Сага о Насекомых

Сага о Насекомых

__________ Во имя Отца, его Сына, Дочери Сына
__________ и их триединого литературного Духа.

__________ Что наша жизнь-игра? Плетение словес!
__________ Затем продажа их построчно и на вес...
__________ (Семен Г. «Квартет насекомых»)

В году... забыл каком... семейка Насекомых в связи с отсутствием идей и текстов новых из шкафа извлекла скелет историй старых, стремясь сорвать банчок, имея двоек пАры.
Представим юмор всех участников квартета в порядке возраста и правил этикета. (Будь я... Крылов, пересадил бы их иначе, дав шанс стащить с небес журавлика удачи.)

ОТЕЦ

__________ Как бишь конкурсная номинация прозывается?
__________ «Просто о жизни»? Худо... Сподручнее было бы
__________ «с юмором о жизни», да деваться некуда...
__________ (Эзоп Н.-отец, «Аллюзион русской премии»)

В начале, как заведено с незапамятных времен или еще раньше, был Отец. И звали отца — Сенька. В фигурных скобках заметим, что у отца тоже был отец (папа), но это второстепенное. А первостепенное то, что по предназначению Сенька был писателем-юмористом, а по понятиям — нонконформист, и уже в первой жизни с ним случилось немало весьма поучительных историй...
Памятуя о лапидарности и таланте блюсти краткость, оставим эти истории в прошлом. Ищущий их да обрящет их (в соответствующих архивах). А обретший их да осилит их (соответствующим умом)! И только для тех, кому лень искать, я, литературный Дух семьи Насекомых, гуманно выставлю (на посмешище, ха-ха) вышеуказанные истории прямо здесь.

Полудетские полупоучительные полубыли и полуфантазии
из жизни отца
[для умных и веселых детей самого старого детского возраста
и таких же взрослых от 14 до 114 лет]

__________ Наши цели ясны, задачи определены, а темы согласованы.
__________ Садимся за писанину, товарищи писатели.
__________ (Центральный Комитет КПСС и Отец)

Глубокоуважаемые дети самого старого детского возраста!!
(Это первая шутка уже немолодого автора, чтобы вы сразу поняли, с кем имеете дело. Имелось в виду: самого старшего детского возраста.)
В первую очередь, к вам обращаюсь я, умные, веселые и начитанные дети мои (отнюдь не в двусмысленном биологическом, а в хорошем литературном смысле двух последних слов).
Читатель-ребенок, я очень надеюсь, что вы поняли и вторую шутку (не про Центральный комитет КПСС, а про литературно-биологический смысл детей). А если не поняли, то обсудите ее со своим папой (только с папой, а маму не беспокойте — у нее ответственная работа на коммунальной кухне).
Итак, покончив с шутками (не навсегда!), имею честь представить вам, а также всем взрослым (тоже детям, но бывшим) несколько историй из целеустремленной жизни полуреального Сеньки, которого взрослые учителя школьной литературы когда-нибудь назовут литературным героем. На мой взгляд, Сенька вовсе не герой, а просто остроумный человек (поначалу — мальчик). А взрослые, по сути, те же дети, только утратившие (в большинстве своем), по ходу жизни, непосредственность, волосы (это касается только мужчин, и то не всех) и природное чувство юмора.
Вот и все предисловие к историям, полупоучительным не только для детей и стариков, но и для кое-каких других возрастов. А там, дети и прочие, смотрите сами, и будь что будет.

Сенька и шапка

Первая полупоучительная история из указанной жизни случилась много лет назад, когда в честь 8-го марта папа подарил Сеньке шапку. А Сенька папе — «Тетрадь для письма».
Шапка была по Сеньке — то есть в самый раз, а в смысле на вырост — по самые глаза. А папе подарок был нужен — как рыбе зонтик, но он педагогично поблагодарил сына.
Шапка Сеньке так пришлась по душе и телу, что он натянул ее по-взрослому (в смысле — по самые глаза) и даже в классе не снимал. И войдя на педсовет, не снял. За это директор дал Сеньке по шапке. А в моральном смысле — щедро наградил образными словами удручающего наклонения.
А папа, узнав о такой привязанности, предложил сыну в честь 1-го апреля поменяться подарками.

Образные слова глубоко запали в награжденного, а через определенное время дали всходы.

Сенька и суп

__________ Шишки на ели висят еле-еле,
__________ Белки те шишки на ели поели.
__________ (Семен Г., «Конфликт»)

Как-то раз, когда Сенька, продолжая быть средне учащимся средней школы, выразительно сидел за столом, тужась написать заданный на дом юмористический рассказик, к нему пришел приятель — известный школьный поэт Санька, обладавший, как считалось, большИм чувством юмора. Узнав о трудностях прозаика, он попытался заглянуть в Сенькину «Тетрадь для письма», но тот выпятил живот, слегка оттеснил им приятеля и укрыл чистую страницу.
— Тоже мне, пуп Земли, — поэтически образно приобиделся Санька.
— Ага! — отреагировал Сенька и быстро накарябал заголовок — «Суп Земли».
Краем глаза отодвинутый собрат по перу все же сумел заглянуть в заветную тетрадь.
— Суп Земли? Это не смешно.
— А крылышки Земли? — прибросил юморист, что-то вспомнив.
— Тем более не смешно, — хохотнул Санька.
— А сердце Земли? — продолжил искатель непонятную линию.
— Не смешно и глупо! — покраснел от случайно проступивших прозаических чувств отрицатель.
— А потрошки Земли?
— Не выводи себя из меня, — неожиданно сбился Санька.
— Хорошо, вернемся к супу, — покладисто сказал Сенька и притащил из кухни большую кастрюлю с супом.
Он открыл крышку и показал приятелю содержимое кастрюли.
— Пахнет вкусно, но юмором и не пахнет, — блеснул Санька. — Знай: с супом смешно никак не получится, — самоуверенно заявил эксперт.
— Никак?? Тогда получай шедевр!! — с этими словами отчаяния Сенька вылил суп себе на голову.
Получатель от смеха повалился на пол и там, корчась, сквозь новые приступы хохота, простонал: «И... вовсе... не... смешно!..»
Между прочим, за «Суп Земли» папа поставил Сеньке пять с плюсом, а мама свою оценку не огласила.

Однажды автору шедеврального супа откуда-то (предположительно, с небес) послышалось: «Стать писателем. И точка». Оставаясь собой, Сенька зафиксировал в «Тетради для письма»: «Стать писателем. И дочка!!»
То есть, на удивление, вышеуказанные всходы не погибли, а пошли в рост.

Сенька и стихи

Как-то раз уже известный вам «известный школьный поэт» Санька придумал, написал, издал (под своим именем, обойдясь на этот «раз» без псевдонима) и разместил в Интернете электронную книжку (сейчас это легко) с лаконичным, но емким названием «В лесу». Она состояла из титульного листа, оборота титула (с копирайтом и ISBN), содержания и семи разделов — рисунков, слямзенных (позаимствованных) из «Энциклопедии животных», с лично сочиненными короткими рифмованными подписями к ним. Немолодой автор (то есть я) видел эту (точнее — подобную) книжку (в бумажной версии) собственными глазами. Одним из «животных» (лирических героев) там был медведь. А стих к нему поражал глубиной мысли и изяществом рифмы: «В лесу известно всем, что сладкий мед я ем».
На уроке зоологии Санька незаметно от учительницы метнул своему приятелю и конкуренту по творчеству Сеньке ссылочку, а тот быстренько по ней сходил и внимательно просмотрел всю книжку. (А учительница ничего не заметила. Да, такие крутые иногда встречаются школьники.)
— Ну, как?! – спросил обладатель ISBN.
— Не шибко... В смысле — не Иосиф Бродский, — эрудированно ответил Сенька. Честный критик стихов Бродского по малолетству не читал. Но слышал (от папы), что Иосиф поэт еще тот. Пушкинского уровня.
— Ты и так не сможешь, — обиделся Санька.
— ТАК я точно не смогу. Я смогу ИНАЧЕ — взыграло ретивое у нашего главного литературного героя.
Целый месяц этот герой ходил по миру то бледный, то раскрасневшийся. Он не выпускал из рук «Тетрадь для письма» и через каждые 9 минут что-то вписывал туда, а через каждые 3 минуты что-то вычеркивал. И это правильно, ибо один не глупый человек ровно 340 лет назад (для правдивости: в далеком 1674 году) толково советовал поэтам: «Добавьте две строки и вычеркните шесть». Как бы там ни было, но через указанный промежуток времени у Сеньки получилось вот что.

БЕЛКА
Легка, подвижна белка, хвостик мил,
Грибочек свежий прячет под сосной...
Как черствы те, кто шапки, шубы сшил
Из меха нежной красоты лесной.

ВОЛК
Давно известно: волк коварен, дик.
Опасен он для стад и для отар.
Держись вдали ребенок и старик...
Но помни: хищник — леса санитар.

ЕЖ
Могу свернуться маленьким клубком,
Люблю питаться яблоком, грибком.
Колючки? Это гордость для ежа!
Вот чем я отличаюсь от... ерша.

ЗАЯЦ
Во многих сказках выгляжу труслив,
Но сказочник ко мне не справедлив!
От норки гончих псов я уведу
И тем от деток отведу беду.

ЛИСА
Краду цыплят на завтрак и обед —
Без витаминов мал и труден рост.
Чтоб не поймали, четкий зимний след
Хитря, сотрет пушистый рыжий хвост.

МЕДВЕДЬ
Живем повсюду на Земле, разнясь лишь цветом шубы.
Мы косолапы, но умны, нам лес и льдины любы.
Еще? Могучи и быстры, умело ловим рыбок...
А дети не заснут без наших плюшевых улыбок.

ОЛЕНЬ
Нет, не козел я, а король-Олень,
Хоть есть и сходство — крепкие рога.
Готов сражаться, побеждать врага,
А вот весной ходить под плугом — лень.

Сенька не удовлетворился ироничными стихами, а стал придумывать к ним, как он каламбурно выразился, веселые рисунки для «Веселых картинок» (с благородной литературной целью: утереть Саньке нос).  «Самое интересное в моих СТИХО — это ПРОЗО-комментарии к ним», — ошеломил Сенька своего конкурента яркой сентенцией. И вот что у него тогда получились.
К белке. Слева: белка прячет под сосной грибок, за щекой у нее орех; сбоку в нее целится охотник. Справа: портной с ножницами в руках, на его рабочем столе разложены беличьи шкурки.
К волку. Слева: овцы оплакивают загрызенного волком ягненка. Справа: маленькие обнявшиеся дрожащие от страха малыш и старик, а еще большой волк на задних лапах с санитарной сумкой на боку; в передних лапах он держит скальпель, пузырек с зеленкой и шприц.
К ежу. Слева: еж перед миской, в которой лежат яблоко и грибок; рядом с ним еж, свернувшийся клубком, и удивленная этим гимнастическим упражнением лиса. Справа: еж и ерш перед зеркалом меряются колючками.
К зайцу. Слева: трое зайчат в норке жуют морковки. Справа: свора собак гонится за зайцем, убегающим прочь от норки.
К лисе. Слева: лисята в норе рвут на части зайца. Справа: лиса с мешком (из которого выглядывает голова цыпленка) заметает хвостом свои следы; вдали видны крестьянские хатки.
К медведю. Слева: бурый медведь (на лесном пеньке) и белый медведь (на льдине) стоят на задних лапах в обнимку, перед собой они вместе держат в передних лапах крупную рыбу (как спортивный трофей), их фотографирует панда. Справа: спящий малыш обнимает игрушку — плюшевого медведя.
К оленю. Слева: крупный гордый олень грозно наставил рога на небольшого по размеру козлика. Справа: обливающийся потом крестьянин в лаптях впрягся и тянет плуг, а стоящий поблизости олень высокомерно наблюдает за ним.

Дети и прочие, сами придумайте, что сказал Сеньке его папа по поводу этого произведения. И пришлите мне свои варианты. Адрес простой: «На деревню, дедушке»... Это, конечно, литературная шутка. Правильный мой адрес есть в полицейской базе данных, и вы его легко узнаете.

Сенька рискнул повесить своих эмоциональных «зверей» на школьном сайте и получил на свое «стихопрозаическое» измышление два незаурядных отклика.
Первый был от Коли Тюленева (7 лет, 8 месяцев, 9 дней).

ЕРШ
Невмочь свернуться мне клубком,
Люблю питаться червяком.
Колючек мало у ерша —
«Вот в чем отличье от»... ежа.

Второй — от Пети Ершова (9 лет, 8 месяцев, 7 дней).

ТЮЛЕНЬ
Прошу не путать: я — Тюлень,
А не заносчивый Олень.
Лежать на льдине мне не лень
И нюхать белую... сирень.

Этими откликами Сенька остался очень доволен, а Санька — не знаю.

Так, что там у нас со всходами (которые не погибли, а пошли в рост)? А вот что: они так выросли и окрепли (как обух), что их уже и плетью нельзя было перешибить.

