А.С. Фигнер – партизан-герой, защищавший Отечество и наводивший ужас на французское войско. Поэт-гусар, герой 1812 г. Фёдор Глинка посвятил ему замечательные стихи:
О, Фигнер был великий воин,
И не простой… он был колдун!..
При нём француз был вечно беспокоен...
Как невидимка, как летун,
Везде неузнанный лазутчик,
То вдруг французам он попутчик,
То гость у них: как немец, как поляк;
Он едет вечером к французам на бивак
И карты козыряет с ними,
Поет и пьет...
В его приказе по армии от 26 сентября 1812 г. говорилось: «Отряд, посланный для происков над неприятелем, в окрестностях Москвы истребил в короткое время продовольствие в селах между Тульскою и Звенигородскою дорогою, побил до 400 чел., на Можайской дороге взорвал парк, шесть батарейных орудий привёл в совершенную негодность, а 18 ящиков взорваны, причём взяты полковник, четыре офицера и 58 рядовых и несколько побито… Капитану Фигнеру за исправное исполнение порученного изъявляю благодарность». Но прославился Фигнер не только многими дерзкими и удачными операциями против французов (за которые получил звание подполковника с переводом в гвардию), но и «алчностью к смертоубийству» (жестокостью по отношению к пленным). Особенно ненавидел Фигнер французов и поляков, шансов выжить у попавших к нему в плен солдат и офицеров этих национальностей не было. К итальянцам, голландцам и немцам он относился гораздо лучше, часто оставляя их в живых. Племянник Фигнера вспоминал: «Когда массы пленных отдавались в руки победителей, то дядя мой затруднялся их многочисленностью и рапортом к А.П. Ермолову спрашивал, как с ними поступать, ибо содержать их не было средств и возможности. Ермолов отвечал лаконической запиской: «вступившим с оружием на русскую землю, – смерть». На это дядя обратно прислал рапорт такого же лаконического содержания: «Отныне не буду Ваше Превосходительство более беспокоить пленными», – и с этого времени началось жестокое истребление пленных, умерщвляемых тысячами».
Под стать командиру были и его бойцы, которых в армии, намекая на пёстрый состав отряда Фигнера, называли «разнокалиберными удальцами», «разноцветной шайкой» и даже «дурацкой ратью». А.П. Ермолов говорил, что с приходом отряда Фигнера его штаб становится похожим на «вертеп разбойников». А командир другой «партии» – Пётр Граббе (будущий декабрист) называл Фигнера «разбойничьим атаманом». Но действия этой «банды» были настолько полезными и эффективными, что приходилось терпеть. Партизанский вожак Д.В. Давыдов описывал несколько случаев «варварства сатанического»: «Ставя рядом до 100 чел. пленных, он своей рукой убивал их из пистолета одного после другого...» Некоторые пленные, не в силах терпеть эту муку ожидания, молили Фигнера, чтобы он убил их вне очереди. Но партизан просьб не выполнял... Если Д. Давыдов был с врагом гуманен (насколько это позволяла война), а иногда и театрально великодушен, то партизан Александр Фигнер являл примеры поразительного мужества и поразительной жестокости. Ген. Ермолов полагал, что помешательство Фигнера произошло после того, как он обнаружил разграбленную церковь. В её алтаре «французами были деланы все физические отправления, и в углу алтаря лежало несколько трупов малолетних девочек, сделавшихся жертвами самой скотской страсти». Иные современники объясняли беспощадный нрав партизана ещё и по другому: «Фигнер увидал однажды, как французы и поляки, забравшись в сельскую церковь, изнасиловали там женщин и девушек, распяв предварительно некоторых из этих несчастных, чтобы лучше удовлетворить свою гнусную страсть.
Фигнер проник в церковь, освободил женщин, которые были еще живы, и, пав ниц перед алтарем, поклялся не щадить более ни одного француза и поляка». Сохранились сведения, что однажды французам всё же удалось схватить Фигнера. Попался к ним в руки Александр Самуилович у Спасских ворот, переодетый нищим, был тут же схвачен и допрошен. Выручили героя талант перевоплощения и высокая степень самообладания: притворившись городским сумасшедшим, Фигнер заморочил наполеоновцам голову и был отпущен. Полученные Кутузовым от А. Фигнера сведения оказались очень важными. Партизанский опыт Фигнера был учтён главнокомандующим и вскоре формируются несколько партизанских отрядов (помимо фигнеровского, действовали группы Дорохова и Сеславина). Сам Александр Самуилович набрал две сотни удальцов и вышел с ними на можайскую дорогу. Стратегия действий Фигнера была неизменной: разъезжая днём в французской, польской или немецкой одежде по окрестностям неприятельских форпостов, Фигнер запоминал расположение неприятельских войск. С наступлением же ночи он со своим отрядом налетал на французские позиции, нещадно их громя и забирая врагов в плен. Своими периодическими налётами на французов Фигнер так раздражил Наполеона, что тот за его голову даже назначил премию. Это, однако, нисколько не испугало доблестного партизана, даже наоборот, - получив от Кутузова 600 чел. отборных кавалеристов и казаков, десяток блестящих офицеров, А. Фигнер формирует новый отряд.
