Если гора не идет к магомету...

 
               
               
 „Гора Кайлас входит в систему Гангдисе на юге Тибетского нагорья в Тибетском автономном районе Китая. Кайлас — священная гора для четырех мировых религий (индуизм, буддизм, джайнизм и бон), в высшей степени намоленное место, Место Силы, где при правильной душевной установке создаются эффективные мыслеформы на будущее, то есть исполняются желания. Нужно отдавать себе отчет в этих желаниях, не обманывать себя, иначе может реализоваться совсем не то, о чем вы думали своим поверхностным сознанием.
Высота Кайласа около 6700 метров, точнее говорить некорректно, так как отметки в разных источниках и на картах разнятся от 6638 м до 6740 м.
Не может не завораживать форма Горы, его четыре мощных „зеркала“ или „лица“, ориентированы почти точно по сторонам света. Считается, что от них исходят мощные энергетические потоки. Эта Гора не самая высокая, но на ее вершину еще не ступала нога человека. Получить официальный доступ даже в ее окрестности — невозможно. Как со стороны Китая, так и со стороны Индии (Непала).“
                1               
- У тебя сложился пазл с предком? - Олег покосился на   Марка.
Молодые люди сидели на скамье в городском саду, и по очереди тянули из полторашки уже теплое и выдохшееся „арсенальное крепкое“.
- Не дуркуй! - вспылил тот. - Ты с самого начала знал, чем все кончится.
- На твоего отца, я честно говоря, не расчитывал, думал ты поддержишь...
- О чем ты, старик! - Мой предок еще тот перец! - Когда дело касается зеленых фантиков с президентами, он переходит на другой язык. Типа — моя твоя не понимай.
- Значит, наши с тобой дорожки врозь…, - грустно констатировал Олег. Не жилищный вопрос тебя Марк портит, а денежный. 
Тот нервно повел головой, будто ручные часы заводил - туда-сюда-туда-сюда...  Как бы соглашаясь с этой трактовкой. Пиво у парней иссякло, а тут еще на их скамью подсели пятиклассницы, громко обсуждая личные вопросы. Студентов эта нежданная помеха вывела из себя, они пересели на пустую скамью, прихватив в киоске еще одну емкость. То ли на полтора литра, то ли на два, то ли старопрамена, то ли будвара. 
- Я уже было настроился… , - делился грустью несбывшихся надежд Олег. Хотя, если разобраться, твой отец мне ничего не должен, обижаться на него я не могу.
Марк Слуцкий и Олег Войтенко, в студенческом обиходе - „идя“ и „хохламон“: в машиностроительном институте их почему-то отличали по национальности, студенты уже второго курса. Отец Слуцкого - известный в городе бизнесмен, успешный владелец нескольких деревообрабатывающих участков, Марк — его единственный ребенок.               
У Олега жизнь с некоторых пор не заладилась: у него есть сестра - папина дочка, водитель — дальнобойщик в ней души не чаял. Девушка закончила восьмой класс, и расцветала на глазах. Олег, по простоте душевной этой эволюции не замечал, парень инфицирован своими возрастными заморочками. И Марк и Олег после армейских лишений и тягот, закончили одни подкурсы, но потянуло их на разные факультеты. Такой выбор был скорее противоречивым, чем сознательным: у юношей разная душевная организация. У них нет постоянных подружек, эскорт-леди не считаются. Лето,  каникулы...
Время утекало как песок в часах, отец благословил Марка, усматривая в его экзотическом и дорогостоящем интересе, возвышенную и светлую нотку, грех не поддержать сына в такую минуту.
                2
До центра Москвы на метро минут сорок, через полтора часа Слуцкий входил в салон драгоценных и поделочных камней „Александрит“ , названный так по имени его владельца. Выбор камней - богатейший! Вот витрина, отведенная под изделия из нефрита и жадеита: пепельницы, перстни, браслеты, бусы, четки… Разумеется, с делением на сорта: нэцке из жадеита „империал“ оценено в 2630 дол, бусы „коммершиал“ из трех десятков одинаковых шариков - 3320 дол, четки из „ютилити“ - 1580 дол. Цены на изделия из нефрита того же порядка. Марк, располагая шестью тысячами долларов, с выбором не спешил, следовало все взвесить на весах практицизма. По размышлению, он купил пять, с вишню, нефритовых шариков, нэцке Будды с ладонь из того же камня, бусы из жадеита. За все это каменное великолепие, воплощение Красоты и Вечности, он отдал ни много ни мало — 4370 дол. Они стоили того, дело стоило того - тем более.
Ехать в Шереметьево за билетами, уже не имело смысла, дело шло к концу рабочего дня. Расписание полетов и цены на билеты он узнает в Интернете, там же и закажет их. Теперь домой, хвалиться дорогими покупками. С Олегом не все потеряно, пацана ждет сюрприз…
Мать на покупки сына только рукой махнула.
- Деньги вам девать некуда, - с укоризной глянув на мужа, „уточкой“ прошлепала на кухню.
Отец, разглядывая Будду в увеличительное стекло, восхищенно заметил:
- Чистая работа!
Глянул на этикетку в основании фигурки.
- Индия. Могут делать, если захотят.
- А ты видел другие индийские изделия?
Отец, на эту его незлобивую пикировку не ответил. И без перехода.
- Когда думаешь лететь?
- Скорее всего послезавтра. Паковаться начну уже вечером. Надо еще кое-что высмотреть из снаряжения: одежду, обувь, карабины, посуду… Сублиматов и пеммикан прикупить.
- Насчет экипировки не напрягайся, на месте купишь, - советовал отец. Пусть „второй руки“, но выбор будет в десять раз больший, чем в наших сельмагах. И дешевле раза в три.
- Ладно, - сын хлопнул дверью.
Отцовский совет — не торопиться со снарягой, он пропустил мимо ушей. Бывалые путешественники как правило, ездят со своей палаткой, спальником, примусом, проверенными в деле гортексом и флисками. Об обуви и говорить нечего. С какой стати Марк будет выглядеть иначе. Его тоже должны принимать „по одежке“, пусть даже она выглядит новой.
Домой он вернулся на таксомоторе, со слесарней и съестными припасами. В тот же вечер  заказал по Интернету и билет в Дели. Главное помнить — на все про все ему отпущено два месяца! Значит, деньги на самолет и вертолет не жалеть!
- Ты сынок, не дуйся на меня, - оправдывался перед Марком отец,  - я насчет твоего дружка Олега. Он так и норовит без билета на колбасе проехать. Когда человеку надо что-то от другого, он ведет себя скромно, просительно… А твой Олег c наглецой, будто ему все и всегда должны. За какие, спрашивается, заслуги? Он олимпийский чемпион? Победитель международного сверхмарафона? Член клуба „14“? Доктор физико-математических наук? Зять Никиты Михалкова? Нет, нет и нет, он обычный головоногий обыватель. Выросший, в отличии от тебя, на пустом месте. Как плесень на сырости. Если ты этого еще не понял, скоро дойдет через спинной хребет, минуя полушария. 
- Сгущаешь краски, отец. Оставь ему шанс на исправление, если он в чем-то перед тобой виноват.
- Пусть меняется, но без моей помощи. На свободу с чистой совестью! Я его приму как блудного сына, но… с татуировкой на ягодицах или другом месте - „исправленному верить“. Можешь передать ему мое пожелание. Возьми мой сотовый, без него тебе не обойтись. Несколько тысяч на счет я уже положил,  положи еще столько же, в горах нет портала.
                3
Перед отлетом в Дели, друзья встретились у Марка дома.
- Кое-что тебе покажу, - хозяин выложил на кухонный стол каменные изделия. Ехать к Горе без религиозных атрибутов, я тебе скажу, легкомысленно и даже опасно. Она требует к себе уважения, потому что статус ее запредельный. Во всех смыслах.
Олег молча внимал приятелю. После того, как узнал цену предметов, вообще ушел в себя - такое ему не по карману. Марк собирался с мыслями. Открыл холодильник, развернул красочной этикеткой к Олегу квадратную бутыль.
-Надо бы принять „на посошок“. Ром будешь?
Олег кивнул.
- Штаны продай, а выпей, - невесело улыбнулся.
Марк на шутку не отреагировал.
- Тут вот еще что…, - в руках у него упаковка из-под бритвы Филлипс. Здесь восемь тысяч баксов. Это тебе на все про все. На Эверест маловато будет, не тот порядок, а на трекинг Кайласа должно хватить. Папаня отказался тебя субсидировать, но я-то на что? Здесь вся моя секретная заначка.
Олег безмолвно взирал на приятеля.
- Ну, ты даешь! - только и сказал.
Марк вышел из кухни, вернулся со стопкой книг.
- Нам с тобой придется стыковаться у Горы или другом месте. Книги читай вдумчиво. Резерв времени у тебя останется, в „школу“ успеешь.  Общаться будем СМСками. Жди от меня сообщения, потом — по ходу дела.
- А ты? - удивился Олег. Если не успеешь к занятиям? У нас ведь не церемонятся — вот бог, вот порог...
- Папаня выручит, - хмыкнул Марк. Откупится, если на то пошло… , - пряча глаза опустил голову. А так… все может быть.
В глазах друга остывало тоскливое выражение. Как у минера, которому предстоит разминировать незнакомую территорию. В аэропорт Марка отвозил отец, о введении Олега в проект „Гора“ он и представления не имел. До поры...  Друзья простились накануне вечером.
                4
Первое сообщение от Марка пришло через двое суток.
-„Живу в отеле еще пару дней. Собираю инфу по Кайласу.                На Гору заявились японцы и австралийцы. Если их пустят... Маршруты у них с двух сторон по гребню. Спуск каждой группы - по пути подъема другой. И те и те оставляют перила. Уникальный двойной траверс. Я отправлюсь к Горе на вертолете. Буду максимально экономить время, оно — деньги. И наоборот“.               
