(Рассказывает Яаков)
Призвал меня отец мой Ицхак и благословил меня в дорогу.
Вышел я из Беэр-Шевы и пошёл в Харан, где жил мой дядя Лаван. Путь длинный, камни да песок под ногами, солнце будто застыло в небе, жарко… Но вот и вечер наступил. А вокруг ни селения, ни домика придорожного. И вот зашло солнце. Взял я камней, сделал себе изголовье, лёг и уснул будто на мягком.
И снится мне: вот лестница стоит на земле, а верх её в небесах скрывается. И Ангелы Всесильного восходят и спускаются по ней. А над ними стоит Ашем и говорит:
— Я Бог Всесильный Авраhама, отца народа твоего, и Всесильный Ицхака. Землю, на которой ты лежишь, — тебе отдам её и потомству твоему. И будет потомство твоё, как песок земли, и распространишься ты на запад и восток, на север и юг. И благословятся тобою и потомством твоим все племена земли.
Я же буду с тобою, и сохраню тебя везде, куда ни пойдёшь, и возвращу тебя в эту страну, ибо я не оставлю тебя пока не сделаю что сказал тебе.
И поднялось солнце следующего дня, пробудился я ото сна своего, испугался и сказал:
— Как страшно место это! Ведь не что иное, как дом Всесильного здесь, а это — врата небес.
И взял я камень со своего изголовья, и поставил его памятником, и возлил масло на его вершину. И назвал это место Бейт-Эль[1].
И дал я себе обет: «Если со мною будет Всесильный, и сохранит меня на пути, которым иду, и даст мне хлеб для еды и платье для одежды, и если возвращусь я с миром в дом отца моего, то Бог будет мне Всесильным. А камень этот, который я поставил памятником, будет домом Всесильного; а из всего, что даст Он мне, посвящать буду десятину ему».
(Рассказывает Рахель, дочь Лавана)
Жила я в доме отца своего, Лавана, вместе со старшей сестрой своей Леей. Лея почти всегда сидела дома, потому как была плоха зрением, а я помогала матери своей по хозяйству, но больше всего любила пасти овец и водить их колодцу над источником на водопой.
Очень живописное место было у нас: горы на горизонте, далеко-далеко между ними полоска моря, а вокруг круглый год зелёные деревья и трава.
Мне нравилось у колодца. Это был источник живой воды. Стоило сдвинуть камень с его устья, как вода сама начинала прибывать, и её даже черпать не надо было. Там я встречалась с подругами, любила перекинуться с ними словцом, посмеяться. Были там и молодые мужчины, но ни один не глянулся мне, ни одного из них я не хотела бы в мужья. Шутя, меня прозывали пастушкой, а подружки говорили, что завидуют мне, моей красоте и богатству моего отца. Они прочили мне в женихи богатого и славного мужчину. Но я только смеялась над ними, ведь я ещё была чересчур молода. Да и по обычаю должна была сначала выйти замуж старшая сестра.
И вот в знойный день, когда солнце уже готовилось к вечеру, вижу я как к колодцу подошёл мужчина и спросил:
— Братья мои, откуда вы?
И сказали они:
— Видишь вон город на холме. Это Харан. Мы оттуда.
— А знаете ли вы Лавана, сына Бетуэля, внука Нахора?
Отвечали они:
— Конечно знаем.
— А здоров ли он? — вопросил тот мужчина.
— Здоров. А вон дочь его, Рахель, идёт с овцами с холма.
И сказал он:
— Ведь день ещё велик, не пора собираться скоту. Напоите овец своих и идите, пасите.
Но удивились они:
— Как же мы можем? Надо ждать, пока не соберутся все стада. Тогда отвалим камень с устья колодца, и будем поить овец.
Я уже была близко, и человек тот увидел меня. Отвалил он камень с устья колодца, и сам напоил овец отца моего. А потом случилось неожиданное. Подошёл он ко мне и поцеловал меня, а я стояла как околдованная, и не смогла противиться его поцелую.
Никогда мне ещё так не было. Я смотрела в глаза незнакомцу, а он не мог оторвать взгляда от меня. И обернулось сердце моё к нему. И он тоже полюбил меня. Так полюбил, что даже слёзы полились из глаз его.
