробочки и прочие помещения-коробочки с линиями стен – и все, кое-где только с остатками  плитки на полу, именно очень напоминает  только план дома, а не сам дом. Да еще остались высокие-высокие две трубы, как и водится на всех пожарищах – у них - одна от камина, другая – от  котла.

               
                6.  Воспоминания о лете.


     Этим летом, как и водится, было много чего, теперь уже канувшего в лету – да простят ее за нечаянный каламбур.
 
     Сначала отметили день рождения Димки – 4 года, правда, заочно. Собрались две бабушки и один дедушка в обеденный перерыв, которого и быть не должно – Олины сваты поддежуривают  в ночном клубе, ныне закрытом – чуть не написала «в закрытом ночном клубе», а это был бы совсем другой смысл. Сватья дежурит днем, сват – ночью, так и хороводятся по кругу, как заведенные. Но мечтают помочь на восстановлении дома, а еще помогают уже сейчас  сыну, осевшему в приграничной области, на съем квартиры.

     А еще она у них в подопечных насчет продуктов на дом – это сват, Виктор Сергеевич,  добрейшей души человек, но она все равно старается его  беспокоить как можно реже. А сватья – она ответственная за квартплату, хоть и производит  это  тоже лишь тогда, когда муж ее подменяет днем на работе.
     Таким же манером отметили  и еще два дня рождения этим же летом – Сашкин  и  сватьи Любови Григорьевны.
 
     К Сашке, правда, смог съездить Сергей с семьей, т.е. побывал у него  и на День Победы  и в июне, подряд два месяца, а потом наступил перерыв в поездках.

     В середине лета неожиданно домой вернулся…  Блэр, отсутствовавший  месяцев 5 подряд. А тут явился, как ни в чем не бывало, и залез в будку, а потом вылез из нее, чтобы поесть – тут уж старшой расстарался - и покормил, и ей удивленно сообщил – чудеса да и только!

     А еще она летом тушила пожар! Так, маленький такой пожаришко – во дворе вспыхнула сухая  трава в самую жару, днем, как раз по-над дорожкой вдоль их дома. Это произошло как раз тогда, когда бушевали лесные пожары в Сибири и Забайкалье, которые тоже начинались, наверное, с малой искры. Так и здесь – и окурок кто-то мог бросить, идя по дорожке, а то и просто с балкона – это наша славянская культура такая – весь газон под балконами и лоджиями усеян окурками, выбрасываемыми незатушенными – это ведь немыслимо трудно поставить банку и тушить их в ней, а затем выбрасывать в ведро, далее - со всем мусором.  Впрочем, она отвлеклась на некую бесполезную назидательность в пустоту.

    Итак, горела трава. Мимо шли люди и делали вид, что так и надо. Было еще   возможным, что это специально подожгли и кто-то там за деревьями, возможно, за этим наблюдает. Но время шло,  пал уже собой представлял  метров 20 квадратных  и начинал распространяться все быстрей.

     Из всех людей нашлась одна  неравнодушная личность – высокая стройная дама  в длинной юбке и с седым  аккуратным хвостом на затылке, похожая на религиозную  женщину и одеждой, да и  сдержанным  озабоченным, но спокойным  поведением.

  Каким-то образом она обратила на этот огонь свое внимание, хоть и пересекала двор по диагонали и шла совсем в другую сторону. Для этого она вернулась по дорожке, где ее и настиг  вопрос Ольги Витальевны из лоджии:
   - Скажите, Вам там видней  - за этим огнем кто-нибудь смотрит? Чтобы ответить, дама прошла к самому пожару и крикнула оттуда:
 - Нет, никто, никого здесь нет.
 - Тогда давайте тушить. Вы как?
 - Согласна. Но каким образом?
 - Я Вам сброшу  воду, а  Вы и потушите, пока не перекинулось на кусты.

    Она метнулась на кухню, открыла окно, подтащила штук 5 пластиковых бутылок с водой  - на случай перебоев с водой из-за обстрелов  у нее всегда был такой запас воды в бутылках.
 
    Перед тем, как начать их выбрасывать, выглянула в окно, чтобы не задеть  наверняка хорошего человека.  Дама спокойно стояла под лоджией, с которой она с ней разговаривала.  Далее все произошло  просто замечательно – пожар погасили  две тетки, причем одна - не выходя из дома.  Но до конца лета на его месте был черный пал, не зарастающий травой.
    А с дамой они с тех пор здоровались.
 
               
                -----------------------------

               
     Утром встала с твердой мыслью начать работать над собой. И с этой мыслью прожила день, пронзительно все замечая из своей ни на что не богатой жизни. Зато мыслей ворох. А еще Сережа от сватов через подъезд принес сочинения Зигмунда Фрейда вместе с «Парижскими тайнами» в трех томах, это в обмен на Жорж Санд. Так что займется теперь тем еще психоанализом.

 С этой мыслью и разместилась у экрана - а тут -  категорическое  послание, еще более утверждающее в мысли, хотя, как известно, если "можете не писать, не пишите". Но у автора этих строк, наверное, не было такого друга - побудителя.

                -------------------


  Утром солнце пробилось сквозь жалюзи, с отсутствующими местами поперечинами, а поэтому пробилось  ярко и неожиданно. Вернее, неупорядоченно и радостно. А ночью опал на землю огромный клен, вернее, его роскошная золотая листва – и это великолепие и роскошество лежит на радость детям и взрослым. Только дворничИха, как говаривал ДД, подъехав со своей  тележкой, не возрадовалась этому роскошеству, а постояла и ушла, наверное, пошла и уволилась от греха подальше к чертям собачьим.
 
     Животные прыгают и шуршат листьями, люди идут и шуршат листьями, девчонки и девушки, а также взрослые дамы – собирают букеты из листьев. К кухонному окну прибило четыре листика, она их осторожно достала и положила в Зигмунда Фрейда – засушить  психоанализ на корню.
     Настроение  своеобразное – вчера поздно вечером получила из Иркутска  сильнейший  побудительный импульс, кратко фомулируемый «Пиши же, черт возьми!»  А иначе это звучит так:

  - Не поддавайся "нежному" давлению родственников. Лично я, может, потому и не ухожу напрочь с сайта, что ожидаю твоей замечательной прозы. И не в порядке развлечения. Оля, у тебя свой взгляд, у тебя дар. Не закапывай его. Это просьба. Это требование! Оттуда - из прошлого, из того, что зовётся нашей жизнью, включающей в себя и бытие наших ушедших... Так вот как-то!

      Если у вас есть хотя бы один верный ценитель и почитатель, то вы уже счастливый человек, для которого и следует писать, как петь и читать стихи  или лекцию одному выбранному в зале слушателю.
 
  И еще от него же: - Когда что-то значительное, яркое входит в твою (мою) жизнь, оно само помнится, т.к. становится фактом твоей (моей) жизни. И то, что даже в родимом Нерчинске я не видел тебя воочию, воспринимается как обстоятельство совсем несущественное. Но вот эта ситуация  на вашей земле - заморозила, конечно, многие мысли и само общение. Что там? "Когда говорят пушки, музы молчат"?

      Для начала  собралась хотя бы перечитать то, что эпизодически появлялось в  «Побуждении».  Ничего ужасного, но раза три  начинала все заново и примерно одними словами: - «А за это время произошло  много всего…»

       Так и сейчас. Уже 30 октября, а это значит, что живет она в этой квартирке ровно год, да плюс месяц через подъезд – у сватов. Прошел год! А воз и ныне там, хоть и есть значительные подвижки к миру, но не сам мир, окончательный и бесповоротный.  Днем часто слышны взрывы  собранных саперами боеприпасов. А однажды  так сильно гремело, что снова душа ушла в пятки, а потом оказалось, что испытывали  защищенную от подрыва метана  шахтную взрывчатку! А раньше до таких испытаний как-то не додумывались, чтоб грохотать  без всякого стеснения.
   
     28 числа уехал Сережа с семьей. Как уехал в 7 утра, так домой добрался  к полуночи – 8 часов проторчали на блокпосту, иначе – на пропускном пункте, количество которых сейчас очень ограничено и создаются огромные пробки. Таким же образом и сюда въезжал, и это и так впервые за полгода. С 1 мая и Пасхи, еще с весны.
       Насчет дворничИхи – это точно, вот уже два дня, а ее все нет и нет. Зато есть красота цвета и роскошь шуршания под ногами!  Да и фасонистая она слишком для такой работы – модно подстриженная  миниатюрная блондинка, которую, видимо, война временно загнала  в этот  угол. Может, еще чего-нибудь нашла для трудоустройства, ведь жизнь постепенно возрождается. Или как выразилась одна знакомая ее детей: - Народу в городе полно, работает постоянно мало кто, но все как-то живут, а некоторые и совсем неплохо.

     Весь день делала все, чтобы не присаживаться к компьютеру - импульс под зад коленкой начинает слабеть, налицо явное отлынивание от  писанины, но в 23.00.вместо того, чтобы укладываться спать, взяла и уселась за клавиатуру.

 Хорошо так и естественно полились слова, значит, задело за живое и созрело. Но еще предстоит борьба с самой собой, самая трудная из всех видов борьбы.
23.09. раздался сильнейший взрыв – завтра узнаем, что это такое опять.

     Два дня пыталась редактировать уже написанное ранее. Совсем непростая задача, "доложу я вам".  Эпизодическая работа и есть эпизодическая – то одно и то же повторяется дважды, кстати, весьма несущественное. А за большие пласты – и вовсе не бралась, зная, что за один присест, в прямом смысле, тему не поднять.
     По утрам страшно включать телевизор – все время что-то происходит тяжелое  и жестокое.

                -------------------------


    А утром узнали о самолете над Синаем. И все дни до обнародования вывода о теракте – тяжелые видео, фотографии, рассказы родственников и т.д. – и особенно  яркое фото «главного пассажира».  За что такая судьба погибшим  и их родственникам?

    Много раз звучало  название  столицы – Каир – и у нее в сложившейся ассоциативной манере пришло другое воспоминание об этом городе, в котором она никогда не была.

    Это  связано с Сашкой Кругляшовым, братом Володиной одноклассницы. Он был лет на 6 моложе них и единственным сыном в семье после четырех сестер.

Алла,одноклассница Володи, была младшей и ближе всех к брату. А надо сказать, что в этой семье все были очень талантливы. Так вот Сашке достался талант музыкальный – он был виолончелистом.  Жили очень бедно. Мама у них умерла совсем рано, а когда  Сашке было лет 16, и он учился в музыкальном училище, умер и отец, да так умер, что  не приведи никому.

   Задумал  перестроить своими силами  кое-что в доме, сорвал полы, двери, кое-где разрушил стены – и все. На похороны приехали только младшие сестры из Москвы, старшие с мужьями-офицерами  находились в Сибири и на Дальнем Востоке.

    И в этом бедламе остался один Сашка.  И с ним была вынуждена младшая сестра, которая в Москве еще ничего не имела, кроме общежития после техникума.  И стали они бедовать вдвоем.  Бывали моменты, когда  Саша приходил в гости зимой без шапки и намека на носки, т.е. на босу ногу. Тут же кормили, находили недостающие предметы, провожали до дому.

 Но это происходило редко, поскольку кроме  талантов вся семья была  очень гордой. А еще – все были рослыми блондинами с крупными чертами лица, а уж брат – тем более.

    После училища  он поступил в консерваторию в другом городе, и на этом его трудности одновременно с приключениями не закончились. Помнится, однажды по случаю, она купила у своей знакомой волчью мужскую шубу и пыжиковую  шапку - в семье ведь трое мужчин, а кто помнит, тот знает, что были времена, когда и заячьей шапки негде было приобрести.
 
    А тут однажды у них появился как всегда полуодетый или полураздетый, как вам угодно,  богемный  типаж под два метра ростом с огромными красными руками, как у Базарова.
  Жилось ему трудно, все время приходилось подрабатывать, мотаться с утра до ночи.  Надели на него шубу, нахлобучили шапку – и так были рады – пристроили случайные вещи, пока не подошедшие никому,  а он был смущен и одновременно счастлив.

 Нашлась потом добрая душа, сдавшая все это в ремонт типа реставрации, и ходил он гоголем, и не раз отказывался продать наряд по изрядной цене – дорог был как память, а еще - очень был необыкновенным и креативным.  Одна эта черная широкая полоса  на фоне серого – линия  впечатляющей волчьей спины  вдоль спины  огромного  парня – чего стоила!

    В результате   получился музыкант -  и дипломант, и лауреат, и любимец женщин, и просто хороший человек.  Одно время он даже работал в их родном городе.
    Они с Кругляшовой-сестрой ходили и на его концерты, и в оперу, где он тоже подвизался в оркестре. Так вот, на концерте, это надо было видеть – очень высокий носатый блондин с полудлинными  свободными светлыми волосами, с  острыми коленями, обнимающими виолончель, со смычком  в огромных руках и в творческом порыве.

    В последний раз они видели его в 1993 году у себя дома, где он навестил их в свой приезд на родину из Сибири. Тогда они были так рады этому редкому гостю, который тоже был очень рад, о чем сразу и заявил с порога:
 - Ребята! Как я рад, что вы все такие же, и почти не изменились! А то, к кому ни придешь, и  узнать трудно, и потухшие какие-то.
 
    Как водится, хорошо тогда посидели под  Сергея Рахманинова  в исполнении Владимира Горовица с оркестром – пластинка была у Сашки в руках при его появлении  и с объяснением:
  - Захожу, а у вас в магазине  Владимир Горовиц. А это ведь редкость!
В результате, эта пластинка до сих пор хранится у них, оставленная в качестве подарка от Кругляшова.


                ------------------------------
 
    Так вот, его нашли мертвым в Каире в номере гостиницы, из которого он не спустился к автобусу в аэропорт, куда направлялись музыканты оркестра.  Просто остановилось сердце в возрасте 42 лет.

     И тогда, еще в середине 90-х,  сестры  долго ждали его  тело, долго добивались разрешения похоронить в Подмосковье, поскольку две сестры с демобилизованными мужьями  к тому времени уже осели в Люберцах. А сам-то он был прописан и работал постоянно в Омске, работа  в Москве была временной - на концертный сезон.

    Нахлебались тогда горя, а младшая сестра почему-то до сих пор чувствует неизбывное чувство вины перед  братом.


                7. «С миру по нитке» осенью.

               
     Мир сошел с ума. Толпы людей преодолевают моря и границы государств, ведомые мощной силой, но ищут не просто как бы выжить, а как бы зажить получше.
     Этот человеческий хаос  сам по себе не хорош, но явно приведет к  многочисленным бедам.
     И беды не заставили себя долго ждать – многочисленные теракты в разных странах, предательское поведение ряда государств, недружественность различных коалиций (их уже три), продление санкций в связи  с Донбассом, несоблюдение минских договоренностей.
     И в центре всего – значительное ухудшение жизни простых людей,  которые всегда  отдуваются  за  политиков.


                ----------------------------


     Вот только  речь шла  о пришедшей весне, а на дворе  опять «унылая  пора, очей очарованье», а ведь было еще и лето со своими  приключениями, но об этом возможно будет как бы в недалеких воспоминаниях.
 
     Всю ночь шел дождь. Это была третья подряд дождливая ночь за эту осень. А в остальном стояла просто замечательная погода, солнечная и с бодрящей прохладой.
     Утром как по мановению руки  исчезли все листья на абрикосе, что растет у окна – небольшое такое дерево, и плодов на нем было не ахти сколько, но отличалось от других тем, что весной удивительно красиво цвело, а осенью – удивительно долго  стояло с ярко зелеными неподдающимися листьями, выделяющимися отголосками лета на фоне  желто-оранжевой палитры.

     А вот теперь нет и листьев, разве только несколько, похожих  на  нарисованные художником из знаменитого рассказа О’Генри.

     Листья опали со всех деревьев во дворе, и вновь открылась  перспектива  пятиэтажки напротив, от которой летом были видны только газовая тумба, частично один подъезд строго напротив и два окна на первом этаже  в предпоследнем подъезде справа, самом веселом и дружном  на застолья во дворе по праздникам  с продолжительными спевками из советского репертуара – от «Стеньки Разина»  до «Голубого вагона»  в вариациях. Кстати, пели-распевали  хорошо и слаженно, чувствовались  любовь и практика.

     Кстати, дворничИху она уволила рановато – наступил день – и она появилась на рабочем месте, а до этого мудро выжидала, когда упадет весь клен.  Тут и началась работа: сначала на отдельных участках все сметала в кучи, пару из которых вывезла, нагружая мешки. А на остальных вечером  резвился народ – фотографировались дети и взрослые,  порознь и вместе, даже большими компаниями, со смехом и неподдельной радостью.

    А одну кучу полюбили собаки – она сама видела, как штук пять из них, домашних и бездомных,  нещадно метили ее друг за другом вместо того, чтобы догнать и рявкнуть  на предыдущую – у них, представьте, свои правила и церемонии.