Последнее сообщение от Марка пришло спустя две недели после первого.
- „Срочно вылетай в Дели. Поселись в отеле „Синдакиху“, дай знать о том условным сигналом. Тебя найдет некий Бидендра Гьялцен. Он сведет с нужными людьми, все расскажет и покажет. Не прощаюсь, потому что жизнь продолжается. Пусть не так, как мы хотим и привыкли. „Кто мы, зачем мы здесь, Живы мы или нет, Дикой пчеле все равно, мир для нее внизу только дорога цветов“. Ом мани падме хум“.
Олег не мог вспомнить, где он слышал это китайское или японское выражение про пчелу. Позже, в его памяти возникли титры фильма „Каникулы строгого режима“.
Универсальной мантрой, которая может использоваться всеми, является мантра Ом (или Аум), составленная из звуков «а», «у» и «м». Это космическая вибрация как проявленной, так и не проявленной реальности. «А» представляет мир сознания и все мироздание, «у» представляет промежуточные царства и подсознание, а «м» представляет непроявленный мир и бессознательное. Три эти звука вместе представляют существование высшего сознания и его проявление. Все в мироздании имеет свою собственную вибрационную частоту и мантру, но комбинация всех частот пульсирует в ритме звука Аум. Это самая великая из всех мантр. Хатха Йога
  После нескольких дней визовых, билетных и таможенных  проволочек, хмельного и сонного перемещения в А-300, Войтенко  пришел в себя на площади делийского аэровокзала. Перед ним, во всем своем душном великолепии, приятных и неприятных запахов, явилась столица Индии. Сказать экзотических — мягко  сказать, но как назвать „ароматы“ человеческих испражнений у стен киосков и заборов? Каково лавировать между коровьими лепешками, безбоязненно бродящих по площадям и улицам города парнокопытных? Святое животное! Задавившему или покалечившему его, гарантирована пятнадцатилетняя отсидка в тюрьме. Что до человеческих фекалий, то - горцев работа. Менталитет у них такой — здесь и сейчас! В Москве такого нет,  там „социальный фильтр“  гуще, на два туриста — один полицай.
С огромным экспедиционным рюкзаком, неприкаянный и растерянный, стоял Олег, инфантильно думая о „волшебнике в голубом вертолете“. Вскоре понял - выбираться из этой передряги надо самому. Звонить Марку на спутниковый - дорого.
На стоянке такси, „турыст“ выбрал водителя европейской внешности, ткнул пальцем в строку разговорника: „Как проехать к гостинице...“, и показал лист, где выведено -„Sindakihu“. Шофер понятливо кивая, колобком выкатился из салона, угодливо снял рюкзак с плеч клиента. То, что его ждут богатые чаевые, не сомневался - элитная экипировка Олега однозначно говорила за то.
Не прошло и часа, желтый форд припарковался к трехэтажному зданию гостиницы, окруженной как крепость кольцевым рвом. Через несколько минут Олег окунулся в прохладу кондиционеров, работающих на полную мощность, с критическим подвыванием. Одноместного номера для гостя из Раши не нашлось, его поселили в четырехместный, в котором он третий. Его гипотетические сожители по койко-месту, на тот момент отсутствовали.
„Хохламон“ отправил „иде“ условный код — цифру 88 - его прописку в гостинице. На языке радиолюбителей она означала респект, признание в чувствах, если угодно. Получив сигнал, Слуцкий даст знать о его приземлении посреднику — Гьялцену того следует ждать со дня на день. Путешественник сильно утомлен и голоден, в нем боролись желания: уснуть и забыться, поесть и напиться. Верх взяло первое - паломник провалился в сон.
Проснулся он через несколько часов, потный и расслабленный, солнце палило нещадно и кондиционеры с жарой явно не справлялись. Окраинная часть Большого Дели, где он квартировал, будто вымерла, сиеста продолжалась, нет... Душ в номере работал, горячая и холодная вода импульсивно текла из грибка, по слухам это явление не типичное для гостиниц. Рядом с душевой кабиной „pin up“ ламинированный лист с цифрами и текстом на английском. Судя по-всему - расписание подачи воды.
Олег спустился в вестибюль, в слабо освещенной нише виднелся вход в ресторан. Надо сказать, Войтенко по жизни не избалован такими заведениями, ему больше по душе общепитовские столовые и второразрядные кафешки. Из ресторана он выходил сытым, к счету на восемьдесят четыре  доллара отнесся спокойно, турист не знал цен в регионе, на продукты в частности. Позже его просветят: за те же деньги он мог сытно питаться трое суток в одном из уличных заведений.
В ожидании куратора, дни, похожие один на другой как орешки миндаля, тянулись невыносимо долго, истончаясь к закату, не обрываясь, они плавно переходили в ночь. Бесцельно бродить по шумным и загазованным улицам, разноголосым палаточным рынкам столицы не хотелось, Олег жил ожиданием недалеких перемен.
На второй день праздного безделья, пришло сообщение от Марка:
„Рад за тебя. На снаряжение и сублиматы денег не жалей, если надо пополнить твой кошелек, только скажи Гьялцену, я с ним потом сведу счеты. Он уже на подходе.“ 
На третий день к вечеру появился Бидендра Гьялцен. Был звонок из вестибюля. Некто, назвавшись этим именем, просил аудиенции. В номер, без предваряющего стука, вошел низкорослый кривоногий мужчина монгольского типа и неясного возраста. У тибетцев такое в порядке вещей: то ли визави девятнадцать лет, то ли за пятьдесят.
Посетитель угнездился на стул со спинкой, скинув с плеча пустотелый станковый рюкзак. Извлек из его кармана минеральную воду, приложился к ней и воззрился на Олега.
- Я от Марка, - коверкал слова, - вами очень благодарен. Я плёхо говорит рюски, но меня ви должна понимайт. Марк меня понимайт. Ми будем ждайт вертольет, - покрутил в воздухе пальцем для убедительности. Надо собрайт много пассажир, - показал на пальцах 10. Мало пассажир — много нада платит денга. Много люди — мало нада платит. Ждат один ден — мало, два ден — мало, четыре сутка — холосо.
Бог мой! - ужаснулся Олег. Как легко оперируют здесь со временем. Будто у них несколько жизней… Впрочем, так и есть — несколько. Сегодня он человек, завтра — як, послезавтра — баобаб. Марк тоже хорош, не мог найти внятного русскоговорящего посредника. Чтобы не воротить нос, и понять интенсивно потеющего гостя, надо опрыскать себя дезодорантом на основе дуриана, и знать язык жестов глухонемых.
-Бидендра льюбит джин, - гость далек от дипломатии.                У тьебя ест джин?, - он не хам, просто такие правила поведения в его стране. Здесь и сейчас!
- Джина у меня нет, но мы это устроим, - Войтенко  поднял телефонную трубку.
Продиктовать свой заказ на английском ему не по плечу. Совместными усилиями с официантом и Гьялценом,  определились  с меню. Для восьми часов вечера то был обильный  стол. Правда, по азиатским понятиям… 
Будто из небытия, в номере возник один из квартирьеров Олега - монах. Деликатно отвернув покрывало, он сел на свою кровать, недобро косясь щелевидными глазками на участников застолья. Шепча то ли молитвы то ли проклятия, через несколько минут посланец то ли Будды то ли Шивы, неслышно ретировался.
Следующий день Олег лечился пивом, на большее он был неспособен. Биде уходил, возвращался, снова уходил и вернулся к вечеру. После этого до утра с кровати не слазил. На безмолвный вопрос россиянина, лишь головой покачал:
- Мало человеков самолета. Нада еще шест.
Делиться с Олегом деталями будущего полета, Биде не желал, тот же - слушать косноязычного соседа по койке тоже не хотел. Лишь к вечеру следующего дня, переговорив с кем-то по телефону, тот засуетился.
- Полный самолета, - радостно поделился он с Войтенко, - развел руками, изображая крылья. Взлета разрешаю. От винта!
Стало быть завтра..., - утомленный бездельем Олег уснул.
Рано утром его бесцеремонно растолкал Биде.
- Самолета ехат нада.
Какой самолет..., - недовольно бурчал Войтенко, - вертолет...
Сонный, прихватив рюкзак, он спустился к армейскому джипу, походившему на спортивный  „багги“. Перед этим рассчитался с портье за проживание, Гьялцен обошелся без чаевых.
Природа окрестностей Дели, разительно отличалась от ландшафта средней полосы России, и  походила на элитные участки ее южных соседей: Туркменистана, Таджикистана, Киргизии… Кокосовые пальмы, бутылочные, апельсиновые, мандариновые деревья росли только в частных домовладениях. Те же, не радовали глаз многообразием архитектурных форм, преимущество оставалось за азиатской геометрией пагод, конусными ступенчатыми квадратными строениями. Их плоские крыши с черепичными навесами от солнца, служили и спальнями и столовыми. 
 Прямые нитки шоссе, окаймляли столбики чешуйчатых пальм, у молодых деревьев стволы  походили на спинки карпов, выветренных и успевших завялиться.
В стране Советов, роль таких верстовых столбов выполняет обычно клен, женский разумеется. Отсюда и возгорания пуха…
Сорок пять километров одолели не прошло и получаса. Ничто не говорило, что в этом месте аэродром, разве только короткие ВПП с обеих сторон замаслены и замусорены, порывы ветра доносили смешанные ароматы керосина и бензина. Длинный ангар не огорожен, как должно, лишь у его раздвижных ворот лепились жилые модули, надо полагать, для диспетчеризации и охраны.
Подъехали к одному из них, Биде зашел туда с пакетом. Через десять минут зажужжал сервопривод, и ворота сдвинулись, открыв высокий проем. Олег и индиец вошли внутрь. Техника стояла вдоль стен и в середине. К стенам лепились вертолеты гражданских и военных модификаций. По центру, во всей своей красе, серебристо мерцали самолеты вертикального взлета - „харриеры“. По виду не новые, но ресурс свой,  похоже, еще не выработали.
