Сергей недовольно посмотрел на жену, складывающую вещи в чемодан.
– Ну, чего ты всё копаешься? Десять раз уж туда-сюда всё переложила.
– Сиди себе и не мешай, — отмахнулась Валентина. — Надо же всё проверить, вдруг чего забыли?
– Чего забыли? Ты же уже два дня всё проверяешь, да ещё по списку. Скорее бы уже выехать, голова уже от тебя кружится, туда-сюда маячишь целый день, — он махнул рукой вначале направо, потом налево.
– Ну, чего, собрались, что ли? — спросила Тамара — сестра Вали — зайдя к ним в дом.
– Ой, лучше бы куда-нибудь на курорт путёвку подарили, — вздохнула Валентина. — А тут в город, чего там смотреть-то?
– Ты, Валька, со своей живностью и огородом, совсем от цивилизации отбилась, — покрутил пальцем у виска Сергей. — Это же город! Чего там тебе на этом курорте делать-то? Кверху задом в купальнике ты и так летом по огороду топаешь, вся коричневая аж, чем не курорт? А там театры, музеи, культура, блин!
– Слушай, Том, я вот всё переживаю, а вдруг не очень буду выглядеть-то? Чего хоть сейчас носят-то?
– Господи, Валь! Чего ты с ума-то сходишь? Там народу полно — мегаполис всё-таки! Там кого только нет, никто внимания ни на кого не обращает. Оденься, как всегда, когда в город едешь, да и всё.
– Только домашнюю одёжу с собой не бери, — вставил Сергей, усмехнувшись. — Не шокируй уж людей-то, вот такого там точно не видали — телогрейка и старые треники под платье — это да!
– Ой, тоже мне, на себя-то посмотри, — недовольно пробурчала Валя.
– А чего я? Джинсы напялил, свитер какой или футболку и всё, красавец! Можно в люди, не то что вы, всё вам не так, всё прихорашиваетесь, а нам мужикам много не надо.
– Ну, всё, кажись собрались. Ой, как же я всё оставлю-то?
– Ой, Валь, кончай, а. На неделю всего-то уезжаешь.
– Дура ты, Валька, — посмотрев на жену сказал Сергей. — Зато хоть в люди выберемся, город посмотрим — мегаполис, вот! — подняв указательный палец, закончил он.
– Ой, ладно, пора. Ты тут уж смотри за всем, — вздохнув и оглядев дом сказала Валя. — Автобус скоро.
***
– Ой, Валь, ты глянь, красота-то какая — город, — восхищённо глядя в окно поезда, сказал Сергей.
– Ой, а домов-то понастроили!
– Слушай, Серёж, а ты адрес-то не забыл? Куда топать-то?
– Топать… Вот деревня, хотя бы говорить-то научилась, — недовольно посмотрев на неё ответил Сергей, когда они вышли с вокзала. — На метре сейчас доедем, куда надо, а там пешком, несколько метров. Чего тут запоминать-то?
– Метре… Сам-то говорить не умеешь, а меня стыдишь. Где это метро-то твоё?
– Ой, Серёж, а я ж швабру-то купить забыла, — посмотрев на идущего им на встречу парня с каре из африканских косичек, сказала Валя. — Ну, вот как у этого-то на голове, чтоб воду-то собирать.
– Валь, прям стыд с тобой один. Ты чего прям сейчас, что ли, пол мыть собралась? Приедешь, купишь свою швабру! Вон гостиница, пошли уже, нечего по сторонам пялиться.
Зайдя в номер, они с восхищением, открыв рот, начали осматривать обстановку.
– Вот же живут люди, ты только глянь, — сев на кровать, и чуть попрыгав на ней сказал Сергей.
– Это гостиница, здесь не живут, — постучав по лбу, ответила Валя.
– Так я и говорю, живут же, временно, ну, останавливаются же, люди вот в таких хоромах. Мягко, тихо, даже не скрипнет, — подавив на кровать, продолжил Сергей. — Не то что наша, ночью перевернёшься на бок, вся деревня в курсе, делают же мебель! Слушай, Валь, надо хоть вон по улицам прошвырнуться, что ли? Город посмотреть.
– Я вот думаю, как там куры-то у меня? — грустно посмотрев в окно сказала Валя.
– Господи, Валентина! В коем-то веке в город, можно сказать в цивилизацию, выбрались, а она о курях своих, да свиньях. Нет, Валь, надо тебя к культуре приучать, завтра в музей пойдём! И точка!
