Общественный туалет

Григорий Шепелев


Общественный туалет

Пьеса в двух действиях


Действующие лица:


Соня, двадцатитрёхлетняя работница вокзального туалета

Лена и Таня, ее ровесницы и подруги

Серёжа, вор

Теймураз, участковый

Кирилл, художник

Два сотрудника ФСБ, полковник и подполковник.

 
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Помещение вокзального туалета. На заднем плане - ряд из пяти кабинок и умывальник слева, ещё левее - входная дверь. На переднем плане - письменный стол с лежащей на нём подушкой и стул. Соня занимается мытьём пола, ползая на коленках и окуная тряпку в ведро. На ней довольно короткая, но не мини, юбка, кофта и шлёпанцы. На лице у неё синяк.
Раздаётся громкий стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!
ЛЕНА. (с улицы) Сонька, это я! Открой дверь!
СОНЯ. Исчезни! Я занята.
ЛЕНА. Точно?
СОНЯ. Ленка, отвянь! У меня депрессия.
ЛЕНА. Если так - пойду! От водки депрессия только усугубляется.

Соня, молниеносно вскочив, открывает дверь. Лена, войдя с семисотграммовой бутылкой водки, смотрит на Соню и заливается хохотом.

СОНЯ. (запирая дверь) Что ты ржёшь, как кобыла на первой случке?
ЛЕНА. (продолжая хохотать) Ой, я не могу! Ой, Сонька, если б ты себя видела! Щека белая, скула синяя, а глаз - красный! Ой, какой ужас! Сонька, если российский флаг появился даже на твоей роже - мне остаётся только грохнуться на колени и заорать во всю глотку: «Красные чёртики! Отпустите меня, пожалуйста! Я согласна ещё раз отдать вам всё, что у меня есть!»
СОНЯ. Сперва поинтересуйся, очень ли им нужны такие сокровища! Триппер, впрочем, довольно успешно лечится, но по поводу остального я не уверена.
ЛЕНА. Да что ты гонишь? Я хоть и не патриотка, но девка честная! На халяву даже чертям не дам.

Вручает Соне бутылку.

СОНЯ. (поглядев на неё) Но ты мне литр проспорила!
ЛЕНА. Хватит гнать! Мы договорились: литр - если ты разобьёшь стекло Мерседеса вдребезги! А оно слегка только треснуло. За ноль семь спасибо скажи!

Соня, пожав плечами, откупоривает бутылку. Лена достаёт из ящика стола два стакана. Соня наливает в них по чуть-чуть. Чокаются, пьют.

ЛЕНА. (достав из кармана конфету, положив её в рот и оседлав стул) Серёжка, поди, тебя разукрасил?
СОНЯ. (достав платочек, сморкнувшись и сев на стол) Да какой Серёжка! Ты представляешь, вваливается в час ночи огромный, толстый, лысый урод в костюме и прёт к толчкам на халяву! Я его - за грудки: плати, говорю, десятку! А он мне ксиву в рожу суёт. Я не поленилась, ксиву прочла, и - остолбенела! Профессор областной Филармонии! Ты прикинь? У меня в глазах потемнело от такой наглости! На тебя чего, говорю, красавец, контрабас уронили? Думаешь, профессорское говно не воняет, что ли? С какой это пьяной радости я должна его за спасибо нюхать? Он мне - кулаком в глаз! Кулак - как моя башка! Я упала, вскочила, схватила стул, и - хрясь, хрясь! Стул - в щепки, профессор на спину - брык! Лежит, не шевелится. Я сержантиков позвала, они его выволокли наружу. Теперь недели две-три экономить будет на туалете. В больнице он, надеюсь, бесплатный.
ЛЕНА. (достав конфетку и положив её в рот) А где же Серёжка твой был? Под столом валялся?
СОНЯ. Да! Подыхал.
ЛЕНА. Колёс обожрался, что ли?
СОНЯ. Конечно! Утром его рвало всей таблицей Либиха... тьфу, этого... Менделеева!
ЛЕНА. (взяв бутылку и наливая) Сонька, я угораю от вас обоих! Особенно от тебя. Скажи мне, за каким хреном ты променяла панель на вокзальный сральник? Чтоб получать по фейсу с той же периодичностью, что и там?
СОНЯ. Да чего ты гонишь? За месяц только во второй раз получила!
ЛЕНА. А я за месяц - ни разу! На той неделе один козёл исполосовал мне задницу плёткой, но приплатил за это косарь. Как раз на него я себе ботинки купила. Кстати, ты чего в шлёпках? Опять кроссовки расклеились?
СОНЯ. Оба сразу! Как сговорились. Никак не могу поймать тех двух молдаванок. Они всегда около «Макдональдса» торговали. Теперь их нет! Им за такой «Рибок» уши надо надрать!

Пьют.

ЛЕНА. И мне уши надо надрать, никак тебе не отдам три сотни!
СОНЯ. Забей. Через полчаса московская электричка прибудет. Наверняка заработаю.
ЛЕНА. Был бы дождь или холод страшный - немножко бы заработала! А когда теплее нуля, женский туалет - под платформой, мужской - за кассами.
СОНЯ. Москвичи – приличные люди!
ЛЕНА. Не настолько приличные, чтоб отстёгивать по десятке за дегустацию столь изысканных ароматов.
СОНЯ. Ленка, а ты сегодня зубы почистила?
ЛЕНА. Да, а что?
СОНЯ. Просто у меня появилась мысль, что если ты будешь красиво стоять на улице возле двери и улыбаться, народ сюда рекой хлынет. А? Как ты думаешь?
ЛЕНА. Я думаю, что тогда возникнет ещё один аромат, струящийся из кабинок. Серёжка его почует, и мне опять придётся вызывать Скорую вам обоим!
СОНЯ. Не беспокойся, я его выгнала. Навсегда.
ЛЕНА. (смеясь) Уже в шестой раз на этой неделе, тридцатый раз в этом месяце! Твой Серёжка к свинье под хвост без мыла полезет, если свинья ему хоть немножко будет нужна, а ты ему нужна сильно!
СОНЯ. У тебя вырос хвост?
ЛЕНА. (взяв бутылку) Я не понимаю, чего говно закипело? Что, про Серёжку уже и слово сказать нельзя?

Наливают. Пьют. Лена достаёт конфетку и ест её.

СОНЯ. (ставя стакан) Говори, что хочешь.
ЛЕНА. Я знаю - он тебя уломал на эту работу, чтоб ему было где ночевать!
СОНЯ. И что?
ЛЕНА. Хорошо устроился!
СОНЯ. И что дальше?
ЛЕНА. Быстро же ты эту малолетнюю сучку Женьку ему простила!
СОНЯ. А я и не обижалась.

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт.
ЛЕНА. (помолчав) Не особо, смотрю я, деньги тебе нужны!
СОНЯ. Давай сменим тему.
ЛЕНА. (оглядев свои руки) Что у меня за ногти? Ломаются, как ... Ой, кстати! Таньке два зуба выбили!
СОНЯ. Наконец-то.
ЛЕНА. Прикинь - она трёх лохов на хате заклофелинила, все свои пятнадцать карманов набила всякими там кредитками и деньгами, а дверь открыть не сумела! Пришлось клиентов приводить в чувство.
СОНЯ. (зевая) Легко отделалась!
ЛЕНА. Я бы на её месте обосралась от страха!
СОНЯ. А я бы на её месте пустила воду, чтоб затопило соседей, и объяснила бы им сквозь дверь, что кран сорвало, а замок заклинило. Они быстро бы нашли способ его расклинить!

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!
ТЕЙМУРАЗ. (стуча) А ну открывай! Не то я тебе мозги щас отремонтирую!
ЛЕНА. (вскочив) Участковый! Чёрт! Я ему пять тысяч должна!

Прячется в одну из кабинок. Стук нарастает. Соня, спрятав стаканы в стол, открывает дверь.

ТЕЙМУРАЗ. (войдя) Где этот урод?
СОНЯ. Во-первых, салям-алейкум.
ТЕЙМУРАЗ. А, ты воспитанная? Отлично! Значит, мне будет меньше работы.

Осмотревшись по сторонам, берёт с пола тряпку и принимается не шутя хлестать ею Соню.

СОНЯ. (заслоняя лицо руками) Ой, Теймураз! Ты что, обалдел, дурак? Она грязная, мокрая! В ней микробы и пауки!
ТЕЙМУРАЗ. Сейчас они будут у тебя в заднице!

Хватает Соню за волосы, грубо ставит на четвереньки, сжимает ее башку своими коленями, и, задрав юбку ей на спину, лупит тряпкой по попе.

СОНЯ. (тщетно пытаясь вырваться) Ой-ёй-ёй! Теймураз! Ты что, обалдел? Мне больно! Мне неприятно! Что за ужасное поведение? Как ты смеешь так обращаться с женщиной? Хам!
ТЕЙМУРАЗ. (стегая её) Не визжать! А ну, отвечай, паскуда - что я тебе сказал, когда разрешил без паспорта и с судимостью тусоваться здесь, на вокзале? А? Что сказал?
СОНЯ. (виляя попой) Чтоб не воровала, пока два-три щипача не спалятся, так как их слишком много здесь развелось!
ТЕЙМУРАЗ. (стегая её) Отлично! А что ещё?
СОНЯ. Чтоб пьяная не валялась и не блевала возле торгового центра! Чтоб к бандитам не лезла! Чтоб героин не распространяла! Чтоб каждый месяц по двадцать тысяч тебе носила!
ТЕЙМУРАЗ. (продолжая порку) Прекрасно! А теперь вспомни, что я тебе сказал, когда ты сюда устраивалась работать?
СОНЯ. Чтоб я не смела хранить здесь краденное!
ТЕЙМУРАЗ. Ага! И где твой дружок?
СОНЯ. Он ночью ушёл!
ТЕЙМУРАЗ. Куда?
СОНЯ. На платформу! Рязанская подходила!
ТЕЙМУРАЗ. Рязанская?
СОНЯ. Да!
ТЕЙМУРАЗ. (бросив тряпку) Садись на стул!

Соня поднимается, потирая зад и кривясь. Садится.

ТЕЙМУРАЗ. (приглаживая усы) Заруби себе на носу, моя драгоценная: у меня на тебя материала по кражам - во! (проводит рукой выше головы) На семь лет строгого режима! Это понятно?
СОНЯ. Зачем ты так, Теймураз? Я же никогда ...
ТЕЙМУРАЗ. Заткнись! Перехожу к главному. Золотишко ты здесь припрятала. Да, припрятала! Твой Серёжка поменял профиль. Я это точно знаю и не с недавних пор. Полчаса назад из Рязани сводка пришла о краже в ювелирном отделе Универмага! А теперь - суть. Мне склад здесь не нужен. Тебе - тем более, потому что когда этого идиота возьмут за жопу, он на тебя укажет, как на подельницу. А возьмут его скоро. Он основательно примелькался. Надо быть дурой, чтоб продолжать сидеть на вещдоках, словно наседка на яйцах! Я уверен, что ты - не дура, поэтому унитазы снимать и стены долбить не стану, но если каша всё же заварится - подпрягу компроматы, и ты схлопочешь десятку! Вопросы есть?
СОНЯ. Никак нет.
ТЕЙМУРАЗ. Ну вот и отлично. (берёт бутылку, знакомится с этикеткой, нюхает содержимое, ставит) Дверь запри на замок!
СОНЯ. Зачем?
ТЕЙМУРАЗ. Хочу поглядеть, чему тебя кобелихи в СИЗО учили.
СОНЯ. А не боишься?

