Мои женщины Март 1964 8-е марта

Мои женщины. Март 1964. 8-е марта.

Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация: 08 марта 1955 года. Город Суворов. Поздравление нашей мамы Нины Васильевны Суворовой (Максимовой) с праздником «8-е марта» от старшего сына Юрия Сергеевича Суворова, который в учебном 1954-1955 году учился в 1-м классе средней школы в посёлке Агеево. Поздравление от младшего сына Александра Сергеевича Суворова (рисунок корабля и ракеты от 1959 г. и тетрадь контрольных работ, упражнений и сочинений по русскому языку от (?) 1962 года). Вот так мы писали перьями, ручками и фиолетовыми чернилами в 1963-1964 годах.

Мои приключения с февральской феей красоты и страсти не раззадорили меня, а наоборот, оказали сдерживающее воздействие. Я вдруг осознал или интуитивно понял, что чрезмерно частое увлечение снами, в которых я естественно или намеренно освобождаюсь от накопившейся «мужской энергии», вредно, так как не только отвлекает меня от моего главного дела в жизни, учёбы, но и изматывает меня физически. Я устал от этих снов и визитов моей феи красоты и страсти.

Теперь, получив сполна все свои видения и представления, подкреплённые сверх активной деятельностью моего «сашка-дружка», я с тоской вспоминал спокойные, интересные и насыщенные играми и приключениями дни, когда я «запойно» читал журнал «Юный техник» и «Техника молодёжи», делал модели, что-то изобретал, строил, клеил, рисовал, испытывал. Я опять захотел чем-то увлечься таким, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей и хотения ночных свиданий во сне с моей феей красоты и страсти. При этом я ощущал какой-то стыд и неловкость по отношению к Вале Антиповой, которой я «изменил» с моей воображаемой феей…

Приближался весенний праздник «Международный женский день» 8- марта и мы, папа, мой старший брат и я, готовились к этому празднику, как всегда, мучительно пытаясь найти самую лучшую форму поздравления нашей мамы и самый лучший подарок для неё. Кроме этого, конечно, Юра также мучился, «изобретая» оригинальный подарок для своей новой девушки, а я усиленно соображал, как незаметно, но явно поздравить с весенним праздником Валю Антипову, чтобы не подставится под её насмешливо высокомерную и равнодушную критику или отповедь, но всё же дать ей понять, что она мне не безразлична. Увы, ни я, ни Юра, не могли ничего придумать оригинального…

Традиция поздравлять нашу маму с Днём 8-е марта была давняя, ещё со времён моего пребывания в детском саду «Радуга». Юра первым написал маме и нарисовал поздравление на тетрадном листке, когда учился в 1-м классе (1954-1955 учебный год). Мне тогда было всего 1-2 года. Мама хранила все рисунки, все листки, все самодельные открытки, которые Юра делал в школе на уроках рисования и труда. Я видел эти картинки и рисунки и очень завидовал Юре, что он может так рисовать и красиво писать чернилами и ручкой с пером.

Я ещё не умел писать, но зато я умел рисовать и вырезать ножницами из цветной бумаги всякие части аппликаций из цветной бумаги. В 1955 году в детском саду «Радуга» мы всей группой вырезали по образцу разные кусочки цветной бумаги и наклеивали их так, чтобы получались рисунки. Я вырезал сначала кусочек зелёной бумаги – это было травяное поле, потом вырезал туловище жёлтого цыплёнка с круглой головой и заострённым хвостиком, потом вырезал из коричневой бумаги глаз цыплёнка, его раскрытый клюв и две лапки. После этого я разложил все эти части бумажного цыплёнка друг на друга и приклеил к тетрадному листу. Воспитательница написала сверху «Маме от Саши», а на обороте листа «Дорогой мамочке в день праздника». Это было 8 марта 1955 года, мне было уже 2 года, так как я родился 7 января 1953 года и был на несколько месяцев старше всех в моей детсадовской группе.

В 1959 году в нашей старшей группе в детском саду «Радуга» начались подготовительные занятия к школе, я тоже быстро выучил все буквы алфавита и попытался сам нарисовать и подписать поздравление моей маме с днём 8-е марта. Я нарисовал на листочке бумаги из ученической тетради картинку: военный корабль с прожекторами, мачтой и леерами по бортам (контурный рисунок красным карандашом) плывёт в синем море (заштрихованное синим карандашом полк листа бумаги. Над кораблём в синем небе летит космическая ракета с рядом иллюминаторов по борту и дверью для космонавтов. Весь рисунок окаймлён красивым «багетом» из разноцветных треугольников и палочек.

Мой рисунок очень понравился нашей воспитательнице в детском саду и моему папе, потому что я нарисовал его сам от начала до конца. Папа только написал синим карандашом своим красивым почерком сверху рисунка: «Поздравляю с праздником 8-го марта», а я на борту моего нарисованного корабля написал четыре буквы «СССР».

Когда наша мама увидела этот мой рисунок, она заплакала и спросила меня, что это значит, а я, остро жалея мою маму за то, что она плачет, поторопился ей сказать чистосердечно, что хочу быть моряком или космонавтом. Мама заплакала ещё горше, потому что сказала, что так и этак, но я от неё уйду либо в небо, в космос, либо в море-океан. Я недоумевал, что тут такого? Уйду, но я же вернусь! Но мама всё равно была грустной, и я очень переживал, что подарил ей на 8-е марта рисунок-подарок, который её расстроил…

Естественно, своё первое письменное поздравление маме с Днём 8-е марта в 1960 году я списал с Юркиного поздравления, так как тогда я копировал своего старшего брата буквально во всём. Я тоже написал: «Дорогая мама! Поздравляю тебя с праздником 8 марта. Желаю здоровья, радости и счастья. Обещаю хорошо учиться, быть послушным и помогать тебе во всём. Твой сын, Саша». Я это всё написал сам и не сделал ни одной ошибки, за что получил похвалу от мамы и обиду от Юры, который ошибся в тексте три раза. Он написал в своём поздравлении слово «жить» через «ы», слово «обещаю» через «и» и слово «учиться» без мягкого знака.

- Ты у меня всё списал! – возмущался мой старший брат. – Написал бы сам! Я посмотрел бы, сколько ты ошибок сделал бы в каждом слове!

Я запомнил это возмущение моего старшего брата и через год «сделал ход конём». 8 марта 1962 года я торжественно сказал за праздничным застольем нашей маме:

- Мама! Я поздравляю тебя с праздником весны 8-е марта. Я помню об обещании, которое я дал тебе год назад. Дарю тебе в качестве подарка мои классные и контрольные работы по русскому языку и литературе.

