Мои женщины. Март 1964. Классная песня.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: Лев Павлович Барашков (1931-2011) – советский актёр театра и кино, эстрадный певец, Заслуженный артист РСФСР (1970), Заслуженный артист Каракалпакской АССР, первый и лучший исполнитель песни «Главное, ребята, сердцем не стареть» Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова и Сергея Гребенникова, песни «А у нас во дворе» Аркадия Островского на стихи Льва Ошанина и песни «Хотят ли русские войны» Эдуарда Колмановского на стихи Евгения Евтушенко. Лев Барашков сыграл пять ролей в кино, а в кинофильме «Неуловимые мстители» исполнил «Песню о сатане» (музыка Бориса Мокроусова, слова Роберта Рождественского, 1967).
Как-то шёл сатана, сатана скучал,
Он к солдатке одной постучал.
Говорит, я тебе слова не скажу,
Говорит, просто так посижу,
Отдохну, говорит, слова не скажу,
Просто рядом с тобой посижу.
А солдатка живёт много лет одна,
Отдохнул у неё сатана,
Через год на печи ложками звенят (стучат),
Может пять, может семь сатанят.
К дорогуше своей я б ушёл (пришёл) давно,
Да стоит на пути чёрт – Махно,
И пока я хожу, езжу на войне,
Ты, Маруся, не верь сатане.
И пока я хожу, езжу на войне,
Ты, Маруся, не верь сатане.
У каждого человека есть свои принципы, свои ценности в жизни, свои личные интересы, свои правила жизни и поведения, взгляды на жизнь, на события, на людей, на самого себя. Иногда, а может быть, часто, эти личные принципы, ценности, интересы, правила и взгляды на жизнь совпадают с общепринятыми личностными и общественными, в том числе государственными, принципами, ценностями, интересами, правилами и взглядами, которые называются мировоззрением, идеологией или конституцией человека, общества и государства.
Любое, даже самое маленькое по численности объединение разных людей, например, «соображающая на троих» группа, компания, семья, бригада, шайка, коллектив, общество, организация, партия и, вообще, общность тоже имеют свои групповые, семейные, бригадные, коллективные и общественные принципы, ценности, интересы, правила и взгляды на жизнь, то есть свои «конституции». Выражением этих «конституций» являются доминирующие в этих группах, семьях, бригадах, шайках, коллективах, обществах и организациях правила и законы поведения.
На улице – это «законы улицы», на флоте – «законы моря», в преступном мире – «воровские законы», в армии – «воинские уставы», в государстве – конституция и законы, а в обществе – общепринятые эстетические, этические и моральные нормы поведения. В нашем 4-м «А» классе Суворовской средней школы тоже была «смесь» разных «законов, норм и правил», которым вольно или невольно подчинялись и следовали все, без исключения, мальчишки и девчонки.
По закону естественного права, по которому в любой человеческой общности всегда есть свой лидер, своя доминирующая личность или небольшая группа личностей. В нашем классе изначально такими доминирующими личностями были самый сильный, агрессивный и нахальный мальчик в классе – Сашка Кузнецов и его подручный «Ряха» (Ряшин) и самая слабая, почти бессильная из-за врождённого заболевания, но самая красивая, и одновременно, самая властная, умная, хитрая и коварная девочка – Валя Антипова со своей верной подружкой Тоней Корнеевой. Эти две доминирующие личности задавали тон, настрой, стиль всему нашему классу, всем мальчишкам и девчонкам, потому что все ребята хотели быть такими же бесстрашными, мужественными, нахальными, как Сашка Кузнецов, а все девочки – такими же привлекательными, очаровательными и властными, как Валя Антипова.
Сашка Кузнецов вёл себя, как тигр Шерхан в сказке Киплинга «Маугли», а его напарник «Ряха» (Ряшин) был типичным шакалом Танаки из этой же сказки. Сашка Кузнецов действовал в соответствии с крылатым выражением: «Наглость – второе счастье», это было его жизненное кредо. Он всегда добивался своего агрессивной наглостью, насилием, физической активностью. Сашка Кузнецов небрежно учился, презирал «хорошистов» и «отличников», за плохое поведение его в своё время не приняли в пионеры и он не просто обиделся, а оскорбился этим. Он считал себя лидером в нашем классе и хотел им быть, но при этом не хотел быть членом пионерской организации и выполнять «какие-то правила»; он устанавливал свои правила.
Валя Антипова, наоборот, была членом любой официальной системы, формальным членом любой организации, в силу своей физической слабости и физических возможностей она активно приспосабливалась к сильной, официальной и правильной стороне жизни, при этом стараясь занять лидирующее положение мягко, по лисьи, хитро и осторожно, но тоже напористо и агрессивно. Её жизненным кредо было её собственное выражение: «Покуда я молода, я беру от жизни всё, что мне надо».