Теймураз достаёт из кармана презерватив в упаковке, бросает его на стол.
Соня нерешительно озирается будто бы ожидая увидеть какую-нибудь помеху, затем встаёт, запирает дверь и медленно возвращается к Теймуразу. Тот её лапает, иронично покрякивая в усы.

СОНЯ. Ах, какое блаженство!

Быстрым движением вынимает из кобуры на поясе Теймураза табельный пистолет. Отскочив назад, снимает последний с предохранителя и берёт участкового на прицел.

ТЕЙМУРАЗ. Ты что, обалдела?
СОНЯ. Ты ведь хотел узнать, чему меня лесбиянки в тюрьме учили! Как видишь, ловкости рук. Но так как они ужасно ревнивы и агрессивны, пришлось развить и быстроту ног.

Сделав шаг вперёд, наносит удар ногой Теймуразу в область особой чувствительности. Тот, вскрикнув, сгибается пополам.

СОНЯ. (отступив) Мобильник - на стол!
ТЕЙМУРАЗ. (выпрямившись) Зачем?
СОНЯ. (держа его на прицеле) Мобильник - на стол, ублюдок! Мне терять нечего. Я не вешаюсь только по той причине, что слишком хорошо знаю, как себя чувствует женщина, которую изнасиловали. А смерть - женщина.

Теймураз, достав из кармана сотовый телефон, бросает его на стол, а презерватив забирает.

СОНЯ. Ленка, твой выход!
ЛЕНА. (выскользнув из кабинки) О! Теймураз Абдуллаевич! Вы сейчас будете убиты? Какая жалость! А я хотела сегодня пять тысяч вам возвратить с процентами …
СОНЯ. Раздевайся!
ЛЕНА. Зачем? Мне вроде не жарко.
СОНЯ. Елена, если вы раздеваетесь только из-за жары, то я вам сейчас устрою адок. Для важного дела! Мы должны снять порнуху. (берёт со стола мобильник)

ЛЕНА. Порнуху? С ним? Хорошо. Но только сперва застрелите меня, пожалуйста!
СОНЯ. Ладно, эротику.
ЛЕНА. Лёгкую! (Быстро снимает ботинки, джинсы, свитер и остальное, кроме трусов. Вешает одежду на спинку стула)
СОНЯ. Трусы снимай!
ЛЕНА. Не сниму! Я его стесняюсь. Он на моего папу похож!
СОНЯ. Ты мне говорила, что твой отец тебя трахал!
ЛЕНА. Трахал другой. Их у меня шесть было. Этому я бы за сто мороженых не дала!
ТЕЙМУРАЗ. Послушайте, сучки! Вы ничего этим не добьётесь.
СОНЯ. Нам ничего и не нужно. Мы развлекаемся. Дубль первый! Актриса на руках у актёра.

Лена, изобразив лицом отвращение, приближается к Теймуразу. Он берёт её на руки. Лена, вытянув свои голые ноги и обратив лицо к Соне, старательно улыбается до ушей.

СОНЯ. (фотографируя на мобильник) Ты тоже смейся, придурок!
ТЕЙМУРАЗ. Я не могу! От неё прёт потом!
ЛЕНА. За это своим сержантам скажи спасибо! Они за мной полночи гонялись так, будто я должна им по десять тысяч, а не по триста рублей!
СОНЯ. Дубль второй! Раком.

Лена охотно делает прыжок на пол. Затем она поворачивается, наклоняется, уперев ладони в коленки, а задницу - в Теймураза, и смотрит на телефон, полуоткрыв рот.

СОНЯ. (сфотографировав) Дубль третий! Минет.

Лена, повернувшись, становится на коленки и прижимается лбом к ремню Теймураза.

СОНЯ. Волосы распуши! Тогда не будет заметно, что у него штаны не расстёгнуты.

ЛЕНА. (распушив волосы) Только пятки мои не фоткай, я их немножко натёрла! Бери чуть выше. И я потом ещё нарисую четвёртый дубль.
СОНЯ. (сфотографировав) Нарисуй!

Лена, встав, забегает за спину Теймураза и повисает на нём, обхватив его шею руками, а поясницу - ногами. Глядя поверх плеча в объектив, высовывает язык.

СОНЯ. (сфотографировав) Молодец! Одевайся.

Лена опять спрыгивает на пол, с модельной грацией приближается к стулу и одевается. Ей смешно.

ТЕЙМУРАЗ. И зачем всё это?
СОНЯ. Я же тебе сказала - для развлекухи!
ТЕЙМУРАЗ. Чьей?
СОНЯ. Интернет-сообщества. Шучу. Ленка!
ЛЕНА. (надевая ботинки) Чего ещё?
СОНЯ. (протянув ей мобильник) На вот, заныкай и сообщи двум-трём надёжным чувихам куда заныкала!

Лена, зашнуровав ботинки, берёт мобильник и с хохотом бежит к двери. Открыв её, убегает.

СОНЯ. За пистолетом завтра придёшь!
ТЕЙМУРАЗ. Ты думаешь, я боюсь интернет-сообщества?
СОНЯ. Нет. Я думаю, ты боишься своей жены, потому что её отец - начальник начальника твоего начальника. Коротко говоря - второй мент всего Подмосковья. Вопросы есть?

Теймураз уходит. Соня, заперев дверь, убирает пистолет в стол и возобновляет уборку. Не успевает она встать с тряпкой на четвереньки, как раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!
СЕРЁЖА. Любимая, это я! Открой!
СОНЯ. Твою мать!

Бросив тряпку, вскакивает и ставит бутылку под стол, чтоб не было видно. Потом открывает дверь.

СЕРЁЖА. (вволакивая огромный мешок) Любимая! Дорогая! Милая! Я себя ненавижу! И ты должна меня ненавидеть, хоть ты - архангел! Я почти тебе изменил! Почти... Никогда себе не прощу! Я не человек, я - грубый, тупой самец! Животное! Обезьяна! Орангутанг!
СОНЯ. (растерянно запирая дверь) Ты из ювелирного магазина столько спёр, что ли?
СЕРЁЖА. (доволочив мешок до стола и устало сев прямо на пол) Из ювелирного? Сонечка, драгоценная! Обещаю, клянусь - как только я окажусь перед ювелирным, меня весь личный состав росгвардии во главе с их жуликом-генералом не остановит! Ради тебя ...
СОНЯ. (топнув ногой) Заткнись, идиот!
СЕРЁЖА. (сбивчиво) Любимая ... Изумрудная ... Золотая ...
СОНЯ. (сунув ему бутылку) На! Жри, ублюдок!

Серёжа, схватив бутылку, жадно присасывается к ней. Соня, сев на стул, ощупывает мешок.

СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Сонечка, осторожнее!
СОНЯ. (отдёрнув руки) Там что, бешеная собака?
СЕРЁЖА. Нет! Там ещё более важное для меня существо!
СОНЯ. Нарколог?
СЕРЁЖА. Нет! Там луна.
СОНЯ. Луна?

Серёжа кивает.

СОНЯ. И чем же она опасна?
СЕРЁЖА. Она не тонет! Это свидетельствует о том, что у неё скверный характер ...

Прикладывается к бутылке. Соня в отчаянье закрывает лицо руками.

СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Моя ненаглядная, что с тобой?
СОНЯ. (всхлипывая) Какая ж ты сука!
СЕРЁЖА. Я? Почему?

Соня тихо плачет.

СЕРЁЖА. (понаблюдав за нею и нерешительно встав) Почему я сука? Я ж тебе объяснил, что ничего не было! То есть, было - только не с ней, а с тобой, потому что думал я о тебе!
СОНЯ. (с плаксивой яростью) Обо мне ты думал, зараза?
СЕРЁЖА. (присев перед ней на корточки и поцеловав ей коленки) Да! И это было не трудно, она - почти твоя копия! Она, правда, на Ленку также похожа, а ещё больше - на Таньку, но у неё есть коттедж в пяти километрах от Воскресенска, очень похожий на дом миледи в Париже из книги «Три мушкетёра», который ты показала мне на картинке. Этот коттедж - трёхэтажный, с пятью балконами!

Раздаётся стук в дверь.

СЕРЁЖА. Коттедж закрыт... Туалет закрыт на ремонт! (встаёт и прислушивается)
СОНЯ. (опустив руки) Дурак! Ты не понимаешь, что от таблеток твои мозги рассыпались на молекулы, что ты стал дебилом и импотентом? Не понимаешь, сука?
СЕРЁЖА. (забегав по туалету) Что ты меня терзаешь? Тебе отлично известно, что без колёс я - лох! Беспомощный лох! Ни украсть, ни покараулить, ни заморочить голову бабе! Мне без них стыдно! Стыдно и за себя и за всех людей! Перед всеми стыдно, особенно - перед брошенными собаками!
СОНЯ. Ну, ещё бы! Лучше повеситься, чем украсть у собак луну!
СЕРЁЖА. (остановившись) Я говорил про луну российской поэзии, идиотка с прыщавой задницей! Я украл два тома Цветаевой! Но, возможно, я их на остановке забыл ... да, точно, забыл. Поэтому нет в мешке никакой луны, успокойся!
СОНЯ. (вытерев слёзы) А что же в нём?
СЕРЁЖА. Посмотри, если не боишься сойти с ума от восторга!

Соня, развязав тесёмки мешка, не без колебания запускает руку вовнутрь и достаёт чугунный горшок.