     Из-за улучшившейся видимости  она, наконец, смогла определить, из какого-таки дерева  растет знаменитая ветка, в июне вдруг прогнувшаяся до земли через асфальтированную  дорожку вдоль  их дома. Вариантов  было два – из левой или правой огромной старой акации? Была еще и третья, ближе к дому, но на ней ветки затрещали позже июньской, все лето простоявшей, уткнувшись листьями в землю,  красивой аркой  изогнувшись над пешеходной  зоной. Поначалу  она звонила в  жилконтору, но там на это не среагировали, где-то через месяц  пришли, посмотрели – и все, решили, что выстоит.
 
    Так вот, это была – правая акация, это ее ветвь так живописно выгнуло до самой земли, одновременно  создав опору на мелкие  ветки с листьями, продолжавшими жить  и питаться от материнского дерева.
 
    А вот на третьей акации две обломившиеся ветки сразу стали сохнуть и являли собой жалкое зрелище – посреди летнего буйного цветения  коричневые скукоженные листья  высоко над землей и газоном – но здесь под ними никто не ходил и ничем не рисковал.

  Надо признать, что правая акация с выгнутой ветвью все-таки  выстояла, а осенью из нее нарезали веников и надрали лыка для их обвязки  -  получались  такие изящные венички для подметания легких листьев – это уже сами  ежедневно-прогулочные  дамы-пенсионерки.
 
     Были  из них две особо примечательные:  одна - из пятиэтажки напротив, гуляла всегда с 2-х до 4-х днем, в любую погоду, по дорожкам вдоль пятиэтажки  и  девятиэтажки. Но в ее доме всего 4 подъезда, а здесь – все 10, и дорожка подлинней, и солнце на ней практически с утра до часов пяти. Она всегда была с семечками, а если без них, то с заложенными за спину руками, мерно вышагивала  и делала свой променад, любя уединение, но и не гнушаясь  подвернувшейся попутчицей.

     Вторая дама  была всем дамам дама, переодевавшаяся каждый день, включая и  верхнюю одежду, коей у нее было такое разнообразие, что это было уж слишком. 
  Причем, как у всякой пенсионерки, это разнообразие  все было «прошлогодни моды», если  не более того.  Плащи, плащики, куртки, пальто – все были светлыми и нарядными, береты, шарфы – тоже, а также платья, юбки – все в пол, широкие и красивые.

 Но сам факт, что все это изобилие прогуливается и проветривается возле дома, а значит,  ежедневно размышляется – что сегодня надеть на прогулку, затем выбирается, а после прогулки наверняка куда-то убирается, ведь не может висеть в прихожей шесть пальто, четыре куртки и  пять плащей.  Такое может выдержать только одержимый переодеванием  персонаж.

  Она тоже любила одиночество, а попутчицы всегда были непостоянными, впрочем, они о чем-то и разговаривали с ней, но  всегда как бы в ее тени и под грузом ее превосходства – конечно, ведь они не заморачивались, что им надеть и выглядели всегда одинаково в дежурных  шмотках «и в пир, и в мир, и в добрые люди».
 
 Наверное, Даму следует похвалить за такое усердное служение себе, за такую замороченную жизнь, признать, что это вполне приличный способ проживания  этого периода, в том числе – и она имеет на это право. И не судите! Вот есть же некоторые, кто пишет всякую всячину на своей пенсии – и почему-то решил, что тоже  имеет на это право  самовыражения, но другим доступным образом.

     Старики, надо признаться, так методично не меряли шагами двор, некоторые гуляли со своими  бабками, а иногда дед возглавлял целый выводок подружек своей  дамы сердца, но всегда его это явно тяготило – слишком ответственно выгуливать чужих вдов, смотрящих тебе в рот всю прогулку.

     Из одиночных дедов она тоже выделяла двоих: один был из пятиэтажек позади той, что напротив. Росту был больше метра девяносто и удивительно прямой, как в спине, так и наоборот – вовсе без пуза. Зимой ходил в сером ратиновом пальто и такой же фуражке, осенью и весной – в кожаной коричневой  куртке  начала 90-х, нет, не на манжете, а были такие удлиненные с четырьмя накладными карманами, и тоже в фуражке.

 Всегда один, без жены и без сопровождения. Летом выяснилось, что у него абсолютно голый бритый череп и опять же советские традиции в одежде, т.е. брюки и рубашка с закатанными рукавами, черные туфли.
 
     А однажды в неимоверную жару она вдруг увидела его во всем светлом, в просторной рубахе навыпуск, таких же штанах и почти белых туфлях – это было зрелище. Но здесь надо сказать о походке – она-то ее и смутила – обычно он ходил всей очень длинной прямой ногой от бедра, хоть и давалось это уже заметно трудно, также ровную ногу своеобразно переносил через бордюры, а этот пижон был очень похож, но походка – нет, не та.

     Так бы она и оставалась в недоумении, пока однажды  у нее перед глазами на диагонали не появилось два (заметьте) знакомых персонажа – и это были разные люди.
     Но дело не в этом недоразумении, а в том, что этот  дядя постоянно два раза в день ходил в эту сторону, т.е. туда, где были магазины, рынок, автобусные и троллейбусные  остановки, автомобили, гаражи – одним словом,  люди и цивилизация.

  Но ходил он всегда  налегке, не обременяя себя ни сумками, ни пакетами, как в ту, так и в другую сторону, в отличие от других пожилых дядек, нагруженных, как верблюды. Это и было самым удивительным и давало пищу для размышлений – кто, куда и зачем ходит (?!), если ничего не несет в дом?
 
    Ответы были разнообразными – может, одинок, ходит к дочери или сыну обедать и ужинать.  Ходит в гараж  потеревенить с мужиками.  Ходит в магазин и на рынок  справиться о ценах. Просто совершает прогулку дважды в день и  где-то через полчаса возвращается. Был и такой вариант: - А тебе какое дело?
   - Какое, какое? А интересно ей.
 Прямо хоть поспорь с кем-нибудь, а потом подойди и спроси, но можно и наткнуться…

    Несколько раз видела, как посреди дороги он с кем-нибудь  пожимал друг другу руку – это из старших, ненадолго задерживался с молодыми мужчинами.
Ясен пень – не псих какой-нибудь, а нормальный мужик. И значит что?
 - Раз нормальный мужик, значит, ходит или за сигаретами или  туда, где продают на разлив.
    Ответа пока это предположение не нашло.

    Второй дед – это о грустном. Где-то в пол-восьмого утром по дорожке проходил собачник с незатейливой хорошей и послушной  собачкой.
Сам в джинсах, куртке или рубашке, на голове – бейсболка. Ну, казалось бы, что здесь необычного и чем он привлек ее внимание?

      А дело в том, что все пропорции фигуры, походка, мелкие и крупные жесты, посадка головы, ее повороты, борода и даже обращение к собаке, а иногда и к проходящим знакомым – все это было удивительно похожим на ее родного мужа Володю, которого  нет уже 9 лет, но все-то никак он не забывается, да и вряд ли забудется. Образ, конечно, был редким и штучным, а также очень оригинальным.

      Был, правда, этот мужчина помельче, как бы  кто-то применил при ужатии образа  некий масштаб, но уменьшил любовно внимательно аккуратно и скрупулезно, чтобы можно было узнать, вздрогнуть и даже заплакать при узнавании то ли от горя, то ли от радости, что сподобилась встретиться.

       И хорошо, что попадался он ей на глаза редко, чтобы образ случайно не затерся, и  узнавание всегда было таким же щемящим, как и в первый раз, когда она, вздрогнув и прижавшись лбом к холодному стеклу,  спрашивала себя: - Да не может быть! Но как похож!

 
                8. «Мысль высказанная есть ложь».


       Сережа Бакшеев: Совсем о другом. но всё-таки о тебе. Чтой-т не захотелось ждать полтора месяца до 10 декабря. Правда, и приметы лучше уважать, не нарываться. Потому, сделаю ход - не поздравляю, а будто бы отправляю тебе на рецензию фотомонтаж - как к человеку непостороннему: в свой срок нужно ли, имеет ли смысл (не особо зацикливаясь на том - кому нужно) поместить это приветствие в общерассматриваемый изредка альбом "Донецку от того-то" ?
Я пока с тёплым чувством закроюсь. Чтоб случайной обмолвкой не расплескать...
Пока! (Жду-у...)
 
Она: Да отлично! И ты похож местами на святого отца, благославляющего тетку-дщерь, что на уровне "живота твоего"
Успела? Перед закрытием? Спасибо, что помнишь и замысливаешь чего-нибудь в мой адрес.

Утром в пятницу. Иркутск:
Когда что-то значительное, яркое входит в твою (мою) жизнь, оно само помнится, т.к. становится фактом твоей жизни. Но вот эта ситуация с бандеровщиной и национализмом на вашей земле - заморозила, конечно, многие мысли и само общение. Что там? О футболке. Она с её капюшончиком мыслилась в качестве сугрева после байкальских купаний. Но твой взгляд о некой святости - это совсем неожиданный нюанс, отнесём же его каким-нибудь боком к святому озеру.




                Глава IV. «Война – дурная тетка».


   
                Песня группы Любэ «Комбат», откуда взята цитата для названия главы, там еще война названа по-простому «дурная тетка, стерва она», в исполнении Николая Расторгуева была написана и исполнена к 50-летию Победы. Слова А. Шаганова, музыка И. Матвиенко. И сразу стала всенародно любимой, потому что нашла признание у ветеранов всех 3-х на тот момент войн. С уверенностью можно утверждать, что и у солдат, а также жителей всех последующих мест военных конфликтов, в том числе и в Донбассе.


                1. Невидимая нить Н-ск – Д-ск.


      В ее жизни было немало разных удивительных совпадений – вот и теперь, уже второй год гуманитарные конвои формируются  в ее родном Н-ске,  затем следуют в не менее родной за 48 лет Д-ск.

      И как можно осмыслить это совпадение? Когда из тысяч городов русских  выпала такая гуманитарная роль  городу ее рождения,  и колонны грузовых фур  соединяют  невидимой постоянно, но вполне ощутимой нитью помощи  ее малую родину  и проживающих  здесь, кто и не слыхивал никогда о таком подмосковном городке.

     Помнится, она вполне справедливо возмущалась тем, что в ее паспорте  место ее рождения, ее  родной город записан как «Ночинск» - вот они, местные грамотеи, не знающие ни языка, ни истории, не сомневающиеся ни в чем. В конце концов, есть же справочники, но нет, вот показалось паспортистке, что  не «г», а «ч», уж чем там она смотрела, да и ладно, пусть будет не существующий «Ночинск». Хотя на странице со штампом о браке  записан  ЗАГС города Ногинска.

     Изредка звонит ее землячка, Галка, с которой они когда-то давно работали  на одной ситцепечатной фабрике в Н-ске и жили неподалеку друг от друга.
 
     А через несколько лет после Олиного переезда к мужу в Д-ск, познакомили  эту Галку с Володиным другом, позже него служившим в армии и побывавшим у них однажды во время  отпуска.  Тут ее и осенило:

   - Саш, чем ты там,  в армии занимаешься в свободное время?  Вот написал бы девушке в Н-ск, хорошая девчонка, Вовка ее знает. Она сейчас  телефонисткой работает на  московской  спецсвязи.
   - Ну, придумала. Скажет тоже, «чем в армии занимаешься?» - да, в основном, муштрой!  Но адрес давай.

     Года полтора они переписывались, а потом он демобилизовался, поехал в Н-ск и женился. Свадьбу играли дважды – и в Н-ске, и в Д-ске, ведь друзей и родственников полно и там, и здесь.

     И даже на работу  подруге  она помогала тогда устроиться – в один НИИ угольно-машинного направления в качестве секретаря директора, где она и проработала  лет 40  подряд, ловкая была насчет связи, телефонов-телетайпов, а затем и компьютеров, до тех самых пор, пока  в их флигель рядом с родительским домом не попал снаряд.
 
     Конечно, это их неимоверно напугало,  да так, что понесло в город  ее детства, где  отсиживались пару месяцев, снимая квартиру. Потом вернулись, но позже еще несколько раз уезжали, когда становилось горячо.

     Отношения, правда, и семей, и подруг никогда не были  тесными, просто они всегда знали, что они есть, две землячки – и других таких не будет, где же возьмешь такую Галку, которая  свидетельница ее знакомства с Володей в армейском  солдатском клубе  в войсковой части  километрах в  45 от их Н-ска, куда на новогодний огонек на Старый Новый Год 1968 года пригласили  девчонок  с одной  подшефной Н-ской текстильной фабрики.

    А потом, когда она ждала Володю в гости, именно с Галкой они поехали и купили в кредит  румынскую мебель – жилой уголок – ведь не встречать же свою любовь  в  бабушкином антураже  в комнате, доставшейся Оле еще в школе, хоть и заканчивала она ее в Забайкалье.

     И до сих пор еще есть  тумбочка из того набора, да  еще две дверцы  от полированного шкафа с темными разводами, похожими на четверку  сидящих  волков с поднятыми ушами.  Впрочем, нет, теперь только одна дверца из двух с подпалинами по краям от пожара, вторая сгорела совсем во дворе – просто обе дверцы они использовали как уличные красивые мобильные столы для всяких застольев на улице с соответствующими подставками из нержавеющего металла.

     С Галей связана еще одна настоящая хохма. Нет, пожалуй, даже  две.

  Первая – это когда  они втроем завалились к ней в Н-ске на День рождения в  начале 70-х. Это было еще до ее замужества и переезда Гали  в Д-ск. А втроем – это она с подругой из университета занимались тогда перед дипломом в Ленинской Библиотеке в Москве, а ее Володя  был в Доме отдыха в Подмосковье, так сказать, неподалеку от жены.

    Гулянка была – ой-ей-ей, но центральным моментом был один из Галкиных поющих и пьяноватых братьев – она сейчас и не помнит, как его звали, зато Доронин сразу и навек окрестил его «Дан Спытару», однако, был такой певец в свое время.  Уж так он пел и танцевал и ко всем сладко приставал, что  подружку еле отбили  и  много лет еще вспоминали, хохоча.

      А вторая хохма  вообще чудная.  Дело в том, что кроме двух братьев у Гали есть еще и сестра – Таня, тоже очень милая  симпатичная младшая сестричка. Так вот, в свое время и она вышла замуж. Как водится, родила дочку, которая сейчас уже давно выросла и стала врачом-педиатром в своем родном Н-ске.
 
      Так вот, две сестрицы лет 20 не говорили Ольге, за кого вышла замуж их Танечка. А ей самой и ни к чему было спрашивать – кого она там знает в Н-ске, где всегда бывала только наездами у бабушки, да когда поступала учиться.

     Но  однажды  Галину вдруг осенило, и она под видом несусветной тайны рассказала ей, что Танька вышла замуж за Леньку Иванова. Лично ей это секретное сообщение ни о чем не говорило – какой-такой Ленька, да еще и Иванов?

 - Да как же так? Да этот Ленька был твой  парень в Н-ске.
 - Галь, ты что?  Уж своих парней  я как-нибудь помню.
 - А кто же тогда, если я однажды зашла за тобой, чтобы идти на фабрику в ночную – а вы с ним у тебя в комнате пол красите. Вернее, докрашиваете, на пару.

  - А-а-а! Леня Иванов!  Такой хороший мальчик! Ну, Галка, ну, ты даешь! Красить пол – это еще не повод быть парнем!

     А дело было так:  где-то за полгода до покраски пола  Оле исполнилось тогда 20 лет. Подружкам из разных классов, где она училась в 4-м, 8-м и 9-м классе – это все наездами по разным причинам, иногда даже на время отпусков родителей – она категорически заявила, чтобы на 20-летие пришли с парнями – хватит им устраивать девчоночьи посиделки - ну, сколько можно, скучно же. А парней в текстильном городке, как известно, дефицит.

     Девчонки побрюзжали, мол, где их взять – получили ответ «где хотите, там и берите», хоть одноклассников.  В результате одна привела соседа постарше по прозванию  Сергунчик, он потом ночевал у нее под окном на улице до состояния  вертикального сугроба.  А одна привела двух одноклассников – симпатичных московских студентов. Девчонки, кстати, тоже были студентками, это одна она тогда выпала из общей обоймы, бросив учебу в Бауманском.

      День рождения отпраздновали  прекрасно, потом долго гуляли под мягким пушистым  снегом, дело было в декабре, и еще долго на бабушкином старинном фанерном шкафчике для посуды красовалась надпись – «Квадратьке - 20 лет!».

     А через месяц и 3 дня состоялась ее памятная встреча с любовью на всю жизнь, и когда он приехал к ней неожиданно в первый раз - эта надпись еще красовалась.
     Затем она  поменяет все в бабушкиной комнате в связи со свалившейся на нее неземной любовью, но одна незадача – на дне рождения так оттанцевали старую краску на полу, что она вся облезла, особенно в центре комнаты.

    Вот тут-то  ей и попался на глаза  на улице один из приведенных тогда студентов и звали его Леня Иванов. Поздоровались, поболтали, между прочим, она посетовала, что вот  твистовать  все горазды, а  пол покрасить небось всем слабо.  На это он заявил, что лично он готов, тем более, что у нее уже и краска, и кисти приготовлены.