***
– Во, Валь, смотри, то, что надо, — Сергей, дёрнув Валентину за рукав, остановился у двери красивого здания. — «Музей современного искусства» — прочитал вывеску он. — «Выставка молодых авторов», — гласила надпись чуть пониже. — Вот то, что нам нужно, точнее тебе. Будем, так сказать, приобщаться к современности, а то совсем, смотрю, отстала ты от жизни, со своими курями.
– Лучше бы на показ сходили, — обиженно ответила Валя. — Хотя бы посмотрела, что сейчас носят.
– Какой показ? Тут культура, музей, понимаешь!? Вот баба – одни шмотки на уме!
– Там вон, — она показала рукой на торговый центр, стоявший напротив их гостиницы. — Там сейчас показ какой-то в одном из залов, модный, говорят, какой-то.
– Пошли в музей, — он, взяв её за руку, повёл к входу. — У тебя и так весь шкаф тряпьём завешен.
– Какое тряпьё? — возмутилась Валя, вырывая руку. — Там всего-то два платья, да двое треников, ну, и майки с футболками, да твоих рубашек штук пять!
– А куда тебе в деревне-то нашей ходить в платьях-то нарядных? За коровой, что ли? Или к Маньке за козьим молоком? В музей пошли!
Они прошли в один из залов, где была выставка.
– Ну вот, как нормальные туристы, в музее. Посмотрим, что сейчас малюют и лепят. Так, — покрутив головой вправо, потом влево, сказал Сергей. — Это что же за каракули?
На картине был изображён чёрный квадрат, в котором сверху красовались два фиолетовых круга, внутри которых ещё два круга поменьше, зелёного цвета, а внизу — синяя полоса. По бокам от квадрата две перпендикулярные линии — красного и жёлтого цветов. «Прекрасный лик женщины», — гласила надпись под картиной.
– Да, — задумчиво сказал Сергей. — Нет, всё-таки наши бабы лучше.
– Ой, а это что такое? Серёж, глянь-ка, — показывая на следующую картину сказала Валя.
На картине был изображён круг коричневого цвета, по форме напоминающий то ли яблоко, то ли чей-то зад, и всё это на фоне голубого неба.
– «Весна в деревне», — прочитал Сергей. — Да уж, в нашей точно по весне полная она, ни дорог, ни тропинок. Во, смотри, — показал он на следующую картину. — Это уже мне ближе.
На картине был изображён электрический разряд в виде молнии, обведённый венком из одуванчиков, на красном фоне.
– «Электрическая любовь в одуванчиковом шлейфе», — прочитал Сергей. — Вот помню, как по-молодости от тебя убегал, как-то, — подмигнув Вале и стукнув её легонько рукой пониже спины, сказал он. — Ну, родители твои ещё пришли, не помнишь, что ли?
– Нашёл, чего вспомнить, — оглядевшись, но игриво улыбнувшись, ответила Валя.
– Ну, так вот, убегая, попал рукой в розетку, не видно же ни фига было, темно. Шарил, шарил и наткнулся. Правда у меня тогда не одуванчики перед глазами, а звёзды, в основном, — задумавшись продолжил Сергей. — Вот так и пришибла меня любовь, после этого и стал электриком. О, смотри, — он показал на следующую картину, на которой разноцветными маркерами были изображены каракули. — «Эйфория», — гласила надпись. — Во, видала, а? Небось и денег стоит сколько, раз в музее повесили, — Сергей махнул головой на картину. — А ты вот в ручку стержень вставишь, распишешь и выбрасываешь мазню эту, а люди, вишь, в рамочку и деньги зарабатывают. Ладно, пошли лучше скульптуры посмотрим, что ли.
– Ой, Серёж, а это чего такое, а? — показав на кучу какого-то тряпья в углу соседнего зала, спросила Валя.
– «Красивая жизнь в лунном свете», — прочитал он.
Инсталляция представляла из себя кучу разорванных шёлковых тканей под электрической лампой, накрытой голубой тканью со звёздами.
– Да. Во, смотри, ещё чего-то. «Прологи вывихов судьбы», — прочитал он. — Да, тут точно вывих мозговой получишь.
Прологи эти представляли собой кучу разноцветных битых кирпичей, обсыпанных ромашками, а за этой кучей лежала ещё одна куча поломанных куриных — судя по виду — костей.
– Валь, ты лучше не смотри на это, опять своих курей вспоминать начнёшь. Господи, куда мы попали? Пойдём лучше скульптуры смотреть.
– Серёж, ты чего? — посмотрев на крутящего головой возле небольшой статуэтки мужа, спросила удивлённо Валя.
Статуэтка представляла из себя силуэт женщины с маленькой головой, очень длинными шеей и телом, и большим задом, на маленьких ножках. Рядом с ней росло дерево, у которого, задрав одну ногу, стояла собака, а рядом с ней, смотря на женщину, стоял такой же коротконогий мужчина с большим животом, ковыряя в носу.
