Последнее время Косте часто снился, почти один и тот же сон. Волчица, что они застрелили в лесу под Коломной. Да, даже не сама волчица, а её глаза. Сначала они сверкали злобой на тех, кто принёс ей боль, а потом, вдруг, через недолгое время начали, покрываться плёнкой смерти.
Но, пока она не умерла, эти её глаза, так тронули сердце Кости, что он несколько дней после этого ходил сам не свой и не мог забыть их. Эти глаза, умирающего зверя.
Почти сразу же, злоба в них сменилась. Они теперь, как будто молили о чём – то, просили, упрекали, выворачивали душу наизнанку, от чего было стыдно, паршиво и необыкновенно гадко на душе.
Нет, они всё сделали, правильно. Ведь она могла уничтожить всё хозяйство его хорошего знакомого. И отстрел сделали они по лицензии. Но, это ничего не меняло и не умаляло вины, что они совершили, что – то нехорошее. Видно, в его сознании, это равнялось, убить безоружного человека. Здесь же, тем более, было просто животное.
Костя Волос, был прирождённый опер. Когда – то, ещё в детстве, он мечтал, стать хирургом, чтобы отсекать болезнь телесную, что мучит человечество. Но, мужая, понял. Его призвание, исправлять другого рода заболевание. Болезнь общества, преступления. И он стал «хирургом» в другом статусе.
Как – то однажды, ему позвонил дядя Ваня, как он его называл в детстве. Старинный друг и приятель его покойного бати. Тот был до пенсии егерем, а потом, просто лесничим, отчего он, с лесом общался на ты. Зная все хитрости его обитателей, все звериные повадки. Но, возраст давал о себе знать и ему, настоящему профи своего дела, в этот раз нужна была посторонняя помощь. О чём он, не стыдясь, признался сыну своего друга.
Старик, конечно же, догадывался, кто это занялся разбоем его живности. Поэтому при звонке Косте, так и сказал сразу, что идут они на волчицу.
Костя приехал к нему, прихватив с собой пару надёжных ребят из своего отдела. Они ехали целенаправленно, освободить старика от того, кто вплотную занялся его хозяйством. Этот кто – то начисто перерезал его обитателей загона, в виде коз и овец.
Получив лицензию на отстрел волка, они вышли, когда ночь ещё вовсю властвовала на земле. Звёзды, глядели на мир мигающими, лохматыми огнями, будто живой привет от жителей космоса.
Небо, почти, что лежало на верхушках многолетних исполинов. Месяц - молодик робко освещал мутным пятном середину небосвода. Отчего небо, этот бескрайний воздушный купол, будто скукожился до размеров зонта. Огромного, но всё же соразмерного, от окантовки фиолетовым бархатом. Не смотря, на всю серьёзность операции, не залюбоваться природой мог, только совсем неудачник в жизни.
Они же были ребята молодые, горячие и в какой – то мере романтики, если решили посвятить свою жизнь (а, она одна у человека)
в борьбе со злом.
По приходу они расположились в небольшом подлеске, чтобы, как бы обвыкнуться и привыкнуть к этому гигантскому массиву. Да и Иван Сидорович, всё точно рассчитал и делал, как он считал нужным. Ведь он сегодня был для них Сусаниным. А, так, как они были городскими жителями до мозга костей, то выполняли всё, как требовал этот немолодой уже человек, знающий лес, как свои пять пальцев.
Когда звёзды стали понемногу гаснуть, небо, вдруг резко стало подниматься, удаляясь ввысь. Это значило, приближается рассвет. Иван Сидорович крикнул совой и они, молча, направились за ним, углубляясь всё больше в нутро леса.
Дядька Иван знал все ходы и выходы леса, как на своём дворе. Вот и теперь он вёл их, казалось бы, в такую чащу, где сам леший сломает ноги, но они легко и быстро одолели эту дорогу, даже, не поцарапавшись ни единой веткой. Что торчали вокруг, напоминая заросли гигантских кактусов.
Чтобы волчица их не обнаружила, они обкурили себя дымом каких – то, известных, только старику трав. Обувь обмотали в тряпки, вываренные также в отваре этих самых трав, что приготовила баба Лукерья, супруга Сидоровича. Тем, кто курил, пришлось набраться терпения на пару дней и воздержаться от своей пагубной страсти. Ведь дикие звери могут иметь плохое зрение, но нюх у них, как правило, отменный. Иначе не выжить им в дикой стихии. А, добыча, именно пахнет. Поэтому, ничего не должно было спугнуть эту, хитрую и умную, как рассказал им о ней дядя Ваня, своего рода – убийцу.
Они остановились, только по знаку проводника. Совсем недалеко от них теперь, по словам старика, находилось логово этой нарушительницы спокойствия, хранителя леса. Они замерли в разных направлениях и все смотрели на тропу, где должна была пройти наша героиня.
Им недолго пришлось продежурить каждому, в позах, какие выбрал каждый из них. Удобные они были, или не очень.
А, вот и показалась - она. Уже, по - настоящему брезжил рассвет, и было хорошо видно эту, можно сказать – красавицу данного лесного ареала.
Её тёмно серая спина хорошо маскировалась в подлеске. Большая, с остро торчащими ушами, лобастая голова. Пепельные бока и, совсем светлая, почти белоснежная брюшина. Такой же белый треугольник на груди. Взгляд её был устремлён в землю, так, как пасть её была занята добычей. Это была, ни мало, ни много - домашняя козочка, которую она видно позаимствовала, также у кого - то, как раньше она это делала у нашего Сидоровича.
