Родители Морфеуса, узнав, какая девушка досталась им в невестки, чрезвычайно возвысили сына в собственных глазах. Морфей пытался опровергнуть их самомнение, но всё было безуспешно: они стоически боролись за звание стипендиата для сына, которое в ювенильные времена Арфа получила, стараясь, но не сильно, отличницам больше помогают природные способности. В отличие от самовзрощенного Отелло, они ничего не видели криминального в съёмках Авроры в театре, наоборот, поддерживали невестку и вложили средства в рекламу её творчества на билборде, чтобы уж их сын наверняка почувствовал, какой знаменательный выбор он сделал.
А обожаемый каким-то извращённым способом, всеми сторонами, причём обороты легко договаривались между собой, а Морфея просто ставили в известность, но, надо отдать им должное, обязательств перед семьёй и новоявленными родственниками не забывали, превратил свою работу в хобби, а работу – в хобби и уже путался с двумя этими мифологемами.
У Морфея периодически бывали и женщины, но он распутывал их дела и отпускал их на все четыре стороны. Исключением стала Арфа, но любой любимой женщине этого недостаточно, надо ведь не просто быть эталоном для всего мира мужчин, а заставлять при её прибытии падать ниц и целовать руку. Мужья, знай они о тайных плодах фантазий жён, скрипели бы зубами и узнавали рецепты безопасного яда у знахарей и лекарей, становясь если не их учениками, то, по крайней мере, пожизненными последователями.
Основой авторской игры Арфы было различное появление, наряды и макияж, и она ни разу не повторялась. Узнавал её, в связи с задуманной театральностью, один муж, но всё равно мнил в других притворство.
Морфей не ждал Аврору, а она пришла, в этот раз в ржавом платье с воланами по подолу и рукавам и в своих энкл – стрепах, а глаза она всегда красила так ярко, чёрной дымкой «смоки – айс» или благородной оливой, чтобы быть неузнанной, - Морфей не настолько изучил её, чтобы видеть, как она не любит лишнее внимание, а идёт на это, чтобы отомстить мужу, приучить его к вине, быть инструментом, вылечивающим душевные раны, по пути оценивая собственные успехи и стремясь превзойти личные свершения.
Враз почуявшие наживу, будто укуренные, напарники выстроились в шеренгу, как на школьных уроках физкультуры, и втянули носом аромат опиума, идущий от Арфы, задумано одёргивающей платье. Ещё не увидевший будоражащую воображение жену, направляющую свой соблазн в сторону надоевшего своей притуплённой творческой жилкой бесценного, что уже служило виной для артистки, уже ощущал нечто сомнительное, тёмное, в любом случае, причастен мужчина, а извинения ждут от женщины, поскольку именно она всё и затевает, исполняет лучшую партию, музицирует, поёт и танцует… Что ей за беда, что мужчина от природы эмоционально беднее, запаздывает и делает вовсе не то и не так, как именно требуется, ожидается, предчувствуется…
Морфей увидел жену позже, чем Ганимед, в третий раз знакомившийся с ней заочно: она пряталась не за удочку, а за леску, колдуя рыбной ловлей и вынимая на берег не только трофеи свыше 15 кг, но не гнушаясь и мальками.
- Добрый день, Ганимед, - поздоровалась она, едва войдя в кабинет Морфея и обнаруживая в кресле начальника не его самого, а помощника, впрочем, не смущаясь, а именно наоборот, удовлетворившись достигнутой программой выходного дня.
Ганимед встрепенулся появлением незнакомки, но даже больше её внешним видом, но и замечая, что она знает его имя, ну, как там у психологов почитается самое важное…
- Здравствуйте. А следователя сейчас нет…
- Вы не против, если я подожду?
- Я? Против? Да вы что?! Вы смеётесь надо мной…
«Господи, ещё один одержимый на мою голову… Где сказано, что поклонников надо любить и бережно протирать влажной тряпочкой?»
- Ничуть, - надлежит изображать лёгкое удивление, чуть покачивая ногой, чтобы темпераментный юноша не сорвался с крючка слишком рано.
Она с лёгким удовлетворением и милой улыбкой проследила за тем, как перебирает бумаги парень, рассыпая их на пол, и чрезвычайно эффектно нагнулась помочь ему поднять потерянное. Ганимед ничего более не почувствовал, кроме помутнения в голове, увидев ложбинку груди и ноги, берущие начало от зарождения природы.