СЕРЁЖА. Ну, как?
СОНЯ. Ты что, Бабу-Ягу трахал?
СЕРЁЖА. Коза тупая! Я задал тебе вопрос про горшок!
СОНЯ. Засунь его себе в задницу! Теймураз сказал мне, что ты обчистил ювелирный отдел в рязанском универмаге! А это - что?
СЕРЁЖА. Это антикварный горшок!
СОНЯ. Хренарный!
СЕРЁЖА. Что ж он, по-твоему, делал в доме начальницы паспортного стола огромного города Воскресенска?
СОНЯ. (разглядывая горшок) Откуда я знаю? Там точно канализация есть?
СЕРЁЖА. Там пять унитазов!
СОНЯ. Вот ненормальная! В доме пять унитазов, а она срёт в горшок! (Поставив горшок, вытаскивает из мешка два валенка) Это что? Царицыны черевички?
СЕРЁЖА. (смущённо) На твоих ножках любая обувь будет казаться царской... И валенки не расклеятся, как кроссовки!
СОНЯ. Урод! Придурок! Я тебя брошу на хер! (отшвырнув валенки, вытаскивает из мешка чугунную сковороду) А это - что?
СЕРЁЖА. Сковородка.
СОНЯ. Я вижу, что не Джоконда! За каким хером ты её спёр?
СЕРЁЖА. На ней очень хорошо яичница подгорает.
СОНЯ. Зачем тебе это надо?
СЕРЁЖА. Затем, что я могу здесь дышать лишь тогда, когда подгорает яичница на рязанском масле или овсяная каша на молоке из раменского коровника.
СОНЯ. Да ты просто больной! (отпихивает мешок ногами, берёт бутылку, прикладывается к ней)
СЕРЁЖА. Там ещё французский словарь, радиоприёмник, собачья цепь и гармошка!
СОНЯ. (утерев рот платочком) Я уж подумала - Теймураз мне наврал, что ты поменял специализацию. Теперь вижу, что так и есть, поменял конкретно - с квартир и сумочек на помойки переключился!
СЕРЁЖА. (пройдясь и остановившись) Так я реально смахиваю на идиота, который роется по помойкам?
СОНЯ. Не подходи ко мне! Крыса! Фу!
СЕРЁЖА. (подобрав с пола валенок) Замечательно! Если даже ты повелась на эту разводку, то я могу быть спокоен - по крайней мере, до завтра (достав из валенка небольшой и невзрачный свёрток, протягивает его Соне)
СОНЯ. (взяв свёрток) Что это?
СЕРЁЖА. Развязывай аккуратно, а то просыплешь!
СОНЯ. (развязав) Ой!
СЕРЁЖА. Не ори ты на весь вокзал!
СОНЯ. (подняв глаза) Где ты это взял?
СЕРЁЖА. Как где? На помойке!
СОНЯ. Так ты реально за ювелирные магазины взялся?
СЕРЁЖА. Как видишь.
СОНЯ. (опустив взгляд и трогая драгоценности) Ах ты, мать моя женщина! Да здесь брюликов - на двухкомнатную московскую хату!

СЕРЁЖА. А золота и рубинов - на двухэтажную дачу. Я уж давно присматриваюсь к домам в деревушке Путинка. Луховицы славятся огурцами, в Непецыно растёт лук размером с кулак, а Путинские менты никогда не трогают настоящих воров. Ну, то есть - таких, как я! Они их боятся.
СОНЯ. С ума сойти! Серёжка, я слепну! Это фантастика, это сон! (поднимает взгляд) О, мой ангел! Так ты таскался с этим мешком только для того, чтоб менты сочли тебя идиотом и не дорылись до них? Да ты просто гений, а я - тупица, дура, ослиха! И я, такое ничтожество, ещё смею тебя любить больше всех на свете! Смею мечтать о тебе, мой прекрасный принц на белом коне… Прости меня, если можешь!

Глаза у Сони влажно блестят. Серёжа, подойдя к ней и трепетно наклонившись, целует её взасос. Она его обнимает одной рукой, бережно держа в другой руке драгоценности. Раздаётся стук в дверь. влюблённые размыкают свои объятия.

СОНЯ. (с бешенством) Туалет закрыт на ремонт!
СЕРЁЖА. (шагнув к двери, прислушавшись и вернувшись к Соне) Ты сможешь это заныкать?
СОНЯ. (поколебавшись) Нет! Серёженька, нет!
СЕРЁЖА. То есть как? Ты шутишь?
СОНЯ. Какие шутки, Серёнечка? Участковый уверен, что ты уже устроил здесь склад! Оперов натравит, и как тогда мы будем выкручиваться? Тогда - верная хана и мне, и тебе!
СЕРЁЖА. Мать твою за ногу! А давно он здесь был?
СОНЯ. Полчаса назад! Он ещё сказал, что ты примелькался и скоро вляпаешься!
СЕРЁЖА. Я ведь не говорю, что здесь надо прятать!
СОНЯ. Серёжа! Если меня начнут молотить ногами, я расколюсь! Мне жизнь дорога. Ты знаешь, что у меня все почки отбиты! (придав свёртку первоначальный вид, возвращает его Серёже)
СЕРЁЖА. Да что ты, … , говоришь! Ты за три рубля дашь себя на части изрезать!
СОНЯ. Мне не нужны палёные цацки, понял? Они палёные дочерна!
СЕРЁЖА. Сонька, за мной идут! Меня могут взять в любую секунду! С этими цацками мне десятку впаяют сразу же! Что тогда будешь делать? Опять пойдешь сосать между гаражами?
СОНЯ. Ты за меня не волнуйся. За себя - тоже. У меня будет что тебе присылать!
СЕРЁЖА. Угу.
СОНЯ. Сегодня на рынке цыганка сказала мне, что я выйду замуж. До Рождества!
СЕРЁЖА. (вздохнув) Опять двадцать пять! Ну скажи, зачем нам с тобой жениться? Мы и так счастливы!
СОНЯ. И ещё сказала, что моим мужем будет нормальный здоровый парень, а не бездомный токсикоман-полудурок с двумя судимостями!

Серёжа некоторое время стоит недвижно, глядя на Соню, потом подбирает валенок и суёт в него свёрток. Валенок вновь укладывает в мешок. Растерянно смотрит по сторонам.

СОНЯ. Серёжка, пойми меня! Ну пожалуйста, постарайся меня понять. Я очень устала от нищеты и ублюдков. Ленка давала своему папочке, а меня мой даже не спрашивал! А мамаша, хоть на чертей с топором кидалась - боялась папочку, и меня чем только не била! Разделочная доска была самым мягким средством... Когда они захлебнулись своей блевотиной, я обшарила их карманы и знаешь куда пошла? За шампанским. И детство было не самым страшным периодом моей жизни, клянусь тебе!

Серёжа с демонстративным презрением достаёт из кармана пачку таблеток и начинает их жрать одну за одной, глядя в глаза Соне.

СОНЯ. Ну и козёл!

Серёжа, убрав оставшиеся таблетки в карман, делает шаг к Соне и награждает её пощёчиной. Соня, вскочив, даёт ему сдачи. Серёжа хватает её за горло. Соня вонзает зубы в его запястья. Серёжа, вскрикнув, наносит ей удары по голове свободной рукой. Соня, разжав челюсти и присев, берёт сковородку и бьёт Серёжу по лбу.

СЕРЁЖА. (отпрыгнув и приложив ко лбу руку) Тварь!
СОНЯ. (швырнув сковородку на пол) Даю тебе полминуты, чтоб ты собрал этот хлам и исчез. Навеки!

Серёжа молча запихивает свою добычу в мешок и тащит его к двери. Соня широко распахивает её.

СЕРЁЖА. (выволочив мешок за дверь) Умри, кобелиха! Блевотина тупорылая!
СОНЯ. Сдохни, гнида!
СЕРЁЖА. Имей ввиду, прыщавая мразь, что с этой минуты не только у меня, но и у тебя под ногами земля горит!

Соня, захлопнув дверь, но не заперев ее, некоторое время ходит из угла в угол. Потом она садится на стул, прикладывает ладони к лицу и сидит недвижно. Доносится шум вокзала, оживившегося прибытием электрички. Лает собака.

СОНЯ. (заплакав) Барбос, мой ангел! Кто там тебя обижает? Не обижайте собаку! Я за неё могу уничтожить всех! Вам понятно, сволочи?

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. (плача) Не обижайте собаку! Её пять лет обижают! Она бездомная! Её бьют! Ей нечего есть! Но она не злая...

Входит Кирилл. Застыв у порога, смотрит на Соню.

СОНЯ. Ей негде жить! Её запугали! Её измучили! У неё под ногами земля горит...
КИРИЛЛ. Извините...
СОНЯ. (опустив руки) А?
КИРИЛЛ. Добрый день.
СОНЯ. Чего?
КИРИЛЛ. Ещё раз прошу прощения. Я вам, кажется, помешал?
СОНЯ. Нет, я ничего не делала...
КИРИЛЛ. Вы читали стихи!
СОНЯ. Смеётесь? Я бредила. Что вам нужно?
КИРИЛЛ. Я бы хотел помыть руки с мылом, если это не слишком проблематично.
СОНЯ. К сожалению, слишком. Мыло украли на той недели, а кран наеб... сломался на этой.
КИРИЛЛ. А вы не знаете, где здесь можно руки помыть? Какое-нибудь кафе поблизости есть?
СОНЯ. Макдональдс. С той стороны вокзала, за рынком. Да у вас чистые руки!
КИРИЛЛ. Боюсь, что нет. Я сейчас погладил уличную собаку. Она пила водичку из миски около туалета.
СОНЯ. Если она была среднего размера, серая, с маленькими ушами, то можете быть спокойны. И даже счастливы. Вы погладили ангела.
КИРИЛЛ. Неужели?
СОНЯ. Точно вам говорю. Она меня любит. Точнее, он. Впрочем, ещё больше он любит шляться по всему городу в поисках романтических приключений, но всё равно - любить меня может разве что ангел.
КИРИЛЛ. (улыбнувшись) Ну вы даёте!
СОНЯ. У вас ещё ко мне есть вопросы?
КИРИЛЛ. Нет... то есть, да... Видите ли, я...
ЛЕНА. (влетев) Сонька!!!

Остановившись, разглядывает Кирилла. Соня, вскочив, выталкивает её наружу и запирает дверь. Усевшись затем на стол, болтает ногами.

КИРИЛЛ. Вам не холодно в шлёпанцах?
СОНЯ. Нет, не холодно. У меня земля горит под ногами. Что вы хотели спросить?
КИРИЛЛ. Я хотел сказать, что у вас - потрясающие глаза...
СОНЯ. Мой дорогой мальчик! После меня руки мыть вам придётся точно.
КИРИЛЛ. Простите, вы не могли бы немножко повернуть голову влево?
СОНЯ. (исполнив просьбу) Учтите - касса пустая.
КИРИЛЛ. (приблизившись к Соне) С ума сойти! Вот это оттенок! Цвет контрастирует с глубиной так резко, что создаётся эффект луны!
СОНЯ. (пристально посмотрев Кириллу в глаза) Это оттого, что ты не запил феназепам водкой. Градусы не бодрят, но соединяют с реальностью. Гуд бай, мальчик! Скажи Серёже, что участковый подарил мне свой шпалер!
КИРИЛЛ. (отступив) Простите, забыл представиться. Я художник. Меня зовут Кирилл Шелехов. В позапрошлом году я занял второе место на Всероссийском конкурсе портретистов, пишущих маслом.
СОНЯ. (ошеломлённо) Вы из Москвы приехали?
КИРИЛЛ. Да, к своей однокурснице. У неё здесь студия.
СОНЯ. Извините... Мне жутко стыдно, что я на вас сорвалась! Просто у меня есть знакомый псих, который сегодня украл для меня луну и на остановке её забыл. Представляете?
КИРИЛЛ. Представляю. Я объясню, что такое эффект луны. Это сочетание отражённого света и бесконечности. Отражённый свет ощутимее и плотнее, чем первородный, а бесконечность дает ему ещё и характер. Глубина ваших глаз сногсшибательна, как глубина неба, и отражённый свет падает из неё с пугающей нереальностью, как...
СОНЯ. Как топор.
КИРИЛЛ. Топор?
СОНЯ. Да. Любой свет падает, как топор, отточенный шквалом противоречий! Сатана кто у нас? Ангел света.
КИРИЛЛ. Он, насколько я знаю, был им до бунта.
СОНЯ. Если был, но не есть - объясните, почему совесть ночью терзает, а днём всего лишь щекочет?
КИРИЛЛ. Я не считаю, что совесть - служанка Бога. Уж слишком она сговорчива.
СОНЯ. (помолчав) Вы хотите мне предложить позировать вам, Кирилл?
КИРИЛЛ. Да, вы угадали. Два-три сеанса, не больше. Работать мы сможем здесь. Гонорар - пять тысяч.
СОНЯ. (вздохнув) Боюсь, что мне придётся вам отказать, мой мальчик.
КИРИЛЛ. (помолчав) А можно узнать причину?
СОНЯ. Пожалуйста. Я ни разу в жизни не раздевалась перед мужчиной. и никогда этого не сделаю до замужества, освящённого церковью.