Может, потому, что она очень устала и видно, поэтому же самому, она не подала знак, что приближается к логову. Обычно это обязательно делается, возвращающимися родителями. Возможно, логово было пустым. Ведь прошло, какое – то время, как эта разбойница сделала набег на хозяйство стариков. Да и, Сидорович точно не видел, были ли с ней волчата в тот момент, когда она учинила бойню его живности.
Или же это, только его предположение, что они до сих пор с нею. Да и, есть ли они вообще? Ведь лес, это такое место, где слабый очень часто погибает. И, как ни странно, это закон природы. А, против него не попрёшь.
Как бы то ни было, а, может и вправду они так хорошо замаскировались, но волчица их так и не учуяла.
Первый же, поспешный выстрел и затем второй, кого - то из торопыг ребят, прозвучали так неожиданно, что сама волчица даже не поняла этого. Только брызнувшая фонтаном кровь, на припорошенную снегом землю, да рывок её в сторону, а затем моментальное падение зверя, показывали, что цель достигнута, хоть и не совсем. Волчица была только ранена. Но ранена серьёзно.
Она оскалилась вовсю пасть, видно от боли, уронив добычу. Слюна, падала хлопьями на её грудь, смешиваясь с кровью и, кровяня шерсть. Глаза горели по первости диким огнём, но, почти тут же он изменился. Это огонь был уже не боли. Страх и отчаяние были в том огне, и, она кидалась, на появившихся со всех сторон людей этой своей окровавленной пастью. И скалилась, обнажая, крепкие и острые ещё, словно хорошо по точенные недавно ножи, зубы. Хотя уже знала, что ничем не сможет помочь ни своим детёнышам, если они были всё же, ни напугать обидчиков. Ни защитить себя.
Пена становилась, всё кровеней, а броски всё слабее. Жизнь её постепенно уходила вместе с кровью. Но, она всё не хотела поверить в это и, когда кто - то из ребят полез в логово, чтобы проверить наличие волчат, она, изнемогая от боли, вдруг вся потянулась в сторону своего жилища.
Подняться у неё не было сил, видно пуля повредила ей позвоночник. И, она всё тянула и тянула свою морду, в сторону логова, будто хотела защитить своих щенков и на расстоянии, пока сердце её все ещё билось.
Потом её глаза остекленели. Кровь хлынула из пасти, и она затихла, чтобы больше уже не навредить никому. Но и не облизать своих щенков, не побежать рядом с ними, уча их урокам жизни, без которых они не выживут в этой стихии.
Но, потом, чуть позже, это выражение её глаз, было разгадано Костей. В логове у неё действительно остались волчата, которых он сам сдал в зверинец, где работали его хорошие знакомые. Им ничего не грозило плохого. Просто они, теперь будут расти без матери.
Вот тебе и, казалось бы – зверь, а на самом деле, ничем не хуже человека вёл себя, - подумал тогда он.
Да и, ведь люди бывают очень и очень разные. Иные, не задумываясь, бросают своих детей, в приюте ли, а то и просто где угодно. С глаз долой, из сердца вон. Другие же, не задумываясь, отдадут свою жизнь, ради своего ребёнка. Он сам, в жизни встречал людей разных, поэтому мог смело анализировать. Это были не рассказы, а настоящая, правда. Порой очень и очень горькая, но, увы.
Но, этот выстрел, почему – то разбередил душу оперу прокуратуры по особо важным делам, Косте Волосу и он, каждый свой последующий выстрел, уже по работе, не мог делать, как прежде. Нужно и всё тут. И, чем быстрее, тем лучше для тебя и твоих товарищей. А, если долго раздумывать, то можно было и самому оказаться на месте этой самой волчицы. Его клиентура была разношерстной и очень часто, стреляла первой. И, стрелки эти были порой, и настоящие профи.
Потом глаза волчицы превращались вдруг в миндалевидные глаза загнанной лани. Они были необыкновенно прекрасны, эти глаза; в опушении густых ресниц, с влагой, дрожащей у самых кончиков первых и, вот – вот готовой, пролиться неиссякаемым водопадом. Они, так же, как и глаза умирающей волчицы звали, просили, молили о чём – то.
Но, что самое главное, глаза эти были, под конец сна, теперь уже человеческие. Он точно знал это. И всё это касалось, именно его. Он, даже не сомневался. Они ввинчивались ему в самое сердце, да, даже в нутро его, разрывая там всё и кровяня рану. Да, это ощущалось, даже физически. Какая – то боль беспокоила его душу ли, сердце. Он точно не понимал, но это ощущалось. И, после этого сна, он не мог прийти в себя мучительно долго. От чего страдала его, как работа, так и жизнь в целом.
Отдел будто штормило от его нагоняев, голова готова была расколоться от напряжения, как спелый грецкий орех. Начальство требовало закрытия дел и выполнения плана. Но, как их закроешь, если преступления не раскрыты. Это же не машину отремонтировать, или дом построить. Да и там хватало проблем. А, тут был задействован чисто человеческий фактор, а это не железяка, какая нибудь. От всего этого, Косте хотелось просто сбежать, куда глаза глядят. Но, нет. Это не навсегда и это пройдёт всё, а работу свою, он любит.
В его памяти, снова всплывали глаза зверя. В них не было страха смерти. Страх был другого рода. Она будто хотела сказать людям, что она не виновата в том, что её щенки растут и требуют пищи. И им нет никакого дела до того, где и, как она раздобудет этот корм для них. Хотя, этот характер предсмертного взгляда, Костя разгадал не сразу, а много позже. Что было не свойственно его профессии. Просто, наверное, потому, что он не был ещё родителем. продолжение следует