Действия партизан только усилили к Фигнеру ненависть со стороны неприятеля: они беспрестанно тревожили неприятельские стоянки, разбивали обозы фуражиров, перехватывали курьеров с донесениями и были для французов настоящим бедствием. Сам Фигнер умел, что называется, произвести впечатление. В одном из донесений он признавался: «Вчера я узнал, что вы беспокоитесь узнать о силах и движении неприятеля, чего ради вчера же был у французов один, а сегодня посещал их вооруженною рукою. После чего опять имел с ними переговоры. О всем случившемся посланный мною к вам господин ротмистр Алексеев лучше расскажет, ибо я боюсь расхвастаться». Об отваге Фигнера говорит и такой примечательный факт. Однажды, под самой Москвой, он напал на гвардейцев-кирасир Наполеона, ранил их полковника и захватил в плен его и ещё 50 солдат. Много раз французы настигали партизанский отряд Александра Самуиловича, окружали его, и уже казалась неизбежной гибель, но Фигнер умудрялся хитрыми, обманными маневрами заморочить неприятеля и выйти из окружения. Вот ещё один случай, когда неприятельский отряд (7 тыс.) загнал партизан в лес, примыкавший к непроходимому болоту. Французы были уверены, что русские попали в западню, из которой им живыми не выбраться. Всю ночь сторожили они партизан. С рассветом цепью со всех сторон двинулись к болоту. Однако партизан на месте не оказалось. Хотели пойти по следу, но лошади сразу же стали тонуть в болоте. Французы ничего не могли понять. Легенды о находчивости Фигнера вдохновляли армию. Что за чудесное спасение?
Никакого чуда не было, просто в очередной раз сработала военная хитрость. В темноте Фигнер, рискуя жизнью, по кочкам переправился через болото. В двух вёрстах от болота стояла тихая деревушка. А. Фигнер собрал крестьян, рассказал им, что к чему, и они сообща нашли выход. В два счёта (каждая минута дорога!) к берегу принесли доски и солому, расстелили дорогу в болоте. Командир первым проверил прочность настила, вернулся в отряд. Он приказал осторожно перевести в безопасное место лошадей - французские часовые подозрительных звуков не расслышали. Потом по цепочке пошли люди. Последние снимали за собой доски и передавали вперёд. Даже раненым удалось выбраться из западни, от дороги не осталось и следа. Партизанская война ещё более активизировалась с началом отхода Наполеона из России, и в ней Фигнер тоже играл одну из важных ролей. Так, однажды, соединившись с отрядом Сеславина, он отбил большой транспортный обоз с драгоценностями. Позже, встретившись с отрядом неприятеля у с. Каменного, разбил и его, положив на месте до 350 чел. и взяв примерно такое же число нижних чинов в плен. Наконец, 27 ноября, соединившись с партизанскими группами графа В. Орлова-Денисова, Давыдова и Сеславина, он нанёс сокрушительное поражение французскому ген. Ожеро при с. Ляхове. Фигнер отправился к Ожеро в качестве парламентёра. «На голубом глазу» он сообщил ему, что и его бригада, и дивизия Барагэ д’Илльера окружены 15-тысячным русским корпусом, и сопротивление бесполезно – если, конечно, Ожеро не хочет геройски помереть во славу Франции в этой унылой российской деревне.
Сражавшийся до последнего французский генерал, тем не менее, становиться мёртвым героем не захотел. Он вынужден был сдаться, сложив перед Фигнером значительное количество оружия. Вот что писал об этом подвиге доблестного партизана главнокомандующий М.И. Кутузов: «победа сия тем более знаменита, что в первый раз в продолжение нынешней кампании неприятельский корпус положил перед нами оружие». Этим подвигом А.С. Фигнера восхитился сам император Александр. Он наградил Александра Самуиловича чином полковника, 7 тыс. руб. (немалыми деньгами по тем временам) и перевёл его в гвардейскую артиллерию. Полиглот Фигнер и во время партизанских операций пользовался своими актёрскими способностями. Порой он, выдавая себя за офицера Великой армии, брал под командование какое-нибудь подразделение, либо брал на себя функции проводника. И приводил этот отряд к заранее устроенной засаде. Для этого у него имелась целая коллекция мундиров разных полков. Удивительные курьёзы нелёгкой партизанской жизни поджидали Фигнера и в походе русской армии заграницей. Действуя подпольно по поручению ген. Витгенштейна он проник в осаждённый Данциг под видом ограбленного казаками итальянца, чтобы попытаться организовать восстание. Но бдительные французы подозрительного итальянца арестовали. Два месяца Фигнер томился за решёткой в крепости, мучимый чуть ли не ежедневно допросами. Впрочем, свою роль партизанский вожак играл безукоризненно. Знание иностранных языков, природная хитрость и изворотливость спасли его и на этот раз и скоро Александр Самуилович был освобождён за недостатком улик.
Продолжение следует в части 30 http://proza.ru/2017/08/02/1883