– «Реальность», — прочитал Сергей. — Вот это единственная понятная вещь на всей этой выставке.
– Это почему? Я ничего не поняла. Мужик с пузом и баба какая-то несуразная с задом. И это искусство?!
– А понять легко, — подняв вверх указательный палец, ответил Сергей. — Будешь ковыряться, останешься с полной… — он показал пальцем на женщину. — Ладно, закончили с этим искусством, зря только деньги потратили. У нас — в деревне — такого искусства хоть отбавляй, особенно, когда после дождей мусорка проехать не может, кругом прям одна инсталляция. Ну, пошли на твой показ этот, что ли? Всё польза будет.
***
Валентина с Сергеем зашли в торговый центр, оглядевшись по сторонам.
– Ну, и где тут показ? — крутя головой спросил Сергей.
– А вы тоже на показ? — спросила какая-то женщина в большой шляпе и длинном чёрном плаще.
«Господи, косы только не хватает, — подумал Сергей, оглядев её с ног до головы. — Кого тут только не увидишь».
– А чего за показ-то такой? — спросил он у неё, отойдя чуть подальше.
– Это просто художник какой-то. Это… такой мастер, — заламывая руки, с придыханием начала она. — У него сегодня День Рождения… и своим праздником… он решил поделиться с народом, устроив открытый показ своих шедевров. Вы знаете… — задумалась она, закатив глаза. — Это просто лучший мастер высокой моды. Вам сегодня просто повезло, — с улыбкой посмотрев на них, продолжила женщина. — Он вообще редко выходит в народ… Как и я.
«Слава тебе, Господи!» — снова подумал Сергей после последней её фразы.
– Странная какая-то, — отойдя от женщины, шепнул Валентине Сергей. — На смерть похожа, аж мурашки по коже.
– Да ладно тебе, мало ли, человек старый, с головой уже не то, — оглядываясь по сторонам сказала Валя. — Вон там, — она показала рукой на зал чуть в стороне, рядом с которым стоял большой рекламный щит.
Они зашли в зал, в котором по небольшому подиуму шли ярко накрашенные мужчины, в рваных штанах, больше напоминающих галифе, только более широкие. Сверху на них были надеты майки в цветочек, похожие на детские распашонки.
– Во, смотри, — показав на появившегося на подиуме молодого парня, сказал Сергей.
Парень был одет в рубашку с оторванными воротником и рукавом и брюки, одна штанина которых напоминала юбку, а другая детские колготки белого цвета в розовый горошек.
– Вот смотри, — толкая в бок Валентину сказал он. — Говорил тебе — не зашивай рубашку, смотри, прям, как у меня после Ванькиной свадьбы, а ты — зашью, зашью. Ходил бы сейчас по деревни такой весь модный. Отстала ты, Валька, со своими курями да поросятами от жизни. Видать поздно мы пришли, вишь, одна рвань только осталась. О, женская мода видать, смотри, девки пошли, — показав на подиум, опять толкнул в бок Валентину Сергей.
В этот момент на подиуме показалась девушка с стоявшими дыбом короткими зелёными волосами.
– Ой, прям, как наша бригадирша Манька, когда её доильный аппарат током долбанул, — смотря на торчавшие дыбом волосы девушки сказала Валя.
– Зря ты, Валька, всё-таки тогда отскочила, когда я зелёнку случайно чуть не уронил на тебя, сейчас бы такая же модная была, — вставил Сергей, усмехнувшись.
Одета была девушка в круглый, больше напоминающий большой прозрачный шар, короткий сарафан на тонких лямках, голубого цвета, широкую юбку, чуть ниже колен, синего цвета, с оторванным подолом. На ногах у неё были надеты белые носки и туфли с треугольным каблуком, притом каблук, в отличие от шпильки, опирался на широкое основание.
– Господи. Мать честная. Срамота-то какая, — открыв рот от удивления сказала Валя, не сводя глаз с девушки.
А тем временем на подиум вышла ещё одна девушка в таком же одеяние, только уже красного цвета, а волосы были фиолетовыми. Следующей шла модель в рваном, грубой вязки, чёрном свитере с очень длинными рукавами, заканчивающимися бахромой из разноцветных атласных лоскутков. Из-под свитера выглядывали короткие шорты ярко-фиолетово цвета, с несколькими молниями, притом с каждой стороны, и приделанными с боков рулонами чёрной туалетной бумаги. Ноги были обуты в очень длинные, чёрные то ли сапоги, то ли чулки, судья по всему, сделанные из полиэтиленовых мешков для мусора, приклеенных к пластиковым шлёпанцам.