- Будешь иметь что-то, когда будешь этого достоин, помнишь? – сухо заметил нахмурившийся следователь, заходя в кабинет и замечая пикантную сцену.
Арфа ровно встала на ноги, подарила и мужу притягательную улыбку и поправила платье, даже не оглянувшись на таращившегося на неё без стеснения Ганимеда. Кто разбирался в женских искушениях, мог бы без труда прочесть, как ей безразличен находящийся за столом начальника бессовестно влюблённый Ганимед и, визави, интересен, даже более влечёт и вызывает аппетит собственный муж, по определению рассчитывающий на любовь жены, но всегда с небольшим опозданием.
- Шла бы ты отсюда, - отчитался о своих ощущениях на её несомненный успех Морфей, он был до предела взвинчен вопросами своих подчинённых, кто же это такая и совсем уже нахальными выпадами, кончено у них всё или нет и можно ли начать сначала то, что ведёт к предсказуемому финалу с такой женщиной, как эта.
- Да я же только пришла, - Арфа попыталась обнять ревнивца, но он оттолкнул её ласковые и тёплые руки, отодвигаясь и бросая на Ганимеда осуждающие взгляды.
- Да он-то здесь причём? – рассмеялась Арфа прямо в ухо мужа, легко придвигаясь к нему снова.
- Я с тобой дома поговорю, - шёпотом ответил Морфей, отнимая свою горячую от ревности руку.
- Ну, надеюсь разговор будет очень серьёзный? – Арфа хихикнула, оборачиваясь на недоумевающего Ганимеда, ради приличия делающего вид, что он так и занят бумагами.
- Я его бывшая, а с бывшими вечно такие проблемы, начнёшь разгребать и завалит… то в кровать, то прямо в кабинете… - Арфа для достоверности рассмеялась и протянула руку новому знакомому.
Ганимед протянул похолодевшую от растерянности свою. Морфей, вполне ожидаемо, припечатал его взглядом к рабочему столу.
Вечером, дома, Морфей сердился и не желал давать спуску явившейся ни к месту в его офис жене. Демонстративно отворачивался и уходил от разговора. Потом внезапно расслабился и сухо спросил:
- С чего это ты бывшая? Ааа, кажется, понял: так загадочнее, повышается шанс на приобретение барыша… Мой отец научил меня, что если твои действия не ведут к приобретению процента, то это не действия, а пустая трата времени…
- … то это не твои действия, а твои домыслы… Ох, Морфей, ты такой галлюциногенный Морфей…
- Не думаешь ли ты, цаца выискалась, что я соглашусь тебя целовать?
- Ууу, мы сердимся, небрежно грубим и чертыхаемся через «чё…» Чё там следующее в списке?
Морфей прищурил глаза.
- У меня такое ощущение, что ты изучала мои привычки… Сейчас ты показываешь отличную осведомлённость в моих чувствах…
- В твоей горячности, граничащей с патетикой… Поцелуй меня, милый мой… Или я сама тебя поцелую, наказание моё…
Морфей так и поцеловал её с мрачным и дующимся лицом. И добавил осуждающим тоном:
- Ты – единственная, кто уклоняется от взысканий, штрафов и предвиденной расправы, будучи женой следователя по особо важным преступлениям…
Арфа, улыбаясь, затащила его в спальню и уронила на кровать. И рассмеялась, снимая с него форменные брюки и сюртук.
- Так что там мне полагается в табеле расплаты за красоту, свалившуюся на меня внезапно с высоты первого места в списке Форбс?
- Все, все мои служащие задали неучтивые вопросы, а что за красотка посетила полицейский участок! Ну, так же нельзя, ты же меня дискредитируешь в глазах подчинённых!
- Ммм, я вышла замуж за зрячего мужчину, с хорошим слухом, жаль только, что беспамятного: ты всё время забываешь, что мир, мало того, что состоит из мужчин и женщин, но и то, право ревновать имеет не тот, кто не отказывается от любой студентки с курса, явившейся к нему под покровом ночи в пустое и многообещающее общежитие…
Мужчины настолько тупы, даже кое – как прощённые, включая и идеальных, что намёки вообще не замечают в упор, подключая и упор лёжа. Им и прямо-то не дойти до искомого, пусть они и следователи…