С этими словами я подарил маме мои тетрадки по русскому языку, в которых были собраны как классные контрольные работы, так и домашние упражнения и сочинения на заданные темы. Почти все мои работы в этих контрольных были оценены на «5». Как оказалось, лучшего подарка моя мама в этот день не ожидала. Она наградила меня поцелуями и опять слезами, но теперь – счастливыми слезами. Юрка опять рассердился на меня и обиделся…

Юрка обиделся на меня не из-за ошибок, а из-за того, что я «успевал по учёбе в школе», а он – нет. Дело в том, что Юра, по настоянию нашего папы, перешёл в другую школу и «влился» в другой класс, с другими учениками, другими учителями и другими методами обучения в классе. Ему было очень трудно привыкать и переучиваться. Он просто не успевал приспособиться к новым условиям, путался, запутывался, сердился, «рвал и метал», запутывался ещё больше, отчаянно пытался вырваться из паутины «троек», старался, мучился, преодолевал трудности, но успехи по учёбе всё равно приходили к нему ценой героических усилий. Юра очень хотел быть вровень с лучшими учениками Суворовской средней школы №2, в которой преподавал труд и машиноведение наш папа, Сергей Иванович Суворов.

Я же учился на нашей родной Суворовской средней школе №1, в которой коренной преподавательский состав был многоопытный, знающий и понимающий уровень воспитания детей, подростков и школьников от 1-го до 10-го класса, обитающих в финских домах-бараках окраины молодого районного центра, городка строителей и работников градообразующего государственного предприятия – Черепетской ГРЭС и сопутствующих электростанции организаций, предприятий и учреждений. Программы обучения во всех школах города и области были одни и те же, но стиль, манера и способы обучения по этим программам были разные, в том числе и индивидуальные, зависимые от личности, характера и целевых устремлений конкретных учителей. Учителя в нашей школе №1 были не хуже учителей школы №2, которая считалась в городе лучшей по уровню образования.

Несомненно, уровень образованности в школах и классах прямо зависел от личностей, характеров, темпераментов, а самое главное, от доминирующих в семьях и на улице настроений и мировоззрений детей, подростков, школьников, парней и девушек. Мы, «низовские», то есть обитатели нижних районов и окраин города Суворова, резко по поведению, манерам и поступкам отличались от таких же, как мы обитателей верхних районов города, где в отдельных домах-коттеджах или многоквартирных домах жили, преимущественно, специалисты, мастера, начальники, руководители, работники учреждений власти, продавцы, товароведы и другие «уважаемые люди». Был в городе Суворове и третий микрорайон – «рудоуправления», который также отличался некоторой обособленностью, как взрослого, так и юного населения. В этом районе была своя школа – Суворовская средняя школа №5.

Вот почему Юре было трудно учиться в школе №2 среди «верховских», а мне было комфортно оттого, что я был среди «своих», как в классе, как в школе, так и на улицах нашего района. Меня знали, я почти всех знал, так что у Юры были сплошь одни проблемы – маленькие и большие, разные и всякие. Так что я на него не обижался, а он обижался больше «на жизнь свою забубённую», а не на меня.

Однако, высокие требования к учёбе, которые возникали и предъявлялись Юре в его школе, вольно или невольно, реальным и действительным примером, показывали мне, с чем я тоже могу столкнуться, если наш папа также переведёт меня в старших классах в свою школу. Поэтому я сам, без всякой подсказки, а только опасаясь возможного развития событий, стал заниматься в школе усиленно, стараясь не только не отставать от «гонки» на уроках, а даже упреждать новые темы новых уроков.

Юра те рабочие программы обучения, которые принёс наш папа из своей школы, с фырканьем отверг, а я взял и начал их смотреть и изучать. Таким образом, я «вооружился», вероятно, лучшими на то время программами и знал, что меня ожидает на следующий день, через три дня, через неделю, через две недели, через месяц и в конце четверти. Я опять был «на коне» и мне было чрезвычайно интересно «скакать» на уроках вместе со всеми моими одноклассниками в классе, но всё время быть «чуточку» впереди…

К концу третьей четверти учебного 1963-1964 года по программе математики 4-го класса мы уже знали и умели следующее:
- делить многозначное число на однозначное, проверять правильность выполненных вычислений, объяснять, как выполнено деление, выполнять деление с объяснением у классной доски, составлять план решения текстовых задач и решать их арифметическим способом;
- решать задачи на пропорциональное деление, проверять правильность выполнения вычислений разными способами;
- сравнивать решение задач на деление разными способами, определять заранее, сколько будет цифр в частном, применять полученные знания для решения текстовых задач и составления планов решения задач;
- находить неизвестное делимое по результату в частном и остатку, составлять уравнения с одинаковым значением, находить значения уравнений и решать текстовые задачи по теме «Умножение и деление на однозначное число» арифметическим способом;
- использовать приёмы деления многозначного числа на однозначное число при решении текстовых задач, в том числе с проверкой решения  арифметическим способом;
- контролировать и самостоятельно оценивать свою контрольную работу, контрольные работы, выполненные одноклассниками по теме «Умножение и деление на однозначное число»;
- находить периметр прямоугольника (квадрата), решать уравнения, совершенствовать вычислительные навыки, как устные, так и письменные; составлять планы действий при решении текстовых задач и определять эффективные способы решения задач и проверки правильности их решения;
- решать задачи с величинами: скорость, время и расстояние; определять, называть и применять единицы скорости; понимать взаимосвязь между скоростью, временем и расстоянием;
- записывать задачи с величинами: скорость, время, расстояние в таблицу и решать их; составлять задачу по чертежу на одновременное встречное движение; находить значение числовых выражений и проверять вычисления различными способами;
- использовать свойства арифметических действий при выполнении вычислений, находить результат при умножении числа на произведение самым удобным и эффективным способом;
- применять свойство умножения числа на произведение в письменных вычислениях, записывать решение столбиком, решать задачи на одновременное встречное движение, письменно производить умножение на числа, оканчивающиеся нулями;
- выполнять письменное умножение на числа, оканчивающиеся нулями, переводить одни единицы площади в другие;
- составлять схематические чертежи по текстовым задачам на одновременное встречное движение, сравнивать задачи и их решения, делать вывода на основе анализа базы данных текстовых задач и методов их решения;
- коллегиально решать всем классом задачи на одновременное встречное движение, развивать навык устного счёта, развивать внимание и творческое мышление;
- применять свойство деления числа на произведение в устных и письменных вычислениях, решать тестовые задачи арифметическим способом с самоконтролем и проверкой правильности вычислений;
- выполнять устно и письменно деление многозначного числа с остатком на 10, 100, 1 000; решать тестовые задачи арифметическим способом и находить значение буквенных выражений;
- анализировать текстовые задачи и уравнения, устанавливать зависимости между величинами, составлять план решения задачи, записывать равенства и неравенства, выполнять проверку выполненных вычислений, выполнять устно и письменно деление с остатком и проверять решение;
- объяснять приём деления на числа, оканчивающиеся нулями, избранный способ и план решения задач и уравнений;
- составлять схематический чертёж, план решения и решать задачи на одновременное движение в противоположных направлениях; методами самопроверки находить ошибки в вычислениях и решать задачи правильно; применять полученные знания путём составления текстовых задач и уравнений;
- выполнять контрольные работы и математически диктанты по темам уроков; выявлять, оценивать и устранять в ходе решения задач ошибки логического и вычислительного характера;
- самостоятельно и коллегиально (всем классом) соотносить результаты выполнения контрольной работы за 3-ю четверть с целями и задачами, поставленными учителем в начале четверти и изучения тем программы обучения, оценивать их и делать выводы относительно своих успехов и успехов одноклассников;
- применять в вычислениях свойство умножения числа на сумму нескольких слагаемых; находить значение выражения двумя способами и самым удобным способом; сравнивать выражения; составлять текстовую задачу по выражению;
- находить часть от целого, объяснять, как выполнено умножение числа на сумму; письменное умножение многозначного числа на двузначное; объяснять, как выполнено умножение многозначного числа на двузначное и составлять соответствующий алгоритм (план и порядок вычислений);
- решать задачи на нахождение неизвестного по двум разностям; анализировать задачи, выполнять прогноз результата вычислений, проверять полученный результат; обнаруживать допущенные ошибки;
- решать задачи различными арифметическими способами; объяснять выбор способа и действия для решения задач; выполнять вычитание именованных величин; находить ошибки в примерах на деление, делать проверку вычислений;
- осуществлять примерную постановку и формулирование проблемы (задачи), требующей вычислений изученными способами; самостоятельно и коллегиально (всем классом) планировать и создавать план-алгоритмы вычислительной деятельности при решении сформулированных проблем (задач).

