Вскоре ледокол вышел на свою обычную работу в Арктику. Начал проводить караваны судов через пролив Карские ворота до пролива Вилькицкого.
Экипаж ледокола более сотни человек и в основном его составляли моряки, проработавшие на нем по нескольку лет, но были и молодежь, которые зарабатывали на нем характеристику для открытия «визы». На морских судах, совершающих длительные рейсы, отделы кадров и, естественно, надзирающие за жизнью и работой экипажей судов службы, старались родственников на одно судно в рейс не посылать. Если судно идет в рейс за границу, то вдруг у мужа и жены возникнет желание за границей остаться, то беда. Правда, в чем эта беда заключается – неизвестно. В длительных каботажных рейсах, там старался капитан не брать в рейс мужа с женой. Часто возникали скандалы. Жена работает на камбузе и, вдруг, жена – повар сделала какую-то промашку и ей какой –то член экипажа сделал замечание, может и не совсем ей заслуженное. Муж устраивает скандал и наоборот, мужу делают замечания, и жена за него переживает. В условиях ограниченного пространства и оторванности от нормальной жизни обостряются все мелочи нормальной жизни, возникают ссорящиеся между собой группы.
Супруги Кузьмины работали на ледоколе вместе уже шестой год, муж – старший машинист, жена – повар. Взяли с собой в рейс собаку. Простую двор-няжку, но исключительно вредную. Гадила на палубе, где попало, и облаивала членов экипажа, а иногда и за штанины зубами хватала. Многие моряки на собаку и ее хозяев злились, делали хозяевам замечания, но характеры у хозяев были такими же, как и у их псины. И старались члены экипажа с ними лишний раз не связываться. Ледокол работает в море во льдах, собаку с судна не высадить. Выкинуть за борт - так морские заповеди не позволяют, да и ее хозяева такой шум поднимут, что не обрадуешься. Сотня человек живет и работает в замкнутом пространстве по полгода, тут любое происшествие необходимо сглаживать.
Главная задача капитана, помимо организации основной работы, которую выполняет в Арктике ледокол, еще и сохранять на судне дисциплину и норма-льную человеческую атмосферу. И, вдруг, утром к капитану приходят хозяева
собаки и заявляют, что она пропала с судна, и обвиняют в этом боцмана с матросами, что они выкинули собаку за борт.
- А, вы видели, что именно матросы выкинули собаку за борт? – Спрашивает капитан.
- Нет, не видели, но знаем, что боцман и матросы ее очень не любили и,
вообще, от них можно это ожидать.
Вызвал капитан в каюту боцмана:
- Кузьма Леонтьевич, вот говорят, что вы или сами, или по вашему приказу
матросы собаку за борт выбросили. Что на это скажете?
- А, что я могу сказать? Псина была очень вредная, на всех бросалась. Я еще в Мурманске перед рейсом сказал Михалычу, чтобы он не брал ее в рейс. У него во дворе она постоянно сидела на цепи и, конечно же, стала очень злобной. Да и гадит, где попало. Михалычу я сколько раз говорил, чтобы он убирал за ней, но убирать приходится матросам.
- Так вы ее за борт выбросили или кто-то другой?
- Я не выбрасывал и такую команду матросам не давал.
Старший машинист Александр Михайлович был активным общественником, членом партии и заместителем председателя судового комитета профсоюзов и просто смириться с потерей своего любимца он не мог.
На советских морских судах была такая должность - первый помощник капитана – помощник капитана по политической части. В его обязанности входило воспитание членов экипажа в духе строителей коммунизма, организация политзанятий, проведение политинформаций и т.д. в том же духе. Работа однообразная, а тут появилась возможность несколько разнообразить ее и, заодно, показать свою активность. Посоветовался помполит с капитаном, и собирают общесудовое собрание экипажа. Главный вопрос – куда пропала собака?
Полтора часа разбирали это происшествие, опрашивали вахтенных, искали свидетелей. Все выступающие клеймили позором виновников. Очень эмоци-онально выступил на собрании капитан, напомнил о вековых морских традициях запрещающих выбрасывать за борт судна живое существо. Но конкретных исполнителей так и не нашли.
