Blommorna doeljer sitt koen i traedga°rden daer regnets juveldrottning vandrar med paerlornas pilgrim.
De fuktiga rosorna lutar sig tungsint over martyrernas eviga soemn.
I eternellernas ogonfransar glaenser daggen och soemnen blir sav i rottra°darna som trevar sig in under doeda oegonlock.
De maskstungna profilerna vaender sig sakta mot ljuset och sakta boejer sig traeden over sig skugga,
Men uppa°t vidgar sig traedga°rden klar som en kaella och vadmalsboendernas osynliga sa°nger klingar allt friskare fram genom aftonen guldgrund och tystnadens pergament.
Skymningens andakt djupar och solen sjunker, foeljd av sina missfoersta°nd som av en skara moerka fa°glar,
Moerka fa°glar som doeljer sin flykt bortom a°krarnas nakna traed medan regnets juveldrottning vandrar bort mot det doende ljuset med paerlornas pilgrim...
Ovanfor dem i den vita luften skall evighetens narr for alltid fortsaetta sina bjaellrande krumspra°ng...
Till Carl Nordenfalk.
Соитье своё скрывают цветы в саду, где дождь как королева украшений, что шествует с жемчужными пилигримами.
Влажные розы меланхолично склоняются над вечными снами мучеников.
В ресницах бесконечности сияют росы и сны становятся соком в корнях, проростающих под мёртвыми вЕками.
Профили в масках тяжёлых медленно поворачиваются к свету и склоняются неспешно деревья над своей тенью,
Но выше раскидывается сад чистый, словно ключ и песни невидимых оратаев звучат всё свежей сквозь пергамент молчания на земле, покрытой золотом вечера.
Молитва сумерек глубже и глубже и опускается солнце от их неприятия, будто от стаи тёмных птиц,
Будто бы тёмные птицы свой скрывают полёт за стоящими в поле обнаженными деревьями, пока дождь-королева камней-самоцветов блуждает под умирающим светом с жемчужинами-пилигримами...
А выше них в прозрачности воздуха вечности шут будет смеяться всегда как заводной бубенцами своего колпака...
Карлу Норденфальку