Последнее «упражнение» и тему, которое преподала нам по программе 3-й четверти наш классный руководитель и учитель математики Серафима Ивановна Яковлева, было для нас открытием и удивлением, потому что мы впервые увидели за математическими способами и приёмами решения каких-то текстовых задач и уравнений из учебника решения и способы преодоления реальных проблем из нашей жизни, как страны (экономики), так и семьи (семейного бюджета). До этого времени мы просто учились выполнять арифметические вычисления, а теперь мы поняли, что научились планировать, искать наиболее эффективные способы и приёмы различных вычислений, выявлять и обнаруживать свои и чужие ошибки, прогнозировать, планировать и составлять конкретные алгоритмы своих и коллективных действий. Это было, словно чудо открытия, чудо осознания до селе неведомого!

Не знаю, как другие отреагировали на итоги обучения по программе 3-й четверти учебного 1963-1964 года, но я был потрясён, потому что вдруг начал постепенно, сначала, как бы играя в игру, а потом всё серьёзнее думать, решать в уме сложные задачи и уравнения, составлять их, «переводить» различные жизненные ситуации в математические формулы и уравнения.

Когда я впервые показал папе, как можно вычислить показатели эффективности работы предприятий нашего города в сравнении с планами соцсоревнования и сделал совершенно несложный расчёт, то настал черёд удивляться и поражаться моему папе, потому что он от меня такого не ожидал. Он даже «всплакнул» и поцеловал меня в макушку моей стриженой головы, что делал со мной очень редко. Папино чмоканье в макушку произвело магические воздействие на меня, и я по остальным предметам также начал показывать успехи и достижения в учёбе.

Практически все предметы по программе 4-го класса, кроме немецкого языка, мне были знакомы и интересны, но особенно интересным и захватывающим для меня был предмет «Природоведение» или «Окружающий мир». Учебники по природоведению я прочитал «от корки до корки» ещё в начале учебного 1963-1964 года. К сожалению, я совершенно не помню, кто был нашим преподавателем по природоведению, потому что наши учителя часто менялись, подменяли друг друга, приглашали кого-то со стороны. Однако это мне не мешало самому с интересом слушать учителя на уроке, ходить вместе с классом на экскурсии и в поход в пригородные леса на наше озеро «Горный». Кстати, на склонах и на льду этого карьерного озера мы зимой занимались физкультурой и проводили лыжные соревнования.

Уроки по природоведению были только по 2 часа в неделю (всего по программе учебного года 68 часов). К концу 3-й четверти по природоведению мы узнали, что наш окружающий мир многообразен и в то же время един по своей природе. Сначала нам рассказывали о Земле в целом и обо всём современном человечестве. Потом мы изучали природу СССР и России. Потом мы узнали, каков есть наш родной Тульский край, как часть РСФСР и Советского Союза. Затем я с интересом и вниманием слушал на уроке рассказы о всемирной истории и «заразился» этими знаниями. В течение 3-й четверти нам рассказали о природных и климатических зонах России и СССР, а к концу учебного 1963-1964 года нам должны были рассказать о «страницах» всемирной истории и о современной истории СССР.

Всё, о чём нам рассказывали и показывали на плакатах и иллюстрациях к учебникам на уроках, я уже сам всё видел, изучил, рассмотрел и исследовал дома, по учебникам и журналам моего старшего брата Юры, поэтому на уроках я слушал «вполуха» и смотрел «вполглаза». Зато я отвечал бойко, полно, подробно и из-за этого меня почти не вызывали к школьной доске и не спрашивали выполнение домашних заданий. В итоге я очень страдал, потому что мне было чем похвастаться, что показать и о чём рассказать…

С самого первого урока природоведения меня очаровала Вселенная и «мир глазами астронома». Солнце, планеты солнечной системы, космос, смена на земле состояния день-ночь, утро-вечер – всё это было чрезвычайно интересным. Особенно зачарованно я смотрел карты звёздного неба и созвездий. По вечерам и даже ночью я бегал с картой и фонариком на крыльцо, чтобы сравнить карту с настоящим реальным звёздным небом, сориентироваться и найти на небе созвездия.

Без труда и без помощи папы и брата Юры я находил все главные созвездия и уже без карты мог показывать ребятам Венеру, Марс, Юпитер, не говоря уже о Луне и Солнце. Я даже на школьной доске мелом, практически безошибочно, рисовал расположение звёзд созвездия Большой и Малой Медведицы, Полярной звезды и других созвездий. Возможно, поэтому ребята считали меня «заносчивым задавакой», «отличником» и с насмешкой грубо мешали, препятствовали и «зашикивали» мои увлечённые рассказы о космосе, планетах и звёздах.

Потом наступило время открытия глобуса и географических карт. Я очень быстро научился отыскивать по картам координаты места, рассчитывать в соответствии с масштабом расстояния и углы, находить разные материки, острова, реки, озёра, моря и океаны, горы и пустыни, равнины и столицы разных государств. Мой школьный друг Славка Юницин тоже увлёкся природоведением и тоже с увлечением «путешествовал» по географическим картам и атласам Земли. Мы с ним прокладывали маршруты наших плаваний и путешествий по разным климатическим зонам и играли «в путешествия». Никто в классе не мог сравниться с нами в умении ориентироваться по географическим картам, и мы с недоумением не понимали, как можно не знать, где находится Гренландия, Памир, Антарктида, Волга и Миссисипи.