Закончили проводку каравана судов через пролив Вилькицкого. Следует ле-
докол на запад за следующим караваном судов. Поднялся на мостик капитан, попросил вахтенного штурмана сходить в провизионные кладовые, там работала судовая комиссия, снимали остатки продовольственных запасов. Это плановая работа, которая проводится ежемесячно, а вахтенный третий помощник был членом судовой ревизионной комиссии. На ходовом мостике остались капитан и вахтенный матрос Николай Носов. Матросу уже под пятьдесят лет, но он все еще холостой. Никак не может остепениться, все считает себя молодым. Нрава веселого и бесшабашного. Работу матросскую знает досконально, дисциплину грубо не нарушает.
Ходит капитан по рулевой рубке, настроение отличное. Караван провели без происшествий, хотя среди проводимых судов были и суда со слабой, проржавевшей бортовой обшивкой, которая могла повредиться льдами. Через пролив Вилькицкого проводили речные суда на «усах», т.е. на коротком буксирном тросе, когда нос судна буксирной лебедкой втягивался в вырез в корме ледокола, а с бортов носовой части проводимого судна еще подавались на корму ледокола два стальных швартова – «усы». Были, конечно же, разные ситуации, как например. Провели через пролив одно из судов, надо отдавать буксир. А на проводимом судне его отдать не могут. Стальная скоба, которой закреплен буксир, деформировалась и не рассоединяется. С кормы ледокола старпом кричит:
- Режьте скобу сваркой, время теряем, еще несколько судов ждут проводку.
В ответ капитан речного судна:
- Не могу, эта скоба у меня в аварийном запасе числится. Где я другую возьму? За свой счет покупать я не намерен.
Пришлось капитану ледокола послать боцмана и найти в запасах ледокола похожую скобу. Передали скобу капитану - перестраховщику и тот распорядился перерезать дефектную скобу.
Но это все мелочи, главное все суда провели без повреждений корпуса. Ходит капитан и улыбается своим, каким- то мыслям. Рулевой матрос Носов тоже чему-то радуется, у него тоже, что-то на уме. Остановился капитан и спрашивает рулевого:
- Николай Николаевич, а куда все-таки собака подевалась, вы не знаете?
- Так мы ее по вашему приказу за борт выбросили.
- Как по моему приказу, когда? – Капитан даже присел от неожиданности.
- Вы гуляли по палубе, мы с плотником около плотницкой сидели, перекуривали и вы, проходя мимо, сказали, что собаку необходимо утопить. Мы так и сделали.
- Да это не было приказом. Я, прогуливаясь, увидел, что что-то на палубе валяется, нагнулся, поднял, а это оказалось собачьим калом. Я от неожиданности и сказал что-то в сердцах, но это не было приказом выкинуть собаку за борт.
- А мы думали, что это ваше распоряжение и необходимо его выполнить.
Мы еще подумали, собака хоть и вредная, но все же тварь божья – жалко. Но
капитанские приказы необходимо выполнять, что мы и сделали.
- Вы в следующий раз в таких случаях переспрашивайте, а то некоторые распоряжения приходится вам по нескольку раз повторять, а тут сразу и выполнили. Вы, хоть, догадались об этом особо не распространяться среди экипажа?
- Нет, мы об этом никому не говорили. Знаем, какой шум Кузьмины поднимут.
И тут матрос Носов решил воспользоваться неожиданно сложившейся
ситуацией и замешательством капитана.
- Александр Петрович, 21-го у моей тетки в Мурманске день рождения, она мне была, как мать. Можно мне в артелке взять бутылочку, ее день рождения после работы отметить?
- Ладно, скажите артельщику, что я разрешил.
Еле дождался Николай окончания вахты. В обычном рейсе на ходовом мостике вахту несут два штурмана - старший и младший. Капитан с третьим помощником, старпом с четвертым помощником, дублер старпома со вторым. Также на мостике несут вахту два матроса – рулевых. Но, когда ледокол идет по чистой воде без проводимых судов, вахту в рубке несут кроме, естественно, штурманов, матросы по одному. Отстоял Николай Николаевич вахту с 08.00 до 12.00, то после обеда ему выходить на работу на палубу с 13.00 до 17.00. Следующий выход на вахту с 08.00 следующего дня. С 20.00 на ходовую вахту заступает его напарник.
