Since I left you, mine eye is in my mind,
And that which governs me to go about
Doth part his function, and is partly blind,
Seems seeing, but effectually is out;
For it no form delivers to the heart
Of bird, of flow'r, or shape, which it doth latch:
Of his quick objects hath the mind no part;
Nor his own vision holds what it doth catch:
For if it see the rud'st or gentlest sight,
The most sweet favour or deform d'st creature,
The mountain, or the sea, the day, or night,
The crow, or dove, it shapes them to your feature.
Incapable of more, replete with you,
My most true mind thus maketh mine eye untrue.
С тех пор, как я оставил тебя, мои глаза -- в моей душе,
а те, которые направляют меня в передвижениях,
расстались со своей функцией и отчасти слепы --
кажутся видящими, но по-настоящему не действуют,
так как они не доносят до сердца никакой формы
птицы, цветка или тела, которых они запечатлевают;
в их быстрых объектах душа не участвует,
и само их зрение не удерживает того, что улавливает,
потому что, видят ли они самое грубое или самое изысканное зрелище,
самое приятное* или самое уродливое создание,
горы или море, день или ночь,
ворону или голубя, -- они всему придают твои черты.
Неспособная вместить больше, полная тобой,
моя истинно верная душа делает мои глаза неверными.
Нет ничего для глаз моих больней
С тобой разлуки… Внутрь обращены,
Расстались они с функцией своей,
И зрения былого лишены.
Не донести до сердца им теперь
Ни птицы, ни предмета, ни цветка,
Душа не помогает им, поверь,
От их забот безмерно далека...
Изысканный спектакль или бред,
Красавец перед ними иль кривой,
Гора ли, море, ночь иль солнца свет,
Ворона, голубь — все им образ твой.
Душа тобой полна - в ней места нет,
Чтоб взор другой смог разместить предмет.