Их наверное, имел в виду непалец… Где остальные участники грядущего „сафари“? Те не заставили себя ждать: к модулю подкатил вместительный минивэн, из него вышли, выпали, выползли паломники разного возраста. С котомками, рюкзаками, конусными плетенными корзинами, что в ходу у жителей предгорий.
Автобус уехал, из ворот ангара запыхтел аэродромный тягач с десантным вертолетом.  Войтенко считал - техника такого класса есть лишь у военных, но вот доказательство его заблуждения - камуфляжной авиатикой управляют штатские. 
Ответить на его, повисший в воздухе вопрос некому: русским языком в должной мере не владел никто из прибывших, Олег местных наречий не знал по определению.
Он тронул за плечо Гьялцена, показал на часы.
- Когда полетим? Куда? Сколько лететь?
Тот ответил уверенно и подробно.
- Скоро. Столиса Непал. Катманду. Болше два час и менше пят час.
Какое-то время паломники были предоставлены сами себе. Олег, высокомерно глядя на их сухие рисовые лепешки, уминал один за другим бутерброды с кетовой икрой. Он приготовил их с десяток, и сложил в контейнер. Запивал содовой.
Биде недовольно косился на него, видимо осуждая за вольное обращение со столь ценным продуктом. Полет еще не начался, что будет дальше… Халасо зыть не запритис!
Из невнятных пояснений Биде, ясно: в Катманду они летят вместе, отпускать его одного нелзя, Марк запретил - заблудиса...
Летчик и штурман прошли к самолету, на минуту остановились у группы людей, что-то сказали им.
- Готов наст десят минутов, - перевел Бидендра.
Люди направились к трапу, Войтенко и Биде замыкали цепочку пассажиров. Лестницу втянули внутрь и закрыли люк. Штурман прошел по салону в ту и другую сторону, проверяя защелки поясных карабинов у сидящих. Десять штук. Комплект!
Набирая обороты, мощно засвистели турбины. Громкость и частоты росли, вертолет качнуло, он оторвался от земли. Достигнув высоты птичьего полета и выбрав направление, увеличивая скорость,  он устремился вперед и вверх. Прежде такой кульбит считался высшим пилотажем, ныне это штатный режим.
Как там Гьялцен говорил… Меньше пяти, но больше двух часов… Стало быть три. Посмотрим. Однако, неотрывно смотреть на зеленый ландшафт утомительно для глаз и души, под  гул турбин Олег задремал.
Проснулся он безпричинно. Глянул на запястье - с начала полета прошло два часа. За бортом уже другая картина: ущелья с реками, на горизонте снежные горы. То один, то другой пассажир, радостно тыкая вниз пальцем, громко и многословно делился впечатлениями. Слышались  возгласы - „аха“.
Вышел штурман, характерным жестом — большой палец кулака опущен вниз, дал понять — скоро посадка. За бортом ничего, что внушало бы интерес — окраина города. Вертолет сбросил скорость, завис и пошел  на снижение. Сели мягко, надо отдать должное мастерству пилота.  Как положено, первыми вышли летчики, за ними  потянулись  пассажиры. 
Войтенко окинул взглядом окрестности: одно и двухэтажные дома, крытые оцинковкой, изредка черепицей, дальние высокие горы… Ничего занимательного, поскольку это не центр, а окраина. Их путешествие еще не закончилось, они в пункте пересадки.
В зале ожидания к группе подошли два человека, в форме пилотов гражданской авиации, один из них держал в руке плакат с надписью по-русски „КАЙЛАС. ДАРЧЕН“. Гьялцен подтолкнул Олега к ним.
- Твоя летчика. Всегда включена (он имел ввиду — все включено!), - передал им что-то и пропал из виду. Расплатился.
Вышли на площадь. К ним подкатил видавший виды форд, Олег отправился в неизвестном направлении с одним из провожатых. Единственное, что произнес водитель, обращаясь к паломнику:
Дарчен?
Тот утвердительно кивнул. Прибыли на место: то ли строительную площадку, то ли базу вторчермета. Людей не видно. Прошли за коробку строения, напоминающего складское помещение. На бетонной площадке три такие же десантные „вертушки“, на которых он прилетел. Под номерами - 05, 09 и 14. Олега посадили в № 9, там уже трое.
Провожатый ушел, и сразу взвыла турбина. Дверь в кабину по местной традиции не закрывалась, видны пилот и штурман, оба околопредельных лет. Пилот, обращая на себя внимание, поднял руку и постучал по часам, показав три пальца.
Три часа полета, - довольно подумал Войтенко и прыкрыл глаза, в ожидании встречи с приятелем. 1200 километров для воздушного судна - не расстояние.
То, что проплывало под ними, больше напоминало рисованный мультиплипликационный фильм, чем реальную картину земной поверхности. Сглаженные перспективой горы, будто беспорядочно разбросанные по их склонам поселки, с непременными террасами, мозаика  невысоких каменных заборов, оконтуривающих небольшие участки. Бедная каменистая земля, что на ней может расти… Однако растет, по слухам — картофель  с грецкий орех. О плодовых деревьях речи нет — не почва, не климат.
Ближе к Горе местность выполаживалась, превращаясь в пустынную песочно-каменистую долину, окаймленную с трех сторон горными грядами. Сурово очерченная снеговая линия склонов, обещала легко одетым паломникам холод и отчуждение.
В иллюминаторе возникло странное поселение, подобного Олегу прежде не доводилось видеть. На Кавказе и Средней Азии он не был, но то, что видел по телевизору, мало походило на город Дарчен, много лет назад здесь ютился лишь монастырь, окруженный дюжиной пещер с  религиозными фанатиками. Задним числом Войтенко пожалел, что не нашел времени познакомиться в GOOGLе с фотографиями окрестностей поселения, его описанием. Впрочем, эти упущения восполнит его приятель Марк, по идее, тот должен встречать его на посадочной площадке.
 На огромной территории долины  - геометрически выдержаны, как грядки в образцово-показательном огороде, длинные строения. Сгруппированные по десять — пятнадцать загонов без окон, с плоскими крышами, они заставляли  думать о них, как  о жилищах для скота или складских помещениях. В пользу первой версии были живописные группы яков с погонщиками и кладью, в этих продолговатых местах. Бросались в глаза отдельно стоящие одно-двух-трехэтажные строения, судя по-всему -  служебные помещения, над многими реял китайский флаг. Формально местность считалась китайской (Тибет), но понятие границы с Индией (Непалом)  судя по-всему было стерто: правда, государственная индийская символика в глаза не бросалась, хватало разного рода наклеек и изображений Будды. И вдобавак ко всему, в глазах рябило от разнотипных автомобилей, начиная с пятидесятитонных самосвалов, экскаваторов и бульдозеров, кончая роскошными эваланчерами, ауди, фордами и ниссанами, преимуществоенно — пикапов, ходкого в этих грузо-пассажирских условиях исполнения. 
 Сели. Конец утомительному вертолетнолму путешествию! Первое время, наступившая  тишина ошеломляла. Пассажиры, не сказать с угрюмыми — замкнутыми лицами, спустились по трапу на площадку из россыпи щебня. Которую как будто, готовились асфальтировать, но успели только разровнять, а потом за делами - забыли. Через несколько минут Олег оказался в социальном одиночестве: жизнь, многоголосо и шумно текла мимо него, нисколько не задевая струн его души. И над всей этой людской суетой, высилась подавляющая своей белизной и совершенством пирамида Кайласа — символ Вечности, Бога и Космоса.
Где же Марк, он извещен о его прибытии… В сторону Олега, в анораке цвета сырой морковки, со штурмовым рюкзачком за плечами, шел худощавый мужчина лет пятидесяти, с модной трехдневной щетиной и прибалтийской внешностью.
-Арнис Лацис, менеджер поселка Дарчен, вождь местного племени варягов. Нас, аборигенов с видом на жительство, здесь не больше пятидесяти, остальные — торговцы, праздные туристы и  религиозные паломники. Как я понимаю, вы Олег Войтенко, друг Марка Слуцкого, - у Арниса  узнаваемый акцент латыша. Я говорю с вами по его поручению, сам он не может этого сделать, у него сейчас девятая кора. Если ничего не случится, вы встретитесь с ним завтра утром. Мы живем с ним под одной крышей. Добро пожаловать в Дарчен!
