Некоторые вещи нужно делать сразу. Или не делать и сразу забывать. Только не всегда получается.
В дальний парк мы с ребенком ездили на трамвае. Нечасто, только когда ближние парки и детские площадки надоедали. Их в этом маленьком немецком городке было много, но тягу к разнообразию никто не отменял.
Одна из остановок трамвая приходилась на узкую улочку прямо напротив витрины небольшого антикварного магазина. Там я и заметил картину, которая странным образом привлекла мое внимание. Настолько, что по обратному пути мы на этой остановке вылезли.
Магазинчик был уже закрыт. Но картина, вот она, впереди на витрине.
Даже не картина, этюд. Размер полотна со стандартную страницу, может даже чуть меньше. С переднего плана на зрителя смотрят голова мужчины и морда лошади. В анфас. Выписаны размашистыми мазками, в коричневатых тонах. Мужчина длиннолиц, немолод, в широкополой шляпе. На заднем плане серебрится заснеженный лес, стоят скелетные елки. Пальцы мужчины держат лошадь под уздцы. Все.
Почему-то я решил, что этот набросок сделан известным художником. Уж больно мазки были свободные, как будто автор и не старался особо, а головы и елки возникли сами собой.
Не будучи уверен, что смогу покупку позволить, решил все же при случае в магазинчик заглянуть. Вот только случай все никак не представлялся. Следующий раз мы поехали в парк слишком рано утром, еще до открытия, а возвращались опять слишком поздно. Ну хорошо было в парке. Задержались.
Другой раз я настоял на том, чтобы вернуться пораньше, и вот стою у магазинчика, а он почему-то закрыт, хотя часы и рабочие. Вот же табличка с расписанием! А картина в витрине, и нравится она мне по самое немогу.
В последний раз я вовремя, и магазинчик открыт. Только вот картины в витрине нет. Утешая себя тем, что мало ли, может витрину обновили, они такое делают, в магазинчик вхожу.
Недалеко от входа сидит рослая и грузная немолодая женщина. Приветствую ее на английском, немецкий у меня никакой, и, к моему облегчению, женщина отвечает. Прошу разрешения осмотреть экспозицию, женщина соглашается, но тут же встает и пристраивается у меня за спиной. Я обхожу магазинчик по кругу, и она в шаге за мной. Нигде такого не было. И картины нет нигде.
Наконец мне это надоело, я показываю рукой на витрину и говорю:
- Здесь у вас была картина, я хотел ее купить. Но вы были закрыты.
- Картину украли.
- Как украли?!?
- Это магазин нашей мамы. Она сейчас в больнице. Мы с сестрой здесь помогаем, когда можем. Как раз была сестра; вошел мужчина, начал смотреть вещи. Потом схватил картину и убежал.
Все. Сказать по существу было больше нечего. Но есть же правила приличия. Я выразил глубокое сожаление и сказал, что с радостью картину бы приобрел. Теперь, когда ее не стало, я мог не волноваться по поводу своих ограниченных финансовых возможностей. Женщина сказала в ответ, что с радостью продала бы картину мне. На этом мы расстались.
Мой друг, Валера Биденмайер сказал мне, что теперь картина наверняка появится на барахолке. На городскую барахолку я ходил, там было много всего, но этой картины не было. Да и не верил я, что это была случайная кража. Вор знал ценность картины и украл ее для себя или на заказ.
Сейчас над моим рабочим столом висит картина на бумаге. Несколько почти случайных черных пятен образуют скачущую галопом лошадь. Почти анфас. Она мне нравится. Но это не та лошадь. И не та картина.