– Во, видала, Валька, всё своё ношу с собой. Приспичит так, а бумага с собой, — радостно толкнув Валентину, сказал Сергей.
– Приспичит, — передразнила Валя. — Тут пока все молнии-то эти расстегнёшь, уже и не надо будет.
Следом за ней шла девушка в платье в виде широких колец зелёного цвета. Кольца расширялись к низу, придавая платью конусовидную форму.
– Вот! — подняв указательный палец вверх, радостно воскликнул Сергей. — Вот как надо делать изолятор, а то месяц уже думаем, а так и не додумались, кольца тяжёлые, трескаются от того и пробивает постоянно. Ну, чего, Валентина, чего присмотрела себе-то? — смеясь спросил Сергей.
– Да иди ты. Мода, тоже мне. Пошли лучше так погуляем, город посмотрим.
Они вышли из здания торгового центра.
– Я вот всё про курей волнуюсь, как они там?
– Вот раскудахталась-то: куры, куры. Да чего с ними будет-то, всё равно потом всех одним махом, раньше, позже, какая разница. Томка твоя их и накормит, и обогреет.
– Вот, смотри — театр, — сказал Сергей показав на здание мимо которого они проходили. — Вот куда надо, вот где настоящая культура. Всё-таки классика.
– Знаешь, что-то мне уже и туда боязно.
– Чего боятся-то?
Сергей подошёл к кассе, долго чего-то там спрашивал, потом радостно махая купленными билетами, подбежал к грустной Валентине.
– Всё купил, — показав ей билеты ответил Сергей. — Завтра пойдём приобщаться. А пока домой, точнее, в гостиницу, хватит на сегодня впечатлений.
– Чего за спектакль-то хоть? — спросила с сомнением в голосе Валентина.
– Какой-то новый говорят. Почтение какое-то новое, вон тётка в шляпе сказала, — показал он на женщину лет пятидесяти, читавшую афиши на здание театра.
Вечером Сергей подошёл окну. Уличные фонари, подсветка на зданиях, рекламные вывески ярким светом освещали город. Он вздохнув повернулся к Валентине.
– Что-то домой потянуло. Сейчас там тьма кругом, грязь небось, дожди так и хлещут небось? Не звонила домой-то?
– Нет ещё, — засмотревшись в экран телевизора ответила Валя.
– Куры кудахчут, этот — любимиц твой — визжит в свинарнике, жрать просит, птички поют. Хорошо. Навоз забыл убрать, зальёт весь, плавай потом в этом самом, — сказал он вдруг, когда Валя переключила телевизор на очередное ток-шоу.
– Какие птички? У нас вон лес почти весь вырубили, одни вороны теперь.
– А вороны чего, не птицы, что ли? — зло бросил Сергей. — А тут и этих нет, — махнул головой на окно.
– Так где ж им тут? Шум, гам, машины, чего им тут ловить-то?
– То же мне, специалист. Ворона птица такая, где хочешь жить сможет, все вымрут, а эти твари останутся! Э-эх, а если солнце? Хорошо сейчас там, дома.
Валентина опять наткнулась на ток-шоу.
– Нет, навоз всё-таки надо убрать, — без интереса смотря в телевизор сказал Сергей.
***
– Вот я понимаю, классика, культура, так сказать, не показ этот твой, с зелёнкой в волосах.
– Ладно уж, замолчи лучше, будто только я оплошала, а кто меня в музей этот завёл? Классика, классика, тоже мне, — отвернувшись от мужа обиженно сказала Валя.
– Так, чего хоть тут понаписали? «Полный… колхоз», — вот это я понимаю, наша тема, — заглянув в театральную программку, обрадованно сказал Сергей. — Эх, хоть Родину вспомним.
– Ладно, помолчи уж, начнётся скоро, — толкнув мужа в бок, ответила Валя.
Свет погас и на сцене появилась декорация деревни. На крыльцо одного из домов вышел мужчина в вытянутых на коленях трениках. Неожиданно, откуда-то из-за кулис, выскочил молодой человек, почему-то в одних трусах и начал плясать в присядку.
– Вот видишь, Валь, классика, а ты меня скалкой огрела, когда я также вот после майских праздников вернулся с рыбалки.
– Сиди уже смотри, раз привёл, нашёл, чего вспомнить, — недовольно ответила Валентина.
Тем временем на сцене появилась полная женщина, с, на удивление, толстым задом, в одних панталонах с кружевами и какой-то короткой маечке.
– Ой, срамота-то какая, — Валентина открыв рот, закрыла ладонью глаза. — Господи, классика-то какая стала.
– Валь, смотри, а баба-то на Надьку Иволгину похож, ну, эта самая часть-то у неё такая же, ну, зад-то.