В октябре 1963 года у нас была «вылазка» на природу. Мы всем классом собирали осенний гербарий и грибы в пригородном лесу, а потом подарили эти грибы нашей учительнице по природоведению. За это она нам рассказал о животном и растительном мире родного Тульского края, показала нам целебные растения. Потом, в классе, нам рассказали о природных и климатических поясах Земли, познакомили нас с знаменитыми путешественниками и мы с замиранием сердца, раскрыв широко глаза и рты, смотрели диафильмы и картинки по теме «Путешествие вглубь времён». Отдельно нам рассказали о природных явлениях, памятниках и «сокровищах природы», которые нам всем нужно беречь, как Родину Мать. В нашей местности таким сокровищем был наш лес.

На следующих уроках мы уже подробно изучали равнины и горы России и Советского Союза; моря, озёра и реки; зону Арктической пустыни Крайнего Севера, тундру, тайгу и леса России, зону степей и полупустынь, пустыни, Причерноморье и Прикавказье, субтропики Кавказа, Прикаспия и Средней Азии.

Зимняя наша вылазка «на природу» должна была состояться лыжным походом на знаменитую «Яшкину гору» - пологий и долгий спуск на лыжах по склонам холмов, оврагов и низин от района глиняных карьеров почти до самой окраины нашего города. Однако наши девочки, особенно Валя Антипова, которая и на лыжах-то стоять не умела, закапризничали, «заскучали» и мы ограничились лыжными «гонками» на «Горном», игрой «в снежки» и разными баловством. Так я и не показал ребятам «Яшкину горку», хотя с восторгом и увлечением рассказывал, как лихо и здорово было скатиться там на лыжах…

По немецкому языку мы все в нашем 4-м «А» классе учились средне, без желания и старания, по обязанности, некоторые, вымученно. Интереса разговаривать на немецком языке у нас не было, потому что мы воспринимали этот «лающий» язык как язык фашистов, оккупантов, гитлеровцев. Для меня единственным интересом в изучении немецкого языка было желание что-то говорить «по-иностранному», то «необычно, чудно, витиевато». Никто из нас и мыслить не мог, что когда-то придётся быть где-то за границей или в самой Германии и говорить с кем-то по-немецки. Мы все были настроены на то, чтобы все иностранцы умели говорить по-русски…

Только настойчивое, скромное, достойное и сдержанное терпение нашей учительницы по немецкому языку, которую мы уже знали как героя Великой Отечественной войны, подпольщицу и орденоносца, помогли нам преодолеть стойкое отвращение к этому предмету и начать воспринимать немецкий язык как показатель нашего интеллектуального и культурного развития. Дело в том, что когда кто-либо из нас говорил правильно заученные фразы из упражнений, окружающие и ребята на улице смотрели на нас как на «небожителей». – зачарованно, с «придыханием» и уважением. Уметь говорить «по-заграничному» - это был уличный шик, особенно после немецкого кинофильма «Шайка бритоголовых».

Наша учительница по немецкому языку специально «сыграла» с нами в игру – «общение на иностранном языке». Она представляла себя и нас, как будто мы были либо на экскурсии, либо в путешествии по Германии и Европе. Сначала она просто говорила на немецком языке, общалась с нами, задавала нам вопросы, которые мы не понимали, но потом она начала вставлять между немецкими словами наши, русские, и таким образом давала нам мгновенный перевод используемых немецких слов. Буквально на втором уроке мы уже хором отвечали нашей учительнице «Гутен таг, фрау!», преодолевая смущение, неловкость и нежелание говорить «по-немецки».

В это время самой популярной в нашей школе была поговорка: «По-немецки — «цецки-пецки», а по-русски — «бутерброд»! Эту поговорку пацаны говорили всегда, когда хотели показать, что на всякого мудреца-умника-отличника довольно простоты, простого тумака в грудь, подзатыльника, тычка «под дых» или «пендаля» по тощей заднице «немца». Горе было тому, кого кто-то обоснованно называл «немцем», такого не любили, били, толкали и мяли беспощадно…

Потом учительница предложила нам отвечать ей по-русски с добавлением уже знакомых нам немецких слов, при этом всякий раз поправляя наше произношение и следя за тем, чтобы мы изначально произносили немецкие слова правильно, не коверкая и не искажая их. Вот тут-то она и преподала нам урок не высокомерного, но строго интеллектуального и культурного достоинства. Она сказала нам, что «дома, здесь мы можем вести себя, как нам угодно, шутить, смеяться, ругаться, даже матом, но за границами нашего государства мы все являемся представителями Советского Союза, советского народа и по нам, по нашим манерам, нашим словам, нашему произношению нас будут судить и принимать либо как культурных и достойных людей, либо как бескультурных, диких, невоспитанных и необразованных». Эти слова мы восприняли не сразу, но всё же очень серьёзно…

Вскоре мы начали учить немецкий язык с интересом, потому что наши уроки немецкого языка всё время были игровыми. Мы играли в немецкий язык, мы представляли себя туристами в Германии и в других странах Европы и мира. Мы даже на переменах и после уроков продолжали играть «в немецкий язык», говорили и общались друг с другом «по-немецки». При этом мы строили фразы из заученных слов и выражений так, будто говорили связно, по теме, и «понимали» друг друга…

Например, мы обращались друг к другу:

- Аллес ист вайс?
- Натюрлих! - уверенно отвечал собеседник. – Ди киндер арбайтен им гартен!
- А юберал лихт шнее? – спрашивал первый.
- Я! – откликался другой. – Ди зонне шайнт хайс!

Такая игра «в немецкие слова» неизбежно привела к тому, что из-за скудности словарного запаса мы начали применять всем известные немецкие слова из лексикона фашистов: «Хальт!», «Хенде хох!», «Мютцен ап!» и «Зик хайль!». Вовка Корнеев, худой и небольшого роста мальчишка с чёрными, как смоль, волосами и чёлкой набок, пришёл однажды в класс и в дверях, прицепив под свой длинный и острый нос клочок черного бархата, вскинул руку в фашистском приветствии и, выпучив свой правый глаз, закричал с порога класса: «Зик!» и мы, дураки, мгновенно подхватив его игру «в Гитлера», с восторгом дружно взревели: «Хайль!»…

Это был миг! Мгновение! Шутка юмора. Конечно, глупая, дурацкая шутка, но это произошло и на все оставшиеся годы нашей учёбы в школе Вовка Корнеев стал для нас «Адольфом» и мы только так его называли и знали, добавляя к его прозвищу иные: «Ганс» и «Нация».

Теперь каждый раз, появляясь на пороге класса, Вовка проделывал ту же «операцию» и мы восторженно встречали его фашистским приветствием. Этот случай и эта наша игра «в немцев» стала широко известной. Нашей учительнице строго-настрого запретили преподавать немецкий язык в свободной игровой форме и уроки немецкого языка превратились в обычную «зубриловку», переводы со словарём, вымученные упражнения и контрольные работы. Интерес к немецкому языку у нас пропал совсем, и мы учили его только «по программе».

