Юлий подошёл к зеркалу… Да, именно так его зовут - Юлием. Так назвала его Бабушка. Она работала в архиве исторического музея. Древняя история была страстью всей её жизни. В то время, когда родился внук, она разбирала материалы по Древнему Риму и была очарована Юлием Цезарем. Вообще-то Бабушка хотела назвать внука Птоломеем или Цезарионом, но тут, впервые в жизни, резко воспротивилась её, всегда послушная, дочь Корнелия. Кстати, свою дочь первоначально, Бабушка планировала именовать Помпеей, но потом к счастью, вовремя вспомнив печальную судьбу Помпеи, назвала её Корнелией. Конечно, это лучше, чем получить имя Трактор или Арвиль (Арвиль - Армия В. И. Ленина) или, того хуже, Даздраперма ( Да здравствует первое мая) и Даздрасмыгда ( Да здравствует смычка города и деревни). Этими именами называли детей в начале прошлого века после революции, когда родилась сама Бабушка. Самой-то ей повезло, её родители не были фанатично преданы делу революции и дали ей очень милое простое имя – Лиза, которое ей совсем не нравилось. Ей хотелось бы иметь имя более значительное, например – Каллиста, Поликсена или Петрэнелла. Это своё желание она осуществила в именах дочки и внука, хоть и не в полной мере, как ей того хотелось.
Юлий был необыкновенным ребёнком, он улыбнулся своей маме на третий день после того, как они вернулись домой из роддома. Он ел, спал, улыбался, гУлил и делал все положенные младенцам дела, а проще говоря, пачкал пелёнки и тряпочки-подгузники. Памперсов тогда не было, да и ползунков тоже не было. По ночам Юлий спал и давал выспаться своим любимым женщинам, и они бодрые, отдохнувшие смеялись и ласково щебетали с ним днём. Обстановка в семье была необыкновенно счастливой. Бабушка важно называла его Юлием, а мама тайком от неё часто звала сына Юликом, а потом и вообще Юлькой и Юлечкой. Вскоре и бабушка Лиза стала его так звать. О том, что в доме могут жить отцы и дедушки, Юлька узнал только в школе, но совсем не опечалился, что их нет в его доме. Да и почему-то долго не интересовался, по какой причине у него их нет. А мама с бабушкой сами не смогли бы ответить на такой вопрос. Юлькины дед и отец мелькнули в их жизни, не задержавшись.
В школе тоже было всё хорошо. Елена Васильевна, их первая учительница, впервые знакомясь с классом, предложила каждому назвать себя и рассказать, что они любят и о чём мечтают. Когда подошла его очередь, он встал перед классом и сказал: « Меня зовут Юлием, но можно звать просто Юлькой». Класс дрогнул от звонкого детского хохота. Юлька слегка удивился, а потом засмеялся звонче всех. Так ему понравились улыбающиеся навстречу ему лица одноклассников. Да! Вот такой он был наш Юлька. Смех одноклассников он без сомнения воспринял, как знак их дружеского расположения к нему. И тогда он уже смело и легко стал рассказывать о том, что ему интересно и о чём он мечтает. А знал он так много и рассказывал так интересно… Класс слушал, затаив дыхание, и внешне смешной, маленький, лопоухий Юлька с этих пор и до окончания школы стал тем, кем он и был на самом деле – умным, добрым человеком и верным жизнерадостным другом. Так же было в институте и потом на работе. Работал он научным сотрудником, как и в своё время, бабушка Лиза, в архиве исторического музея. Там же, в музее, работала экскурсоводом и Корнелия, его мать.
А вот в личной жизни было не так, как ему мечталось. Женский коллектив музея обожал его, но… как внука, как брата, и просто, как друга-подружку, который всегда готов был выслушать, посочувствовать и милой шуткой отвлечь от проблемы. Если проблема оказывалась серьёзной, он помогал её решить, и никогда не оставлял друга один на один с бедой. Бывали у Юлия, конечно, лёгкие интрижки и романы, но, как правило, недолгие. И не только потому, что он женщинам нехорош был, а и сам Юлий чувствовал, что это не его женщина, не та с которой сразу и на всю жизнь. А был он как раз, очень даже хорош – копна густых кудрей пшеничного цвета, добрая белозубая улыбка, и ясные глаза. Глаза были необыкновенные: тёмно-василькового цвета, не очень большие, но такие чистые и ясные, что трудно взгляд отвести. Были в этих глазах и доброе понимание, и юмор с лёгкой иронией, и искреннее внимание к собеседнику. Даже некоторая лопоухость не портила его, а придавала ему ещё больше очарования. Вот статью и ростом он, правда, не вышел – не высок был и не широк в плечах.
