Наследие Арендт включает в себя более 450 работ, разнообразных по проблематике, но объединённых идеей осмысления современности («думать над тем, что мы делаем»).
По выражению Арендт, на Земле живут «люди, а не Человек», и сущностной характеристикой человека, отличающей его от животного, является его стремление «показать в делах и словах, кем он является в своей уникальности». Она считала, что центральной характеристикой любого общества является баланс между публичностью и приватностью, а нарушение гармоничного соотношения между этими сферами деформирует нормальное течение человеческой жизни. В тоталитарных обществах дисбаланс в пользу публичности предельно расширяет границы вмешательства государства в жизнь человека, до минимума сводя возможности проявления человеком себя в приватной сфере.
Политическую философию Арендт можно, скорее, отнести к традиции республиканизма (Аристотель, Макиавелли, Монтескьё, Джефферсон, Токвиль), а не к либерализму, консерватизму или социализму. Её подход к политике выводил на первый план активную гражданскую позицию в форме гражданского участия и коллективного обсуждения значимых политических вопросов. Политическая деятельность для Арендт высвобождает человеческие способности к действию и суждению, а не просто приводит к согласию или к общим представлениям о благе. С одной стороны, Арендт критиковала представительную демократию, разделяла мораль и политику, возвышала революционную традицию. С другой стороны, мыслитель отстаивала конституционализм, верховенство закона и права человека, которые для Арендт включали права на действие и мнение[13].
Арендт уделяла особое внимание понятию свободы, указывая, что свобода в сфере политики выступает как «сопротивление» в контексте воздействия и как «особое личное мнение» — в контексте несогласия. Потенциал свободы инспирирует «начинание нового», реализующееся в особом срезе человеческой жизнедеятельности — «активности». В отличие от «труда», обеспечивающего воспроизводство биологических процессов человеческого организма и не требующего для своего осуществления Другого, и «производства», воспроизводящего неорганическое тело цивилизации и реализующего связь между людьми лишь в контексте, заданном технологической программой, «активность» направлена на других людей. Именно осуществляя её, человек выступает не как «рабочее животное» или «человек производящий», а как творческий субъект «начинания нового»[14].
В новейшее время, по мнению Арендт, главная опасность для мировой цивилизации грозит не извне — от природных катаклизмов или «внешнего варварства», а изнутри, так как XX век показал, что мировая цивилизация может порождать варварство из себя самой. Одним из явлений, давших непосредственный толчок зарождению тоталитарных движений, Арендт считает появление в XX веке феномена «массы». «Падение охранительных стен между классами, — писала Арендт, — превратило сонные большинства, стоящие за всеми партиями, в одну громадную, неорганизованную, бесструктурную массу озлобленных индивидов… Они не нуждались в опровержении аргументации противников и последовательно предпочитали методы, которые кончались смертью, а не обращением в новую веру, сулили террор, а не переубеждение». Тоталитаризм создаётся сочетанием репрессий и внутреннего самопринуждения людей, «тирании логичности» тоталитарной идеологии. Этой «тирании логичности» человек передоверяет производство своих мыслей, что является предательством его внутренней свободы.
Под впечатлением суда в Израиле над Адольфом Эйхманом Арендт говорила о «банальности зла» бюрократа, бездумно выполняющего свои административные функции, связанные с массовым убийством. Этот образ у многих перевернул общепринятые представления о нацизме, включая собственные ранние размышления Арендт о «радикальном зле»[15].
В работе «О насилии» (1969) Арендт выступила против традиционного понимания власти как способности достичь поставленной цели, противопоставив власть и насилие и концептуально разграничив такие понятия, как «мощь», «сила» и «авторитет»: «Суть всякого правления составляет власть, а отнюдь не насилие. Насилие по самой своей природе есть не более чем орудие; как всякое средство, оно неизменно нуждается в наличии некой направляющей цели, служащей к тому же его оправданием. А то, что само по себе нуждается в оправдании или обосновании, не может являться сущностью чего бы то ни было». Власть же соответствует человеческой способности действовать сообща и прямо связана со сферой политического. Для определения политики Арендт обращается к Аристотелю (в хайдеггеровской интерпретации), различая два понятия: делание (poiesis, направленное на изготовление вещей) и деятельность (praxis, политическое действие, не имеющее внешней цели). Праксис и составляет суть политики. Политическое — это область особого рода деятельности, общения, в некотором смысле наиболее достойная деятельность человека; в политике люди проявляют себя как свободные существа. Именно из совместных политических действий, основанных на согласовании, возникает власть[16].
При этом отсутствие общественного признания власти приводит к тому, что сама власть начинает зависеть от насилия: «Там, где насилие перестаёт получать поддержку со стороны власти и не сдерживается властью, происходит хорошо известная смена мест в отношении цели и средств. Средства разрушения теперь начинают определять цель, вследствие чего целью оказывается разрушение всяческой власти… Террор — это… форма правления, устанавливаемая тогда, когда насилие, разрушив всяческую власть, сохраняет за собой полный контроль»