Кирилл смотрит на собеседницу с любопытством.

СОНЯ. Вы ошеломлены, как я вижу? Естественно! Двадцатидвухлетняя девушка вызывает сегодня большее изумление, чем двенадцатилетняя женщина. Но мои родители воспитали меня иначе. А так как мои родители для меня являют собой источники света - не отражённого, а духовного, сбережённого двадцатью поколениями дворянского рода, я ...
КИРИЛЛ. Простите, что прерываю. Просто я вижу, что вынудил вас коснуться глубоко личного и болезненного аспекта. Но почему вы решили, что я хочу рисовать вас голой?
СОНЯ. Мой мальчик, я - не Джоконда! Это её глазами любуются пять столетий, а на мои, как правило, тратят две-три минуты, после чего начинают тыкать и хватать за руки!
КИРИЛЛ. Я стою перед вами десять минут, и мы до сих пор на "Вы". Поверьте, у меня много натурщиц с модельной внешностью, да и тему эту я исчерпал. С вашей помощью я хочу попытаться изобразить метафизику отражения света от женских глаз, и более ничего!
СОНЯ. (поразмышляв) Вы мне обещаете это?
КИРИЛЛ. Да!
СОНЯ. (помолчав) Я вижу одно препятствие, и оно может стать непреодолимым! У меня нет приличной одежды.
КИРИЛЛ. То, что на вас сейчас, подойдёт. Вам придётся только умыться. Синяк не нужно запудривать.

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. (громко) Извините, туалет временно не работает по причине ремонта!
ТАНЯ. (колотя в дверь кулаками) Сонька! Паскуда, сука, свинья, открой! я щас обоссусь от холода!

Соня, соскочив на пол, подходит к двери. Та содрогается от ударов Таниных кулаков.

КИРИЛЛ. Итак, мы договорились?
СОНЯ. Ладно, приходи завтра! Часов в одиннадцать.

Открывает. Кирилл выходит. Вбегает Таня в порванных сзади джинсах и лифчике, босиком. Ойкая, хватает стоящую на полу бутылку и закрывается с ней в одной из кабинок.

СОНЯ. (запирая дверь) Танька! За тобой черти, что ли, гнались? Что это за вид?
ТАНЯ. Какие, блин, черти? Если бы черти... Питбультерьеры! (кашляет)
СОНЯ. А ты почему босиком? Где твои ботинки, подаренные тебе Жанной Агузаровой?
ТАНЯ. Соскочили! Я их зашнуровать не успела!
СОНЯ. А кофта где?
ТАНЯ. Какая, блин, кофта, дура! Ты бы оттуда без трусов выскочила!
СОНЯ. Откуда?
ТАНЯ. От этих долбаных лесбиянок, чтоб они сдохли! Чёрт... (кашляет)
СОНЯ. А ну, хватит там водку жрать! Извращенка!

Таня выходит с бутылкой, слегка прихрамывая.

СОНЯ. (глянув на неё сзади) Джинсам - кирдык!
ТАНЯ. Хорошо, что жопа цела! (садится на стол, сосёт из бутылки) Сонька, это такие мрази обкуренные!
СОНЯ. А что у тебя с ногой, чего ты её волочишь?
ТАНЯ. Да, ерунда! Перелом лодыжки.
СОНЯ. А может, вывих?
ТАНЯ. (поставив водку на стол) Сонька, что ты гонишь? Если бы это был вывих, питбультерьер меня не догнал бы!
СОНЯ. Возможно, его прапрадед был русской псовой борзой. А ну, дай пощупаю!
ТАНЯ. (вытянув ногу) Если сделаешь больно, я тебе стол обоссу!

Соня, взяв ногу Тани, прощупывает голеностопный сустав.

ТАНЯ. Ну, что?
СОНЯ. Да, вывих! Вправляю.

Дёргает с такой силой, что Таня с визгом слетает со стола на пол. С яростью вырвав ногу из рук подруги, тяжело дышит от боли.

СОНЯ. (смеясь) Извини, Танюха! Я не учла, что стол - полированный.
ТАНЯ. (вставая и потирая зад) Хорошо.

Садится на стол, присасывается к бутылке.

СОНЯ. (сев на стул) А теперь скажи мне, как ты дошла до такого скотства?
ТАНЯ. Это тебя не касается!
СОНЯ. А ну, дай-ка сюда бутылку.
ТАНЯ. Ночевать было негде! К хозяйке родственники припёрлись! А ты меня задолбала своим цинизмом! Иду по рынку, гляжу - две девки сосутся, чёрненькая и беленькая. Я к ним подошла, по окорочкам их хлопнула и поехала с ними на какую-то дачу. Утром встаю, гляжу - ещё спят! Ну, я набиваю пакет их юбками и колготками...
СОНЯ. А трусы не понравились?
ТАНЯ. На трусах-то я и спалилась! Стала искать их под одеялом, эти две сучки проснулись и оказались такими суками! Жесть! Когда я об них все ногти сломала и за каминную кочергу взялась, они отцепили двух этих долбанных крокосвинов. (прикладывается к бутылке) А ночь прошла ничего! Они кое-что умеют. Чёрненькая меня с катушек сняла без шмали!
СОНЯ. А как? Покажешь?
ТАНЯ. (опять расставшись с бутылкой) Задницу подставляй.

Соня с любопытством встаёт, поворачивается к Тане спиной, задирает юбку и наклоняется. Раньше, чем она успевает взяться за трусики, Таня изо всей силы бьёт ей по заду пятками. Результат приводит её в восторг. А результат - в том, что Соня, визжа, пропахивает пол носом до самой двери.

ТАНЯ. (смеясь) Извини, Сонюха! Я не учла, что пол лакированный!
СОНЯ. (встав и распахнув дверь) Пошла вон отсюда!
ТАНЯ. Ты что, с ума сошла? Куда я пойду - босиком, раздетая? Там плюс пять!
СОНЯ. Барбос!
ТАНЯ. (соскочив со стола) Пожалуйста, Сонька, не прогоняй меня! Умоляю! Я пол здесь вымою. Посмотри, какой грязный!

Соня, заперев дверь, садится на стол, и тремя глотками приканчивает бутылку. Таня подходит к ведру. Взяв из него тряпку и хорошенько её отжав, встаёт на колени. Белея трусиками в дыре сзади на штанах, старательно моет пол. Соня наблюдает. Барбос, примчавшись на её зов, поскуливает за дверью.

ТАНЯ. (красиво передвигаясь на четвереньках) Чего ты бесишься, Сонька? Почему я не ору на тебя за то, что ты тут закрылась с мальчиком?
СОНЯ. Не бешусь я! А этот мальчик - художник.
ТАНЯ. Он тебе платит? Или опять высокие отношения?
СОНЯ. Выше некуда! Он портрет мой будет писать.
ТАНЯ. Портрет? Зачем ему твой портрет? У тебя - прыщавая задница! Ты ему её показала?
СОНЯ. Ну вот ещё! Он её увидит лишь после свадьбы.
ТАНЯ. Ах, у вас свадьба будет? Ура! Салатику поедим.
СОНЯ. Только после заключения брачного договора.
ТАНЯ. Вот это верно. Брачный договор нужен. Без него этот Рафаэль, увидев твою прекрасную попу, так по ней даст коленом, что ты досюда будешь катиться. Я представляю, что это будет за договор! Соня обязуется брить подмышки, не воровать картины, от алкашей и от мужа не залетать - дебилов и так полно, блевать исключительно в унитаз…
СОНЯ. Если не заткнёшься - я у тебя клофелин отберу на свадьбе. Из трусов выну!
ТАНЯ. Вставить три зуба!
СОНЯ. Сама вставь два.
ТАНЯ. (прервав работу) Ленка, что ли, языком чешет?
СОНЯ. По всему городу.
ТАНЯ. Вот скотина! И что она тебе рассказала?
СОНЯ. Что ты троих мудаков под стол уложила, сняла с них золото с кэшем и нарвалась на какой-то мутный замок.
ТАНЯ. А дальше?
СОНЯ. Пришлось тебе клиентосов своих откачивать. И в табло от них получать.
ТАНЯ. (возобновив работу) Вот бред! Сама прикинь, Сонька - как я могла откачать их от клофелина? Я что, ношу с собой фельдшерский саквояж? Сказать, что реально было? Я из окна полезла, да зацепилась за карниз поясом и повисла, как идиотка! Через пятнадцать минут пожарники меня сняли, а мусора приложили мордой об свой УАЗик.
СОНЯ. Так ты под следствием, что ли?
ТАНЯ. Какое следствие? Знаешь, кем оказались те три козла? Убийцами в розыске! Прокурор мне руку пожал.
СОНЯ. (вздохнув) Тебе повезло, что Ленка физически не способна говорить правду!
ТАНЯ. Да почему?
СОНЯ. Потому что лучше ползать на брюхе перед козлами, чем кверху жопой висеть! Первое забудут, второе - нет.
ТАНЯ. Да почему? Это было просто смешно!
СОНЯ. Люди не умеют просто смеяться над такими, как ты.
ТАНЯ. (шумно вздохнув) Когда я свалю из этой деревни?
СОНЯ. Ты про Коломну? Или про всю страну?
ТАНЯ. Да про всю вселенную!

Соня достаёт из ящика стола зеркальце и подносит его к лицу.