  Олег полон новыми ощущениями: сухостью воздуха, отсутствию запахов, учащенным дыханием и сердцебиением, пугающим ландшафтом, его скудной, серо-белой палитрой со множеством отттенков. Он вглядывался в лица встречных, старых и молодых, мужчин и женщин, пытаясь определить их настроения, планы…
Кайлас впечатлял, если знать перепад высот. Поселок Дарчен, в окрестностях которого приземлилась „девятка“, раскинулся на 4550 метрах, восточное „зеркало“ Горы возвышалось над поселением на 2150. Поблизости перевал Тары — Дрогма — Ла (5600), с которого начинается внешняя кОра (обход) Кайласа тибетцами. Строго против часовой стрелки. Обход индусами Кайласа совершался по солнцу - часовой стрелке, оставляя Гору по правую руку. Периметр кОры (паракрАмы) не мал - 53 километра. Этот маршрут за многие годы истоптан не только ногами верующих, он исполосован колесами джипов, квадроциклов, ратраками и другой техникой. На чисто пеший маршрут остается в лучшем случае, участок до перевала и после. Для всех религий, обход начинается и заканчивается в Дарчене, по ходу солнца или против хода. По обе стороны перевала монастыри: Дира — Пхук с северо-запада и Зутул — Пхук с юго-востока.  Паломники обычно ночуют в них, затрачивая на обход в среднем два с половиной дня. Акклиматизированные и спортивно подготовленные управляются за день. Внешних обходов священной Горы должно быть 13 (тринадцать). В обычные годы. В год Лошади по тибетскому календарю, а это раз в двенадцать лет, адептам Шивы и Будды дозволяется совершить лишь одну спираль внешней коры. После этого паломники получают право на окончательную кОру - проход во внутренний горный цирк перед Южным Лицом Кайласа и обход соседней с ним горы Нанди. Такое путешествие не каждому по плечу, но приносит несравненно больше благости, личность паломника претерпевает кардинальную трансформацию. Если совместить все это с омовениями в священных водах озер Маносаровар, Ямдрок — Тео и других, может иметь место кардинальное перерождение человека. Может иметь…
Вы знаете, что на высоте одиннадцати тысяч футов астральное тело приобретает особое качество. Также каждая высота имеет значение для каждого тела. Вы могли заметить, что на высоте семи тысяч футов человек может уменьшить количество пищи, и эта потребность уменьшается постепенно и к шестнадцати тысячам футов дает уже ощутительную разницу. После девяти тысяч не советую употребление вина, кофе, перца и других пряностей. После семнадцати тысяч футов даже крепкий чай нежелателен. С уменьшением потребности еды уменьшается надобность сна, можно считать не более шести часов, а на двадцати тысячах достаточно не более четырех. Таким образом, понятно, что на больших высотах можно почти не спать, и вопрос пищи приобретет иное исчисление. Невозможно принимать указанный вам валериан с пряностями. Конечно, на высотах вредно оставить количество пищи, нужное для низин. Горы знаменательны как начало, выводящее из низших земных условий. На высотах можно ощущать выход из обычных требований земли. Конечно, если даже для астрала высота одиннадцати тысяч футов имеет значение, то для земных тел каждая тысяча возносит в особенные условия. Было бы непоправимой ошибкой пытаться искусственно сводить горные условия к земным привычкам. Запомните и приложите.                АГНИ ЙОГА
Все это Олег Войтенко узнал у Арниса в последующие дни. По проходу между „складами“, гость и Хозяин вышли на одну из главных, мощеных бетонными плитами улиц. С положенными современными тенденциями - тротуарами по обе стороны сообразно рельефу: один двухцветный, узкий, только чтобы разминуться двум встречным, с другой — в два раза шире. Там ограды офисов: где из пиленого камня, где из кованного железа национального орнамента. 
- Скоро доберемся и до нашего пристанища, - Арнис  горделиво указал  на трехэтажное здпние в стиле средневековых кавказских укреплений. С решетками на окнах, обложенного с противоположной от склона сторон, огромными валунами. Якобы из соображений декоративности…
 Олег, радость Хозяина не разделил. То ли из вредности характера, то ли действительно не видел предмета для восторга. 
- Первый раз вижу такие светильники! - он остановился у одной опоры. - И дорогу освещает и тротуар. У нас в России такого нет…
- Хотите анекдот? - развеселился Арнис. Сидят в ресторане два старых русских друга — Колян и Вован. Сидят и потребляют маринованную селедку с луком.
- Слышь, Колян, говорит один другому, косясь на соседей — африканцев, ты когда последний раз паюсную икру ел?
- О! - задумчиво говорит тот. - Лет двадцать пять назад. На своей свадьбе.
- Вот видишь, - говорит Вован, - как черные от нас отстали!  Им вовек за нами не угнаться!
Олег по природе своей не весельчак, вот и на эту присказку он только скосоротился, хотя слышал ее впервые. Арнис коротко пояснил шутку. 
- Много чего у русичей нет: и того нет и другого… Эти светильники — последнее слово китайского хайтека. Почему они на 30 процентов тоньше русских прототипов? И впятеро легче. Потому что свернуты из дюралевой ленты, покрытой обливной эмалью. Это одно. Плечи светильников - как бы заломленные руки, производят впечатление эстетической законченности.  Прямоугольный зонтик наверху — фотоэлемент с накопительной батареей. Если пропадает основное питание, включается резервное дорожное.
Хозяин гостеприимно распахнул двери офиса, Олег облнгченно сбросил с плеч опостылевший рюкзак. В сердцах пнул его: что теоретически могло разбиться, практически разбиться не могло, оно было многослойно укутано спальником, флиской и шерстяными носками. И несколько раз задублировано или как там…
 Первый этаж представлял собой рабочее помещение. С большим столом для совещаний в середине комнаты, руководящим креслом повышенной комфортности у стены, телефонами и спикерфоном. Десяток кабин для работы в Интернете со своими мониторами ждали своих клиентов.  Олег вопросительно покосился в их сторону.
- Все работают! - пояснил Арнис. Правда, это удовольствие не из дешевых, спутник есть спутник, но есть такие, что часами не вылезают из GOOGLE. Оплата — залоговая, окончательный расчет  по завершению связи.
- Берите рюкзак, поднимемся на отметку 4,20, иначе второй этаж - VIP- гостиницу. К слову говоря, я там тоже прописан. Было, паломники не могли взять в толк: Бара Сагиб живет среди них, ест то, что едят они, разговаривает с ними на равных…  Потом привыкли.
Интерьер второго этажа был выдержан в стиле „детской“: двухэтажные кровати с плетенными гамаками и высокими, тоже сдвоенными тумбочками. На стенах цветные и черно-белые фотографии Горы, красочные китайские и индийские календари разных лет. Олегу впервые в жизни предстояло спать на веревочной сетке.
- Выбирайте любую койку, - Арнис повел рукой. Немногие паломники оставляют их за собой на время циркуляций — дорого. Что касается Слуцкого и вас — за пребывание заплачено. Исходя из предположительных сроков завершения кор Олега, и ваших десяти дней. Все, что больше, считается сверх лимитов, и требует дополнительных ассигнований. Скажу без ложной скромности: считать мы умеем быстро и безошибочно. Положение обязывает — ваш покорный слуга, в прошлом учитель математики в университете.
Войтенко не затруднился в выборе места, подтащил рюкзак к койке с толстой бамбуковой циновкой, от долгого использования распушенной по краям.
- Вы наверное, проголодались? - хозяин участлив. Я сейчас...
Олег выложил на стол свою долю съестного: пеммикан, масло в кубиках, сало, икру…
- Как можно жить в этих каменных загонах? - он кинул взгляд в окно. Летом еще ладно, а зимой…  Ко-всему, местность у вас необычная. Почти как в фильме „Кинза цза“...
- Эти известняковые дома сложены для скота и складов, люди живут в других помещениях. Если не считать торговок и водителей грузовиков, здесь не переводятся религиозные фанаты, их цель — кОры. Обернулся вокруг Горы, отдохнул несколько часов, и снова в путь. Потом они рассасываются, уходят наверх или улетают с очередным рейсом. Замечу - после тринадцати обращений, люди теряют в весе до двадцати килограммов. Казалось бы, после этого они должны выглядеть ужасно. Ничуть ни бывало! Посмотрели бы вы им в глаза! Про внутреннюю кОру даже не говорю. После нее — это другие люди! Вы еще увидите их „простирания“… Только не пугайтесь, люди выстилают путь своими телами и на коленях. На одну кору уходит больше двух недель. Охота пуще неволи! Грех так говорить, но я не в укор…
 В Индии существует древняя традиция простираться или падать ниц перед гуру — символ поклонения ему в его физической или космической форме. Это делается перед началом любой работы, требующей привлечения божественной силы. Это действует подобно санкалпе, решимости, постоянно напоминающей человеку о его конечной цели и назначении в жизни — достичь того же. Такое приветствие гуру и падание перед ним ниц есть не только признание превосходства высшего существа, но и является актом, выполняемым искренне, с чистыми намерениями, включающими в себя предложение ему всего себя с любовью, верой и преданностью. Это называется шраддхой. ХАТХА ЙОГА               
 Насчет местности. Обычный рельеф. Конечно, если вы прежде не бывали в горах, он производит впечатление. Долина, где мы находимся - Дар — Лунг. В окрестностях Горы реки: Лха Чу, Лхах Чу, Шонг Чу, Беланг Чу, Тарчен Чу. Есть монастыри, где при желании можно получить приют на несколько дней: Чуку, Серлунг, Гьяндрак, Зутулпук, Дарчен, Дрирапук. Местная обитель Дарчен на въезде у реки, рекомендую посетить ее. Серлунг просматривается в расщелине холмов из определенной точки, монастырь на двести метров выше города. Тоже можно сходить в гости… Желательно с подарками. Тогда к вам отношение будет совсем другое. Если отважитесь на полную кору, увидите все монастыри.
Поделюсь с вами тайной, - Арнис оглянулся на дверь, и заговорщицки понизил голос, - хотя тайной ее можно назвать условно. В городе много государственных учреждений и представительств сопредельных государств. Чтобы обеспечить себе сносное проживание, их сотрудники за свой счет строят мини-гостиницы на 10-15-20 человек. То, что это гостиницы, видно невооруженным глазом, но попробуй догадайся об их ведомстве…  Речь идет о полиции, почте, таможне, консульствах, строительных организациях, монастырях, федеральных магазинах, турфирмах...
Встретите завтра своего друга, поговорите с ним „за жизнь“, потом провОдите его на очередную кору, и у вас появится время побродить по городу и его окрестностям. Уделять вам внимание я больше не смогу — много дел. Найдете русскоязычного переводчика — считайте несказанно повезло. В прошлом году у на были гости с универа Дружбы народов. Веселая публика! Надписи на английском в городе редки, в китайском языке вы не сильны. На Слуцком как гиде поставьте крест, сейчас ему не до вас, у него началась другая жизнь… Смиритесь!
- Про других не знаю..., - Олег приготовил бутерброды с икрой, положил их перед Арнисом, тот из деликатности  не смотрел на открытые баночки.
Икра с крепким кофе шла на „ура“.
- … своего друга я религиозным фанатом не представляю. Из интереса, он может обернуться десяток раз вокруг Кайласа. Доказать себе и другим, что не лыком шит. Но втянуться в это по-настоящему…
- Вы давно знаете Слуцкого? - спросил Арнис.