Шли годы, Юльку уже так называли только Мама с Бабушкой, все остальные уже давно звали Юлием, а кое-кто, пытаясь оказать уважение, называл его смешно и напыщенно Юлианом. Жизнь текла по накатанным рельсам. Недавно Юлию исполнилось тридцать лет, лет пять, как он защитил кандидатскую степень, и уже почти всё было готово к защите докторской диссертации. Но семьи у него так и не было, ни жены, ни детей. Не встретил он ту, единственную. И уже не был уверен, что встретит. Нет, неправда, семья-то у него была, да ещё какая родная и любимая. Кстати, в это воскресенье семья будет праздновать бабушкино 75-летие. Маме Корнелии осенью исполнится 55 лет, она уже двадцать лет счастлива замужем. Муж у неё любящий и заботливый. К бабушке относится, как к матери родной, любит и уважает её. Живут они за городом в большом красивом доме. Мама с бабушкой навели там небывалую красоту, развели цветники. Аркадий, так зовут мужа матери, не нарадуется, глядя на всё это великолепие, которое устроили любимая жёнушка и не менее любимая тёща. Да и сам он приложил немало усилий, чтобы привести в порядок своё родовое гнездо. Это небольшое поместье принадлежало ещё его прадеду, профессору Императорского Московского университета. Лет десять назад они переселились туда совсем . Юлий остался в городе, но приезжал к родным почти каждый выходной и праздник. Когда Корнелия вышла замуж за Аркадия, они поселились в его городской пятикомнатной профессорской квартире с высоченными потолками и красивой старинной мебелью. Но теперь, после того, как семья переселилась в загородный дом, Юлий не захотел там жить один. Он вернулся в старую квартиру, где провёл детство, и где потом жила бабушка. Ему было уютно в своей старенькой двушке. Для него, Юлия, Аркадий стал таким отчимом, каким даже не всякий родной отец бывает. Корнелия встретила его, когда Юльке шёл десятый год, приближался подростковый возраст, в который каждому пацану особенно нужен отец. Да и Аркадию с Юлькой повезло. Десятилетний парнишка был, не по возрасту, мудрым, добрым и, несмотря на любовь и заботу мамы с бабушкой, Юлька был вполне самостоятельным. «В доме, наконец, появился мужчина»,- говорили мама с бабушкой. Вот он и привык быть таковым. Потом появился ещё один мужчина – Аркадий. И все они подошли друг к другу. Им всем хорошо собираться вместе, вместе им комфортно, что бывает далеко не всегда. Собравшись, они подолгу беседуют, им есть, что обсудить. Отчим – филолог, бабушка и внук – историки, мама – искусствовед.
И вроде, всё хорошо, жизнь удалась, но… в какой-то момент эта налаженная добрая жизнь перестала радовать нашего жизнерадостного героя. Все эти годы он активно работал: учился, собирал материал, ездил в археологические экспедиции, писал научные работы, защищал научные степени. Темой его работ были средние века, Египет, Арабские страны Азии и Африки. Там он и бывал в экспедициях. Юлий отлично знал английский язык и хорошо читал и говорил на нескольких вариантах арабского языка. Но вскоре, к большому его сожалению, экспедиции туда прекратились, там разгорелись войны. Войны в тех местах вспыхивали постоянно. Народ жил очень бедно, голодал, была повсеместная безработица и притеснения бедного люда. Но в эти годы весь арабский мир запылал в огне войны. Началась страшная война в Сирии - гражданская война между жителями страны различного вероисповедания, то есть суннитами и шиитами. Началом войны в Сирии считается 15 марта 2011 года, когда в Дамаске прошла первая антиправительственная демонстрация. С тех пор уже несколько лет она не прекращается, а становится всё более жестокой. Против сирийского народа выступила международная исламистская суннитская экстремистская террористическая организация.
В Сирии у Юлия было много друзей, они вместе работали в археологических экспедициях, переписывались. Арабские друзья часто приезжали и к нему по вопросам совместной работы. Теперь переписывались они лишь изредка в интернете. Новости были не только печальные, но и ужасающие.
