- А не вешаешь ли ты мне лапшу на уши, старший брат? - обратился Михаил к Алексею, особо выделив интонацией два последних слова. Произнося вопрос, он взял пистолет и сдвинул предохранитель, переведя его в боевое положение.
- Эй, Миха, брось дурить, положи пистолет обратно! - попросил Алексей и сделал пару шагов к Михаилу.
- Стоять! - крикнул младший Степанов, направляя на брата (или бывшего брата) "Стечкин". - Стоять, я сказал! Вот так! Теперь отойди назад! На прежнее расстояние отойди, я тебе говорю! Вот так-то лучше.
"Это, скорее всего, не мой брат, а лишь его копия. Никчёмная копия когда-то живого человека. - думал Михаил, держа Алексея и Алёну под прицелом. - Я, похоже, был прав: они окончательно не убивают некоторых людей, делая из них послушных кукол. И лабуда насчёт "тварей" выглядит не слишком убедительно. Судьба даёт мне шанс ещё немного уменьшить количество этих гадин. Надо этим шансом воспользоваться."
- В Ивановке о тебе осталась "добрая" память. - зло сказал Михаил Алёне. - А точно ли твой возлюбленный, - он кивнул на Алексея, - по-прежнему обладает своей собственной волей? Не превратила ли ты его в куклу, чтобы заполучить себе как бы любимого?
- Нет! - вскрикнула русалка. - Нет, - уже более спокойно повторила она, - ведь это так ужасно! Мне действительно приходилось топить людей. Тут мне нечем оправдаться, разве что сослаться на то, что иначе погибла бы я сама, но превращать любимого в куклу? Это мерзко! Это омерзительнее всего, что только может быть на свете!
- Что за глупости ты говоришь, Миха? - очень серьёзно спросил Алексей. - Неужели за тридцать семь лет ты меня настолько сильно успел забыть?
- Наоборот, я хорошо помню тебя. - ответил ему Михаил. - Мой брат был сильным, он бы справился с собой и со свалившимся на него испытанием войной. Он бы прошёл через это и стал бы жить, как прежде, а не бросил бы всё - дом, родных, саму жизнь ради русалки. Он бы так не сделал, а это значит, что она во всём виновата. Она тебя загипнотизировала, заколдовала или как это у них называется? А потом превратила в покорную куклу.
- Блин, отвесить бы тебе сейчас подзатыльник, младший брат! Да возраст уже не тот. Впрочем, ты и выглядишь старше своего старшего брата. Ну, и чего ты добьёшься? Посмотри, чего ты уже добился? Вон, девушку расстроил. - обратил он внимания Михаила на Алёну, по лицу которой потекли слёзы.
- Это не девушка, а убийца. Подлая, коварная, беспощадная убийца. Это русалка!
- Напомню, что эта подлая и коварная убийца, как ты изволил выразиться, за последние сутки дважды спасла твою жизнь. Тебе не кажется, что это нелогично? Просто, Миха, тебе трудно смириться с тем, что месть, которой ты посветил свою жизнь, оказалась напрасной.
- Отнюдь. - слишком спокойно для того состояния, в котором находился, ответил Михаил. - Я уничтожил сколько-то этих, - он ткнул стволом пистолета в Алёну, - а сейчас судьба даёт мне шанс уничтожить ещё одну убийцу. И я намерен этой возможностью воспользоваться,
- Не смей её так называть! - дёрнулся Алексей, но Алёна положила ему руку на плечо.
- Подожди, Лёшенька! Он по-своему прав. Что же, - обратилась она к Михаилу, - если ты считаешь, что я заслуживаю смерти, то пусть так и будет.
- Алёна, что ты такое говоришь? И ты и я ведь сможем легко его обезоружить.
- Нет, Лёша. Нужно не обезоружить, а переубедить. Это совсем другое. Да и может произойти так, что кто-то из нас погибнет. А это означает, что погибнут оба. Если погибнешь ты, то не смогу жить я; Если погибну я, то не сможешь жить ты; если же мы справимся с ним, то тебе будет больно от того, что пришлось убить собственного брата. Твоя боль - это моя боль. Мы не сможем жить с этим, так что пусть всё остаётся, как есть. Если он считает, что я такая злодейка, что заслуживаю смерти, то пусть приведёт приговор в исполнение.