- С первого класса.
- Я здесь всего четыре года, но видел достаточно. Впечатление, что в Дарчене я быстрее, чем обычно старюсь. Видел вашего приятеля с самого начала. Хорошо помню, каким он был после первого оборота, второго, третьего… После шестой коры он омылся в Манасаваре. Жаль, вас в это время не было рядом, вы бы видели его перемены воочию. На улице сейчас минус восемь, в комнате — плюс тринадцать, - Арнис подошел к окну. Обычная для этого времени года температура. Обычных в миру развлечений здесь нет, у людей другие заботы. У нас сухой закон, но если у вас есть спиртное, и нет планов обхода Кайласа, то можете не афишируя, принять рюмку-другую.
-Отхожие места у нас лишь в гостиницах и учреждениях. В таможню, на почту и в гостиницу, случись что, вас не пустят. Если одолеет нужда в черте города - есть платный общественный туалет. Но… десять раз подумаешь, прежде чем отдать доллар за „большие дела“, и пол-доллара — за „малые“. Хочу предупредить, местные не склонны к праздным беседам, языковый барьер тому порукой. Паломники погружены в себя уже в начале обхода Горы, по завершению цикла, они еще более замыкаются. Не лезьте к ним с вопросами и своими проблемами.
Уже поздно и можно укладываться. За меня не думайте, я могу остаться ночевать у кого-либо из своих друзей. В полиции или войсковой части.
Олег разложил каремат и спальник, сунул в карман флиски приемник, забрался в материнское тепло гагачьего пуха. Перед этим, по договоренности с Марком, он отправил СМСку своим родителям:
„Я на месте. Марк нарезает круги вокруг Горы. Я еще не принял решения. Решу — скажу. Обнимаю“.
И провалился в небытие.               
Проснулся он от луча фонаря, бьющего в глаза. Издалека донесся знакомый голос:
- Как жизнь молодая? Вылечился от наркозависимости? Зашился от спиртного?
Такие у друга гусарские шуточки... Олег сунул руку в темноту, спустился по рукаву куртки, сжал его пятерню.
-Привет! - Что у тебя на пальцах?
- Ногти. Стричь не успеваю. На глазах отрастают. И борода…
Олег наслышан о поразительном росте ногтей и волос паломников, совершающих коры. Но одно дело — слышать, другое — видеть своими глазами. Он привалился к стенке, притянул к себе друга.               
- Рассказывай. Тебе есть чем делиться.
Марк выключил налобный фонарь.
- Три часа ночи. Может поспим до восьми?
- Мне уже не уснуть..., - сонный голос Олега опровергал это. Я весь внимание...
- У меня есть время до обеда, - донесся из спальника приглушенный голос Марка, он лег на соседнюю койку. Потом снова в поход. Идти или не идти со мной, думай до девяти. Нужна ли тебе кора? Проникнись ее тяготами, погрузись в тему. Четырнадцать раз отмерь, два раза отрежь… Ты к буддизму непричастен, твоя каста самая низкая. В разговор ни с кем из местных первый не вступай.
Нет, мне надо вздремнуть… Уверен, ты к радже-йоге не прикасался…
- Откуда ты собственно…, - растворяющийся в сонном небытии голос „хохламона“ Войтенко.
Лишь около восьми часов он высунул нос из спальника. В комнате никого, на улице слышно двухтактное тарахтенье движка. Олег подошел к окну. У Марка в руках продуктовый пакет, Арнис за рулем квадроцикла говорит с ним. Вот, он махнул прощально рукой, и исчез за скальным гребнем безымянной высотки.
- Решил? - Марк колдовал над плиткой Думай, думай вещий Олег… Сейчас мы с тобой тушеной говядиной подправим здоровье.
- Я не могу вот так, сразу…, - бубнил Олег. Вчера прилетел, а сегодня - наверх. Без акклиматизации. Здесь высота Приюта одиннадцати, не Ленинские горы. Надо постепенно... Как там у Райкина - пожар, пожар!
- Здесь ты прав, - Марк увязывал рюкзак, рассовывая по его карманам продукты, выданные Арнисом. С другой стороны… У нас с тобой разные представления о целях трекинга. У тебя — как получится, у меня десятый оборот. Еще четыре циркуляции и останется внутренняя, самая трудная. Сколько на нее уйдет времени не знаю. Важно одно - я должен завершить все к началу занятий. Если ничего не случится. На внутреннюю кору отвожу четыре дня. Вот и считай…
В общем, некогда мне с тобой разговоры разговаривать, у меня медитация. Найди себе занятие в поселке. Все! - сунул спальник в рюкзак, подвязал к нему каремат, поднес станковый к двери. Сел на полу в „падмасану“ (позу лотоса), прикрыл глаза и замер.
Олег только сейчас рассмотрел друга, утренний полумрак мешал сделать это раньше. Нет, это уже не Марк Слуцкий, это незнакомый человек: длинноволосый, с окладистой бородой, загнутыми как у китайского мандарина ногтями. Морщинистое, будто запеченое скуластое лицо монголоида. Выходит, если Олег пойдет по его кривой дорожке, он станет таким же оборотнем? Состарится, заматереет, и родные не признают… Впрочем, оставшегося времени, в любом случае не хватит на его внешние коры, не говоря о внутренней. Если на обычный оборот у Марка уходят сутки, ему надо вдвое больше. Ко всему - 10 часов отдыха. Остается ждать завершения эпопеи Марка, он ведь неспроста взял его с собой... 
Олега окликнул уже снаряженный в путь приятель: тот стоял у офиса подняв кулак — их обычный жест при встречах и расставаниях.
- Я пошел, - буркнул хмуро и деловито. - А ты думай… , - и кошачьей походкой Михаила Хергиани, пропал меж строениями.
Где он  этому научился…, - размышлял Войтенко. Первый раз в горах…
От безделья его потянуло на еду. „Опять эта икра…“, - вспомнилось „Белое солнце пустыни“. Нет, икра ему не надоела…  Отнюдь... - как говаривал Гайдар. 
Электронный термометр на стене показывал… - 41 на улице и 59 в доме. По Фаренгейту. Однако… вот переключатель на Цельсия… - 5 на улице, +15 в доме. Жить можно.               
- Как я проголодался! - потирая окоченевшие руки, на уровень 4,20 поднялся Арнис.
Через несколько минут он приступил к своему обычному приему пищи. Фаст — фуду. Сухомятки в обиходе
-Сначала — кофе, а белки, жиры и углеводы — на второе. А и подать сюда пять порций шашлыка! С Марком вы значит, не пошли. Что так?
- Если честно, не готов я. Психологически.
- Правильно! Как говорят грузины — „не нада тараписа“. У вас с другом еще есть время.
- Арнис, - смущенно задал вопрос квартирьер, - если не секрет - здешний менеджмент должно быть, имеет свою структуру? Кто-то курирует Дарчен и его окрестности? Управляет финансами?
Арнис самодовольно улыбался, развалившись на гамаке, попивая кофе из термокружки.
- Редкий человек задает здесь такие вопросы. Обычно, их можно услышать от европейцев, наших заокеанских друзей, для индусов и непальцев это слишком высокие материи. Верховная опека исходит от далай - ламы. Низовое руководство - монастыри, финансирование идет в основном от них и меценатов. Религиозные обряды и услуги — платные. Прейскуранта на них нет, каждый дает сколько может.
      В традиции древней Индии жизнь человека была разделена на четыре различные стадии, которые назывались ашрамами. Первая ашрама относилась к периоду жизни до двадцати пяти лет и была известна как брахмачарья ашрама. В этой ашраме ребенок отправлялся жить вместе с гуру в духовном сообществе, где он получал образование, изучая как мирские, так и духовные предметы. Затем, в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет, человек вступает в грихастха ашраму, в которой он женится и живет семейной жизнью. В возрасте от пятидесяти до семидесяти пяти он проходит через ванпрастха ашраму, когда он и его жена разрывают все семейные связи и живут одиноко в лесу или в джунглях, изолированные от общества. После семидесяти пяти пара разделяется и каждый из них принимает санньясу. В санньяса ашраме человек свободен от общества и не зависит от его законов и установлений. Традиция четырех ашрам была разработана для систематического эволюционирования сознания человека, и в те времена общество уважало людей с духовными устремлениями и заботилось о них. Создавались ашрамы, так что мужчины и женщины, посвятившие свою жизнь духовному росту и санньясе, могли жить в благоприятной обстановке вдали от общества. Те, кто не мог принять такой образ жизни, проявляли свое уважение к подобным людям тем, что предлагали для поддержания санньясинов все, что могли. Поэтому долгом любого домохозяина было давать бхикшу, или милостыню, тем свами (монахам), которые приходили к ним за пищей. Хатха  Йога.      
Что касается продуктов питания и стройматериалов. Время от времени, монастыри и Дарчен наводняют паломники на машинах и вездеходах. Поодиночке, обычно не ездят — дорого, зачастую это колонны из десяти - пятнадцати машин. Везут все: строевой лес, цемент, оцинкованное железо, генераторы, бензин, продукты… 
Есть известные люди и их родственники, вы о них наверняка слышали: Хиллари, Норгей, Эрцог, Месснер, Лачаделли, Вистурс, Волков, Абрамов… Иных уж нет, их родные и близкие редки в наших местах, но если появляются, то не с пустыми руками, а на вертолетах и самолетах...
Если я сразу все расскажу, ничего не останется на потом. А так… Тысяча и одна ночь…
-Того, что вы рассказали, можно днями переваривать. Вы Арнис сегодня отлучались из поселка, если не секрет…
- Не секрет. Я каждую неделю езжу на озеро Маносаровар, смываю свои грехи. Духовный заряд, что я там получаю, ни с чем не сравнить. Кроме того, набираю воды в бутыли, паломники  не мыслят дороги без нее.
- Самолет на котором я прилетел, еще здесь. Скоро ему назад?