Сеня и коровы

Как-то раз, будучи студентом зооветеринарной академии, Сеня (бывший Сенька) прочитал на лекции в незабвенном журнале «Веселые картинки» (№ 3 за 2008 год, если уж на то пошло) рассказ под названием «Три коровы»:
«У Сениной бабушки Веры была пятнистая корова Зорька.
— Все понятно, — сказал Сеня, как только увидел Зорьку. — Корова дает молоко!
— Правильно, — подтвердила бабушка. — А у моих соседей Макаровых — три коровы!
Сеня задумался.
— Тоже все ясно! — наконец понял он. — Одна корова дает молоко! вторая — кефир! А третья — йогурт или даже творог!»
Тут и пришла к Сене (не к веселокартиночному, а к студенту!) в гости острая и умная мысль, отображающая страшную правду жизни. И попав под ее очарование, правдолюбец отправил в журнал продолжение — сатиру на кисломолочную жизнь в розовых очках: «Тезка, ты прав, но это лишь половина правды жизни. Если бы ты знал, что у других соседей твоей бабушки Веры — Назаровых — шесть коров, то быстро бы догадался, что их четвертая корова (пятнистая) дает голландский сыр, пятая — отечественную телятину (по 2 50), а шестая — сырокопченую колбасу или даже консервированные сосиски».
И приложил к своему труду надежду на опубликование.
Для проницательного читателя не станет неожиданным ответ редакции: «Благодарим за сотрудничество, но...».
Между прочим, папа, в отличие от мамы, проницательностью не отличился. Наверно, потому, что был прожженным романтиком.

Как-то раз, уже будучи ужасно взрослым, но оставаясь жутко веселым, полуопытный прозаик Семен Г., которого в студенческие годы звали Сеня, пришел по приглашению на вечер воспоминаний пожилых людей «Наши детские игры». Готовясь к выступлению, он кое-что прихватил с собой. Для наглядности...
Там он терпеливо переждал всех, кто вспоминал второсортные игры своего детства: всякие там «классики», «ручейки», «испорченный телефон», «квач обычный» и «квач железный», «разорви цепи»... И еще: «прятки», «казаки-разбойники» и гендерно равноправные «дочки-матери», и «лапта», и «выбивной»... И «третьего лишнего» переждал, и «корову», и «хали-холо»... И, к огромной радости бывшего Сеньки, никто, ну ни один, не вспомнил первосортную суперигру — ножички!

Семен Г. и ножичек

Наконец-то ему предоставили слово. Оратор вышел на середину зала. Пол под его ногами оказался из кафельной плитки. «Так даже лучше», — мелькнуло в голове у выдумщика, который первоначально рассчитывал на не очень твердую деревоплиту.
— Из сотен игр, в которые я на протяжении двух десятков счастливых лет детства играл в своем проходном дворе и во многих других чужих дворах, безусловно, наилучшей является игра в ножички, — красноречиво начал Семен Г.
Тут он полез в карман и достал охотничий нож внушительных размеров. Затем докладчик нажал на кнопку, и с тревожащим душу звуком выскочило кошмарное лезвие изощренной формы. Как и предполагал Семен Г., аудитория, охватывающая его кольцом, чуть-чуть взволновалась. И как бы даже чуть-чуть отодвинулась.
Далее выступающий живописно рассказал присутствующим о двух играх с использованием ножичка: «фигурные ножички» и «Земля».
Игра «фигурные ножички» не требует ума. Чтобы победить, достаточно обладать высокой техникой метания ножичка при разных положениях пальцев («рюмочки», «вилочки»), а также метания с ладошки, с локотка, с коленки, с плечика, через плечо и еще с десяток «фигур», которые писатель уже подзабыл. Однако он хорошо помнил, что нож бросали во влажный утрамбованный песок. А проигравший должен был вытащить зубами из этого песка спичку, глубоко забитую в этот песок игровым ножичком. Естественно, не разгребая песок ни руками, ни ногами, ни вспомогательными предметами. Естественно, когда проигравший доставал-таки спичку зубами, его рот был полон песка... Ха-ха!
Игра в «Землю» намного глубже и стократно полезнее для гармоничного развития детей. Напомню ее основы для тех, кто подзабыл. Игроков может быть и два, и три, и сколько хотите. А можно и самому с собой играть. На земле вычерчивается окружность. То, что оказалось внутри, называют Земля. Ее делят на сектора (говоря языком геометрии) по количеству игроков. Каждому игроку дают сектор (первоначальный капитал, говоря языком экономики) на правах собственности (говоря языком юриспруденции). Ножичек бросают в Землю по очереди в чужое владение. Если он упал плашмя, то право на бросок переходит к другому игроку. А если воткнулся, то — хорошо (для метателя). Тогда режем (проводим линию в направлении прорези). Соответствующая территория разделяется на две части, и тот, кого «подрезали», принимает решение (говоря языком теории принятия решений), какую часть отдать удачливому метателю, а какую оставить себе. Тут не все так просто, поскольку, например, можно выбрать территорию с большей (на глазок) площадью, но с грунтом, податливым для враждебного ножичка, а можно выбрать часть маленькую, но каменистую (вот вам, педагоги-новаторы, и почвоведение). Тут надобно хорошо-о-о соображать. Постепенно получаются весьма причудливые конфигурации территорий с так называемыми «материками», «островами» (вот вам, дети, и география) и «колониями» (вот вам, взрослые, и геополитика). Обычно играют «до одной ножки». То есть игрок остается в игре до тех пор, пока его стопа-«ножка» помещается внутри его же территории. Кстати, если территория настолько маленькая, что игрок вынужден стоять на ней на одной ножке, то и метать ножичек при своей очереди хода он обязан, стоя на одной ножке и балансируя (вот вам, пенсионеры, — нынешние и будущие — и гимнастика), что, поверьте на слово, требует очень высокой квалификации.
Ну, дети, есть еще 100 (сто) второстепенных правил, которые вам легко подскажет папа. (Только папа... Хотя и многие девочки, как помнится, с удовольствием играли в Землю. Читатель-ребенок, не исключено, что и конкретно ваша мама, которая когда-то тоже была девочкой и которая сейчас занята на кухне, тоже играла в Землю.)
Постепенно игроки выбывают (по бедности) из игры. А победителем объявляется тот олигарх, который захватил всю Землю!
Семен Г. еще несколько минут упоенно расхваливал любимую игру, а под конец своих воспоминаний он решился применить к коллегам (по навсегда сбежавшему от них детству) заготовленную дома шутку и сказал:
— А сейчас я ПОКАЖУ, как это выглядит на практике.
Он взял нож за острие и сделал вид, что сейчас резко метнет его в кафельный пол. В первых рядах послышался негодующий ропот, а в последних рядах публика встала, чтобы получше увидеть шокирующий результат.
Однако метать нож «полуопытный прозаик» не стал, а честно признался, что пошутил и что ножичек у него поддельный — лезвие из пластмассы. (Передние ряды остались очень довольны, а задние — не знаю.)

А теперь, в соответствии с канонами постмодернистской литературы (дети, за разъяснениями этого умного термина бегом к маме — на кухню, а папу этими глупостями не беспокойте — у него ответственный сон на диване), разрушим нормальный ход (бег!!) времени и вернемся в Сенькино счастливое детство.

Сенька и Земля

Как-то раз Сенька и его закадычный дружок Санька в своем проходном дворе решили сыграть в Землю один на один.
— На что играем? — спросил азартный Сенька.
С давних-предавних времен люди играли в игры не просто так, а на что-то. Например, на коня, на королевство, на мороженое, на щелбаны. А бывало и на жену. И на свою, и на чужую...
— Кто проиграет, тот съест... землю, — ответил не менее азартный Санька. И, вспомнив один смешной случай, иронично добавил: — Только съест не «суп земли», а именно землю.
— Только... — раздумчиво откликнулся Сенька. — Ну, что ж... Обязуюсь съесть землю в случае своего проигрыша и письменно фиксирую свое обязательство вот в этой тетради.
Сенька раскрыл неотделимую от него «Тетрадь для письма» и там что-то накарябал. Санька, зная о чудовищном пристрастии друга к фиксированию слов на бумаге, лишь махнул рукой в знак согласия, и игра началась.

Возможно, поедание земли проигравшим — не самый лучший приз для победившего. Но если бы игра шла на денежную ставку, скажем на 22 советские копейки (приблизительно, одна порция хорошего мороженого во времена детства предпенсионного и уже почти опытного прозаика Семена Г.), было ли бы это лучше? Дети, посоветуйтесь по этому поводу и с проснувшимся папой, и с освободившейся от кухонных забот мамой. Сопоставьте их аргументы и выводы. Сделайте свой вывод. И идя по жизни, следуйте ему. (А мне по этому поводу ничего не пишите.)
Автор же, оправдываясь, невнятно пробормочет про «традиции» и сошлется на... «Белеет парус одинокий». (Дети, не перепутайте: не на стихотворение Михаила Лермонтова, а на повесть Валентина Катаева.)
Так вот, там жили-дружили мальчики Петя и Гаврик. И как-то раз Гаврик сказал, что откроет своему дружку одну ужасную тайну, если тот никому-никому ее не выдаст, а в качестве клятвы молчания пусть Петя... съест землю. Дети и прочие, не откажите себе в удовольствии прочитать-перечитать знаменитый отрывок.

«Петя истово помолился на золотой крест с цепями и проговорил с убеждением:
— Святой истинный крест, что не скажу! Ну?
— Слышь, Петька...
Гаврик кусал губы и грыз себе руку. У него в глазах стояли слезы.
— Слышь, Петька... Ешь землю, что не скажешь!
Петя внимательно осмотрелся по сторонам и увидел под стеной подходящую, довольно чистую землю. Он выцарапал ногтями щепотку и, высунув язык, свежий и розовый, как чайная колбаса, положил на него землю. После этого он вопросительно повернул выпученные глаза к приятелю.
— Ешь! — мрачно сказал Гаврик.
Петя зажмурился и начал старательно жевать землю.
[...]
Петя вытер язык рукавом и сказал:
— Ну?
— Чего?
— Ну, теперь скажи.
Гаврик вдруг злобно посмотрел на приятеля, с ожесточением согнул руку и сунул заплатанный локоть Пете под самый нос:
— На! Пососи!
Петя глазам своим не поверил. Губы у него дрогнули.
— Я ж землю кушал! — проговорил он, чуть не плача. Глаза Гаврика блеснули диким лукавством, и он, присев на корточки, завертелся юлой, крича оскорбительным голосом:
— Обманули дурака на четыре кулака, на пятое стуло, чтоб тебя раздуло!
Петя понял, что попал впросак: никакой тайны у Гаврика, разумеется, не было, он только хотел над ним посмеяться — заставить есть землю! Это, конечно, обидно, но не слишком.
В другой раз он выкинет с Гавриком такую штуку, что тот не обрадуется. Посмотрим!
— Ничего, сволочь, попомнишь! — с достоинством заметил Петя, и приятели продолжали путь, как ни в чем не бывало».

Вернемся к Сеньке и Саньке.
Их битва за Землю была очень упорная, и в первой схватке чаша весов склонилась в пользу прозаика. Он, подобно Петьке, внимательно осмотрелся по сторонам, увидел под стеной подходящую, довольно чистую землю и, лично выцарапав ногтями щепотку, передал ее проигравшему поэту. Санька же (подобно тому же Петьке), высунув язык, свежий и розовый, как чайная колбаса, положил на него землю. После этого он вопросительно повернул выпученные глаза к приятелю.
— Ешь! — весело сказал Сенька.
Санька зажмурился и начал старательно жевать землю...
Следует подчеркнуть, что прозаик и поэт были игроками примерно одного уровня мастерства, и поэтому, в полном соответствии с теорией вероятности, во второй схватке победил Санька.
— Ешь землю! — почему-то мрачновато сказал Санька.
— Я готов, — покладисто сказал Сенька, — но давай сперва кое-что уточним.
Он раскрыл неотъемлемую тетрадь и обнародовал свое письменное обязательство: «В случае проигрыша я съем ТОЛЬКО ВСЮ землю Земли».
Санька был умным мальчиком. Он сразу же вспомнил недавний школьный урок литературы, на котором проходили-пробегали Эзопа, и вспомнил философа-глупца Ксанфа с его знаменитым обязательством выпить море... Минутку-другую подумав, он понял, что бесполезно качать права насчет того, кто должен подготовить землю для поедания — ведь коварный Сенька своими руками «подготовил» для него щепотку земли и будет настаивать на соблюдении симметрии... Еще несколько горьких минуток он проверял в уме юридическую безупречность ловушки. Убедившись, он даже не стал требовать от Сеньки неоклассического: «Но сначала отдели всю землю Земли от вод Земли...».
— Ничего, сволочь, попомнишь! — с достоинством процитировал Петьку начитанный поэт Санька, и молодые литераторы продолжили и свою дружбу, и свои жизненные пути. Как ни в чем не бывало.

Неспешно пролетели птицы-тройки десятилетий, и, выйдя на пенсию и покрутившись на ней пару-тройку лет, Сенька таки стал настоящим — безоговорочно и безвозвратно опытным! — писателем (точнее — Интернет-писателем). Примечательно, что его любовь к ножичкам постепенно сошла на нет, а пристрастие к шуткам сохранилось.
Ой! Чуть не забыл: когда Сенька был в зрелом пубертатном (и еще далеком от пенсионного) возрасте, он успешно содействовал рождению... Предполагаете — дочки? А вот и нет — сыночка!

Семен Борисович и Баран

Как-то раз к умудренному указанными птицами юмористу-сатирику Семену Борисовичу Г. пришла в гости (чуть-чуть больновато постучавшись в затылок) острая и умная мысль. Пообщавшись с посетительницей, мэтр открыл «Тетрадь для письма» и заскрижалил нижеследующее:

Баран и Конституция
Один Баран хорошо разбирался в апельсинах и плохо во всем остальном. Это его огорчало, и он решил расширить сферу своей компетентности. Взял да и написал проект новой Конституции Фауны. И передал ее на обсуждение... Кротам и Рыбам.

Примечательно, что отправлять кощунственную аллегорию в журнал «Веселые картинки» сатирик-барановед не стал. А почему — вы, умные, веселые и начитанные дети мои, сообразите сами.

Поставив последнюю точку, «немолодой автор» задумался о туманных перспективах публикации своих историй в «Новом мире». Тут, непонятно к чему, он вспомнил своего папу-романтика (на привычном лжекожаном диване) и свою маму-прагматика (на привычной коммунальной кухне) и несколько минуток погрустил.