ТАНЯ. (ползая и работая тряпкой с дикой энергией) Весь последний год меня гложет мысль, что я занимаюсь не своим делом!
СОНЯ. Я думаю, что в конкретный данный момент эта мысль абсурдна. (помолчав) Впрочем, надо отдать тебе должное - ведьму ты развела красиво!
ТАНЯ. А где Серёжка?
СОНЯ. Я это имя слышу впервые.
ТАНЯ. Опять тут было смертоубийство?
СОНЯ. (рассматривая своё лицо то справа, то слева) Как ты считаешь, что во мне самое некрасивое?
ТАНЯ. Самое?
СОНЯ. Да! (кладёт зеркальце)
ТАНЯ. Желчный пузырь.
СОНЯ. А снаружи?
ТАНЯ. Снаружи ты - совершенство. Кое-кто говорит, что нос слишком длинный, но у моей двоюродной сестры он почти такой же, и её взяли на радио! Неужели там хуже знают, какой длины должен быть безупречный нос?
СОНЯ. (вытянув ноги) А ноги не слишком длинные?
ТАНЯ. Нет, в самый раз.
СОНЯ. А глаза не слишком большие?
ТАНЯ. Нет. И зубы не слишком белые. И морщины для двадцати трёх лет - вполне идеальные. Не сорвётся твой Тициан с крючка, не волнуйся!
СОНЯ. Это уж точно. Цыганка мне поклялась, что я до Нового года выскочу замуж. Сейчас - конец сентября. Если этот мальчик, который двадцать минут раздевал меня сумасшедшим взглядом - не мой жених, то где мой жених? Осталось три месяца!
ТАНЯ. Когда он придёт тебя рисовать-то?
СОНЯ. Завтра. Передай Ленке, Женьке, Маринке и всем-всем-всем, чтоб строго с одиннадцати до трёх не лезли сюда! Ни под каким видом!
ТАНЯ. (прервав работу) С одиннадцати до трёх? Но я сплю до часу!
СОНЯ. И что?
ТАНЯ. Что значит - что? Как я буду спать в такой обстановке? Ведь я у тебя ночую!
СОНЯ. Кто это тебе сказал-то такую глупость?
ТАНЯ. (поднявшись и бросив тряпку) Я пол здесь вылизала!
СОНЯ. Ты водки выжрала больше, чем израсходовала воды! На шлёпки и дуй отсюда. (снимает шлёпанцы и бросает их к ногам Тани)
ТАНЯ. Это нечестно! Я не уйду! Можешь звать Барбоса, я его не боюсь! Чего мне его бояться, если я двух питбулей не испугалась?

Соня вынимает из ящика стола пистолет, берёт Таню на прицел и делает взгляд убийцы.

ТАНЯ. (с испугом) Что это?
СОНЯ. Переводчик. С русского на ослиный.

Стреляет вверх. Таня, взвизгнув, хватает шлёпанцы, открывает дверь и с быстротой молнии исчезает. Дверь - нараспашку. Голоса. Ветер. Отблески фонарей. Соня убирает пистолет в стол, спрыгивает на пол и запирает дверь. Ложится на стол. Ей нехорошо. Доносится шум набирающего ход поезда. Отдалённо лает собака.

СОНЯ. Барбос, охраняй!

Плачет, погружается в сон. Кто-то стучит в дверь. Барбос лает близко. Стук прекращается.


Затемнение.

Конец первого действия
 
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же. Соня спит на столе под утренний шум вокзала. Лает собака.

ЛЕНА. (с улицы) Сонечка, успокой этого придурка! Он нас сожрёт!
СОНЯ. (тотчас приняв сидячее положение) Кто пришёл?
ТАНЯ. Это мы!
СОНЯ. (строго) Барбос, не гоняй скотину!

Барбос перестаёт лаять. Соня зевает и протирает глаза. Раздаётся стук.

СОНЯ. (свесив ноги) Что надо?
ЛЕНА. Сонька, открой! Мы тебе еду принесли! И выпить.

Соня поспешно спрыгивает, бежит босиком к двери. Открывает. Лена и Таня входят. На Лене - юбка, туфли и куртка, на Тане - новые джинсы, свитер и мокасины.

СОНЯ. (запирая дверь) Сколько времени?
ЛЕНА. Половина одиннадцатого.
СОНЯ. Утра?
ЛЕНА. (смеясь) Ты чего, за водкой ночью ходила?

Соня, не отвечая, плюхается на стул и трёт виски пальцами.

ТАНЯ. (присев на корточки и подняв сначала одну ногу Сони, потом - другую) Нет, не похоже! Ноги немного чище, чем улица. (выпрямившись, садится на стол)
ЛЕНА. Серёжка, значит, здесь был!
ТАНЯ. Нет, это вряд ли - крови на полу не видать. Осеннее отупение! Видишь, как башку щупает? Очень хочет понять, что это такое и зачем нужно.
СОНЯ. Танька, в отличие от тебя я неплохо знаю зачем нужна голова, и этот предмет у меня работает! (опускает руки, смотрит по сторонам) Интересно, куда это я спросонок шлёпанцы зашвырнула?
ТАНЯ. Сонечка, ты их мне вчера отдала! А я в них и полпути до Ленки не пробежала, они от дождя расклеились. Дрянь китайская!
СОНЯ. Ой… А как я буду позировать? Эти шлёпанцы подходили к моим глазам!
ТАНЯ. (рассмеявшись) А, про художника она помнит! Вот сучка хитрая!
ЛЕНА. (расстёгивая карманы) Я тебя выручу, Сонька! Отдам тебе свои туфли. А сама спрячусь и буду ржать в унитаз.

Достав из карманов три упаковки чипсов, даёт одну из них Соне,
Другую - Тане. Располагается на столе бок о бок с последней, и, таким образом, оказывается прямо напротив Сони, которая с молчаливой скорбью осознаёт, что подло обманута - чипсы будут единственным угощением. Вскрыв пакетики, жрут.

ТАНЯ. А он реально художник? Не аферист?
ЛЕНА. Да ты чего гонишь? На что её разводить-то? На ведро с тряпкой?
ТАНЯ. На извращённый секс, дура! Он же не знает, что у неё прыщавая задница!
СОНЯ. Он художник. Это бесспорно. Конечно, он мне приврал, сказав, что занял второе место на Всероссийском конкурсе, потому что теорией он владеет где-то на уровне предпоследнего курса Суриковского училища, но для жулика это слишком высокий уровень!
ТАНЯ. (закатывая глаза) Держите меня, я падаю!
ЛЕНА. А я с тобой не согласна! Сонька - реально грамотный человек. Она столько книг прочитала, сколько ты - строчек!
ТАНЯ. «Три мушкетёра»! Тридцать пять раз! А гонора - на Сорбонну! Какой вопрос не затронь - тут же прозвучит экспертный доклад! Профессорша! Кислых щей. Представляю, какое тут вчера было шоу! (изображает голосом Соню) Ах, я такая неловкая! Вот, извольте полюбоваться: не далее как вчера стукнулась лицом о самую интересную часть Давида в музее, и точно так же позавчера своей интересной частью наткнулась на штурвал яхты! Зубы я десять лет не чистила потому, что папочка мой, филолог, при мне засунул маме-искусствоведу зубную щётку не в ротовое отверстие, и с тех пор не могу я видеть этот предмет! Почему я здесь? Пришлось взять кредит, чтоб купить билет в Большой театр, и мой коттедж ушёл с молотка…
СОНЯ. (улыбнувшись) А вы попить ничего не взяли? Сушняк замучил.

Лена вытаскивает из самых глубин кармана баночку пепси и отдаёт её Соне. Та, положив пакет с чипсами прямо на пол, вскрывает баночку. В тот же миг пристально наблюдающая за нею Таня вдруг поднимает ноги, делает скоростной разворот на попе, спрыгивает с другой стороны стола, ныряет в ближайшую из кабинок и закрывается.

СОНЯ. (встав) Танюшка! Прячься куда угодно, хоть в унитаз залезь - всё равно умоешься пепси-колой.
ТАНЯ. Сперва умойся сама! Я бы сейчас морду тебе набила, если бы не боялась испачкать об неё руки.
ЛЕНА. Танюха, ты идиотка? Скоро одиннадцать, а мы даже ещё не начали разговор!
СОНЯ. Разговор? Какой разговор?
ЛЕНА. У нас к тебе разговор. Чрезвычайно важный.
СОНЯ. О чём?
ЛЕНА. Узнаешь!
СОНЯ. (сев) Очень интересно! Послушаем. (доедает чипсы, пьёт пепси)
ЛЕНА. Я Теймуразу сказала, чтоб он пришёл к тебе за шпалером не днём, а …
СОНЯ. Мне надоело слушать эту херню. Идите отсюда! (сминает банку, бросает её на пол под умывальником)
ЛЕНА. Ты плохо выспалась?
СОНЯ. Хорошо. У меня хорошее настроение. И ты, тварь, его не испортишь!
ЛЕНА. Танька!
ТАНЯ. (вернувшись и сев на прежнее место) Сонька, ты знаешь, как у меня голова работает.
СОНЯ. Знаю. Поэтому повторяю: вон! Сию же минуту!
ЛЕНА. Послушай ты полминуты!
СОНЯ. Ни полсекунды! У меня нет пистолета! Я его отдала! Отдала, понятно?
ТАНЯ. Не ври. Теймураз придёт за ним поздно вечером. Но тебя здесь уже не будет. После того как ты попозируешь, мы отдрючим Марью Хуановну и прокрутим одно небольшое дельце.
СОНЯ. Вы что, совсем идиотки?
ЛЕНА. Ну как ты не понимаешь, что такой шанс выпадает только раз в жизни!
СОНЯ. Шанс загреметь на пятнадцать лет?
ТАНЯ. Да никто не будет сопротивляться! Пальнём разок - и обменный пункт, считай, наш!
СОНЯ. (прижав ладони к вискам) Вы всё-таки мне испортили настроение... Почему вы такие суки? Скажите мне, почему вы такие суки? Ну почему вы такие конченые уродины? Что мне сделать, чтобы вы сдохли?
ТАНЯ. Я знаю бабу, которая там кассиром работала! И она мне сказала, что вечером там бывает до миллиона долларов! Слышишь, Сонька? До миллиона!
СОНЯ. Ну и что дальше?
ТАНЯ. А дальше - берём такси до Москвы, снимаем там хату, делаем ксивы - я знаю где, и летим на другую сторону большой лужи!
СОНЯ. (опустив руки) Коза ты драная! На хер мне твоя лужа сраная? У меня скоро свадьба! Я выхожу за художника из Москвы! Понятно вам это?

Лена громко смеётся.

ТАНЯ. (соскочив на пол) Говоришь, свадьба?
СОНЯ. Да! А то ты не знаешь!
ТАНЯ. Я очень хорошо знаю, что если Ленка не даст тебе свои туфли - свадьбы не будет! Ты можешь смело о ней забыть. Этот Рембрандт присмотрится к твоим пяткам, которые ты неделю не мыла, и не поверит в историю про музей. Тем более, про штурвал. Кстати, эти туфли - от Кристиан Диор. Не подделка. Она их из ГУМа спёрла в Москве. Из самого ГУМа! (присев на корточки перед Ленкой, снимает туфлю с её ноги, которую та услужливо протянула, и подаёт эту туфлю Соне) Ну-ка, надень! Посмотрим.