Только Николай Николаевич сдал вахту и сразу бегом в артелку. Разыскал артельщика:
- Викторович, дай мне четыре бутылки водки, у меня праздник и капитан мне разрешил.
Артельщик, конечно же, не поверил:
- А, шел бы ты Коля, подальше.
- Ну, спроси капитана. Он тебе подтвердит. И, вообще, вот, когда ты не был
артельным, был нормальным человеком. А сейчас совсем другим стал, своим
бывшим друзьям не веришь. Вроде и власть небольшая, но как испортила человека.
Артельный немного растерялся под таким словесным напором, но его и назначили артельным потому, что он человек находчивый, особенно, когда дело касается получения или распределения продуктов или просто совершения каких-то сделок. Быстро набирает телефон капитана:
- Александр Петрович, матрос Носов говорит, что вы разрешили выдать ему водку.
- Да, разрешил, дай ему,- с раздражением говорит капитан и бросает трубку.
Берет Николай водку и уходит.
Сидит в своей каюте артельщик, проверяет свои бумаги, сколько продуктов
выдал на камбуз сегодня, сколько надо выдать на завтра. И почему-то, вдруг,
подумал:
- А, за что это капитан разрешил матросу выдать два литра водки?
Но позвонить капитану и переспросить не решился.
Зашли на рейд Диксона, встали на якорь. На борт прибыли работники порта
для обсуждения различных работ на ледоколе: обеспечение топливом, водой, продуктами и различные мелкие ремонтные работы. После завершения обсуж-
дения всех предстоящих работ, обед в салоне капитана. Распорядился капитан
накрыть стол для гостей. Стол накрыли, но без спиртного. Вызывает капитан старпома:
- В чем дело, где спиртное, почему так меня подводите?
- Александр Петрович, артельщик говорит, что спиртного в артелке нет, якобы вы сами разрешили отдать все матросу Носову.
Вызвали артельщика.
- Как вы распорядились, так я и поступил. Носов сказал, что вы разрешили выдать четыре бутылки, я их и выдал, а когда вам звонил, то растерялся и не спросил, сколько ему бутылок выдать.
Спрашивать с матроса Носова, куда делась водка - поздно, да и без толку.
Вот так просто в жизни, даже в суровой, морской можно найти повод для праздника, только надо, чтобы быстро сработала смекалка в нужное время. И серые будни уже не будут такими скучными. Но у капитана тоже нервная система
не из стали. Да, понимает, что немного не доглядел, ведь хорошо знал матроса
Носова, но вот так - тот его обманул. С таким настроением поднимается на капитанский мостик. На вахте старпом Громов О.А. На ледоколе все
судоводители обязаны нести вахту в форме, а матросы в чистой одежде.
Старпом в форме, со всеми форменными нашивками, но на ногах не ботинки, а домашние тапочки. У капитана глаза чуть не вылезли из орбит:
- Олег Александрович, почему вы на вахте в таком виде?
-А, что в моем виде вы находите неправильным? Я в форменной одежде, при галстуке.
- Да, вы на вахту пришли в домашних тапочках. Как вы смогли так поступить?
- Ну, в тапочках удобнее отстоять четыре часа на ногах, к тому же посторонних
здесь нет, да и с ногами у меня беда, болят. А на судне кругом ковры и паласы даже в рулевой рубке. Чем эти тапочки могут помешать на вахте?
- Как вы не понимаете простых вещей. А, если вам надо будет подняться на
мачту, на салинг по трапу- то, как вы в тапочках полезете?
- Так, а зачем мне на салинг –то лазить?
- А, вдруг вам понадобится посмотреть, где ледовые перемычки и участки чистой воды для прохода судов. Как вы это увидите из ходовой рубки?
- Александр Петрович, мы же постоянно получаем факсимильные карты
ледовой разведки. Зря что -ли самолеты ледовой разведки с гидрологами над
нами летают? К тому же и по радару я на вахте за ледовой обстановкой слежу.
Конечно, капитан не хотел унизить старпома, говорить ему что-то обидное,но, опять же, человеческая психика ищет какого-то выхода. У простых работяг проще – матом обругал обидчика – и успокоился.