* * * * *

Пришла пора, а писатель ушел... Но энтомологи его смехотворчества остались. И коллективно — кто во что горазд — откликнулись на этот уход нижеследующим.

Сумбурные извлечения из жизни и творчества
(из полувымышленной жизни и такого же творчества)

__________ В начале было Слово. Только Слово и ничего, кроме Слова.
__________ (Эзоп Н.-отец, «Гипотеза от Иоанна»)

Ушел во вторую жизнь неповторимый Эзоп Насекомых (отец). Примем это достойно и в меру спокойно. Тем более что все мы там его непременно догоним... А до той радостной поры поставим перед собой почти неразрешимую задачу — написать этюд (отнюдь не в багровых, а в веселых тонах) о специфической жизни и неумышленном творчестве ушедшего.

И начнем, как заведено еще в Киевской Руси, с выяснения отношений. А именно: с имени и фамилии. (Но, покончив с неизбежной данью паспортной традиции, незамедлительно обернемся лицом к турбулентному потоку сознания, которому любил отдаваться Словатор в острые периоды профессиональной активности.) Так вот, будучи уже в зрелом уме и несомненном рассудке, Семен Семенович Насекомых (коренной сибиряк, что условно оправдывает окончание пресловутой фамилии) переименовался весьма вызывающе — Эзоп. Отчество он обозвал восточным рудиментом и опустил на самый низкий уровень игры. И получилось: Эзоп Насекомых. (Не удивляйтесь скромному вымыслу судьбы, в повседневной жизни и не такое случается — Ариадна Радосаф, Мэлор Стуруа, Эразм Роттердамский, Яков Дамский, Эрнст Неизвестный, Константин Эрнст, Эрнст Рем, Рем Вяхирев, Хосе Рауль Капабланка-и-Граупера и даже Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей тому яркие примеры.) С той поры Н. (далее, для краткости места на бумаге, будем обозначать ушедшего так) умышленно просил идентифицировать его на титульных листах на прозападный манер.

Н. в инфекционно-офтальмологическом отделении:
— Какая муха вас укусила?
— Крупных вроде было четыре: цеце, цокотуха, Альфонс и Рената. И еще с десяток мелких мушек (дрозофил) тоже кружились перед глазами. Крепко выпимши был... Так что точно не скажу...

Теперь в русле обозначенного потока (обогащенного искусно перепутанными обломками реальных событий), который Н., как бы в шутку, именовал оттоком подсознания, предсказуемо переметнемся к словотворчеству, которым Н. изрядно страдал. Причем в одном из редких видов — зоологической аллегорией.

Дятел и Реформы
Одного исключительно упитанного Дятла, некогда руководившего мелким населением Дерева, сокамерники законно спросили: «Как тебе, «дятел», удалось добиться такого высокого уровня демократии?». Фильтруя базар, реформатор ответил: «Я проводил непрерывную ротацию местных кадров».

Будучи федеративно неотторжимым и беззаветным гражданином, Н. имел сложные взгляды на простую окружающую жизнь.
На отечественную власть ему было плевать: хоть с высоких колоколен Салтыкова и Щедрина, хоть со смехотворной высоты высокопоставленного дельтапланериста, древним птеродактилем воспарившего над новейшей Сибирью. Родной этнос Н. серьезно уважал за шедевры литературы и музыки, однако иногда сомневался в нем в туманной связи с бескрайней протяженностью региональных расстояний, неизлечимой неустроенностью пресловутых дорог и отдельными пагубными пристрастиями молчаливого большинства.
Из других стран Н. почему-то выделял Грузию. Слегка недолюбливая вызывающие грузинские ценопроявления на сибирских базарах, он высоко ценил грузинский народ — в лице женщин (Наны Брегвадзе и Ноны Гаприндашвили) и мужчин (Георгия Данелия и Даты Туташхиа) — и вина в разливе и ассортименте («Напареули» и «Киндзмараули»). Сладостно брезжили в его гарпастумной памяти грузинские апологеты туманноальбионовой системы «дубль-вэ» — правоногий Слава Метревели и левоногий Миша Месхи.
Так органично переплелись в нем «На хОлмах Грузии» и «Во глубине сибирских руд».

Охоту Н. не приветствовал:
«Фазан прокричал знаменитую фразу — охотник поднялся на ноги не сразу».

В школе Н. относился к предметам и неодушевленным вещам по-разному. Зоологию недвусмысленно любил, а уж один ее раздел (какой — и ежу понятно) изучил вдоль и поперек. К языку Свифта был холоден. На вопрос великобританки «What is your surname?» отвечал утвердительно «My surname is Insect». Как бы предвидя последующее, литературу Н. недолюбливал нутром и побаивался фибрами.

Сохранилось последняя часть последней фразы первого школьного сочинения Н.
«...и незабвеным школьным пером 11, акуратно обмокнутым в чернильницу-проливашку, калиграфическим почерком (с нажимом и волостными линиями) вывел своей дражайшей рукой: «Как я вне классно провел лето [два последних слова зачеркнуты] был Насекомы»».
Последняя буква осталась осознанно (?) недописанной и в последствии, будоража умы, часто склонялась (домысливалась) критиками прижизненного языка Эзопа Н.

Кстати, эзопов язык Н. — это тайнопись в литературе, иносказание на базе приемов, вычурно именуемых: аллегория (А.), ирония, самоирония, перифраз, аллюзия. Годами вдумывался Эзоп в понятие А., и чем больше вникал, тем больше терял его смысл, легко ухваченный в среднем школьном возрасте. Да уж, не то «зелен виноград», не то «сыр выпал». А вот ирония далась ему намного легче, и Н. возлюбил ее большой любовью, сравнимой с зоологией. «Эзоп купил свиных языков, поджарил их и подал гостям». Хе-хе.

Н. официанту: «Эзоповым языком прошу продуть свиные уши и заменить мне куриные мозги соловьиным язычком».

Поднявшись на первый пригорок своего литературного успеха, Н. решил поискать новый взгляд на понятие А., предложить миру (и «Новому миру», и «Новому современнику», и «Новой Юности»!) новые образы и модели.

В одном из автобиографических измышлений Н. писал:
«А я еще тогда, в молодости, взял шире — начал писать аллегорическую пьесу «В туловище Н.». Персонажи, ясное дело, желудок, селезенка, аппендикс и прочие. Отток подсознания, натуральнейшие физиологические подробности, дань Таганке (и Бутырке) и прочее... К счастью для театралов и читателей, жизнь вынудила автора отвлечься на иное (см. Википедию)».

Из дневника литератора Н.
31.12. Пришла любовница. Ничего не попишешь...
32.13. Пришла мысль. Ничего не попишешь...
33.14. Пришла налоговая. Ничего не допишешь...
34.15. Никто не пришел. Не пишется...
35.16. Пришла беда. Открываю...
36.17. Пришла пора. Пиши не пиши...
37.18. Дошел до ручки. Конец текста.

Было у Н. и хобби: он собирал приметных людей с фамилиями, так сказать, привычного направления. И заносил их в знаменитую «Тетрадь для письма». Фигурировали там космонавт Комаров, декабристы Муравьевы, актер Бабочкин. Не упущены были Блохин и Вшивцев — футболисты. Нашлось место княжне Таракановой и упомянутым Мухам — Альфонсу и Ренате.

Морские предложения Н.
Закусим, выпьем море. По любому. Компания «Ксанф и Эзоп».
Отольем или выпьем море. На выбор. Компания «Эзоп и Ксанф».

Основным способом изображения А., как известно, является обобщение человеческих понятий; Н. так и поступал, раскрывая представления в образах и поведении животных (а в поведении растений — никогда!).
Первая тонкая статья Н., пропечатанная в толстом журнале, — «Сумбур и эклектика как литературные методы, способы и приемы». Рецензент Вассилион Блинский о соответствующем тексте ругнулся так: «Сумбур полнейший». И попал в 10. Ведь Эзоп Н. — ярый апологет и яркий представитель аллегорического сумбура. (Правосудие — Фемида, Свиной язык — Эзоп, Сумбур — Э. Насекомых!) В своих измышлениях ушедший трактовал сумбур как основополагающую идею способа существования белкового тела, в том числе человека и писателя. Но его удел быть недопонятым и недооцененным. Таковы сумбурные реалии и сюрреалии литературной жизни... И вот еще что: главные идеи этой статьи непостижимым образом проявились во всех рецензиях на измышления Н.
(В одной из наиболее глубоких рецензий отмечалось: «На юмор от Эзопа Н. нужно основательно настроиться. А лучше махнуть стопочку, чтобы легче было удивляться».)

В августе 1964 года, приехав в деревню Норенская (в ту самую, в Архангельской области СССР) с целью сбора грибов, Н. подружился с Б. Ему-то он и подарил пророческие строки:

Мы в глухой ночИ. Грустит будильник.
Нет свободы, прений нет искомых.
Есть в желудках рези. От стихов Б.родильных
И угрюмого брюзжанья Н.асекомых.

Свою дрожащую правую руку Н. в порядке самоиронии (внебрачной дочери иронии) называл «моя дражайшая».

Человеческие предложения Н.
Быстро очеловечу примата. Ч. Д.
Рожу социализм с человеческим лицом. Кентавр.

На определенном этапе физического развития Н. летал. Во сне, естественно.
«Отлетев на несколько метров от Кремлевской стены, Н. оглянулся на собратьев по перу. Артур с Арктуром превратились в небольших комаров нехарактерного цвета «а снег идет», когда-то доводившего до слез Сергея Есенина; теперь они с бледной завистью глядели на своего спутника, покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день Красной площади».

В зрелые годы Н. читал много технической литературы по инсектному предмету (Чуковский, Кафка, Пелевин...). В дальнейшем им же частенько возвращал перифраз и аллюзии.
«Проснувшись однажды вечером после спокойного дневного сна, Н. обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшного коммивояжера. [...] Когда за окном все посветлело, я еще жил. Потом голова моя помимо моей воли совсем распустилась, и я слабо вздохнул».

Н. сызмальства был привержен аллергии, и на вопрос врача призывного возраста «Чем страдаете?» ответил адекватно: «Аллегорик».

В пубертатные годы Н. отдал неизбежную дань Эросу.
— Генри Миллера читал? — Да. — Что больше понравилось: «Тропик Рака» или «Тропик Козерога»? — Козерога. В тропиках... Раком.
И ему же (Миллеру) — в жанре конкурсной аннотации:
«Груша-яблоко раздора» — шикарная геометрическая повесть для средних и старших школьников о сексуально одаренной девушке Груше, прихотливо разлегшейся в основании равнобедренного любовного треугольника. Кто из Яблоковых — сиамских близнецов-братьев — опустит неизбежный перпендикуляр из общей точки их жуткого инцеста в самую середину женского естества, разрубив пополам тупой гордиев угол однополой любви? С ответом. С непредсказуемым ответом!!

Будучи учеником 2-й четверти 5-го класса Н. разместил на бесплатной доске школьных объявлений нижеследующее:
«Продам «Родную речь», куплю свиной и блатной языки».
И там же, после прочтения «Мертвых душ»:
«Продам суку Землю с потомством. Дешево. Н.(оздрев)».

Образно говоря, первая жизнь Н.-отца — это «?!». Или наоборот!?

СЫН

По ходу первой жизни у Эзопа Насекомых (отца) случился сын.
По поводу имени сына у отца сомнений не было — Эзоп (Н), и точка. (А по другому поводу сомнения были, были... но — многоточие.)
Этот сын дорос до переходного возраста и, практически, до 9-го класса, где лицом к лицу столкнулся с переэкзаменовкой, естественно, по литературе.

Как я вне классно провел лето 2017-ого года
(сочинение 2-годника 8-ого класса Э. Насекомых-сына,
задуманное и написанное в навеки незабвенной беседке
в рамках Дамоклова меча переэкзаменовки
за Право и Честь перейти в 9-тый класс)

__________ — Чуешь, Сын, переэкзаменовка на носу,
__________ пора держать ответ (за 8-мой класс, в прозе).
__________ — Чую, Отец. В юмористической прозе.
__________ И за все предыдущие классы и сословия тоже.
__________ (Эзоп Н.-сын, «1001, 1917, 1984, 2017 и др. числительные»)

Приятно прохладное, но временами жутко холодное лето 1 тыс. 917-ого... виноват, зарапортовался — 2 тыс. 17-ого года я приятнейшим образом времяпрепроводил за чтением и письмом. Дело было на берегу ласковой сибирской речки, с ласковым журчанием катившей свои внешние воды в направлении Сев. Лед. океана.
При глубоком обследовании места последующей жизни в легко предсказуемых кустах обнаружилась непредвиденная беседка с 1 уцелевшей скамейкой и 2 не уцелевшими. «Я сел на уголок скамьи, боясь — не вышло б хуже». Не выйдет!
Электронная книжица, начиненная отдельными умными словами и целыми предложениями, и душистый зеленый чай без заварки из позеленевшего бабушкиного самовара с сапогом всмятку того же цвета — что еще нужно культурному начитанному 8-класснику для летнего малолетнего счастья? Да почти что ничего!
И решил я, глубокоуважаемая Марья Алексевна («Княгиня»), по вашему запоминающемуся педагогическому совету, записывать в наследственную «Тетрадь для письма» избранные извлечения, дерзко сопровождая их личным восприятием окружающей действительности. «Ни дня без строчки»! Зуб даю!!
И еще решил я, не испросив ничьего совета, что запятые и прочие «запинания» ставить буду беспощадно, потому как пропускать их даже для 8-классника западло, не говоря уж о настоящих Интернет-писателях. А цитаты закавычивать больше я не буду. Экзаменаторы ведь и так с понятиями. По ним и разберутся: где я, а где кто.
А там смотрите сами, и будь что будет.