– А ты прям зад её разглядывал? — убийственно посмотрев на мужа спросила Валя.
– Так это, — сконфуженно начал Сергей. — Соседка же, почти, мимо дома-то по утрам постоянно ходит, и как идёт так этой самой-то, так сказать, филейной частью-то, так прям и крутит, а я как раз курю в это время, куда мне ещё-то глядеть? Чего я виноват, что ли, что она ходит и ходит?
– Курить меньше надо, и ничего бы не крутилось перед глазами, — зло бросила Валя, толкнув мужа локтем в бок, того аж передёрнуло.
– Тише вы, как не стыдно, — тихо сделала им замечание сидевшая впереди женщина.
– Извиняюсь, — чуть поклонившись ответил Сергей. — Чего завелась-то? Чего я сказал-то такого? Тебе, Валька, меньше надо живностью-то заниматься, вон руки накачала, прям, как спецназ какой, — поглаживая зашибленный женой бок, продолжил он.
– На сцену лучше смотри, раз пришёл, — зло ответила она.
Тем временем на сцене почему-то все начали бегать, потом кто-то запрыгнул на забор и заорал по-петушиному.
– Чего хоть они делают-то, Серёж? Про что хоть спектакль-то, я чего-то не пойму.
– Какая же ты, Валентина, отсталая-то. Написано же, вот в журнальчике-то — колхоз. Всё, как у нас, прям. Васька Петренко как нажрётся с утра, так не только по-петушиному орать начинает, он ещё и по-кошачьи воет, вот тут вообще жуть, прям. Вот, прям, как в нашем родном совхозе, прям, как на родине побывал.
Тем временем на сцене поменялись декорации, и вместо деревни появилось изображение поля.
– Во, пахать поехали, — улыбнувшись сказал Сергей.
На сцене появились три мужика, почему-то в черных холщовых мешках, запряжённые, вместо лошадей, в какой-то тарантас, и начали ездить туда-сюда. Пока они катались Сергей уснул. Через несколько минут декорации снова поменялись, и опять появилась деревня. Мужик в трениках, стоя лицом к дому, чесал спину, опуская руку всё ниже и ниже. И тут неожиданно на сцену вбежала всё та же женщина в панталонах, и, стукнув по столу, так что Валентина аж подпрыгнула от неожиданности, заорала что-то на английском языке. Мужик в трениках что-то крикнул, только по-русски, и, спрыгнув с крыльца, подбежал к женщине и снова заорал не своим голосом. Сергей от неожиданности вздрогнул и, ещё как следует не проснувшись, заорал на весь зал:
– Васька, твою мать! Хрен ты собачий!..
– Серёж, мы ж не дома, чего ты орёшь-то, — снова толкнув мужа в бок, сконфуженно оглядываясь по сторонам на ругавшихся на них зрителей, сказала Валя.
– Чего ты ещё? — ничего не поняв с просонья, спросил Сергей.
– Блин, даже поспать не дал, — вдруг раздался чей-то мужской голос сзади.
– Что за неуважение, выйдите из зала, мать вашу! — вдруг раздался со сцены голос мужика в трениках.
– Серёж, пошли лучше, а? Да ну её, эту классику, а? Телевизор посмотрим и то хорошо.
– Уйдите уже, не мешайте людям смотреть! — опять раздался голос женщины, сидевшей перед ними.
– Пойдём, ну её, эту классику, — вставая ответил Сергей. — Вот, блин! Даже и сходить-то некуда, — продолжил он, когда они вышли на улицу.
– Это, чего же, и есть современное искусство-то? Срамота-то какая, и рассказать-то будет нечего. Есть чего-то охота. Может, хоть в кафе зайдём, что ли?
– Да? А если и там чего?
– Чего — чего? Небось никто в трениках и панталонах по столам прыгать не будут.
– Да кто их знает-то. Ладно, вон кафе рядом. Кафе-фьюжен «Райский сад», — прочитал Сергей вывеску. — Надеюсь, после него в раю-то не окажемся.
– Серёж, а чего хоть за фьюжен-то такой?
– А я знаю? — недовольно ответил он. — Ладно уж, пошли. Авось, не помрём, — и, перекрестившись перед входом, зашёл первым.
***
– Так, — читая внимательно меню, сказал удивлённо Сергей. — Вот смотри, интересное какое название: «Древний грек среди омаров».
– И что туда входит-то? — спросила Валя, посмотрев на мужа.
– А это мы сейчас спросим, или давай лучше закажем. Рискнём, что ли? — подмигнув ей спросил Сергей.
– Боязно как-то, — недоверчиво ответила Валя.
