Марине становилось все страшнее и страшнее, в душе поселился зловещий ужас перед неизвестностью. Страх не отпускал. Он накатывал липкими, тягучими волнами, удавкой сжимал горло. Участились провалы в памяти, она часто забывала, куда идет, в какую сторону направлялась, и на какой стоянке поставила машину.
После всего, через что им пришлось пройти, благополучие казалось хрупким и ненадежным, а неизвестность представала в воображении бездонной черной пропастью, бездной непроглядной тьмы и ужаса.
Что будет завтра с ней, с детьми? Они уже подросли, а что будет, когда совсем вырастут, и уйдут из дома? Время лечит все, но осталось ли у нее столько времени?
Марина весь вечер ходила по комнатам, разбирая детские вещи, наводя порядок на сияющей чистотой и вылизанной до блеска кухне.
Бессмысленно работать, убираться, ухаживать за детьми, если все рухнет в одночасье окончательно и бесповоротно. Лучше бы она ничего не знала и не подозревала, спрятала бы голову в песок, как страус, и сидела в безопасности. А, в сущности, она ничего и не знает – ничего пока нет, кроме беспочвенных подозрений и ревности.
Она никак не могла выдернуть себя из глубокой и тревожной задумчивости.
– Что ты ходишь, сама не своя? Зачем ты себя все время накручиваешь? – недовольным тоном спросил муж.
Потом, придав голосу ласки, спросил:
– Что случилось?
– Ничего, – ответила Марина, – просто не знаю, куда себя деть.
– Ты стала нервная и раздражительная, – упрекнул ее Володя. – Твое состояние передается детям.
Сегодня вечером они собрались поиграть в настольный хоккей в детской комнате.
– Можно, я с вами? – попросилась Марина, и заглянула в детскую.
– Нет, мама. Женщин мы в мальчишеские игры не допускаем! – сказал Миша, и захлопнул перед ней дверь.
Витя выбежал из комнаты, чтобы пожалеть ее:
– Мамочка, не обижайся. Ты же сама говорила, что не понимаешь, для чего двигаются маленькие фигурки с клюшками!
– Да я не обижаюсь, солнышко, – потрепала его по голове Марина. – Ты прав, мне никогда не понять, в чем конечная цель этой игры. Я пойду лучше фильм посмотрю.
По НТВ показывали чернуху, Марина одиноко сидела в зале, и пялилась в телевизор, ужасаясь показываемым ей жутким картинкам.
Людей грабят, убивают – за жилье, за деньги, за просто так, а самое страшное, что чаще всего это делают близкие, родные люди. Боже, сколько в людях злобы, и сколько у людей горя!
А она тут сидит, в тепле, не работает уже много лет, еще и на жизнь жалуется. Сочиняет трагедии на пустом месте, сама себя накручивает. А правда в том, что скоро она состарится, и станет совсем никому не нужна. Женщины быстро стареют. Горькие мысли бежали по кругу, совершая свой бесконечный водоворот.
В субботу у Вити были занятия в новой студии танцев, в которую она записала его не так давно. На танцы они ездили с подружкой по садику Светой, живущей неподалеку. Для занятий сыну в дополнение к строгому костюму купили красивую жилетку с бабочкой. Виктор уже собрался и ждал в коридоре.
Обычно по выходным дням муж сам отвозил сына, но сегодня у него появились неотложные дела.
– Давай я его отвезу, – вызвалась Марина.
– Отлично! Заберите по дороге Свету с папой, – попросил муж, – я позвонил, они уже ждут.
Увидев на повороте Маринину машину, Света запрыгала от радости. На ней было воздушное светлое платьице в мелкий цветочек и беленькие туфельки, и видно было, что ей сильно хотелось произвести впечатление на Виктора. Даже маленькие женщины очень хотят нравиться мужчинам.
Светин папа приветственно помахал им рукой, подошел к машине и открыл заднюю дверцу. Света запрыгнула на сиденье рядом с Витей, и дети начали трещать о своих, детсадовских и танцевальных, делах.
Светин папа сел на переднее сиденье. Они выехали на трассу, обсуждая ничего не значащие повседневные мелочи, и вдруг собеседник спросил:
– Марина, а вы документы уже подписали?
С ее уст чуть было не сорвался вопрос, о чем идет речь, и какие документы они должны подписать, но Марина вовремя опомнилась. Не повернув головы и делая вид, что внимательно следит за дорогой, она спокойно ответила:
– Да, почти.
Марина нахмурила брови, она почувствовала, как лоб прорезала глубокая складка, явственно выражающая напряженный ход мыслей. Следовало срочно сделать беззаботный вид и как следует навострить ушки, чтобы в деталях выяснить все подробности.
Светин папа как-то недоуменно на нее посмотрел, сказав:
– Ну, вы смотрите, не затягивайте. Времени совсем мало осталось.
Больше он не произнес ни слова.
Вечером, когда Володя пришел со службы и поужинал, Марина, будто бы невзначай, спросила:
– Дорогой, а ты подписал документы?
– Какие документы? Ты это о чем? – притворился непонимающим муж, а через пару минут напряженного молчания рассмеялся:
– А, тебе Светин папа рассказал? Да не обращай внимания, хотел сделать тебе сюрприз, взять участок за городом. Дети же растут, скоро они вырастут, обзаведутся своими семьями. Не будем же мы все ютиться в одном доме?
Марину больно кольнуло – она хорошо видела, что он чего-то недоговаривает. Пауза была слишком заметной.
Когда дети вырастут – через десять лет, пятнадцать, двадцать? Зачем, покупая участок, делать это втайне от нее?
Неужели он, живя в своей семье, задумывается о жизни с женщиной, с которой встречается? Или она накручивает себя, а он прав, считая ее глупой и тупой курицей, живущей в фантазиях и печальных мыслях. Возможно, он действительно думает о будущем своих детей, в отличие от нее?
И кто она, эта женщина, при мысли о которой он весь светится изнутри? Лена? Или еще одна безнадежно влюбленная в него дурочка?
Конечно, Володя красавец, душа компании, всегда доброжелательный, всех встречающий доброй улыбкой, а годы только прибавляют ему шарма. Для нее он совершенно не изменился за эти десять лет брака, и она все так же его любит, и им восхищается. И не она одна.
Совершенно неудивительно, что до сих пор находятся желающие замутить с ним любовную интрижку.
А может быть, эта женщина далеко не дурочка, если он уже строит дом, и покупает участок для их совместной жизни?
Мысли не давали Марине покоя.
Муж поужинал, выпил чай из своей любимой кружки, и направился в спальню.
Марина зашла в детскую почитать сыновьям сказку перед сном. Миша уже был большой, чтобы верить в сказки, но слушал всегда с удовольствием. Сказка была про какой-то волшебный боб, который все рос, и рос.
– Мама, а я сочинил продолжение! Боб вырос дальше, сломав крышу в своем домике, и у него впереди много волшебных приключений, – сказал Миша.
– Ты у меня необыкновенно талантливый и творческий ребенок, – выслушав до конца новую сказку, сказала Марина.
Она нежно поцеловала и погладила по голове обоих. Марина души не чаяла в детях, и готова была по сто раз на день повторять, что любит их. Какие бы не были у нее размолвки с мужем, дети ни в коем случае не должны стать их свидетелями. Их нельзя лишать главной жизненной опоры и почвы под ногами. Они всегда должны быть уверены в том, что у них самая счастливая семья в мире, и это никогда не изменится.
Уложив детей, она зашла в спальню, и тихо сказала:
– Володя, давай поговорим.
– Я сплю, – ответил он, и накрылся подушкой.
Роман на Литрес