Увы, в 60-е годы XX века, когда мы учились в начальных и средних классах, я и почти никто из нашего 4-го «А» класса не знали характер врождённого заболевания Вали Антиповой. Мы узнали это только в 7-м классе, в 1967 году. Узнали и очень переживали за судьбу и жизнь Вали Антиповой, которая от этого знания стала ещё более сильной, властной и прекрасной в своей физической слабости. Мы все очень жалели Валю Антипову и желали ей всего самого лучшего, что могут с сочувствием желать и давать сильные и здоровые люди врождённо больному слабому человеку, девушке, красавице. Валя знала и чувствовала это наше сочувствие и пользовалась им в соответствии со своим жизненным кредо…
Конечно, все эти рассуждения и мысли не были моими в 1963-1964 учебном году, но интуитивно я уже чувствовал и понимал их, они были «на подходе». В отличие от многих ребят и девчонок нашего класса, я был как бы «сам по себе» или «сам в себе», то есть не обычный мальчишка, не такой, как все, а другой, иной, необычный; я был, как говорится, «белой вороной» в стае чёрных ворон и воронов.
Эта моя «необычность» проявлялась и проступала практически во всём, в любом и каждом событии в нашем классе, в любом деле, в любой игре, шалости, на любом и каждом уроке. Я не соблюдал общепринятых в нашем классе правил поведения, не подчинялся правилам Сашки Кузнецова или Вали Антиповой, а действовал несколько иначе – соблюдал общепринятые в школе и обществе нормы и правила поведения. Например, я хорошо учился, ответственно готовился к урокам и поддерживал всех наших учителей в их стремлении рассказать и научить нас всему, что требовалось по программе и по их желанию.
Я отказывался «мстить» учителям за, якобы, несправедливые «колы» и «двойки», не участвовал в подкладывании на стул учительницы кнопок и забивании снизу в сиденье стула гвоздя. Я не «мычал» сквозь губы, срывая урок нелюбимой учительнице. Я не участвовал в разных грубых хулиганских «шутках» и «розыгрышах», не играл в издевательские и хамские игры типа «саечку» или «жопку к стенке». Я не хамил учителям, не грубил им и не убегал с уроков. Я не курил и не пробовал пить водку или вино «за углом» школы. Я не дрался, не пихался и не «подставлял ножку», не отвечал насилием на грубость и насилие. Я был, но как бы и не был в классе, в котором царили нормы поведения и отношений двух наших лидеров и их ближайшего окружения…
Всё это сильно влияло на нашу учёбу, на наши классные успехи и достижения, а самое главное, порождало различие и противоречие между официальными правилами учёбы и поведения и «неофициальными», которые своим примером и поступками диктовали наши классные лидеры. Рано или поздно эти противоречия и это противодействие между Сашкой Кузнецовым и Валей Антиповой и мной, а так же такими, как я, должно было созреть и прорваться каким-то конфликтом, ссорой, дракой «не на жизнь, а на смерть».
Первой это поняла или просто интуитивно почувствовала Валя Антипова, потому что она вдруг начала тоже хорошо и отлично учиться, перестала вести себя, подражая манерам и поведению Сашки Кузнецова, начала его одёргивать и откровенно презирать его верного спутника «Ряху» (Ряшина). Перед Сашкой Кузнецовым «замаячило» оставление в 4 классе «на второй год», то есть отчисление из нашего класса, безнадёжное его отставание от нас по учёбе, а значит, исключение из нашего классного коллектива, отторжение и переход в другое сообщество, на другой уровень, более низкий, по сравнению с нами. Сашка Кузнецов это тоже почувствовал, но упрямо пытался не соглашаться со своим поражением, хамил и наглел ещё больше и сильнее и тем самым усугублял свой крах.
Вот почему Валя Антипова «разочаровалась» в Сашке Кузнецове и «отпрянула» и отшатнулась от него. Вслед за Валей и по её примеру то же самое сделали и другие ребята и девочки нашего класса. В нашем 4-м «А» классе явно наметился «раскол» и это выразилось в некоторой активизации нашей школьной и пионерской деятельности. Наиболее ярко и явно раскол между принципами, ценностями, интересами, правилами и взглядами групп Сашки Кузнецова и Вали Антиповой проявились в выборе нашей отрядной или классной песни, нашего «гимна» 4-го «А» класса…
Сашка Кузнецов грубо, нагло и презрительно смеялся и насмехался нал нашим желанием иметь свой «гимн», он считал это «детской забавой», «ребячеством», «притворством» и в качестве гимна предлагал нам всем классом петь свою любимую песню «В Кейптаунском порту», которую исполнял мастерски, засунув руки в карманы штанов и пританцовывая «по-блатному»:
В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся, по тёмным улицам,
И клёши новые ласкает бриз.
Они идут туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
Где пиво пенится, где пить не ленятся,
Где юбки узкие трещат по швам.