– Ну, тогда я закажу, а ты ищи сама, — он подозвал официантку. — Мне вот это, грека этого. А что это за ведро такое, вот тут написано? — он ткнул пальцем в название напитка.
– А это наш фирменный напиток, наш хозяин сам придумал: «Ведро живительной росы».
– Знакомое название, родину сразу вспомнил.
– Это почему же? — удивлённо спросила Валя.
– Ну, так, после праздников также, подойдёшь к ведру с капустой, отхлебнёшь живительной росы, и хорошо так становится… жить сразу хочется.
– Только об этой своей росе — с градусом — и думаешь. — недовольно сказала Валя.
– А что туда входит? И, кстати, почему именно ведро? — с некоторым недоверием спросил Сергей.
– Ну, ведро потому, что обычно у нас в маленькие ёмкости напитки наливаются, а тут большая кружка. А входит туда: свекольный сок, морковный, тыквенный, лимонный, немного апельсиновой эссенции и водка.
– Вот, — подняв указательный палец вверх, сказал он. — Это правильно, дезинфекция не помешает, безопасней как-то. Слушайте, а у вас пироги какие-нибудь и чай есть?
– Пироги у нас вот, — девушка ткнула в меню.
– «Следы древних цивилизаций», — прочитал он. — Они что, и вправду такие древние? А мы после них сами к этим цивилизациям… — Сергей показал пальцем вверх.
– Нет, ну, что вы, у нас отличное заведение, всё с соблюдением норм. Просто пироги по старым рецептам, вот и всё.
– Фу-ух, — выдохнул Сергей. — Как от сердца отлегло. — Давайте ваши цивилизации, а вот это из чего? — он снова показал на грека с омарами.
– Бобы красной фасоли, политые небольшим количеством оливкового масла, под соусом из спаржи и хрена.
– Хрен — это хорошо! Хрен —это по-нашему! А омары где? — удивлённо посмотрев на официантку спросил он.
– А омары вокруг, так сказать хоровод, как сказал наш шеф-повар. Мы в начале так и хотели назвать: «Весёлый хоровод», но передумали.
– И чё, правда омары? — спросила Валя, открыв от удивления рот.
– Нет раки, просто раки.
– А почему тогда написано — омары? — спросил недовольно Сергей.
– Ну, раки же тоже омары, — удивившись такой непонятливости, ответила официантка.
– Логично. Ну, давайте грека с хороводом, цивилизации, а чай где тут? — он показал меню.
– А вот, — девушка снова ткнула пальцем.
– «Ночной океан в свете тихого заката», — надо же такое короткое название — чай, а столько слов в меню, — философски заметил Сергей. — Ну, ладно, несите и океан. Гулять, так гулять. А ты чего там копаешься? — посмотрев не жену, спросил он.
– Да вот решаю, что лучше: «Малахитовая, гранатовая вишня» или «Грани морских сороконожек»?
– Офигеть, — почесав в затылке и удивлённо вытаращив глаза, ответил он. — И чего это такое, — снова посмотрев на официантку спросил Сергей.
– Сороконожки — это крабовые палочки под соусом из вишни с добавлением баклажанов, потушенных с огурцами, в томатной пасте.
У Сергея речь совсем отнялась, глаза, правда, так и остались выпученными.
– А другое блюдо, — продолжила объяснять официантка: — «Малахитовая, гранатовая вишня» — это помидоры, под слоем сыра, тушёных в сметане яблок, политых соусом из чёрной смородины, и посыпанных укропом.
– Как же скучно мы живём, — только и смог сказать Сергей. — Вон, чего люди едят, а ты мне пельмени, да картошку пюре, а тут вон – греки, малахит, сороконожки, несите уже ей этих сороконожек, она любит в огороде копаться, они ей ближе. Нет, ну, ты только посмотри, чего напридумывали, написали бы просто чай, а тут — «Океан в свете тихого заката». Тут самому бы после такой трапезы куда бы не закатиться, тихо так.
– А я вот, девушка, спросить хочу ещё, — когда официантка принесла заказанные блюда, спросил Сергей. — А чего это за блюдо такое взрывоопасное: «Рассыпанный жемчуг на минном поле»?
– А это горох с кукурузой, на листике салата, политый соевым соусом, и посыпанный луком.
– Нет, это уж не надо. Нам ещё до гостиницы со всем этим разнообразием надо добраться, а с этим подорвёмся по дороге, нафиг. А, кстати, это древняя цивилизация так пахнет или омары раковые, так сказать, уже подорвались? Что-то запах какой-то от блюд? — сморщился, нагнувшись над тарелкой Сергей.