- Как наберет десять клиентов, тут же поднимется. Правда, он может и с шестью стартовать, если они заплатят за недостающих.
- Так бывает?
- Редко. Если в группу попадает бизнесмен, у которого время — деньги, он оплачивает пустые места, местные сбрасываться не любят.
Зазвонил хозяйский спутниковый. Реакция на сообщения у Арниса, на удивление, равнодушная.
- Опля, надо ждать гостей из России, военную VIP — клиентуру.
- Военную? - удивился Войтенко. Что они здесь делают?
- Это давняя традиция. С тех пор, как вашими Вооруженными силами стал править „Цеденбал“, вы понимаете о ком я… Мы, буддисты, терпимо относимся к другим религиям, но мне  не по себе от высокородных лицемеров. Если „главный по тэквандо“ в России исповедует буддизм и поклоняется Будде, какое отношение он имеет к православной стране, исповедующей христианство, и молящейся на Христа? Восточные единоборства, которым с правой руки и левой ноги пана Спортсмена дана в вашей стране „зеленая улица“, предполагают полное погружение в религию. Тем более, если речь идет о высоком статусе, „черном поясе“. Сидение на двух табуретах — неловкая позиция, не так ли? Сидят, однако… Фарисеи!
-Я как-то об этом не думал…, - оробел от такого идеологического напора Войтенко.
- А надо бы! - Арнис категоричен. Погружаться в другую религию надо с головой, не оставляя путей для отступления, сжигая мосты. Если не готов на такую жертву, нечего ножками сучить. Прости Олег за учительский тон, я бывший учитель математики. Ко всему — старше тебя лет на двадцать.
Вот еще пример двойной морали. Есть на Руси некий Руденко, по кличке „киндер-сюрприз“ - он из верхних эшелонов. В свое время, он был ярым сторонником Церкви саентологов, учения Хаббарта. Оно было модным, им не увлекался только ленивый. Потом все резко изменилось, его признали не просто вредным - экстремистским. Как секту Муна. И запретили.
И вот, вчерашний „солнцепоклонник“ Руденко пустил струю в шаровары, стал публично открещиваться от былой любви. Точь-в-точь как подросток, что стыдится признаться в своих дурных наклонностях. А ведь было время, он бахвалился богатой домашней подборкой по этой опасной теме. Любому ясно - владелец экстремистской литературы тоже экстремист. Даже больший, чем стирающий трусы  Басаеву и носки Дудаеву. Кроме того, есть выражение — „а судьи кто?“ „Вымой свои руки, прежде чем указывать на мои пятна“. Но кто осмелится бросить камень в Тамбур Мажора? „Цеденбала“? Руденко?
Будем готовиться к встрече высоких гостей. Правда, они навострят лыжи в Поталу, резиденцию далай — ламы, но и наш поселок не минуют, одну коллективную кору они обычно совершают. Где-то были хлеб и соль, то бишь сухари прошлогодние… Русские вояки-альпинисты уже года три ходят кругами вокруг далай-ламы, хотят получить официальное разрешение на Кайлас. И хоть не он ставит окончательную точку в этом вопросе, но его мнение в правительстве многого стоит. 
Поначалу, вояки хотели прилететь в Непал на своей вертушке с ракетными консолями. Индийцы их не пустили, и правильно сделали - у них свои правила игры. В Дарчен они могут попасть двумя путями: пересечь границу узкоколейкой, или через внешнюю кору — полный оборот. Скорее всего парни задумали циркуляцию, раздадут всем „сестрам по серьгам“ — посетят монастыри с подарками, и… до следующего раза.   
Внезапно, Олегу пришла в голову мысль.
-Арнис, вы могли бы отвезти меня к озеру Маносаровар? Сейчас. А завтра вечером забрать?
Латыш удивленно воззрился на него.
- Могу. С набором продуктов на три приема, горелкой и палаткой это обойдется вам в 650 долларов.
- Продукты у меня свои. - Палатка и горелка есть, газа нет.
- Тогда — 380, - прозвучало после секундного раздумья. Я буду готов через пятнадцать минут.
- Пойду собираться.
Вот и пригодилась гималайская палатка - главное условие существования в суровой местности. Не считая спальника, каремата, одежды и обуви...
Приехали. Двадцать миль как одна копеечка!
С долины порывами дул ветер, в скальных теснинах вились безобидные смерчи, разбрасывая  в стороны крупяную смесь снега и града. Солнца нет и в помине, мимо проносились клочья тумана, на самом деле это облака, если на них смотреть снизу. Олег оказался в каменном цирке, окруженный близкими и дальними, высокими и низкими гранитными массивами, далекими от сходства с точеной пирамидой Горы.
Озеро покрыто льдом. Здесь недавно купался Арнис.
 Олег не догадался прихватить с собой инструмент, так теперь называется ледоруб. Местами видны проруби, со льдом в палец толщиной, судя по-всему, религиозных фанатиков здешний мороз не останавливал. Время поджимало, следовало спешно ставить палатку. Особых затруднений это не вызвало: в долгом полете, паломник знакомился со всем, что касалось пребывания в незнакомой стране. В том числе с руководствами, рекомендациями, инструкциями. 
Темнело, Олег отметил этот факт уже в треугольнике входа, не до конца застегнутого.
 От горелки оттаивали скаты палатки, паутинки конденсата стекали по нейлоновым стенкам, собираясь на полу в лужицы. Спальный мешок пришлось сдвинуть к центру. Подвешенный к коньку фонарь дал живительный свет. Приемник с отрезком проволоки, заполнил временное убежище  ритмами „рэгги“, отчасти подняв настроение. Олег влез в спальник, ботинки, по совету бывалых путешественников, тоже сунул в него. Выключил фонарь. Горелка медленно и неуклонно наполняла палатку теплом.
Хорошо шли на ощупь фасованные квадратики сала с овсяными хлебцами. Пить кофе и даже чай, сейчас не следовало, иначе не уснуть. Воды, вернее льда вокруг - горы.  Две пятилитровых канистры,  поутру он наполнит истинно священной водой озера, а не „освященной“ пьяным попиком вологодской губернии в сельском пруду, с его  навозными и хозяйственными стоками.
На часах половина восьмого. То, что он приехал к Горе - разумное  решение. Правда, вояж был нереален без Марка, его царственного подарка. Он еще не осознал всю важность своего шага, но что-то подсказывало — грядут перемены в его и Слуцкого жизни.
Утром, с десятой коры в поселок вернется Марк. Он надеется там встретить Олега, но не тут-то было - того и след простыл. Арнис, конечно введет его в курс дела. Марк недоуменно пожмет плечами, и заляжет спать. Потом медитация и одиннадцатая кора... Здесь все просчитывается.
Теперь о нем, любимом... Что толкнуло его отправиться к озеру, пренебрегши  соглашением о совместном обходе Горы? На этот вопрос, „ренегат“ ответить не мог ни себе, ни кому-либо. Этот внезапный душевный порыв был продиктован разве что его интуицией.
Вот, он отправляется с Марком в свою первую ходку. Днем. Тот не станет шагать с ним в ногу, рванет в привычном темпе, и уже на втором часе, они потеряют друг-друга из вида. Хорошо, если тропа видна, и путь однозначен и явен, а если нет… До монастыря Дира Пхук, за световой день ему не дойти, придется разбивать палатку на полпути. Следующая ночевка, если позволят — в монастыре, если нет — в палатке около него. Потом перевал Долма — Ла и ночевка у озера Тукчже — Чемпо. Следующий переход до монастыря Зутул Пхук, после чего он возвращается в Дарчен. Оптимальная раскладка его первой коры — от четырех до пяти дней. Если втянуться в циркуляции, можно укоротить время до трех дней, а то и двух… Главное - перевал Долма Ла, высотой 5600. Эльбрус! По силам ли? Возможно, здесь и кроется его болевая точка. Олег выключил горелку, зарылся с головой в спальник и уснул. Сны ему здесь не снились.
Открыл глаза он около пяти. Взбодрился двумя кружками кофе, съел четыре бутерброда с икрой, сгрыз пять листиков сала. Размером с пачку сигарет, толщиной со спичку, они тем не менее, задали работу печени, организм благодарно отзывался на подпитку. „За бортом“, по ощущениям - минус три-пять градусов. Туманная безветренная погода вписывалась в ближайший план - обойти озеро по периметру. Судя по карте, трекинг предстоял несложный: длина водоема — 920 метров, ширина — 460. Где-то рядом, за мореной, ледяное зеркало водоема с „мертвой водой“ - Ракшас — Тал. Раза в три меньше по размерам, и проклятым небесами содержимым. Купаться в нем — навлекать на себя беду, пить — тем более.
Олег начал собираться. Во внутренний карман пуховки сунул фотографию далай-ламы, подарок Арниса. Большая копия этого доброго, в очках человека, висела в деревянном срубе, простирая свое благодеяние на хозяина и гостей офиса. В штурмовой рюкзачок он положил бинокль и фотоаппарат, игнорируя совет Арниса — избегать съемки святых мест. Несколько брикетов сала и хлебцов тоже брошены в котомку, завершив подготовку к выходу. Бережно тронул кожаный мешочек на шее: в нем покоилась нэцке Будды и бусы - семь шариков с вишню, нанизанных на нитку из углеволокна. Олег помнил наказ Марка - „ехать на встречу с Горой без религиозных атрибутов — неправильный ход.“ Приобретение это недешевое, но надо думать — жизненно важное. Олег вылез из палатки, застегнув вход на клеванты, на молнию не стал тратить время.
Снизу, из-за скального отрога показался вездеход. Один, другой, третий… Каждый из них вез  прицеп с паломниками. От восьми до четырнадцати человек. Они молчаливо миновали Олега, через сотню метров заглушили двигатели. После чего, группа в тридцать человек, прихватив из прицепов пешни, двинулась к озеру.