Но вот ворвался в порт французский теплоход
В сиянии своих прожекторов,
И свой покинув борт сошли гурьбою в порт
Четырнадцать французских моряков.
У них походочка, как в море лодочка,
А на пути у них таверна «Кэт».
Они пришли туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
Зайдя в тот ресторан, увидев англичан,
Французы стали все разозлены.
И кортики достав, забыв морской устав,
Они дрались, как дети сатаны.
Но спор в Кейптауне решает браунинг,
И англичане начали стрелять.
Война пришла туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
Где пиво пенится, где люди женятся,
Где юбки узкие трещат по швам.
Когда пришла заря, в далекие моря
Отправился французский теплоход.
Но не вернулись в порт, и не взошли на борт
Четырнадцать французских моряков.
Не быть им в плаваньи, не видеть гавани,
Их клеши новые залила кровь.
Им не ходить туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и любовь.
Найти себе и женщин, и любовь.
От этой песни в исполнении Сашки Кузнецова глаза у наших девочек становились «стеклянными», а взгляд безвольным, а поведение молчаливо послушным, почти обречённым, а Сашка Кузнецов наслаждался произведённым им эффектом «блатного морячка». Однако все понимали, что эта песня не может быть официальным гимном нашего класса.
После уроков рисования и музыки у ребят и девчонок нашего класса изменились взгляды и отношение к живописи, к музыке, к искусству, к жизни. Когда мы преодолели уроки рисования кубиков, пирамидок и шаров, а на уроках пения начали петь «с выражением» и на разные голоса хоровые песни, эта залихватская Сашкина песня про каких-то английских и французских моряках в Кейптаунском порту перестала быть модной. Она потеряла свой магический эффект.
К концу 3-й четверти 1963-1964 учебного года мы все заметили, как стали чуть-чуть другими, как немного повзрослели, как начали меняться наши взгляды, мнения, принципы, поведение. При этом Сашка Кузнецов со своими повадками, ужимками и привычным хамством и наглостью уже не казался сильным и страшным, опасным и главным. Мы все ушли далеко вперёд по сравнению с ним и его дружком «Ряхой» и возврата в прошлое уже не было. Сашка Кузнецов оставался «за бортом» в своём «Кейптаунском порту», а мы уходили в своё, в наше плавание…
Вот почему новый лидер класса, красивая и слабая, но волевая и сильная духом Валя Антипова, нуждалась в «своей песне», в той песне, которая будет также магически вдохновлять окружающих её ребят и девчонок. Тихих и скромных девочек в нашем классе Валя Антипова не боялась, а вот таких же, как она сама, красивых, волевых, активных, жаждущих взять от жизни всё, что можно и нужно, она хотела иметь рядом с собой, как команду её корабля. При этом в её команде обязательно должны были быть все ребята, в том числе и я, раз я есть в классе.
Таким образом, я был «втихаря» допущен в компанию, в окружение Вали Антиповой и её «команды». Только я при этом продолжал оставаться «белой вороной». Я продолжал быть чудаком, не таким как все, а значит, чужим опасным «слабаком». «Слабаком», потому что я продолжал принципиально не отвечать насилием на насилие, не защищал и не завоёвывал свой авторитет в классе «как все», то есть какими-то «подвигами», противодействием учителям и показным небрежением к школьным правилам учёбы и поведения.
Я не был формальным членом пионерской организации, но я был пионером. Я с достоинством и гордостью, как знамя, носил на шее чистый, отглаженный по всем правилам алый пионерский галстук. Всем своим видом – стиснутыми скулами, строгим взглядом и готовностью к «смертельному бою», я показывал всем и любым хулиганам, что не позволю «в шутку» затягивать мне узел на моём пионерском галстуке так, что его нельзя было развязать пальцами. Мало того, когда Сашка Кузнецов и его подручный «Ряха» делали это с некоторыми нашими «тихими» ребятами, я резко вступался им на защиту; не дрался, нет, но вставал рядом или перед хулиганами и готов был биться с ними «насмерть».
У каждого из нас были свои личные принципы, ценности, интересы, правила и взгляды на жизнь. Однако в марте 1963 года мы, четвероклассники, уже не формально, а изнутри, в самом нашем обществе одноклассников, вдруг почувствовали себя «коллективной личностью», классом. Мы сами, без разъяснения и толкования учителями и классным руководителем это поняли и осознали, потому что нам всем, до единого, было стыдно за то, что мы сорвали урок, концерт и выступление оперных певцов и певиц, обидели нашего учителя по рисованию и пению. Вот почему мы захотели иметь свою классную песню, «подарить» её нашему учителю по пению и исполнить её на предстоящем концерте школьного смотра художественной самодеятельности.