– Ну, что вы. У нас кафе высшего класса. Это соус такой, им политы раки. Соус, кстати, тоже придумал наш шеф-повар. Он вообще у нас романтик, — мечтательно закатив глаза, улыбнулась девушка. — Соус называется: «Весенняя сказка в райском автобусе». Романтично, правда?
– Очень, — снова вытаращив глаза, ответил Сергей. — Слушай, Валь, а может, ну его, это всё разнообразие, так хот-догами какими-нибудь перекусим? — нагнувшись над столом спросил тихо он. — Боюсь с такой весенней сказкой, загнусь, романтично так… в автобусе.
– А мож вкусно, ты хоть попробовал бы.
– Тебе только жрать, — смотря на уплетающую заказанную еду Валентину, ответил он. — Это у тебя брюхо всё переваривает, а у меня нежный организм, он такое не осилит. Чай-то хоть нормальный? — спросил Сергей, посмотрев на отхлёбывающую из чашки, жену.
– Вкусно, между прочим.
– Да, ну ладно, рискнём, — и быстро перекрестившись, пока никто не видит, начал есть пироги, запевая чаем.
***
Сергей с Валей уже без радости прогуливались по торговому центру.
– Ой, Серёж, смотри какие, давай тебе такие купим, — показывая на мужской манекен в трусах в витрине одного из магазинчиков, сказала Валя.
– На фига мне такие? Небось и стоят будь здоров. Приедем мы с тобой домой, соберём родню, а вместо подарков я трусы им демонстрировать буду? — посмотрев на неё раздражённо ответил Сергей.
– Да все в таких ходят.
– Интересно и где же ты это успела разглядеть? Меня, значит, задом Надькиным упрекаешь, а сама изучаешь, кто в каких трусах ходит? — закипая спросил он.
– Серёж, ну, я так просто сказала, — сконфуженно ответила Валентина, посмотрев по сторонам. — Вон их тут сколько таких, значит модные.
– Значит мы сюда, как дураки пёрлись за подарками, а ты вместо этого на мужиков этих искусственных пялишься? — показав на манекен, спросил он. — И она меня ещё упрекает Надькиным задом, — Сергей посмотрел на неё, качая головой. — И это при живом-то муже. А я, между прочим, при тебе на Надькин зад не пялился… В смысле, не пялился, когда ты рядом, — поняв, что сказал что-то не то, продолжил он. — Короче, не пялился я! Нет, всё, хватит с меня этих мегаполисов, поехали домой, — развернувшись и быстрым шагом направившись к выходу, сказал Сергей.
– А подарки? — удивлённо спросила Валя.
– А ты их тут заметила? Столько витрин обошли, а ты только трусы и заметила. Ты видала какие цены? Я потом эти подарки, с трусами вместе, несколько лет отрабатывать буду. Мозоли себе набью, заработаю радикулит и геморрой, но зато в красивых, модных трусах. Утром встану так, пройдусь, пусть вся деревня обзавидуется.
– Ну, Серёж, да погоди ты, чего побежал-то? — дёргая за рукав быстро шагавшего мужа, сказала Валя. — Вон смотри — духи, — она кивнула на витрину. — Давай хоть Томке подарок купим, она любит их, всё-таки дом сейчас на ней, поблагодарить-то надо как-то.
– Ладно, пошли, — решительно направляясь ко входу в магазин ответил Сергей.
– Ой, Серёж, а чего хоть тут написано-то? — показав на флакон, спросила Валя.
– А я знаю? Я кроме говяжьего, других языков и не знаю, — заржав на весь магазин ответил он.
– Тише ты, не в деревне ж с мужиками, а в городе всё-таки. Культурой меня попрекаешь, а сам как себя ведёшь? — недовольно ответила Валя, смотря по сторонам.
– Вам помочь? — спросила подошедшая девушка. — Хотите духи купить? Вам какие больше нравятся?
– Да я как-то в них плохо разбираюсь. Я ж не для себя, сестре хотела, — сконфуженно ответила она.
– А сколько лет вашей сестре?
– Да сорок восемь уж.
– Вот, — девушка показала на стеллаж. — тут пряные запахи, вот ощутите какой терпкий, приятный аромат, — она подала им пробник. — Хорошие, правда?
– Ой, Господи, прям, как самогон у деда, прям аж в горле зажгло. Нет уж, будет к нам с таким шлейфом приходить, душу только травить, — слезливо ответил Сергей.
– Чего ты несёшь-то? — зашептала Валя, снова толкнув его в бок. — Хорошие, но ей, боюсь, не понравиться, — косясь на мужа продолжила она.
– Тогда вот эти, с лёгкими весенними и фруктовыми нотками, — девушка протянула другой пробник.