     И пришел, не обманул, корпел и двигал  бабушкины  диваны и сундуки, согнувшись вместе с ней, елозил и красил пол  - вот тут и заявилась Галка, и, надо же, запомнила на всю жизнь, в то время как она так никогда бы о нем и  не вспомнила – как выглядит и как зовут.

     Да, еще  несколько дней на нее тогда шумели соседки, что она их чуть из дома не выкурила, отравила  совсем, додумавшись на ночь покрасить пол  нитрокраской:
    – Эх,  молодо-зелено.

 А ни о чем таком она тогда не думала – в ней просто гудела любовь, да и сама-то от краски  спокойненько удалилась на работу, а где там о других подумать: - Ой! Простите-извините, – и весь сказ!


                2. А как нам «зерна от плевел»?


      Уже в который раз она пересчитывала окна пятиэтажки напротив, засидевшись в лоджии дотемна. А темнота наступает быстро, ведь вчера был день зимнего солнцестояния, а это значит, что скоро наступит прибавление дня, а где-то к Рождеству прибавка уже станет заметной.

     Вот так она и доленилась – скоро Новый  Год, а работа движется так слабо.  Правда, Сереже в Иркутск, побудителю-искусителю, уже найдется что послать к празднику в качестве подарка и с прекрасной уверенностью, что прочтет, уж будьте так уверены, как и она сама. Да, таких друзей поискать! Ведь если честно, многие просто ретируются, когда  их отсылаешь в знак большой дружественности, в тему и группу, где можно все прочесть про ее житье-бытье, начиная с трехлетнего возраста, а то и еще раньше.

  Вот она, проверка дружбы на прочность! Ее это совсем не расстраивало, а просто смешило. Правда, нашлась одна подруга, которая-таки прочитала, но лучше бы этого не делала, потому что предъявила ей свои претензии  по пунктам, в чем она не права в изображении лично ее. А кто ей сказал, что это она? В чем-то – да, она, но во многом – собирательный образ из многих встреченных в жизни людей. И кто сказал, что автор не имеет права на вымысел, тем более, что и имена изменены, и право на свое видение тоже для автора никто не отменял.

     Вот возьмет сейчас и развенчает  деда без сумок, прямого как проглотившего аршин, так удивившего ее на днях.

     Вот идет дед, она теперь будет его назывть СтС, как всегда вдоль по протоптанной диагонали, от своего дома,  без сумок и в известном направлении, и вдруг начинает теребить на куртке молнию снизу. Потом вдруг разворачивается к их дому спиной, а к пятиэтажке лицом и принимает  эту своеобразную  вымороченную позу  всех мужчин от  полутора лет и до старости, с напряженной спиной (см. в интернете, дружно поливающих цветочки  мальцов  в фотосессии «чем занимаются дети, когда их долго не слышно».

    От стыда и изумления она практически сползла на пол, чтобы не видеть этого безобразия, тем более, что ожидать этого конфуза  было совершенно невозможно от пожилого солидного человека, идущего не откуда-то, а из дома: – Что ли так придавило? – тогда как понимать это стояние посреди двора, а не у стоящего практически в полутора  метрах могучего тополя, укрывшего бы спереди, тут и особой смекалки не требуется – все так делают, насколько ей эта деликатная тема известна.
     Все! Полная неуважуха и презрение, и отныне она называет его не иначе, как СтС, где Ст отнюдь не Санкт, а Старый, естественно,  СС-н!
     Правда, позже она сменила гнев на разочарование и посмеивалась себе, видя его вновь: - Вот идет СтС! Ха-ха-ха!

     Правда, в тот день он возвращался домой другой дорогой… значит, еще не совсем потерян для общества, придавило так, что «… в голову стукнула».    
      
     Впрочем,  она об окнах в пятиэтажке напротив: - Четыре подъезда, над ними по 8 маломерных окон, похожих на  растянутые клеточки шоколадки – это 32. Затем по два пролета окон справа и слева от каждого подъезда – это пятью два – 10 и помножить  сначала на 2, а потом на 4 – всего 80 квартирных да плюс 32 – итого 112 окон.
    Все окна чем-то похожи, но и совсем разные, причем видно их только когда опадает листва – и с ними как бы заново происходит знакомство. А в ее вынужденном великом сидении в лоджии – это дополнительное развлечение и куча мыслей в ее собственной манере.
 
    Когда  она засиживалась до темноты, окна начинали зажигаться не скажешь – «друг за другом», но все же в определенной последовательности. Первыми зажигались окна подъезда прямо напротив нее, иногда горели затем и до позднего утра, а то и до вечера. Особенно яркими были лампы на последнем пятом этаже, и она их «терпеть не переваривала» - светили прямо в лицо, когда она укладывалась вечером, а частенько и за полночь. В прошлом году  на окно в этой комнате специально повесили по ее просьбе   штору, вернее, бывшую  простыню  ее младших сыновей – она сама когда-то шила эти комплекты, накупив веселенького импортного поплина  с картинками двух медвежат «Микки и Минни», а может, и «Синди и бэби».

  Теперь можно было их разглядывать по утрам, а это ей никогда не надоедало, при разглядывании  один медвежонок вверх ногами  неизменно  становился  сказочной принцессой в длинном платье, а на самом деле этим платьем был огромный поварской колпак  зверушки.  А другой летел в неизвестном направлении с воображаемой  трубой или кларнетом, рассекая синий фон и бирюзовые надписи. И таких парочек только в одной вертикали было ровно 15, а если вертикалей было 6, то и парочек соответственно 90.
    «Вот опять небес темнеет высь»…
    Но она отвлеклась от подсчетов окон и их описания.

  Самые левые два верхних окна и в этом году  оставались очень таинственно светящимися по вечерам, как будто над ними не было крыши и в них просвечивало  темное небо, которое, даже ночное, имеет свои оттенки цвета.

   Эти два окна никогда не светились ярко, только на кухне, ближе к подоконнику, светил какой-то яркий синеватый лучик как от экрана  телефона.
   Но телефон или смартфон, или планшет не могли светиться все вечера напролет, едва стемнеет – и в этом была загадка.  Все пять окон кухонь, идущие вдоль окон подъезда, включались крайне редко, и поэтому никогда не выходили победителями среди наиболее активных, где иногда включались все пять окон друг над другом – в этом не было равных среди окон слева в третьем подъезде, ну да, там, где отмечали праздники со спевками.

  В этом же ряду было два нижних окна, где занавески были ядовито салатового и бирюзового цвета. Причем, сначала появились салатовые, а затем – ниже – бирюзовые в ответ на брошенный вызов. Эти окна, перечеркнутые раскачивающимися от ветра  стволами и ветвями деревьев, казались удивительными аквариумами  с  подходящей морской  флорой и фауной.

     Надо признать, что сетка включений и выключений света все-таки давала понимание, что все квартиры в доме функционируют, и жители на месте – или те, кто их заменяет в это военное время. А стрелять не перестают.  Каждый день доносятся звуки разрывов снарядов, нет, конечно же гораздо реже,  но от этого не намного легче – ведь возле кого-то это происходит очень близко и страшно. И вообще,  полной безопасности  в таких условиях ни для кого нет.

    Один из балконов в третьем подъезде был застеклен так же, как и ее лоджия – в три  пролета в деревянных рамах, выкрашенных в синий цвет, так сказать, по старинке. Ей вообще-то больше нравилось современное остекление в пластике на четыре рамы, но сейчас была рада тому, что досталось, а поэтому с большой теплотой взирала  на родственный балкон.

    В «Новостях» показали вновь отреставрированную станцию метро «Бауманская» в Москве – красота неописуемая, заново отшлифованный мрамор стен, пола,  обновленные до блеска  мозаичные панно и скульптурные группы, созданные в годы Великой Отечественной войны, с сохраненной исторической символикой как достоянием страны и одновременно вместе с признанием таковым же ЮНЕСКО – достоянием всего человечества.

  Знакомая станция пробудила ее давние воспоминания, когда она  дважды в день приезжала и уезжала на эту и с этой станции во время учебы на приборостроительном факультете в Бауманском  Училище.

   Вспоминался очень глубокий  спуск и подъем эскалатора, тесный вестибюль и тесная улица на выходе из него – но как давно это было.

     Это продолжалось  с середины июля, когда сдавала документы, приехав из городка Чита-46, что в Забайкалье, затем, когда ездила на многочисленные консультации перед экзаменами и на сами экзамены, сидела под деревьями возле памятника Н.Э. Бауману в институтском сквере в толпе таких же абитуриентов, даже познакомилась с одним  московским мальчиком с Кутузовского проспекта.

 Его звали Даниилом, но он представлялся  Димой, был вредным и длинным, вовсю насмехался над ее провинциальностью, закидывал незнакомыми терминами, но очень смущался, когда сам  оказывался уличенным в сероватости – как? он? коренной москвич?  - и сразу слетало все напускное и проглядывал  хороший  мальчишка, которого она до сих пор вспоминает  с теплотой за то, что он таскал ее по всей Москве и знакомил ее с ней  не формально, а с тем, что знал и любил сам, сначала после экзаменов, а затем и когда  они оба поступили.

 Они даже побывали тогда  на показе американского фильма «Этот безумный, безумный, безумный день» в Лужниках и в театре на спектакле «Медея».
 
        Поступали на одну специальность, а попали на разные, это ее тогда с ЭВМ передвинули на Гироскопы  из-за одного балла. Правда, ее учеба продлилась всего полгода, и ушла она добровольно – хватило с нее паяния  схем, станков в подвале и физкультуры  на невообразимом для нее дотоле уровне – и это полных три дня в неделю.
 А в остальном – все дни  забиты до отказа подготовкой, чертежами, отработками, библиотекой, беготней по Москве и километрам  многоэтажного вуза и его нескольких корпусов. А она страдала без чтения художественной литературы, были трудности с бытом – общежитие ей не дали из-за Н-ской прописки в комнате, доставшейся от бабушки, ездить  оттуда каждый день – было невозможно.

 А кроме всего этого, как она теперь понимает, ей была противопоказана такая нагрузка на ноги, хотя подвели они ее гораздо позже, но были  склонны к этому с рождения. Но кто там обращал на это внимание в послевоенном 46-м году?


                --------------------------


    - А у нас первый снег.
- А у нас настоящий выпал аж месяц назад.

 - И метет...  А начиналось все с дождя, переходящего в снежок, но такой незаметный, что увидела только на козырьке подъезда черного хода - там у меня  "Дали".

  Просто на цементе козырька появились трещины, местами поросшие мхом. Так вот в одном месте явственно виден горбоносый профиль и подобие фантазийных усов, глаз и бородки  художника, естественно, зеленого цвета. Все собиралась срисовать на память - оно же дальше разрушается...

 Так вот, еще шел дождь, но брови, усы и глаза (ресницы) уже поседели, в них попал еще невидимый снежок. Подвела к окну сына, он сегодня приезжал ко мне, пыталась растолковать, но слабо в этом преуспела.

 - Ты углядела, значит, Сальвадора... Другой\другая и не сообразили бы...
А ты начала бы с Галы. Глядишь, сын заинтересовался бы женщиной, а потом интерес перенёс и на художника...

 - Мне она самой не нравится, чего же я буду сыну ее представлять?
 - Это приятно. Эту нашу соотечественницу я тоже не очень.

    
                -------------------------


     Дни, когда она  чего-то сочиняла, становились днями победы над собой, отмечались состоянием удовлетворенности, не зря прожитого времени,  днями, отмеченными работой – не той, что для самообслуживания стареющей пенсионерки, а настоящей работы, ну, например, над текстом, который надо сначала еще придумать, а это тоже работа, но уже другого, творческого свойства.

     Этот день прошел как обычно, и только к вечеру пришла ошеломляющая новость – позвонила Ирина, да-да, та самая девочка из Читы-46, которую она когда-то пригласила к себе на работу и которая после ухода ее самой стала 4-м по счету начальником отдела кадров университета.  А сейчас на этом месте уже 6-й начальник за 7 лет, и это после  ее 30-летнего "сидения" в этом качестве в качестве  одного-единственного.

     Сейчас Ирина в отпуске по уходу за ребенком, да-да успешно вышла замуж в 40 лет и родила сына Димку, которому 8 января будет уже 3 года.
     На время отпуска Ирины ее замещала ее тезка Ира (назовем ее так), пришедшая когда-то очень давно  в отдел  18-летней девчушкой.  Очень надежный и грамотный  работник, милый человек, за что и рассталось с ней, видимо, новое руководство, пригласив  на работу правового инспектора  из областных профсоюзов.
 
     Еще тогда они с Ириной недоумевали,  как будет работать человек, который в своей  жизни только умел проверять чужой труд. Ведь она встанет перед  фактом приема сотен посетителей, особенно в начале учебного года, пришедших с сотнями самых разнообразных вопросов – от сроков конкурса до учебы в 70-е годы  на подготовительном факультете, т.н. рабфаках, о которых начисто забыло современное право и не включает в стаж  учебы при назначении пенсии, например.

     А еще было странно, что ее сразу приняли начальником, а не и.о. на время отпуска Ирины, как  должно быть в соответствии с законом.
     Ирина, правда, с ней познакомилась, зайдя специально одновременно с каким-то визитом по своим делам, и получила  своеобразный  SOS:
 - Скорее выходите!  Я не привыкла так работать – вереница людей каждый день и всем чего-то надо. Я привыкла сидеть с проверяемым один-на-один и в спокойной обстановке задавать ему вопросы, а потом выносить предписание по исправлению недостатков в работе. А здесь сумасшедший дом какой-то!
 
     Вот с тех пор Ирина  и призадумалась, а стоит ли ей туда вообще возвращаться? На всякий случай прозондировала вопрос о работе в областной библиотеке, где  работала лет 10 назад и  где поддерживала хорошие отношения с бывшими сослуживцами-подругами, ходила к ним на юбилеи и праздники – это, правда, еще в той дозамужней и довоенной жизни.

     И собиралась к ректору  поговорить на сей счет. А сегодня за пять дней до Нового Года и за две недели до ее выхода на работу, т.е. до Димкиного 3-х летнего дня рождения, ее вдруг саму пригласили к ректору, предложили на выбор другую должность, не соответствующую ее опыту работы – не начальника, не вакантного зама, а всего лишь ведущего специалиста и с окладом чуть ли не в три раза меньше, чем в областной библиотеке.

     Она не дала ответ сразу, в кабинете ректора, хотя могла обратить внимание на явное беззаконие происходящего, оставила их в раздумье, а сама прошла  в другой, бывший свой  корпус  и там написала заявление об увольнении – и испытала явное облегчение и моральное удовлетворение. С нее довольно, ведь она уже работала с тремя начальниками, совершенно не разбирающимися  в этой работе. А вернее, вместо них, чтобы вновь впрягаться за кого-то да еще и получать от них за это все шишки.

     Они вместе по телефону  поверещали и посокрушались, одновременно  поверещали и возрадовались, в душе перекрестившись – все, избавились!
      Ирину смущало лишь одно, причем как сторонницу  всемирной компьютеризации  -  это то, что книги теперь никто не читает, ну, по крайней мере, в том объеме, для чего и создавалась когда-то областная научная библиотека.

   - Зато, - возражала она ей, - по местному телевидению все время показывают репортажи и видео всяких конференций, заседаний и презентаций  из залов этой библиотеки и даже из прилегающего дворика – и выглядит все это как большое оживление   достаточно консервативной библиотечной среды – вот и оклады подняли до уровня прежде небывалого, хотят из библиотеки сделать культурный  центр нового значения – и это похвально, а уж работникам, особенно инициативным и грамотным, как Ирина, - интересно.
 
                ----------------------------



    Своих одноклассников она поздравила с Новым Годом своеобразно – просто  в повторении архивной записи творческого вечера Юрия Левитанского  слух невольно уловил слова про Новый  Год, да еще и в таком контексте, полном  философии и глубокого смысла:
 Небо багрово-красно перед восходом.
Лес опустел. Морозно вокруг и ясно.
Здравствуй, мой друг воробушек,
с Новым годом!
Холодно, братец, а все равно - прекрасно!
А это целиком:
Ю. Левитанский

Я, побывавший там, где вы не бывали,
я, повидавший то, чего вы не видали,
я, уже т а м стоявший одной ногою,
я говорю вам - жизнь все равно прекрасна.
Да, говорю я, жизнь все равно прекрасна,
даже когда трудна и когда опасна,
даже когда несносна, почти ужасна -
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.
Вот оглянусь назад - далека дорога.
Вот погляжу вперед - впереди немного.
Что же там позади? Города и страны.
Женщины были - Жанны, Марии, Анны.
Дружба была и верность. Вражда и злоба.
Комья земли стучали о крышку гроба.
Старец Харон над темною той рекою
ласково так помахивал мне рукою -
дескать, иди сюда, ничего не бойся, .
вот, дескать, лодочка, сядем, мол, да поедем.
Как я цеплялся жадно за каждый кустик!
Как я ногтями в землю впивался эту!
Нет, повторял в беспамятстве, не поеду!
Здесь, говорил я, здесь хочу оставаться!
Ниточка жизни. Шарик, непрочно свитый.
Зыбкий туман надежды. Дымок соблазна.
Штопаный, перештопанный, мятый, битый,
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.
Да, говорю, прекрасна и бесподобна,
как там ни своевольна и ни строптива -
ибо, к тому же, знаю весьма подробно,
что собой представляет альтернатива...
Робкая речь ручья. Перезвон капели.
Мартовской брагой дышат речные броды.
Лопнула почка. Птицы в лесу запели.
Вечный и мудрый круговорот природы.
Небо багрово-красно перед восходом.
Лес опустел. Морозно вокруг и ясно.
Здравствуй, мой друг воробушек,
с Новым годом!
Холодно, братец, а все равно - прекрасно!