Рассказал мне он, что зовут его Яаков и он сын Ривки, сестры отца моего, Лавана.[2]
Не помня себя от радости, побежала я в дом отца своего. И когда услышал отец мой рассказ, блеснули глаза его и побежал он навстречу Яакову, обнял его, поцеловал и привёл в дом наш. Они сидели в самой лучшей нашей комнате и Яаков рассказал отцу моему о всех происшествиях в доме его. А отец сказал ему:
— Ты же кость моя и плоть моя. Живи у нас.
И жил мой возлюбленный у нас гостем один месяц, который показался мне одной минутой. И боялась я того дня, когда отправится Яаков в обратный путь и неизвестно, увижу ли я его когда-нибудь ещё.
И сказал мой отец ему:
— Скажи мне, что хочешь ты в награду?
Отвечал ему Яаков:
— Ведь у тебя две дочери Лея и Рахель. Красива Рахель станом и красива видом, и полюбил я её всей душою. Отдай же мне Рахель в жёны.
А отец сказал Яакову:
— Так не делается у нас. Ты должен отплатить нам за дочь, которую просишь в жёны, ведь заберёшь из родительского дома работницу и некому будет пасти овец моих.
Яаков так любил меня, что сказал:
— Буду служить тебе семь лет за Рахель, дочь твою младшую.
Хитрому отцу моему понравилось, что будет у него дармовая рабочая сила в лице Яакова, и сказал он ему:
— Лучше отдать мне её за тебя, чем отдать за человека чужого.
Радовалась я, что Яаков останется рядом со мной ещё семь лет, и огорчалась, что не отдал меня отец в жёны немедленно.
И была для нас мука ждать семь лет. Но и они пролетели в любви нашей, как несколько дней. Гуляли мы с ним по полям, и помогала я ему пасти овец, а когда овцы мирно паслись, отдыхали мы рядом на траве и не могли наговориться. А каждое касание рук его наполняло меня сладостью и дрожью. Несколько раз говорила я Яакову: «Давай убежим до срока, и стану я тебе женою в доме отца и матери твоих». Но отвечал мне Яаков, что не может он нарушить своё слово, ибо должен быть праведным перед Всесильным.
Но пришёл день, когда сказал мой возлюбленный отцу моему Лавану:
— Исполнил я слово своё, исполни же и ты своё — дай же мне жену мою, и я войду к ней.
Собрал отец мой всех людей и устроил пир, в честь свадьбы своей дочери. Я же в своей комнате слышала шум пира, и примеряла свадебное платье и драгоценности, с нетерпением, хотя и немного со страхом, ибо была девственна, ожидая момента, когда отец отведёт меня к жениху моему.
Но прошло солнце свой дневной путь, и наступил вечер, а никто за мной не приходил. Тогда решила позвать кого-нибудь, но вдруг увидела, что дверь моей комнаты заперта. Стала кричать я и плакать, стучать в дверь кулаками и ногами, но никто не откликнулся.
Поняла я, что мой хитромудрый отец решил обмануть меня и Яакова. И рвала я на себе волосы, и изорвала одежду мою. Но чем это могло помочь мне? И уснула я в горести и печали лишь в середине ночи.
* * *
(Говорит Лея, дочь Лавана)
В доме отца моего, Лавана, жили мы, две девочки: я и сестра моя младшая Рахель. С детства сестра во всём опережала меня, ведь я была слаба зрением и не так красива, как она. Все проделки сходили ей с рук, даже когда Рахель смеялась над идолами отца, меня же всегда наказывали за малейшее неповиновение.
Любила ли я сестру? - Да, любила, но и завидовала ей. А она будто и не замечала моего к ней отношения.
И вот мы достигли того возраста, когда в нашем народе девушек выдают замуж. Вокруг Рахели так и вились парни, набиваясь в женихи, я же была одинока. У меня даже подружек близких не было. Им не нравилась моя рассудительность, мой упорный характер.
Просила я Всесильного дать мне мужа и семью, ибо любила я детей, но молчал Он. В мечтах и в сновидениях видела я себя с мужем в окружении детей, но не сбывались мечты мои. Лишь подушка оставалась мокрой от моих слёз.