Вот так, пополам с грехом мы научились: чуть-чуть говорить по-немецки; описывать внешность, характер и занятия друг друга; рассказывать о своих семьях; перечислять содержимое наших портфелей и школьных принадлежностей; описывать погоду; читать немецкие тексты с полным пониманием прочитанного; переводить немецкие тексты со словарём и несложные упражнения без словаря; строить фразы по правилам немецкой грамматики; писать приглашения по-немецки на дни рождения и поздравления с праздниками; писать по-немецки сочинения о школьных каникулах; считать по-немецки; сопрягать глаголы; рассказывать о своём времяпрепровождении в школе и дома; изображать себя в магазине, на улице, в кинотеатре или театре; склонять существительные; выступать перед классом с сообщениями на немецком языке, копируя нашу учительницу.

В конце 3-й четверти нам уже было интересно заниматься по-немецки, но всё же настороженное отношение к этому предмету и языку у меня лично осталось навсегда. Правд, многое из слов, выражений и речевых оборотов ещё долго сохранялось в моей памяти и только отсутствие практики общения на немецком языке помешало мне узнать этот язык и научиться говорить на нём в совершенстве. Как и все я имел твёрдую «четвёрку» по немецкому языку…

Из той, далёкой школьной поры 1963-1964 годов, в моей памяти прочно остались общепринятые немецкие слова, обращения и выражения:

- Гутэн так(г)! - Guten Tag - Здравствуйте (Добрый день),
- Гутэн морген - Guten Morgen - Доброе утро,
- Гутэн абэнт(д) - Guten Abend - Добрый вечер,
- Халло – Hallo – Привет,
- Ауф видэрзэен - Auf Wiedersehen - До свидания,
- Гутэ нахт - Gute Nacht - Спокойной ночи,
- Аллес гутэ - Alles Gute - Всего наилучшего (это выражение мы произносили по-своему: «Аллес капут!»),

Самыми популярными выражениями на немецком языке в нашем 4-м «А» классе были:

- Гебэн зи мир биттэ дас - Geben Sie mir bitte das - Дайте мне, пожалуйста, это… (эту фразу мы говорили, когда просили у кого-то списать домашнюю работу),
- Ихь мёйхьтэ… - Ich moechte… – Я хотел бы..,
- Хэльфэн зи мир биттэ - Helfen Sie mir bitte - Помогите мне, пожалуйста!
- Кённэн зи мир биттэ цайгэн? - Koennen Sie mir bitte zeigen? - Вы не могли бы показать мне…? (этой фразой баловались старшеклассники, когда «культурно» обращались к своим школьницам-сверстницам, хулигански прибавляя к этой фразе слово «грудь» или «сиську»…),

Вскоре мы подчёркнуто вежливо «осаживали» хулиганов и драчунов из других классов и на улице, вежливо говоря им в ответ на их грубости и хамство:

- Ви биттэ? - Wie bitte? - Что Вы сказали?,
- Загэн зи эс нох айнмаль биттэ - Sagen Sie es noch einmal bitte - Повторите, пожалуйста,
- Кённэен зи биттэ этвас лангзамэ шпрэхен? - Koennen Sie bitte etwas langsamer sprechen? - Не могли бы Вы говорить медленнее? (эту фразу все говорили с некоторым трудом и очень редко),
- Ихь фэрштээ зие нихьт - Ich verstehe Sie nicht - Я не понимаю вас.

Как правило, в нашем «низовском» районе города Суворова фраза, сказанная на немецком языке, воспринималась пацанами крайне негативно и агрессивно, но в любом случае она «отрезвляла» всех и каждого, переводила общение и отношения с «уличного» на официальный «гражданский» язык. В «верховском» районе города любой конфликт на улице останавливался фразой:

- Шприхьт йеманд хир энглиш? - Spricht jemand hier englisch? - Здесь кто-нибудь говорит по-английски?

Если кто-то говорил «Йес», то ему спокойно отвечали по-русски: «Я – нет» и «разговор» (разборка) заканчивалась.

Конечно, самыми распространёнными немецкими словами были:

- Яа-а! – Ja - Да,
- Найн – Nein – Нет,
- Данкэ – Danke – Спасибо,
- Биттэ – Bitte – Пожалуйста,
- Данкэ шён - Danke schon - Большое спасибо.

Все остальные слова, названия и фразы на немецком языке воспринимались нами, как собачий лай и с этим ничего нельзя было поделать. Мы шутили, играли и баловались на немецком языке, но стойко не принимали его за свой, не хотели и не желали его учить и говорить на нём «всерьёз». Так же «не всерьёз» мы приветствовали нашего «Адольфа» (Вовку Корнеева). Похожесть на молодого Гитлера сделала его популярным и своим в компании Вали Антиповой, а значит, в команде «сильных и значимых». В школе и во всех классах школы тоже были свои «годки» и «салаги», сильные и слабые, командующие и подчинённые…

Одним из моих любимых предметов в 4-м классе было «литературное чтение». Большинство мальчишек и девчонок в нашем 4-м «А» классе читали литературные тексты «автоматически», «спеша и спотыкаясь», с трудом выговаривая трудные слова и выражения. Стихи, как правило, ребята и девочки учили наизусть механически и читали без выражения, без учёта запятых, тире, восклицательных знаков и так далее. Девчонки «тараторили» наизусть стихи и это считалось верхом подготовленности к уроку. Ребята «барабанили» стихи как бы нехотя, через силу, как бы, «ну, вот вам то, чево вы хотели». Я принципиально изначально отказывался «так» читать литературные тексты и заученные наизусть стихи. Я читал их - «с выражением»…

Это моя мама, Нина Васильевна Суворова, однажды, когда проверяла, как я сделал уроки и подготовился к уроку в школе, сказа мне печально…

- Ты всё правильно выучил и всё правильно рассказал, Саша, - сказала мама. – Только, знаешь, как-то не так… Без выражения… Заучил наизусть, отбарабанил второпях и всё.
- Так мне же задали выучить стих наизусть! – возмутился я. – Я же его выучил!
- Выучил, - согласилась со мной моя мама. – Рассказал. Всё правильно. Только радости оттого, что ты прочитал, нет. Понимаешь?
- Не понимаю, - раздражённо ответил я, действительно не понимая, что от меня хочет моя мама.
- А вот ты прослушай, - сказала моя мама и прочитала мне то же стихотворение, которое я учил наизусть, но «с выражением».

Я не сразу, но к середине её проникновенного, мягкого, умного, выразительного чтения того стихотворения не только понял разницу между её и моим чтением, но вник в суть, в содержание стихотворения, которое моя мама сумела мне передать. Я вообразил всё то, о чём она мне говорила этим стихотворением и мне стало горько обидно и стыдно за то, что я такой косноязычный, сбивчивый, «механический» и «тупоголовый».

