Обеденное солнце так жарило, что отпадала охота играть. Мы сидели в тени старого абрикоса и лакомились сладкими тычинками цветов акации. Июнь - время цветения акации. Деревья росли вдоль нашей улицы их ажурные листья заглядывали в окна и оставляли кружевные тени в комнатах. Кружевом листьев была покрыта и мостовая, и тротуар - всё играло миллиардами солнечных зайчиков.
Поникающие, цветущие кисти акации пахли. Их аромат проникал всюду, для него не существовало преград. Густой и пахучий, особенно ночью, оседал на нас спящих, невидимым облаком. Его не мог разогнать даже ветер с моря, который надувал парусом на окнах тюлевые занавески.
Снились добрые сны, в которых исполнялись все наши мечты.
Мечты взрослых и детей...
Мы — это неизменная троица Татка, Аркашка и я, Люська. Нам недавно «стукнуло» по круглой дате. Десять лет — это уже начало взрослой жизни, когда надо думать, как и где будем применять свои мечты. Эти слова Аркашкиного папы Ефима Яковлевича не давали нам покоя и сегодня.
У кованных с непонятными вензелями ворот нашего двора остановился грузовик.
По улице грузовики ездили редко и нас это заинтересовало. Как по команде мы подскочили и на перегонки побежали смотреть.
У ворот стояли двое взрослых и мальчишка.
Я не могла оторвать взгляда от широкой юбки женщины и белого в красные розы платка, повязанного через плечи. Мужчина стряхивал пыль с сапог, громко стуча по каменистому тротуару. Он что-то быстро говорил на непонятном нам языке.
Мальчишка был одного роста с нами. Смуглая кожа лица сливалась с воротником темной рубашки.
Иссиня чёрные волосы зачёсаны назад. Таких волос ни у кого из наших знакомых не было. А глаза как маслины. Мы знали какие маслины. Сосед Стефанос угощал нас, когда в порт приходило судно с Афин. Там жила его родня.
Следующее, что нас привлекло это был чемодан. Огромный и обшарпанный, не ясно какого цвета он был изначально и много клумаков с вещами. Мы просто оторопели от увиденного.
Из за угла показался, вернее катился наш участковый дядя Игнат. На фоне синей формы алело его лицо по которому градом катился пот. Говорили о нём, что он то ли лопнет от напряжения когда нибудь, то ли весь изойдет пОтом.
Мы часто представляли, как всё это произойдёт. В начале было смешно до коликов в животе, но после становилось жаль бедного дядю Игната.
Начищенные сапоги участкового отражали полуденное солнце так, что было больно смотреть. Это была ещё одна загадка,пыли на его сапогах никогда не было.
Он махнул приезжим рукой и молча устремился во двор. У клумаков остался мальчишка, а взрослые тащили чемодан.
В дальнем краю двора уже давно пустовала небольшая квартирка из двух комнаток и кухоньки. Там когда-то жила наша любимая баба Надя. Небольшой палисадник зарос бурьяном, а дорожка, вымощенная битым кирпичём, почти была не видна.
Дядя Игнат долго не мог открыть замок. Пыхтел, и почему-то упоминал каких-то сорванцов и что он им задаст.
Мы не дожидались обещанного и вернулись к воротам.
Аркашка деловито сплюнул и обошёл вокруг черноволосого. Тот зыркнул глазищами в его сторону.
Я с Таткой переглянулись и спросили,как его зовут и на долго они приехали к нам во двор.
Когда он сказал, что и они будут тут жить - мы были озадачены.
Аркашка кивнул нам – это значило, что надо поговорить как нам теперь жить. Вдогонку услышали:
- Меня зовут Гришка.
Взрослые занесли вещи, а дядя Игнат уходя пригрозил нам пальцем. Татка и я ждали, что скажет Аркашка, но он ничего не сказал ни сегодня, ни завтра.
Аркашина мама перестала сушить белье на общей дворовой верёвке. Это было замечено моей мамой и она спросила соседку Зою, на что та ответила, что иметь соседей цыган - это всегда неожиданность и не всегда приятная.
Новость, что Гришка цыган просто ошарашила нас.
Аркашка наоборот поглубже засунул руки в карманы своих широких шаровар и сплюнул да так, что мы поняли - ничего в нашем дворе не изменилось и не изменится.
Вечерами Гришка садился на спиленный тополь, который служил всем жителям нашего двора скамейкой.
Мы прохаживались тут же рядом, а Аркашка ещё и насвистывал ему одному знакомую мелодию.
Как и когда он зацепил ногой Гришку мы не заметили, мгновение и они дрались так, что пыль столбом, а её в нашем дворе было много. Мы так пищали, что сбежались все, кто только мог. А старая Фира била своим костылем по перевёрнутому корыту с такой силой, что никак не вязалось с еле живой старушкой, вечно дремавшей на веранде второго этажа.
Взрослые причитали, как на похоронах, но никто не спешил растащить Аркашку с Гришкой. Так произошло тесное знакомство взрослых и детей с новыми соседями - с семьёй цыган.
Как всегда успокоил всех Ефим Яковлевич, Аркашкин папа.
Его скрипка зарыдала и все поняли, что есть что-то посерьёзней драки двух мальчишек.
Аркашка чувствовал себя героем.
Гришку отчитывали родители на непонятном никому языке. Продолжения не состоялось.
Новые соседи направились к себе, вскоре разошлись все остальные.
Помирила всех я. Однажды утром, когда взрослые ушли, а Гришка боролся с зарослями бурьяна и травы в палисаднике, я предложила помощь. Если быть честной, я и не собиралась ему помогать. Всему было виной моё любопытство. Оно выдавало на гора вопрос за вопросом и получало ответ.
Он рассказал, что они приехали из города Кутаиси. Там у них дом и любимая бабушка.
В Одессе много родни и они скоро переедут к ним, а потом в Москву.
Родители будут танцевать и петь в театре. Он тоже умеет танцевать.
Один из самых главных моих вопросов был вопрос, что в чемодане.
Услышав, что в нём костюмы для выступления, у меня часто забилось сердце.
Богатство было так рядом и так хотелось хоть одним глазком увидеть.
Я с открытым ртом слушала его рассказ. От гордости, чуть не лопая, представляла, как расскажу эту новость всем-всем в нашем дворе.
В конце своего рассказа он попросил помирить его с Аркашкой...
Мы подружились. И то недолгое время, что жила у нас во дворе эта семья, никак не отразилось в дальнейшем.
...Осенью к нам во двор пришли человек десять цыган. Они сели на спиленный тополь, заиграла скрипка и женщины запели. Грустная мелодия звала к себе.
Гришкины родители несли свои вещи к воротам. Мужчины тащили чемодан.
Потом цыганки вынесли на тарелках жареных кур и бутыль с вином. Пили с одного стакана все.
Весь двор заполнился уже другим ароматом. Мяса было так много, что всем хватило. Мы ели руками и нашему удивлению не было границ.
Жаренными курами нас никогда не угощали. Да и взрослые, как и мы удивлённо перемигивались и с удовольствием облизывали пальцы.
Было вкусно! Всем было хорошо.
Цыгане уезжали. Четыре месяца пролетели как один день.
Их семья часто вспоминалась, а особенно их необычное угощение.
Вспоминали греки, украинцы, евреи, армяне, русские, молдаване — все, кто жил в нашем дворе, а жили в нём люди одной национальности — одесситы.