А вот и типичный комментарий:
Татьяна Валькова:
- Как это сильно сказано. С Новым годом тебя, дорогая!

        А это распространенный и по-доброму преувеличенный от Сергея Бакшеева.
  - Спасибо.
          Читаю, знакомлюсь - с наслаждением - в местах точных формулировок по поводу "военно-мирных" парадоксов, тонких описаний природных изменений и твоего собственного переживания того и другого. Читаю сопереживая, с тревогой. С ощущением стыдливости того особого рода, когда сам - на расстоянии от ваших бед и не находишь в себе умения адекватно и вовремя откликнуться на них...

          Рад, что в момент, когда все кругом только и делают, что обнародуют пожелания-поздравления, ты осмысливаешь прошлое-случившееся и оцениваешь его - с присущей тебе  краткостью и глубиной.

          Я когда-то там неудачно в твой адрес выразился, что, мол, несмотря на возрастные изменения... Косноязычие подвело, имел же в виду твоё умение справляться с давлением жизни, с годами всё более наполняемой болезнями-болячками, накапливающимся сознанием того, что напрямую уже не имеешь возможности позитивно влиять на обустройство жизни своих близких. Это я уже больше о своём. Так вот, чертовски приятно встречаться с плодами твоего неувядающего дара.

          У нас пасмурное утро. Идёт обильный снег при -11. В жесть подоконника стучат синички и воробьи, склёвывая хлебные крошки, что им насыпал... Через три часа иду на работу забирать трудовую книжку. Вновь сокращён и вновь свободен. Последний день уходящего... С наступающим!


                3. Литгурманство продолжается.


   После Набокова наступила эра Этель Лилиан Войнич. Вот какой каламбур получился «Эра Этель». Ну да, еще  до принесенных Фрейда и «Парижских тайн».

     Был период, когда  «Овода» Войнич довольно часто переиздавали в стране, и это была правильная книга о революционной романтике, любви  и  трагедии религии. Дважды снимался фильм «Овод», у всех на устах были  падре Монтанелли и синьора Болла. За последние лет 10 она уже неоднократно перечитывала  запомнившиеся книги – и всегда это было необыкновенно. Среди них  нечаянно оказалась и  поэма Гоголя «Мертвые души», оказавшаяся  некогда у нее в кабинете, чтобы найти младшему лоботрясу известный отрывок для заучивания наизусть.

  А однажды  все книги для чтения неожиданно иссякли и – вот он, Николай Васильевич Гоголь в простеньком издании «Школьной библиотеки». И пошло, поехало. Да как хорошо, как будто встретился со старыми знакомыми с их манерами, собаками, ружьями, накопительством и мелким авантюризмом.  А как  прекрасно русское  слово поэмы, как жаль, что так уже не говорят…

    Но она отвлеклась от «Овода» английской писательницы  Э.Л.Войнич,  так преданно любимой в определенные моменты нашей страной. И перечитывать это было огромным удовольствием, о своем детском восприятии непростых коллизий  с воспоминанием, подкрепленным  видеообразами двух фильмов.

    А в книге оказался еще один роман, гораздо менее известный, судя по всему, а для нее лично и вовсе открытие – «Оливия Лэтам». И если «Овод» в аннотации обозначен как роман об освободительной борьбе итальянского народа, то «Оливия Лэтам» -  о революционной борьбе  трудящихся России – и тот и другой – в определенные исторические периоды.

     Содержание романа английской писательницы о России, где побывала она сама и ее героиня – дочь банкира, выбравшая стезю сестры милосердия, да еще и глазами  польских революционеров в Англии и народовольцев  в самой России – весьма необычно и неожиданно.
 
   В романе чувствуется  влияние русской литературы на писательницу и ее хорошее знакомство с русской и польской эмиграцией в Лондоне, а также  глубокая привязанность к русской природе. Вот, например, несколько строк «дочери Альбиона»:
 - «Здесь все было прекрасно: гулкое эхо в лесных чащах; нехоженая густая трава на болотистых лугах, расцвеченная золотистыми и голубыми ирисами и незабудками; нетронутый снежный покров зимой; чашечки лилий летом; призрачные сплетения тумана над озером и папоротниками; пурпурный закат над красноватыми стволами сосен».

   И одновременно хорошо понятно, почему этот роман  мало издавался у нас – в силу его большой спорности при существовавших взглядах  на историю революционных течений в трех странах одновременно, но одно очевидно – неподдельная любовь к здешней неброской природе, богатой литературе, беспредельному мужеству революционеров, их интеллигентским метаниям и страданиям, теплое отношение к простым людям. Это все смогла изобразить  своим талантливым и объективным пером английская писательница, прожившая в России около двух лет.


                -------------------------


       А после Войнич  на глаза попался  Григорий Петрович Данилевский – и тоже открытие своего рода, два замечательных исторических романа  «Княжна Тараканова» и «Сожженная Москва».

       «Княжна» написана о самозванке на российский престол периода правления Екатерины II в форме дневника-исповеди  Концова, героя, случайно оказавшегося  причастным к большой политике.
       Очень удачны описания исторических лиц, близких к окружению Екатерины, их «расейская»  разудалость и вседозволенность.
 
      Писатель  и чиновник восхищался эпопеей Л.Н.Толстого «Война и мир», но и в ней более всего ценил «семейные сцены», поэтому и свою «Сожженную Москву»  также посвятил истории отдельных авантюрных  и романтических персонажей.

     Сам Данилевский, писатель Слобожанщины  и исследователь истории  творческого пути украинских деятелей культуры и просвещения  во многом внешне напомнил ей близких ему Г. Сковороду  и  Г. Квитку-Основьяненко, а вот за неподдельный интерес к творчеству Н. Гоголя писатель подвергался в свое время множеству нападок.

     А романы весьма хороши, с интригой и динамизмом, закрученным сюжетом, опирающимся на подлинные исторические события и исторических героев.
     К слову, хочется здесь заметить, что перу Данилевского принадлежит и роман «Беглые в Новороссии», уж куда как актуальное  название, любопытно было бы прочитать.
 
                4. Ее Рубиконы.

     В прошлом году Новый  год стал для нее рубиконом, перед которым надо остановиться в своих описаниях 14-го года, но ничего не забыть, уложиться  в событиях ровно к новогодней ночи – и она трудилась не покладая рук – и все выполнила из намеченного самой себе.

    В этом году она не ставила перед собой никаких конкретных задач, отказалась и от дневниковой  манеры описания, и от пересказывания  новостей, заведомо известных из других источников – так стоит ли их пересказывать, если это непременно политизирует повествование, необыкновенно расширит его горизонты до неохватных и одновременно убьет ее мелкотемный бытовизм и ассоциативную манеру  описания тех или иных событий  ее жизни.

     Вот как пишется, так пусть и пишется – никакого насилия и рамок, ну, хоть этого-то она заслужила?

    Перед Новым годом старший сын  как-то сконфуженно объявил по телефону, что его старший сын Лешка женился и что он сам только что узнал об этом. Вот просто  расписались – и все, не до свадеб, тем более, что уже больше года прожили вместе в это непростое время – и, как говорится,  не «разбили свою лодку о быт».

    В этот же день и молодожены нагрянули – и встретить, и поздравить нашлось чем – вот она уже рассматривает «Свидетельство о браке» и вслух, по написанному, с радостью читает  закавызистое имя нареченной – «Леляна». А с радостью потому, что отныне она не будет на слух воспроизводить имечко, а строго с сознанием дела написанного и прочитанного имени собственного.

 Тут же и вариации пошли – есть, мол, мужское имя  Лель ( тру-ля-ля «Снегурочка» и все такое), а это производное от него женское имя Леляна. А история присвоения имени  проста и  ограничивается просто ЗаГСом, где сказали когда-то папе, что имени Ляна нет, а добавьте, ну хотя бы  «Ли-», но папа почему-то добавил «Ле-».

   
                -------------------------


    Новый  год, как обычно, время перевалило за 12 – и уже «шашнадцатый».  И бокал подняла, и Президента прослушала аж два раза  – в 10 и в 12.
     В 10 часов это произошло на канале «Культура».  Видимо, купили трансляцию  куда-нибудь  в Удмуртию или куда там еще, где на 2 часа  Дед Мороз успевает раньше.
 
    Одновременно вспомнился фильм, где  совершенно отвратительная теща, подвыпив и узнав, что перед Новым годом сломался телевизор, растерянно за семейным столом водит  пальцем у всех перед носом и вопрошает обескураженно: - А как же меня будет Президент поздравлять?

   Потом  несколько дней подряд  приезжали то сын с внуками, то внуки – один теперь с женой, а другой - с девушкой. Выпивали, закусывали, она вела свои  бесконечные воспоминания и получила от Ромки и Леры напутствие, чтоб записывала, потому что много где была и много видела – и всего этого кроме нее им никто не расскажет, как и историю семьи.

                ---------------------------


     Погодка выдалась на Новый год – трескучий мороз по здешним меркам. Топят к тому же – не очень-то, но жить можно.
    Под Рождество в «Одноклассниках» у нее появилось двое друзей: один - из Домны, другой  - из Читы-46. Оба помоложе, но помнят фамилию.
 
    Домнинский хлопец интересовался, с кем она училась, с радостью констатировали, что двоих-троих помнит. Сейчас  проживает  в Волгограде. Бывший офицер, авиатор.  Согласился с ее предположением, что домнинская эскадрилья его и подтолкнула к выбору профессии, сам же он не из них, а из «села», как говорили в Домне, где было: городок, село и геологоразведка.

    Когда  зацепили про авиаторов, вспомнил, что его брат учился со старшим сыном командира эскадрильи, с которым семья Квадратько жила в одном подъезде. Люди, которые имеют такие воспоминания – да это же почти родственники.

    Второй  - тоже  бывший офицер, но ракетчик, в отца, который служил в Чите-46, заместителем командира дивизии, всем памятного Ивана Григорьевича Ракитина, в том числе и по ее воспоминаниям.

    Парень, красивый усач, был тоже  моложе, но уже лет на 10, жил теперь в Воронеже, где проживала и его мама, которая помнит и того больше, чем они оба вместе взятые. В Чите-46 они жили также в знаменитом «генеральском доме», как его называют  и теперь, хотя из генералов там всегда жил только один – действующий комдив.

 Квартиру занимали напротив семьи Квадратько, т.е. вместо уже уехавших тогда Оковитых. А через несколько дней он  прислал ей совершенно замечательную фотографию, где в какой-то солнечный приятный денек на фоне забайкальских сосен сфотографировались живописной группой в основном знакомые, а некоторые и дорогие ее сердцу люди, в том числе ее отец, главный инженер дивизии, командир с женой Анной Ивановной, Оковитая Инна Ксенофонтовна, жена зам. командира по тылу – эти три семьи служили вместе уже в третьем городке, и практически были отцами-основателями последнего, о котором вспоминают  очень и очень многие как о незабываемом месте  на всем земном шаре.

    Фотография  лучится теплом и добрым настроением, может, праздник какой, а может, люди такие светлые. Ее папка как всегда в залихватски надетой фуражке и со знакомой  гибкой  пластикой  небольшой, но ладной спортивной фигуры.  Рядом с ним – Аня Полушина, хорошенькая  хохотушка и подруга всем за добрый  незлобивый нрав.

  Ее мама как всегда отсутствует, судя по произошедшим переменам в руководстве – это где-то 1968 год, она как раз приезжала в Подмосковье  на полгода к ней в связи с рождением  первого внука, названного тоже Виталием, как и деда.

    В центре фотографии  сам генерал, Герой Советского Союза с женой, Анной Ивановной. Пройдет совсем немного лет – и две семьи встретятся в Москве, в домах по соседству, но прежде встретятся бывший комдив со своим главным инженером, имевшие прямое отношение к созданию ракетного щита страны, по новому месту службы.  Тогда же первый раз в 1973 году встретится и она с Ракитиной Наташей, дочерью комдива, ровно на год моложе нее самой.

    Наташа к тому времени уже успела выйти замуж, родить сына, а затем и развестись – и все это в городе Ленинграде, откуда родом ее мама - Анна Ивановна, и где Наташа заканчивала учебу в педагогическом институте, поскольку отец до Москвы был командиром военного училища в городе Остров.

   Остальных на фотографии она просто не знала, но все равно рассматривала с интересом, как открывшуюся вдруг историю ее семьи в переплетении с историей городка.
  Были там и родители  нового знакомого Александра, и еще история подарила  пару-тройку  фамилий  из «прекрасного далека», но почти всех уже нет на белом свете, причем первым ушел ее отец.
 
    Но есть, есть двое ныне здравствующих – мама Александра и  Анна Васильевна Полушина, а это значит, что есть у кого спросить: - А помните? – и получить утвердительный вразумительный ответ, которого так не хватает, когда уже нет в живых собственных родителей.

    Поначалу она, не скрывая восторга, пыталась предложить  Александру  разместить фото среди своих, а затем в двух группах, чтобы увидели все, но  он как-то не поспешил – и она сама скопировала ее из сообщений и выставила и в ленте, и в группе Чита-46, в фотоальбоме «Люди нашего городка», а потом и в собственной группе, состоящей из ее одноклассников и близких к ним из всех 11 школ, где она когда-либо училась.

   Что тут началось – столько классов и комментариев давно она не видела на сайте, ну, если не считать каких-либо рекламно-трюковых и «красивеньких».

   Нашелся один хлопец, который  и сейчас проживает в Чите-46, ранее служивший там,  и у которого одновременно  случился день рождения.  Так вот, он сообщил, что в городке есть площадь, названная в честь  И.Г.Ракитина, и табличка с этим названием прикреплена к Дому офицеров, или как они его называют – ДКСА, и что лично он очень рад видеть генерала на фото и что хорошо сообщить бы об этом его дочери, если  кто-либо знает, где она живет в Москве.

   Это было колоссально!  Это было здорово! Хотя и весь городок можно было бы назвать  этим славным именем – и ничуть этим его не умалить, а даже и  превозвысить. Но самое интересное заключалось в том, что об этом факте как-то не упоминали и те, кто совсем недавно летал в Забайкалье и навещал родной  городок  Горный, как он называется еще с тех пор в соответствии с административно-территориальным делением.

 Есть замечательные фото и видеоотчеты о поездках по местам детства, юности и былой боевой славы, но о площади Ракитина как-то не было сказано ни разу. 
   
      А вот насчет его дочери  надо что-нибудь провернуть, чтобы отыскать Наташу или ее сына Костю.

      После развода  Наталья вернулась к родителям, а они жили уже в Москве. С большим трудом ее  и сына прописали  к ним в квартиру на юго-западе столицы. Через несколько лет, в 1973, через дом от них получили квартиру и Квадратьки. А в 1977 провожали в последний  путь главу семейства 52 лет от роду, прослужившего в Москве всего три года.
 Тогда все очень тесно общались, приехали многие из забайкальских сослуживцев  по дивизии. А сам Ракитин говорил речь на гражданской панихиде, сохранилась даже фотография.

    Последние встречи с Иваном Григорьевичем  происходили уже лет через 10, в 1987, когда  Ольга Витальевна  приезжала в Москву на сравнительно продолжительное  время – рожать младшего сына. Ей уже было чуть больше 40, а Ракитину лет 66, ведь он с 21 года рождения. Бог мой, это ведь он был на тройку лет моложе нее теперешней. Но, как всегда, казался ей тогда гораздо старше и солидней, хоть и был уже на пенсии, где-то работал  «по гражданке», а когда возвращался с работы, его путь лежал через скверик между их домами, где она гуляла с коляской.

 И не раз присаживался – время было летнее и довольно жаркое, к ней на скамейку в кружевной тени под деревьями, чтобы отдохнуть, а заодно и покалякать о том, о сем, о былом и нынешнем.    Чувствовалось, что он скучает по большой семье, какая была у него в детстве в городке под Омском, иногда даже сетовал, что Наташа так скоропалительно развелась,  а теперь и сама  жалеет об этом, но вспять ничего не повернешь.

     Среди  комсостава  дивизии  Олины родители были самыми молодыми, а дети у них, т.е. дочери  были: одна самая старшая из всех детей, а другая самая младшая.  И дамы, еще помнившие свою юность,  изо всех сил старались  научить молодых родителей, как воспитывать  старшую – вот, мол, и слишком модничает она, и мальчишки  за ней табуном ходят, так еще и лейтенанты, глядишь, приметят ее.

