Жулик ты мой...

Наталья Сергеевна тяжело шла по аллее сквера. Шла домой из магазина. Идти было уже недалеко, но боль в груди становилась всё сильнее, и не хватало воздуха... Стенокардия, говорят врачи, и ничего уж тут не поделаешь. В левой руке у Натальи Сергеевны сумка с продуктами, полупустая, но с каждым шагом она становилась всё тяжелее. А правой рукой Наталья Сергеевна удерживает на
поводке собаку. Впрочем, кто кого удерживает, тут ещё разобраться надо. Собака, большая белая, как будто чувствует состояние хозяйки, и идёт медленно,не дёргает поводок, но натягивает его. Этот поводок сейчас единственная опора Натальи Сергеевны.
- Жулик, к скамейке, сесть надо, - шепчет она, сумка выскальзывает из её руки.
И собака послушно поворачивает к скамейке. Она скулит, лижет руки хозяйки.
- Жуленька, сумку дай, лекарства, - шепчет та, отпуская поводок собаки.
Жулик бежит к оставленной на дорожке сумке и тащит её хозяйке.
- Молодец, молодец мой хороший, спасибо.
Наталья Сергеевна достаёт из внешнего кармана сумки валидол и нитроспрей.
- Сейчас, сейчас, всё пройдёт, надо посидеть немного. Сколько раз ты меня вот так спасал, - женщина гладит крупную голову собаки, лежащую у неё на коленях. - Я никогда не устану просить у тебя прощения, дорогой мой, за то, что не взяла тебя сразу. Я заставила страдать тогда твоё маленькое сердечко, а ты теперь спасаешь моё больное.



Три года назад, в сырую холодную осень Наталья Сергеевна возвращалась домой от подруги. Было начало ноября, шёл дождь со снегом, холодный, резкий ветер бросал брызги дождя в лицо. Смеркалось,осенью день короток, и Наталья Сергеевна торопилась. Она шла по улице среди частных, небольших домиков. Был уже виден перекидной мост через железную дорогу, а там и дом, тепло.Вдруг что-то мягкое и скулящее бросилось ей под ноги.
- Боже мой, щенок, откуда ты здесь? - воскликнула Наталья Сергеевна, взяв в руки маленький белый комочек.
Щенок был очень маленький, белый с рыжей спинкой. Видно было, что он замёрз.
- Что за испытания даёт мне Бог? Вот что мне с тобой делать? Ведь если б хоть котёнок, кошки у меня время от времени живут,но собаки не было никогда. Ведь тебе место надо, гулять с тобой надо, а я всё время болею, - так рассуждала Наталья Сергеевна. Сердце её разрывалось от жалости. Щенок, как будто почувствовал, что его не возьмут, и снова бросят на этой холодной ужасной
улице, отчаянно заскулил.
- Ну вот, плачешь, как ребёнок. Сын мне сколько раз говорил, что всех не пожалеешь, всех не накормишь. Нельзя мне тебя брать к себе, нельзя, квартира маленькая, пенсия крошечная, и болею я часто.
В Наталье Сергеевне боролись два чувства. Одно - это жалость к маленькому крошечному существу, которое придётся оставить на холодной улице и этим обречь на гибель. А второе - жалость к себе. Она понимала,что уже стара для того, чтобы завести собаку. Понимала, что для неё это будет обуза и большая. Она вспомнила свою подругу Лену, от которой шла из гостей. Как она легко относилась
к таким случаям, легко топила новорождённых котят, ни разу не принесла домой бездомной кошки. Накормить, накормит, а домой - неет.
- Ну что же мне делать с тобой? Домой я тебя не возьму, давай хоть я тебя во двор какой-нибудь подкину. А ты плачь громче,хозяева услышат и возьмут тебя к себе, - шептала она уже пригревшемуся в её руках щенку. - Вот дом, скамейка. Я на неё встану и спущу тебя пониже за забором, чтоб ты поменьше стукнулся.
Наталья Сергеевна перегнулась насколько могла через забор и разжала руки со щенком. Куда он упал, она не видела, так как стало уже совсем темно. Она воровато оглядываясь, спустилась со скамейки и, как могла быстро, пошла к дому. Вслед ей нёсся отчаянный, жалобный плач.



Дома она не могла найти себе места. Мысли были только о щенке.
- Забрали ли его в дом? Если нет, то он замёрзнет. Как же я могла так поступить? - Наталья Сергеевна уже и не пыталась оправдать свой поступок ни здоровьем, ни возрастом, ни маленькой квартирой. На душе было гадко. Всю ночь проворочавшись на постели, так и не уснув толком, она встала, как только забрезжил свет.
- Пойду, хотя бы послушаю, плачет или нет. Может всё-таки забрали, пожалели, ведь у них свой дом.  В доме с собакой легче,чем в квартире на третьем этаже. А если не забрали? - так рассуждала она, надевая куртку, - если не забрали, то на месте решу.



