Мемуаристика – замечательный и ценнейший жанр исторической литературы.
Нередко его упрекают в заведомой субъективности, но упреков достойны люди, а не жанр. Воспоминания честного и ответственного, тщательно работающего с фактами человека становятся образцовым историческим описанием (которое всегда и по определению субъективно).
Одним из примеров действительно честного мемуариста, без сомнения, является широко открывшийся нам в постсоветское время белогвардейский автор Фёдор Елисеев.
Среди ценных сведений о казачьем быте его родной ст. Кавказской, о казачьей службе в Российской империи и т. д. в его воспоминаниях мы получаем ценнейший материал о периоде Гражданской войны.
Именно последний в его изложении позволяет сделать, в частности, важные выводы о существе казачьего антисоветского движения.
Елисеев был одним из лидеров антибольшевистского восстания в ст. Кавказской в марте 1918 г. – в то самое время, когда к Екатеринодару рвалась Добровольческая армия Корнилова.
Каковы были причины восстания?
Елисеев написал об этом не прямо, походя, но очень честно, даже как-то по-детски откровенно.
Советская власть в Кавказском отделе Кубанской области и самой ст. Кавказской была установлена в феврале 1918 г. – её признал съезд делегатов станиц отдела. На нём же вместо прежнего атамана был избран новый, советский глава отдела (комиссар) казак ст. Березанской Сергей Одарюк.
Одним из первых действий Одарюка в новой должности стал приказ о полной демобилизации старых частей и формировании новых – уже смешанного состава, т. е. из казаков и иногородних, – для борьбы с Корниловым. Приказ вызвал сначала несогласие казаков (они отказались создавать части смешанного состава), а затем, 19 марта 1918 г., восстание, продолжавшееся 6 дней.
А теперь несколько цитат из Елисеева.
"Видно было, что только крайняя необходимость заставила казаков взяться за оружие, чтобы отстоять СВОЕ КАЗАЧЬЕ ПРАВО" (1).
В чём же состояло отстаивание казаками "своего казачьего права"?
В защите Царя и Отечества?
В защите от поругания безбожниками Церкви и имени Господа нашего Иисуса Христа?
В чём же ещё?
Елисеев честен и откровенен:
"Не понравилась казакам в станицах новая власть, С РАВНЫМИ ПРАВАМИ иногородних, которые, конечно, подняли головы" (2). И ещё:
"Коротко рассказал о поднятом восстании против красных. Сказал сжато, по сути дела, но зато мои старики, в особенности Стуколов (бывший станичный атаман) — умный, активный, НЕНАВИДЕВШИЙ ВСЕ МУЖИЧЬЕ… уж он распространился обо всем”… (3).
Стоит напомнить, что иногороднего "мужичья" в Кубанской области перед 1917 г. насчитывалось 53% населения (примерно 1,5 млн чел.), казаков – 43% (1,3 млн).
Иногородние, как правило, не имели земли и были полностью бесправны.
В досоветском источнике их положение описывалось, в частности, так:
"Меньшинство иногородних зажиточно, громадное же большинство имущественно совершенно не обезпечено".
"Благосостояние более зажиточной группы иногородних, а именно иногородних, имеющих оседлость, почти вдвое ниже, чем коренного населения. Имущественная необезпеченность этой группы находится в тесной связи с правовым или лучше сказать, безправным ея положением".
"Пользование общественным учреждениями, как-то: школою, аптекою, фельдшерскою помощью, хлебо-запасными магазинами по общему правилу иногородним не разрешается, хотя эти учреждения и содержатся на станичные доходы, в смете которых одною из главных статей является посаженная плата [взимаемая с иногородних]. Дети иногородних допускаются в школы лишь в том только случае, если остается свободное место после приема детей казаков и при том, за особую, иногда весьма высокую плату. Лекарства из аптек отпускаются безплатно обыкновенно только казакам. Продовольственныя нужды иногородних также не обезпечены, так как хлебо-запасные магазины предназначены исключительно для казаков. Обостренныя отношения между иногородними и казаками вызывают иногда недоразумения даже из-за посещения станичных церквей…"
"В административном отношении иногородние податного сословия, проживающие в станицах, подчиняются станичным властям, управлениям отделов и областному правлению, а в судебном – станичному суду.
Станичная администрация и станичный суд состоят исключительно из казаков. Управления отделов и областное правление, за небольшим исключением, также из лиц казачьяго сословия.
Односторонний состав этих учреждений и ограниченность прав иногородних в местном самоуправлении едва ли служит гарантией внимательнаго и безпристрастнаго отношения к их интересам".
"Посаженная плата, которой обложены иногородние, совершенно не удовлетворяет требованиям правильного обложения, т. е. не является справедливой, равномерной и не соответствует их платежным силам.
Непомерное возвышение арендных платежей и разорительныя условия аренд действуют угнетающим образом на развитие сельского хозяйства и на благосостояние народных масс".
При этом "во многих станицах, где иногородних мало, казаки прямо говорят, что без иногородних им трудно содержать общественные учреждения.
Если бы половина или треть всего числа иногородних выселилась из Кубанской области в другия губернии и области, казачье население понесло бы большия потери и, пожалуй, лишено было бы возможности без правительственной помощи исправно снаряжать и выставлять то количество полков, которое оно теперь выставляет" (4).
К счастью, далеко не всё кубанское казачество было представлено "ненавидевшими все мужичье" чванливыми куркулями, готовыми убивать это русское мужичьё за свою казачью привилегированность.
Так, ещё в 1895 г. атаманом ст. Елизаветинской был избран Василий Макарович Полуян.
Василий Полуян полагал, что все люди должны обладать равными правами, вне зависимости от происхождения. Уже через полгода он был снят с должности "из-за поблажек приезжим – такая политика сильно не нравилась местным казакам".
В 1918 году он был повешен белогвардейцами за деятельность своих сыновей – большевиков.
Его сыновья – казаки ст. Елизаветинской – Дмитрий и Ян стали одними из многих тысяч кубанских казаков, принявших самое деятельное участие в уничтожении прежнего уклада общественной жизни и установлении нового.
И каким бы несовершенным ни был этот новый, советский уклад нашей жизни – в нём уже не было разобщения на полноценных привилегированных казаков и иногороднее бесправное мужичьё, на образованных людей и неграмотное быдло, на господ и холопов.
Казаку же ст. Кавказской Фёдору Елисееву – спасибо за откровенность о существе казачьей антисоветчины.
1. Елисеев Ф. И. С Корниловским конным. М., 2003. С. 184.
2. Елисеев Ф. Кавказское восстание (март месяц 1918 г.) // Первопоходник. 1972. Апрель. № 6 (http://pervopohodnik.ru/publ/19-1-0-244).
3. Елисеев Ф. И. С Корниловским конным. М., 2003. С. 180.
4. Шершенко А. И. Правовое и экономическое положенiе иногороднихъ на С;верномъ Кавказ; въ связи съ хозяйственнымъ развитiемъ края. Вып. I. Кубанская область. Статистическiй очеркъ. Екатеринодаръ, 1906. С. 42, 84, 46, 84–87, 47, 48.
На фото: Фёдор Елисеев. Франция, Париж. 1925 год.