- Я так не смогу прочитать, как ты! – воскликнул я в отчаянии. – Не смогу!
- А ты прочитай, как сможешь. Как поймёшь. По-своему, но с выражением, - ответила мне мама.
- Не надо копировать меня. Я читаю это стихотворение, как я его понимаю, а ты сначала прочитай его «про себя», потом сам себе вслух. Вслушайся и вникни в него, пойми, о чём оно и потом постарайся сначала про себя, мысленно, прочитать его с выражением, а потом попробуй прочитать вслух.
- И ты поймёшь его, услышишь его музыку, рифму, ритм, стиль, - сказала уверенно моя мама. – Главное, понять то, что хотел сказать автор стихотворения, его главную мысль и образ.
- Главное, Саша, - сказала моя мама, - понять то, что хотел сказать автор своим произведением. Если ты это поймёшь и увидишь, а это обязательно будет, если ты будешь смотреть внимательно, как говорится, «зрить в корень», то ты почувствуешь сам, как тебе надо читать стихотворение или иное произведение, чтобы донести до слушателей теперь уже твоё понимание этого произведения.

- У меня не получится, - с горечью сказал я, думая о том, сколько же времени мне надо потратить на заучивание и чтение стиха «с выражением».
- А ты не торопись, - посоветовала мне мама. – Прочти сначала легко, не думая ни о чём. Почувствуй произведение, улови его тему, суть, содержание, концовку. Потом подумай о том, что прочитал, а затем уже прочти мысленно «с выражением», с учётом знаков препинания.
- Когда тебе встретятся трудные слова, которых ты не знаешь, не стесняйся, спроси у меня или у папы, что они значат. Мы тебе объясним, и ты сразу же поймёшь, почему и зачем автор их применил. А как только ты это поймёшь, ты сразу же услышишь прямую речь героем, их интонации, страсть или равнодушие, с которыми они «говорят».
- Как только в тебе зазвучат слова и «живая» речь героев, так сразу же ты поймёшь, как надо читать произведение вслух. Прочти его, «играя» за каждого и всех героев и к тебе придёт понимание, с каким выражением лица, голоса, каким тоном, с какой сило и с какими нюансами тебе надо говорить и читать. Только смотри, не переигрывай…

- Как это? – спросил я, зачарованный голосом и словами моей мамы. – Что значит «не переигрывай?
- Это значит, - сказала моя мама, - без пафоса, без нарочитого позёрства, без фальши, без красивостей, а просто, по-человечески. Но с выражением, как будто ты – это они, герои этого произведения. Если они говорят тихо, то и ты говори тихо. Если они кричат и страдают, то и ты усиль свой голос и выдай чувство. Если они шутят, то и ты читай шутливо… Ну, ты сам всё поймёшь…

И я понял. Я сделал всё так, как говорила мне мама. Обычно я читал книги и учебники «взахлёб», быстро, торопливо, стараясь быстрее узнать, а что там дальше, что в конце, как всё будет. Я «проглатывал» книги одну за другой, быстро, одним взглядом «читал» или узнавал текст на странице и, схватив два-три предложения, уже знал, что там написано и сказано. Эту естественную манеру и способ «быстрого (фотографического) чтения» я приобрёл очень рано, ещё в детстве и в первом классе. Этот стиль и эта манера чтения сохранялась у меня до окончания школы в 1970 году, но в этом 1963-1964 учебном году я также начал читать книги, стихи и тексты внимательно, обдуманно, артистично, глубоко вникая в них, вдумываясь в них, запоминая их, почти, наизусть.

Мало того, я начал выписывать себе в тетрадку из книг стихов и текстов целые выражения, чтобы их лучше запомнить. Например, из книги о Ходже Насреддине я выписал такое выражение: «Эту историю передал нам Абу-Омар-Ахмед-ибн-Мухаммед со слов Мухаммеда-ибн-Али-Рифаа, ссылавшегося на Али-ибн-Абдаль-Азиза, который ссылался на Абу-Убейда-аль-Хасима-ибн-Селяма, говорившего со слов своих наставников, а последний из них опирается на Омара-ибн-аль-Хаттаба и сына его Абд-Аллаха, - да будет доволен аллах ими обоими!».
(автор - Ибн-Хазм. «Ожерелье голубки»)

Это выражения я заучил наизусть и потом часто, в общении с ребятами на улице применял его, проговаривая голосом Ходжи Насреддина, закатив глаза, нараспев и с акцентом жителя Средней Азии. Ребятам такое моё прочтение очень нравилось, потому что это выражение звучало музыкально, поэтично сказочно. Вот так я и начал читать на уроках литературного чтения…

Учились мы по учебнику «Родная речь», книге для чтения в 4 классе начальной школы, издание восемнадцатое, утверждённое Министерством просвещения РСФСР, выпущенному Государственным учебно-педагогическим издательством Министерства просвещения РСФСР, Москва, в 1961 году. Авторы учебника: Е.Е. Соловьёва, Н.Н. Шепетова, В.И. Волынская, Л.А. Карпинская, А.А. Канарская.

Мой учебник был уже изрядно потрёпан, изрисован и исписан почти на каждой странице, но им ещё можно было пользоваться, и я его читал, как некогда читали советские люди самые модные и популярные книжки – каждую свободную минутку, в любом месте, даже в туалете. В этом учебнике были самые разнообразные и значимые короткие произведения разных писателей, в том числе знаменитых русских классиков литературы. Больше всего меня интересовали всякие разные чудные слова из стародавнего и дореволюционного языка общения.

Учебник начинался стихотворением М. Исаковского «Слово об Отчизне», текстом «Наша Родина» М. Ильина и обращением Н.К. Крупской, жены, друга и соратника Владимира Ильича Ленина, к пионерам Советского Союза: «К борьбе за дело Коммунистической партии будь готов!». Потом в учебнике были произведения разных писателей и поэтов по темам: «Лето», «Осень», «Сказки, легенды, басни», «Семья, рассказы о детях», «Зима», «Весна». В этом учебнике был рассказ «Полководец Суворов» С. Григорьева, который я прочитал несколько раз…

Прочитав несколько раз «в лицах» и «с выражением» перед зеркалом шифоньера произведение Александра Сергеевича Пушкина «Сказка о царе Салтане», я твёрдо решил, что на следующий год, на праздник «8 марта», я прочитаю маме в подарок какое-нибудь большое стихотворение или своё сочинение о том, как я её люблю и уважаю. Я «загорелся» этой идеей и даже не стал ждать праздника, а начал готовиться - выбирать подходящее произведение. От острого желания у меня быстро работала память, и я всё схватывал «на лету», хорошо запоминал и артистично читал перед самим собой. Вскоре мне захотелось что-то прочитать «с выражением» в классе, чтобы Валька Антипова слышала и поняла. Что поняла, я не знал, но она должна была что-то «понять»…

Ещё мне нравились уроки рисования, которые были не только уроками по технике рисования, но и уроками по истории искусства, особенно, русского искусства. За первую, вторую и третью четверти 1963-1964 учебного года нам рассказали и показали о видах художественной деятельности: живопись, графика, скульптура, а также о художественном конструировании (дизайне) и архитектуре. Самыми весёлыми и интересными были уроки декоративного, народного и прикладного искусства, на которых нам показывали и мы играли народными игрушками, делали свистульки, куклы, берестяные туески, картины-гербарии из листьев, веточек и шишек, вырезали из сосновой коры разные поделки.