И было, сестра моя, Рахель, прибежала домой с водопоя у источника и рассказала, что встретила мужчину и он поцеловал её. И что рассказал он, что зовут его Яаков и он сын Ривки, сестры отца моего, Лавана.
И когда услышал отец рассказ сестры моей, обрадовался весьма и побежал навстречу Яакову. И привёл отец мужчину того, и жил Яаков гостем месяц в доме нашем.
И поделилась со мной сестра моя младшая, что влюбились они с Яаковом друг в друга. А голос её звенел от счастья. Я же завидовала ей, но вида не являла.
И боялась Рахель того дня, когда отправится Яаков в обратный путь и неизвестно, увидит ли она его когда-нибудь ещё. Но я боялась того же.
Услышала моя служанка разговор отца моего с родственником нашим Яаковом.
Сказал мой отец ему:
— Что хочешь ты в награду?
Отвечал ему Яаков:
— Ведь у тебя две дочери Лея и Рахель. Отдай же мне Рахель в жёны.
А отец сказал Яакову:
— Так не делается у нас. Ты должен отплатить нам за дочь, которую просишь в жёны, ведь заберёшь из родительского дома работницу и некому будет пасти овец моих.
Яаков сказал:
— Буду служить тебе семь лет за Рахель, дочь твою младшую.
Радовалась я, что Яаков останется рядом ещё семь лет, и огорчалась несправедливостью, что согласился отец отдать Яакову в жёны Рахель. Ведь я была старшей сестрой, и по традиции должна была выйти замуж раньше младшей сестры.
И была для меня мука ждать семь лет и знать, что я останусь старой девой.
Но пришёл день, когда сказал Яков отцу моему Лавану:
— Исполнил я слово своё, исполни же и ты своё — дай же мне жену мою, и я войду к ней.
Собрал отец мой всех людей и устроил пир, в честь свадьбы. Я же в своей комнате молилась Всесильному, и просила забрать мою жизнь, ибо не хотела больше жить и терпеть несправедливость.
И услышала я голос Всесильного:
— Не плачь, праведная Лея. Будет многочисленным потомство твоё, и станешь ты праматерью многих народов. Вознагражу тебя я за праведность твою.
Прошло солнце свой дневной путь, и наступил вечер, когда в комнату ко мне вошел отец мой. Обнял он меня и спросил, хочу ли я выйти замуж за Яакова и помочь ему оставить такого ценного работника у себя ещё на семь лет. Рассказал он мне, что взойду я обманом на ложе Яаков, но не страшно это, ибо по праву, как старшая сестра, должна выйти замуж раньше младшей сестры. И согласилась я, в сердце своём смеясь над сестрой своей, Рахелью.
Тем же вечером произвели надо мной и Яаковом обряд, а лица моего я не открывала. И вошёл ночью Яаков ко мне и взял меня, думая, что я Рахель.
* * *
(Рассказывает Рахель, дочь Лавана)
Наступило утро, и выпустили меня из заточения в комнате. И увидела я возлюбленного своего в печали глубокой. Рассказал он мне, что привели к нему невесту покрытую с головой по обычаю, и думал он, что это я, и взял её. А когда проснулся утром узнал, что на ложе его Лея, старшая сестра моя. А за Леей твой отец дал свою рабыню Зильпу, в рабыни её.
Приступил он к отцу моему с упрёками в вероломстве и возопил:
— Что это сделал ты мне? Ведь за Рахель я служил тебе семь лет, зачем же обманул ты меня?
И ухмыльнулся мой отец:
— Разве ты не знаешь, что не делается так в наших местах, чтобы выдать младшую прежде старшей. Но не переживай, через неделю, я отдам тебе и ту за службу, которую будешь служить у меня ещё семь лет.
Яаков очень любил меня и потому вновь согласился. А через неделю вошёл он ко мне и взял меня. И стала я второй его женой. Но более любимой, чем Лея, сестра моя.
Невзлюбила я Лею. Сестра была некрасива, а я желала, чтобы была она уродиной и желала ей всяческих несчастий, вплоть до того чтобы оказалась она бесплодной. Ведь знала она, что обманом и не по любви идёт вместо сестры своей на ложе к Яакову. А ещё, в горе своём упрекала я Всесильного, и вернул мне Он мои проклятия, и отверз утробу Леи, а меня сделал бесплодной.