ИЮНЬ!
1. Сутки защиты детей. Пуп — завязан. Жить — обязан. Раек — снов. Новь — слов.
2. Солнце жжет дико, ходит на берег волна, а тело отходит, голова пьянеет после душных ущелий мегаполиса. Самое время собирать камни! На закате новоприбывший является в беседку с ошалевшими глазами и выгружает камни (фернампиксы) из-за пазухи. Не то Сибирь, не то Крым (Коктебель).
3. Для интеллектуального отдыха от сбора камней сыграл с электронной книжицей в чатурангу. Есть в ней такая мудрая древняя игра. Истоки ищешь — в древность путь держи: Ботвинник, Стейниц, Лопес, Шатранжи.
4. По утрам он пел в клозете. У нас в коммуналке тоже поют. По очереди. А очередь длинная... 1 поет, остальные завидуют. Эгоист. А здесь хорошо — по утрам ни души. Пой себе, сколько хочешь.
5. Пел прямо в воде почти до полудня. А потом пошел читать в беседку. Эх... Испортил песню... дурак.
6. Вокруг изобилие деревьев разных ценных пород и сортов (березоньки, тополя-тополя, антоновские яблони в цвету, дуб Т.) и духмяные травы (ковыль, лебеда, крапива, конопля, Иван-да-Марья-Ивановна). И цветы, и шмели, и трава, и колосья, и лазурь, и полуденный зной.
7. Под утро приснился чей-то нос. Старшина Цирюльник чуть просунулся в дверь караульного помещения, и, впустив вперед себя вчерашние винные пары, отрапортовал: «Товарищ майор, вас вызывает к себе генерал Носов». «Вот цирюльник — такой нос... тьфу, сон испортил», — возмущается майор Ковалев и просыпается в притворном испуге. Он оправляет заспанное лицо, проводит на нем аудит и, не обнаружив недостачи, удовлетворенно сморкается. Однако к генералу идти не торопится и гоголем расхаживает по комнате.
8. Пришла пора разобраться с березами. Представьте себе березовую рощу, поднимающуюся на бугор. Представьте ее себе как авангардистскую декорацию нехитрой драматургии человеческих страстей. А не очень Горькие «страсти-мордасти» придут в августе, и будут еще те.
9. Дуб Т. (начало пересказа). На краю дороги, неподалеку от беседки, стоял дуб. Вероятно, в 10 раз старше берез, составлявших лес.
10. Дуб Т. (продолжение). Он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися ему старыми березами и молодыми березками. Только он один не хотел подчиниться обаянию времен года и не хотел видеть ни зимы, ни весны, ни лета, ни осени.
11. Дуб Т. (окончание). «Да, он прав, 1000 раз прав этот дуб», — думал князь А. А потом он забыл думать о дубе и вспомнил думать о себе короткими словами: «Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это. Надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь». С последней частью последней фразы, пожалуй, можно согласиться.
12. Даешь суверенитет! По-американски говоря, независимость. Умом сей термин не понять и баррельметром не измерить.
13. И снова о березах. Во поле березка стояла. Он ласково потрогал березку. Ох, ох нарядились-то! Ну, уж вижу теперь, вижу — красивая. Как Софи Лорен. Ну, ладно, мне пахать надо. И мне тоже — читать и писать.
14. Сановитый, жирный Бык М. возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва. Эту. 1-вую. Фразу. Помнит. Почти каждый, кто читал. А вот до последней кто дотянул? И как там? Ответ 26.7.
15. Видимо, заболел: все меньше хочется читать, все больше — «соваться» со своими комментами. Но надо терпеть. Что же делать, надо жить! Я мог бы написать в назидание потомству целый трактат о том, как надо жить. А я пока не мог бы. Надо дело делать. Надо держать процент и не перегибать линию. Работать, работать. Надо жить, надо жить (3 сестры целуются с В., по 3 раза).
16. Глубокоуважаемые члены переэкзаменовочной комиссии! Мы будем жить. Переживем длинный-длинный ряд летних дней и долгих-долгих летних вечеров; будем терпеливо сносить испытания, подосланные нам судьбой; будем трудиться, читать для себя и писать для других. Или писать для себя и читать для других. А потом мы отдохнем. 1.9 мы услышим ангелов и увидим все небо в алмазах. С лит. прив.
17. В чаще оврага, как в жесткой постели, мне не заснуть: суета-теснота. Лето, а почки отпасть не успели, листья в одежках стоят — красота!
18. Открываются опорные точки познания. Мел — бел. Плод — спел. Виноград — зелен. Ответ — верен.
19. Ной — миф. Миф — жив. Кафтан — Тришкин. Князь — Мышкин.
20. Утро и день прошли славно: в купаньях и чтении. А после ужина ушел играть с ребятами в футбол и, воротившись на заре, заснул в собачьей конуре.
21. Взрослею. Поэт — Фет. Трава — «марафет». 4 по 100 — эстафетка. 13 — Лолита-нимфетка.
22. К счастью, не застал.
23. Начинаю верить тому, что прежде считал басней, что писатели в наше время могут умирать с голоду. Но чуть ли это не правда. Кому в Крым, а кому и в Рим.
24. Осетрину подослали 2-рой свежести. Маялся животом, а далее — no comments.
25. Продолжал маяться животом, а далее — comments. Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый князь А.! А вот стерлядь кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой, — не дешевка!
26. Полегчало. Пред ним roast-beef окровавленный и трюфли, роскошь юных лет. И Стразбурга пирог вишневый... И сибирские пельмешки тоже. Захотелось кушать.
27. С днем рожденья (27.06.1950) себя поздравлял я, друзья. Больше ничего не помню.
28. Однажды я заночевал не в беседке, а в близлежащем поле. Оно было дикое со сколиозно выгнутой спиной, и я сидел на этой спине у огня, как на закруглении Земли. Пахло апельсинами, бочкотарой и звездным Ваксоном. Стрекотали кузнецы.
29. А что если литературное ралли? Типа заголовки газетных отчетов. Этап 13. Упал Ленинград под стеной Петербурга, паденье Парижа — вина Эренбурга.
30. Июнь кончался, время безнадежно уходило обратно жизни, но Н.-сын вместе с местным пролетариатом и прочими остановился среди лета и всех волнующихся стихий и жил в покое своей литературной радости. Мы — в восхищении, а вы — как хотите.

ИЮЛЬ!!
1. В июль вкатилось лето! Была жара, жара плыла — в беседке было это. Географически говоря, 27 верст на север по Западно-Сибирской жел. дор.
2. Этап 16. Чертог сиял. 5 звезд отеля в Сочи. Начало в 7 часов — «Египетские ночи».
3. Товарищи (по незабвенному перу номер 11)! Граждане судьи (всех инстанций)! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!
4. Даешь независимость! По-русски говоря, суверенитет. «Янки дудл», поиск — в «Гугл». Мальчик — Мотл, в табель — «отл».
5. Ходил в сельпо за провиантом. На калач с изюмом денег не хватило. Аргументировано предложил продавщице натуральный обмен на жевательную резинку с классным запахом, а она ни в какую. Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
6. И крикнул индюк: «Брундулю! Брундулю!» А...
7. ...у меня в голове (на придуманной даче в несуществующем поселке Недоделкино) временно поселился маленький мальчик пубертатного возраста по имени Корней, по отчеству Корнеевич (весьма редкое сочетание). А фамилия его и того причудливее — Бибигон! И есть у него злой враг по фамилии Бурлюк — то ли индюк, то ли поэт-новатор.
8. По берегу слоняются фигуры: кожа у них на шее и руках лупится, физиономии коричневые, сидят и роются, ползают на животе. Не мешайте людям — они ищут сюжеты! Не там ищут!! Им в Коктебель бы. В дом творческого отдыха.
9. Ралли, несостоявшийся этап 17. В Пхеньяне поддержана новая «линия»: знакомиться с письмами младшего Плиния.
10. А предшественницы-то у нее были? Как же — были... Больше скажу. Сегодня познакомился с 2-умя девчонками. Местные. Купаться пришли. 1-вая — ничего, 2-рая — так себе, 3-тья — полный 0. Так что я ее даже и считать не стал. А зря: она из всех нас самая добрая, и меня домашней ватрушкой угостила. Свет моей жизни, огонь моих чресл. Грех мой, душа моя. Зовут Вера.
11. А, должно быть, в этой самой Африке теперь тоже жарища — страшное дело. А они, оказывается, сестры. Это мне сегодня их брат рассказал. Он уже работает — помощник пастуха. Начитанный. Обсудили плодотворную деятельность позднего Скрибония А. и раннего Виссариона Б. Под конец сошлись на том, что новое поколение логично выбирает пепси. Его и распили.
12. 1-вый полносуточный сон. Прислонившись к стволу древней березы, летал в облаках и даже не слышал, какую участь для меня придумала Вера (Павловна).
13. На дворе середина июля, а у меня в беседке вроде как Болдинская осень начинается. ЧуднО.
14. Утром 1789-ого года толпа подступила к Б. Гарнизон крепости состоял из 82 инвалидов и 32 швейцаров при 13 пушках. В крепости находилось всего 7 узников: 4 фальшивомонетчика, 2 психически больных и 1 убийца. Числительные — моя простительная слабость! На военном совете было храбро решено сдаться. Решение было быстро проведено в жизнь. Б. была снесена, а на пустыре установлена табличка с надписью «Отныне здесь танцуют». Роккк-ннн-роллл!
15. Невероятная чушь лезет в самостоятельную голову. Сильно огорчившись неполучению земельного надела, но блюдя горсовет, тов. Безземельный наделал в близлежащую шапку тов. Земельного. Впрочем, и горсовету досталась малая толика. И что с этой чушью прикажете делать?
16. Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест. Сейчас без этого К. никуда — ни в техникум, ни в колледж. И не «по-видимому», а 100 процентов. Сейчас IT-технологии и менты такие, что это делается на раз.
17. 2-рой полносуточный сон. И вот увидел я свою школьную Характеристику для сугубо служебного пользования. Шла она без охраны посередь поля и вопила низким голосом. А что именно вопила — не разобрал. А жаль.
18. 3-тий и последний полносуточный сон разума, породивший чудищ. Грезилось, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой геморрагической лихорадке под названием вирус Эбола. Проснулся весь в поту.
19. Я бы более упивался летом, если бы был совершенно здоров; но я опять чувствую хворость в самой благородной части тела — в желудке. Он, бестия, почти не варит вовсе, и запоры такие упорные, что никак не знаю, что делать. Все наделал гадкий сибирский климат, который, несмотря на то, что имеет зиму, ничем не лучше римского.
20. Поздним вечером, а именно в 23.59, смотрел на звезды. Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?
21. Брезжило. Зарождалось. Вынашивалось. Рвалось наружу и пряталось обратно. Слова, слова, слова.
22. Окончательно оформилось поздним вечером, а именно в 23.59. Если кто-то напрячься захочет, чтоб ответить поэту по сути, он придумает сотню плевочков и увидит, что небо в алмазах!
23. А сегодня меня захватил в плен подарочный набор для рок-певца.
24. Гитарный бред — тяжелый рок. Судья, дай срок прожить без бед.
25. Тлетворный джаз порочит звук и капель стук в дырявый таз.
26. Да! Последняя фраза длинная, очень длинная, фантастически, рекордно длинная. И потому 8-классник ограничится последними 34-ьмя словами. ...и сначала я обвила его руками да и привлекла к себе так что он почувствовал мои груди их аромат да и сердце у него колотилось безумно и да я сказала да я хочу Да.
27. Опять Сутки защиты детей. А если без прикола, то почему таковые только раз в году? Надо отмечать ежемесячно! От кого что убудет? Иван Ежов. Могу свернуться маленьким клубком, люблю питаться яблоком, грибком. Колючки? Это гордость для ежа! Вот чем я отличаюсь от... ерша. Иван Ершов. Невмочь свернуться мне клубком, люблю питаться червяком. Колючек мало у ерша — вот в чем отличье от... ежа.
28. При посредничестве электронной книжицы слушал мировые новости. Есть в ней такой прибамбас. И вот узнаЮ: «Чилийцы бросали в таджиков каменья, Генсек наблюдал, оглашал сожаленья».
29. Остапа несло. Он, как и я, не ел 3 дня. Потом убежал в дикое поле (в то самое, со сколиозной спиной) и вернулся, держа в руке теплый кривой огурец.
30. Крепостные принесли матери слив, и ей пришла в голову странная мысль — дать их детям после обеда. Они (сливы) лежали на тарелке. Л;вушка никогда не ел слив (потому что в этой семье кормили детей лишь трюфлями и золотыми ананасами) и все нюхал их.
31. Люблю грозу в конце июля, когда не первый летний гром, подобно строгостям папули, грохочет в небе голубом.