Из всех популярных в 1963 году песен самыми подходящими для нашего класса были бы песни суперсовременные, ритмичные, модные, лёгкие в исполнении и в то же время серьёзные по содержанию. Таких песен было несколько, но по предложению Вали Антиповой мы все дружно и с энтузиазмом выбрали одну, это была песня композитора Александры Пахмутова на слова Николая Добронравова и Сергея Гребенникова «Главное, ребята, сердцем не стареть» (1962). Эту песню первым исполнил советский певец и красивый мужчина Лев Барашков.
Главное, ребята, сердцем не стареть,
Песню, что придумали, до конца допеть.
В дальний путь собрались мы, а в этот край таёжный
Только самолётом можно долететь.
ПРИПЕВ:
А ты, улетающий вдаль самолёт
В сердце своём сбереги…
Под крылом самолёта чём-то поёт
Зелёное море тайги…
Лётчик над тайгою точный курс найдет,
Прямо на поляну посадит самолёт.
Выйдет в незнакомый мир, ступая по-хозяйски,
В общем-то, зелёный, молодой народ.
ПРИПЕВ
Там веками ветры да снега мели,
Там совсем недавно геологи прошли.
Будем жить в посёлке мы, пока что небогатом,
Чтобы все богатства взять из-под земли.
ПРИПЕВ
Мчатся самолёты выше облаков,
Мчатся, чуть похожие на больших орлов,
Мчатся над тобой они, а знаешь, дорогая,
Лёту к нам, в «Таёжный», несколько часов!
ПРИПЕВ
Только потом, много лет спустя, я догадался и понял, зачем и почему Валя выбрала эту песню, зачем и почему она пела вместе с нами только первые три куплета: это был её мир, её ценности, её принципы, её интересы, её правила и взгляды на жизнь; это были её мечты…
На общешкольный смотр художественной самодеятельности мы пробовали петь всем классом и хором с солистами разные модные и популярные песни 1963 года:
Майя Кристалинская – «Я тебя подожду» (музыка Аркадия Островского, стихи Льва Ошанина, 1963),
Ты глядел на меня, ты искал меня всюду,
Я, бывало, бегу,
Ото всех твои взгляды храня,
А теперь тебя нет,
Тебя нет почему-то,
Я хочу, чтоб ты был,
Чтобы так же глядел на меня.
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора, и никак не уснуть.
Все тот же двор, все тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
Я иду без тебя переулком знакомым.
Я спешу не с тобой,
Не с тобой, а с Наташкой в кино,
А тебе шлют привет
Окна тихого дома
Да еще старики,
Что все так же стучат в домино.
Во дворе дотемна
Крутят ту же пластинку.
Ты сказал, что придешь,
Хоть на вечер вернешься сюда.
Вечер мне ни к чему,
Вечер мал, как песчинка.
Я тебя подожду,
Только ты приходи навсегда.
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора, и никак не уснуть.
Все тот же двор, все тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
Наши ребята эту песню «забраковали», а многие девчонки стеснялись петь, хотя активно её защищали.
М. Кристалинская, И. Кобзон – «Девчонки танцуют на палубе» (музыка А. Пахмутовой, слова С. Гребенникова и Н. Добронравова, 1963),
Чуть охрипший гудок парохода
Уплывает в таёжную тьму.
Две девчонки танцуют на палубе,
Звёзды с неба летят на корму.
Припев:
А река бежит, зовёт куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре,
По Ангаре.
Верят девочки в трудное счастье.
Не спугнёт их ни дождь, ни пурга,
Ведь не зря звёзды под ноги падают
И любуется ими тайга!
Припев.
Будут новые плыть пароходы,
Будут годы друг друга сменять,
Но всегда две девчонки на палубе
Под баян будут вальс танцевать.
Ребята соглашались петь вместе с девочками, но были против слов «сибирские девчата» и «по Ангаре»; они требовали «привести песню применительно к нашему классу», но наш учитель по пению нам разъяснил, что это будет «нарушение авторских прав поэтов, за что нам попадёт от жюри общешкольного смотра-конкурса».
Кто-то в шутку предложил спеть известную песню, которую исполняла Майя Кристалинская – «Топ-топ» (музыка С. Пожлакова, стихи М. Ольгина, 1963)
Топ-топ, топает малыш,
С мамой по дорожке,
Милый стриж.
Маленькие ножки не спешат,
Только, знай себе, твердят.
Припев:
Топ-топ, топ-топ,
Очень нелегки,
Топ-топ, топ-топ,
Первые шаги.
Топ-топ, очень нелегки,
В неизвестность первые шаги,
А в саду дорожка так длинна,
Прямо к небу тянется она.
Припев:
Топ-топ, скоро подрастёшь,
Ножками своими ты пойдёшь.
И сумеешь, может быть, пешком
Землю обойти кругом.
Припев:
Топ-топ, время не теряй,
До скамьи без мамы дошагай.
Обойди, прохожий, стороной,
Видишь, человек идёт большой.