Старший степанов кивнул, неохотно, но всё-таки соглашаясь.
- Да, - продолжила русалка, обращаясь к Михаилу, - мне приходилось убивать людей ради собственной жизни. Как и всем русалкам, мне после этого было очень хорошо, но я смогла справиться с желанием продолжать отнимать человеческие жизни уже не по необходимости, а ради своего удовольствия. Но совесть моя не даёт мне жить спокойно. Может, ты и есть моё наказание, которое ниспослано мне оттуда. - посмотрела она в небо.
- Но знай, младшенький, что ты убьёшь и меня. Без неё я не смогу жить. Дело даже не в любви, хотя и в ней тоже, просто без морских дев их возлюбленные долго не живут. Мне останется жить не более двадцати двух лет, которые я прожил на земле. Я, конечно, ждать этого не буду, а попрошу нашего водного отца отправить меня на тот свет быстрее, поскольку без неё я в самом деле не смогу жить. Ты можешь, конечно, убедить себя, что я - это уже не я, а какая-то там безвольная кукла. В это, возможно, тебе будет легче поверить, когда ты будешь стрелять в неё или меня, чем в то, что ты потратил свою жизнь ради какой-то дурацкой мести. Что же, я всё сказал, теперь выбор за тобой.
Михаил начал выжимать слабину спускового крючка. Сомнения грызли его. Он чувствовал, что нужно скорее решиться на выстрел, иначе он проиграет. Иначе... Иначе всё будет слишком ужасно. Иначе придётся признать, что слова старшего брата - самая настоящая правда.
Палец перестал выжимать курок. Он просто остановился и всё. Михаил не мог его продвинуть дальше даже если бы захотел, но самая страшная правда заключалась в том, что он и не мог, и не хотел.
"Я должен. Это враги не только мои, но и всего человечества. Их нужно уничтожить! Её уж точно нужно убить, поскольку она, и такие, как она, представляют реальную опасность для каждого человека. Я должен нажать на спуск. Ну же, жми, не будь размазнёй!" - думал он, заводя в себе злость, пытаясь мотивировать себя на одно несложное действие: выжать спусковой крючок.
- Свою машинку вышаманивай из-под дивана сам. - сказал вдруг Алексей. Михаил вздрогнул. Это было одно из самых ранних его воспоминаний из счастливого детства. Он играл в комнате машинками. Частенько какая-то из них закатывалась под диван. Сначала старший брат их доставал,но однажды ему это надоело и он сказал:
"Свою машинку вышаманивай из-под дивана сам".
Потом Алексей ещё ни раз повторял эту фразу, правда, уже по другим поводам, связанным с иными проблемами и сложностями младшего брата. Сейчас же он сказал это именно так, как говорил тогда, когда отказался в очередной раз вытаскивать из-под дивана закатившуюся игрушечную машинку.
Степанов младший опустил пистолет, а потом и вовсе выпустил оружие. Ноги его подогнулись и он сел прямо на гальку. Алексей медленно подошёл к нему, поднял пистолет, который чудом не выстрелил при падении, и поставил на предохранитель. Михаилу было не до того: он сидел на мелкой береговой гальке, закрыв лицо руками, уткнувшись в согнутые колени, и беззвучно плакал. Он оплакивал свою жизнь, которую потратил на заблуждение. Пусть это заблуждение было искренним, но от этого оно не перестало быть за-блу-жде-ни-ем, а значит, не стоило ничего. ЧТо ему теперь делать и как жить дальше? И как посмотреть в глаза тем двоим - своему старшему брату и его возлюбленной, о которых он думал так плохо. Они его поймут и простят. Нет, уже поняли и простили, но простит ли он себя? На этот вопрос должен дать ответ самый строгий судья, который только есть для человека на этом свете: он сам.