ВИКА
Вике Бог детей так и не дал, хотя пол жизни проработала воспитателем в детском саду, заведующей, а потом и в городском управлении чиновницей, курируя детские учреждения. И умница, и красавица: черноглазая с соболиными бровями куколка, с выточенной многолетними занятиями танцами фигурой под метр семьдесят. Да и с первым мужем - врачом не сложилось. Загулял. Растворился в чужом городе.
В перестройку, организовав свой рыбно-копчёно-икорный бизнес. Попервости угощала родственников к праздникам кусочком заветренного балычка и собственноручно засоленной селёдочкой. В обязательном порядке племяшам: сыновьям Алисы с Марьяной покупала в Новый год конфеты. Не она ж виновата, если частенько они до сына Алисы не доходили, затерявшись на лоджии Марьяны? Не судьба.
Вика, хоть и нашла себе мужа - сожителя таксиста, любителя выпить дебошира – драчуна, ещё долго ходила в любовницах известного на всю область заслуженного деятеля искусств. Тот всё обещал вырастив свою дочь, жениться. То жена заболеет, то дочь требует внимания. Покатал Вику по всей стране и бросил. Шикарные номера дорогих гостиниц, совместные визиты на встречи и празднества известных художников и актёров ещё долго грели несостоявшуюся королеву. И уж конечно никак не вязались с теперешним образом продавца. Новоявленный муж, подозревая неладное, ни раз прикладывался кулаками к телу красавицы-жены, угрожая окончательной расправой и с ней, и с любовником. Постепенно всё стихло. Деятель искусств, взлетев на новый уровень народного, окончательно потерял интерес к тридцати пятилетней Вике. На память от него красовался над супружеской кроватью в пол стены писанный им маслом её портрет в полный рост, успевший поучаствовать в нескольких всероссийских выставках,
Как-то в автобусе, столкнувшись лицом к лицу с заслуженным любовником: маленьким, лысеньким, толстеньким, за пятьдесят, Алиса услышала:
- Ну, как там Вика? Всё стареет?
Спросил он с мерзкой ухмылкой на лоснящемся лице. Алиса не нашлась, что ответить. Когда-то он помог в похоронах отца по просьбе Вики, объездив все необходимые для оформления похорон места на своём «Жигулёнке». Но за сестру было обидно. В тогдашни свои тридцать шесть Вика выглядела великолепно - королевой. Да и сейчас в шестьдесят вполне симпатишно. Если б не фартук с косынкой. Разговор с бывшим любовником, который был старше Вики на семнадцать лет, Алиса не передала.
А вот новый муж Вики - Стасик, похожий на Пьера Ришара пушистыми кудрявыми светлыми волосами по плечи, не шёл ни в какое сравнение с любовником. Не Вику одаривал, а с неё тянул, да впридачу пил и дрался. В подпитии, припоминая Вике прошлые любовные отношения и подозрения на нынешние измены, поскандалив, уходил в недельные загулы. Всю жизнь Вика помогала его первой семье и двоим детям. А он даже на поминках умудрялся к бабам приставать, включая двоюродных сестёр. Чем вызывал неудовольствие и ненависть Вики, её мамы и сестрицы Аиды. Отвязаться от пьяного липового родственничка было невозможно.
Алиса раз спасла его от неминуемой гибели, столкнувшись в ресторане, где он с друзьями отмечал свою днюху, а она – встречу с подругами. На перекуре у ресторана Стасик ввязался в перепалку с зэками, обозвав «козлами». Те достали ножи. Пока Алиса уговаривала его не трогать, Стас вызвал такси. "Только из-за тебя, красавица, пощадим. А надо бы язык подрезать". Алиса в белоснежном платье с пышной юбкой на тонких шпильках made in Japan, с длинными по пояс пшеничными волосами и правда выглядела, как принцесса. Платье ей дозволила купить Марьяна в магазине для новобрачных, а босоножки по просьбе отца помог приобрести на складе его брат - судья. Пока второпях уезжали, платье, зацепившись за дверцу зеленоглазого такси, заполучило дыру. Алиса расстроилась, а довольный благополучной развязкой Стас пообещал купить не хуже этого. На радостях предложил поехать к ним, помириться с сестрой Викой, с которой намедни они повздорили из-за неуместного совета Алисы бросить своего деятеля искусств. Кто ж знал, что он сам сольётся? Но прибыв со Стасом в Викину квартиру, не застали её дома. Зато Алиса была замечена соседями (не мудрено: белое платье трудно не заметить), которые сообщили, как она зашла в подъезд. За что и получила пожизненное проклятие от Альбины с Аидой. Никакие оправданья не помогли. Зачем ей запившийся дебошир - непонятно. Причём уехала Алиса домой тут же, не застав сестры дома. А не лезла б со своими неуместными советами в чужую жизнь - не захотела б и ехать мириться в двадцать три часа ночи. Вот только это с годами приходит. А Альбина успокоила свою душу только после смерти, приснившись Алисе во второй раз.