  Но родители всегда отшучивались – модничает, потому что сама наряды изобретает, и шьет, и вяжет, мальчишки – так это же друзья юности, как же без них, и на дни рождения приходят, и на елки, и на пляж вместе. Но был один бесспорный козырь,  которым крыли  все непрошеные советы, смеясь и гордясь: - А зато она круглая отличница. И таковой была во всех школах, несмотря на переезды и всяческую смену декораций, и при этом не зубрилка, а легко, как модничает, так и учится.

     Наташку же воспитывали совсем иначе, или она «воспитывала» и строила своих родителей  под себя – училась средненько, отчего Оля бы на ее месте со стыда сгорела, будучи дочерью такого геройского отца, да она и своего не подводила  ни в чем. Будучи девушкой высокой, все время сутулилась, друзей не заводила, причем,  не только мальчишек, но и девчонок, в общем, жила на особицу.

     И вдруг выскочила замуж в студенческие годы даже  чуть раньше  (по возрасту), чем  Оля. А поскольку опыта общения  с окружающими людьми у нее было маловато, и раньше все делалось для нее по первому требованию, хотя одновременно  как-то она и дома была относительно  скромна, до выпускного класса носила девчачьи юбки в складку и ничего не умела делать с волосами. Но иногда могла  зазевавшегося  поразить  неожиданным высокомерием.

 Если честно, Олино мальчишье окружение звало ее «Глиста в корсете», и только однажды на пляже, куда явилась и Наташа, вдруг заинтересованно протянуло: - А Глиста-то вовсе и не глиста, и не в корсете, - и сами обескураженно  хохотали над своим открытием и своей шуткой.
 
      А дальше уж так случилось, что с тех самых пор они больше и не виделись и не общались, и только сейчас, в эпоху интернета, она нашла памятник на могиле Ивана Григорьевича, умершего в 1997-м году, т.е. еще через 10 лет после описанных событий, в возрасте 76 лет, с ним же позже похоронена и его жена.

      Надо поразмыслить, кого бы послать на поиски  следов Ракитиных, ведь  самое трудное то, что она даже не знает их фамилию по мужу и отцу, как обычно оставляют разведенные  жены с детьми, чтобы не быть на разных.  Все это означает, что надо посылать гонца и в ЖЭК, и в дом, где она помнит подъезд и этаж.

     Самое правильное, конечно, послать бы туда Светлану Витальевну, младшую сестрицу Светку, ведь она вряд ли что-нибудь знает о них по той причине, что практически со всеми прекратила общение – и с семьей родной сестры, и с другими родственниками из числа двоюродных  брата и сестры, с друзьями детства  по Забайкалью и Хабаровскому краю – о чем все дружно жалуются Ольге  Витальевне – а она что может сделать, если сестрица такой уродилась, что ей никто не нужен.

  Но это, как известно, палка о двух концах. Вот и сейчас, когда у них в Д-ске такие разворачиваются события, кто только ни написал ей, кто только ни позвал приехать хоть насовсем – люди сочувствуют, и ведь есть чему!

 Однако, только кроме родной сестры, которую она  растила в детстве наравне с родителями, ведь ей было уже 13 с половиной лет, когда в Читинском роддоме ранним майским утром появилось это создание, ставшее в семье главным на всю оставшуюся  жизнь, по крайней мере,  у родителей.
 
                ------------------------


        Однажды, раннею осеннею порою еще во время работы в университете, к ней в кабинет начальника отдела кадров  вошел высокий стройный стильный и импозантный  man  лет пятидесяти, оказавшийся  совместителем одной из кафедр по профилю, ранее ей незнакомый.

    Манеры  и коммуникабельность легко позволили ему  изложить суть дела, тем более, наличие интересного  объекта для разговора его тоже заметно воодушевило.  Так они и общались, приятно и непринужденно, более часа, хотя  вполне можно было обойтись  десятью минутами.

    Суть вопроса заключалась в том, что  при наличии у гражданина степени доктора наук, он не имел  даже ученого звания доцента. По своему основному месту работы, где он был  первым руководителем,  ученых званий он получить не мог по определению. А вот в вузе, где работал по совместительству уже не первый год, такая возможность и необходимость представлялись.

 Собственно, за этим он к ней и пришел  по чьему-то совету.  Естественно, она ему объяснила, что он будет в основном работать с ученым секретарем, а с ней они лишь составят развернутую справку для Высшей Аттестационной Комиссии  по соответствующей форме, где, в том числе,  подробно  опишут и его стаж.

     На этом можно было и закруглиться, поскольку ему  еще работать и работать в этом направлении, и не раз посещать  и ее, и секретаря.  Но беседа была так приятна, а время близилось к концу рабочего дня, так что они не ограничились формальной стороной  проблемы, а просто разговаривали и знакомились  в прекрасной  ироничной манере высоких профессионалов разговорного жанра, где самоирония позволяла все-таки высветить лучшие свои стороны.

      Так, он родился в Д-ске, носил фамилию, похожую на  звучание английского слова  «ноль» и  имя, также воспетое по-английски.

      В 1986 году попал в Чернобыль, после получил инвалидность, но  не скис и не спился, а ударился в науку, тем более, что имел собственный колоссальный опыт  в связи с этой техногенной катастрофой.  Так получилась защита кандидатской, а затем и докторской диссертации, а в университет он пришел за педагогическим опытом, а не токмо ради подработки, в которой, судя по его внешнему виду лондонского денди, он вовсе не нуждался.

    Она тоже обратила его внимание на свою инвалидность и как это произошло, найдя полное взаимопонимание, как ей тогда показалось.
    Он еще приходил несколько раз, заранее известив по телефону. Они прекрасно  поладили с его бумажными делами, при этом она оказала всю возможную  помощь, практически выполнив  все необходимые документы  у себя, в то время как  остальные соискатели ученых званий все делали сами, а ей  многократно приносили на проверку, пока не добивались совершенства.

     Но здесь был особый случай. Ну как запретить себе помочь  человеку, с которым так приятно общаться,  у которого такой изысканный парфюм  и великолепные рубашки и костюмы, все как бы из-за  бугра. И который сам так хорош собой, в отличие от довольно заскорузлых местных ученых мужей.

    Мало того, она даже перевыполнила весь возможный план действий – порекомендовала его еще на две кафедры сходного профиля, но других факультетов, но там почему-то отнеслись к этой кандидатуре скептически, прямо так и бухнув ей: - А! Это тот доктор, который  оседлал Чернобыль! – что было ей очень неприятно.

    А еще, представляя себе, насколько далеко его организация от всякой работы  с учеными, предложила  составить о нем статью в Энциклопедию Современной Украины, издание которой начал еще  Леонид Данилович, и куда по идее включались все доктора наук за всю историю университета.  Он, естественно, согласился, а она, естественно, набросала эту статью по строгим канонам Энциклопедии, тем более, что была знакома уже и с биографией, и с направлением научных интересов и со списком трудов.
    В общем, при встрече  он  очень был рад, что статья готова, и как это замечательно, что  она прониклась всеми его интересами  и поисками.

     Дело шло уже к Ученому Совету, и он заранее обещал, что все эти труды надо непременно отметить после окончания заседания.

      И вот наступил этот день. С утра она, как уже стало обычаем,  мысленно поприветствовала  из окна машины его имя, начертанное в виде вывески на  Салоне чего-то эксклюзивного, и, естественно, промурлыкала это же имя, исполняемое  все так же по-английски – именно так она представляла эту  влюбленность, когда  все напоминает о ее предмете, когда «и жизнь хороша и жить хорошо».

     Ровно  за две минуты до начала Совета она вошла в конференц-зал своей ковыляющей походкой и направилась на свое привычное место, к правому отрезку перевернутой буквы «ш», форму которой имел огромный стол заседаний.

     И сразу же от двери наткнулась  на уничтожающий  презрительный взгляд  нашего  импозантного  соискателя, который как назло выбрал себе место на одном из стульев вдоль просторных  окон, как раз чуть-чуть справа и позади  стола, где было ее место. Она, естественно, поздоровалась, одновременно со всеми ее привычными соседями по столу, ну да, со всеми сразу и ни с кем конкретно.

    Да, это было испытание! Когда на тебя смотрят, как на раздавленную каракатицу, с явным отвращением, а ты, практически ничего для этого не сделала. И не стала ничем хуже, чем вчера и неделю назад…

     Было  обидно и больно. А еще неприятно, что  она сидит вся на виду у сидящих сзади вообще, а у Него – особенно, и он может разглядывать  ее ноги, обутые в черные  замшевые туфли на танкетках разной высоты,  сшитые на заказ в лаборатории местной обувной фабрики – она и туда добралась в свое время, где над ней колдовали  профессиональные дизайнеры.

     А еще в который раз  вспоминалась повесть  «Нетерпение сердца» Стефана Цвейга, прочитанная ею лет в пятнадцать, и уже тогда потрясшая  ее трагедия  девушки, почти девочки, больные ножки которой  были скрыты скатертью стола, и которую по незнанию приглашает вдруг танцевать  оказавшийся в гостях молоденький гусар.  Может быть, она еще тогда что-то почувствовала  о своей будущей  судьбе, поскольку  плакала над книгой  как-то чересчур долго и горько.

     Но время шло.  Было слишком жарко.  Уже давно завершен вопрос о представлении к ученым званиям, в нашем случае – успешно.  Это дало повод  ей оглянуться  на  нашего соискателя и послать ему записку: - Поздравляю! Но, пожалуйста, держите удар, ведь для доктора философии это непрофессионально.  Ну да, он уже имел и такое звание – европейского доктора философии, хотя здесь был доктором совсем других наук. Она просто напомнила ему, что ко всему следует относиться философски, в общем, она же его еще и утешала…

     И не зря.  Прошло уже часа два к тому времени, он почему-то не ушел, когда отпускали всех приглашенных  на заседание – и на него теперь было страшно смотреть – как-то так сошел весь его лоск, который Володина бабушка называла  по-своему «аж мигтить», наверное, давал себя знать  проклятый Чернобыль, ведь недаром же у него инвалидность.  Глаза потухли и стали оловянными, сам сгорбился и стал Кощеем, правда, ряженым, но как-то через силу ей  улыбнулся, вернее, попытался это сделать.

    Когда она вернулась к себе, то была уверена, что вот он сейчас появится, ведь обещал же отметить успех, да хоть бы и просто для эмоциональной разрядки, необходимой обоим. Она, как обычно, поджидала сына  после работы, чтобы он отвез ее домой, что-то почитала, что-то послушала, а то и просто сидела, уставившись вдаль, ведь уже стало раньше темнеть, чем летом, но мнимого философа так и не дождалась.

    А ведь был однажды такой прекрасный вечер  при свечах, когда  во всем университете вдруг погас свет, она зажгла у себя декоративную свечу, а тут вдруг и он появился, доктор околовсяческих наук, но тогда она так не считала, и несказанно обрадовалась, и они сумерничали и разговаривали, оставив в покое все бумажки, благо освещение было явно не то.

     Через год он пришел  для  представления к ученому званию профессора, созрел, таким образом, по стажу, но по человеческим качествам, как выяснилось – отнюдь. И снова помогала гораздо больше, чем другим, и статья в Энциклопедии вышла в очередном томе, но общалась формально, ибо душа после того Совета захлопнулась.

  Вывод:  «Жизнь нужно прожить так, чтобы было стыдно рассказать, но чертовски приятно вспомнить!» Ах, как помогают такие вот фразочки, изобретенные общим разумом. И сразу смешно, хоть было грустно и неприятно вспоминать, а уж рассказать – как получилось.

 Паденье – неизменный спутник страха,
И самый страх есть чувство пустоты.
Кто камни нам бросает с высоты,
И камень отрицает иго праха?
……………………………………
Немногие для вечности живут,
Но если ты мгновенным озабочен –
Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
О. Мандельштам 
   
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий.»


                5. Жить для вечности.


     После двух периодов мороза наступила сильнейшая оттепель – снег растаял за ночь, когда барабанил  по подоконникам зимний дождь, съевший  снег и слизнувший его, как корова языком.

     Все бы ничего, но такие перепады давления,  однако, действуют на самочувствие, и весьма ощутимо. Три дня вообще не подходила к компьютеру. Но постепенно в голове развиднелось, стало приятно выходить на солнышко, любоваться выползшими из всех щелей кошками,  вновь  зазеленевшей  первой травой – и чистотелом, самым стойким видом сорной травы, но не совсем без пользы, вот как и одуванчики. Но до одуванчиков еще далеко, эк ее занесло в сравнениях.

    С известной регулярностью продолжаются сеансы связи с городом Чикаго и одноклассником Яшей, он же Джейкоб.

    Сегодня вдруг разговор затеялся  о многочисленных  врагах, пытавшихся в нашей истории  захватить и поработить  необъятные просторы никому не понятной страны.

     А тут нечаянно и всплыл вопрос на засыпку: - Кого завел в дремучие леса Иван Сусанин? - дело в том, что она сама совсем недавно  услышала правильную версию ответа, тем более, что названная личность – историческая.
- Как кого? Французов, конечно.
- Ну да, и я так думала до недавнего времени, а на самом деле – поляков, шедших убивать малолетнего первого  царя из династии Романовых Михаила Алексеевича Романова, находившегося со своей матерью в родовом поместье.

                :::

     Поспорили, пошумели, а потом сама себе и сносочку нашла:
 Последние несколько лет деятели культуры, политики и журналисты пытаются найти историческую фигуру, которую можно было бы назвать – «Именем России».
Среди претендентов немало достойных людей – императоры и политики, полководцы, писатели и поэты. Но нет единства в народе.
 
     На каждый аргумент в пользу того или иного, находится другой, который явно не в его пользу. А ведь есть все же в истории примеры людей из народа, которые могли бы действительно быть олицетворением России.
      
  Речь идет об Иване Сусанине. Его подвиг поистине геройский, однако, к сожалению, о народном герое мало что известно. Имя его знакомо многим, причем еще со школы.
 
  На классном часе нам не раз рассказывали о храбром крестьянине, а на уроках музыки повествовали об опере «Иван Сусанин», написанной Михаилом Глинкой.
  Иван Сусанин - простой крестьянин, жил в селе Деревеньки, что находилось в Костромском уезде. Что же предшествовало его подвигу?
 
  После смерти Ивана Грозного, началось в России время великой смуты. Голод, нашествие поляков, самозванцы на русском престоле. Все шло к тому, что русский народ потеряет свою государственность. Но народ храбро отстаивал свою Землю.
Ополчению Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского удалось выбить ляхов из Москвы, освободить русскую Землю от интервентов. Было это осенью 1612 года.
 
  После тех событий, поляки все равно не оставляли надежд посадить своего человека на русский престол. Польские отряды еще долго бродили по русской земле. Стало понятно на всеобщем Земском Соборе, что новым царем станет боярин Михаил Романов. Поляки это прознали и решили разыскать будущего царя.
 
  Царь в это время находился в Домнине - вотчине матери. Поляки направились к селу. Местность та болотистая, а кругом ополченцы. Что делать? Поляки брали местных жителей и, угрожая расправой, заставляли их указывать им дорогу.
  Одним из «проводников» стал Иван Сусанин. Он долго вел поляков через леса и глухие тропы, в итоге отряд вышел к Исуповскому болоту. Провожатый погубил себя и поляков. Он положил свою жизнь за Родину, за Царя и за Веру. Иван понимал, что если Михаила Романова убьют, наступит на Руси новая смута. Ценой своей жизни он спас тысячи других жизней своих соотечественников.
      
  Подвиг Сусанина действительно имел место быть в русской истории. Подтверждают это следующие факты. Михаил Федорович Романов в 1619 году вручил зятю Сусанина – Богдану Собинину - Жалованную грамоту.
 
  Потомство было освобождено от повинностей, а также награждено наделом земли. С этого момента они свободные крестьяне. Достоверно известно, что пожалования эти были в дальнейшем подтверждены в 1633 и 1644 годах.

 В марте 1851 года в Костроме был открыт памятник Михаилу Романову и Ивану Сусанину. Создателем памятника является русский скульптор Василий Иванович Демут-Малиновский. К сожалению, после революции, монумент был низвергнут большевиками.
В 1913 году было 300-летие Дома Романовых, в честь подвига Сусанина в Деревеньках была построена часовня, на её открытии присутствовал Император Николай II, вместе с семьей.

 Иван Сусанин –  пример мужества, стойкости и геройства, простой мужик, отдавший свою жизнь во благо своих соотечественников.
      
                :::
       

     Вот такая сноска, похожая на текст школьного сочинения – и тем лучше, школьники, они в процессе обучения иногда вынужденно весьма четко и грамотно собирают факты. Вот еще жаль, не написали, что царь Михаил Алексеевич – будущий отец Петра I, преобразователя России.

                6. Почти мА-роман в письмах.