И не смог Юлий остаться в стороне. Он вступил в организацию «Белые каски». Это самая большая международная гражданская волонтерская организация в Сирии. Их более трёх тысяч человек. Волонтеры принципиально не имеют оружия. Они не воюют, они спасают… детей… стариков… женщин. Но многие из них погибли, спасая жизни. Провожала его семья и целая толпа сослуживцев. Мама с бабушкой тихо плакали. Плакали и другие женщины. Мужчины сурово молчали или скупо роняли: «Ты, давай, там… держись…». Юлий смеялся, бодрился: «Ну, чего вы? Я ж не на войну. Ну, то есть, на войну, конечно… Но я ж не воевать, я – волонтёр. Они ж не звери, безоружных убивать. Вернусь…». Но многие теперь уже знали, что те «они», как раз и есть звери, раз детей убивают. Юлий добавлял: «Я ж языки знаю отлично, пользу принесу. Да и друзья у меня там…». На это возразить было нечего.
И вот он здесь уже полгода. Что ему только не пришлось делать. Занимался спасением людей из завалов, выводил из мест бомбежек, организовывал питание для детей, оказывал первую помощь, работал при госпиталях санитаром. Связи с домом не было, со здешними друзьями тоже. Сам он тоже недоедал и не высыпался. Что ж на войне, как на войне. Юлий был очень востребован, он знал не только английский, но и несколько разновидностей арабских языков. Их обстреливали, несмотря на «красный крест» и их белые каски. За это время погибло десятка полтора его товарищей. Два дня назад террористы обстреляли полевой госпиталь, где были раненые дети. В живых осталась одна девушка врач и человек двенадцать детей. Некоторые из них были тяжёлые. Они оказались в окружены с трёх сторон, эти вероломные нелюди использовали их, как приманку. Стоило только какому либо подразделению выдвинуться в их сторону, как тут же следовал шквал огня. Большая часть больных и раненых детей, а также медицинский персонал в этих боях были убиты. Осталась одна палатка, в которой поместилось двенадцать детей и молодая девушка – врач. Девушку звали Сашей, по затухающей рации - садился аккумулятор - она успела передать, что уже два дня дети без еды, заканчивается вода, нет медикаментов, весь медицинский персонал, кроме неё, убит.
Юлий предложил такой план их спасения: он худой и юркий как ящерица, поэтому ночью он будет почти не заметен. По ночам в песке и среди камней ползает много ящериц, надо только имитировать их движение. На длинных верёвках привяжут не отбрасывающие большой тени ёмкости с самым необходимым. Верёвок надо штук пятнадцать очень крепких. Днём он перёждёт в палатке, окажет помощь и накормит детей. В следующую ночь он привяжет эти верёвки к детям, научит их, как шевелиться, чтобы быть похожими на крупных ящериц. «Когда я подам сигнал, вы должны будете быстро и безшумно перетащить деток через опасную просматриваемую врагами полосу», - в заключение сказал он.
Так и сделали. Он благополучно переполз опасную полосу и оказался в палатке. Дети в ужасе замерли. Это здоровые жизнерадостные детки от страха кричат, а эти прошедшие ад войны, который длился не один год, эти дети в ужасе сжимаются в комочек и замирют. « Я – свой. Я – к вам», - прошептал Юля на родном для них языке. Саша молча обняла его и замерла уткнувшись в его плечо. И… произошло чудо. Может, это прозвучит слишком пафосно, но по-другому ведь и не бывает. Стрела любви пронзила их обоих. Ещё никогда за свои тридцать лет Юлик не ощущал ничего подобного. Бывало, нравилась девушка, возникала нежность или страсть, физиология срабатывала, а тут… возникла абсолютная тишина, всё окружающее скрылось в какой-то дымке и он, то ли поплыл, то ли полетел ввысь, не сознавая ни места, ни времени… Вот и пришла к нему любовь… та самая… неповторимая. И тут же он почувствовал ответную волну. Да, это было чудо. А на войне, грязной войне, среди крови и смерти, такие чудеса и случаются.
Назавтра, под покровом палатки весь день они, молча, делали всё необходимое: кормили, поили, делали уколы, бинтовали. И счастливо замирали, сталкиваясь руками и взглядами. Потом он учил деток, как надо ползти. Эти дети, пережившие ужасы войны, были мудры и быстро всё понимали. Ночью они благополучно оказались у своих, и были переправлены в безопасное место. Осталась одна проблема. Среди детей был один мальчик без ног и с серьёзной раной на теле. Он не смог бы самостоятельно перебраться. Юлий с Сашей весь день изображали, что в палатке по-прежнему много людей. Потом долго сидели обнявшись и говорили… говорили. О своём детстве, о семьях, о довоенной жизни дома. О том, что они теперь вместе и навсегда не говорили, это было и так очевидно, главное теперь, выжить самим и спасти раненого мальчика. К следующей ночи Юлий придумал план, написал его на листке, вырванном из блокнота, привязал к одной из оставшихся верёвок и подёргал за неё. Листок был завёрнут в тёмную тряпицу, был потому незаметен и благополучно пересёк опасную полосу.