„Грехи смывать приехали“, - подумал Войтенко, и отправился вокруг озера Манасаровар. По часовой стрелке, разумеется. Путь не был легким: приходилось обходить скальные выступы, нагромождения каменных обломков, когда-то бывших мореной (озеро - все, что осталось от былого ледника). Порой, путешественник то одной то другой ногой, проваливался в лужицы, покрытые коркой льда. Через  три часа, озябший с мокрыми ногами, он влез в палатку.
Шумных гостей уже нет, наверное, они подались в Дарчен, оставив после себя несколько  полыний, Олег воспользовался ближней, где воды по грудь. Погружаться в ледяную субстанцию приятного мало, но, собрав свою волю в кулак, он окунулся в нее три раза. Знай наших!
Усыпанный мурашками будто крупой, он дрожа влез в палатку, до отказа включил горелку. Подвесил у потолка ботинки с носками, и стал жадно уничтожать оставшиеся продукты. Проголодался он чрезвычайно, холод тому способствовал. Сказать что съестного осталось мало — ничего не сказать: пакет чипсов, два брикета хлебцов и три бутерброда с икрой.
На часах 11-20, до приезда Арниса шесть часов. Войтенко изнывал от безделья, приемник скрашивал досуг. Наконец, Бара Сагиб показался на горизонте. Пока тот плескался в проруби, Олег разобрал палатку, и наполнил канистры.
- Как там Марк? - избегал смотреть в глаза менеджеру.
- А что Марк? - Вернулся с одиннадцатой коры, отдохнул и пошел на двенадцатую…
- Про меня спрашивал?
- Спросил. - Я сказал где вы, он кивнул. Одобрил или нет, представления не имею.
„И все…, - с сожалением подумал Войтенко. В каждой избушке свои погремушки. У него своя свадьба, у меня своя. Вернулись в поселок.
- Утром „девятка“ скорее всего „пойдет на взлет“, - делился своими соображениями с русским паломником латышский „менеджер по продажам“. Независимо от заполнения. „Вертушка“ нужна в другом месте.
- Где парни с обоза?  - у Войтенко проснулся несвойственный ему интерес. Те, что омылись в озере?
- Те, кто приехал утром, оставили в городе технику, сами подались в монастыри. В Дара Пхук или Затул Пхук. Своими планами здесь делиться не принято. То ли они поселятся там, то ли намерены обойти Гору один раз, то ли — триннадцать. Все проясниться когда начнутся коры. Кто-то закупит продуктов на один обход, кто-то на несколько, кто-то останется ждать остальных.
Те, кто завтра снимутся, сейчас в частных саклях пьют чай и едят лепешки. Это на порядок дешевле гостиницы. Кто при деньгах, покупают еду у меня, другие несут из дома своих печеных цыплят.
- Если вам это интересно…, - „вождь племени“ снял со стены большую, то ли карту то ли рисунок, разложил ее на столе. - Это доработанная спутниковая карта окрестностей Кайласа. С цветными линиями маршрутов, пиктограммами объектов, значками пешеходных мостиков и опасных участков. При желании, найдете все это в Интернете, если захотите вернуться к нам. Но… подозреваю, вы в наших местах уже не появитесь. Поскольку сыты по горло таинствами региона,  холодностью Горы, ее окружением.
- Почему вы так решили? - вспылил поначалу Войтенко. Неизвестно, „что день грядущий нам готовит...“ Как пойдут дела в институте…
- Дело не в институте, уважаемый, - Арнис необычно резок, - дело в готовности идти до конца. У вашего друга намерения были серъезными с самого начала, у вас после полутора месяцев праздности, они не вылупились. Образно говоря, ваша курочка Ряба снесла неоплодотворенное яйцо -  „болтыша“.
-Может вы и правы, - вынужденно признлся Войтенко. Что-то меня останавливает, будто кто-то в ухо шепчет не ходи, не ходи, не ходи... Трусливым меня не назвать, но к этому  голосу я прислушиваюсь.
- И правильно делаете. В наших местах подсознание работает на максимальных оборотах. Я вот тоже, - Арнис задумался глядя в окно, - через это прошел. Три года назад, меня как и вас, закрутил и завертел местный полтергейст, так я считал. К счастью, на моем пути встретился буддийский монах, он сейчас в Зутул — Пхуке. Гуру на многое открыл мне глаза.
Считается, коры вокруг Кайласа решают конкретные жизненные проблемы, если навить нужное число спиралей. Это опасное заблуждение, и многие паломники заплатили за это своей жизнью. Гора не всех подпускает к себе. Высшие Силы, устами этого монаха, дали мне понять — Гора не ждет меня.
Просить, а тем более требовать пояснений у главного бога Индры глупо, он не обязан снисходить до смертных.
Грубо говоря, мне позволено, находится близ Горы, омываться в священных озерах, посещать монастыри в ее окрестностях, но дать большей благодати, что уже дала, она не может. Ослушание — чревато бедами. Я смирился. Вот и вас она оттолкнула, и это не поправить, Зеркала пронизывают нас единожды, и не меняют своих магнитных полей во времени.
Если есть добрая воля, никто не запрещает вам поселиться в наших местах. Если есть деньги, вы можете заказать себе деревянный сруб или жилой модуль полярного исполнения любой площади, доставить его в указанное место подножия. И… купить себе спокойную благочестивую жизнь. Вам, с замашками горожанина, первые пол-года это обойдется в копеечку, но время будет модифицировать ваше сознание. Вы станете аскетом, будете довольствоваться малым, и в конце-концов, обретете в душе мир и покой. Если вы по натуре интраспект, ломка вашего сознания не будет болезненной. 
- Да, Арнис, перспективы вы рисуете неприглядные. Скорее не Гора меня оттолкнет, а вы…
- Как смотреть...               
Войтенко привычно залез в спальник, и стал размышлять о судьбах малой родины, и своей собственной судьбе. О грядущих неприятностях в институте, которые могут  случиться, если он не вернется вовремя.
Завтра Марк отправится в свою предпоследнюю спираль - внешнюю кору. Что-то подсказывало Олегу, он не созрел даже для одной. Ни раджа - йогу, ни хатху — йогу он не открывал. В его случае дорогая атрибутика из жадеита и нефрита не работает, пойдет и не вернется, сложит свои цыплячьи косточки на перевале. И хоть не видел он вещих снов, было пронзительное предчувствие бесславного конца. Еще несколько дней и…  „прощайте скалистые горы...“
Вернулся Марк с последней своей внешней коры. Олег не узнавал приятеля: то ли в нем говорила обида за нарушенное слово, то ли  нечто глубинное, ему недоступное. Марк все более отдалялся, в упор не замечая приятеля. Свои длинные ногти он постриг сразу же, не дожидаясь критических комментариев друга. Пусть не так как надо: „домиком“ или „квадратиком“, но у Слуцкого сейчас другое в голове, ему не до прически и ногтей.
Спать он так и не лег, бродил по поселку, выбирая его самые глухие углы, надолго исчезал в пустующих доменах. В разговор ни с кем не вступал, хотя кое-кто из паломников пытался достучаться до его сознания. На какое-то время он пропал с глаз, и нашелся у входа в одну из пещер отшельников. Медитировал евреин, выходил в астрал, искал там ответы на свои замысловатые вопросы.
До Олега наконец, дошло: Слуцкий живет уже другой жизнью, и такое понятие, как былая дружба, фиксируется его сознанием как незначащее. Плохо это или хорошо — вопрос важный в десятичной системе счисления Войтенко, он в ней жил и живет. Это там -  2 Х 2 = 4 и 7 Х 8 = 56. В мире, в котором пребывает Марк: 45 + 38 отнюдь не 83, как надо бы думать, а - 53. На первый взгляд, это не лезет ни в какие ворота. Ан нет, в восьмеричной системе счисления свои порядки!
Слуцкий ушел в свою последнюю кору — внутреннюю. Не прощался, не махал как обычно рукой. Встал затемно, нарезал салями на пятачки, выложил из них семь (по мистическому числу) сэндвичей, употребил их, запил тремя кружками крепкого кофе, не глядя на Олега вышел из офиса. Рюкзак ждал его у порога еще с вечера. Когда хлопнула дверь, Арнис даже не шевельнулся в своем медвежьем спальнике. Мало ли кто там шебуршит… Ближе к вечеру, он передал Войтенко письмо приятеля. Марк писал:
„Не могу проникнуть в твои мысли, Олег. Знаю одно, ты недоволен ходом событий. Но они были предопределены с самого начала, вернее с шестой моей коры. Именно тогда я почувствовал — с моим сознанием что-то происходит. Не стану вдаваться в детали этого ощущения, появилась четкая граница событий и вещей. Это - важно, это — второстепенно, а это вообще не стоит упоминания. Не буду растекаться мыслью: я решил посвятить свою жизнь дальнейшему совершенствованию. Тебе мое откровение ни о чем не скажет, этот момент я опускаю.
Домой я не вернусь, так и передай моим. Учиться уже буду другому, науки мне не интересны. Контактов со мной не ищи, теперь у нас нет и не может быть общих интересов. Если пойдешь моей дорогой, дай знать через Арниса, я пополню тогда твою кассу. Но это вряд, ты другого поля ягода, мне еще отец об этом напевал. Предки пусть тоже вычеркнут меня из своей жизни, а папаня уладит дела с институтом. „Ом мани падме хум.“
Все чего угодно ожидал Олег, только не этого. С другой стороны, его удивление не вышло за рамки простого жеста сурдотехники - пожимания плечами. Пребывание в благодатной атмосфере Горы, омовение в священных водах озера, сыграло свою роль, символы вечности прочности и красоты, спрятанные от „сглаза“ в  мешочек на шее, пронизались мощной энергетикой Кайласа. На все происходящее Олег взирал теперь философски, не по возрасту рассудительно.
На обход Горы он конечно не пойдет, и в поселке его ничто не держит. Где-то был пузырек семидесятиградусного рома… Приняв для разговора „на грудь“, Олег спросил у Арниса про „девятку“, на которой прилетел в эти места. Когда та отправится назад?