  Воскресенье, 21 февраля 2016.
    Письмо от Сережи из Иркутска:
... Всколыхнула мою память, развязала клубок воспоминаний, ниточка за ниточкой начали они разматываться... и останавливался, запутываясь. Сразу было захотелось откликнуться, да не дано мне писать так, как тебе, излагая события просто, ясно, не скатываясь в область лично-сентиментального, интересного самому, но не другим.  Да и жизнь ваша тревожная... - не раз остановишься, прежде чем описывать свои "мирные" проблемки.

  Возник было вопрос - а разве были живы в 2009 году твои родители, могли ли они присутствовать при валке "грецкого гиганта" - но тут же вспомнил, что Ольга Витальевна это не всегда и не во всём  ты, что существует художественный вымысел и мечтания, представления. Тем более, что дело-то в другом...

  Запах цветов в детстве, деревья, посаженные нами самими у дома или при школе в 6 классе, потом растущие, сопровождающие нашу жизнь, или устаревшие, с которыми пришлось проститься не без печали... - это что-то особенное. Но братья наши меньшие - самостоятельные надворные собачки на цепи или комнатные и комнатно-уличные котики - совсем иное. Потери, смерть их иногда переживаются горше, чем уход людей, пусть и дальних, но всё-таки родственников...

       В Нерчинске у нас было в разные годы пять дворовых собак; после Казбека, застреленного зимней ночью какой-то тварью, не стали больше заводить... Когда отец умирал, котик-котище Филька, способный и в зимнюю стужу по нескольку дней пропадать и ночевать где-нибудь в подвале на тряпках и соломе, в летний зной страдающий от перегрева в своей скатанной до войлочной плотности шубе "сибирской породы", пришёл к кровати (рассказывала мама, сам-то я проживал уже далеко, да и был в командировке) - проститься. Посидел рядом некоторое время несмотря на то, что его поначалу гнали. Чувствуют они что-то, братья меньшие. В чём-то многом они тоньше или умнее нас... А мучительное угасание 22-летнего Коши у Светланы и его вынужденное усыпление я перенёс вообще с сердечными и душевными болями. И только на 10-й день приотпустило (вот и думай о неслучайности 9 и 40-дневных дат, установленных, в общем-то, для умерших людей)...

  В иной момент слышанная прежде не раз песня о домике с садом, где ждала мама, или о постаревшей двухсотлетней берёзе вдруг погрузит в особое состояние, в котором прошлое - резче, памятнее, печальнее... А предстоящее воспринимается в другом свете, с другим смыслом...

  Ты не думай, что моё молчание - признак равнодушия к твоему творческому самовыражению.  В "Одноклассниках" действительно со временем становится всё менее интересно, видимо, притупляются ум-чувства-желания, видимо, не с кем общаться, быть адекватно и вовремя оценённым... Да и нынешняя Украина... - это такая беда.
 
  Многое у нас, которые вдали, молча загоняется в душу, делая невозможным общение по поводу "ягодок-цветочков". Ты уж, друг, прости, если что. Ты пиши, делись. Главное, выжить вам без новых потерь!..

         Вот скоро 23 февраля. Как и 9 Мая, до определённого времени эти праздники были бодро-весёлыми, правда, не без скорби определённой. А теперь - тень коричневая  и на них упадает. Но - с праздником! Твой отец, в общем-то ведь молодость и саму жизнь отдал обороне нашей страны. Да и мама твоя... Моему отцу поменьше досталось, 25 лет службы военным медиком - это всё-таки не на переднем крае танковой, а затем  ракетной опасности.
Будь!
                7. В «свет» к эскулапам.


     Обещанное в скором времени Сережей 23 Февраля прошло с подборкой великолепных фильмов про войну, каждый из которых «оставил неизгладимый след» в ее душе, что и привело  к двум скорым  и врачу на дом с гипертоническим кризом,  а с 30 февраля – к водворению в терапевтическое отделение  центральной городской больницы.

  Сразу со скорой не поехала, дождалась понедельника и  договоренностей  старшого с больницей в своем  районе, а не  там, где она в последнее время живет – там завезут – и не доедет никто. А здесь все-таки на пути «из варяг в греки», к внукам и на работу как сына, так и самих этих взрослых внуков.

    Но начнем все по порядку. Было отвратительно плохо уже целую неделю, если не считать предыдущих трех лет, когда появилась явная аритмия. А тут – полуобморочное  сознание  и чуть ли не каждые два часа, так и пережидала приступы, но как-то жутковато стало – подолгу и беспросветно.

 Но беспокоить собой не любила, ох, как не любила, а тут уж позвала соседку Ларису, милую блондинку за 50, к тому же еще врача–педиатра, как раз накануне только об этом узнала нечаянно. А еще она с мужем, бывшим офицером, жила в небезызвестной Домне, надо же такое совпадение, но лет на 25 позже ее родителей. И дочка ее родилась в том же роддоме в Чите, что и ее сестрица Светка. (Это явный повтор для напоминания).

    Лариса пришла с тонометром и намеряла 225/120 и недолго думая  вызвала скорую. О, беспечность! А свой собственный тонометр она в числе  срочно необходимых вещей  из дома не забрала, когда  уезжала оттуда между стрельбой, собравшись за 15 минут.

    Ну, и слава богу, полтора года обходилась, правда, со скрипом, значит, так тому и быть. Однако, был период сразу после Сашки, когда у нее скакало давление и прописывали таблетки, но она от них вскорости отказалась – уж больно не любила  свою голову в медикаментозном тумане, уж лучше перетерпеть. А потом пришли другие болезни.

   Скорые – это особь статья, да и больница – тоже, ведь недаром столько наснимали сериалов про медиков, каждый  со своей долей откровения, но  в целом - очень далекие от действительности.

   Итак, первая скорая состояла из маленькой женщины-врача средних лет и молодого очень красивого студента-медика. Он долго попадал в вену, сам как бы страдал, что еще не очень поднаторел в своем будущем промысле.

    Скорая на следующий день состояла из огромного очень шумного  толстого дядьки с бельмом на глазу, который все делал сам, и фельдшера-женщины, скромно державшейся в стороне. Обе скорые были в российских красивых объемных почему-то красно-черных  костюмах,  что создавало эффект траура, тесноты и толчеи, но неотразимое впечатление производило.

     К слову сказать,  огромный дядька сцепился с соседкой Ларисой, совершенно незаслуженно и грубо вдруг придравшись к ней ни с того ни с сего:
  - Вы тут кто?
  - Соседка.
  - Да я смотрю, вы тут всему дому соседка, лезете во все щели,  в каждую квартиру.
  - Вы на каком основании так со мной разговариваете?  Я вас вижу первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Это я вас вызвала по просьбе больной, я и сама врач, к вашему сведению.

  - А-а-а! Так вы врач! Так идите и работайте в скорую, а не болтайтесь под ногами!
    И так далее и тому подобное, смех и слезы, честное слово.
    В результате больной пришлось взывать к ним:
  - Молодые люди! Я вас прошу, брек!
 
    Обе скорые настаивали на госпитализации, но она отказывалась, решив, что не раньше понедельника – и в больницу к детям поближе. Кроме соседей с ней были и  бессменные сваты.  И встреча-проводы скорых, и аптеки – все было за ними.

    С субботы на воскресенье приехал сын и старший внук. Последний с претензиями:
 -  Ба, почему мы узнаем последними?
Она в ответ тоже за словом в карман не полезла:
  - Ну, вот, ты узнал - и что?

А ничего, собрался и уехал домой, сначала с отцом отужинав  у ее опять же сватов.
 
   А сынок пришел к ней ночевать, чтобы  быть рядом, но явился пьяный и  цеплялся к ней с соответствующим  упрямством:
 - Вот ты скажи, почему Сашка тебя бросил? – Этим он выражал свое неудовольствие  по поводу, что ему приходится здесь с ней сидеть.

 _ А с чего ты взял, что он меня бросил?
 - Но он же с тобой  жил?  Значит, и с собой должен был тебя взять.

  - А он предлагал. Даже несколько раз. А потом и Ира приезжала и тоже звала. Я сама отказывалась, сделала  свой выбор – и,  как оказалось, была права.

  Если бы меня на месте не было, сгорело бы оба дома. И кто бы его спасал, а потом восстанавливал свет, газ, воду, интернет и телевидение? И где бы ты сейчас жил и всем этим пользовался?

  - А вот теперь я должен  возле тебя быть!

  - Ничего, я тоже тебя растила, если вспомнишь. Да и сейчас, пока вы были на море до конца ноября,  здесь был твой сын – и я тоже, естественно, ему помогала, ведь зарплату ему поначалу не платили, а ты был далеко и помочь не мог.  И я тебя прошу, закончим этот разговор – тебе  завтра будет стыдно за него.

    Потом он уснул,  обеспечив ее несколькими бессонными часами, что совсем ей было ни к чему. Днем приехал снова старший внук, обеспокоился, почему у нее опять такое высокое давление:
  - Ну, ты такая загадочная, ба! – и благополучно отбыл, но уже было известно, что утром в понедельник сын договорился и отвезет ее в центральную городскую больницу в родном районе, куда в  2014 году тоже  неоднократно почти  долетали обстрелы.

   Так все и произошло, хотя  в душе остался осадок и ощущение, что  в больнице ее ждет спартанское существование, поскольку старший сын  беспокоится о чем-либо всегда по минимуму – и так было с детства, ведь его баловали больше всех, а ответных шагов делать не научили, такую  же  и жену себе нашел. По их мнению, им был должен целый свет, а они – никому и ничему.

    Итак, больница.  Большой больничный городок, несколько отдельных зданий в парке постройки 70-80гг. Ее корпус – типичная 4-х-этажная больничная коробка с рядами трехстворчатых окон еще в старых деревянных рамах. Ее терапевтическое отделение – на 3-м этаже, палата в центре отделения, на солнечную сторону. Влево и вправо, туда, где кабинеты и службы,  – метров по 40, гуляй - не хочу. В центре отделения холл с постом медицинской сестры.
    И потекли дни.
    В больничных буднях большое значение имеют соседи по палате - их было две совершенно замечательные  женщины.
    На общем фоне  многочисленных серых старушенций  и даже трех бомжих, которые, как говорят, зимуют в этом отделении уже третий раз,  это были выдающиеся  дамы.
   Одну звали Нина, ей было 80,  кандидат технических наук  в сфере горноспасательного дела, с короткой седой стрижкой, высокая  и  интересная.

 В свое время рассчитывала  генераторы индивидуальной  и централизованной воздухоподачи в аварийные  забои, если она правильно уразумела ее  научные интересы. А еще остроумная и оригинальная, мудрая  и своеобразная.  На ней не было живого места, столько она перенесла операций  и тяжелейших курсов лечения – и всегда побеждала  силой  воли и разума, не без интеллекта.

 Она и в больнице слушала курс  какой-то восточной  мудрости, лежа без движения по часу утром и вечером в наушниках с руками по швам.  Заговаривала доктора, молодого человека лет  28, многочисленными фактами из своего опыта  и вопросами по своей  теперешней болезни, смущая его своей напористостью и  обилием знаний по теме.
     А еще она была артистка по своей талантливой природе – и слушать ее можно было часами о том, о сем, о работе, о двух мужьях, о сыне, о невестке и внуке.
 
     Ведь не секрет, что в поезде и в больнице люди рассказывают о себе без утайки очень многое, о чем раздумывают иногда всю жизнь и скрывают даже от близких, и особенно от любопытных не очень близких.

     Так случилось и здесь. Причем Нина всерьез  говорила не раз, что в больнице, видимо, хорошо разбираются в людях и знают, кого с кем селить прямо как профессиональные психологи.

    И действительно, доведись оказаться  с бабками(хоть они и сами бабки), что без конца ссорились в соседней палате, или с теми же загадочными бомжихами – и все, пропащее больничное время. А здесь – замечательное общение и взаимовыручка, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

    Но она еще не нарисовала портрет второй соседки – Зины. Ей было немного за 50, но это было невозможно, как и 80 Нины. Она была – сгусток энергии и света.  Плотная, вся в лосинах и коротких халатиках, со светлыми  волосами в виде нескольких фонтанчиков, на первый взгляд производила  очень типичный образ  недалекой веселушки, но это только на первый взгляд.

 У нее тоже было давление, и работала она в этой же больнице, но в другом корпусе, в хирургии  раздатчицей  пищи. И жила Зина тоже совсем неподалеку, так что иногда бегала домой, особенно когда приезжал раз в неделю ее теперешний гражданский муж, который работал в соседнем городе.

    А в остальном она была замечательной умницей, читала очень замысловатые книги, в том числе и по эзотерическим практикам, разбиралась в началах философии, смысле жизни, политике  и  литературе – и все самоучкой, с хорошим  дилетантизмом, что иногда интересней и надежней профессии. В общем, она общалась с ними  на уровне – и всем троим было интересно.
 
    Естественно, рассказали друг другу многое из своей жизни.
  Нина была из семьи научных работников, дважды была замужем, первый муж – преподаватель вуза, спился, второй – практически  его начальник – был патологически жаден. Есть сын от первого брака и уже женатый взрослый внук – вот это и есть ее семья, они ее и навещали и перезванивались.

 Еще есть невестки, но, в принципе всем ей обязанные,  они не составляли себе особого труда заботиться о ней.  Со свойственной ей живописностью она описывала историю женитьбы сына на студентке Ростовского мединститута, где у нее до сих пор есть любовник, к которому она регулярно отправляется.
  В поговорку у них вошла фразочка Нины: - Света, подними ноги! – это когда она моет пол возле праздно сидящей невестки.  Потом эту фразочку подхватили и санитарки, прекрасно представляя ситуацию, и командовали  им  в лице этой самой Светы во время уборки  палаты. А потом и вовсе, когда соседки выписались, фразочка по наследству передалась  новым  обитательницам палаты.

    Зина была родом из Черкасской области, пятым нежеланным ребенком в семье. Ее отец обещал своей жене, что если та родит  этого ребенка, он уйдет из семьи – и выполнил обещание. Жили в ужасной нужде,  а на нее лично еще и пало ощущение вины  перед матерью и остальными детьми за разрушенную  жизнь.
 
     Именно поэтому она рано уехала к дальним родственникам, которые пристроили ее учиться в училище на повара – и с тех пор  освоила  штук 20 различных  профессий, которыми и занимается до сих пор. Вот только в  годы войны у нее уже  четвертая работа, и все какие-то временные.

    С мужем в разводе, есть двое детей – сын и дочь, оба уже семейные. Лично у нее  есть комната в бывшем семейном общежитии, сейчас  с ней живет влюбленный в нее мужчина гораздо моложе нее, видятся только в его выходные, он работает в соседнем городе. Учитывая ее работу по графику, встречи бывают  тоже  эпизодическими, но зато любовь не остывает.

 И действительно, Павел  звонил ей  предельно часто для работающего человека, был очень заботлив  и внимателен,  чем они с соседкой беззлобно подначивали ее, невольно радуясь, что  находятся же люди даже в такой беспросветной жизни, которая сразу озаряется светом. С детьми у Зины был нормальный контакт, особенно с дочерью.
    В основном вечером все трое заводили тары-бары-растабары о том, о сем – «за жизнь».
    Истории лились как из рога изобилия, перемежаясь безудержным хохотом – где еще так весело смеются, как в больнице?
     У Нины было много знакомых из их университета – и любимым развлечением у них стало подкидывание ею в любое время дня  очередного каверзного вопросика лично ей: - А что вы скажете, Ольга, кто такая Лариса Леонидовна? И она, не моргнув глазом – откуда что и всплывало – ответствовала: - Лариса Леонидовна  Керачанит  - доцент кафедры философии.
    И в ответ неслось: - Точно! И что вы о ней скажете?
- Кандидат философских наук, 1941 года рождения, изящная и модная брюнетка, незамужем.
 - Ура! Она моя соседка по дому. Все точно.  Такая вся деликатная-деликатная, уже с комплексами, вот и осталась без мужа и детей, долго проживала с мамой. А теперь совсем одна. Она еще про вашего зав. соседней кафедрой рассказывала… и далее  шел подбор удивительно точных слов  об оном персонаже, но  это уже ею не комментировалось.
    Или: - Галина Ивановна  Боброва!  Кто такая?
- Доцент кафедры психологии.

- Она живет надо мной. Недавно, представляете, приходит и спрашивает: - Чем в науке вы занимались?- Я ей отвечаю, что  математическим расчетом генераторов для горноспасательной промышленности.  А она: -  То-то я чувствую какие-то лучи от пола, что из вашей квартиры, и я их вот так зонтиком, зонтиком! – Совсем с ума стала съезжать.  А вы что можете о ней рассказать?

 - В свое время она была  такой деятельной, вела несколько семинаров  партийной учебы, а потом вдруг вместо своего юбилея на кафедре взяла и купила себе бриллиантово-изумрудные серьги и кольцо, чем всех несказанно поразила  своей, как оказалось, безыдейностью. Но это все дела давно минувших дней.

    Так невольно вспомнили очень многих, вплоть до зам. министра нашего, можно сказать, образования, который  был, оказывается, соседом Нины по даче до отъезда  в столицу.
 