И зачала Лея и родила сына и нарекла имя ему Реувен[3]. И воскликнула:
Увидел Бог мою печаль, дал мне сына и теперь полюбит меня муж мой Яаков. И ещё зачала, и ещё, и ещё, и радовалась, и просила Бога дать за сыновей ей любовь мужа. И вот сыны её: Реувен, Шимон, Леви и Йегуда. И перестала рожать.
Завидовала я плодовитости сестры, и плакала я, и просила Бога Всесильного о детях, но не давал. В сердцах сказала я Яакову:
— Дай мне детей, а если нет — я умираю.
И возгорелся гнев Яакова на меня:
— Разве я вместо Всесильного, лишившего тебя плода чрева твоего?
Знала я, что если не будет Яакову наследников от меня, отвернётся он от меня и всецело будет принадлежать Лее. Потому взяла я рабыню свою Бильгу, и как когда-то Сарра дала на ложе Авраhаму рабыню свою Агарь, отдала Бильгу мужу своему, чтобы вошёл он к ней, и родила она на колена мои, и было потомство и у меня, благодаря её. И зачал Бильга, и родила Яакову сына.
И сказала я:
— Рассудил меня Всесильный, услышал плач мой и дал мне сына. Потому дала я сыну имя Дан[4].
И вновь зачала Бильга, и родила другого сына Яакову. Я же сказала:
— Состязаниями необычайными состязалась я с сестрой моей и преодолела её. Потому нарекаю сына этого Нафтали[5].
Но продолжились состязания наши. Сестра моя, поняв, что перестала рожать, взяла свою рабыню Зильпу и дала её Яакову на ложе. И родила Зильпа и сказала:
— Это моё счастье! Ибо будут все девушки восхвалять моё счастье. Нарекаю сына Гад[6].
А родила Зильпа ещё сына Яакову и нарекли его Ашер[7].
* * *
Какая женщина не мечтает сама зачать и выносить плод чрева своего?
И было — шёл Реувен, старший сын Леи, в дни жатвы пшеницы и нашёл мандрагоры в поле. Принёс их матери своей. Увидела я это, смирила свою гордыню и попросила сестру:
— Дай мне мандрагоров сына своего.
А та отвечала мне грубо:
— Мало тебе, забрать мужа моего, ибо перестал он входить ко мне, ещё хочешь забрать и мандрагоры сына моего.
И решилась я скрепя сердце:
— Пусть ляжет сегодня муж наш с тобой, за мандрагоры сына твоего.
Когда Яаков возвращался с поля вечером, вышла Лея навстречу ему и сказала:
— Ко мне войдёшь, ибо продала мне эту ночь с тобой Рахель за мандрагоры сына моего.
Услышал Всесильный молитву Леи и дал ей в ту ночь ещё одного сына. И назвала его Исахар.
Наверное, расплачивалась я за свой поступок с мандрагорами, за то что продала ей ночь с возлюбленным моим Яаковом, дал Всесильный ей ещё одного сына. И сказала противница моя:
— Одарил меня Всесильный хорошим даром, теперь постоянно муж мой будет спать со мной, ибо родила я ему шесть сыновей. Назовём же его Звулун.
И ещё раз родила Лея. На этот раз дочь - Дину.
Мне оставалось только плакать и молиться, чтобы услышал Всесильный меня в горе моём.
И достигли мольбы мои ушей Бога моего и отверз он утробу мою и дал мне величайшее счастье —сына. Назвала я его Йосеф[8], говоря:
— Да прибавит мне Ашем другого сына.
После рождения Йосефа пошёл мой муж к отцу моему, Лавану и сказал:
— Отпусти меня, и уйду я в своё место и в свою страну с жёнами моими и детьми моими, за которых честно служил тебе.
А отец ответил ему:
— Вижу я, что Бог твой благословил меня ради тебя. Назначь сам себе плату и я дам.
И сказал муж наш, то, что я сначала не поняла:
— Стану я продолжать пасти овец твоих, но с одним условием. Вот пройду сегодня по стаду твоему и отделю я всякую скотину у которой шерсть пёстрая, бурая или крапчатая. И будут оставшиеся мне платою. И если придёшь проверять, и найдёшь у кого не крапчатую и не бурую из коз, и не бурую из овец — крадена она у меня.
