Тук, тук, тук да тук, казалось это вечностью и слышалось даже в посёлке, но самое странное, местные жители умиротворённо покачивали головами, выказывая простую и незатейливую мысль, мол ребята работают. Иногда вырывался из отдельной хатки гневный женский голос, если охарактеризовать его без матерщины, он сводился к тому, чтобы сколотили богом забытое судёнышко, да и поскорее бы убирались восвояси.
Саныч с Матвейкой не долго размышляя, решили начать обшивать свою яхту с килевой балки, то есть снизу. Матвейка придерживал доску, как в то время Саныч мощным ударом молота вгонял гвоздь в шпангоут, ну а если проще, прибивал доски к скелету, тем самым заставляя дерево принять форму корпуса. Если честно, то к полудню получилось прибить только три доски, да и то невероятным усилием, но всё-таки начало было уже положено и это радовало наших друзей, посему они радостно взяли выходной на следующий день, чувствуя в глубине души, что всё должно получиться.
На протяжении многих дней солнце то приходило в гости, то обиженно уходило, но наши друзья упорно трудились и наконец, как-то под вечер, сидя на песке, с удовольствием разглядывали полностью обшитый корпус яхты и вслух вспоминали как им удавалось плотно подгонять доски, затем конопатить щели между ними и прочие приключения, в основном связанные с неуклюжестью Матвейки.
— Ну что, как тебе? — умиротворенно вещал Саныч. — Осталось только до конца законопатить да покрасить.
— Здорово получилось, — отвечал Матвейка, пристально изучая свои руки, которые к тому времени уже приобрели вполне мужской образ, то есть были покрыты ссадинами да царапинами от этих зловредных досок.
— Пойдём домой что ли? — Саныч зевнул от усталости. — Остальным займёмся завтра.
— Пойдём, — Матвейка ещё раз с гордостью посмотрел на свою яхту, которая в принципе уже могла спуститься в воду, но ненадолго, ввиду щелей между досками, которые не успели исправить наши друзья. — Надо доконопатить и покрасить, — и с этими словами он заторопился вслед за Санычем.
Дело было как казалось близко к завершению, правда наши друзья так и не поняли, как будут плыть, но тем не менее как-то утром, одолжили у соседа тележку и засобирались на рынок, чтобы приобрести краску сверхбелоснежного цвета и невзрачную паклю, которая обережёт судёнышко от экстренного погружения под воду.
— Ну что, начнём? — изрядно пропотевший Саныч выдохнул из себя, заново вспоминая тяжелейший многочасовой поход на рынок, одновременно сгружая с тележки вёдра краски и эту блеклую нечисть, которая будет служить гарантом их безопасности.
— Начнём, — Матвейка в это время, не удосужившись помочь своему другу, разглядывал щели в корпусе.
Работа закипела с удвоенной силой. Как всегда Саныч занимался тяжёлым трудом, а Матвейка старался ему помочь. Саныч проталкивал пеньку сквозь доски и сразу наносил слой краски чтобы она отвердела и не пропускала солёную воду внутрь их ковчега, Матвейка в то время следил за манипуляциями друга и если обнаруживал щёлочку в пеньке, подкладывал чуть материала, макал свою маленькую кисточку в банку краски и исправлял сие досадное недоразумение.
В общем-то говоря это Матвейкино занятие было сложней чем поддерживать доски пока Саныч прибивал их. Приоткрою секрет и скажу, что накануне стояла цена жизни наших мореплавателей. Они были настолько истощены, что еле передвигались. Трудное это занятие, строить яхту, а тем более переделывать.
Сколько из этих трудных дней прошло не скажу, но Матвейка каждый вечер что-то записывал в тетрадку. Из его последнего: «Дорогой дневник предков, ты меня обманул, всё не так. Мы поплывём, но теперь я не верю тебе. До свиданья, пока не буду писать тебе, огорчён».
От себя добавлю, дорогой читатель, я так и не понял, что у Матвейки в голове, но хочу вместе с вами проследовать дальше по повествованию.
Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/05/15/1064