В этом тексте я слегка коснусь трех сезонов и задам два вопроса.
Вот, пожалуй, с первого и начну.
- Как вы думаете, меняются ли люди с годами?
***************
Когда после Владивостока мы переехали на Урал, дождались весны, а потом и лета, то практически все выходные проводили на просторах. Я вернулась к самой любимой природе, ведь нет дороже мест, чем те, где вырос. И широкая река Кама нас встретила и другие речки, озера, заливные луга. И, конечно, леса: сосняки и березовые рощи, ельники и осинники. Такой радостью было – увидеть сохраненным запомнившееся с детства. Не все, но многое.
Одним погожим, ясным деньком мы семьей поехали на Хмелевские горы в самую грибную пору. Название сохранилось, уж не знаю, с каких пор, но были это никакие не горы, а так – всхолмления незначительные. Там, если свернуть с трассы на заветном километре и поехать по полевой дороге, оказываешься и у родника в ивовых зарослях, и возле елового леса с можжевеловыми полянами, а там … и рыжики, и маслята молоденькие в травинках запутались.
Чтобы подойти к лесу, надо преодолеть «розовое марево» из зарослей кипрея высоченного, обвитого паутинками, с полчищами жужжащих насекомых, с корягами под ногами. Путь к заветному не всегда легок.
Взяли по корзинке и обернулись к наследнику: «А ты что?»
- Ой, я не пойду, я как-то лес не очень…
И как ни уговаривали, не соизволил, родившийся у моря.
А мы – напролом, через буреломы к заветным полянам. Не только ради грибов. Я любовалась россыпью знакомых лишайников, радовалась цветочным лугам. Столько лет, да нет, десятилетий не видела настоящие ромашки, гвоздички-часики, татарское мыло, колокольчики.
Умаялись от жары и ходьбы, охладили лицо в роднике. А наследник в наушниках полулежал в душной машине. И было ему 25.
***************
Годы – такая загадка. Вроде бы и тянутся, а опомнишься, - как пролетели?
Вот десять лет минуло, сколько всего было за это время?!
Уже не уральские просторы, - сначала Петербург, потом Ленинградская область, но в предельной близости к Северной столице.
Сын лет семь прожил один, но вернулся в новое родительское гнездо.
Последние годы он увлекся бегом, совершая марш-броски в парках города.
А на новом месте очень оперативно изучил все окрестности: леса, множество озер, открыл свою любимую речку Лапку, пробегая много километров во все сезоны.
После карантинной зимы и холодной весны, только в начале мая, мы выбрались все вместе в одно из местечек, открытых новым исследователем земель Ленинградской области. Мимо деревни с удивительным названием – Суоранда, по грунтовой, а местами и ужасной дороге, поднялись на Колтушские высоты к непередаваемому благолепию.
Холмы чередовались с группами деревьев: островками сосен, рощицами березок.
Смешанный лес, еще почти голый, пологие, как прерии, холмы, очаг, хорошо огороженный для костра, на высокой точке – беседка от ветров. И куда ни глянь – от просыпающихся почек – розоватое свечение. А как дышится? Как созерцается? И улыбка сама собой. И глаза счастливые.
И побродили там, и у очага посидели, еще и еще слушая – сколько тут удивительного, какие открытия новые и невероятные совершены в одиночку энтузиастом нашим.
И под скромным северным солнышком вспомнили прошлую осень.
****************
Все лето, в любую погоду «спринтер» навещал лес. Отмечал километраж бега, ставя одному ему известные рекорды. Каждый раз делился: «видел зайца», «уууу, как птицы поют», «ежик вышел на тропку», «рябины много в подлеске».
Не ставил целью сбор грибов, но лето оказалось таким урожайным на белые, что сняв с себя куртку, приносил домой ворохи, кучи, груды этих красавцев. Все маме работа. Чистила, морозила. Зато зимой, особенно, в холода или когда густые снежинки порхали за окном, так уютно побулькивал в кастрюльке грибной супчик.
Но я подбираюсь к цели своего повествования, жанр которого впервые обозначу, как «ужасы».
Как-то под осень, сын сказал нам, что решил заночевать в лесу. Недолгие сборы включили: палатку, спальник, фонарик, турку, баночку с кофе, пяток сырых картофелин, фольгу и пару пирожков. Бодрая и энергичная молодость шагнула за порог.
А я осталась «думы думать». Сгустившиеся сумерки темными чернилами приближали ночь. Я не паникер, нагнетающий страхи, наоборот, стараюсь отвлечься. И тут вспомнилось, что есть ролики-медитации для обретения гармонии и спокойствия: шум дождя, плеск моря, пение птиц…
Решила поискать и случайно наткнулась на «звуки ночного леса». Стало любопытно, включила.
Люди! Это оказался полный аут! Там зловеще выли волки, ухала сова, скрипели деревья, что-то чавкало в болоте, шишки падали на палатку, там слышались шаги – «топ» - пауза, «топ» - пауза, «топ-топ»…, там редко, но надрывно кричали ночные птицы, как в последний свой день, выл ветер, тревожно шумела листва, что-то свистело, шуршало, цвиркало, ползло…
Никогда еще я так не ждала утро.
- Это у меня за плечами молодости годы экспедиций?!
А наш «Дерсу Узала» явился бодрым и заряженным со своими рассказами.
- Долго шел по тропе, потом свернул в гущу зарослей и отыскал полянку, которую приметил еще раньше. Установил палатку. Развел костерок, приготовил кофеек, испек картошку, ничего не ел вкуснее…
- Послушал лес. Отдал должное луне и звездам. Устроился на ночлег. Лес не молчал.
- Какие волки, мама? Там трасса недалеко шумела. Сова была.
Он так забавно округлил глаза и, резко вертя головой, скопировал: «У! - У! – У!»
- Шаги были. Шорохи. Птицы кричали, но уснул, спал, как младенец. Пойду еще. Это место силы. Это чистая энергия. Прана.
И ходил. Да, ходил еще.
В свои уже 34.
*****************
А вот и второй вопрос: «А вы смогли бы заночевать в лесу в одиночку?»