Согласился отец мой, и отделил весь скот, который имел хоть крапинку, и отдал сыновьям своим. И назначил три дня расстояние между собою и между мужем нашим.
Яаков же пас остальной скот. Нарезал он свежие прутья белого тополя, миндаля и каштана и вырезал на них белые полоска и ставил их в стоках, куда приходят пить овцы. И скот разгорячался от вида от вида прутьев этих. И делал он так, что в доле его рождалось более крепкое потомство и такого окраса, как договорено было с Лаваном, отцом моим. И составлял себе стада особые.
Весьма разбогател муж наш, и было у него много овец, рабов и рабынь, верблюдов и ослов. И услышал он, что сыновья Лавана доносили ему: «Забрал Яаков всё, что у отца нашего, и составил из этого всё своё богатство».
И увидел Яаков, муж наш, что весьма недоволен Лаван, и относится к нему не так, как вчера, и не так, как третьего дня. Обратился он к Богу своему и сказал Бог ему так:
— Возвращайся на родину свою, в страну отцов твоих, и я буду с тобою.
* * *
Узнав, что Яаков женился и произвел на свет сыновей, прислала мать Яакова к нему свою кормилицу Двору. И пришла Двора к Яакову из Кнаана в Харан, чтобы помочь с воспитанием детей, потому что женщина была очень привязана к Ривке и искренне желала сделать все возможное для процветания её семьи и потомков.
Обратилась Двора к Яакову и сказала так:
— О, господин мой, сын госпожи моей Ривки. Вижу я, что замышляет Лаван зло против тебя. Твоя же мать послала меня к тебе, чтобы подать знак о возвращении домой. Пора тебе возвратиться, ибо мать твоя Ривка стара стала, а отец твой слеп. Брат же твой Эйсав, давно покинул дом свой, со злом в душе против тебя. Некому стало помочь твоим родителям. Возвращайся же!
Позвал Яаков меня и Лею с собою в поле к овцам своим, и сказал:
— Вижу я по лицу отца вашего, что он относится ко мне не как вчера и не как третьего дня. Вы же знаете, как всей силой души моей служил я отцу вашему, а он глумился надо мной и переменял мне плату много раз. И сказал мне Всесильный, чтобы уходил я в страну мою.
Действительно, знали мы с сестрой, что нет нам удела и наследства в в доме отца нашего, и что чужими мы считаемся у него, ибо продал он нас и даже проел деньги наши. А значит всё богатство, которое отобрал Всесильный у отца — это наше и детей наших. И сказали Яакову:
— Делай, что сказал тебе Всесильный.
* * *
И посадил Яаков нас с Леей на верблюдов, и детей наших, и увёл всех, вместе со стадами и всем имуществом своим к Ицхаку, отцу своему в страну Кнаан. Но прежде, чем отправиться, улучила я момент, когда отец пошёл стричь овец, и похитила идолов, что в доме отца, ибо был Лаван идолопоклонником.
Переправились мы через реку Иордан и направил Яаков взор свой к горе Гильад[9].
Донесли отцу нашему про бегство Яакова и погнался он за нами в погоню. И вот на десятый день нагнал нас с людьми его на горе Гильад. И сказал Отец мужу нашему:
— Что сделал ты? Обманул меня и увёл моих дочерей, как пленённых оружием! Зачем бежал ты скрываясь, и обхитрил меня? Я
Отпустил бы тебя с радостью и с песнями, с тимпаном и с арфой. А ты не допустил меня даже поцеловать своих дочерей и внуков! Рука моя в силе сделать вам зло, но Всесильный отца вашего сказал мне: «Берегись, не говори Яакову ни хорошего, ни плохого». Если ты ушёл потому, что сильно истосковался по дому отца твоего, то зачем ты украл богов моих?
Не знал муж мой, что это я похитила идолов Лавана и возмутился:
— У кого найдёшь богов твоих, тот да не живёт! Перед братьями нашими посмотри, что есть у меня, и если найдёшь — возьми себе!