Соня, осмотрев туфельку, надевает её.

ТАНЯ. Что скажешь, Ленка?
ЛЕНА. (вынув конфету и положив её в рот) Смотрится достаточно дорого. И к глазам подходит неплохо.
ТАНЯ. (поднявшись) Да не то слово! Сонька, клянусь - от вида твоей ноги даже у меня соски каменеют! А этот Гойя с его художественным чутьем сразу на руках тебя в ЗАГС потащит. Ленка, скажи ей, что я права! Нет, лучше молчи, у нас не осталось времени тебя слушать.
СОНЯ. (любуясь туфелькой на своей вытянутой ножке). Дайте-ка мне вторую.
ЛЕНА. (смеясь) Э, нет! Сперва шпалер дай. А вечером мы за тобой зайдём - если ты, конечно, из ЗАГСа уже вернёшься к нужному часу.
СОНЯ. Да вы что, девчонки, рехнулись? Скажите мне, вы рехнулись?
ТАНЯ. (забегав по туалету) Да, я рехнулась! Вот я взяла и рехнулась! Знаете, как? Сказать вам? Я полюбила общественный туалет. Не шучу! Я хочу всю жизнь сидеть на этом столе, наблюдая, как Сонька трёт тряпкой пол, задрав прыщавую задницу, и ждать Ленку с бутылкой водки! Я не могла полюбить общественный туалет, потому что мечтала стать предводительницей пиратов. Но полюбила! За что? Вот чего не знаю, того не знаю. И не желаю знать. Может быть - за то, что здесь была Юлька. Вы ещё помните Юльку? На этом самом столе лежала она, под её ногами скрипели вот эти самые доски, в это окно глядели её глаза и именно в этих стенах звенела её гитара. Общественный туалет- мой дом! И моя душа! Я его люблю! Обожаю!

Встав на колени, ползает и целует пол.

ЛЕНА. Как удивительно, Сонька, что Танька съехала раньше, чем мы с тобой! Ведь она детдомовская.
ТАНЯ. (встав) Думаете, вы не съехали, Лена, Сонечка? На себя посмотрите! Вам ведь по двадцать три года, а выглядите на тридцать! Зубы крошатся, глаза - стекляшки! Вас в дурку примут без направления участкового психиатра! Я точно вам говорю: если мы отсюда не уберёмся как можно дальше - к примеру, на Золотые пески Майами, нам от психушки не отвертеться!

Соня пристально смотрит на свои ноги.

ЛЕНА. Сонька, ты не согласна?
СОНЯ. С чем я должна согласиться? Она тут вчера орала как потерпевшая, что её достала деревня! Зачем же переезжать в соседнюю? Нет уж - если переезжать, то в город! Психушка - город.
ТАНЯ. (закатывая глаза) Держите меня, я падаю!
ЛЕНА. Знаешь, а мне близка её логика.
ТАНЯ. Да? Ты тоже собралась замуж? Надеюсь, после Нового года?
ЛЕНА. Нет, я вспомнила, как во втором классе не захотела пойти с ребятами в зоопарк, решив, вместо этого сходить в гости к одному дяде, который пообещал купить мне слона.
ТАНЯ. Купил?
ЛЕНА. Не купил. Когда мы с ним пили кофе, припёрлась его жена и сказала мне, что слоны конфетки едят. Я сразу ушла домой.

Раздаётся стук.

СОНЯ. (встав) Кто там?
КИРИЛЛ. Соня, доброе утро! Это Кирилл.
СОНЯ. Одну минуточку! (падает на колени) Ленка, пожалуйста! Ради Бога!
ЛЕНА. Но ...
ТАНЯ. Отдай! Отдай, пусть подавится! Ей уже ни Майами, ни Кащенко не поможет ...

Лена, вздохнув скидывает туфельку. Торопливо её напялив и кое-как отряхнув измятую юбку, Соня с торчащими во все стороны волосами и неумытым лицом подиумной поступью идёт к двери. К этой секунде Лена, воспользовавшись большой быстротой своих длинных ног, уже добегает до самой дальней кабинки и запирается в ней. Таня никуда не спешит. Она наблюдает.

СОНЯ. (открыв Кириллу) Привет!
ТАНЯ. (внезапно решив уйти и делая это) Здрасьте!
КИРИЛЛ. Доброе утро! (входит с мольбертом и сумкой, смотрит на Соню) Хорошо выглядишь! Извини, что раньше примчался - просто всё небо тучами затянуло, и я боялся, что дождь польёт.
СОНЯ. (запирая дверь на засов) Отличный мольберт!
КИРИЛЛ. (повесив сумку на стул) Нет, средний. Отличный мне однокурсница отказалась дать, хоть я ей всю ночь рассказывал про твои глаза и складки у рта! (устанавливает мольберт, придвигает стул к его левой стойке)
СОНЯ. Так может, не надо было рассказывать?
КИРИЛЛ. Я решил, что лучше мне с ней это обсудить. Она хорошо обсасывает нюансы. (достав из сумки банан, даёт его Соне)
СОНЯ. Это нюанс? Или угощение?
КИРИЛЛ. До конца сеанса - нюанс, потом угощение. (выкладывает из сумки на стул палитру, краски, кисти и прочие принадлежности)
СОНЯ. А твоя однокурсница даст тебе завтра мольберт, если ты меня угостишь бананом?
КИРИЛЛ. Наверное. (смотрит по сторонам и вверх) Свет отличный! Ну что, приступим, мадемуазель?
СОНЯ. А холст загрунтован?
КИРИЛЛ. Не беспокойся - твои глаза не померкнут, пронзая вечность, а щёчки не пожелтеют от духоты Эрмитажа, Пушкинского музея и Лувра. Садись на стол! Банан держи крепко, но элегантно - примерно так, как родители в детстве тебя учили держать серебряный нож для рыбных филе.

Ещё разок осмотревшись, берёт палитру. Соня с бананом запрыгивает на стол. Болтает ногами.

КИРИЛЛ. (смешивая краски) Сонечка, а зачем ты надела эти ужасные туфли?
СОНЯ. Разве они ужасные?
КИРИЛЛ. Извини, я неточно выразился. Они, конечно, красивые, но пойми, что было бы странно писать портрет княжны Таракановой в заточении, обрядив её в кружевное платье и бриллианты! Такой портрет бы не произвёл впечатления.
СОНЯ. Надо снять?
КИРИЛЛ. Пока не снимай. Набросаю фон - поглядим.
СОНЯ. (облокотившись о стол) Ты фон будешь делать?
КИРИЛЛ. Сонечка, сиди смирно! Каждый твой жест рождает во мне идею, а я совсем не хочу изменять свой замысел.

Соня принимает прежнюю позу. Кирилл, взяв кисть, приступает к изображению. Раздаётся стук.

СОНЯ. Извините, туалет временно не работает по причине ремонта!

Лена хихикает. Соня кашляет.

КИРИЛЛ. Хочешь, я напишу на двери «РЕМОНТ»? А потом закрашу.
СОНЯ. Но это будет неправда! Кирилл, опомнись! Как можно кистью грешить?
КИРИЛЛ. Почему же кистью нельзя, а языком можно?
СОНЯ. Я грешу языком только под влиянием страсти, когда она сильнее меня.
КИРИЛЛ. И что же за страсть тебя обуяла, прости за грубое любопытство?
СОНЯ. Сама не знаю. Думаю, что восторг...
КИРИЛЛ. Восторг?
СОНЯ. Что-то вроде этого. Мне приятно быть твоей музой.
КИРИЛЛ. Ты, как я вижу, неравнодушна к искусству?
СОНЯ. (со вздохом) Есть у меня такой недостаток!
КИРИЛЛ. Почему - недостаток?
СОНЯ. Да потому, что я трачу все свои деньги на галереи, музеи, выставки! Это глупо, я понимаю, но - ничего не могу поделать с собой. Генетика!
КИРИЛЛ. Вот как?
СОНЯ. Мои родители ...

Раздаётся стук.

СОНЯ. Прошу прощения, туалет временно не работает по причине ремонта! (громко вздыхает) Мои родители всю свою жизнь отдали искусству! Папа был хореографом в Большом театре, мама играла на контрабасе в Российском национальном оркестре. И они часто мне говорили: «Сонечка! Ты красива, а в наши дни телесная красота являет собой угрозу красоте внутренней, и поэтому ты должна всю жизнь отдавать все силы развитию нравственных и духовных основ своего характера...»

Раздаётся стук.

СОНЯ. В кусты иди срать, козёл! Вот тупая жопа!

Палитра соскальзывает с руки Кирилла. Он едва успевает её поймать, однако при этом роняет кисть. Подняв её с пола, возобновляет работу.

СОНЯ. (смеясь) Ну вот, опять вошла в роль! Понимаешь - Таня... Ну, эта девушка, которая сейчас тут была...
КИРИЛЛ. Кажется, она вчера прибежала в порванных джинсах?
СОНЯ. Да. Она учится в Театральном ВУЗе, но хранит девственность, следуя моему примеру, и педагоги никак не могут её настроить на дипломный спектакль! Проблема в том, что в этом спектакле ей предстоит играть проститутку. Вот мне приходится репетировать с нею!
КИРИЛЛ. Так ты режиссёр по образованию?
СОНЯ. По второму. То есть, по третьему! У меня ещё лингвистическое. Я знаю пять языков, и два из них помню. А начала я с актёрского факультета.
КИРИЛЛ. Я даже не сомневаюсь, что ты окончила его с Красным дипломом!
СОНЯ. Ты угадал. Но этот диплом сыграл со мной злую шутку. Я стала ездить на кинопробы и заключила контракт с известным продюсером. Ты о нём безусловно слышал. Но вскоре выяснилось, что роль, для которой он меня выбрал, предполагает сцены весьма особенного характера. Обойдусь без подробностей. Я мгновенно разорвала контракт. Чтоб выплатить неустойку, мне пришлось продать всё, что у меня было. Я продала и дом, и квартиру, и обручальные кольца моих покойных родителей, и кота, который душил не только мышей, но и больших крыс. Вот вкратце моя история. Не суди обо мне сурово.
КИРИЛЛ. Так ты, получается, здесь живёшь?
СОНЯ. Тебе это кажется неестественным? Ты не думаешь, что с моим воспитанием и характером мне здесь - самое место?
КИРИЛЛ. Не знаю, Соня, не знаю. Сходу указать место можно лишь примитивному человеку. А ты наполнена тайнами.
СОНЯ. Как Джоконда?
КИРИЛЛ. Скорее, как "Незнакомка" Крамского. В Джоконде - тайны Леонардо да Винчи, а не Джоконды.
СОНЯ. (чуть помолчав) Кирилл!
КИРИЛЛ. Да?
СОНЯ. А тебе не кажется, что мой нос слишком длинный, а уши чуть оттопыренные?
КИРИЛЛ. Пожалуй. И что?
СОНЯ. Ты не мог бы это немножко подкорректировать на холсте?
КИРИЛЛ. Соня, если я это сделаю - твой портрет дальше ЦДХ не пойдёт.
СОНЯ. Ты думаешь?
КИРИЛЛ. Это азбука. Если бы у Джоконды была модельная внешность, ты бы и не услышала это имя. Решили бы, что она снисходительно улыбается потому, что очень довольна собой, а вовсе не потому, что видит другую сторону вечности.
СОНЯ. (помолчав) Объясни мне свой замысел!
КИРИЛЛ. Сонечка, я восемь часов вдалбливал его профессиональной художнице!
СОНЯ. Поздравляю. И сколько раз до неё дошло?
КИРИЛЛ. Для невинной девочки у тебя отличное чувство юмора!
СОНЯ. Чувство юмора - это наследственная болезнь, а не венерическая!
КИРИЛЛ. А чувство такта?
СОНЯ. Это психическое расстройство, возникающее от частых ударов по голове и другим местам. Достоевский писал, что самые прекрасные манеры - у тех, которые биты бывали.
КИРИЛЛ. Ты знаешь, меня вообще никогда не били, но я за всю свою жизнь ещё никому ни разу не задал ни одного пошлого вопроса.
СОНЯ. Да это не чувство такта!
КИРИЛЛ. А что же это такое?
СОНЯ. Мягкость характера. Ты ужасно мягкий мужчина. Поэтому твоя однокурсница так ничего и не поняла за восемь часов!