Точно не скажу, - ответствовал „вождь племени“, - заполненность вертушки на эту минуту - сорок процентов, с ним - пятьдесят.  В принципе, экипаж не против пассажира в его лице, шестьсот долларов за два часа полета — совсем нелишни в бюджете пилота и штурмана. Он выяснял это… Однако… „одна снежинка еще не снег, еще не снег...“
Ожидающие возвращения в Дели бюджетные пассажиры, прослышав о торге экипажа „девятки“ с паломником из России, смекнули: у них тоже есть шанс сняться с якоря. Они послали к пилотам своего представителя, и тот вернулся потирая руки - сторговались на четырехстах восьмидесяти  долларах с носа, вместо обычных двухсот шестидесяти пяти. Ждать заполнения салона в это время года бюджетными лицами (правительство частично спонсировало полеты) можно неделями, грядущий муссон резко сокращал число воздухоплавателей.
Утром следующего дня Арнис озаботился сбором пассажиров, которые будто не думали улетать: беспечно распивали чай с рисовыми лепешками, вели неспешные беседы на своем птичьем языке. Кое-кто разжился чангом, и лежа на ячьих шкурах, тянул свою бесконечную племенную песнь. Олег не нуждался в напоминании, он уже два дня спал и видел свой „дембель“.
Низкая облачность пилотов не пугала, в распадке ущелья ветры сдуют ее. Главное — оторваться от земли и спланировать километров на пять вниз. Покидая Дарчен и его сурового менеджера, Олег не испытывал ни сожаления ни благодарности. Дни, на высоте 4550 метров, даже с натяжкой нельзя назвать деловыми, они виделись как снимки одного и того же объекта на кинопленке. С еле видимым изменением. Два десятка вылазок за пределы поселения, не остались бы в его памяти, не будь снимков на „никоне“. Да и те записаны вопреки совету Арниса — не снимать окрестности Кайласа, поскольку это могло навлечь неприятности. Гора, как женщина, не прощает пренебрежения.
Хотел было Олег подарить на память Арнису одну из своих „вишенок“, но потом передумал. С какой стати! Прибалт не выказывал к нему ни симпатии ни антипатии, и терпел его лишь потому, что он обслуживался по ставке пятизвездочного отеля „все включено“, то есть - дорого. А „ночному портье“ это на руку, и не важно кто за это платил — Слуцкий или Войтенко. Доллары и в Африке доллары.
В последние минуты, перед погрузкой в вертолет, Арнис просил Олега вернуть спутниковый телефон Марка, тот будто должен оставаться у него. Это не так, - пояснил Войтенко, - Слуцкий забрал его с собой. Арнис извинился, пожал Олегу руку, и сунул в карман его куртки фирменную фляжку виски. Все что могу…   
Олег, следуя правилам хорошего тона, тоже протянул „вождю племени“ чаевые - три  бумажки с американскими президентами. Тот взял их, даже не глянув на номиналы. Раскланялись. „Пятерка“ взяла курс на Катманду, для половины пассажиров - конечный пункт, для Олега — транзитный. Потом будет Дели.   
Наконец, кулик сел на свое болото, „гнилую воду“, иначе Мокшу, так в старину звали белокаменную. Сидя в гостиной, обставленный вкусняшками, на мельхиоре и бархатной скатерти, он жадно поедал материнские пельмени из телятины и куриные котлеты  с тушеной капустой. Его душа пела и плясала!
Как бы то ни было, он не хотел делиться с отцом и матерью пережитым. Пока не хотел. В отпущенное ему на каникулы время он уложился, но что-то мешало ему прыгать на одной ножке и корчить довольные рожи. Парня не покидало ощущение - он прожил в Дарчене не полтора месяца, а целую жизнь. Мать с отцом переглядывались, отмечая его новые ухваты и привычки. Исчезла, как и не было, нервная жестикуляция, которой он прежде грешил, речь стала спокойнее и выдержаннее, пропали сорные слова и повторы.
- Вы порознь с Марком вернулись? - мать сама подсказывала ответ.
- Угадала! - не мудрствуя отвечал сын. Он остался гостить у своего армейского друга в Ташкенте. Дней через десять явится.
Таким образом, он давал себе тайм аут на это время. С родителями Марка разговор будет  жестче, по известным причинам Олег  испытывал неприязнь к главе семьи.
  - Все хотела спросить, сын, - потупилась мать, -Марк тебе деньги давал. Не знаю сколько и на каких условиях. У тебя осталось что-нибудь, или все спустил?               
-Остались, - Олегу неприятна эта тема. Тысяч тридцать.
Лукавил. На самом деле, из восьми тысяч долларов, что дал ему приятель, он истратил около четырех. Ни мать ни отец не знали о его стартовой сумме, не избежать бы острой полемики.  Мать… Нет, чтобы проявить интерес к его поездке... Как ты там... Расскажи про Гору, поселок, озеро...  Что чувствовал... Как твой друг... Что делал…  Отец как воды в рот набрал. Оба только деньгами озабочены. И нет им дела, что впереди у него еще четыре года. А это расходы: не то, что президенскую, обычную степуху он не получает. Не Лобачевский...
Как быть и что делать? Учиться, как завещал Ленин, или тоже опоясать Гору своими корами, пытаться осмыслить триединую Йогу? У него есть год на усвоение ее терминологии и великих Истин.
- А где Марк? - растерянная женщина, не веря своим глазам, даже заглянула за входную дверь. - Ты один? Что случилось? Почему наш мальчик не с тобой?
И только потом пригласила в квартиру. Олег умышленно выбрал вечер субботы, в это время хозяева обычно дома. Слуцкие сидели на кухне слегка хмельные: на столе привычный в этой семье графин домашней сливянки, банки пива, жареная камбала. 
Хозяин не спрашивая, налил гостю полный фужер вина, двинул в его сторону пиво.
- Рассказывай.
Олег приобщился к напитку. Глубоко вздохнул, разговор предстоял непростой.
- Марк просил передать — он жив-здоров, но задержится в Индии на время. Вернуться к началу учебного года не сможет, просил похлопотать в институте насчет академического отпуска. Почему сам об этом вам не сказал — не знаю. Жить ему есть где и есть на что. Просил не волноваться за него, он в здравом уме и трезвой памяти. Его решения диктуются обстоятельствами. Почему не звонит? Наверное не хочет лишний раз беспокоить. Как-то так…
У отца Марка лицо наливалось кровью. То ли от выпитого, то ли от бешенства.                К нему в дом приходит мальчишка, и через губу бросает реплики. Ничего не поясняя, ни в чем не отчитываясь. Он даже не сознает, что путешествовал за его счет, поскольку деньги Марка - его деньги. 
- Вас кажется, Олегом звать… - Молодой человек, вы не отдаете себе отчета в происходящем. Станьте на мое место. Сын покупает вам билет в оба конца в далекую страну. Больше месяца кормит и одевает вас. После чего вы возвращаетесь домой один, и перечисляете причины, по которым сын не может с нами связаться. Что нам с матерью думать? Может, его уже нет в живых, а вы нажились за его счет. Разубедите нас в этом. Звонки матери и отцу вы называете нежелательными? Думайте что говорите! Наливайте себе сами, не дело отцов поить неадекватных сыновей. 
Какое-то время Олег подавленно молчал, осмысливая сказанное. Поднимать стакан после такого тоста… Нет уж, алаверды, от нашего стола — вашему столу!   
- Не знаю как вас…
- Павел Ильич.
- Павел Ильич, Марк со мной не хочет общаться, я с этим смирился.  Но с вами...
- Вы поссорились?
- Нет, мы просто…
- Договаривайте.
- … пошли разными дорогами.
- Как вас понимать? - в диалог вступила мать Олега, женщина с истерическим голосом и  злыми глазами.
- Выслушайте меня. Всеми нашими поступками диктуют Высшие Силы. Кайлас - аномальная магнитная зона, мистическое место, где происходит неведомое. Марк, с самого начала проникся религиозными буддийскими установками. Он тринадцать раз обошел Гору, а это 53 километра оборот. После этого ему открылась внутренняя кора, путь на другой уровень сознания. Я видел его в этот момент.
Он менялся и внешне и внутренне, замыкался в себе, часто медитировал, это сказывалось на его психике. Я не нашел в себе сил даже на виток, лишь омылся в священном озере. С шестой коры Марк вообще махнул на меня рукой, он перестал видеть во мне друга и единомышленника. Моей вины здесь нет, его тоже…
Жили мы в рубленном доме поселка Дарчен у местного руководителя. Я валял дурака, а Марк крутил обороты вокруг Горы, она рядом. Сутки — оборот, пять часов отдыха — оборот - пять часов отдыха — оборот. Свидетельством нашего последнего контакта - его письмо. Оно на флэшке, здесь же фотографии тех мест. Оставляю ее вам.
Последние слова письма Олег изменил, компроментирующие его слова исчезли из текста. 
- Попробую выйти на посредника, он может связаться с Марком. Скажу сразу — шансы на это малы. Если есть вопросы — задавайте.
Вопросов было много, Олег отвечал обстоятельно, с деталями. Через три часа „пресс-конференция“ закончилась, стороны, обменявшись телефонами, не очень довольные друг-другом расстались.
Войтенко отправил СМСку Ангу: „Пусть Слуцкий позвонит домой“. И дублирующая: „Пусть Арнис Лацис позвонит Слуцкому. Звонка Марка ждут дома“. 
Сестре надо купить статусный девайс, не дело девчонке маячить в школе со своей старой „нокией“. Что до ближайших дел...  Трудно сказать. Как карта ляжет. Сейчас всех отправят дергать репку, то бишь -  сахарную свеклу. Потом… потом настольной книгой у него должна стать ЙОГА, а не „история КПСС“. Должна…

 3 мая 2021 года