Не знаю почему, но мы уехали из Петрограда на житье в Павловск, где у нас была дача, и жили там зимой и летом. После революции пришло письмо из Варшавы от бабушки, которая просила ее забрать, т.к. дедушка умер, и она осталась одна. Мама выхлопотала визу на проезд за границу, и взяла меня с собою. Бабушка была инвалидом, она не могла ходить, везде нужны были носилки. В дороге у нас потерялся на одной из остановок железной дороги плед, который нам вернули через несколько станций, очень честный народ. А когда мы приехали в Россию, то получился противоположный случай. У нас был небольшой чемоданчик с личными вещами. Когда мы были дома, мама спрашивает у отчима, а где же чемоданчик? «Ох, ах, а его нет, забыли.» Извозчик не нашел нужным вернуть забытую вещь. Человек человеку или нация бывают разные. Насчет честности по отношению к чужой собственности можно поставить в пример финнов и на самую низкую ступень русских.
О школьной жизни в Павловске, почему-то у меня мало воспоминаний. Школу я окончила в 1925 году. Училась посредственно и в Павловске, но по два года больше не сидела. Тут большую роль в моей успеваемости сыграли книги, которые я читала запоем. Мамы целыми днями не было дома, т.к. отчим умер, на что-то надо было жить. Мама ездила в город давать уроки музыки, еще брала домой какую-то кустарную работу. Она хорошо рисовала красками, особенно акварелью. Поэтому ей заказывали картинки для дорогой почтовой бумаги, для разных этикеток.
Я была предоставлена самой себе. Учась в последнем классе, стала ходить на вечеринки, несколько раз устраивались и у нас дома. Была у меня подруга - Маруся, за ней ухаживали два брата. Один из них, который ухаживал за Марусей, нравился, к сожалению, и мне, а не его брат, который впоследствии сделал мне предложение, от которого я отказалась. Я кончила уже школу, была безработица, попасть учиться в высшее заведение я не смогла по своему происхождению. Для таких, как я, из дворян, надо было проработать несколько лет на рабочей должности.
В это время мама познакомилась со вторым отчимом. Это был красивый мужчина, бывший военный. Маме в то время было 42, а ему - 35, мне - 19. В этом соотношении лет в последствие получилась кое-какая ситуация. В начале знакомства как-то идем с мамой по улице. Мама говорит: «Обернись, посмотри, идет он или нет?» Я говорю; «Не буду оборачиваться!» Мама рассердилась и ударила меня, а я обиделась, побежала домой и спряталась в корзину от белья на чердаке. У меня была привычка, если я обижена, где-то прятаться, пока не найдут. Слышу, идут вдвоем, ищут меня, не могут найти. Тут кот, как на грех, стал бегать по корзине, и они меня обнаружили и извлекли из моего укрытия. Стали мы жить втроем. Отчим первое время работал грузчиком. Завели мы корову, я стала таскать воду, траву, носить на станцию продавать молоко. Корова была бодучая, лягучая, приходилось при дойке связывать задние ноги, чудно, когда связываешь ноги, стоит смирно, а доишь - лягается. Молока давала много, но жидкое, такая была мне беда при продаже. Молочница скупщица ругала меня, будто бы я добавляла воду, другой раз и не продашь, идешь домой чуть не плачешь, хоть выливай. Тут через некоторое время появилась телка, выросла в нетель, звали Лоська, такая красавица, работы, конечно, прибавилось. В то время был НЭП, продукты брали у одного частного торговца, в кредит, записывали в книжку, потом рассчитывались. Ту я научилась считать на счетах, что, наверно, осталось на всю жизнь, так как я в последствии была бухгалтером. До сих пор вспоминаю, какой был вкусный пышный ситный, с изюмом, впоследствии я такого уже никогда не ела. Квашню, я видела, мешали ногами - без всякой санитарии, и все были здоровы.
Все это время я состояла на бирже труда. Несколько раз посылали на работу - приводить в порядок газоны в парках. Месяца три я работа почтальоном, разносила с биржи труда повестки на работу. Получала тридцать рублей в месяц. Повесток приходилось разносить много, бегать по этажам, узнала много проходных дворов. Некоторые безработные были рады повесткам, а другие - нет, просто числились на бирже, а занимались, наверно, разными спекуляциями. Принесешь повестку, откроют дверь, а квартира шикарная, дальше прихожей не пустят, с неохотой расписываются в получении, Думают: «Принесло тебя тут!..» Как-то раз зашла в квартиру, сидели муж с женой, и нянчат каждый своих двойняшек.
Потом купила мама мне вязальную машину, стала я на дому вязать чулки, носки. Пряжи в продаже было много. Работа мне нравилась, производительность была хорошая. Потом решили отдать меня на курсы «кройки и шитья», проучилась год, закончила. Занялась на дому шитьем, но что-то не очень рьяно, заказы держала подолгу. А года идут помаленьку. Отчим оказался выпить не дурак, пил запоем, любил женщин. На работу уже поступил в учреждение, по сбору каких-то взносов, всегда при деньгах. Все же сводил концы с концами, растрат не было, даже получил именные часы за работу. Если он не пил, то по работе лучше человека не было. С утра собирается, прихорашивается, а вечером придет - хоть стой, хоть падай, - в каком виде. Часто с мамой ходили на розыски, искали по канавам. Один раз привезли на извозчике, положили поперек, затащили домой, раздели. Мама рассердилась, ничего, говорит, не буду чистить, пускай любуется на свою одежду. Как-то у меня пропал жакет от костюма, наверное, на опохмелку.