Дом она узнала быстро, по скамеечке, встала на неё, заглянула во двор и обомлела. Вчера в темноте она и не заметила, что на дверях дома висит замок.
- Никого нет, а где же щенок? Внизу, как раз там, куда должен был он упасть, валялось разное хламьё: тряпки, коробки. Наталья Сергеевна позвала первым пришедшим на ум именем: - Жулька, Жулька! Ответа не было. Но Наталья Сергеевна чувствовала,что щенок где-то тут и что его надо спасать.
- Надо попасть во двор. У Лены есть такая верёвочка, с помощью которой можно снаружи открыть калитку, - вспомнила она,- или ещё засовы такие бывают, которые надо оттянуть и тоже можно открыть калитку. Ей было уже всё равно, кто и что о ней подумает, для чего она пытается проникнуть в чужой двор. Калитку она тогда не открыла, а почему-то открылись сами ворота. Наталья Сергеевна кинулась к куче  мусора. - Жулька, Жулька, где ты? Вдруг она услышала слабое шевеление в коробке с каким-то тряпьём, а потом и слабое поскуливание раздалось.
Щенка она вытащила из-под старых тряпок.
- Это счастье какое-то, что ты в коробку с тряпками упал, - говорила Наталья Сергеевна, укутывая щенка в свой шарф.- Всё, собачка, пойдём домой. Ничего, проживём, и места нам с тобой хватит. А гулять мне полезно, буду с тобой гулять. Она распахнула куртку и положила завёрнутого щенка под полу куртки на груди. Щенка била дрожь, он начал отогреваться.
- Ничего-ничего, скоро согреешься. Бедная, маленькая псинка,настрадалась, плакала, а никто не приходил. Ой, Боже, как же тебе было страшно. Прости ты меня, ведь надо было сразу тебя забрать.
Ещё через полчаса вымытый в тёплой воде и накормленный тёплым молочком, Жулик (это оказался Жулик, а не Жулька), мирно спал.



Рос Жулик он очень понятливым, иногда и хулиганил, как все дети, в его возрасте, но быстро понимал,что можно,а что нельзя и учился всему быстро. Из крошечного щенка он превратился в крупную белую с рыжей спиной собаку, с умными глазами.
Даже сын Натальи Сергеевны, Лёша, который был сначала против щенка, скоро убедился в полезности Жулика.
- Ты с собакой чаще из дома выходить стала, - говорил он,- Жулик этот не даёт тебе лениться.
На поводке Жулик научился ходить сразу. Он не дёргал поводок, не стремился, как другие собаки, куда-то в сторону. Шёл спокойно, понимая,что хозяйке трудно успевать за ним. Бегал и резвился он тогда, когда Наталья Сергеевна, сев где-нибудь на скамеечке, отпускала его с поводка.
А потом Жулик вообще показал удивительные свои возможности.
- Вы одна дома? - спросил врач скорой помощи, когда приступ был уже купирован,- а кто нам дверь открыл?
- Жулик открыл, он мой спаситель, - кивнула Наталья Сергеевна на собаку.
- Собака? Как это?
- Он понимает мои слова. Когда раздаётся звонок в дверь, он лежит спокойно. Но стоит мне сказать: - Жулик, врачи, дверь!Тут же вскакивает и идёт открывать. А чтобы ему легче открывать было, сын сделал на дверях простую щеколду. Жулик научился её  открывать. Он, конечно, не в прямом смысле открывает её, а царапает щеколду. А  та так устроена, что достаточно надавить вниз, и она откроется. Он и по телефону умеет разговаривать,- рассказывала с гордостью Наталья Сергеевна, гладя спину собаки.
- По телефону? Собака? - поразился врач.
- Мне мало, кто звонит, только сын и подруга Лена. Если мне плохо и я не могу встать и ответить на звонок телефона, то только стоит сказать: Лёша! Лена! И Жулик сталкивает трубку и начинает в неё скулить. И мои родные мчатся ко мне.  Жаль вот сотовым телефоном он не может пользоваться, лапы  большие на кнопочки не попадают, - засмеялась Наталья Сергеевна.
- Ну-и-ну, вот это собака! Дай мне пожать твою лапу, - протянув руку Жулику, проговорил врач, - сколько езжу по больным, а такое впервые встречаю, - ты, брат, герой.
Жулик вежливо и с достоинством подал лапу врачу.
- Жулик ты мой, - ласково гладила Наталья Сергеевна друга.