Припев:
Топ-топ, скоро подрастёшь,
Ножками своими ты пойдёшь.
Будет нелегко, малыш, подчас,
Начинать всё в жизни в первый раз.
Припев:
Я сказал, что эту простую песню хорошо хором исполнять первоклассникам, а нам уже «не по чину» и все согласились, что я прав.
Был вариант исполнить песню, которую пел задушевный певец Владимир Трошин – «Светлана» (музыка В. Соловьева-Седого, стихи Б. Брянского, 1963),
Пора идти домой давным-давно,
Но светится в ночи одно окно.
Её, мою желанную,
Не зря зовут Светланою!
Смеётся звонко так она одна.
В больших её глазах весь год весна.
Её, мою желанную,
Не зря зовут Светланою!
Когда мне нелегко, всегда со мной
Улыбка этих глаз, их свет родной.
Её, мою желанную,
Не зря зовут Светланою!
Пришла моя любовь, любовь пришла.
И жизнь передо мной светла-светла!
Тебя, мою желанную,
Не зря зовут Светланою!
Эту песню отвергли сразу же, потому что в нашем классе не было никого с именем «Светлана», а влюбляться открыто и признаваться в этом мы ещё были не готовы.
Ребята предложили девочкам исполнить песню, которую прекрасно исполняла красивая и популярная певица Лариса Мондрус – «Может нет, а может да» (музыка Эдди Рознера, слова В. Масс и М. Червинского, 1963),
Каждый вечер у ворот
Жду – придёт иль не придёт.
И не знаю никогда
Может «нет», а может «да».
Но приходит каждый раз
Он в один и тот же час.
Каждый раз садится рядом
И с меня не сводит глаз.
Всё сильней день ото дня
Опасенье у меня,
Что один из нас влюблён –
Может я, а может он.
И сама не знаю я –
Может просто мы друзья.
Ну, а может и не просто –
Может он – судьба моя.
Каждый вечер жду его
И боюсь я одного.
Вдруг он спросит: «Да иль Нет?».
Вдруг он скажет: «Дай ответ».
Что сказать ему тогда?
Может «Нет», а может «Да».
Только я боюсь, не спросит
Он об этом никогда.
Что сказать ему тогда?
Может «Нет», а может «Да».
Только я боюсь, не спросит
Он об этом никогда.
Втайне каждый из нас думал о том, о чём пелось в этой песне. Каждый мечтал о влюблённости, ждал и желал этого, но пока желал неявно, тайно, скрытно, сакрально, так же, как я. Наши девчонки из класса были согласны спеть эту песню и они даже немного её репетировали, но всё же не осмелились вынести её на смотр-конкурс художественной самодеятельности.
В этой песне были слова, которые глубоко запали в мою душу и память, но я их немного переделал под себя:
И сам не знаю я –
Может просто мы друзья.
Ну, а может и не просто –
Может она – судьба моя.
Лично мне очень нравилась песня, которую исполняла популярная и красивая певица Тамара Миансарова – «Давай никогда не ссориться» (музыка Маргарита Суворова, слова Юрия Цейтлина, 1963),
Опять мы с тобой повздорили,
Почему? Почему?
Опять целый вечер спорили,
А о чём - не пойму.
Нам дружба потерянной кажется,
А другой не начать.
И первым никто не отважится
Подойти и сказать:
«Давай никогда не ссориться,
Никогда, никогда.
Пускай сердце сердцу откроется
Навсегда, навсегда.
Пусть в счастье сегодня не верится -
Не беда, не беда.
Давай ещё раз помиримся
Навсегда, навсегда».
С утра ты сегодня хмуришься
До сих пор, до сих пор.
Молчишь, не глядишь, и куришь всё,
Тянешь свой «Беломор».
А мне до тебя только шаг всего,
Только шаг небольшой,
Но как, научи, прошагать его,
Чтоб сказать: «Мой родной».
Случается в жизни всякое -
Знаю я, знаешь ты.
Пути не бывает гладкого,
Не всегда ждут цветы.
Смотри - даже солнышко хмурится,
Поглядев на тебя.
Поверь, завтра всё забудется,
И ты скажешь любя:
«Давай никогда не ссориться,
Никогда, никогда.
Пускай сердце сердцу откроется
Навсегда, навсегда.
Пусть в счастье сегодня не верится -
Не беда, не беда.
Давай еще раз помиримся
Навсегда, навсегда».
Мысленно и у себя дома я иногда вполголоса пел эту песню, как бы молился и обращался мысленно к моей Фее красоты и страсти и к Вале Антиповой. Девочки и некоторые ребята в классе меня поддержали, но Валя Антипова вдруг нахмурилась, подчёркнуто резко и независимо отвернулась от меня и на некоторое время перестала меня «замечать». Ребята и девчонки недоумевали, но не перечили ей и эта песня «потихоньку» ушла из нашего живого и азартного обсуждения нашего классного «песенного репертуара».