     И кто бы мог подумать, что эти сочетания фамилий, имен и отчеств, а затем и годы рождения так плотно в ней сидели все эти годы в каких-то неведомых кладовых памяти. А Нина смеялась и кричала: - Нет, склероза у вас точно нет, это я могу подтвердить кому угодно, в том числе и нашему доктору!

   Где-то на четвертый день ее пребывания  в больнице  вечером, во время измерения давления, дежурная медсестра  вдруг доверительно сообщила ей, что в отделении у них добавилась еще одна Доронина, только Элла Валерьевна – и это, как она поняла, ее невестка. И еще она поняла, что они не общаются, иначе невестка прибежала бы в первую очередь к ней, но увы:

  - Но вы должны знать про это, ну, хотя бы чтобы вместо нее не отправиться сдавать, например, кровь.
  -  Да-да. Спасибо вам.
   - Но сынок-то каков! – сразу заявили ее соседки, уже наслышанные об их отношениях после долгих лет  беззаветного служения семейке сына – сегодня приезжал - и ни слова - ни полслова матери.

   Надежды соседок, что невестка придет поприветствовать ее и порасспрашивать, не оправдались, так они и прососуществовали в отделении, практически не пересекаясь в палатах почти  напротив друг друга.  В столовую Элка не ходила,  со своим бронхитом  моталась в магазин или муж привозил. В богоугодные службы почему-то отправлялась на мужскую половину, впрочем, ясно почему, чтобы еще и покурить, а заодно днем для этого же выйти на улицу со своим кашлем.
 
    Однажды был случай, когда она поджидала сына в холле возле лифта, чтобы он подвез ее в другой корпус, так тут из отделения вылетела Элка и, игнорируя все правила этикета, что входящий здоровается с присутствующими в помещении, не поздоровавшись,  сделала  моську кирпичом  и шмыгнула на лестницу.

   А еще она часто ловила на себе любопытные взгляды  соседок невестки по палате, что, мол,  там за крокодилица такая свекруха?  Думается, что и ее собственные соседки разглядывали  невестку не менее пристально, ведь им так понятно по опыту, что такое  «Света, убери ноги!»

   А пару раз  медсестры  отправляли  Эллу Валерьевну за медикаментами  для  свекрови в аптеку, для чего предварительно брали  у нее деньги, передавали невестке, а затем в обратном порядке - приобретенное.
 
    И это несмотря на поведение большой шишки на ровном месте, что она собой являла всеми способами. Дело в том, что  никогда в жизни не работавшая на ответственном месте родственница, получившая диплом о высшем образовании в физкультурном институте по специальности реабилитолога, а в юности  окончившая знаменитый «кулинарный техникум», потом еще несколько каких-то курсов, вдруг на новой волне, когда меняли все и вся, попала в серьезную и богатую областную, а фактически республиканскую организацию,  на должность начальника отдела труда.

 От большой величины  физкультурница очень  высоко  неслась и всячески  поддерживала свою важность и значимость, хотя  вполне можно было ожидать, что все это ненадолго, будут  перестановки и новые кадровые решения. Так оно и случилось, и это укладывание в больницу едва ли не было ходом  задержать ее сокращение – так ей тогда показалось, да так оно впоследствии и оказалось.

  Предупреждение о сокращении всей организации  в тот момент было уже подготовлено, но до лета она еще повисит за счет этого и других больничных – власть в областной организации поменялась полностью.  Жаль только, что сократили и  Ромкину девушку и его же однокурсницу, которую Элла позвала «к себе» на работу, впрочем,  для Леры это был хороший опыт первых производственных отношений, ведь она, как и Ромка, одновременно еще и являются и студентами дневного отделения, выпускающимися в этом году в качестве бакалавров и продолжающими дальнейшую учебу.


                -------------------------


      Перед 8 Марта она вдруг решила, что дело идет на поправку и хотелось бы побывать дома, вернее, там, где прожила почти полтора военных года.  Ее мирно отпустили на 4 дня, и она уехала, снабженная всеми таблетками  своего курса.  Но дома, едва уехал сын, ей снова стало паршиво,  и таблетки как бы перестали действовать неизвестно на каком основании.
 
     Ночь прошла  на прежнем уровне давления, и к утру она приняла решение возвращаться в больницу, бог с ним, с праздником.  Приехал по ее просьбе сын – и она укатила под медицинское крыло  в полупустое отделение - вот так и отпраздновала  эти три дня.

     Когда вернулись соседки, их быстренько всех повыписывали, а ее с праздничными  фокусами  оставили, как оказалось, еще на полмесяца. Первое время  жила в палате одна, а потом появились друг за другом две соседки – и снова очень хорошие и  приятные женщины. Первая – Валя, сварщица на пенсии, у которой  полупарализованный пьющий муж, укравший у нее телефон.

    Привез ее в отделение  очень внимательный сосед, он же снабдил ее стареньким телефоном с новым пакетом, в котором забил  единственный  свой собственный номер.

   Был у Вали и сын, но он уже лет 15 жил в Израиле с женой и внучкой. С телефоном была настоящая морока, ведь на нем цифирки были расположены иначе – а значит, все было неузнаваемо. Но постепенно  он наполнялся с Олиной помощью всеми необходимыми абонентами, ибо благодаря соседу номер стал известен и сыну, и племяннику и соседкам, и подругам.

     А в остальном это была очень своеобразная женщина  со своим оригинальным понятием обо всем, кстати, не вздорным, а мудрым. И именно она из них троих  неожиданно смогла дать резкий отпор  однажды появившейся четвертой  приходящей на час  соседке, ну, очень экзальтированной особе.
 
     Следом за Валей появилась Алла, дама  78 лет, жена профессора из политеха, сама бывшая работница профтехобразования.  С ней сразу нашлись общие знакомые в этой системе, ведь она принимала участие в распределении выпускников университета в профтех  на преподавательскую работу.

 А еще они на удивление  одинаково симпатизировали  известным  и не очень актерам, в том числе  одному из них, ставшему узнаваемым голосом  всяческой рекламы. И вместе радовались этим совпадениям, и выбору актеров и фильмов.

    У Аллы было две дочери, внуки и даже одна правнучка – и все они по очереди навещали ее вместе с ее ежегодно повторяющимся воспалением легких  и сильным рвущим кашлем.

     Этот кашель и стал причиной воплей новой приходящей соседки, бесцеремонной донельзя: - При мне кашлять не смейте! Мне еще этой болячки не хватало!- так она и завопила, едва переступив порог палаты.
 
    Бог мой! Их покою, уединению и тихим беседам пришел конец ровно на те час или два, на которые мегера появлялась как вихрь, постанывая на каждом шагу. Впрочем, покоя лишалось все отделение – от новой пациентки трясло всех – она врывалась в любое помещение в неурочный час, за едой ее несло прямо в кухню, откуда ее пытались выставить, но не всегда успешно, она орала и требовала  каких-то несуществующих льгот и особого внимания – и почти всегда получала  какой-то мизер, не стоящий такой большой крови.

  По профессии она была  ревизором – и этим все сказано. Для нее это была не профессия, а образ жизни. Она болела уже с полгода, наблюдалась в трех больницах, рядом с одной из которых жила, но до сих пор ей не был установлен диагноз, а самочувствие все ухудшалось.

  И вот она здесь, но лечь в стационар не может, потому что у нее слепая 35-летняя дочь, которая не может  обойтись без посторонней помощи.  Вот только это горе и мирило как-то ее соседок с этим наглым созданием  «из элитарной семьи», которую всегда наблюдали только профессора медуниверситета и элитарной близлежащей больницы.

     Едва появившись, она делала всем резкие замечания, с силой захлопывала форточку, многократно хлопала дверью, орала, что на ее постели кто-то спал (и кому бы это могло даже прийти в голову?), докторам объявляла недоверие и называла их недоучками и так далее и тому подобное.

    Лично к ней она  не цеплялась в силу ее давнишнего умения быть  в нужных случаях недоступной и высокомерной. Валя посылала ее крепко и далеко, и популярно объясняла ей, что бы с ее элитарностью и с ней лично сделали в ее дворе.  И больше всех доставалось  от нее бедной Аллочке, образованной культурной кашляющей бабушке, гораздо меньшей  по заразности, чем  элитарная Людмила Михайловна с неопознанным диагнозом.

     Так и шла их жизнь, мирная от прихода до прихода  «звезды».  А ту крутили и вертели на всех возможных диагностических прибамбасах – выявили, представьте себе, ее диагноз – и стали опять же урывками, но систематически лечить, и к выписке вашей покорной слуги она уже не подстанывала, и нрав ее заметно смягчился, и все они помогали ей по-соседски, и она даже смогла это оценить, и наговорила им много хорошего и теплого – и кто бы мог подумать?

      И эта больница уже была самой элитарной, и эти доценты и лечащие врачи  были самыми знающими, хоть и ободрали ее на диагностических процедурах на кругленькую сумму – но есть же результат!

      Вдобавок ко всему она знала всех в городе – и не раз во время мирных бесед практически с глазу на глаз, вдруг принималась рассказывать ей  о хорошо знакомых ей людях – и ей это было приятно, как дорогое воспоминание, но  ее визави это было знать не обязательно, как необязательно обмениваться с ней информацией.

   Кто ее знает, эту непредсказуемую  «скво», как она может употребить свое новое знание  в подходящий для нее момент? Жизнь давно научила  держать себя осторожно с непредсказуемыми людьми.
 
     Именно с этими соседками к ней пришло, наконец, известие о рождении  18 марта ее пятого внука. Последнее  время, да это практически  с ее больничного лечения – это было такое ожидаемее событие - и оно явно задерживалось, Ира явно перехаживала.  И вот, на День Парижской Коммуны, который упоминал когда-то и Аркадий Райкин, родился пятый в семье внук – мальчик, вдобавок к трем сыновьям, естественно, тоже мужеского рода.

 Но у младшего Сашки, рожденного ею в 40 лет,  это был первый сын. Все ее поздравляли, радовались вместе с ней, а доктор так и сказал: - А-а-а! Так это вы внука рожали!  Вот в чем дело! А теперь пора выздоравливать! – и в этой шутке была, конечно, доля правды, волнение  ее не отпускало от себя, тем более, что не на глазах, а в далеком  городе, где они в статусе переселенцев  затеялись рожать без медицинской страховки  и собственного жилья.

 Поначалу пугали их и необходимостью кесарева сечения, и  рискованного  возраста Иры, но все обошлось  вполне  нормально – а у нее появился новый внук – Виктор.

               
                8.Весна и «Парижские тайны».


         Она очень любила это время суток – сумерки, когда по стенам бегут световые полосы от машинных фар, перемещающихся от дальних пятиэтажек к ближней.
     На термометре +23, и это вечером, а днем на солнце больше +30, а на календаре всего-то 10 апреля – и так уже с неделю.
     Неужели снова потянуло написать, ну, вот хотя бы об этих полосах света, причудливо бегущих по стенам.

       Она полюбила это время, еще работая. Это совпадало с временем ожидания сыновей – сначала несколько лет подряд – среднего, а потом несколько лет младшего, после работы они заезжали за ней – и вперед, т.е. домой. За день переделано столько дел, после работы она обычно читала художественную литературу или сидела в интернете,  закончив все неотложное, но это редко – экран компьютера надоедал за день.

 А потом наступало оно, время сумерек, когда давала отдых глазам и мечтала  ни о чем, просто расслабленно сидела, стараясь даже без мыслей, а просто  наслаждаясь временем и минутой. И эта привычка иногда проявляется до сих пор – привычка не скучать в своем собственном обществе и удивляться, как это людям бывает скучно.
     Дорелаксировала   до того, что жгуче захотелось об этом написать, а заодно и о последних событиях.

     Только написала первых два слова – позвонил из Америки  Яша – Джейкоб, ее одноклассник по 11-му классу в Чите-46, самый верный  из друзей по Скайпу. Собирается приехать!


   А на улице  «весенние деньки», и снова цветут абрикосы, она насчитала их 8 в обозримом для нее пространстве. И это такое великолепие  цвета, ажурной дымчатой сетки  на пятиэтажке напротив, запаха  и восторга для глаз и души, одним словом – красота. Причем в дневное солнечное время  сплетение цветов ближних двух деревьев проецируется на едва распустившийся могучий клен  и уже защищает от ранней жары, а в сумерки и вечером – появилась таинственная разделяющая  цветочная  дымка, у каждого дерева своего особенного цвета и оттенка.
               
     Она дочитала «Парижские тайны»! Книгу, которая была одной из самых громких сенсаций XIX века. Кстати, наша Жорж Санд была среди критиков романа. Автор книги Эжен Сю был одним из самых знаменитых парижских щеголей. В детстве его крестила сама Жозефина, жена «первого консула», в будущем императрица Франции. А еще автор был  известен своей элегантностью и любовными похождениями в высшем свете. Однако,  при всем при том светским бездельником его не назовешь.

   Выучившись по примеру отца на врача, он не раз оказывался в самом пекле боев, а к 30-ти годам сложился как умелый и плодовитый беллетрист.  Вскоре ему предложили написать роман о жизни «парижского дна». Для его изучения, как и его герой Родольф, переодевался в рабочую блузу и посещал инкогнито кварталы бедного люда. Постепенно роман превращался из чисто криминального в социальный.

  Он описывает быт бедняков и их безвинные страдания, вскрывает пороки существующего права и тюремного наказания, описывает утопическую ферму. В романе появляются отступления о социальных проблемах страны в целом и даже о путях их решения. Что немаловажно, но ряд проблем  является актуальным до сих пор,  например, о порядках в тюрьмах, о профилактике преступности вместо борьбы с ней, о смертной казни.
  Правда, изменился градус проблем, ведь тогда во Франции вовсю работала гильотина, а в тюрьмах бедняки жили даже лучше, чем  дома или на улице.  Сегодня, в 10.00. 28 апреля 2016 года, в чистый четверг  она закончила чтение романа.

 Причем,  эпилог дался ей почти как половина одного тома – там такие разведены сентиментальности, все герои  выступают в ролях, к которым стремились – и это сразу становится скучно.
 Едва научившиеся читать и писать пишут длинные до неправдоподобия  письма, все друг друга восхваляют и  славят, читать становится невозможным, елей разлит  густо, но вот конец становится совершенно неожиданным – главная героиня, принцесса маленького государства  Герольштейн, юная, всеми почитаемая особа  с позорной тайной  обитательницы «дна» в детстве и юности, вместо любви и замужества, уходит в монастырь, но и там не находит себе прощения и умирает, окруженная близкими людьми, чего ей так не доставало в детстве.

 Этот финал  - единственное, что похоже на правду, да еще длинные социально-утопические морализаторства Эжена Сю, буржуа и аристократа.

    Сам же сюжет – весьма занимателен, содержит множество линий, которые интригуют и запутывают действие,  знакомят с жизнью знати и бедноты того времени, очень живо и занимательно, если только не считать абсолютно одинаковую речь героев, за исключением тех моментов, когда явно криминальные элементы говорят  на тюремном арго.

    Несколько мешало  нежелание переводчика романа  ввести оригинальные имена персонажей. А вместо них он предпочел использовать переводные  - так там появились Певунья. Волчица, Поножовщик, Грамотей. Сычиха  и  Хохотушка.

  Лучше бы они были  Марлен и Мишель вместе с Анри и Пьером. Она не задумывалась, почему это произошло, может, в силу неблагозвучности имен, но тогда их слишком много – здесь приведен еще не весь перечень  эдаких прозвищ вместо имен.

   Автор предисловия к роману задает сам себе и читателю риторический вопрос : - Как читать сегодня «Парижские тайны», уступающие авантюрным романам Виктора Гюго, и советует читать роман критически, «памятуя и о серьезности авторских идеалов,  и об их деформации в условном художественном мире».

    Кстати, в связи с неблагозвучностью имен – ей вспоминается один случай из ее собственной жизни.

        Так вот, когда ей перевалило за 35, ей довелось скорей всего по счастью, чем по глупости, сдавать кандидатский экзамен по английскому языку.  Среди заданий был реферат-перевод  оригинального  литературоведческого текста.  В каталогах  университетской библиотеки нашла книгу «Шекспировские женские образы», изданную в 1919 году, кажется, в Глазго.  Книга была красивой, старинной и явно заграничной, с золотым обрезом, толстая и небольшого нестандартного формата.

     Что касается Джульетты, Гертруды и леди Макбет – это всем понятные истории, о них много написано, кстати, и соответствующие шекспировские пьесы  она тоже перечитала, чтобы  освежить восприятие этих немеркнущих образов.

  Но среди героинь книги была некая  Perdita, а такой  героини  она не знала. Пришлось переводить, не опираясь  на  конкретный образ, а это было трудно, так как  часть догадки по контексту теперь отсутствовала.
 
    Пошла другим путем, попыталась перевести эту самую  Perdit-у    оказалось, что имя от английского  глагола  «утрачивать». А уж потом  в полном собрании  драматургии «Вильяма нашего Шекспира» отыскалась пьеса «Утрата», не так известная у нас.
    К диссертации она тогда так и не приступила, хоть и сдала все экзамены, но все равно считает, что это довелось ей по счастью, так как глупее от этого она точно не стала.