- Скажи честно, у тебя что-то было со Стасом?
- Нет. Зачем он мне? У меня свой жених.
Поверила Вика в рассказ о сне или нет, Алиса не знает. Но долго оправдывалась, что не материли. А то больше некому рассказать. Доброжелателей всегда пруд пруди. Вот про спасение Стаса Алисой Вика по сей день не знает. Делай добро - бросай в воду? Лишь бы не утонуть с ним заодно.
Живут Стас с Викой больше тридцати лет с разборками, упрёками, плавая в совместном рыбном бизнесе. Не раз он пропадал с полной кибиткой товара, выехав на торговлю в район, возвращаясь ни с чем. Начинали с нуля. Вместе. Прощала Вика и ему, и Тане - бывшей возлюбленной брата Алика всё. Но не Алисе. И разобраться в хитросплетениях чужих мыслей не дано. Когда-то Стас с подачи Вики возил всю родню на кладбище в своей кибитке. Спасибо. Никакого платья Алисе не купил, понятно. А вот долги Вике регулярно подкидывает, занимая немалые деньги у её знакомых и подруг. Отдавать-то ей приходится.
Помянув тётю Альбину и Алика, Марьяна с Алисой направились к могилке Алисиного отца Артёма.
АРТЁМ
Могилка отца Алисы, в отличие от могилок родни на песчаном пустыре, была в тени сосен и черёмухи, которую они с мамой посадили за оградкой. Отец Алисы любил черёмуховое варенье и пирожки с черёмухой. Мария, зная это, каждое лето на два раза перекручивая спелую черёмуху с сахаром, заготавливала для отца варенье. А зимой пекла для него пирожки и рулеты. Подле могилки стоял подбоченившись, обитый стальным листом, столик и деревянная скамеечка. В прямоугольном вырезе надгробия разрослась непонятно откуда появившаяся фиолетовая лобулярия, распространяя медовый запах. Ей оформляют газоны в городах. Откуда она появилась на кладбище – загадка. И где-то под надгробием поселился бурундучок. Прибегала белочка. Алиса уже ждала её с семечками и орешками. Было тихо, уединённо. В уголке возле оградки пустила побеги сирень от соседского куста. С прошлого года, как и у бабули, схоронилась рюмка и тарелочка с синей каёмочкой. Тарелка была из их старинного деревянного дома, который снесли.
На фотографии, отпечатанной на фарфоровом выпуклом овале, Артём был запечатлён с медалями, полученными в Великую Отечественную. Ушёл воевать в семнадцать лет в сорок третьем с Дальнего востока. Служит в Измаиле, был краснофлотцем, а уже после окончания войны на западе, в июне 1945 попал в Манчжурию. Воевал с японцами снайпером. За защиту особо важного объекта был награждён орденом Славы третьей степени. О войне никогда ничего не рассказывал. «Ничего интересного». Как начал курить в войну, так и не бросил. После войны вернулся домой в город Зею. Поработал в школе физруком, поступил в политехнический институт во Владивостоке. В Зее, на каникулах, познакомился с Марией, которая проходила там бухгалтерскую практику. Переписывались.