Был вариант спеть на смотре-конкурсе песню, которую исполняла в космическом скафандре прелестная певица Вероника Круглова – «Голубая планета Земля» (музыка Павла Аедоницкого, стихи Леонида Дербенёва, 1963),
Расступаются планеты,
Где плывёт «Восток» по небу,
Он плывет над милою землею,
Над весною и над зимою.
Припев:
Я лечу, лечу
И луне кричу:
Лучше всех планет, моя -
Голубая планета Земля.
Звёзды мимо, мимо, мимо,
Там, внизу, мой дом родимый,
Мне видны рассветы и туманы,
Континенты и океаны.
Припев.
Вся в лесах, в озерах синих,
Ждёт меня моя Россия,
Слышу я: стучат сердца родные,
Отвечая на позывные.
Припев.
Я вернусь к моей планете,
И скажу ей на рассвете:
Шар земной, в огромном поднебесье
Не нашла я тебя чудесней.
Я лечу, лечу.
В микрофон шепчу:
Ты прекрасней всех, моя -
Голубая планета Земля.
Ты прекрасней всех, моя -
Голубая планета Земля,
Голубая планета Земля,
Голубая планета, Земля.
Мы попробовали её спеть, но все наши мальчишки заявили, что она наивная и «девчачья» и что они, пацаны, её петь хором не будут. Я их молчаливо поддержал и вопрос об этой песне был снят «с повестки дня». Девчонки рассердились, заартачились и потребовали от мальчишек назвать свою песню на смотр-конкурс. Кто-то из ребят предложил спеть песню, которую исполнял всем известный и популярный киноактёр, певец и автор замечательных песен Олег Анофриев – «Песня шофера» (1963),
А дорога серою лентою вьется,
Залито дождем смотровое стекло.
Пусть твой грузовик через бури пробьется.
Я хочу шофер, чтоб тебе повезло!
Не страшны тебе ни зной, ни слякоть,
Резкий поворот и косогор,
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись шофер.
Ветер за кабиною носится с пылью.
Слева поворот - осторожней шофер!
Как-нибудь дотянет последние мили
Твой надежный друг и товарищ мотор.
Не страшны тебе ни зной, ни слякоть,
Резкий поворот и косогор,
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись шофер.
Пусть пропахли руки дождем и бензином,
Пусть посеребрила виски седина,
Радостно встречать тебя с маленьким сыном
Выйдет к перекрестку любовь и жена.
Не страшны тебе ни зной ни слякоть,
Резкий поворот и косогор,
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись шофер.
Я хочу шофер, чтоб тебе повезло!
Песня шофёра всем очень понравилась, она пелась легко и свободно и слова у неё были хорошие, добрые. Её мы все приняли «на ура», включили в наш репертуар и несколько раз репетировали её исполнение на разные голоса, вместе и раздельно, - мальчики один куплет, девочки – другой. Все были довольны, но ещё наш учитель по рисованию и пению предложил другие популярные песни 1963 и начала 1964 года. Мы с азартом «накинулись» на эти песни…
Хорошую песню, которую исполняла певица Лидия Клемент – «Когда вам двадцать лет» (музыка В. Соловьева-Седого, слова М. Матусовского, 1963), мы отвергли сразу, потому что нам было ещё не 20 лет и она как-то «не пелась», хотя слова и музыка в ней были отличные,
В небе и в реке - такая синева -
Посмотришь, посмотришь,
Посмотришь вокруг -
Кружится голова.
Бежит за лодочной кормой
И пропадает след...
Как хорошо мечтать вдвоём,
Когда вам - двадцать лет.
Только, только - двадцать лет.
На моём плече лежит твоя рука,
Всё дальше, и дальше, и дальше несёт
На волнах нас река...
Для сердца, полного любви,
Преград на свете нет,
И все дороги - впереди,
Когда вам - двадцать лет.
Только, только - двадцать лет.
Видно, мы такой настойчивый народ:
Нам давняя, давняя наша мечта
Покоя не даёт!
Нам снятся дальние пути
И яркий звёздный след,
И до Луны недалеко,
Когда вам - двадцать лет.
Только, только - двадцать лет.
Нам снятся дальние пути
И яркий звёздный след,
И до Луны недалеко,
Когда вам - двадцать лет.
Только, только - двадцать лет.
Точно так же и по тем же мотивам мы пока отложили песню, которую исполнял дуэт Владимира Розова и Вячеслава Федоркина – «Девчонки, которые ждут» (музыка С. Туликова, стихи М. Пляцковского, 1963).
Отправляясь в большую дорогу
Голубым и улыбчивым днём,
Беспокойство своё и тревогу
Мы в багаж на вокзале сдаём.
А дома, в далёкой сторонке,
Где белые вишни цветут,
О нас, вспоминая, вздыхают девчонки,
Девчонки, которые ждут.