 Да и перспектива для нее, успешного начальника отдела кадров, в результате всех перипетий защиты стать к 40 годам ассистентом кафедры русской литературы – была не очень привлекательной. Вместо этого она в эти самые 40 лет родила  третьего сына, и вот сейчас ему уже 28 лет, и у него родился свой сын.

                --------------------------


     Ближе к людям! Биже к людям! Она вышла в лоджию и устроилась для долгого  там пребывания – во дворе звучала музыка – это слева у гаражей молодежь  жгла костерок  и крутила все радиостанции подряд – и рэп, и заграничных певцов вперемежку с Лепсом, Натали  и подзабытым уже  Юрой Шатуновым, но более всего – убойные ритмические песни ни о чем. Молодежь чего-то там поджаривала, но не чересчур. Наверное, выпивала, но не сильно, потому что одновременно играли в бадминтон.

    Справа  развлекалась у пятиэтажки уже известная дружная группа соседей одного подъезда. Невольно ожидалось – вот-вот запоют песни советских композиторов, но до вечера так и не случилось – убойно-забойный ритм большой мощности  из двух автомобилей возле гаражей не позволил группе товарищей  распеться.

    А утром этого дня прямо из церкви со свячеными куличами и другой снедью приходили  сват со сватьей – и было это не позже 7 часов утра – сразу и разговелись, и попраздновали, и почаевничали, и поговорили обо всем.
 
    Сдала на обмен Эжена Сю, на усмотрение  самих родственников – есть в этом какая-то О`Генриевская интрига – что принесут,  то и удивит, а удивляться она еще не разучилась, к счастью, и даже  в книгах ждет подарка судьбы.

      Днем навестил сын – и тоже с куличом. Но потом-то осталась одна, вот и потянуло ближе к людям – музыка, звуки, запахи – все  праздничное, пасхальное, как  и положено – у людей отдых и расслабление  после трудов праведных.

     Но к вечеру  ритмы двора  порядком поднадоели, и в девятом часу она плотно притворила балконную дверь и уселась за компьютер, но и там, в интернете  и «Одноклассниках» просидела недолго.

 Сначала полюбовалась на Ирину и ее семью, потом   поболтала по скайпу  со вторым сыном, который всей семьей расслабленно лежал  возле ноутбука после поездки на природу и тоже раннего подъема – а на природу сегодня, оказывается, у них была автомобильная пробка. А потом на Димке нашли клеща, но на одежде, не укусившего. А вот  кто покусал, так это зверские комары, лесные, весенние и голодные.

    Младшего на скайпе не застала – наверное, уехал в деревню на праздники и чтобы помогать  по хозяйству, в основном сеять, чтобы летом и осенью было что пожать.
   Так и день прошел, с улыбкой и радостью.

     Да, еще и с одноклассником  поговорила, проживающим в Чикаго. Завтра он вылетает  в отпуск  к сыну, самолетом из  Чикаго в Киев, а далее к сыну в город, где когда-то служил. Там у него уже третий внук родился и успел немного подрасти, а он его еще ни разу не видел. В Америке-то внуков еще не имеет, вот и тянется душой к своему потомству.

     Где-то в середине мая  в Киеве намеревается встретиться с одноклассниками, проживающими  в Украине и Беларуси, москвичи приехать не смогут, впрочем, как и она сама.  Сначала она вроде бы засобиралась, когда было предложение про Днепропетровск как место встречи, это все-таки ближе к сыну, но после событий на блокпосту, где люди ночевали вместе с автомобилями и были обстреляны – как-то расхотелось, тем более  место встречи перенесено – а это уже просто нереально  с ее здоровьем.   

       Значит, будет следить за встречей по скайпу, спасибо его изобретателям. А что?  И телевидение не гнушается устраивать различные телемосты и конференции на скайпе, а они, простые смертные, и подавно могут.

   Кстати, о последних. Она убеждена, что жизнь простых людей может быть гораздо интересней, чем принято считать, но  все жаждут  жареных фактов из жизни звезд – и в последнее время с этим явно перебарщивают  средства массовой информации.

 Лично она, как только увидит анонсы  вроде «Ты не поверишь» и «По секрету всему свету», так сразу и переключается  на  что-нибудь не такое бездушно-сенсационное и показушно-благополучное  пиар-препакостное  и радуется  хорошим программам канала «Культура», например, когда и поразмышлять хочется, и душу защемит, и  память пробудится – и  это отрадно, иногда.
    Ваша верная слуга целует вас троекратно.

                9. Читатель еще не писатель!
 
      Ей поменяли книги. Теперь у нее детективы Константинова из серии «Бандитский Петербург». Нет, наверное так их назвали после экранизации сериала по детективам. Ну, это там, где босс бандитов по кличке Антибиотик. Еще после этого сериала  ее Володю частенько стали называть Антибиотиком – и за некоторое внешнее сходство и за элегантность с ласковым обращением, хотя актеру Льву  Борисову  до ее  покойного мужа далеко.

    Детективы эти она читала еще во время своего великого вечернего сидения на работе, но не опечалилась, ведь и перечитать можно.

     А незадолго до этого начала последнюю Олину книгу «Исторические портреты»– историка В.О. Ключевского, но прочла совсем немного, страниц 20 – и ничем особо не восхитилась.  А теперь вдруг заметила, что при наличии  неплохих детективов  продолжает читать  историческую книгу и делает это без напряжения и принуждения.

 И шрифт не очень, и бумага темноватая и обложка мрачная, а тянет читать дальше. Что-то притягивает, а что – не поймешь. Уже где-то на середине поняла  - вот он, настоящий патриотизм, о котором сейчас так много говорят, а четко определить не могут.

    Ведь читала и «Историю государства Российского» Карамзина, она у нее даже есть в последнем советском популярном издании, но тогда так не впечатлилась.
    Может, возраст такой настал, ответить себе на вопрос «Откуда мы произошли есть?». Или время такое тревожное, когда все ссылаются на историю, и правый  и виноватый, но истории тоже у всех разные.

    Василий Осипович  любит свою родину и гордится ей, но проповедует не квасной патриотизм, а гордость  россов всех трех разновидностей – велико-, бело- и малороссов, рассказывая их историю, не щадя  темных периодов и  высветляя становление государства российского.

    Интересны факты о колонизации русью земель и населения чуди, которую он называет чуть ли не единственной мирной ассимиляцией двух народов, включая и религиозную, без кровопролитных  войн  и многовековой вражды. Здесь русь еще не государство, а преобладающее население.

    Вот эти факты вообще лично для нее вообще сделались открытием.  Много внимания в книге отдано истории  царей и их приближенных. Особую роль в этом ряду играют Петр Первый  и Екатерина Вторая, их жизнь и царствование описаны особенно подробно  и беспристрастно, как это возможно на рубеже XIX-XX веков.

    А цитаты из Ключевского каковы – многие из них хоть бери  и цитируй в дне сегодняшнем, который также является частью исторического процесса со своей степенью государственности, ролью народных выборцев и  управленцев, значением народных масс и как бы неистребимых  черт - мздоимства, чванства и пьянства.
    Так что Константинов подождет, когда  читается и открывается Ключевский.

     А уже и конец мая на дворе. Погода стоит неустойчивая, имеют место быть частые грозы и непродолжительное тепло, перемежающееся с похолоданиями. В разных регионах бывают грозы с градом и неизбежными потерями. И практически весь прогноз на лето также неустойчивый.

    Несколько дней  мел тополиный пух – рано в этом году. В популярной песне поется «Тополиный пух, жара, июль», но последнее  здесь всегда нужно было менять на «июнь», но в этом году и вовсе «май». Да так летел и мело, что все носы обчихались.

    Радовались только голуби – она сама несколько раз наблюдала, как  парочки спрыгивали с тротуарного бордюра прямо в кучки прибившегося пуха и радовались взметнувшемуся белому облаку, и многократно это повторяли вполне сознательно, значит, это их забавляло и радовало в их птичьей жизни.

 А еще ей очень понравилось, как голуби съезжают на своих красных лапках с козырька  над свквозным выходом из подъезда. Вот замер на секунду на пиковой точке бетонного козырька – и поехал сантиметров 30, удерживая равновесие  на тоненьких трехпалых лапках, и ведь именно катятся, не трепеща и не взмахивая крыльями, значит, важен факт именно проехаться, а уж потом разыскивать свои невидимые иногда людскому глазу крошки. До того докатались, что и «Дали» уже с вытоптанным глазом и с пухово-зелеными неопрятными бакенбарами и усами.

    С одного из верхних этажей  упали штаны, светлые такие аккуратные брючки цвета сливочного масла. Они лежали несколько дней на земле, и под солнцем, и под дождем, удивительно повторяя позу упавшего человеческого тела, с неестественно откинутыми ногами. Их было жаль, и никто за ними не приходил. Потом чья-то сердобольная рука повесила их на нижнюю ветку старой акации – и они провисели на ней еще с неделю, пока в один прекрасный день не исчезли без следа.

    Кстати о голубях, этом шумном летающем  пестром племени – они прекрасны, эти попрошайки и воркуны. Только и слышно: - Ку-куш-ки! Ку-куш-ки! Ку-куш-ки!

   А однажды, это было еще зимой, к ним направился такой себе неприметный мужичок в синем пальтишке и черной старомодной драповой кепке и стал что-то им рассыпать. Доверчивые  птицы вперевалочку заспешили к кормильцу, а он – хвать парочку, бац – отвернул им бошки – и за пазуху. Вот такие бывают «кормильцы», усыпляющие бдительность.
 Без пальто и кепки она этого доброго молодца и не признает теперь, зато пока была зима и ранняя весна она его примечала, знала уже и его жену, и все время задавалась вопросом: - Неужели он их на суп? Ведь всем известно, что в городах голуби заражены орнитозом или как она там называется, эта птичья радость?

    А жена тоже участвовала в их поедании? Вроде они не выглядят особо нуждающимися, женщина каждый вечер идет с работы с объемистыми сумками, а мужичок, конечно, легковесный такой, может, закусывали где-нибудь голубями вместе с собутыльниками  в гаражах по старой школьной привычке.

 
                -------------------------


   Вот оно – лучшее средство от лени – отключение всех интернет-коммуникаций, причем неожиданное и продолжительное – и где-то на пятый день  появилось неистребимое желание  чего-нибудь  сотворить, описать и зафиксировать – душа просит посидеть за клавиатурой  хоть зачем-нибудь, а у нас было и зачем, и за чем.

    Просто соседи уехали в отпуск, оставив ей включенным свой Wi-Fi, и специально это оговорив, ведь уже однажды было, что уехали и, не подумав, отключили всю свою квартиру от электричества – тогда это тоже было испытанием. А тут, видимо, пару раз при веерном отключении электричества, отрубился и Rotter, как его называет сосед Володя. Так она и оказалась не у дел, а может, это и не веерное было, а ночью небольшое замыкание, а может, и не ночью, а днем во время грозы.

 Первое ощущение было, что  просто уехали, забыв оплатить в суете сборов, но Сережа связался с ними  прямо у моря – говорят, проплатили и все нормально. После этого попыталась сама подключиься, но нужная сеть не высвечивалась для подключения, сохранилась только в памяти, что была такая.

     Вот теперь и кукует без людей и без интернета – и это по-своему хорошо, хотя там, конечно, и Яша  возмущается и другие ребята, и с сыновьями не поговорить. А 23 июня Сашке еще будет 29 лет – тоже событие не без ее участия, а сыночка и не поздравить.

    Придется так же, как его маленького сыночка – смс-кой  «С Днем Витька»  18 числа. Вот уже какой огромный мальчик – 3 месяца, такой становится хорошенький, ладненький, с блондинистым чубчиком на темечке при общей темноте волос – «меченый». На 2 июля наметили крестины, это все узнает опосредованно от Сережи, который с ними регулярно общается по Skype  в отсутствие своей семьи. А семейка вся без него – в Черновцах на танц-классе для Вовчика где-то в окрестностях города. Он же у них танцор, вот и поехал  со своей студией, правда, без партнерши, но там больше каждый за себя танцует, все больше хип-хоп.

 А Оля с Димозой остановились в самом городе, ходят на экскурсии, гуляют, посещают кафешки – очень это Дмитрий Сергеич уважают, тем более мама полностью ему принадлежит, а от Вовки только звонки, да и то все реже. Не так, как поначалу. Да еще и Wi-Fi на турбазе, где проводится танц-класс,  тоже нет, но это вообще просто замечательно, хоть телефон с играми постоянно не терзается, а идет активный отдых и активные занятия.

 Сегодня они его навещали на такси – там даже автобусы не ходят, а назад добирались  с кем-то из руководителей лагеря – там так принято - берут попутных родственников. Братья отвели душу, нашумелись и наспорились, в кафе наобедались и всячески насладились. Через день туда отправится и Сережа, денька три  тоже побудет в новом для себя городе и на характерной природе.

      А здесь свои приключения, кроме интернета. Она уже писала, что сват нашел работу в своем родном городке, на своей родной шахте. Взяли его для восстановления  разрушений  после прошлогодних и позапрошлогодних обстрелов. В общем, очень он подходящий и знакомый для такой работы человек, мобильный и распорядительный.
  Ну что там говорить – у него даже голос по телефону изменился – уверенный такой  и руководящий, взятый безошибочно на верной ноте, да так и оставшийся в разговорах со всеми – вот что значит  работа  для человека, а для мужчины – тем более.
    На этой неделе уезжала с ним и сваха, а в выходные не возвращались, провожали племянницу с семьей в Москву, где шахтер устроился в «Метрострой». А у них еще и малыш родился недавно в дополнение к старшей дочке. Люди ищут, где лучше – и это правильно.
    С утра в понедельник сваты друг друга потеряли – она не отвечала ему по телефону, а он искал ее следы у нее – не заходила  ли, мол. А потом, видимо, нашлись и обошлись без нее.

   Стоит неимоверная жара, уже 4-й день, пришла и свалилась как-то резко и сразу. Пришел черед кондиционера и вентилятора. Хоть она их и не любит. Вечером позвонила Ирина. Она переехала к мужу в их общий район и Димка пошел в тот самый садик, куда ходили Саша и Леша. Еще у всех на слуху история с Лешкой. Когда он в первые дни своего пребывания в садике на участке мчался через всю территорию к Сашке, если его ловили, уверенно требовал: - Пустите. У меня там дядя. И, пожалуй, это был единственный случай, когда племянники называли его дядей.

                Но нельзя-а рябине-е
                К ду-у-бу пере-бра-
                ться


       Слаженно выводит спевка под пятиэтажкой.
 
г.Донецк. 2016г.



                Эпилог.


     С тех пор прошло 5 лет, и уже идет 2021 год. А значит, в прошлом году отмечалось 75 лет со дня Победы в Великой Отечественной войне. А в этом году - уже 76 лет.

     Ее сыновья живут в 3-х государствах, и у всех ни кола ни двора. А раньше жили в одном городе, и у каждой семьи был свой дом.

    В Донецке у нее родилась правнучка. Сама она почти 3 года живет в России в семье младшего сына. Значит, со времени описанных событий ее великое сидение в квартире на 2-м этаже продолжалось еще 2 года.

 И уже сюда попала фотография отбитого снизу памятника Володе на кладбище возле аэропорта: - Наш папа тоже воевал, спрыгнул с постамента, потерял имя, но сохранил ЛИЦО!
 
    «Очень вырос в целом мире грипповирус, три-четыре!». И этот противоречивый мир сидит в карантине волна за волной.

    А В ДОНБАССЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ ИДЕТ ВОЙНА.



               
                Часть третья. Транскрипция войны.               



                Содержание.


 

Глава I. Театр Военных Действий.
       
1. Вперед к морю.
2. Славкурорт и Островский.
3. «Что день грядущий?»
4. «Как хороши…были  розы!»
5. Средство снятия стресса.
6. Делай, что должно!
7. Назад к простому.
8. И будь, что будет!

Глава II. Дом, который построил сын.

1. Гибель дома.
2. Отложим на потом.
3. 28 августа, далее везде.
4. С днем рождения!
5. Начало жизни не у себя.
        (как оказалось, на долгие годы)
6. Почти как в санатории.
7. К самостоятельной жизни.
8. Не прошло и месяца.
9. Вечная разминка до-

Глава III. Побуждение к миру.
      
1. Перепутаница.
2. Весна непобедима.
3. Майский субботник на руинах.
4. 70-летие Победы.
5. Новые слова и надежды.
6. Воспоминания о лете.
7. «С миру по нитке» осенью.
8. «Мысль высказанная есть ложь».

Глава IV. «Война – дурная тетка».

1. Невидимая нить Н-ск – Д-ск.
2. А как нам «зерна от плевел»?
3. Литгурманство продолжается.
4. Ее Рубиконы.
5. Жить для вечности.
6. Почти мА-роман в письмах.
7. В «свет» к эскулапам.
8. Весна и «Парижские тайны».
9. Читатель еще не писатель!

        Эпилог.