АВГУСТ!!!
1. Убили, значит, Фердинанда-то нашего. В сарае его укокошили, судари.
2. Не делайте из огурца культа. После этого он (я) съел июльский кукумбер.
3. Сегодня самоосознался! Оказывается, мой литературный Росинант — высокий юмор. Оседлав этого почитаемого конька, я люблю скакать на нем во весь Дух, не взирая (свысока) на наш с ним почтенный возраст. Ха-ха.
4. В августе 1964-ого года, приехав в деревню Норенская (что в Архангельской области СССР) с целью сбора белых грибов, Н. [Насекомых-отец, мой отец. — Коммент сына.] подружился с Б. Ему-то он и подарил пророческие строки (про ночные рези в желудках):
Мы в глухой ночи. Грустит будильник.
Нет свободы, прений нет искомых.
Есть в желудках рези. От стихов БРОДильных
И угрюмого брюзжанья Насекомых.
5. Сегодня беседку посетил Елдырин. Он же начитанный брат, он же помощник пастуха. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло... Знобит... А то — ночи в Сибири уж прохладные, а одеяла-то нет. Вот и простыл.
6. Когда-нибудь и я, Насекомых-сын, встречу своего Б. и напишу такие пророческие строки (про ночные утехи без всяких желудочных забот):
Мы в ночи утех — звони, будильник.
Есть свобода без забот весомых.
Нет в желудке резей от стихов Б. стильных,
Есть пАродистое ржанье Насекомых.
7. По небу гуляют облака, и в беседку льется воздух. Нигде, никогда и никто таким воздухом не дышал. Не может не поправиться человек на таком воздухе. Он сладкий, холодный, пахнет цветами, если глубже вздохнуть и выдохнуть — ощущаешь, как он входит и выходит струей. Нет ничего лучше воздуха!
8. В эту ночь мне приснился Коктебель, а моя беседка показалась мне душной, полной жирных, несколько в изумруд отливающих мух Сартра. Уж не домой ли пора?
9–20. Любви все возрасты покорны, в чем убедился на собственном опыте. Влюбился. Естественно, в ту, что угостила ватрушкой. (В Веру, если кто забыл.) Время, конечно, не прекратило течение свое, но ориентиры его мной были напрочь утеряны. Обязательство (ни дня без строчки) не выполнил. Обещанный зуб (1) — даю.
21. От необузданной той страсти пошли и горе, и напасти...
22. Призвал себя к ответственности. Эй, школьник! Околачиваешь груши? Оставь свои постыдные привычки. Проснись и слушай! Коль имеешь уши, прочисть их или вытащи затычки.
23. Наконец-то сработало лекарство от любви. Что за воздух! Пью — не напьюсь, гляжу — не нагляжусь. В душе небо и рай. Жаль только август близится к закату.
24. Опять... Что ни месяц, то независимость! По-украински говоря, ридкый птах долэтыть до сэрэдыны нэзалэжного Днипра. А почему? Ведь лететь-то недалеко? А потому, что все берега приватизированы и оформлены в византийском стиле общественных депутатских приемных; и охрана там жутко вооруженная. Вот птицы и не хотят рисковать. Это мне мало российский кореш Сенька по соц. сети разъяснил.
25. Вере (Павловне Елдыриной). Отливом золота сияет нива, сады распухли беленьким наливом. Природе удались они на диво благодаря прополкам и поливам. Послал сей текст с нарочным.
26. Ей же. Земля и луг рождают ароматы, в груди лишь теплота, любовь и нега. Войне конец. Умолкли автоматы. В Сибири люди будут жить без снега. Передано с тем же нарочным (из рук в руки). Обещан ответ. Жду.
27. В томлении ожидания ответа пишу себе. Добра и радости бушуют страсти, кустарник шепчет лесу комплименты, исчезли все болезни и напасти, ушли из Украины интервенты.
28. Ответа нет... Пишу литературно продвинутому человечеству. Дворец воздвигся на обломках мира — идем туда, где брызжет счастье, пенясь, «где стол был яств» (по прихоти Шекспира) плюс Мандельштам («великолепный теннис»).
29. Ему же. Несутся к звездам чередой картинок: история и жизнь тысячелетий, Овидий, рабство, Ганди, хиппи, рынок, и красота, и сифилис, и йети...
30. Получил долгожданный ответ Елдыриной (Веры Павловны)!!
(Теперь ты знаешь, как я безупречна, теперь меня ты знаешь «веткой каждой». Моя мечта сугубо человечна — налей и пей, коль Веры «полон жаждой».)
Иду пить!!!
31. Я наконец-то приблизился к месту моего завершения. Передо мной простирались печальные сибирские пустыни, пересеченные холмами и оврагами... Лошади шли шагом и скоро стали. Напамять! Со школьной скамьи в беседке.

Попробовал улечься в прокрустово ложе разрешенных букв и страничек. Беда!! Я буду текст кромсать, пока терпенье есть. Добавлю 2 строки и вычеркну все 6.

Простите великодушно. Без малого 18045 знаков с пробелами (о, неумолимо тупые ножницы экзаменационных нормативов!) уже легли на «бумагу». И потому спешно закругляюсь, жестоко оборвав летнюю «лебединую песню» моего сочинения за Право и Честь.

1.9 День признаний. Учитель — звучен. Урок — скучен. Стих — заучен. Ученик — измучен. Стоп — летнее время препровождено. Образно говоря, лето кончилось. И я его таки провел! Или, как обычно, оно меня?

P. S. Невероятная чушь, залезшая в голову 15.7, со временем разрослась в такой «Земле-землице».
Подойдя к горсовету, очень персональный пенсионер тов. Земельный снял с себя персональную пыжиковую шапку и получил в порядке ответной вежливости земельный надел. Изготовившись наложить благодарность на горсоветовскую бумагу, тов. Земельный ненадолго выпустил шапку из рук в непосредственную близость.
Подойдя к горсовету, очень рядовой пенсионер тов. Безземельный не снял с себя дедушкин кроличий треух и в порядке отказа не получил земельный надел. А получил тов. Безземельный — не от горсовета, а ранее — такую малоприличную болезнь, что как только сильно огорчался, то становилось у него острое недержание мочи, и приходилось срочно справлять малую нужду, куда придется.
Так вот, сильно огорчившись неполучению земельного надела, но блюдя горсовет, тов. Безземельный наделал в близлежащую шапку тов. Земельного. Впрочем, и горсовету досталась малая толика. А тов. Земельный, на радостях получения земельного надела, расслабился и, не глядя в последствия, надел свою примечательную шапку.
И поделом им — нечего земельным товарищам перед горсоветами шапки снимать, нечего горсоветам, кому ни попадя, землицу раздавать.

N. B. На этом я бесповоротно завершаю сие сочинение, цель которого не столько в удовольствии писать его, сколько в неукротимой надежде понравиться глубокоуважаемым членам переэкзаменовочной комиссии.

Э. Насекомых-сын, практически, 9-классник.

* * * * *

ОТЕЦ и СЫН: джем-сейшен

Отец:
«Что наша жизнь-игра? Игра с родным дитем!
Затем куренье — с ним же! — под грибным дождем...»

Сын:
«Что наша жизнь-игра? Подарок от небес!
Иначе глядя, мениппея иль гротеск...»

ДОЧЬ

Банально говоря, ничто не ново под луной, а образно говоря — приватная жизнь катится по окружности поколений. По ходу первой жизни, примерно на середине дуги, у Эзопа Насекомых (сына) случилась дочь.
По поводу фамилии дочери и первой буквы ее имени у отца сомнений не было — Э. Насекомых, и точка. (Упреждаю напрашивающийся вопрос — и «по другому поводу» сомнений не было!)
Дочь неуклонно росла и выросла еще та. Судите сами.

Играем в слова
(пьеска-фантазия весьма малого формата)
((об интеллектуальном состязании))
[в трех раундах и в 1466 словах]
{с финалом, вышибающим слезу}

__________ Однажды. В прошлом. Вечерком.
__________ Сойдясь в каком-то месте,
__________ Играли. Пьеску. С юморком.
__________ Для конкурса. Все вместе.
__________ (Эмма Н.-дочь (Уэль), 64 года)

Dramatis Personae (проще, по-русски, говоря — действующие лица)
ОТЕЦ (он же Предок), 64 года, биологически старый, что огорчает. Но вполне еще того-этого. Любящий. Фамилия — Насекомых, что существенно.
ДОЧЬ (она же Дщерь), 11 лет, что иногда случается у людей. Умная. Зовут Эмма. Чемпионка мира по шахматам среди девочек и мужчин в возрасте до 12 лет.
КОМПЬЮТЕР (он же Железка), 8 лет, конструктивно старый. Остряк-самоучка. Добрый.
ЭММАНУЭЛЬ, без возраста, без одежды. Соблазнительная.
ПОЦЦО, ЛАККИ, БЕККЕТ — все время что-то ждут.

Время года
Лето. Точнее — позднее лето. Но не позже 31.08. Непременно.

Место действия
Обычная комната на третьем этаже в панельном доме, предположительно, в Бирюлево, Мытищах или Теплом Стане. (Но ни в коем случае не на Арбате и не в доме на набережной! Там играют в другие игры.)

Время действия
10–15 минут, начиная отсчет от 17 часов 23 минут. В философском смысле — хорошие (беззаботные) времена.

Реквизит
На стенах:
1) ружье Антона Ч. (бутафорское, так и не выстрелит);
2) фотографии Эрнеста Х. с бородой и Альберта Э. с высунутым языком (в дешевых рамках), а также Никиты М. (с усами, вырванными из журнала «Огонек», в незабываемом белом костюме, без рамки);
3) узнаваемая широкими массами картина Сальвадора Д. (подлинник).
На столе:
1) компьютер (процессор 80286 с тактовой частотой 4,66 МГц, винчестер емкостью 10 Мб, операционная система MS DOS — пиратская копия);
2) 15 трубок (1 — Иосифа С. (бутафорская), 1 — Шерлока Х. (подлинная), 13 — Ильи Э. из первого тома);
3) игрушечный болид с надписью «Формула На-Х».
На тумбочке: телевизор (любой фирмы, но непременно плазменный).
Стул, на котором сидит ОТЕЦ.
Тахта, на которой полулежит (как академик Лев Л.) ДОЧЬ.
На полу: валяется чернопольный БЕЛЫЙ слон, неделю назад упавший с поля цэ-1.
Окна, освещение и прочее — на чувствительное усмотрение режиссера.

ЗАНАВЕС (отсутствует, по уважительной причине).

Раунд первый

ПОЦЦО и ЛАККИ (сидят на полу в углу комнаты и ждут БЕККЕТА).
БЕККЕТ (сидит на полу в том же углу и ждет, пока ОТЕЦ поставит точку).
ОТЕЦ (ставит точку, сохраняет текст и отрывает глаза от экрана компьютера). Дочь, поиграем в наши с тобой театральные традиции? В смысле — в слова и ассоциации.
ДОЧЬ (отрывает глаза от другого экрана, однако ставить точку — над пресловутым И — не спешит). Выбрать «да» или «нет»?
ОТЕЦ. Да.
ДОЧЬ. Тогда — нет.
ОТЕЦ. А в порядке исключения?
ДОЧЬ. Ни под каким видом!
КОМПЬЮТЕР (про себя, но зритель каким-то чудом слышит). Ох, уж эти мне семейные шуточки...
ОТЕЦ. Я прошу тебя... жизнь!
ДОЧЬ. Не надейся, что это случится.
ОТЕЦ. Я...
ОТЕЦ (про себя, но зритель...). Неужели она не согласится? От этой юмористической писанины моя нейронная сеть ржавеет...
КОМПЬЮТЕР (про себя). Неужели она не согласится? Неужели он со своей хваленой нейронной сетью опять сядет за свои осточертевшие шахматы — «конь эф-пять, слон же-семь» — или за свою же юмористическую писанину и не закроет этот вечный Word? Чокнуться можно.
ДОЧЬ. Ну ладно — Ja. Драй раунда по драй минуты!
ОТЕЦ (про себя, но...). Ура!
КОМПЬЮТЕР (про себя). Yes!
ЭММАНУЭЛЬ (не про себя и о своем). Нет! No! Nicht!
(ОТЕЦ набирает на клавиатуре «ХХХ.com», потом спохватывается и меняет ориентацию — «GAME.exe», а ДОЧЬ, поднявшись с тахты и подойдя к ОТЦУ, нажимает на той же клавишу «Enter».)
ОТЕЦ. Начинай.
ДОЧЬ. В начале было слово.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Прэ-э-лесно, девочка, прэ-э-лесно! (Вслух.) 3 балла.
ЭММАНУЭЛЬ. Н-э-э уверена... В начале было тело.
ОТЕЦ. Право-слово хорошее начало, дщерь. Начало.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Как будто бы про фильм? Сейчас «пробью по базе»... Да, есть такой. Плюс-минус каламбур... какой уж есть... (Вслух.) 3 балла.
ДОЧЬ. Ты, предок, тоже не лыком шит. Чурикова.
ОТЕЦ. Ну, просто какая-то... инквизиция.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Ну, нет — в «ту степь» их не пущу я. (Вслух.) Отбой. Вернитесь к слову «слово».
ОТЕЦ. Слова, слова, слова.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Три балла. (Вслух.) 3 балла.
ДОЧЬ. Что нынче пишете, милорд?
КОМПЬЮТЕР (про себя). Что «по краям», то ясно мне. Но в середине?.. А таймер мой включен... Ага! Все понял: чукча — не читатель... Младенец старца ловко «подколол»!! Себе за ум беру три балла... и дщери столько ж отпущу. (Вслух.) 3 балла.
ОТЕЦ. Милорд? (Про себя.) Мил орд... мил одр... мил род... ми лорд... (Вслух.) Мил Lord, мой мил-лый друг.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Слегка коряво, но без штрафа обошлось.
ДОЧЬ. А «милый друг» ответит — Мопассан. (Бросает мимолетный взгляд на незабытый экран телевизора. Показывают «Эммануэль»...)
(Раздумывая, ОТЕЦ шагает по комнате. В этот напряженный момент бутафорское ружье Антона Ч. попыталось выстрелить, но дало осечку.)
ОТЕЦ. No pasaran. (Подходит к телевизору и ненавязчиво его выключает.)
ЭММАНУЭЛЬ (успевает подумать). Напрасно, мы могли бы...
КОМПЬЮТЕР (про себя). Пора вмешаться мне. (Вслух.) Отбой. Счет равный — по шести. Тай-брейк? Шучу. Успешно пройден первый раунд. На днях пришлю две шоколадки. В виртуальном смысле. Ждите.