Тут пришла мне в 19 повестка, на постоянную работу, в Облстрахкассу. Сначала я подбирала по алфавитным карточкам больничные листы. Вот уж где я хорошо алфавит изучила, хоть среди ночи разбуди, скажу, после какой буквы какая. Потом перевели в бухгалтерию конторщицей, потом счетоводом. Среди бухгалтеров, в основном, женщины, не молодые, но и не старые, и все без мужей. Каждое утро мы на работу отправлялись с отчимом, на вокзал бежали иногда чуть ли не рысью, вскакивая в последний вагон. Выйдешь из дома, услышишь гудок из-за леса, ну, и приударишь. В вагонах холодно зимой, не топят, сидят все как селедки в бочке, тепло друг от друга, только ноги зябнут. Смотрю, что-то отчим стал мне внимание оказывать, люблю, говорит, тебя, даже и при маме говорил под пьяную руку. Мама отвечала, ты и должен любить, ведь она твоя дочь. Признаться, он мне тоже нравился, но ведь он был маминым мужем. Как-то он меня пригласил в ресторан, там нас увидели его знакомые, ничего, говорят, нашел ты себе подругу. Иногда вместе ходили в театр. Маме же приходилось сидеть дома, ухаживать за коровами.
Я поступила на бухгалтерские курсы, совсем стало мало свободного времени. Все продукты уже были по карточкам. Все приходилось возить из города, даже керосин в потайных бидонах, так как провоз был запрещен по железной дороге. Тут мои девы по работе решили меня отправить в дом отдыха. В течение этого срока навестил меня отчим и привез подарок, шерстяную кофту, перчатки и духи. Кофта мне очень пригодилась ходить на лыжах. Как-то во время игр, чувствую, кто-то с меня глаз не сводит, какой-то симпатичный молодой человек. Познакомились, оказался студентом технологического института, понравились друг другу. Он мне что-то стал проповедовать про свободную любовь, но я говорю - это мне не подходит, так мы и разошлись, тем более что у него кончился срок пребывания в доме отдыха.
Тут я еще познакомилась с одним парнем, но уже не сравнить было с первым. Проводили время, танцевали, ходили на лыжах, ездили с гор. Он тоже учился в технологическом институте, после дома отдыха стал бывать у нас дома. Мы с ним были знакомы уже больше года, часто ходили в театр, так как он был, как говорится, «нищим студентом», то билеты я ему сама покупала. Летом гуляли в Павловском парке, вел он себя очень корректно, про свободную любовь не говорил. Только стал жаловаться маме, столько времени знакомы, а замуж-де я не хочу выходить. Но мне больше нравилось такое времяпрепровождение, чем замужество.
Конечно, мама хотела пристроить высоковозрастную уже дочь, мне шел уже двадцать пятый год. Хотя дом считался нашей собственностью, но мы должны были отдавать 10% в ЖЭК, и они присылали, кого хотели. Мы занимали наверху три комнаты, в одной жили сестры отчима. Внизу мы сдавали жильцам. Вскоре мы сочетались законным браком, и мама с отчимом обставили нам комнату, сделали отдельный вход. В комнате было уютно. Мама с отчимом жили в большой комнате, ели мы все вместе.
В это время на десятипроцентную комнату поселили нам жиличку Елену Николаевну Каллас, от которой пошли все беды в нашей семье. На вид она была лет тридцати, небольшого роста, некрасивая, латышка. До сих пор не могу понять, кем она была, где работала. Кажется, по последующим событиям, что еще работала в НКВД осведомительницей. У нее была интересная манера вести себя с живущими в доме. Она старалась всех поссорить друг с другом. Каждому наговаривала на другого, например мне - на мужа, мужу - на меня, отчиму - на мать и так далее. Кроме того, каждый вечер она приводила домой какого-нибудь мужчину, и всё разных. Что их связывало, не знаю, как женщина уж больно она была неприятная.
Семейная моя жизнь была так себе, хоть я и вышла замуж, но особенной любви не чувствовала, в основном, наверное, хотела избавиться от приставаний отчима, да и года шли, а уехать от мамы было некуда, да и мыслей таких не было. Муж отчима терпеть не мог за его выпивки, были частые ссоры. В 1933 году родился у меня сын, назвали Женей, в честь, наверное «Евгения Онегина». Сына отчим очень любил, у него когда-то был сын, который умер от менингита еще в детском возрасте. Муж на первых порах в гордых чувствах говорил - будем сына носить в ясли, не будем ни от кого зависеть, но он там вскоре заболел, и пришлось идти с повинной к маме. Да какие тут ясли, когда муж учится в институте, я езжу из пригорода на работу в Ленинград.