На уроках по рисованию мы узнали об основных видах и жанрах живописных искусств, поняли образую красоту природы искусства, увидели картины знаменитых художников, открыли для себя образный мир героев картин и рисунков, книжных иллюстраций. Я немедленно начал сам иллюстрировать произведения, которые читал. Сначала я перерисовывал «по-своему» иллюстрации из книг, а потом осмелел и начал рисовать сам, воображая героев книг и рассказов, сказок и легенд в ином, «своём» виде, как я их вижу.

Одновременно с упражнениями и уроками по технике рисования, мы с увлечением общались с учителем по рисованию, делясь с ним своими мнениями и ощущениями от тех картин и рисунков, которые он нам показывал. Он спрашивал у нас, что мы видим и как можем охарактеризовать, описать и передать словами героев этих картин и рисунков. Мы это делали охотно, с каждым разом всё глубже и шире описывая их.

Потом он предложил нам «додумать» сюжет картин «взад и вперёд», то есть ответить на вопрос: «Что было перед тем, как художник изобразил в картине? Что будет после того, что изображено на картине?». Тут уж наша фантазия полностью раскрепостилась и мы придумывали такие сюжеты, что ребята даже с парты падали от смеха…

Учитель по рисованию, он же учитель по музыке и пению, много рассказывал нам об истории создания художниками своих знаменитых картин, о сюжетах этих картин, о смысле изображённого, о тех мыслях и тех принципах, которые художники вкладывали в свои художественные произведения. Он указывал нам на особые приметы и тонкости в картинах, раскрывал нам их тайны, символы, знаки и всё это было нам настолько интересно, что мы ждали уроков рисования, как чуда.

Я с детства умел рисовать и мог нарисовать с натуры даже сложные фигуры, например, гипсовую голову, скульптуру. Рисовать кубы, шары, пирамиды мне было не интересно, я это уже всё прошёл. Поэтому на уроках техники рисования я быстро делал учебные задания, а сам потом рисовал и рисовал или иллюстрации к тем книгам, которые в это время читал, или шаржи на моих одноклассников и одноклассниц. Вот так, «незаметно», особенно по просьбе моего школьного друга Славки Юницина, который уже был влюблён в своенравную Валю Антипову, я начал рисовать её портреты…

Сначала я рисовал Валю Антипову со спины, так как она сидела по диагонали от меня через ряд парт, на первой парте перед учительским столиком. Я рисовал её спинку, волосы, огромные банты на голове, правое ушко и край щеки, правую руку, парту и её подружку Тоню Корнееву. Мои рисунки тут же забирал Славка Юницин и их судьбу я не знаю. Возможно, что-то попалось на глаза Вали Антиповой, потому что она вдруг начала резко оборачиваться к девочки, сидящим позади неё, и её глаза при этом мгновенно бросали «невидящий» взгляд в нашу сторону со Славкой.

Мгновенно «ухватить» и запечатлеть, как фотоаппарат, такие внезапные повороты Вали Антиповой я, конечно же, не мог, но с таким же внезапным сердечным стуком и волнением, воспринимал. Чтобы не показать всем, что я рисую только Валю Антипову, я начал рисовать «с натуры» других девочек нашего класса: Зою Конькову, Тоню Кладовщикову и других. Эти рисунки Славка тоже у меня выхватывал и тут же бежал их показывать девчонкам. Некоторые из них обижались на меня, требовали прекратить их рисовать, некоторые, как, например, сестра Славки Рая Перевезенцева, наоборот, хвалили меня и радовались моим быстрым карандашным рисункам-зарисовкам. Никак не реагировала только одна Валя Антипова…

Особым уроком, который для меня был одним из самых желанных, был «труд». Трудом мы занимались по 2 часа в неделю. Преподавателем «по труду» был наш школьный завхоз, пожилой человек с глубокими морщинами на лице, натруженными руками и прокуренным голосом. Он был хорошим знакомым моего отца и я пользовался у него повышенным вниманием, при этом он общался со мной почти так же, как в деревне Дальнее Русаново общался мой друг дед «Календарь».

Наш учитель по труду, имя и фамилию которого я, к сожалению, уже не помню, любил повторять по разным поводам одну поговорку: «Труд сделал из обезьяны человека, труд облагораживает человека». Мы, четвероклассники, весело и с недоверием воспринимали нашего учителя по труду и пропускали мимо ушей его «философские» замечания, но он не обижался на нас, потому что «отыгрывался» перед нами, показывая своё мастерство при нашем неумении что-то делать, творить своими руками.

Наш пожилой и грузный учитель по труду мастерски показывал нам, как надо плести корзины и мы старательно, сопя носами от напряжения, пытались сплести из соломки корзиночки, сплести из бересты туески или лапоточки. Учитель по труду показывал нам, как надо на гончарном круге лепить горшки и у него получались миски, крынки, а у нас кривобокие бесформенные «чудовища».

Учитель показывал нам, ребятам, как правильно держать молоток, стамеску, пилу, рубанок; как правильно забивать гвозди и выдалбливать ямки и отверстия в деревянных брусках. Девочкам он показывал, как плести из разноцветной тонкой телефонной проволоки разные украшения – кольца, перстни, ожерелья, заколки для волос и девчонки не хуже нас, ребят, старательно сопели носами, выплетая себе перстни-недельки…

Наш учитель «по труду» даже научил нас шить и работать иглами, нитками, шилом, клещами, плоскогубцами, длинногубцами и кусачками, потому что мы сшивали куски кожи, шили из толстой материи сумочки и кошельки, украшая из накладными разноцветными кусочками кожи и материи. Потом мы с гордостью дарили друг другу свои поделки и игрушки, уносили их домой, показывали и дарили их своим родителям. Некоторые из матерчатых игрушек-кукол Валя Антипова использовала для украшения нашей классной стенгазеты.

В период 3-ей четверти мы уже умели выполнять швы - «петельный» и «козлик»; вязать крючком; шить по полотну на пяльцах; работать с соломкой; обрабатывать мягкие металлы; вырезать из разноцветной бумаги сложные картины-аппликации; делать не сложные эскизы и чертежи будущих поделок; складывать из листов плотной бумаги разные «кораблики» и «журавлики»; плести, строгать, пилить, долбить, собирать, соединять, забивать гвозди и выдёргивать их гвоздодёром; делать игрушки и украшения; называть правильно почти все инструменты, приспособления и материалы, которые мы использовали. Главное, мы уже гордились своими умениями и навыками…

Уроки музыки и пения были такими же, как уроки рисования. Мы познакомились с миром музыки, узнали виды, жанры и стили музыкальных произведений. Мы пели русские народные и советские народные песни, пели хором и сольно, устраивали на уроках «мини концерты», потому что с удовольствием выполняли домашние задания нашего учителя по рисованию и пению – выучивали разные любимые песни, потом пели их у классной доски, исправляли их пение по замечаниям учителя, репетировали с ним, а потом исполняли эти песни дома перед родителями и домашними, в качестве подарка к праздникам.