План был такой: Мальчик, завёрнутый в одеяло уснувший под воздействием болеутоляющего и снотворного средства, крепко привязан к инвалидной коляске, хорошо смазанной остатками масла. К коляске привязана длинная верёвка, конец которой держит Саша и ползёт к нашим. Оказавшись там, она подаёт сигнал, Юлий, разбежавшись изо всех сил, толкает коляску. Сил хватит, чтобы коляска проехала примерно половину пути, затем уже Саша изо всех своих сил тянет её за верёвку к себе. Скорей всего, её будут ждать парни и помогут сделать это быстро. Всё рассчитано на скорость и неожиданность. Но Саша не сразу согласилась с предложенным планом: «Я ни за что не оставлю тебя одного здесь», - прошептала она. Юлий нежно поцеловал её: «Это единственный выход. Если поползём вдвоём держа верёвку, то парнишка-то останется там один. И кто знает, что произойдёт дальше». Этот довод переселил все остальные, и Саша горестно смирилась с решением Юлия.
К следующей ночи всё было готово. Саша благополучно доползла до своих, Юлий толкнул коляску даже дальше, чем предполагал, парни уже ждали и мигом её выхватили с опасной полосы.
А потом началось нечто страшное и невообразимое, что бывает на войне. Террористы поняли, что их провели и в бессильной злобе открыли яростный огонь по белой палатке с красным крестом. Им было безразлично, есть ли там дети. Эти нелюди столько уже детей убили на сирийской земле. Сашу и малыша в коляске посадили в машину и увезли в тыл. Саша плакала и сопротивлялась, но её никто не слушал. Началось наступление сирийских войск. Теперь им ничто не мешало. Наступление задерживалось только из-за палатки с детьми, которые в этом случае сразу же были бы все уничтожены. С воздуха их поддержали российские истребители и бомбардировщики. Скоро бой был закончен. Враг, поднявший руку на детей, был уничтожен полностью, в плен никого не взяли.
А что с Юлием? Ведь он остался в палатке… А было так: Юлий с Сашей за эти два дня выкопали довольно глубокую яму, где он и схоронился, сразу как начался обстрел. Это его спасло, но не очень помогло. От сильного взрыва его выбросило из ямы и сильно ударило об землю, он потерял сознание и уже не чувствовал как на него посыпались приборы и упала горящая палатка. К счастью наступление началось сразу, и, подбежавшие санитары быстро скинули с него горящую палатку и обломки тяжёлых приборов. Лицо его сильно обгорело и представляло собой сплошную рану. КопнЫ пшеничного цвета кудрей – как не бывало, осталась обгоревшая лысина. Рёбра и нога сломаны, зубы разбиты. Ему сразу сделали противошоковый и обезболивающий уколы, осторожно очистили от осколков зубов рот и бережно положили на носилки.
Саша тоже попала под обстрел, была ранена и контужена и в безпамятном состоянии вывезена самолётом в Россию. Для неё война закончилась. Как только её состояние стабилизировалось, она стала разыскивать Юлия. Розыски результатов не дали. Там началось обширное наступление сирийских войск, которое продолжалось несколько дней. Ей сообщили, что Юлий был в очень тяжёлом состоянии и довезли ли его живым до госпиталя и, до какого госпиталя, ничего не известно. Девушка долго была безутешна, не сдавалась, продолжала поиски, но… безрезультатно. Поиски осложнились тем, что списки добровольцев-интернационалистов, а также и волонтёров были закрытыми для общего пользования. Сведения о них сообщались только указанному в личном деле родственнику или доверенному лицу. А они, проведя вместе два дня и две ночи, даже не удосужились сообщить друг другу фамилии и отчества, а также адреса. Она знала о нём смешные подробности его детской и школьной жизни, знала про бабушкино увлечение историей Древней Греции и знала имена матери и бабушки. И это были все сведения о любимом.