По службе у меня дело продвигалось к лучшему, уже была помощником бухгалтера, муж был на третьем курсе института. Тут случилось убийство Кирова, которое сильно повлияло на нашу жизнь. Кто бы мог подумать, что пострадают такие мелкие сошки, как мы? Что мы собой представляли?! Можно сказать «ничего», но все же кому-то до нас оказалось дело и нас не забыли своим «вниманием».
Как говорится, беда не приходит одна. Последнее время у нас все были неприятности: сначала сломала себе в поле ногу нетель - пришлось зарезать, потом корова съела с сеном гвоздь, тоже прирезали, дали мне на работе премию, пошла покупать в Гостиный двор перчатки, там у меня украли ридикюль со всем содержимым: продуктовыми карточками, проездным билетом, ломбардными квитанциями, деньгами, да еще обругали, что я разиня, помогаю ворам.
После всего мною пережитого, арестовали отчима (вообще кругом начались повальные аресты после убийства Кирова). Явились из НКВД, все перерыли, переискали, конечно, ничего не нашли. Каллас удалилась вместе с одним из следователей, с которым она впоследствии часто встречалась, пригласила к себе в комнатку. Тот меня вызвал на допрос в святая святых НКВД на улицу Войнова, куда еще легко зайти, но трудно выйти, всякие пропуски, проверки.
Вхожу к следователю, начинается разговор. Он мне показывает показания мужа на отчима, Я наивно говорю, как же это он мог написать, когда он сейчас на практике в Горьком. Следователь усмехнулся. В этих показаниях на отчима было написано, что он служил в белой армии, был офицером и прочая, прочая. Меня спрашивают - это правда? Я говорю, что ничего этого не знаю, у меня не было времени разбираться, где и когда и чем он был. Еще следователь мне говорил, что девушки должны разбираться за кого им выходить замуж. А я говорю, а за кого еще мне нужно было выходить, муж мой из рабочих, студент, член партии, чего уж лучше кажется?
После всех мытарств, так как меня как жену врага народа в двадцать четыре часа уволили с работы и предложили мне уехать на 101 километр или ехать с мужем в ссылку в Нарым на три года. Маму мою не трогали, ей Каллас говорила: «Я остаюсь с вами, и что-то еще о доме, не помню что». Мама же решила ехать со мною и внуком в Сибирь. Распродали мы всю мебель, оставили соседу доверенность на продажу дома, собрали багаж и за счет государства поехали в Сибирь. На прощание я хотела побить Каллас, так как решила, что львиная доля в нашей участи принадлежит ее «заботам», захотевшей, наверное, воспользоваться домом. Мама разняла нас, и мне не пришлось отвести свою душу.
Ехали мы хорошо, окруженные вниманием и заботой. Народу собралось много, целый поезд, несколько вагонов было с решетками, где ехали наши мужья, так что мы увиделись друг с другом. Доехали до Томска, где семьи соединились с мужьями, которые стали административными ссыльными. У всех пришли багажи, а лично нашего не было. Все семьи, и моя тоже, уехали на лошадях в город Колпашево, в трехстах километрах от Томска, а я осталась в НКВД ожидать свой багаж. Прибытия вещей я, наверное, ждала неделю. Я помещалась в целой квартире одна, по ночам было жутко, целую ночь я жгла электричество. Обедать ходила в НКВД, в столовую, в город меня не пускали. Постараюсь время ожидания багажа потратить на еще некоторые воспоминания моей юности, так как в Сибири начнется новая полоса моей жизни и с юностью, ее воспоминаниями будет покончено навсегда. Начнем кое с каких воспоминаний раннего детства.
Мама была домоседка, почти никуда не ходила, больше всего занималась музыкой, в противоположность ей был отец, того почти никогда не было дома, он очень любил играть в карты, выпить и прочее, прочее, да вдобавок начал еще поколачивать маму, я по малости лет не знала причин. Мама как-то пожаловалась соседке, а та говорит, отплати тем же. Вот как-то я сижу под столом, а папа куда-то собирается идти, какая-то возникла ссора и вижу, мама держит кувшин с молоком и тяжелую стеклянную статуэтку. И говорит, если ударишь, то и я тоже. Папа рассмеялся и говорит: «Нам, наверное, надо разойтись, раз ты меня тоже хочешь бить».
Из маминых рассказов в самом раннем детстве, я заболела дизентерией, и почти не было надежд на мое выздоровление. Папа запер меня в комнате на ключ и говорит маме: «Не ходи к ней не пучься, все равно она умирает». Мама валялась у него в ногах, моля чтобы он отдал ей ключ, чего, в конце концов, добилась. Еще я помню, как зимой во дворе фабрики Госзнака каталась с горы, санок не было, каталась на муфте. В нашей семье часто не хватало денег из-за картежной игры отца и бабушка с дедушкой часто помогали маме деньгами. Вот и все об отце.
Предыдущая: http://proza.ru/2021/05/08/1163
Последующая: http://proza.ru/2021/05/13/154