Однажды утром я уловил необычно задумчивый взгляд Татьяны. Она сидела на краю кровати и смотрела куда-то в пустоту.
- Что-то случилось?- спросил я её.
- Ночью мысль навязчивая в голову пришла, никак не могу от неё избавиться,- сказала она.
- Что за мысль?
- Не внушили ли нам всю эту нашу общую историю с сожительством в прежних жизнях наши гениальные полубоги?
- Не знаю. Некоторые картинки и события были особенно яркими, да и извлекаем мы их из памяти, как ты заметила, порой, не без труда, постепенно. Непонятно, нашим учителям, зачем бы это нужно?
- Здесь, на острове, я тоже много вспомнила впервые. Но я, например, как не пыталась, не могу вспомнить нашу с тобой первую встречу. У меня тоже всплывают отдельные пейзажи, события, люди, наши дети, но я не вижу начала.- Татьяна посмотрела мне в глаза, казалось, заглянув в самую душу.- Ты не вспомнил, как мы встретились и познакомились впервые?
- Ты знаешь, - немного призадумавшись, ответил я,- у меня на этот счёт есть одна идея. Давай сейчас перекусим, прогуляемся и обсудим её.
Наскоро в лёгкую позавтракав, мы пошли с Татьяной на наше любимое место. Мы влезли на скалу с удобным уступчиком, циновкой и видом на океан.
- Я догадываюсь, - начал я,- что эта информация о нашей с тобой первой встрече неспроста скрыта от нас. Видимо в ней есть что-то такое, что нам, по мнению наших высших сил, знать не нужно или ещё рано.
- Но что в ней может быть такого из ряда вон выходящего?
- Не знаю, но интуиция мне подсказывает, что здесь не так всё просто. От какой-то информации они хотят нас уберечь.
- Насмотрелись вроде и смертей, и кошмаров разных. Чем нас с тобой ещё удивить можно?
- Ты обратила внимание, как мы вспоминали прошлые жизни?
- Ну? Или, как я со Стивом - под гипнозом, или, как с тобой - через медитацию.
- Я не о том. Мы вспоминали, вытягивая информацию по крупицам, а затем эти частицы складывались во что-то целое, в более - менее ясную картинку прошлого. Мы не целиком в него проникали, едва ли только своим эфиром. Не знаю, как тебе, но мне и ментальной интуиции в большинстве случаев было достаточно, чтобы прийти к ясности.
- Согласна, продолжай.
- Образно нас можно представить рыбаками, знающими, где и когда ловить рыбу – искомую информацию. Повезёт – поймаем. Не повезёт - тоже не беда. В следующий раз эфирную наживку в другое место закинем. Но сдаётся мне: не для всякой рыбы, то бишь - информационного пласта, эфирной наживки было достаточно. Иная рыба требует чего-нибудь поплотней и пожирней, то есть - нашей физики.
- То есть предлагаешь переместиться в прошлое не только в качестве привидения, но и целиком с нашими физическими телами, как в машине времени?
- Я знал, что ты у меня умница. Не ловить рыбу с лодки на эфирную наживку, а нырнуть за ней в пучину времени, перетянув в прошлое всю свою сущность, включая физическую, как это делается при телепортации без фактора времени. Здесь - не мне тебя учить, скорее наоборот - у тебя опыта побольше. Подумай.
- А что? Это идея. Я – за!
- Я и не сомневался в тебе никогда.
Задача была непростая: определить момент первой встречи, самого начала единения двух, доселе не знавших друг друга, душ. Для этого нужно было выбрать отрезок времени, в котором мы ещё не пересекались. Но сделать это нужно было так, чтобы не заблудиться во времени, а то ждать этой встречи пришлось бы ещё не одно столетие.
Мы вполне осознавали, что это могло угрожать нам всякими непредвиденными обстоятельствами. Наверняка, наши учителя нам бы такой самодеятельности не разрешили бы. И так уж сколько раз они вытаскивали нас из всякой хрени. Но и ходить к полубогам, спрашивать каждый раз их разрешения на эксперименты – тоже не в нашем с Татьяной духе. Любопытство и инициатива. Не они ли лучшие средства в поисках истины, попутно - лекарства от скуки?
Риск есть риск, но он иногда вознаграждается. Недаром придумали поговорку о тех, кто не пьёт шампанское.