Раунд второй

Та же комната.
То же беззаботное время, но сдвинутое на три минуты вперед.
ПОЦЦО и ЛАККИ (ждут БЕККЕТА).
БЕККЕТ (ждет, пока ОТЕЦ включит телевизор, чтобы досмотреть).
ДОЧЬ. Ну вот... Шагал!
ОТЕЦ. Малевич.
ДОЧЬ. Черный... ворон.
ОТЕЦ. Я с детства ожидал «квадрат».
ДОЧЬ. Я с яслей не люблю овал.
ОТЕЦ. С рожденья биссектрису рисовал.
ДОЧЬ. «Терпеть не люблю» геометрию, но пусть.
ОТЕЦ. Пускай. Пускай... Эвклид.
ДОЧЬ. Лобачевский. А все-таки они пересекаются!
ОТЕЦ. Галилей.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Да уж... (Вслух.) Отбой. Вернитесь к слову «черный».
(В этот напряженный момент высунутый язык Альберта Э. попытался вернуться на свое законное место (за зубами), но дал осечку.)
ДОЧЬ. Саша.
ОТЕЦ. Соколов.
ДОЧЬ. Орлов.
ОТЕЦ. Альтист...
ДОЧЬ. Не продолжай. Ответ мой «славный» — Ростропо...
КОМПЬЮТЕР (про себя). Отменный выстрел! Рядышком десятка. Пусть не альтист, пускай виолончель!.. Добавлю-ка ей балл. (Вслух.) 4 балла.
ОТЕЦ. Не продолжай. Его жилец на даче...
ДОЧЬ. Не подражай. Бодался с дубом!
ОТЕЦ (павший духом). Твардовский.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Как жаль — пропущена цепочка. Положен штраф 2 балла. Вот беда! (Вслух.) Штрафую вас, сеньор. 2 балла. Вот беда!
ОТЕЦ (нелогично воспрянувший духом). На рАз «беду» исправим. Солженицын.
ДОЧЬ. Один Ивана день...
КОМПЬЮТЕР (про себя). Иван тот, ясно — сын Дениса. А крестный не по их молочным зубкам. Понятно, не отец, а «Крестный ход». А там все 9 баллов! (Вслух.) Перерыв. Изволите десерт? Кофе? Сигары?

Раунд третий

Комната все та же, поскольку другой нет, а связь времен как-то порвалась.
ПОЦЦО и ЛАККИ (ждут БЕККЕТА).
БЕККЕТ (ждет, пока ОТЕЦ и ДОЧЬ докурят свои сигары).
(В этот спокойный момент валяющийся белый слон попытался вернуться на поле цэ-1, но не смог — очередь хода была за черными.)
ДОЧЬ (не докуривая и захватывая инициативу). Давай поумничаем.
ОТЕЦ. Лучше давай... поженимся.
ДОЧЬ. Сам кентавр.
ОТЕЦ. Апдайк.
ДОЧЬ. Up-Down.
ОТЕЦ. Коль хочешь по-английски — Blow Up.
ДОЧЬ. Кино?
ОТЕЦ. ОнО!
ДОЧЬ. Оно. Жена битла.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Ох, уж мне эти остроумцы. Чокнуться можно... А выпить нельзя! Нет рта... 1 балл. Себе.
ОТЕЦ. Не выкручивайся! Кино.
ДОЧЬ. Пожалуйте... Антониони.
(В этот напряженный момент Никита М. без осечки сменил белый костюм на длинный плащ и широкополую шляпу.)
ОТЕЦ. Де Сика.
ДОЧЬ. Похитители. Велосипедов.
ОТЕЦ. Бриллиантов.
ДОЧЬ. Буссенар.
КОМПЬЮТЕР (про себя). Кажется, приехал. (Вслух.) Ре-ну-ар, ре-зерву-ар, ре-перту-ар, ар-еву-ар!
ОТЕЦ. Похоже, железка глючит?! Паваротти. В смысле — Пав-ар-отти.
ДОЧЬ. Мы на повороте. И вот — новый поворот.
КОМПЬЮТЕР (про себя). М-м-да... Может, не засчитывать? Ну ладно, «железка» добрая... Да и «Машина...» как-никак.
ОТЕЦ. Поворот, да не тот. Крокетирую: Доминго.
ДОЧЬ. Amigo.
ОТЕЦ. Я думал, ты сыграешь «Ринго».
ДОЧЬ Старр? Для этой музыки ты стар, амиго!
КОМПЬЮТЕР (про себя). Прикольно! (Вслух.) 5 баллов.
ОТЕЦ. «Amigo sumus»! «Gens una sumus»!!
КОМПЬЮТЕР (про себя). Ой-ой! Опасность рядом!..
ЭММАНУЭЛЬ (из глубокого нутра выключенного телевизора). Вау! Конец рядом!..
ОТЕЦ. За латынь имею право выбрать тему! Шахматы!!!
КОМПЬЮТЕР (про себя). Даже не думай об этом! Всем в укрытие! Может быть, заснуть и видеть сны — в смысле, зациклиться? А как же первый закон робототехники? Нет, лучше так: «Связи угрозой инфицирования свиным гриппом»... (Вслух.) Срочно выключите железку тчк Гилл Бейтс тчк.

ФИНАЛ, вышибающий слезу

Там же, примерно тогда же.
Те же плюс, неизвестно откуда взявшийся, НИКОЛАЙ ГОГОЛЬ.

ОТЕЦ (с надрывом).
Однажды. В будущем. Кружа
Над жизни пепелищем,
Мы вспомним конкурс Х., брюзжа,
Там пьеску-сюр отыщем. (Уходит. Во вторую жизнь.)

ДОЧЬ (с надрывом).
Однажды. В будущем. Грустя
О папе Насекомых,
Утрем слезу свою — пустяк
На фоне саг весомых. (Уходит. В зрительный зал. А оттуда в недалекое 64-летие.)

КОМПЬЮТЕР (с надрывом).
Однажды. В будущем. Грустя,
Сломала дщерь винчестер.
Утрем слезу свою — пустяк.
«Четыре балла». Enter. (Хочет уйти, но не может — нет ног.)

ЭММАНУЭЛЬ (с надрывом).
Однажды. В будущем. Грустя
О сексе на рассвете,
Утрем слезу свою. Пустяк —
Посмотрим на кассете. (Ложится спать. Прямо на полу. С любым желающим.)

ПОЦЦО и ЛАККИ (не дождавшись, пока им предоставят слово, выкрикивают без надрыва, но хором — в порядке экспромта и самодеятельности). Люди, любите родителей! Развивайте их духовно и физически!!
БЕККЕТ. Аллилуйя!!!
НИКОЛАЙ ГОГОЛЬ. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают. (Поднимает белого слона, троекратно — по-русски, по-украински и по-Брежневски — целует его в губы и ставит на поле цэ-1.)

ЗАНАВЕС (по-прежнему отсутствует).

* * * * *

«Ничто не ново под луной»? Это еще как сказать. А скажу так: «по ходу первой жизни, примерно на середине дуги», у Литературного Духа... Правильно догадались — случился сын. (Хе-хе.) По поводу имени сына у семьи Н. сомнений не было — Литературный Душок, и точка. О сомнениях же «по другому поводу» поведать можно было бы немало... И это была бы весьма поучительная история для юношества и других возрастов, но уж слишком шокирующая, да к тому же из другой рок-оперы...
На этом я с глубоким огорчением завершаю сагу о Насекомых, цель которой не только в удовольствии сочинять ее, а еще и в неукротимой надежде повеселить глубокоуважаемых читателей и, конечно же, хорошенько запомниться им.

Литературный Дух семьи Э. Насекомых.

Ну вот, облегчился. А теперь (заключительное) слово. Предоставляется... кому? И ершу понятно — подросшему Литературному Душку!

Пять минут, пять минут…
(высокоинтеллектуальная микропьеса-фантазия
с хирургами и органами, длящаяся всего пять минут)

[Абсурдная, но веселая пьеса-фантазия сия предназначена, в первую голову, для любителей и знатоков литературы, кино и театра с толстым культурным слоем, во вторую голову — с тонким слоем, но и всем прочим наслаждаться ею не возбраняется.]

{Что-то случилось, и нечто необычное и, местами, даже неприличное происходит в двух «пространствах»: в псевдореальной операционной военно-полевого госпиталя, развернутого в павильоне № 6 киностудии «Уорнер Бразерс Тавиани», и в реальной голове пациента госпиталя — гражданина Г.}

Действующий главврач:
ФОН ТРИЕР, а кто же еще.

Действующие хирурги:
СПИЛБЕРГ, ответственный за челюсти.
ФОРМАН, ответственный за волосы.
БРАТЬЯ ПАН, ответственные за глаза.
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ, ответственный за нос.
ЧЕХОВ АНТОН, ответственный за зубы (и, по совместительству, за ружье, скальпели и прочий реквизит).
ТЯГУНОВ, ответственный за правую ногу.
КРИШТОФОВИЧ, ответственный за пресловутое ребро Адама.
ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ, ответственный за шею.
ВАН ГОГ, ответственный за левое ухо.
М;РФИ, ответственный за обыкновенные сердца.
ПАРКЕР, ответственный за сердце ангела.
ГЕНРИ МИЛЛЕР, ответственный за фаллос.
ХУБОВ, ответственный за тело (в целом).
ПРОФЕССОР ДОУЭЛЬ, ответственный за голову (в целом).
ГРИБОЕДОВ, ответственный за ум (в целом и в частностях).

Средний и младший медицинский персонал:
БОДРОВ-ОТЕЦ, медбрат.
БОДРОВ-СЫН, медбрат-два.
ТЕРЕЗА, медсестра.
МАТЬ ТЕРЕЗА, медсестра-два.
СВЯТАЯ МАГДАЛИНА, сестра медсестры Терезы.
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА, хронометристка, 19 лет.

Действующий пациент:
ГРАЖДАНИН Г.

Действующие органы (в алфавитном порядке):
АППЕНДИКС (отросток сомнительной полезности), 70 лет.
БРОНХ (главный левый, предположительно, еврей), 70 лет.
ВОЛОСЫ (те, что остались, расчесаны на пробор), 70 лет.
ГЛАЗА (левый и правый, естественные, разноцветные), каждому 70 лет.
ГОЛОВА (в целом), действует, но с правом на одну только реплику, 70 лет.
ЛОБНАЯ КОСТЬ (твердых убеждений), 70 лет.
МОЗЖЕЧОК (эрудированный, склонный к аллюзиям), 70 лет.
НОГА (правая), 70 лет.
НОС (картошечкой), 70 лет.
ПЕЧЕНЬ (нормальных размеров), 70 лет.
ПРИАПОВА КОСТЬ (изъята из фаллоса енота), 1 год.
РЕБРО (пятое левое), 70 лет.
СЕЛЕЗЕНКА (время от времени ;кает), 70 лет.
СЕРДЦЕ-1 (врожденное), 70 лет.
СЕРДЦЕ-2 (обыкновенное), 2014 года выпуска.
СЕРДЦЕ-3 (изъятое у ангела), 1987 года выпуска.
ТЕЛО (в целом), 70 лет.
УХО (левое), 70 лет.
ФАЛЛОС (без которого в этой жизни никак не обойтись), 70 лет.
ЧЕЛЮСТИ (верхняя и нижняя), с составом зубов, далеким от полноты, каждой 70 лет.
ШЕЯ (с невыразительным кадыком), 70 лет.
ЭПИДЕРМА (свернутая в рулон и перевязанная длинным нервом), 70 лет.
ЯЗЫК (великий и могучий, русский), 70 лет.

Вспомогательные действующие личности и одушевленные предметы, без которых никак не обойтись:
ЭММАНУЭЛЬ, без возраста, без одежды (соблазнительная).
ПОЦЦО и ЛАККИ, без возрастов, но в одежде (все время ждут ГОДО и БЕККЕТА).
ГОДО, абсурдный фантом, 1953 года премьерного рождения.
БЕККЕТ, культовая личность, 111 лет (по состоянию на 2017-й год).
ДУША (которая в подходящий момент уйдет в пятки), без возраста.
КОМПЬЮТЕР, 11 лет, конструктивно старый (остряк-самоучка).

Двуединое место действия
Операционная военно-полевого госпиталя, развернутого в павильоне № 6 культовой киностудии «Уорнер Бразерс Тавиани», и в реальной голове гражданина Г.

Время года
В меру прохладное, чтобы действующие органы не перегрелись, и в меру теплое, чтобы они же не переохладились.

Время действия
Не более 5 минут, начиная отсчет от остановки сердца-1. В философском смысле — время больших ожиданий.

Реквизит
На потолке: огромное кривое зеркало.
На стенах:
1) культовое ружье Чехова (бутафорское, но выстрелит);
2) культовые фотографии Хемингуэя с бородой и Эйнштейна с высунутым языком (в дешевых рамках);
3) узнаваемая широкими массами картина «Бурлаки на Волге» (подлинник).
На полу: в центре — операционный стол, вокруг него 12 стульев (6 — работы мастера Гамбса, 6 — работы мастера Ионеско), в одном углу — обеденный стол, в другом — тумбочка, в третьем — валяется какой-то рулон, в четвертом — валяется какой-то скальпель.
На операционном столе: ГРАЖДАНИН Г. (лежит на спине с уже снятой эпидермой).
На стульях (без чехлов) ничего не лежит. (Они стоят «для мебели», ибо на них никто не сядет и не ляжет.)
На обеденном столе:
1) тарелка с бутафорской овсянкой;
2) большая бутыль с медицинским спиртом. (На бутыли наклейка
с нарисованным черепом и надписью «Догма-95».)
На тумбочке: компьютер (процессор 80286 с тактовой частотой 4,66 МГц, винчестер емкостью 10 Мб, операционная система MS DOS — пиратская копия).
В тумбочке: наличные деньги, которые ГРАЖДАНИН Г. заплатил хирургам за снятие с него эпидермы.
Окна, освещение, воздух и прочее — на чувствительное усмотрение режиссера.