Сергей, вдохнув аромат, громко чихнул.
– Аллергия видать, — сконфуженно посмотрев на сморщившую лицо девушку, сказал Сергей.
– Давайте мы лучше узнаем у её дочки, и придём попозже, а то купим не то, обидится ещё, — схватив за рукав Сергея, и направляясь к выходу, сказала Валя.
– Конечно, приходите ещё, — радостно улыбаясь, сказала девушка.
– С тобой только по магазинам ходить! Чего ты там устроил, стыдоба одна!
– Ты цены-то видела? Выбирает она, — зло бросил Сергей. — Ты в своём огороде копаться будешь, курей своих обхаживать, а я спину гнуть не разгибаясь, духи Томкины отрабатывать! Сувениров накупим и всё! Хватит с меня уже трусов с духами! Да и куда ей с такими ароматами-то? — остановившись сказал он. — Дальше фермы и не выбирается, быка ихнего, что ли, очаровывать или этого, хряка твоего?
– Серёж, ну, нельзя же так, — виновато косясь на него, сказала Валя. — С пустыми руками-то не приедешь, подарки-то надо купить.
– Вот! Вырастила, блин, пригрела родственников всяких, только и ждут подарки! Помирать будешь — ни один не придёт, а подарки подавай! Много ты от них подарков видела!? Пойдём, рынок какой найдём, там чего присмотрим и хватит с них, — зло ответил Сергей. — И всё! Точка! — продолжил он, посмотрев на обиженную жену.
– Ой, а красиво как тут, — оглянулась Валентина выходя из торгового центра. — Ладно пойдём, разоришься тут с такими ценами, только полюбоваться, как в музее, прям. Серёж, а где тут рынок-то хоть?
– Сейчас узнаем, — всё ещё злясь на неё, ответил он. — Вон, мужик какой-то, рабочий вроде, значит, наш человек, вот у него и спросим.
Сергей подошёл к мужчине в рабочей одежде, стоявшему возле лестницы, на которой стоял его коллега, приделывая вывеску.
– Извините, а где-нибудь рынок тут есть?
– Туристы, видать? — спросил мужик, улыбнувшись. — Из провинции? Понимаю, сам был таким же. Откуда хоть?
– Да издалека, сутки на поезде, — отмахнулся Сергей.
– Понимаю. Сувениры значит и подарки покупать?
– Ну, да, — покосившись на Валю, ответил Сергей.
– Понимаю. Вон там, — мужик показал рукой в правую сторону. — Вон в переход спуститесь, там перейдёте на ту сторону, три остановки на автобусе, и несколько метров прямо от остановки пройдёте, там и будет рынок. Там, кстати, и магазины недорогие есть, на всё хватит.
– Ну, спасибо, — обрадованно сказал Сергей, протянул руку мужику. — Спасибо.
– Да не за что. Я вот тоже тут работаю только, а сам издалека, подальше от вас, конечно, так что понимаю, — вздохнул он, задумавшись. — Ну, счастливо.
***
– Ядрить тебя, ехали сюда с тремя сумками, возвращаемся с шестью. Накупила всё-таки тряпья и подарков, — покосившись на жену, сказал Сергей, укладывая вещи на полку в поезде.
– Да ладно тебе, — вздохнув ответила Валя. — Красиво всё-таки тут, — посмотрев в окно, — продолжила она.
– Город как город, большой, правда, домов-то понастроили, — тоже глянув в окно, ответил он. — Домой зато едем, наконец-то. Курей своих наконец-то обнимешь, — засмеявшись продолжил Сергей. — И этого засранца, визжащего, расцелуешь.
– Да ну их, курей этих. Пристал тоже. Тут всё-таки город, культура. Отстал ты от жизни в своей деревне.
– Ух ты! — удивлённо посмотрев на неё только и смог сказать он, почесав затылок. — Какая тут культура? Срамота одна! Не-е, не культурные мы с тобой, отстали от жизни совсем… Слава тебе, Господи. — Сергей быстро перекрестился, вспомнив музей и театр.
Поезд тронулся, оба прильнули к окну.
***
– Нет, хорошо всё-таки иногда в люди выйти, к культуре приобщиться, пользы сколько, — сказал Сергей, смотря с улыбкой на новый трансформатор и блестевшие над ним кольца изолятора. Кольца расширяясь к низу, придавали изолятору конусовидную форму.
– Ну, чего, Серёга, — стукнув его по спине, сказал Иван Иванович — директор совхоза. — За такую рацуху тебе премия положена, так что получай, — и он вынул из кармана путёвку. — На курорт со своей Валькой поедешь. В Крым!
– Да… — вздохнув и почесав затылок, задумчиво ответил Сергей.