Стали обдумывать, как реализовать наш замысел. Наш путь осложнялся массой сопутствующих условностей. Исходно находясь в состоянии сдвинутой точки сборки сознания, нужно было переместить его ещё глубже. Не расслаивать телесную субстанцию, а подчинить воле её всю целиком. Бывает иногда проще сделать, чем объяснить. Это именно тот случай. Поэтому теорию опущу. Скажу лишь, что готовились серьёзно и долго.
В начале нашей совместной медитации, мы символично взялись за руки, договорившись остановить обратный отсчёт, едва осознав отсутствие «второй половинки». Медитация с такой установкой оказалась – не из простых и реализовалась - не с первой попытки. Словно какая-то сила выталкивала нас из пучин веков, подобно поплавкам из водных глубин. Чем глубже погружались, тем труднее было задерживать сознание на достигнутом уровне.
И чего только не вспомнилось по пути в прошлое: какие-то успехи, за ними - крахи, победы над врагами вперемешку с поражениями, счастливые часы с любимыми. Вместе с этим – стыд за измены, ревность, пустые склоки. Особенно впечатлили события, где убивал и был убит сам, да, пожалуй, ещё - слёзы на похоронах любимых. Память беспощадно извлекала из своих глубин и, сопровождавшие эти события, эмоции, и физическую боль (физику принципиально не отпускали).
Некоторые из жизней были скучными. Другие, словцо бы подобрать - "неуютные", что ли. К примеру, из скучных (разумеется, на мой субъективный взгляд) - быть монахом, брахманом, всякого рода отшельником. Из "неуютных" - судьбы, где был узником, воевал или был вынужден подчиняться деспотии, ощущая себя "винтиком" мрачной государственной машины.
При всём при этом, рука подруги оставалась в моей, наша связь не терялась ни на секунду. События, мелькая картинками и эмоциями, перемещали нас всё глубже в прошлое, пока в одно мгновение я не перестал чувствовать руки своей подруги. Не назвал её Татьяной - не случайно: ей, как и мне, в предыдущих жизнях давались разные имена, в зависимости от географии места рождения, расы, национальности, эпохи, пола (видел: и впрямь - разок была мужчиной – в угоду ли богам, или - вследствие присущей ей природной любознательности. О себе, в этом смысле, пожалуй, умолчу).
Перестав чувствовать её руку, как заранее и договорились, я стал «утяжеляться», материализуясь в достигнутом слое времени. Наконец увидел себя в облачении римского легионера, при этом сам себя осознавал почему-то даком. Сразу прочувствовав какую-то смутную тревогу и страх, я во всё горло выкрикнул имя, близкой мне женщины, которое вспомнил в тот момент: «Лия!!!» А в ответ – тишина. Стою посреди какого-то леса. Ничего не понимая, решил успокоиться и сдвинуть сознание ещё немного назад в прошлое. Наконец, забыв о всяких близких мне женских именах, я остановил свой исход в прошлое.
Дальше мне пришлось не просто вспомнить, а вновь пережить трагический отрывок истории одной из своих многочисленных прежних жизней. Риск был реальный. Я действительно ничего не помнил. И хоть нить, связующая моё прошлое с настоящим, где-то в подсознании присутствовала постоянно, сколько мне здесь нужно было ещё пребывать, чего ожидать? Не имел никакого представления. Попал - так попал.
Остатки римской армии, легионером которой я был, возвращались в Рим после Северного похода. Насколько я понимал, времён правления Домициана. Память моего предшественника по духу вмещала целые горы трупов, реки крови, пепелища сожжённых поселений. Сама смерть стала обыденностью. Бывали времена: ходили на неё, как сегодня ходим на обычную работу. Лишь небольшой мандраж перед очередной битвой, а затем, в бою – лишь кровавый кураж, игра с врагом. Приёмы, удары и манёвры солдат были доведены до автоматизма. Друг друга понимали без слов, а интуиция и экспромт зачастую решали исход всякого боя, хотя и талант командиров со счёта сбрасывать не стоит.
Кстати, среди римских солдат у меня – легионера - дака было много настоящих друзей. Если бы ещё генерал был жив старый, но он погиб в одной из битв, и вместо него прислали Геция - сынка сенатора из свиты Домициана. Самого Домициана в армии не любили: развратник, садист, деспот и трус. Поэт недоделанный.