Ненаписанных писем десятки,
Сотни тёплых несказанных слов
Вместе с нами ночуют в палатке,
Под суровые песни ветров.
А дома, в далёкой сторонке,
Где ливни осенние льют,
В обиде на всех почтальонов девчонки,
Девчонки, которые ждут.
То в тайге, то на новой плотине,
То на стройке задержимся вдруг.
И наверно, по этой причине
Заглянуть нам домой недосуг.
А дома, в далёкой сторонке,
Где зимние вьюги метут,
Живут недотрогами наши девчонки,
Девчонки, которые ждут.
Недаром так часто нам снятся девчонки,
Девчонки, которые ждут.
Девочек смутили слова из песни «недотроги», но в целом песня им понравилась, только не понравилось наше мальчишеское исполнение…
Учитель предложил нам спеть на смотре-конкурсе песню, которую исполняла сверхпопулярная и очаровательная певица Эдита Пьеха – «Венок Дуная» (музыка О. Фельцмана, слова Е. Долматовского, 1962)
Вышла мадьярка на берег Дуная,
Бросила в воду цветок,
Утренней Венгрии дар принимая,
Дальше понёсся поток.
Этот поток увидали словаки
Со своего бережка.
Стали бросать они красные маки,
Их принимала река.
Дунай, Дунай,
А ну, узнай,
Где, чей подарок!
К цветку цветок
Сплетай венок,
Пусть будет красив он и ярок.
Встретились в волнах болгарская роза
И югославский жасмин.
С левого берега лилию в росах
Бросил вослед им румын.
От Украины, Молдовы, России
Дети Советской страны
Бросили тоже цветы полевые
В гребень дунайской волны.
Дунай, Дунай,
А ну, узнай,
Где, чей подарок!
К цветку цветок
Сплетай венок,
Пусть будет он красив и ярок.
Песня всем очень понравилась и мы, чтобы загладить нашу вину перед учителем, старательно хором её спели несколько раз и даже согласились петь именно её на школьном смотре-конкурсе, но тут кто-то предложил спеть другую песню, и опять всё началось сначала…
Сначала мы попробовали исполнить песню, которую прекрасно исполнял певец Иосиф Кобзон – «Бирюсинка» (музыка Э. Колмановского, слова Л. Ошанина, 1963),
До свиданья, белый город с огоньками на весу,
Через степи, через горы мне на речку Бирюсу.
Только лоси славят в трубы там сибирскую весну,
Только валят лесорубы – там ангарскую сосну.
Припев:
Там, где речка, речка Бирюса,
Ломая лёд, шумит, поёт на голоса,
Там ждёт меня таёжная,
Тревожная краса...
Ни берёзку, ни осинку, ни кедровую тайгу,
А девчонку-бирюсинку позабыть я не могу.
С ружьецом уйдёт под вечер, не найдёшь четыре дня.
Может, в лося выстрел метил, а ударил он в меня.
Припев:
Пусть красивы городские, у неё глаза синей.
Городские, не такие, коли сердце тянет к ней.
Перед этим синим взором я, как парус на волне.
То ль её везти мне в город, - то ль в тайге остаться мне.
Там, где речка, речка Бирюса,
Ломая лёд, шумит, поёт на голоса,
Там ждёт меня таёжная,
Тревожная краса...
Песня нам очень понравилась и очень понравилось нам её петь, но мы начали путаться в словах и «скомкали» эту песню…
Потом мы уже начали шалить и кто-то опять «в шутку» предложил спеть песню Тамары
Миансаровой – «Рыжик» (музыка Борис Климчук, слова Асар Эппель, 1963),
Рос до небес солнечный лес,
И не видал, что возле пня,
На крепкой ножке гриб у дорожки
Вырос средь бела дня.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
А по-русски рыжик.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Окажись поближе.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Я к тебе с поклоном.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Будешь ты солёным.
Я сбилась с ног, пуст кузовок,
Только тебя не вижу.
Ну, появись, ну объявись,
Выгляни, рыжий, рыжий.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Под еловой лапой.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Нахлобучил шляпу.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
И приятна ножка.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Не идёт в лукошко.
Рос до небес солнечный лес,
И не видал, что возле пня,
На крепкой ножке гриб у дорожки
Вырос средь бела дня.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
А по-русски рыжик.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Окажись поближе.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Ты играешь в прятки.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Это не порядки.
Я сбилась с ног, пуст кузовок,
Только тебя не вижу.
Ну, появись, ну объявись,
Выгляни, рыжий, рыжий.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
А по-русски рыжик.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Окажись поближе.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Я к тебе с поклоном.
Руды, руды,
Руды, руды, рыдз,
Будешь ты солёным.
Будешь ты солёным.
Будешь ты солёным.