А Юлия везли в госпиталь города Телль-Рафаат. Дорога проходила мимо сёл : Мараназ, Маликию и Шавагру. Эти селения имели стратегическое расположение с точки зрения контроля над дорогой, связывающей районы Сирии, освобожденные ранее в результате антитеррористических операций “Щит Евфрата” и “Оливковая ветвь”. Машина попала под обстрел. Водитель и санитар еле успели вытащить носилки с Юлием и спрятаться за большими валунами около дороги. Машина взорвалась, ехать дальше не на чем, а раненый был совсем плох. К вечеру бой был окончен, сёла освобождены от террористов. Дед Бальтазар, проживающий в селе Мараназ быстренько запряг коня в повозку и поспешил к в соседнее село Шавагру, где с семьёй проживал его сын Ияр. «Как там мои внуки и правнуки, живы ли… Когда же закончатся эти проклятые войны…», - опечалено думал он, - «Да поможет мне и моей семье моё имя, которым назвали меня мои любимые родители». Имя Бальтазар, действительно было очень добрым, оно значило, что человек, названный этим именем, всегда будет под защитой Бога. Он и сына назвал Ияром, что означало «свет». А ведь свет – это и есть Бог.
Вдруг, Бальтазар подслеповато щурясь, как-никак девяносто пятый годок пошёл, увидел на дороге взорванную, обгоревшую машину. Остановив повозку, он подкрался к ней почти бесшумно. «Ведь неизвестно кто там может оказаться в наше -то военное время», - думал он. В обгоревшей машине никого не было. Вдруг услышал: «АГА, АТА!» (Старик, отец). Видит, машут из-за валуна двое. Дед подошёл, смотрит, стоят два парня и один, лежит рядом на носилках. Ох, уж больно был страшон тот, что лежал: вместо лица - сплошное месиво из кожи и крови, голова обгорела, нога неестественно вывернута. Но вот, он шевельнулся и на его родном наречии прошептал «пить…». Сердце старика дрогнуло – «наш, воин», вот бедняга, выживет ли. Парни рассказали, что им поручено отвезти этого человека в госпиталь, сказали, что он герой, детей спас. Никаких подробностей и имени его они не знали. Они попросили старика забрать парня к себе. «Скорей всего, не выживет, хоть похоронишь по-человечески», - на прощанье сказали они, - «а мы будем пробираться к своим». Погрузили носилки на повозку и ушли. Делать нечего, надо спасать парня, ведь это мог быть и один из его внуков, они тоже воюют с террористами. Старик повернул обратно к дому.
Юлию повезло, Бальтазар оказался травником, целителем. В арабских странах целительство не очень поощрялось, так как всё в воле аллаха, но в его роду эти знания передавались с незапамятных времен, и он потихоньку лечил своё многочисленное семейство и близких друзей. Этот парень доставил ему много хлопот. Почти месяц он лежал в безпамятстве и бредил на разных наречиях арабского языка и ещё на каком-то незнакомом старику языке. «Видно, учёный человек, да ещё и герой – детей спас», - думал дед, последнее обстоятельство было особенно для старика важным, и он старался изо всех сил. Его старания не прошли даром, через пару месяцев Юлий поднялся. Был он очень слаб, но стремление к жизни у него было велико, он же с рождения был оптимистом. Раны на лице и теле зажили, но остались многочисленные шрамы. Особенно ужасно выглядело лицо, оно было неузнаваемо. От светлых кудрей не осталось и следа, вместо них была теперь лысина покрытая струпьями и шрамами. И только тёмно-васильковые глаза напоминали прежнего Юлия. Нога плохо заживала и он хромал. Через Ияра, сына старика, который работал учителем в школе, он отыскал одного из своих арабских друзей – учёного с которым ранее работал здесь в экспедициях. Тот помог ему добраться до российского посольства в Дамаске, где Юлию восстановили документы и вручили медаль «За участие в военной операции в Сирии». Из посольства Юлий позвонил домой, сообщил, что он жив и скоро будет дома. Счастью родных, которым полгода назад сообщили, что он пропал без вести, не было предела.
И вот он дома. Лысый с язвами на голове, со шрамами на лице, но живой. Родные не узнавали своего жизнерадостного оптимиста Юльку. Он был печален, часто сидел в саду с безучастным видом. Корнелия с Аркадием отнесли это на счёт военных ужасов и надеялись, что со временем память о них поблекнет и их Юлька станет прежним. Но мудрая бабушка Лиза поняла, что тут всё гораздо серьёзнее. Однажды, когда они были одни, она тихо спросила:
- Ты потерял её, она умерла?