После окончания института горным инженером был направлен на Крайний Север. Прибыв на место, вызвал к себе Машу из Ялты. На Чукотке поженились после рождения первого сына Вольки. Жизнь - тяжёлая, морозная, несладкая, с десятимесячной зимой, недостатком витаминов и солнечного света выматывала. Выезжали в отпуск на «материк», к родителям на ДВ,, в Зею. Родителям – единственные из многодетных семей помогали ежемесячно. Отец отца, - Павел умер молодым в сорок лет. Пятеро детей без спроса ушли кататься на плоту. Плот понесло бурным течением вниз по реке. Дед умер от разрыва сердца. Детей спасли, Бабушка Маруся поднимала всех пятерых одна. Алиса, младше брата на пять лет, её не помнила: ей всего год был. Брат Волька несколько лет бывал у бабули в летние месяцы, а Алиса – раз в пять месяцев от роду. Бабуля – донская казачка, качая Алису, наставляла Машу: «Сколько листочек летит с дерева на землю, столько и перерыв должен быть между кормлениями». После её смерти осталось множество всяких настоек: от комаров, мошки, расстройства желудка, для больных суставов. В большом деревянном доме: патефон, старинный кожаный альбом со старыми фотографиями, вставленными в резные уголки. Патефон они с отцом даже завели. Алиса очень хотелось его забрать, но отец не разрешил. Оставил сёстрам и брату. А они даже хоронить отца Алисы не приехали. Больше Алиса в бабушкином доме не бывала, но до сих пор помнит пушистую перину, сделанную её натруженными узловатыми руками. Засыпала, проваливаясь в тёплое мягкое воздушное облако любви. За домом пустовал огромный огород, с краю поля - колодец – журавль. Набрать воды с помощью журавля у Алисы не получилось. Навык треба. Бабушка - с глазами яркого солнечного янтаря – лучистыми, добрыми повторилась в правнучке – дочери внучки. Больше Алиса таких глаз не встречала. Потом дом снесли. А Алисина семья в полном составе приезжала в Зею лишь по грибы и ягоды ещё пару раз. Останавливались у родни, которая приветливостью к Марии и детям не болела. Отец водил собирать грузди в самую глушь дальневосточной тайги. Комары, мошка жрали. Никакие настойки не помогали.
Любоваться дальневосточной тайгой можно бесконечно, кабы не кровососы. Чего только нет: огромные папоротники, лианы лимонника и актинидии, мухоморы, как грибы - лесовички из сказки «Варвара – краса, длинная коса», высоченные пихты, лиственницы, сосны, берёзы, амурский бархат, ольха, маньчжурский орех, липа. И женьшень водится, да не всем показывается. Заросли красной смородины и дикой малины, шиповника, красноплодная рябина, боярышник. А какие красавцы грузди в кочках, под листвой. И сухие, и мокрые. И большие, и крохотные. Мокрые, как мягкая белая детская мочалочка, хоть выжимай. Восторг детства всегда с нами. Родители грузди вымачивали, солили, везли с собой в банках на Чукотку. Ни варенье, ни солёные грибы в детстве Алиса не ела, но тащить тяжёлые сумки в аэропортах приходилось. Это запомнила. Отец был главным мужчиной в её жизни. Самым умным, начитанным, сдержанным, любящим. Погонял её больше читать, просил закончить музыкалку, няньчился, но не сюсюкался. Поддерживал во всех желаниях, стремлениях, увлечениях. Вот, правда, договориться со всеми, как мама, не мог. Это он её повёз на вступительные в хореографическое училище Новосибирска. Но когда ей пообещали стать толстой, заступиться не смог. Сводил на оперу "сказка о царе Салтане" в шикарный театр и всё. Возил семью и на море, и в Крым, и в Ленинград. Сообщил Алисе перед поступлением в комсомол, что коммунизма никогда не будет, хоть сам был коммунистом с войны. И что жизнь будет труднее и жёстче, а уж когда получшеет - неизвестно. Откуль знал? Прожил всего пятьдесят пять, уничтожив за год, на который решил задержаться на Чукотке без семьи для заработка всё оставшееся здоровье. Да разве за год заработаешь то, что двадцать пять лет другим раздавал? Прожил всего год, прибыв на ДВ. Гипертония под триста, агония с удушьем до двух раз в неделю, скорые. Открывшаяся язва. Не спасли. Это стало причиной поступления Алисы в медицинскую академию. Маме жизнь она не раз спасала. Но до сих пор не может себе простить, что не осталась тогда с отцом на севере на год. Может, всё по другому сложилось? А родня, которой помогал всю свою жизнь, даже на похороны не явилась. Брат - судья, которому досталась отцовская машина "Москвич" - забежал в дом, глянул и уехал. Делай добро - бросай в воду? Нет, при жизни возвращения его к тебе в другом эквиваленте не стоит ждать. Точно. Абсолютно.
