Как и моё поколение шестидесятых, я родилась и живу в контексте войны. Родители были детьми войны, бабушки-дедушки воевали, работали в тылу, и ровно половина из них погибла. Папина половина. Причём не только родители моего отца погибли, но и его младшие братик и сестрёнка. То есть вся семья. Так что я – сирота войны по своему в одиннадцатилетнем возрасте осиротевшему папе. Но и мамино детство, омрачённое бомбёжками, голодом, страхом, и бесконечным ожиданием сначала вестей и писем с фронта, окончания войны, потом возвращения отца... тоже добавило в общую картину горечи и боли.
Оглядываясь назад, прадедушек-прабабушек не вижу вовсе – до Второй мировой войны, как известно, была Первая мировая, а также ещё другие разные войны, включая гражданские…
Каждое 9 мая я просыпалась со слезами, проводила праздник сначала у папы на руках, потом за общим столом, но всегда с близкими, всегда среди тех, кто ценил и любил День Победы больше, чем Новый год и дни рождения.
Я помню молодых ветеранов – чуть старше родителей, когда на улицах незнакомые люди обнимали и поздравляли незнакомых людей – и все плакали от счастья. Не так, конечно, как 9 мая 1945 года, судя по кадрам кинохроники, но тоже от всего сердца обнимались и плакали, пусть и спустя двадцать, двадцать пять, тридцать лет... потому что многие, очень многие ещё были живы.
Спустя тридцать четыре года живых ветеранов становилось всё меньше, но им на смену уже появились новые ветераны – их сыновья и внуки, «афганцы» – моложе, растеряннее и злее, мальчишки из моего двора. И я плакала, провожая своих мальчиков, и плакала, встречая их, повзрослевших, с почерневшими лицами. О погибших не говорили, выживших с трудом узнавали, ветеранов-«афганцев» тогда не чествовали.
Папины глаза были красноречивее его молчания, а я оглохла и онемела в душевном смысле на почти десять лет. В то время, да и после я и сама регулярно воевала, разрушая, словно вражьи крепости, одни за другими свои семейные отношения. В этих малых битвах погибло двое нерождённых детей, а двое выживших вряд ли когда-нибудь позабудут взрывы ненависти и горя, с которыми им пришлось расти.
Спустя пятьдесят один год после великой Победы в результате продолжительных мозговых штурмов, нравственной блокады и кровавых словесных баталий пал мой отец. Эта потеря выбила из-под ног землю и обрушила на меня небеса – я остановилась.
Больше не веду счёт утратам, но изо всех сил обороняю свой маленький мир, окружая его благодарной памятью и любовью. А поблизости и вдалеке по-прежнему столько боевых действий, столько вооружённых столкновений, столько смертей, что мне просто никак нельзя сдавать позиции. Вернее, всё же так: НАМ ВСЕМ никак нельзя сдавать свои позиции. Потому что даже самый крошечный мир, когда он безусловен и полон нежности – это уже большая победа.
Апрель, 2021
P.S.
Июль-2022
Мне близка позиция Матери Терезы: „Я никогда не присоединюсь к антивоенному движению. Позовите меня, когда появится движение за мир.“
Так как же с большим миром? Полагаю, точно так, как и с крошечным. Когда большой мир безусловен и полон любви - это победа.