- Да, я её потерял навеки. Но надеюсь, что она жива, - с печальной улыбкой ответил Юлий. И он, как бывало в детстве, рассказал Лизе всю свою пронзительную и короткую историю любви.
- Какое счастье, - всхлипывая, произнесла Лиза, - Так, надо срочно найти её. Она, ведь там совсем измучилась, бедная девочка. Она думает, что ты убит, иначе сам бы стал её разыскивать. Ведь у тебя в Сирии друзья, которые помогут узнать её фамилию и адрес.
- Бабуля, моя милая бабуля, посмотри на меня. Она юная и прекрасная, а я – страшный урод. Я не буду портить ей жизнь.
- Фу! Что ты говоришь, ведь, если настоящая любовь, то это всё такие пустяки.
- Бабушка, прошу, больше ни слова. А то я пожалею, что был с тобой откровенен, - горестно взмолился Юлий.
Тут пришли дочка с мужем, и бабушка ушла разогревать ужин. Но для себя она всё решила. Послезавтра семья будет праздновать её день рождения, а потом она уедет в город и начнёт активные поиски Саши. У Елизаветы было много друзей, причём, были и те, кто мог помочь в этом вопросе.
И вот наступил день рождения Елизаветы Васильевны. День выдался замечательный – тёплый, но не жаркий, ясный и прозрачный, какой бывает только в конце августа. Обычно на день рождения Елизаветы собиралось много друзей и подруг, но нынче, принимая во внимание то состояние, в котором находился её внук, она решила отпраздновать это событие только в кругу своей семьи.
- Прошу всех к столу, - звонко крикнула Корнелия. Стол, как всегда был накрыт на лужайке перед домом. И, как всегда, хозяюшки постарались.
Все пошли усаживаться за столом, как вдруг у калитки раздался мелодичный звонок колокольчика. Юлий пошёл открывать, но его опередил Аркадий. В калитку вошла… Саша. Бабушка Лиза её сразу узнала. Она была такой, как её описал Юлий, и о какой жене для него всегда мечтала бабушка.
- Скажите, Елизавета Васильевна Борисова, здесь живёт? Я приехала из Омска, узнать о её внуке, Юлии…, - с надеждой дрожащим голосом произнесла девушка.
- А её внук умер, - сдавленным, каким-то не своим голосом прохрипел Юлька.
Саша повернулась к нему, глянула, и в тот же миг её лицо расцвело светом счастья.
- Юлька, родной мой… я так надеялась… я верила. Ты жив! – она нежно целовала каждый шрамик на его лице, гладила его лысую голову и плакала счастливыми слезами. Рядом, обняв друг друга, в голос рыдали Корнелия с Лизаветой. Стоявший тут же Аркадий подозрительно щурился, кряхтел и сморкался в платок.
- Сашенька, как же ты узнала меня? – недоумевал Юлька, - друзья, знакомые, соседи – никто меня не узнавал. – Ведь ты видела меня всего два дня в полумраке палатки, а теперь я вообще вон какой…
- Глупый, глупый Юлька, моё сердечко подпрыгнуло, как я только увидела тебя в глубине сада. А, когда ты потом глянул на меня своими глазами – васильками, ноги мои сами понесли меня к тебе. – Ну почему ты не искал меня?!
- Я не мог показаться тебе таким уродом…
- Дети всё-всё! Все выяснения продолжите после ужина в своей комнате,
– притворно строго скомандовала бабушка. – Все к столу! В конце концов, у кого сегодня день рождения? Но только один вопрос к тебе, Сашенька, а как ты – то нас нашла? Я сама хотела этим заняться, но ты меня опередила.
- Всё благодаря Вашей известности в музейных кругах, бабушка Лиза. Оказалось несложно это сделать, зная только ваше имя и любовь к Древней Греции, - мило улыбнувшись, произнесла Саша.
- Ну, как положено первый тост за нашу именинницу, за нашу хранительницу очага. А второй тост за детей, за их встречу. Кстати, Елизавета Васильевна, мы с Крнелией немного посвоевольничали, продали нашу квартиру за хорошие деньги. Их хватит на качественную пластическую операцию для нашего Юльки, да и на ремонт старой квартиры для молодых вполне хватит. Это наш им свадебный подарок.
***
Через четыре года все собрались в этом же саду, за этим же столом. У Бабушки Лизы был юбилей, ей исполнилось 80 лет. Только в этот раз их было больше. На коленях у счастливого Юлия сидел мальчуган трёх лет с копной пшеничного цвета кудрей. А Саша держала на руках малышку с глазами цвета васильков.