Эта весёлая песенка в стиле танца твист всем очень понравилась и мы заспорили, потому что голоса разделились ровно пополам. Эту песню мы оставили «на бис», если победим на смотре-конкурсе. Мы решили её спеть и станцевать «хором» и тут же попробовали это сделать в классе…
Песню, которую проникновенно и просто исполнял певец и киноактёр Марк Бернес – «Я спешу, извините меня» (музыка Яна Френкеля, слова Константина Ваншенкина, 1963) мы даже не пробовали исполнять, хотя она нам всем очень понравилась,
Лунный свет над равниной рассеян,
Вдалеке ни села, ни огня.
Я сейчас уезжаю на Север,
Я спешу, извините меня.
На холодных просторах великих,
В беспредельные дали маня,
Поезда громыхают на стыках.
Я спешу, извините меня.
Говорю вам, как лучшему другу,
Вас нисколько ни в чем не виня:
Соберитесь на скорую руку.
Я спешу, извините меня.
Не хотите? Ну что ж вы, ей-богу!..
Тихо дрогнули рельсы, звеня.
Хоть присядьте со мной на дорогу.
Я спешу, извините меня.
Может быть, вы раскаетесь где-то
Посреди отдаленного дня.
Может быть, вы припомните это:
«Я спешу, извините меня».
Жизнь прожить захотите сначала,
Расстоянья и ветры ценя...
Вот и всё. Я звоню вам с вокзала.
Я спешу, извините меня.
Вот это «извините меня» прочно вошло в наше общее сознание и мы иногда, правда, говорили друг другу этими словами из песни: «Я спешу, извините меня»…
Потом мы попробовали исполнить песню, которую исполняет певица Эдита Пьеха – «Только ты» (музыка Б.Рам, слова И.Самойлов, 1963), но тут уже наш учитель по пению её забраковал, сказав, что нам ещё рано петь такие песни,
Только ты!
В мой дом весну принёс!
Только ты!
Открыл мне счастье слёз!
Лишь тобой, любимый мой, полны мои мечты
И в каждом нежном взгляде только ты!
Только ты!
Всегда в душе моей!
Только ты!
И нет тебя родней!
И с тобой навстречу солнцу
Рядом мы пойдём вдвоём,
Только вместе наше счастье мы найдём.
Мы все устали и в конце этого стихийного внеклассного урока музыки и пения наш учитель предложил исполнить песню Олега Анофриева – «Песня о друге», композитора Андрея Петрова на стихи Григория Поженяна, которую они сочинили специально для кинофильма «Путь к причалу» режиссёра Георгия Данелия и с успехом прошедшего в 1962 году. Это была одна из лучших песен в СССР 1963 года.
Если радость на всех одна,
На всех и беда одна.
В море встаёт за волной волна,
А за спиной спина.
Здесь, у самой кромки бортов,
Друга прикроет друг.
Друг всегда уступить готов
Место в лодке и круг.
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг.
Его не надо просить ни о чём,
С ним не страшна беда.
Друг мой - третье моё плечо -
Будет со мной всегда.
Ну, а случись, что друг влюблён,
А я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон:
«Третий должен уйти».
Уйду с дороги, таков закон:
«Третий должен уйти».
Учитель предложил спеть эту песню мне, что я и сделал. От волнения я не помнил, как я пел. Я только с ужасом чувствовал, как нервно дёргается и кривится моё лицо, как скрипят мои стиснутые скулы и как хрипит мой голос. Всё равно, в тишине после моего «провала» раздался гром аплодисментов, и мы все тут же решили исполнять эту песню на общешкольном смотре-концерте художественной самодеятельности.
Я немедленно начал протестовать, сопротивляться, отказываться, но Валя Антипова сказала, что я исполнил эту песню лучше Олега Анофриева и ребята решили «доверить мне выступление от всего класса»; девочки поддержали мальчиков и некоторые даже начали поглядывать на меня заинтересованно и с «со вниманием».
Валя Антипова тут же пресекла эти «взгляды» девчонок в мою сторону и предложила выставить на конкурс три песни: классную отрядную песню-гимн 4-го «А» класса «Главное, ребята, сердцем не стареть», конкурсную песню - «Венок Дуная» и запасную песню – «Третий должен уйти». Валя так и сказала: «Третий должен уйти» и я это отметил себе в памяти…
Домой я шёл, еле-еле передвигая ноги от усталости и волнения. Мы все устали от этого перечня песен и их исполнения хором, как попало. Больше всего я волновался из-за того, что опять «высунулся» и опять меня «нагрузили» неподъёмным пионерским поручением. Ну, почему я не могу быть таким, как все?! Ну, почему мне обязательно надо «высунуться»?! Я ругал и корил себя самыми грубыми словами, но в душе я радовался, потому что сегодня мы все, в том числе и я, раскрылись с новой стороны наших личностей.
А Валька-то, ревновала меня к девчонкам! Это точно! Что бы это значило?! И что значит это её: «Третий должен уйти»? А?