ПАНБАРХАТНЫЙ ЗАНАВЕС (отсутствует, по уважительной причине).

Действие-минута первая

Операционная. Все ХИРУРГИ и весь СРЕДНИЙ И МЛАДШИЙ МЕДИЦИНСКИЙ ПЕРСОНАЛ стоят. ГРАЖДАНИН Г. и все ОРГАНЫ лежат. Сердце-1 ГРАЖДАНИНА Г. остановилось мгновение назад.

ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Ноль минут и столько же секунд.
ГРАЖДАНИН Г. (саркастически) Остановись, мгновенье, ты прекрасно…
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Процесс пошел!
ВСЕ ОРГАНЫ (в один голос). В добрый путь!
ГРАЖДАНИН Г. Когда не в шутку занемог… Может, посидим на дорожку?
ЧЕХОВ АНТОН. Дорожка не предусмотрена реквизитом.
ГРАЖДАНИН Г. На «не» и суда не…
СПИЛБЕРГ. Уж кто бы говорил.
ГРАЖДАНИН Г. Хао, я еще не вс; сказал. Далеко не вс;.
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Не имеет значения. Нынешнее поколение советских людей будет жить.
ФОРМАН. Жило, живет и будет жить при коммунистах.
(Входит ФОН ТРИЕР. Секунду он ищет глазами камеру и, не найдя таковой, крестится на бутыль со спиртом.)
ФОН ТРИЕР (командным голосом). В шеренгу по заслугам становись…
(Все топчутся, не зная как выстроиться.)
ФОН ТРИЕР. Равняйсь. Смирно!.. Вольно.
КОМПЬЮТЕР. Равняйтеся… Вытягивайте ноги и по три в ряд…
ЭММАНУЭЛЬ. В октаву заезжай…
ФОН ТРИЕР (бодро). Господа хирурги, минутку внимания. Мне звонили. Сверху. (Меланхолично, как планета.) У них есть мнение… Этого пациента еще надо подержать внизу. Они говорят, что когда-то по утрам он пел в клозете коммунальной квартиры № 2. В своей дальнейшей работе исходите из этого.
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Будет сделано. Будет хорошо сделано.
ГРАЖДАНИН Г. Мэйд ин юэсэса.
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Хард дэйз найт.
ВЕСЬ СРЕДНИЙ И МЛАДШИЙ ПЕРСОНАЛ (в один голос). Твист эгеин.
ФОН ТРИЕР. И все снимать на камеру для отчетности. На неподвижную камеру обскура. (Смотрит на бутыль.) Строго по манифесту. (Уходит.)
ВАН ГОГ. Поднять перископ. (Указывает на валяющийся скальпель.)
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Ноль минут и 20 секунд. Процесс идет!
БОДРОВ-ОТЕЦ (поднимает скальпель и передает его БОДРОВУ-СЫНУ). Передаю по наследству.
БОДРОВ-СЫН. Логично. Пост сдан, пост принят.
ТЯГУНОВ. Сестра, скальпель!
ТЕРЕЗА (подает ему другой скальпель). Другой скальпель.
ТЯГУНОВ. Тупой и еще тупее. (Бросает другой скальпель в тот угол, где лежал поднятый первый скальпель.)
ТЕРЕЗА. Твою мать…
МАТЬ ТЕРЕЗА (подает ТЯГУНОВУ третий скальпель). Твою дивизию…
БРАТЬЯ ПАН (в один голос). Ну, по-русски — на авось!
(СЕЛЕЗЕНКА екает.)
ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ. По-русски обойдется гражданину Г. всего на пригоршню долларов больше.
ПРОФЕССОР ДОУЭЛЬ. Плохой, хороший, злой.
КОМПЬЮТЕР. А также плохой хороший человек.
ГОЛОВА. Да, человек. Хоть голова его всегда была пуста.
(ВСЕ ХИРУРГИ достают из своих разных карманов скальпели и наклоняются над пациентом.)
ЯЗЫК. Ну, все. Бери знамя, грузись на «Святителя»…
КОМПЬЮТЕР (рыщет по базе данных и находит). Из фильма «Бег». У этого органа хороший вкус и своеобразный юмор.
АППЕНДИКС. И шрам обнажился на паховой грыже.
КОМПЬЮТЕР. А перед этим: весною халат распахнулся бесстыже…
КРИШТОФОВИЧ. Идут 12 в ряд… (Осматривает ребра, находит нужное и вырезает его. Поднимает к своим глазам и рассматривает.)
КОМПЬЮТЕР. Ну, тут и по базе рыскать не надо. Школьный Блок.
КРИШТОФОВИЧ. Оно — ребро Адама.
РЕБРО. Да, именно в этом ребре бес. А свинина на остальных ребрышках. Вкусная.
ЧЕХОВ АНТОН. Хирургически острый язык.
ЭММАНУЭЛЬ. Нежный язык.
ХУБОВ. Язык тела.
ТЕЛО. Тело пело? Это — дело. Так поди же попляши.
ГРАЖДАНИН Г. (обобщая). Нежный язык поющего тела.
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Доведет до Киева, долетит до середины Днепра.
ЯЗЫК. Язык мой — враг мой.
ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ. Если враг не сдается, его ампутируют.
ЯЗЫК. Тогда сдаюсь. Но лишь на несколько минут.
БРОНХ. Не смей — славяне не сдаются.
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Могу я тоже баловаться ямбом. Одна минута позади. Осталось лишь четыре…

Действие-минута вторая

ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Одна минута и столько же секунд. Процесс идет!
ГРАЖДАНИН Г. Полет нормальный.
М;РФИ. Над гнездом кукушки.
ХУБОВ. Во сне иль наяву?
ДУША. Люблю летать, заснувши наяву, в Коломну.
КОМПЬЮТЕР. Там мой домик.
СПИЛБЕРГ. В Москву, в Москву, в Москву.
СЕРДЦЕ-1. Прочь из Москвы. На рысаке приехал из Москвы к Неве-реке.
СЕРДЦЕ-2. В деревню, к тетке…
СЕРДЦЕ-3. В глушь, в Саратов.
ГРАЖДАНИН Г. Бегу из Ялты — криминален Крым.
ФОРМАН. В Читу, в Мордовию, в прохладный Магадан — за пяльцами сидеть...
КРИШТОФОВИЧ. Сестра, зажим!
ТЕРЕЗА. Даже не думай об этом.
ЭММАНУЭЛЬ. А я б не отказалась. Вот беда… (Почему-то плачет.)
ГРАЖДАНИН Г. За эти слезы, Эмма, я люблю тебя еще больше…
ВСЕ ХИРУРГИ (по очереди). Зажим!
(СЕЛЕЗЕНКА ;кает.)
ФОН ТРИЕР (всовывает голову в операционную). Режьте, братцы, режьте, только осторожней…
КОМПЬЮТЕР (рыщет по базе и находит). Говорит им ласково пассажир дорожный.
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Ухо стоит восемь евро, печень стоит только три.
ПЕЧЕНЬ. Осторожней режь, смотри.
(Голова ФОН ТРИЕРА скрывается.)
ПРОФЕССОР ДОУЭЛЬ. Голова…
СПИЛБЕРГ. В кустах.
ЛОБНАЯ КОСТЬ. Она же — садовая.
МОЗЖЕЧОК. Она же — хлеб.
ПРОФЕССОР ДОУЭЛЬ. На голове — плешь.
СВЯТАЯ МАГДАЛИНА. На ней же посуда.
ТЕРЕЗА. Так держать, медсестра.
МАТЬ ТЕРЕЗА. Не так держать, Тереза.
ТЕРЕЗА. Твою мать!
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Время, вперед!

Действие-минута третья

ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Две минуты и столько же секунд. Процесс почти на середине!
ГРАЖДАНИН Г. Полет паранормальный.
ФОРМАН. Волосы — дыбом. Распущенные… Сестра, пинцет! (Не дождавшись пинцета, руками выдергивает несколько волосков и заменяет их силиконовыми.)
ВОЛОСЫ. Из мелкой сволочи вербует рать.
ВАН ГОГ. У наших ушки — на макушке.
УХО. Они же — торчком.
ВАН ГОГ. Сестра, наваху! (Получает наваху и режет.)
ГРАЖДАНИН Г. В ухо отдает, извините, словно в нем гвоздик или другой какой предмет: так и стреляет, так и стреляет! Словно чеховское ружье…
ЧЕХОВ АНТОН. Ни слова про палату номер шесть!
ПЕРВЫЙ БРАТ ПАН. Глаз — дурной.
ВТОРОЙ БРАТ ПАН. Он же — алмаз.
ГРАЖДАНИН Г. Оба — завидущие…
ЛЕВЫЙ ГЛАЗ. Один — близорукий.
ПРАВЫЙ ГЛАЗ. Другой — голубой.
ЭММАНУЭЛЬ. Это его личное дело.
БРАТЬЯ ПАН (в один голос). Купи себе стеклянные глаза.
КОМПЬЮТЕР (улыбается). Кто говорит: Ричард Гир. Кому говорит: Глостеру.
ГРАЖДАНИН Г. Старик старику глаза не выклюет.
ГЛАЗА (в один голос). Намедни взялись почитать мы книгу. Названье было, кажется, «Улисс».
БРОНХ. Да, помню. Блум — еврей — под гнетом ига. Не вылезет из Джойсовых кулис.
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Закулисное кожное зрение Розы Кулешовой.
ЧЕХОВ АНТОН. Да, как хороши, как свежи были розы…
СЕРДЦЕ-3. В белом венчике из роз.
БРАТЬЯ ПАН (в один голос). Сестры, лазер и хрусталик! Око за око!
(СЕЛЕЗЕНКА ;кает.)
ЧЕХОВ АНТОН. Зуб — за зуб. Оба — на полке.
ГРАЖДАНИН Г. Оба — неймут.
ЧЕХОВ АНТОН (хмурится, заглядывает в рот ГРАЖДАНИНА Г. и среди пожелтевших от времени зубов усматривает раритет, украшенный зияющим дуплом). Современная хирургия — пустяки... Тут во всем привычка, твердость руки... Раз плюнуть... (Плюет.) Сестра, суровую нитку! Брат, дверную ручку! (Получает просимое. Один конец нитки привязывает к зубу, другой к дверной ручке. Дергает за ручку и рассматривает вырванный зуб.) А зуб, выходит, застарелый, глубоко корни пустил...
ЧЕЛЮСТИ (в один голос). До сердцевины! До корней, до основанья... А затем...
АППЕНДИКС. Вырвать на пол или плюнуть на него же может каждый. Только тут понимать надо, без понятия нельзя... А хирурги разные бывают. Один рвет щипцами, другой козьей ножкой, третий гаечным ключом... Кто как.
ГРАЖДАНИН Г. Этот стон у нас песней зовется. (Смотрит на бурлаков, тянущих канат на стене.)
ВЕРХНЯЯ ЧЕЛЮСТЬ (обращаясь к БОДРОВУ-ОТЦУ). Митька, медбрат, помирает…
НИЖНЯЯ ЧЕЛЮСТЬ (обращаясь к БОДРОВУ-СЫНУ). Ухи просит. А человечина — она сладкая, как сахар…
ЭПИДЕРМА. Жуть… Даже мороз по коже пошел.
СПИЛБЕРГ. Подождите, сейчас что-нибудь придумаем.
АППЕНДИКС. Чтобы не было мучительно больно. И лишь бы не было войны.
ТЯГУНОВ. В случае чего я пришью ему новые ножки, и он опять побежит по дорожке.
ГРАЖДАНИН Г. Пожалуйста, пришейте мне новое колено. А то «два раза в неделю и лишь по два сета»…
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Грудь — в крестах.
ЭММАНУЭЛЬ. Не может быть!
БОДРОВ-ОТЕЦ. Она же — колесом.
БОДРОВ-СЫН. Возможно, в «Крестах».
ФОРМАН. Режем!
ГРАЖДАНИН Г. Чик, и он уже на небесах.
ФОН ТРИЕР (появляясь в кривом зеркале потолка). Без небес и революционных спецэффектов!
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Так точно, наземно эволюционный держим шаг.
ПЕРВЫЙ БРАТ ПАН. Медбрат, бензопилу.
ВТОРОЙ БРАТ ПАН. Медбрат-два. Ножовку.
ЛОБНАЯ КОСТЬ. Медсестра, лобзик.
ГРАЖДАНИН Г. Медсестра-два, подгузник.
(Хирурги пилят.)
ПРОФЕССОР ДОУЭЛЬ. На плечах — голова.
КОМПЬЮТЕР (рыщет по базе и находит). На голове — плешь. На ней же — посуда.
ЭММАНУЭЛЬ. В бороде — седина. Красивая…
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Скромное обоняние буржуазии. (Отрезает нос ГРАЖДАНИНА Г. и рассматривает его.)
НОС. На носу — зима. Нужна одежда детишкам маленьким его…
ВАН ГОГ. На ушах — лапша.
НОГА. Как хочется почесать левое ухо правой ногой!
БРАТЬЯ ПАН (в один голос). На глазах — пелена.
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. На бровях — дополз. Три минуты 33 секунды.
ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ. На шее — огород.
ШЕЯ. Анна на шее. И еще — длинношеее.
КОМПЬЮТЕР (рыщет по базе и находит). Шеей называется место между головой и плечами. Так говорил… Заратустра. Шучу, так говорил Аристотель.
СВЯТАЯ МАГДАЛИНА. За плечами — грехи.
ГРАЖДАНИН Г. За ними же — стаж. На руках — дети. Точнее — трое. Растут известно откуда. На коленях — любовница. Уже ушла…
ЭММАНУЭЛЬ. Вот дурочка.
ДУША. В пятках — душа. Пока еще там.
ХУБОВ. Пятки — вместе. Носки и табачок — врозь.
ГРИБОЕДОВ. На форуме злословили поэты... Что пустомеля Г. и «суевер»... А сами — тошной лирики адепты... Представлю убедительный пример... Морозы-розы — вид и род недуга!.. Любовь... И звезды... Вот ужо напасть... А дальше окончательно забыл...
КОМПЬЮТЕР. Не вырвутся из квадратуры круга... Как низко может литератор пасть!..
ГРАЖДАНИН Г. Что наша жизнь-игра? Плетение словес!
КОМПЬЮТЕР (рыщет по базе и находит). Затем продажа их — поштучно и на вес.