Наш учитель по рисованию и пению вёл свои уроки так, что мы не «заморачивались» и не стеснялись выступать. Он вел наши уроки деловито, по деловому, не теряя понапрасну ни минуты времени урока. Он помогал нам во всём, подсказывал, как надо правильно петь, отрабатывал с нами голосовые упражнения для развития голоса, советовал, как надо снимать напряжение голосовых связок, диктовал нам «певческую диету» и вообще, был нам всем «творческим другом»

Он говорил нам, что бесталанных людей не бывает, что все могут хорошо петь и радовать друг друга музыкальным слухом, потому что чувство ритма и мелодичности в нас заложено изначально ещё в первобытные времена, нужно только постоянно заниматься, тренироваться, мысленно и реально «в голос» либо подпевать кому-то, либо петь самостоятельно. Мы любили уроки пения так же, как уроки рисования…

Конечно, в классе были такие ребята и девочки, которым «медведь на ухо наступил» и они никак не могли петь сами, но всё равно, заражались общим настроением и пели в нашем классном хоре. Вскоре Валя Антипова предложила нам всем выбрать себе «отрядную» песню. Такой песней была: «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры, дети рабочих!» (поэт Александр Жаров, музыкант Сергей Кайдан-Дешкин, «Марш юных пионеров», 1922 г.), но потом Валя предложила найти и петь всем классом «нашу» песню...

Взвейтесь кострами,
Синие ночи!
Мы, пионеры,—
Дети рабочих.
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!

Радостным шагом,
С песней веселой
Мы выступаем
За комсомолом…
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!

Мы поднимаем
Алое знамя.
Дети рабочих,
Смело — за нами!
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!

Грянем мы дружно
Песнь удалую
За пионеров —
Семью боевую!
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
Всегда будь готов!

Конечно же, мы разучивали на уроках и пели хором такие известные советские песни, как:
«Мы наш, мы новый мир построим» (Интернационал»),
«В бой роковой мы вступили с врагами» («Варшавянка»),
«Мы — кузнецы, и дух наш молод»,
«Наш паровоз, вперед лети! В коммуне — остановка»,
«Мы — молодая гвардия»,
«Мы — красная кавалерия»,
«Смело мы в бой пойдём».

Только однажды мы сорвали выездной урок музыки и обидели нашего учителя. Он привёл нас во Дворец культуры и отдыха Черепетской ГРЭС, где перед школьниками разных классов и разных школ города выступили приезжие артисты из Тульской областной филармонии. В зале были только школьники и учителя, а на сцене оперные и опереточные певцы и певицы. Им аккомпанировали пожилые тёти и дяди на фортепьяно и разных инструментах. Певцы и певицы были все сплошь пожилого возраста. Они очень важничали, изображали из себя «великих» певцов и певиц и пели действительно великие музыкальные произведения, но для нас, четвероклассников, которые были увлечены ритмичными современными песнями в стиле «твист», эти арии и песни воспринимались очень смешно…

В итоге, когда на нас, сидящих в первом ряду перед сценой, от «натуги» посыпалась с лица одной из оперных певиц концертный грим и пудра, мы не выдержали и откровенно «заржали» в голос обидным смехом. Положение решил исправить оперный певец, который сердито сменил убежавшую певицу и запел арию Мефистофеля «Люди гибнут за металл», но он так яростно и громко пел, так жестикулировал и сверкал гневно очами, что мы опять не выдержали и дружно обсмеяли и его. Артисты филармонии выразили нам своё возмущение, а нас, с нашим учителем, «с позором» выгнали из зала.

Мы выскочили в фойе, оделись в гардеробе, выбежали на улицу и стаей голодных и весёлых мальчишек и девчонок побежали по домам, потому что урок оперного пения был последним в этот день. Учитель нас незаметно покинул, обиделся, а мы, не чувствуя за собой особой вины, весело шли по центральной улице нашего города, спускаясь из «верховского» района в наш – «низовский», держась поближе друг к дружке, чтобы не попасться на глаза «местной верховской шпане». Странно, но это дружное протестное поведение на «уроке оперного пения» нас сблизило и сдружило.

Как-то само собой получилось, что я очутился рядом с Валей Антиповой, и только мы с ней вдвоём практически шли всю дорогу молча, не приближаясь, но и не отдаляясь друг от друга. Все остальные вились, крутились и вертелись вокруг нас, забегали вперёд, заглядывали нам в глаза, что-то говорили, смеялись, кричали и даже пели, передразнивая оперных певцов и певиц, а кто-то шёл рядом, например, как мой друг Славка Юницин рядом со мной или Тоня Корнеева рядом с Валей Антиповой. Наших классных «записных» хулиганов, Сашки Кузнецова, «Ряхи» (Ряшина) и других, с нами не было; они сбежали из дворца культуры раньше.

Постепенно наши ряды таяли, потому что ребята и девочки расходились на свои улицы и дома. До улицы Пушкина, на которой жила Валя Антипова, дошли только те, кто жил рядом, в том числе и я. У меня была возможность уйти в сторону на свою улицу Белинского, но, подчиняясь какому-то инстинктивному чувству, я молча продолжил путь вместе с Валей Антиповой, Любой Циновкиной, Любой Мишиной, Сашкой Каргиным («Когой») и Вовкой Корнеевым («Адольфом»). Мы расстались все у дома Вали Антиповой, я, не задерживаясь ни на минуту, молча продолжил путь до улицы Мусоргского, на которой жил Сашка Каргин («Кога») и оттуда перешёл на улицу Лермонтова, а потом по узкому переулку на свою внутреннюю улицу Белинского. Так я «разведал» короткий путь к дому Вали Антиповой…

Интересно, но в этот раз никто из окружения, из «команды» и «приближённых» Вали Антиповой, ни она сама, не возражали и не подавали мне знаки, что я «третий лишний» в их компании, не «оттесняли» меня от места рядом с Валентиной, не делали мне никаких замечаний, не отпускали всякие «намёки» и «шуточки», а наоборот, искали моего внимания и участия в их выражении мнения об «опереточном уроке музыки»; так ребята обозвали сегодняшнее событие.

На прощание все мы договорились, что каждый из нас предложит свою «отрядную песню», которая была бы не «пионерской», а нашей, современной. Я внешне оставался совершенно спокойным, но внутренне ликовал, потому что я знал уже много подходящих современных модных песен, подпевал певцам по радио и телевидению и мог сам исполнить любую из них. Я знал, что понравится Вале Антиповой, какую песню она выберет. Вернее, предполагал и догадывался…