Кирилл улыбается.

СОНЯ. Впрочем, язычок у тебя достаточно бойкий! Я слышала, что за это женщины иногда прощают мужчинам мягкость. Не все, но некоторые.
КИРИЛЛ. Давай чуть-чуть помолчим. Иначе я не ручаюсь за точное число волосков.
СОНЯ. Ты мои брови сейчас рисуешь?
КИРИЛЛ. Ноги.
СОНЯ. (с ужасом) Ноги? Кирилл! Я всё понимаю, но почему нельзя нарисовать ноги без волосков?
КИРИЛЛ. Потому что с выбритыми ногами ты будешь еще нелепее, чем Джоконда - с усами.
СОНЯ. Ты меня обезьяной, что ли, считаешь?

Кирилл молчит.

СОНЯ. Может, мне лучше взять банан в зубы?
КИРИЛЛ. Ты никогда не задумывалась, почему фотография до сих пор не вытеснила классическую портретную живопись?
СОНЯ. Папа однажды что-то говорил маме на эту тему, но я готовила курсовую работу и не прислушивалась.
КИРИЛЛ. Тебе это интересно?
СОНЯ. Конечно!
КИРИЛЛ. Фотограф снимает то, на что смотрит. А живописец рисует то, что он видит.
СОНЯ. И ты увидел вокзальную проститутку с мечтательными глазами, прикидывающуюся девственницей?
КИРИЛЛ. (внимательно поглядев на Соню и вновь начав рисовать) Я вчера тебе не поверил.
СОНЯ. Как интересно! А вот сегодня, значит, ты мне поверил?

Кирилл кивает.

СОНЯ. Так я могу съесть банан?

Тот же жест Кирилла.

СОНЯ. (очистив и съев банан) Это был космический образ! Чем ты его заменишь?
КИРИЛЛ. Пока не знаю. Ты не могла бы позадавать мне вопросы?
СОНЯ. Вопросы?
КИРИЛЛ. Да, какие угодно. Спрашивай, спрашивай! Что тебе интересно обо мне знать?
СОНЯ. Ты меня поставил в тупик… Впрочем, как угодно. Скажи-ка мне, сколько комнат в твоей квартире?
КИРИЛЛ. В одной - четыре, а в другой - три.
СОНЯ. Так у тебя две квартиры?
КИРИЛЛ. Да. Одна - на Таганке, другая - на Китай-городе... Хорошо!
СОНЯ. Так дело налаживается?
КИРИЛЛ. Не знаю... Ещё, ещё!
СОНЯ. Машина у тебя есть?

Раздаётся стук.

СОНЯ. Извините...
ТАНЯ. (колотя в дверь ногами и кулаками) Сонька, открой! А то утоплюсь!
СОНЯ. Ты что, ёб... ты что, обезумила? Я позирую!
КИРИЛЛ. Отвлечёмся, порепетируйте. (открывает)
ТАНЯ. (влетев и подбежав к Соне) Сонька, пятьсот рублей! Умоляю! Не дашь - зарежусь! Прямо сейчас, прямо здесь! Клянусь - жить не буду! Или пятьсот рублей давай, или нож!
СОНЯ. Тихо, тихо! Эмоции прибери! Это что за наигрыш? Я тебе сто раз говорила: проще всего на сцене орать! Учись доносить без визга.
ТАНЯ. Ты издеваешься надо мной? Уродина, тварь!

Бьёт Соню по голове наотмашь. Соня, швырнув в угол кожуру, спрыгивает на пол и отвечает двумя тяжёлыми оплеухами. Таня с рёвом вцепляется Соне в волосы, получает ряд жестоких ударов всеми конечностями и падает, увлекая противницу за собой. На полу борьба продолжается с ещё большим остервенением и пронзительным визгом.

КИРИЛЛ. Послушайте, девочки! Да вам Оскара надо дать.
СОНЯ. (прижав противницу к полу и стиснув её запястья) Ты что, больная? Зубов до хера осталось?
ТАНЯ. (мотая головой по полу) Сонька, я залетела! Пятьсот рублей не хватает! Дай, пожалуйста, дай!
СОНЯ. Ты брешешь!
ТАНЯ. Клянусь! Я только что протестировалась! Семнадцатого июля презик порвался!
СОНЯ. (вскочив и врезав Тане ногой) Кому ты втираешь, падла? Кому ты вешаешь? Презики просто так никогда не рвутся!
ТАНЯ. Сонька, ты знаешь, что они рвутся! Для этого необязательно трахаться как два бульдозера! (поднимается, хнычет) Пожалуйста, Сонька, выручи! Я хоть раз тебя подводила? Честное пионерское, отсосу - принесу, а не принесу - отсосу!
СОНЯ. Кирилл, у тебя пятьсот рублей взаймы не найдётся? Без денег это животное не уйдёт.
КИРИЛЛ. Вот, пожалуйста. (достаёт купюру)
ТАНЯ. (схватив её) Ой, большое спасибо! (смотрит на холст) Ух ты, красиво! А почему башки нет? Впрочем, для Соньки это не очень значимая потеря... Сонька, сегодня утром по телевизору говорили, что от прыщей на заднице хорошо помогает какой-то швейцарский крем! Вот только название я забыла. Вспомню - скажу. Пока! (убегает)
СОНЯ. (заперев дверь) Ну, как? Убедительно?
КИРИЛЛ. Не то слово! Она, по-моему, идеально подходит для этой роли.

Соня смотрит на холст.

КИРИЛЛ. А ты как будто и не играла ...
СОНЯ. Кирилл! Ты - гений!
КИРИЛЛ. Почему ты так думаешь?
СОНЯ. Потому что без головы я смотрюсь не хуже, чем с головой!
КИРИЛЛ. Ты шутишь?
СОНЯ. Нет, Кирилл, нет! Я даже больше скажу - без неё мне лучше!
КИРИЛЛ. Садись! Будем продолжать.
СОНЯ. Без образа?
КИРИЛЛ. Образ ты для себя нашла.
СОНЯ. Невинная девочка, играющая вокзальную шлюху? Банально, пошло! Кирилл, не надо рисовать голову.
КИРИЛЛ. (положив кисть) Соня, ты здорова?
СОНЯ. Какая разница? Я сказала - не смей, не смей ее рисовать!
КИРИЛЛ. Скажи, почему?
СОНЯ. Потому, что она лишит меня индивидуальности! Лучше быть совсем без башки, чем с чужой башкой. А она у меня - чужая, чужая! Я вечно делаю то, чего не хочу!
КИРИЛЛ. (деликатно взяв Соню за руки) Перестань. Оторвать башку может кто угодно кому угодно! Какую это дает индивидуальность? Твоя индивидуальность - это твои глаза, от которых свет отражается как от Тихого океана под россыпью южных звёзд!
СОНЯ. (высвободив руки и отступив) Да всё это сказки! Если бы у меня действительно были такие глаза как ты говоришь, я бы не в общественном туалете мыла полы, а где-нибудь в автосервисе! Сколько можно ломать комедию? Решил трахнуть глупенькую девчонку - так и скажи! Неужели ты не почувствовал, что мои моральные принципы, устоявшие перед пафосом режиссёров, профессоров и судей, готовы рухнуть от одного ласкового слова? От одного ласкового слова! (сев на стул, плачет)
КИРИЛЛ. Сонечка! Ты с ума сошла, что ли?
СОНЯ. (рыдая) Да, я сошла с ума! Какая досада! Увидела я тебя и сошла с ума...И не знаю, что теперь делать! Ты меня погубил! Зачем ты вошёл в этот туалет? Оторви мне голову! Я устала... я от неё устала! Она больная!

Кирилл, приблизившись, ласково поднимает Соню со стула и осыпает её лицо поцелуями.

СОНЯ. (захлёбываясь слезами) Не надо, это всё ложь! Ты лжец! Я нужна тебе не живая, а на холсте! Джоконда была самой обыкновенной бабой, а на холсте она миллиарды стоит! А я ...

КИРИЛЛ. Успокойся.

Целует Соню взасос. Она его обнимает с тихим блаженным возгласом, но внезапно отталкивает, прикладывает ладони к вискам и визжит как резанная.

КИРИЛЛ. Что опять не так?
СОНЯ. Лицемер! Ты женат! Женат! У тебя есть дети!
КИРИЛЛ. С чего ты это взяла?
СОНЯ. Ведь я же тебе сказала, что знаю пять языков! У тебя язык женатого мужика, имеющего детей! О, что я наделала? Я едва не лишила детей отца! Что я за чудовище мерзкое? Моё место - в реке глубокой! (опять ревёт, делает шаг к двери)
КИРИЛЛ. (удерживая её) Соня, успокойся! Нет у меня никаких детей и никогда не было! Что ты мелешь?
СОНЯ. (сопротивляясь) Пусти, пусти! Не трогай меня! Ты лжец, лицемер! А если не лжец, то покажи паспорт! Или ты скажешь, что дома его оставил?
КИРИЛЛ. Конечно, ведь я живу на соседней улице! То есть, моя однокурсница там живёт…
СОНЯ. Так я и думала, начались постыдные отговорки! Паспорт показывай или отпускай мою руку! Не смей меня подвергать гнусным оскорблениям! То, что я полюбила женатого человека - это несправедливость, а не позор! Не трогай, не прикасайся! Я не намерена быть посмешищем! Я - невинная девушка!
КИРИЛЛ. Да! Лингвист, знающая пять языков! Как это с невинностью сочетается?
СОНЯ. Ах! (закатывает глаза, бледнеет, безжизненно повисает на руках у Кирилла)
КИРИЛЛ. Твою мать…

Кладёт Соню на пол, и, открыв дверь, убегает. Соня немедленно принимает сидячее положение, утирает слёзы воротником своей кофты.