В одном из боёв я был серьёзно ранен в плечо, да и прежняя рана голени стала загнивать. Среди присоединившихся к легиону, была одна фракийская девушка. Она знала языки, была потомственной знахаркой, умела лечить травами, была зачислена армейским лекарем в легион. Пациентов, как среди солдат, так и пленных, у неё было предостаточно. Пришлось ей лечить и нашего генерала, однажды решившего повыпендриваться перед солдатами – показать себя гладиатором. Едва вступив в бой с пленным готом, получил от того удар топором по голове. Спасибо – шлем спас и охрана, бывшая поблизости, но шею и плечо, всё же, соскользнувший топор ему поцарапал.
Лия - так звали знахарку - лечила и мои раны. В ней невообразимым образом сочетались мудрость с юностью и красотой. Взгляд её, когда она мне улыбнулась впервые, проник в самую мою душу. Я влюбился в неё, буквально, с первого взгляда. Раны мои с её помощью заживали быстро. Разлучаясь с ней, я заметил за собой, что стал ревновать её к другим раненым и скучал по её голосу с милым акцентом. Помогал ей от себя, чем мог, добился для неё свободного перемещения за территории наших дислокаций. Мы стали встречаться с Лией, вместе ходили в леса, собирали целебные травы, коренья. Она, между походными делами, обучала меня гомеопатии. Незабываем был наш первый поцелуй и однажды нахлынувшая страсть, с которой мы были не в силах справиться, когда впервые слились телами. Я был её первым мужчиной.
Наша любовь крепла с каждым днём. Однажды Лия сообщила мне, что она беременна, моему солдатскому счастью не было предела. Я обратился к своему центуриону и боевому товарищу Гонту, тот был не против, чтобы я взял её себе в жёны. Но когда слухи о наших с Лией отношениях дошли до генерала, тот отказал в моей просьбе и забрал её к себе личным лекарем, по сути - в прислуги. Видно было – сам к ней неровно дышал.
Генерал Геций был молодым выскочкой и карьеристом. Вояка он был бездарный. Ради своей дешёвой славы, солдатских жизней не жалел. Легионеры, да и большинство центурионов его презирали, а в войсках назревал дух мятежа.
В тот роковой день, оказавшись неподалёку от генеральского шатра, я услышал женский крик, в нём я узнал голос своей любимой Лии. Она кричала, отбиваясь от генерала. Я кинулся к шатру, но вход в него мне преградил караул из двух солдат из генеральской охраны. В ответ на мою попытку растолкать их, чтобы прийти Лии на помощь, они оголили свои мечи. Гневу моему не было предела, тело с духом, слившись воедино с мечом, стали машиной смерти. Охрана генерала была повержена. Войдя в шатёр, я увидел генерала, пытавшегося изнасиловать мать моего будущего ребёнка.
- Сюда смотри! Смерть за тобой,- сказал я.
Геций обернулся, оставил свою намечавшуюся жертву, во всё горло крикнул охрану и схватился за меч. Бой был недолгим, после пары отражённых ударов я своим гладиусом в два удара отрубил ему голову. Та выкатилась из шатра наружу. Кровь из обезглавленного тела хлестала до остановки сердца подонка. Лия кинулась в мои объятия, и мы слились с ней, как мы уже понимали, в последнем нашем поцелуе.
Я приказал Лии оставаться в шатре. Сам пошёл навстречу смерти. Снаружи меня уже ожидала кодла генеральских псов. Завязался бой.
Я не видел, когда Лия подняла выпавший из руки генерала меч. Как храбрая львица, она бросилась из шатра мне на помощь.
Стоя спиной к спине, мы приняли с моей любимой наш последний бой. Моя знахарка, как оказалось, ещё и неплохо владела мечом, не переставая удивлять меня до самой смерти. Но бой был неравным, и когда к нам на помощь подошли мои боевые друзья из мятежной когорты центуриона Гонта, мы с Лией уже лежали среди трупов охранников, истекая кровью, глядя с улыбкой друг другу в глаза. Я из последних сил сжал её ладонь. Жизнь оставила нас почти одновременно.
Оторвавшись от земли, мы неслись, держась за руки по вращающемуся тоннелю навстречу яркому свету через миры и эпохи, пока не возвратились от истока нашей любви к острову исполненных грёз.
- Ты вспомнила?- тихо спросил я.
Танюша смотрела на меня молча, глаза её были полны слёз. Мы нежно обнялись и ещё долго молча лежали на циновке, глядя на звёздное, звёздное небо над нами.