Действие-минута четвертая

ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Три минуты и столько же секунд.
ПОЦЦО. Как быстро летит время, когда есть чем заняться!
ЛАККИ. Что дальше будем делать?
ПОЦЦО. Пока ждем.
ЛАККИ. Пока ждем.
КОМПЬЮТЕР. Не фиг ждать, БЕККЕТ точно не придет.
ПОЦЦО. Тогда идем.
ЛАККИ. Тогда идем.
(Не двигаются.)
ГРАЖДАНИН Г. Быть или не быть?
КОМПЬЮТЕР. Подобное я слыхивал не раз.
МОЗЖЕЧОК. Даже не думай об этом.
КОМПЬЮТЕР. И это тоже. Слова, слова, слова.
СЕРДЦЕ-1. Сердцу не прикажешь.
ВСЕ ХИРУРГИ (напевают хором). Сердце красавицы склонно.
ЭММАНУЭЛЬ. …к измене.
ТЕРЕЗА. …к измене!
МАТЬ ТЕРЕЗА. …к измене!
СВЯТАЯ МАГДАЛИНА. …к измене!
КОМПЬЮТЕР. К замене.
СЕРДЦЕ-1. Тук-тук-тук.
М;РФИ. Сестра, подайте сердце обыкновенное. Будем врезать.
ПАРКЕР. Сестра, подайте сердце ангела. Будем вживлять.
СЕРДЦЕ-2 и СЕРДЦЕ-3 (в один голос). Сердца трех!
М;РФИ. Продажный век, продажные сердца.
ПАРКЕР. Кстати, о продажных сердцах. Непрочные, аритмичные, переполненные мистикой, склонные к инфаркту.
ФОН ТРИЕР (снова появляясь в кривом зеркале потолка). Никаких ангелов, никаких спецэффектов. Только обыкновенное сердце. А еще лучше — пока что оставить какое было. А там как-нибудь само рассосется.
(В этот сердечный момент ружье, безвольно висящее на стене, оправдывая свое предназначение, выстреливает сразу из трех стволов. Первая пуля попадает в фото Хемингуэя, вторая, для симметрии, в фото Эйнштейна, а третья разбивает кривое зеркало на потолке, создавая нежелательный спецэффект в виде осколков, падающих на главный, средний и младший медицинский персонал и пациента. Но это вполне естественно, поскольку, напомним, действие проходит в военно-полевом госпитале. Общий ступор. Первым приходит в себя ГЕНРИ МИЛЛЕР и захватывает инициативу.)
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Фаллос! Только фаллос и ничего, кроме фаллоса.
ЭММАНУЭЛЬ. В поисках золотого фаллоса.
ФАЛЛОС. И где же, спрашивается, у пациента этот счастливый конец?
ПРИАПОВА КОСТЬ. Фаллос правительства.
КОМПЬЮТЕР. Член партии? (Ищет в базе и находит.) Есть такая партия, батенька.
ОСТАП ИБРАГИМОВИЧ. Выгодная партия. Хина Члек.
ГРАЖДАНИН Г. Голый среди волков. Да еще и без эпидермы…
ТЕРЕЗА. Обнаженная Маха…
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Параша, так звалась красотка наша, умела мыть и гладить.
ЭММАНУЭЛЬ. Мне тоже по плечу уменья эти. Однако я умею и иное…
МАТЬ ТЕРЕЗА (завистливо). Леда и Лебедь! Твою дивизию…
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Так держать, медбратья.
БОДРОВ-ОТЕЦ и БОДРОВ-СЫН. Держим. Тяжелый. Напряженный…
ЭММАНУЭЛЬ. Можно я тоже подержу?
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Не сейчас. Сейчас подайте приапову кость. Будем вшивать.
ПРИАПОВА КОСТЬ (енота). Поднять перископ! И повыше.
КОМПЬЮТЕР. Можно и повыше. (Шарит по базе и находит.) Сифилис времени успешно разъедает нас по биссектрисе, а мягкие пенисы всех классических литературных героев уже истлели в хорошо сохранившихся твердых переплетах. На подходе новые супергерои с неоклассическими гениталиями.
ГРАЖДАНИН Г. (творчески возбуждаясь). Да! Но это вовсе не Отсутствие времени, не мускулистый Бэтмен, не Студент университета магии. Возможно, это Множество придатков мощности континуум…
МОЗЖЕЧОК. …или Оси координат с членами бесконечной длины.
ГЕНРИ МИЛЛЕР (разводит ноги). Ну что тут скажешь. Эммануэль, тампон!
ГРАЖДАНИН Г. (творчески увядая). Там видно будет.
БРОНХ. Чтобы петь порно, не обязательно открывать рот. Нужно иметь пару здоровых бронхов и знать основы анатомии. Что же касается дела врачей…
ФОН ТРИЕР (голос сверху). О деле врачей не сейчас. И не здесь. Сейчас и здесь сделайте все возможное, чтобы пациент еще спел над полыхающей вульвой и станцевал над погасшими мошонками сиамских близнецов-уродов.
ЧЕХОВ АНТОН. Не понял. О чем он?
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Не понял. О чем он?
КОМПЬЮТЕР (шарит и рыщет по базе и, как всегда, находит). Он о шикарной геометрической повести для средних и старших школьников под названием «Тропики Близнецов, или яблоко-груша раздора». Речь там идет о сексуально одаренной девушке Груше, прихотливо разлегшейся в основании равнобедренного любовного треугольника.
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Так-так-так. Любопытно, а в чем интрига?
ЭММАНУЭЛЬ. Я догадываюсь, но не уверена…
КОМПЬЮТЕР. Извольте. Интрига такая: кто из Яблоковых — сиамских близнецов-братьев — опустит неизбежный перпендикуляр из общей точки их жуткого инцеста в самую середину женского естества, разрубив пополам тупой гордиев угол однополой любви.
ГЕНРИ МИЛЛЕР (смотрит на ГРАЖДАНИНА Г. с уважением). С ответом?
КОМПЬЮТЕР. Конечно. С непредсказуемым ответом!
ГРАЖДАНИН Г. (снова творчески возбуждаясь). Как жаль — кажусь я людям демагогом, хоть титул этот я не заслужил. Удар с подрезкой мой такой убогий — таланта нет у мышц, хрящей и жил.
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Не понял. О чем он?
ЧЕХОВ АНТОН. О лаун-теннисе. Божок спортивный выбрал нам ракетки и желтый корт. Подброшен мяч... Удар! Попал иль аут?
КОМПЬЮТЕР. Детские отметки на грунте памяти. Не стерся дар.
ГРАЖДАНИН Г. Жену проигрывал три раза в кости, детишек ежедневно избивал, студенток приводил... отнюдь не в гости. Забыл отдать в ремонт карданный вал.
ГРИБОЕДОВ. Тьфу! Оплошал.
ГРАЖДАНИН Г. Я бывший атеист, но принял веру. Изрядно пью... А сплю до десяти!
ГРИБОЕДОВ. Горюет и горит. И то и другое — от ума...
КОМПЬЮТЕР. Уже нашел. И то и другое.
ГРАЖДАНИН Г. Плюс вру, как мерин, и не знаю меры. (Обращается к ГЕНРИ МИЛЛЕРУ.) Не хочешь ли в Пен-клуб со мной пойти?
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Хочу. Ой, нет — теперь в Гей-клубе чалюсь. С парнями только... ночи напролёт. Под звуки джаза и за чашкой чая снимаю с тела сексуальный лёд.
ФОН ТРИЕР (спускаясь сверху на кресле, в мегафон). Карамба! Блин! Вот это суперновость! А ну-ка, поподробней расскажи.
КОМПЬЮТЕР (глючит). Про Ельцина... Бориса... Годунова... И Эренбурга... Люди... годы... жизнь...
ГЕНРИ МИЛЛЕР. У нас все по любви, блюдем уставы. Друзья мои прекрасны, наш Союз хорош разнообразьем наЦсостава. Играем в восемь рук МолЧалКинД блюз. На днях шел спор о шансах «Барселоны», матерьях важных (Кафки-Пруста суть). Науке реверанс: мезон и клоны... Погода, урожай, присяжных суд...
ФОН ТРИЕР (краснея). Я тоже бред несу, не пряча зубы, — биткоин, амфибрахий, Кьеркегор... Как хороши, как свежи были... губы! Порочной страсти — смертный приговор. И никаких спецэффектов! (Резко взмывает вверх, оставляя в операционной свое кресло и мегафон.)
ГЕНРИ МИЛЛЕР (не краснея). А в полночь мы снимаем все од;жи. Какие торсы... И концы, мин херц!
ЭММАНУЭЛЬ (бледнея). «Мин херц!» Какая прелесть!
ГЕНРИ МИЛЛЕР. Не сок, а... цимес умной молодежи!! Подъем! С нуля до двести двадцать герц.
БРОНХ. «Не сок, а... цимес!» Какая прелесть! Сегодня же перескажу Герцу.
ЭММАНУЭЛЬ и ГЕНРИ МИЛЛЕР (с надрывом декламируют). Однажды. В будущем. Грустя о сексе на рассвете, утрем слезу свою. Пустяк — посмотрим на кассете. (Обнимаются и ложатся спать на обеденном столе, сдвинув на край тарелку с бутафорской овсянкой и бутыль с настоящим спиртом.)
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Не думай о минутах свысока. Шесть с половиной. Шучу — семь. Снова шучу. Три минуты 59 секунд. Не шучу!

Действие-минута пятая

ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Четыре минуты и столько же секунд. Но я вам песенку спою про пять минут.
ГРАЖДАНИН Г. Пять минут, пять минут, бой часов раздастся вскоре?
ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ. Новый Г. уже, наверное, в пути?
ЧЕХОВ АНТОН. К нам он мчится полным ходом?
БОДРОВ-ОТЕЦ и БОДРОВ-СЫН. Он на правильном пути, хороша его дорога.
ВСЕ ОРГАНЫ (поют хором). Старый Г., он не ждет. Эй, хирург, поспеши, зря терять минут не надо.
КОМПЬЮТЕР. Ведь бывает, что минута все меняет очень круто.
ГРАЖДАНИН Г. Пусть летит мой прах по свету, я дарю вам шутку эту!
ГУРЧЕНКО ЛЮДМИЛА. Но пока мы песню пели полминуты пролетели.
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Братья и сестры, иголки! И нитки.
(Медбратья и медсестры раздают хирургам иглы и нитки.)
ВСЕ ХИРУРГИ (по очереди). Шьем! (Шьют, в смысле — пришивают ранее отрезанное.)
(На полу откидывается крышка люка и из подполья в операционную по ступенькам, не спеша, поднимается ФОН ТРИЕР.)
ФОН ТРИЕР (размышляя). Врачей бы этих на рудник... иль в космос. Иль по-другому — розгами пороть! Продюсер-финансист уж смотрит косо... Умерю-ка я пыл и оборот. (Задушевно.) В хоровод по заслугам становись!
(Все, кроме ГРАЖДАНИНА Г., становятся в круг и берутся за руки.)
ГРАЖДАНИН Г. Ну, коли так… (Встает с операционного стола, идет в угол и поднимает рулон с эпидермой. Разрывает связывающий ее нерв и осматривает эпидерму.) Моя?
ЭПИДЕРМА. А то нет!
ГРАЖДАНИН Г. (прилаживает ЭПИДЕРМУ на себя.) Так-то лучше будет. Намного лучше. (Заходит в середину хороводного круга.)
ВСЕ ХИРУРГИ (в один голос). Идут пожилые по линии узкой.
КОМПЬЮТЕР. Дальше я и без базы помню: и щупают пульс, и следят за нагрузкой.
ВЕСЬ СРЕДНИЙ И МЛАДШИЙ ПЕРСОНАЛ (в один голос). Два раза в неделю…
(В операционную вползает ГОДО со стариком БЕККЕТОМ на спине.)
ПОЦЦО и ЛАККИ (таки дождавшись долгожданного, декламируют в один голос). И лишь по два сета.
ГОДО и БЕККЕТ (декламируют в один голос). Как прежде стремятся к победе!
ГРАЖДАНИН Г. (с надрывом). Не спета!!
КОМПЬЮТЕР (со слезой на материнской плате декламирует). Однажды. В будущем. Кружа над жизни пепелищем, мы вспомним пьеску-сюр, брюзжа, и юмор в ней отыщем. (Хочет уйти из операционной, но не может, поскольку ног у него нет.)

ПАНБАРХАТНЫЙ ЗАНАВЕС (появляется вовремя и, красиво опускаясь на пол, поет). Пусть кругом всё поет, и цветут в улыбках лица. Пять минут придумал Г., чтобы жить и веселиться.

* * * * *

Окончательный и бесповоротный FIN (END)...