Поминув отца, Алиса с Марьяной отправились в обратный путь. Надо было зайти к подруге мамы – тёте Веронике. Выйдя на дорогу к выходу, свернули в глубь памятников и могил. Марьяне, ни разу не видевшей могилки Вероники, искать было проблематично. Солнце палило. Жаркий полдень, что редко бывало в начале мая, морил ко сну. Побродив, решили разделиться и позвать друг друга, кто первый отыщет могилку. В который раз Алиса ругала себя, что никак не запомнит какой либо ориентир: берёзу у дороги или приметные могилки поблизости – всё без толку. За день до родительского дня, как будто кто-то проводил генеральную уборку в её голове. Ещё два года назад по-соседству с могилкой Вероники росли две огромные ели, но их срубили. И Алиса окончательно потеряла ориентировку.
Прошло час-полтора прежде, чем она отыскала могилку Вероники. Выйдя на дорогу, стала звать Марьяну. Никто не отзывался. Народ, проходя мимо, озирался, переглядывался, улыбался и продолжал свой путь. Алиса растерялась. Всё, что она приготовила на могилку: конфеты, печенье, цветы было у Марьяны в сумке, как и её сменные туфли. Свершив несколько безрезультатных выходов на дорогу с криками, Алиса, присев на скамейку у могилки - задремала. Пару раз к ней подходил страж порядка, дежуривший на дороге, с предложеньем проводить до автобуса. Алиса отказывалась, возвращаясь к могилке. Затем явился бомжеватого вида мужчина с тем же предложением. Сколько прошло времени Алиса не знала, но мысль, что пора возвращаться домой пришла засветло. Дойдя до остановки, села в микроавтобус на первое сиденье рядом с водителем, что в трезвом виде никогда себе не позволяла. Стеснялась. Она и выпила-то с Марьяной немного белого вина, но на жаре развезло, как после хорошей дозы сорокоградусной. Видимо за сорок минут езды до города заснула. Проснулась на конечной остановке в центре города от вопроса водителя: «Девушка с кем едет?» В салоне раздался хохот. Алиса, заплатив, отправилась до дома пешком. Перечень продуктов из списка срочно необходимых не стёрся: хлеб, мюсли, яблоки, пряники. Помнилось поимённо. Да и движуха на автопилоте никогда не подводила.
Да, замечая боковым зрением проплывающие мимо улыбающиеся лица прохожих, улыбалась в ответ. Разношенные кожаные лодочки предательски ударяли по пяткам. Ну и что? Не босиком же идти. Шарф и волосы развевался по ветру. Закупив запланированные продукты, пошла домой. Продавщицы и кассир смотрели, улыбаясь. Улыбнулась.
Наконец, дом приблизился, подъезд, квартира. Алиса позвонила. Дверь открыл девятилетний сын. Мария, сидевшая в зале, вышла, услышав вопрос сына:
- Мама, почему у тебя брови голубые?
На что Алиса, свалив на диванчик в прихожей продукты, разувшись, молча прошла в свою комнату, упала на тахту и заснула. Проснулась глубоким вечером. Подошла к зеркалу. В зеркале стояла новогодняя ёлка с голубыми бровями и щеками, посеребрённой одеждой, лицом, волосами. Шарф был тоже весь в серебрянке. Алиса, представив себя в блестяще-голубом прикиде плывущей по городу, сначала расстроилась, а потом расхохоталась. Люди, продавцы ей улыбались. На кладбище в родительский день всегда кто-то красит и оградки, и памятники. Видать, пока бродила меж оградок, вся покрасилась. А пока ревела, разминувшись с сестрой, растирая слёзы руками – лицо испачкала.
Марьяне ж, попавшей «в руки» одинокой бабульки после поминальной рюмочки за ушедшего деда, заплохело. Еле добравшись до киоска в городе, где работала знакомая, отлежалась. А когда полегчало, на такси прибыла домой.
Поездка закончилась благополучно, слава Богу. А родня разбежалась окончательно и, не благодаря Алисе.
23 августа 2015г. (история одной семьи с одной точки зрения:)