ЛЕНА. (высунув голову из кабинки) Сонька! Что ж ты, овца, так стрёмно запуталась в показаниях! Дура, что ли?
СОНЯ. Но он действительно оторвал мне башку! Я ослеплена страстью.
ЛЕНА. Ты что, в залёт собралась?
СОНЯ. Так он по-хорошему не ведётся! А у него - две квартиры! За две квартиры я от козла залечу.
ЛЕНА. Ну, это мы ещё в паспорте поглядим, что там за квартиры! Впрочем, больше чем про одну из паспорта не узнать… А ты чего, дура - целкой прикинулась?
СОНЯ. Почему я дура?
ЛЕНА. Про штурвал яхты ему расскажешь? Или про то, как ты нечаянно встала раком на пути носорога?
СОНЯ. Пока не знаю, есть время думать до завтра! Я ведь его сейчас все равно спроважу... Ой, ой! Бежит!

Лена прячется. Соня быстро ложится и закрывает глаза. Кирилл, прибежав с бутылочкой минеральной воды, запирает дверь и свинчивает с бутылочки пробку. Набрав полный рот воды, садится на корточки рядом с Соней и прыскает ей в лицо. Соня слабо стонет. Слегка мотнув головой, глубоко вздыхает, дрожит ресничками. Кирилл хлопает её по щекам. Раздаётся стук.

СОНЯ. (тихо, жалобно) Ах, я вся леденею! Я умираю! Боже, очисти меня от скверны мирской, прими мою душу… Прости мне мои грехи…
СЕРЁЖА. (стуча) Любимая, это я! Открой!

Соня громко стонет. Кирилл встаёт.

СЕРЁЖА. Моя ненаглядная, я подарок тебе принёс! Часы из белого золота! Они, правда, мужские, но ты их сможешь Таньке продать - она любит мальчиком наряжаться и голубых разводить. Часы нереальные! Очень дорогие, швейцарские! Я их только что снял с полковника ФСБ!
СОНЯ. (на всю Коломну) Урод!!!

Вскочив, открывает.

СЕРЁЖА. (вбежав с часами в руке) Видала? «Потек-Филипп»! Не подделка! Сто тысяч долларов! (поглядев на Кирилла) Здравствуйте.
СОНЯ. (запирая дверь) Идиот! Ты реально, что ли, гэбушника общипал?
СЕРЁЖА. (размахивая часами) Одну минуту назад, у банка! С ним - подполковник! Они за мной побежали, да ноги коротки!
СОНЯ. (заломив руки) Они ж тебя разорвут, ублюдок!
СЕРЁЖА. Они хорошо отстали и не могли увидеть, что я сюда завернул! Девчонки, которые на платформе цветы и семечки продают, меня обожают, Светка мне даже вчера…

Раздаётся стук.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!
ПОЛКОВНИК. (стуча) А ну, открывай! А то дверь взломаем! (стучат сильнее, вдвоём)

Соня закрывает лицо руками.

ЛЕНА. (распахнув дверь кабинки) Серёжка, иди ко мне!

Серёжа следует приглашению, Лена запирается с ним. Тем временем, стук сменяется ужасающими ударами.

СОНЯ. Я сейчас милицию позову! Идите отсюда!

Поспешно снимает туфли. Берётся также за кофту, но передумывает её снимать и мчится к столу, взлохмачивая руками волосы. С грохотом выдвигает верхний ящик стола. Достав пистолет, суёт его в карман юбочки, подбегает к Кириллу, падает перед ним на колени и торопливо расстёгивает ремень на его штанах.

КИРИЛЛ. (схватив её за руки) Что ты собираешься делать?
СОНЯ. Сосать, мудак! И откусывать, если ты свою пасть откроешь!

Очередной удар срывает с двери засов, и она распахивается. Полковник и подполковник входят.

СОНЯ. (вскочив) Вы что, оборзели? Куда врываетесь? Не мешайте работать!

Кирилл застёгивает ремень.

ПОЛКОВНИК. (подойдя к Соне) Где эта сволочь?
СОНЯ. Пошёл отсюда, козлина! Я мусорам отдаю по два косаря каждый день за то, чтобы здесь спокойно работать! Мы с ними не договаривались, что всякая мразь сюда будет лезть!

Полковник наносит ей удар в челюсть. Не обращая больше внимания на неё, заглядывает под стол. Соня же, упав, лежит без движения, слабо стонет. Тем временем, подполковник поочерёдно осматривает кабинки. Проверив три, он дёргает дверь четвёртой, которая заперта.

ЛЕНА. Занято!

Подполковник мощным рывком взламывает дверь, и, вышвырнув из кабинки Ленку, за шиворот выволакивает Серёжу. Тот улыбается Ленке, которая обречённо закатывает глаза.

ПОЛКОВНИК. (неторопливо к нему приблизившись и смахнув соринку с его плеча) Тебя по частям спустить в унитаз? Или целиком?
СЕРЁЖА. Сначала нырни в него за часами!
ПОЛКОВНИК. А тебе точно не страшно?
СЕРЁЖА. Нет, я вас не боюсь. Представляете, каких высот химия достигла?
Полковник бьёт Серёжу под дых. Серёжа сгибается. Подполковник наносит ему удар сверху, ребром ладони по шее. Серёжа падает вниз лицом. Полковник, склонившись, охлопывает его карманы, быстро находит свои часы. Надев их, он принимается зверски бить Серёжу ногами. Его товарищ делает то же. Лена визжит. Кирилл наблюдает. Серёжа, сжав голову руками, не издаёт ни звука.

СОНЯ. (поднявшись на четвереньки) Господа офицеры, ну что вы делаете? Его нельзя бить ногами! Он - идиот, больной человек! Импотент, придурок! Он с детства жрёт всякие таблетки, которые разрушают психику! Вы представьте, во что мозги его превратились… Он никому ничего плохого не делает, мы с ним дружим! Пожалуйста, умоляю вас, перестаньте!

Полковник и подполковник молотят уже бесчувственного Серёжу с прежним усердием. Соня, быстро поднявшись на ноги, достаёт пистолет и стреляет в воздух. Лена визжит. Незваные гости перестают избивать Серёжу и замирают, глядя на Соню. Она берёт на прицел полковника.

ЛЕНА. Сонька, не вздумай! Нужно тебе из-за этих тварей сидеть в тюрьме до сорока лет?
СОНЯ. Убирайтесь отсюда! Быстро!
ПОЛКОВНИК. Послушай, девочка ...
СОНЯ. Я не девочка. И не женщина. Я люблю импотента!

Делает выстрел, но неудачно. Промах. Лена визжит. Полковник и подполковник съёживаются.

СОНЯ. Слишком большая отдача! Надо пониже взять. (опять целится)
ПОДПОЛКОВНИК. Сонечка, успокойся! Не надо в нас стрелять. Мы уходим!

Уходят. Лена, встав на колени перед Серёжей, переворачивает его, расстёгивает на нём рубашку, щупает ребра. Соня, понаблюдав за действиями подруги, кладёт пистолет в карман и ровной, спокойной поступью направляется к двери.

ЛЕНА. Ты куда, Сонька?
СОНЯ. За водкой.
ЛЕНА. Ты что, сдурела? Какая водка? Беги и вызывай Скорую!

Соня молча выходит. Барбос при виде её радостно скулит. Кирилл, подбежав к столу, быстро выдвигает один за другим все ящики, роясь в том, чем они наполнены.

ЛЕНА. Ты что, совсем отморозок?
КИРИЛЛ. А ты решила ментов дождаться? Чтоб всё досталось не нам, а им? Заканчивай уже лапоть эту дохлятину, дрянь тупая! Иди бачки прошмонай!
ЛЕНА. (встав) Какая ж я дура, что всё тебе растрепала! Сколько раз повторять тебе - участковый туфту сморозил! Сонька не идиотка - хранить здесь краденное! Исчезни! Войдёт - пристрелит!
КИРИЛЛ. (выдвинув самый нижний ящик) Ты её плохо знаешь, хоть вы подруги с трёх лет! Она за дохлятину идёт в бой, а за бриллианты даже и пальцем не шевельнёт. Не очень вы с ней похожи!

Лена, подойдя к стулу, сгребает в сумку Кирилла все рисовальные принадлежности и вышвыривает её за дверь.

КИРИЛЛ. Ты что делаешь! Я на эту уродину час потратил, дорогой холст, и красок извёл на полторы тысячи! Охренела ты, подзаборная твоя рожа? Я просто так не уйду!

Лена выставляет за дверь мольберт. Кирилл, замахнувшись, чтоб припугнуть её, выбегает.

ЛЕНА. Барбос, гони его к дьяволу!

Раздаётся яростный лай. За ним тут же следует вопль Кирилла и его быстрый топот. Лай удаляется, затихая. Вскоре смолкают вдали и крики. Лена садится на стул, надевает туфли.

СОНЯ. (вернувшись) Он подментованный? Или это ты его навела?
ЛЕНА. Прости меня, Сонька! Честное слово, я это сделала не нарочно! Нечаянно разболтала…
СОНЯ. Ладно, забей! В туалете можно делать такое, чего нельзя нигде больше делать... (усаживается на стол, болтает ногами)
ЛЕНА. Что, водки в долг отказались дать?
СОНЯ. Отказались. Я им за три бутылки уже должна!
ЛЕНА. Ты вызвала Скорую?
СОНЯ. (пристально поглядев на Серёжку) Нет.
ЛЕНА. (вскочив) Ты что, обалдела? Ведь у него голова пробита! Ему немедленно надо в реанимацию!
СОНЯ. Нет. Пускай умирает. (достав из ящика стола пилочку для ногтей, начинает их обрабатывать) Он очень хорошо встретил смерть. Он всю жизнь боялся, что не сумеет достойным образом её встретить, поэтому жрал колёса. Сейчас его откачают, а в другой раз он запаникует, да и начнет унижаться! Лучше не рисковать. Тот, кто плохо жил, должен хорошо умереть. Иначе зачем рождаться?
ЛЕНА. (растерянно сев на стул и опять поднявшись) Я побежала за Скорой!
СОНЯ. Леночка, сядь! Пойми, я его люблю! И лучше всех знаю, что ему нужно. Клянусь тебе, если ты побежишь за Скорой - я всажу пулю в его башку. А потом - в свою.
ЛЕНА. (закрыв руками лицо) Сумасшедший дом!
СОНЯ. (пожав плечами) Общественный туалет.


КОНЕЦ

(начало - в романе "Холодная комната")

Авторские права нотариально заверены.