Обыскал Лаван шатёр Яакова, затем шатры Леи и служанок и не нашёл. А затем направился в шатёр мой. В смертельном страхе, взяла я идолов, вложила их в седло верблюжье и села на них. Отец перещупал всё в шатре моём и подошел ко мне. А я сказала ему:
— Да не будет досадно господину моему, что не могу встать перед тобой, ибо у меня обычное, что у женщин.
И увидев, что бледно лицо моё, поверил он мне.
И сказал Лавану Яаков, муж наш с обидой:
— Клади здесь перед братьями моими и перед братьями твоими, что нашёл из вещей дома твоего. Пусть они рассудят между нами.
Двадцать лет служил я у тебя: овцы твои и козы не выкидывали, а ягнят стада твоего я не ел. Растерзанных я тебе не приносил, дополнял убыток, что требовал ты с меня за украденное днём, и украденное ночью. Днём жёг меня зной, а холод ночью, и отлетал сон мой от глаз моих. Но ты переменял мою плату десять раз. Не будь за меня Всесильный отца моего, Всесильный Авраhама и Ицхака, то отправил бы ты меня ни с чем. Потому горе моё и труд рук моих увидел Всесильный и рассудил вчера.
И отвечал Лаван зятю своему:
— Но ведь твои жёны - Мои дочери, а их дети — мои внуки, овцы — мои овцы, и всё, что ты видишь — это моё. Но - что я сделаю моим дочерям теперь, или детям их? Так что пойдём же теперь, заключим союз, и оставим свидетельство между мною и тобою.
И взял наш муж камень и поставил его памятником. И сказал братьям своим: "Наберите камней". И взяли они камни, и сделали холм, и ели на холме. Назвал его Яаков Галь-Эд, а Лаван назвал Йегар-Сагадута[10]. И сказал отец мой Лаван:
— Холм этот: — свидетель между мною и тобою отныне. И будет Бог наблюдать за мною и тобою, когда скроемся друг от друга. Наречём его поэтому Мицпа[11]. А если будешь угнетать дочерей моих или возьмёшь себе жён сверх дочерей моих, то смотри, Всесильный свидетель между мною и тобою. Я не перейду к тебе за этот холм для зла, а ты не перейдёшь ко мне за этот холм и за этот памятник. Всесильный Авраhама и Всесильный Нахора да судят между нами.
И поклялся муж наш тем, пред кем трепещет отец его Ицхак. И зарезал Яаков жертву на горе, и позвал братьев своих пировать, и пировали они, и ночевали на горе.
Поднялся отец наш Лаван утром, поцеловал внуков своих и меня с Леей, благословил всех и ушёл.
А мы двинулись в неизвестную мне и Лее и сыновьям нашим страну Кнаан. Мы дремали в верблюжьих сёдлах, а Яаков не спал, и вёл нас по известной ему дороге.
И встретили мужа нашего Яакова два Ангела Всесильного. Увидел их Яаков и потому назвал то место Маханаим[12] — стан Всесильного.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Бейт-Эль — Дом Бога.
2. «сын Ривки, сестры отца моего, Лавана» — следовательно, Рахель — двоюродная сестра Яакова.
3. И воскликнула Лея: «рау бен!», что означало (ивр.) «смотрите сын!»
4. Дан — от «судить», «рассудить». Поскольку Бог рассудил Рахель.
Дан бен Яаков — пятый сын праотца Яакова; один из родоначальников 12-ти колен Израильских, предок колена Дана, из которого происходит и автор этих примечаний.
5. Нафтали — (ивр.) — «мой спор, борьба».
6. Гад (ивр.) — счастье.
7. «Ашер» — означает «благословленный».
8. Йосеф — при рождении ребенка Рахель произнесла: «Б-г снял (“асаф”) мое унижение». А затем она попросила: «Да прибавит (“йосеф”) мне Б-г еще сына».
9. Гильад, Галаад или Гилеад (ивр.) — историческая область Древнего Израиля на восточном берегу реки Иордан.
10. Йегар-Сагаадута и евр. Галь-Эд означают «холм-свидетель». Букв. сторожевая башня / возвышенность (для наблюдения).
11. Мицпа — (др. евр.) сторожевая вышка.
12. Маханаим — («двойной стан»), расположен к северу от Реки Ябок; впоследствии это был город левитов посреди колена Гадова.
Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/05/13/1463